Отношение генерал-адъютанта графа Паскевича графу Нессельроде от 30-го марта 1829 года, № 60.

Имею честь препроводить при сем в копиях два донесения, полученные мною сию минуту от титулярного советника Мальцова от 21-го и 23-го марта.

Из бумаг сих ваше сиятельство усмотреть изволите, что по всем соображениям хотя шаху персидскому и были известны приготовления к возмущению, жертвою коего соделался полномочный министр наш в Тегеране, но что цель возмущения сего состояла не в том, чтобы учинить неслыханное над г. Грибоедовым злодеяние, а последовало оное собственно для истребления Мирзы-Якуба, который, находясь при шахе евнухом весьма долго, знал все его тайны и все происшествия его гарема.

Известно мне, что достоинство России требует возмездия за убийство нашего посланника, и что явное нарушение прав народных не может быть оставлено без удовлетворения, но, зная совершенно положение наше и обстоятельства здешнего края, считаю себя обязанным изъяснить следующее:

Если поступок шаха признан будет не извиняемым никакими оправданиями и если он представлен будет таковым пред лицом всей Европы, то необходимо должно, дабы правитель Персии собственно в своем лице был наказан за неслыханное злодеяние над посланником нашим совершенное, и для сего должно будет объявить ему войну непримиримую; но при теперешней войне с турками предпринять оную с надеждою успеха нет никакой возможности. Для [169] нанесения шаху персидскому решительного удара, надобно вторгнуться в его владения и не только занять Адербейджан, но даже перейти Кофлангу, но какие мы способы для сего имеем?

Войск, находящихся в сем крае, как уже и прежде имел честь уведомить ваше сиятельство, недостаточно даже для ведения оборонительной войны с обеими державами и просимые мною подкрепления не прежде могут прийти, как к исходу сентября. Начав наступательную войну с Персиею, надобно везти с собою огромные запасы провианта, артиллерийских зарядов и проч. в сердце самой Персии, но здешний край с 1826 года находится в военном положении и потому все способы снабжения войск и в особенности транспортировки истощены совершенно до того, что и при теперешней войне с турками с большими усилиями едва могу поднять все тягости нужные мне для наступательных движений.

Если же, начав теперь же военные действия противу Персии и вести оные оборонительно до окончания войны турецкой, то сим мы дадим им наилучшее средство приготовиться к отчаянному сопротивлению; вторжение наше в Персию при наступательных действиях усилит внутренние разрывы партий, что дознано прошедшею войною, но оборонительная война соединит все партии противу общего неприятеля, противу коего нас будет подстрекать и собственная защита и действие фанатизма, имеющего неограниченное влияние на народ персидский; тогда война сделается нескончаемою и будет продолжаться без всякой цели, между же тем провинции наши будут разорены совершено — и собственными поставками для войск, и набегами неприятельскими.

Итак, рассматривая положение наше с сей точки, представляется вопрос: не признается ли возможным принять те извинения, которые персидский шах насчет убийства посланника нашего принести намерен? Нет никакого сомнения, что бунт в Тегеране был начат не противу посланника, но собственно для того, дабы исторгнуть от него евнуха шахского, удержать коего при себе или истребить вовсе шах имел весьма важные причины. [170]

Опаснее всего доводить персиян до совершенного отчаяния; словом, настоящие обстоятельства по делам Персии требуют самых внимательных соображений и от разрешения вопроса: война или мир с сею державою, зависит безопасность Закавказских наших провинций. Не должен я умолчать также, что при войне с Персиею нельзя никак ручаться, чтобы не возобновились те же бунты и смятения, которые происходили в 1826 году во всех почти областях наших и теперь уже, по первому известию о вооружениях персиян, горцы оказывают непослушание; на сей раз персияне, конечно, не пощадят ни усилий, ни денег для возбуждения мятежников и если бунт возникнет и разольется даже в Дагестане, то, имея двух неприятелей на границах и повсеместно врагов внутренних, с трудностию можно будет нам удержаться по полуденную сторону Кавказа, ибо если придут секурсы и число войск увеличится, то при общем бунте неминуемо последует голод и прокормить их будет нечем; словом, в сем крае вести войну с Турциею и Персиею в одно время невозможно.

О сем я прошу покорнейше ваше сиятельство довести до сведения Его Императорского Величества.

Там же.