Перевод с письма Аббас Мирзы главнокомандующему в Грузии графу Паскевичу-Эриванскому.

Довольно удивляясь превратности сего света и будучи покрыт стыдом сего несчастного происшествия, не знаем как выразить сие обстоятельство и каким образом открыть с вашим сиятельством двери изъяснений онаго. Г-н Амбургер, видевши лично наше положение, конечно донесет вашему сиятельству, сколь велико наше прискорбие; мы бы лучше согласились со всеми братьями и сыновьями нашими получить смерть, дабы только сие вечное бесславие не лежало на Персии. Ваше сиятельство сами можете судить, что ни один человек не мог никак ожидать сего, почему и невозможно заблаговременно было помочь сему. Сие происшествие случилось вдруг от необузданности народа, а бесчестие оное остается на нас, и потому все чиновники сего двора и управляющие делами сего края ныне носят траур. Сам величественный шахиншах чрезмерно печален, ныне в день, т. е. 17-го числа месяца шабана, из Тегерана от Его Величества шаха на мое имя получен сей фирман, в коем нам было повелено, чтобы по сему случаю просить от вашего сиятельства инструкции: каким образом уведомить о сем Государя Императора, почему и отправляем к вам высокостепенного, [144] высокопочтенного, усердного и нам приближенного Мирзу-Максуда, коему предписано с нашей стороны о сем переговорить с вашим сиятельством. Если вы заблагорассудите, то означенного чиновника с одним письмом мною написанным отправьте курьером к Его Величеству Государю Императору, равным образом письмо с извинением Его Величества шахиншаха, которое вслед за сим с особенным и вместе с секретарем министра г-м. Мальцовым прибудет, если заблагорассудите, отправьте также к Его Величеству Великому Государю Императору. Одним словом повеление Его Величества шахиншаха состоит в том, что так как дружба великого Российского двора с двором персидским куплена сердцем и душою, то ни за что не отстанет от оной: и Тегеран, и С.-Петербург Его Величество считает за одно. Если подобное происшествие случилось бы в С.-Петербурге, то, конечно, министры российского двора сделали бы должное распоряжение и наставление, а потому просим объявить оное нам без различия, дабы мы, совершенно согласно с оным наставлением, могли бы приступить к наказанию виновников сего происшествия и к испрошению извинения, и тем избавили бы мы наше государство от бремени сего стыда.

Там же.