Отношение статского советника Грибоедова к графу Паскевичу от 2-го декабря 1828 года, № 213. — Тавриз.

Честь имею приложить при сем депешу мою к вице-канцлеру, под открытою печатью, и прошу ваше сиятельство, по прочтении оной, переслать по адресу вместе с вашими бумагами в С.-Петербург. [99]

Ваше сиятельство усмотрите из хода наших дел здесь, что я всегда буквально придерживался ваших инструкций насчет уплаты нам 8-го курура. Сперва сделано было вашим сиятельством распоряжение, чтобы по получении нами 300 тысяч очистить Хойскую провинцию, приняв в уплате 100 тысяч других ручательство английского министра, а остальных 100 тысяч — в залог драгоценные камни Аббас-Мирзы. Но по приезде моем сюда, а именно 10-го октября, я получил от вашего сиятельства отношение № 404 и вслед затем другое № 416, в которых вы изъявляли желание, чтобы войска наши оставались зимовать в Хое. Я, для достижения сей цели, отдалил срок уплаты и не принял вполне ручательства английского министра, кроме двух векселей его: один в 4 тысячи, из которых 3 уже уплачены, другой в 15 тысяч туманов, из которых 13 тысяч уже в сборе у Макдональда, и вся сумма сполна будет на днях отправлена в Аббас-Абад. Остальные 81 тысячи я возложил на самого Аббас-Мирзу, заставил его выслать в Хой 40 тысяч и не слишком настаивал о скорейшем отправлении других 41 тысячи, чтобы дать пройти условленному сроку и нам чрез то приобрести ващшее право оставаться долее в Хое.

Но 31-го октября получено мною отношение генерал-маиора Сакена, уведомившее меня о новом распоряжении вашего сиятельства, дабы войска немедленно были выведены из Хоя для подкрепления отряда в Баязете, и в тоже время дал мне знать генерал-маиор Панкратьев, что он уже выступает, оставляя в Хое только 4 роты пехоты и 200 казаков. Положение было затруднительно, ибо противоречило моим видам и изъяснениям, дотоле мною деланных здешнему правительству. Вашему сиятельству известно, какой я дал оборот сему обстоятельству, убедив Аббас-Мирзу, что сие делается на основании моих уверений нашему правительству и проч., и тут же понудил его ежедневно собирать остальную сумму, дабы скорее совершенно очистить область, нами занимаемую. В число уплаты я на время согласился принять трон Ага-Магомед-шаха, с которым здесь весьма неохотно расстались, ибо он почитается [100] государственною регалиею. В нем одного золота, по оценке купца Хитрова, на 9,000 туманов, кроме эмали и работы, но я его принял только в 7 тысяч, дабы понудить здешнее правительство скорее его выкупить. Трон сей и 33,811 туманов денег, в пополнение следующей нам суммы, прибыли в Хой, но комитета уже там не было. После того Аббас-Мирза просил меня, чтобы войска наши были выведены, и я по данному мне вашим сиятельством на то уполномочию (отношением вашим № 416) на сие согласился, но с тем, чтобы деньги и трон были сперва сданы в Аббас-Абаде тамошнему коменданту. Теперь, по получении от генерал-маиора Мерлини уведомления, что сие исполнено, я не мог долее отказываться ни под каким благовидным предлогом от требования Аббас-Мирзы и, вместе с сим посылая курьера к полковнику Швецову, приглашаю его приступить к очищению области. Деньги будут храниться в Аббас-Абаде на ответственности коменданта и персидского сдатчика, впредь до учреждения там комитета. Если окажется какая-нибудь незначущая недоимка, то мы в драгоценных камнях имеем полное обеспечение и даже с избытком.

Все условие исполнено в том смысле, как оно было первоначально заключено между вашим сиятельством и Аббас-Мирзою и Высочайше одобрено в отношении к вам вице-канцлера от 18-го июня. Я говорю об уплате, но что касается до сроков оной, то кроме последнего, мною данного Аббас-Мирзе, для пополнения 400 тысяч туманов, все они миновались бездейственно и срок для получения следующих нам 100 тысяч еще остается dans le vague. Но ваше сиятельство изволите, конечно, припомнить, что после блестящих побед ваших и в присутствии вашем и войск, угрожавших Персии совершенною погибелью, персидское правительство в Дей-Каргане и в промежутке пред Туркменчаем также нерадиво наблюдало даваемые ему сроки; теперь же для сего есть, по крайней мере, законное извинение — вещественная невозможность Аббас-Мирзы скоро удовлетворить нас, ибо казна его пуста совершенно. В течении переговоров о мире я неоднократно изъявлял вашему сиятельству [101] мое сомнение насчет уверений его высочества, что он не имел у себя никакого сокровища, теперь я убежден в этом; ибо с тех пор в различных перемещениях его двора и гарема не могла бы укрыться его казна: кто-нибудь знал бы об этом, но нет такого слуха, и его придворные, из которых большая часть не весьма к нему привержена, все равно убеждены в совершенном его безденежьи.