Отношение графа Паскевича к графу Дибичу от 26-го мая 1828 г., № 141.

Зная, с каким затруднением сопряжено перемещение большого числа переселенцев, особенно без предварительных к тому приготовлений и способов, в страну, скудную местными пособиями и [69] опустошенную войною, я не мог не предвидеть всех неудобств, сопряженных с переселением в наши области нескольких тысяч семейств из Адербейджана. По покорении Эривани, сделано было о том предписание с удостоверением, что в деле сем не встретится никаких затруднений и что переселение христиан, представляя одне выгоды для России, не введет правительство ни в важные заботы, ни в издержки; но я не решился вдаваться в это дело до тех пор, пока сами армянские общества, по занятии войсками нашими Адербейджана, не прислали ко мне депутатов, которые, явясь в Дей-Каргане, без всяких предварительных требований или условий, как единственно милости, просили позволения переселяться в провинции, принадлежащие России. Будучи убежден новыми их просьбами и находя, что заселение лежащих впусте на границе нашей земель народом покорным, трудолюбивым и преданным нам по вере, может принести большую пользу, я обласкал сих депутатов и дал им позволение, но не обнадеживал их отнюдь в особенном каком-либо пособии и других выгодах, кроме освобождения на определенное время от податей и повинностей. По заключении же в Туркменчае мирного трактата и по возвращении в Тавриз, известился о совершенной бедности переселяющихся христиан и что они без денежных пособий со стороны российского правительства подвергнутся неминуемым бедствиям при переходе в наши границы; узнал также твердое намерение их приступить к переселению, которое они делали гласным, оставляя все выгоды, приобретенные ими в Персии от сельского хозяйства, недвижимые имущества и даже часть движимого, по неудобности взять с собою. После сего не мог я уже остановить их переселение и оставить их на произвол утеснительного правительства персидского, которое на них показало бы свойственную ему мстительность; не мог я также не уважить просьб сих христиан, моливших меня о пособии, и потому назначил полковника Лазарева, штаб-офицера усердного, фамилия коего, как я полагал, пользуется общим уважением армянской нации, также подполковника князя Аргутинского и других чиновников, для подъема с места [70] переселенцев и препровождения в наши области; для водворения же их и оказания помощи на местах, им предназначенным, учредил при бывшем Эриванском, что ныне армянское областное правление, особый комитет и отчислил на первый раз 50 тысяч рублей, дабы из сей суммы выдаваемо было денежное пособие совершенно бедным семействам, в виде займа. О подробностях такового распоряжения ваше сиятельство изволите быть известны из донесения моего от 3-го марта настоящего года, № 340.

Между тем, и преосвященный Нерсес с своей стороны прислал для содействия по сему делу епископа Стефана и архимандрита Николая, коих хотя я снабдил открытыми предписаниями ко всем отрядным начальникам об оказании им возможных пособий, но от сих начальников о действиях их не имею никаких сведений, а по донесениям Лазарева видно, что внушения сих духовных не сделали большого влияния на переселенцев.

За всем тем, и несмотря на все противодействия персиян, переход христиан из Адербейджана в наши области, как то видно из последне полученных мною донесений, производится успешно, и ныне водворено уже на жительстве в Карабаге 279 и в Эриванской области 948 сем.; число же всех переселенцев, по заверению Лазарева, будет простираться более 5,000 семейств.

В предприятии сем способствовали много: 1) притеснительное правление персидское, отягощавшее христиан и налогами, и несправедливостями всякого рода; 2) пребывание в Адербейджане войск наших, под покровительством коих переселенцы могли свободно подниматься с места и следовать до нашей границы, не опасаясь ни грабежа, ни насилия; 3) всемилостивейше пожалованная денежная ссуда, с пособием коей могли они купить или нанять вьючный скот и поднять хотя часть своих пожитков или семейства и, наконец, 4) отличное усердие полковника Лазарева, подполковника князя Аргутинского, чиновников, им приданных в пособие, и даже посторонних офицеров (примером сего служат офицеры Кабардинского пехотного и казачьего полковника Шамшева полков, которые при [71] следовании переселенцев чрез горы в самую холодную и ненастную погоду, как доносит мне о том Лазарев, все дали собственных своих верховых лошадей под их семейства, а сами шли пешком на всем сем трудном переходе). Лазарев уверяет при том, что всякие издержки, каковые только казна употребит ныне для поддержания переселяющихся армян, всегда будут возвращены ей с избытком, ибо кроме преданности к русским, которая доказана на опыте, они известны своим неутомимым трудолюбием.

При всем таковом успехе в переселении христиан и при очевидной пользе, которую они принести могут, не могу я однако же не предвидеть дальнейших затруднений и значительных издержек, которых нельзя избежать при их водворении, ибо переселенцев должно продовольствовать на счет казны не только до урожая настоящего года, но и будущего, а также снабдить семенами на посев хлеба, в чем я крайне затрудняюсь по следующим причинам: 1) Эриванская и Нахичеванская провинции, куда переселенцы назначаются, быв истощены прошедшею войною, не имеют достаточных запасов хлеба; 2) всякий излишек оного обращен для войск, обеспечение коих в продовольствии составляет главный предмет моего внимания; 3) война с Турциею препятствует сделать закупку хлеба в соседственных пашалыках, оным изобилующих и 4) персияне также неохотно позволяют покупать хлеб в областях, им принадлежащих. А потому, хотя я принял все зависящие от меня меры к предохранению переселяющихся к нам христиан от голода и даже предписал строго полковнику Лазареву, дабы он отнюдь не трогал с места тех, которые не могут взять с собою хлеба до новой жатвы, т. е. по 1-е июля, ибо гораздо лучше сих христиан оставлять вовсе в Персии, нежели подвергать их бедствиям голода в областях наших; за всем тем, не могу я поручиться, дабы продовольствие всех переселенцев могло быть обеспечено совершенно до тех пор, пока они будут в состоянии прокормиться собственными своими посевами, и весьма предвижу, что вообще на вспоможение им должно будет употребить значительные издержки, [72] хотя, впрочем, я никак не полагаю выступить из Высочайше назначенной на сей предмет суммы.