Михаил Юрьевич Лермонтов

в битвах с черкесами в 1840 году.

Представляю на страницах «Русской Старины», (давшей уже своим многочисленным читателям в 1870–1891 гг. весьма много новых материалов к жизнеописанию поэта Лермонтова), описание двух стычек с горцами в 1840 году, в которых принимал участие Михаил Юрьевич Лермонтов. По преданию, «Журнал военных действий», в отряде под начальством генерал-лейтенанта Галафеева, вел Лермонтов, прикомандированный в штаб к означенному генералу. Дело озаглавлено так: «Действия отряда под начальством генер.-лейт. Галафеева на Левом фланге Кавказской линии в 1840 году». Во время съезда в Тифлисе археологов, граф А. С. Уваров обращался в окружной штаб с просьбою о выдаче ему этого дела для прочтения, причем утверждал, что «Журнал военных действий» с 10 апреля по 13 октября 1840 г. велся Лермонтовым. Насколько верны подобные предположения — ничто в деле не указывает; интересно только то, что поэт принимал деятельное участие в отряде, что и свидетельствуется отрядным начальником.

В память первого пятидесятилетия со дня кончины Лермонтова каждое биографическое указание интересно для будущей характеристики поэта. Наконец, его стихотворение «Валерик» написано по поводу сражения, описание которого в подлиннике здесь прилагается.

К сказанному выше добавим, что описание боя на реке Валерик помещено было уже, но крайне не полно, начиная от слов: «Впереди виднелся лес, двумя клиньями подходивший с обеих сторон дороги ...» и далее; но к концу это описание прерывалось и рассказывалось своими словами, причем в подлиннике река, где происходил бой, называлась Вал(а)рик, а в книге: «Восемьдесят лет боевой и мирной жизни 20-й артиллерийской бригады 1806–1886. Исторический очерк войны и владычества русских [356] на Кавказе. Составил той же бригады капитан Янжул. Под редакциею генерала-майора Чернявского». 2 тома, Тифлис 1886–87) том 1-й, стр. 402– 403) река называется Вал(е)рик. Кроме, того, составитель вышеназванной книги, на странице 403-й, примечание 6-е, говорит следующее: «Последующее описание Валерикского боя заимствовано целиком из военного журнала, который, по всему вероятию был написан нашим поэтом М. Ю. Лермонтовым, так как он в чине поручика (Тенгинского полка) состоял тогда при генерале Галафееве в должности отрядного адъютанта».

Последующее описание боя и есть приведенная раньше мною фраза: «и впереди виднелся лес»...

Прибавлю еще, что копии мною списаны буква в букву.

Командиру отдельного Кавказского корпуса господину генералу от инфантерии и кавалеру Головину 1-му командующего отрядом на левом фланге Кавказской линии генер.-лейтенанта Галафеева рапорт.

Имею честь представить вашему высокопревосходительству журнал действий вверенного мне отряда с 6-го по 17-е число июля (1840 г.). При том обязываюсь присовокупить, что я с отрядом, прибыв вчерашнего числа в Умахан-Юрт, намерен завтра идти далее к крепости Внезапной, несмотря на то, что о действиях и намерениях Шамилевых я по сие время не получал никаких сведений от генерала-майора Клюки-фон-Клюгенау; но через лазутчиков известился я, что Шамиль имел дело с упомянутым генералом, в котором понес значительную потерю и после которого, оставив Салатовское общество, отправился к анбийцам, откуда неизвестно куда скрылся. № 314. 19-го июля 1840 г. Лагерь при укреплении Умахан-Юрт.

Командиру отдельного Кавказского корпуса г-ну генералу-от-инфантерии и кавалеру Головину 1-му командующего отрядом на левом фланге Кавказской линии, генерал-лейтенанта Галафеева рапорт.

Войска Чеченского отряда, состоящего из 2-х рот сапер, 2-х батальонов пехотного его светлости (ныне 84-го пехотного Ширванского полка), батальона Мингрельского и 3-х батальонов Куринского егерских полков при 14-ти орудиях и 1,400 человек казаков, [357] 6-го июля, выступивши из крепости Грозной, следовали на деревню Большой Чечень; истребили как эту деревню, так и Дубу-Юрт с огромными полями, засеянными хлебом, до самого Аргунского ущелья, оставя деревни Большую Атагу и Чах-Гери в том виде, как их нашли, чтобы иметь лес для будущего построения укрепления в сей последней; оттуда направясь к Гойтинскому лесу, прошли через оный с бою и уничтожили деревни Ахшпатой-Гойта, Чуторой-Юрт, Урус, Мартан, Чурик-Рошни, Хажи-Рошни и Гехи с их садами, а также с значительными посевами кукурузы. А чтобы произвести большое моральное влияние на край, то они направлены были чрез Гехинской лес к деревне Ачхой. Неприятель, отгадавши по решимости движений о сем последнем намерении, собрал все свои силы в Гехинском лесу и в продолжение 3-х дней устроив многочисленные завалы из срубов на реке Валерик, ожидал с нетерпением появления отряда и в полной надежде, противустав ему, воспрепятствовать дальнейшему движению. Но войска, одушевляемые примером храбрости и самоотвержения частных своих начальников, при общем направлении их к одной цели, после упорного и кровопролитного боя, с помощью артиллерии, действовавшей отличным образом, взяли все завалы приступом и по грудам тел неприятельских проложили себе дорогу чрез это трудное дефиле. Затем неприятель не смел более уже показываться и в продолжение двух суток ничем более не занимался, как только подобранием тел убитых и раненых своих, число которых, по словам лазутчиков, чрезвычайно велико; одни надтеречные деревни, бежавшие в Чечню, потеряли убитыми 98 человек, Ахверды-Магома ранен в ногу. Сборище неприятельское состояло из мечиковцев, жителей Большой и Малой Чечни, бежавших надтеречных и всех сунженских деревень с каждого двора по одному вооруженному человеку. После этого дела отряд, пришед на реку Натахы, провел там без малейшей тревоги почти двое суток, как для отдохновения своего, так и для успокоения раненых.

Во время сей дневки последовало истребление деревни Ачхой и полей, вокруг нее лежащих. Здесь сблизился с войсками отряд генер.-майора Лабынцова, состоящий из 2-х батальонов Эриванского карабинерного и Тифлисского егерского полков, Донского казачьего № 35-го полка и 100 казаков Горского полка, истребивший предварительно некоторые аулы и поля.

По личному моему совещанию с генер.-майором Лабынцовым, [358] он направился по открытым местам на реку Оссу, придерживаясь гор, чтобы действовать на умы Галашевцев и переселившихся надтеречных жителей, готовых, по его словам, обратиться снова к мирному состоянию.

Из лагеря при реке Натахы отряд двинулся беспрепятственно через деревни Чильчихи и Казах-Кичу в крепость Грозную, куда прибыл вечером 14-го числа сего месяца.

Здесь думал я, соединив все средства, идти в Чах-Гери, для построения укрепления и наказания деревень Шали и Герменчука, но полученные мною сведения о действиях Шамиля в Салатовском обществе, где будто деревни Черкей и Зубут приняли его без сопротивления, заставляют меня направиться в Кумыкское владение, чтобы воспрепятствовать дальнейшим козням возмутителя.

Будущий результат сего 9-ти дневного движения в отношении успокоения края трудно еще с достоверностью определить; но что уже очевидно, то это есть: честь оружия нашего, поддержанная блистательною храбростью войск, доверие оных к своим начальникам и моральной своей силе, наказание возмутившихся деревень истреблением их и уничтожением способов к существованию, ибо теперь можно предвидеть верный недостаток в продовольствии жителей.

Потеря наша в продолжение этих 9-ти дней состоит из 7-ми обер-офицеров и 72-х нижних чинов убитых; 2 штаб-офицера, 18 обер-офицеров и 245 нижних чинов раненых, 6 обер-офицеров и 52 нижних чинов контуженных и 1 обер-офицер и 7 нижних чинов без вести пропавших; 33 убитых и 66 раненых лошадей. Из того числа в одном деле на реки Валарике убито 6 обер-офицеров, 65 нижних чинов, ранено 2 штаб-офицера, 15 обер-офицеров и 198 нижних чинов, контужено 4 обер-офицера и 46 нижних чинов и без вести пропало: 1 обер-офицер и 7 нижних чинов. Убито 29 лошадей и ранено 42.

Журнал военных действий отряда на левом фланге Кавказской линии. С 10-го апреля по 13-е октября 1840 г.

11-го июля

Отряд выступил из лагеря при деревне Гехи, имея в авангарде все три батальона Куринского егерского полка, 2 роты сапер, 100 казаков и всех линейных казаков при 4-х орудиях. Впереди авангарда под командою полковника князя [359] Белосельского-Белозерского следовали 8 сотен Донских казаков с двумя конными казачьими орудиями.

В главной колонне следовал обоз под прикрытием батальона Мингрельского егерского полка, имея при себе 2 горные мортирки и кроме того в каждой боковой цепи по одному горному 3-х фунтовому единорогу. В арьергарде шли 2 батальона его светлости полка (ныне Ширванского) с двумя горными и 2 легкими орудиями и с сотнею Донских казаков.

Авангардом командовал полковник Фрейтаг, главною колонною капитан Грекулов, арьергардом полковник Врангель. В таком порядке войска следовали к Гехинскому лесу приблизившись к оному, два конные орудия присоединены были к авангарду, а часть передовых казаков к главной колонне, а остальные к арьергарду. Неприятель нигде не сопротивлялся и даже не показывался, авангард беспрепятственно вступил в Гехинский лес, несколько выстрелов с левой стороны цепи заставили меня подозревать присутствие там неприятеля, но брошенные гранаты заставили неприятеля прекратить огонь.

Для большого обеспечения обоза усилив боковые цепи двумя ротами Куринского полка, полковник Фрейтаг приказал, кроме того, двум батальонам вверенного ему полка, под командою Эстляндского егерского полка майора Бабина, при первом выстреле с неприятельской стороны — выбить его из лесу и оставаться в оном до прихода всего обоза. Майор Бабин хотя и встретил сильное сопротивление в завалах, но после двукратного натиска оные были заняты нашими войсками. Между тем авангард вышел на поляну. Обоз, подаваясь за авангардом, был все время прикрываем 2-м батальоном и 8-ю егерскою ротою Куринского полка, которые, следуя движению обоза, вышли также из леса, ведя сильную перестрелку.

С приближением арьергарда бой, в левой цепи разгорался все сильнее и сильнее; для поддержания войск был послан туда из авангарда еще 1 батальон Куринского полка. Сильный натиск неприятеля на арьергард с боков и с тыла вынудил 1-й батальон ускорить движение. Арьергард был в жарком огне и ему предстоял трудный подвиг — он должен был отражать многочисленного неприятеля, окружавшего его с трех сторон и несколько раз завязывавшего рукопашный бой с застрельщичьими цепями и их резервами, и между тем выносить своих раненых. Здесь в особенности отличались своею хладнокровною храбростью командующий 3-ю мушкетерскою ротою его [360] светлости полка подпоручик Калантаров и полковой аудитор 13-го класса Смирнов. Последний, командовавший, за недостатком офицеров, частью левой цепи, при этом случае сильно ранен в ногу. Хотя начальник арьергарда полковник барон Врангель с похвалою выполнял свою обязанность, но я не менее того счел за необходимое послать 1-й батальон Куринского егерского полка в подкрепление ему, после чего арьергард начал выходить из лесу на поляну; чеченцы с исступлением выскочили было на него, но встреченные картечью из двух орудий, заранее для сего приготовленных, они скрылись снова в лес. Выйдя на поляну, все войска заняли прежний свой боевой порядок и начали подаваться вперед.

Впереди виднелся лес, двумя клиньями подходящий с обеих сторон к дороге. Речка Валарик, протекая по самой опушке леса, в глубоких совершенно отвесных берегах, пересекала дорогу в перпендикулярном направлении, делая входящий угол к стороне Ачхой. Правый берег был более открыт, по левому тянулся лес, который был около дороги прорублен на небольшой ружейный выстрел, так что вся эта местность представляла нечто в виде бастионного фронта с глубоким водяным рвом.

Подойдя к этому месту на картечный выстрел, артиллерия открыла огонь. Ни одного выстрела не сделано с неприятельской стороны, ни малейшего движения не было видно. Местность казалась совершенно ровною, не было видно ни малейшего следа оврага, и казалось, что дорога не пересекалась. Уже сделано было распоряжение двинуть в каждую сторону по одному батальону с тем, чтобы, по занятии леса, люди оставались там до тех пор, пока не протянется весь обоз. Дабы обеспечить пехоте занятие леса, весь отряд двинулся еще вперед; артиллерия подошла уже на ближайший ружейный выстрел; цепь, выдвинутая вперед, находилась от леса на пистолетный выстрел, но с неприятельской стороны сохранено то же молчание. Едва артиллерия начала сниматься с передков, как чеченцы со всех сторон открыли убийственный огонь против пехоты и артиллерии. В одно мгновение войска были двинуты вперед с обеих сторон дороги. В лес на правой стороне дороги направлены были первые полубатальоны трех батальонов Куринского полка под командою майора Пулло; в лес же по левой стороне все вторые полубатальоны тех же батальонов под командою майоров Витторта и Бабина. Сюда же был двинут вскоре после и первый [361] полубатальон Мингрельского егерского полка под командою капитана Грекулова. Храбрый и распорядительный командир Куринского полка, полковник Фрейтаг, сам впереди вел на кровавый бой своих куринцев; с быстротою обскакал он ряды их; везде слышен был ободряющий голос его и в виду целого отряда, он с неимоверным хладнокровием распоряжался атакою. Добежав до лесу, войска неожиданно остановлены были отвесными берегами речки Валарика и срубами из бревен, за трое суток вперед приготовленными неприятелем, откуда он производил смертоносный ружейный огонь. Тут достойно примечания, что саперы, следовавшие в авангарде за 3-м батальоном Куринского полка, увидевшие, что войска остановлены местным препятствием, без всякого приказания бросились к ним на помощь, но они не были уже нужны храбрым егерям: помогая друг другу, они перебирались через овраг по обрывам, по грудь в воде, и вскочили в лес в одно время с обеих сторон дороги. В лесу они сошлись с чеченцами лицом к лицу; огонь умолк на время; губительное холодное оружие заступило его. Бой продолжался не долго. Кинжал и шашка уступили штыку! Фанатическое исступление отчаянных мюридов не устояло против хладнокровной храбрости русского солдата! Числительная сила разбросанной толпы должна была уступать нравственной силе стройных войск и чеченцы выбежали на поляну на левом берегу реки Валарика, откуда картечь из двух конных орудий, под командою гвардейской конной артиллерии поручика Евреинова, снова вогнала их в лес.

При атаке леса особенно отличились Куринского егерского полка унтер-офицеры из вольноопределяющихся: Сахаров, Минкельде, Позен, Романовский, Игнатов и из исключенных из службы: Солтыков, рядовой из разжалованных Житков, прикомандированный к Куринскому полку унтер-офицер Тенгинского пехотного полка Малиновский, Кавказского саперного батальона из разжалованных унтер-офицер Петр Свиньин и рядовой Андрей Ворящинский.

В лесу снова начали раздаваться весьма частые ружейные выстрелы; но это не был уже бой, а походило более на травлю диких зверей! Избегая смерти с одной стороны и пробираясь между кустами, чеченец встречал ее неожиданно с другой стороны.

Между тем, когда войска начали вдаваться далее в лес, с правой стороны лежащий, часть чеченцев, коих отступление совершенно было отрезано, бросилась к опушке леса и начала [362] бить в обоз; против них я двинул второй полубатальон Мингрельского полка под командою корпуса жандармов майора Лабановского и чеченцы вмиг были подняты на штыки. Другая партия, также оттесненная немного подалее к опушке, вышла на равнину вперед позиции и начала бить в обоз с правого фланга. Заметив это, я поставил против них два конных орудия, под командою поручика Евреинова, и поскакал к 2-м сотням Донских казаков, чтобы приказать им идти в атаку; но князь Белосельский-Белозерский, прибыв с другого края, предупредил меня и двинул тех казаков вперед. Чеченцы, поражаемые картечным огнем и видя приближающуюся кавалерию, стремглав бросились опять в лес, где весьма немногим из них удалось спастися от поражения нашей пехоты.

Когда я возвращался назад к месту главного действия, другая менее значительная, но более дерзновенная партия, отрезанная от своих скопищ чеченцев, выскочивши из лесу и отдалившись от него на значительное расстояние, открыла по конвою моему прицельный ружейный огонь; но командующий тем конвоем есаул Баталкин вместе с состоящим по кавалерии поручиком бароном Фридериксом, с детьми генерал-майора Мусы-Хасаева корнетами: Хасаем и Султаном Мурабом Уцмиевыми, корнетом Абу-Мусселим Каплановым и бакинским беком прапорщиком Казим-Беком Салимхановым, быстро пронеслись между лесом и партиею чеченцев, стремительно напали на оную и почти всех изрубили, при чем особенно отличились урядники: Моздокского линейного казачьего полка Усачев и Гребенского полка Юпла Семенкин и Федул Федушкин.

В то же время на левом фланге, первый полубатальон Мингрельского полка, вдаваясь в лес, нашел на сильный завал чеченцев; убийственный огонь поражал их и слабые две роты с трудом могли держаться против многочисленного неприятеля; в помощь им я послал из арьергарда, под командою подполковника Тиличеева, два роты его светлости полка и графцы, дойдя до завала, совокупно с мингрельцами, без выстрела бросились на оный и последний оплот неприятеля остался в наших руках. Храбрый подполковник Тиличеев, при взятии сего завала, ранен пулею в грудь. Здесь особенно отличились, прикомандированные к его светлости (князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского) полку, полков лейб-гвардии Кирасирского его величества поручик Орловский и конно-гвардейского корнет Глебов (последний при этом тяжело ранен пулею в правое плечо) и [363] рядовые из разжалованных Михайло Эйсмонт и Станислав Немира.

Мало помалу бой начал утихать; в лесу остались одни только мертвые и войска начали вытягиваться с другой стороны поляны, чтобы обеспечить переправу, которую разрабатывали саперы, с трудом отозванные из лесу, где они нашли пищу для своей необыкновенной храбрости.

Успеху сего дела я вполне обязан распорядительности и мужеству полковых командиров его светлости полка: полковника барона Врангеля и Куринского полковника Фрейтага. Батальонные командиры его светлости полка подполковник Тиличеев и майор Карказович, Мингрельского капитан Грекулов и Куринского майор Витторт, Пулло и прикомандированный к оному полку Эстляндского егерского полка майор Бабин, а также и корпуса жандармов майор Лабановский, точным исполнением приказаний дали мне возможность, в таком трудном и пресеченном местоположении, управлять ходом дела. Обер-квартирмейстер отряда, генерального штаба подполковник барон Россилион, вначале раненый в правое плечо, не смотря на это, в продолжение всего дела, с быстротою и с особенным самоотвержением чрез отважных гг. офицеров генерального штаба, капитанов Эрна и Индрениуса, гвардейского генерального штаба поручика Баумгартена и прикомандированного к генеральному штабу Кавказской гренадерской артиллерийской бригады штабс-капитана барона Палена, направлял войска к назначенным пунктам. Начальник артиллерии отряда, состоящий по конной артиллерии, подполковник Штемпель под сильнейшим огнем неприятеля выбирал места для батарей, которые меткими выстрелами своими много способствовали к поражению оного.

Опытность и мужество командующего 2 ротами Кавказского саперного батальона капитана Гернета способствовали скорейшему окончанию спуска чрез реку Валарик; равномерно необыкновенное рвение исправляющего должность дежурного штаб-офицера при отряде старшего адъютанта 20-й пехотной дивизии, капитана Попандопулло, адъютантов моих, поручиков Викторова и Чернявского, состоящих при мне лейб-гвардии адъютанта военного министра конной артиллерии поручика графа Штакельберга, полков гусарского князя Долгорукова, кавалергардского ее величества графа Ламберта и Измайловского прапорщика графа Канкрина, состоящего по кавалерии поручика князя Трубецкого, раненого пулею в шею; Нижегородского драгунского полка поручика Муравьева, раненого пулею [364] в левый бок, адъютанта генерал-майора Клюки-фон-Клугенау капитана Евдокимова, Кабардинского егерского полка капитана Шуляховского, Тенгинского пехотного полка поручика Лермантова и 19-й артиллерийской бригады прапорщика фон-Лоер-Лярского, с коим они переносили все мои приказания войскам в самом пылу сражения в лесистом месте, заслуживают особенного внимания, ибо каждый куст, каждое дерево грозили всякому внезапною смертью. Наконец, я должен упомянуть о самоотвержении, с которым все чиновники медицинского ведомства, следуя примеру отрядного доктора коллежского ассесора Гульковского, подавали первую помощь раненым.

Должно отдать также справедливость чеченцам: они исполнили все, чтобы сделать успех наш сомнительным; выбор места, которое они укрепляли завалами в продолжение трех суток, неслыханный дотоле сбор в Чечне, в котором были мечиковцы, жители Большой и Малой Чечни, бежавших надтеречных и всех сунженских деревень, с каждого двора по одному человеку, удивительное хладнокровие, с которым они подпустили нас к лесу на самый верный выстрел, неожиданность для нижних чинов этой встречи — все это вместе могло бы поколебать твердость солдата и ручаться им за успех, в котором они не сомневались. Но эти солдаты были те самые герои, которые не раз проходили по скалам Кавказа, эти солдаты были ведомы теми же офицерами, которые всегда подавали им благородный пример редкого самоотвержения, и чеченцы, невзирая на свое отчаянное сопротивление, были разбиты. Они в сем деле оставили на месте боя до 150 тел и множество оружия всякого рода. Потеря с нашей стороны в этот день состояла из убитых 6-ти обер-офицеров, 63 нижних чинов; раненых: двух штаб-офицеров, 15 обер-офицеров и 198 нижних чинов, контуженных: 4 обер-офицеров и 46 нижних чинов; без вести пропавших: 1 обер-офицер и 7 человек нижних чинов; 29 убитых и 42 раненых лошадей.

По переходе через реку Валарик, войска следовали далее по направлению к деревне Ачхой, не будучи обеспокоиваемы более неприятелем. Прибыв к речке Натахы, я расположил отряд лагерем по обоим берегам речки. Тут я узнал от взятой в плен женщины, что чеченцы имели полную надежду воспрепятствовать переходу отряда через реку Валарик и что поэтому еще многие семейства находились до самого появления наших войск на полевых работах. Здесь сблизился также с войсками [365] отряд генерал-майора Лабынцева, состоящий из батальона Эриванского карабинерного (ныне 13-го лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка) и батальона Тифлисского егерского полков, Донского казачьего № 35 полка, 100 казаков линейных и 6 орудий, истребивший предварительно некоторые аулы и поля. Генерал-майор Лабынцев сообщил мне, что около 300 семейств карабулакских снова покорились нашему правительству. По личном моем с ним совещании, он направился по открытым местам на реку Оссу, придерживаясь гор, чтобы действовать на умы галашевцев и переселившихся надтеречных жителей, готовых, по словам его, снова покориться.

4-го октября 1840 г.

Получено чрез лазутчиков известие, что партия, собранная Шамилем в Салт-Юрте, перешла в Шали и беспрестанно увеличивается прибытием со всех сторон чеченцев и даже горских народов и что Шамиль, увлеченный их просьбою, намерен устремиться на отряд и, во что бы то ни стало, принудить его оставить Чечню.

На основании этих сведений, назначив для прикрытия вагенбурга 1-й батальон Куринского егерского полка, я сам с остальными войсками, без всяких тяжестей, двинулся к Шали с тем, чтобы разбить возмутителя, или, если он уклонится от боя, то чтоб показать чеченцам невозможность вредить отряду и тем уничтожить в них всякую надежду найти себе в Шамиле защиту.

По выходе из леса, недалеко от укрепления находящегося, неприятель стал показываться со всех сторон и заводить перестрелку с нашею цепью, но, по приближении отряда к деревне, он начал к ней заметно стягиваться.

Подступив к деревне, я сделал для ее атаки следующее распоряжение: всей кавалерии, с двумя конными орудиями, под начальством полковника князя Голицына, еще при самом выходе из леса выдвинутой вправо на поля, я велел, соображаясь в движении своем с пехотою, обойти с правой стороны деревню. Против нее же, с фронта, я послал 3-й батальон Куринского егерского полка, с двумя горными орудиями. Для поддержания, в случае надобности, как кавалерии, так и 3-го батальона, назначен был Эриванский карабинерный батальон, который должен был подаваться за ними вправо от деревни. Главная атака [366] должна была быть произведена с левой стороны; для того 2-й батальон, с остальными легкими орудиями, был подан более прочих вперед, с тем, чтоб, перейдя через речку Джалку, взять деревню во фланг и тем отрезать неприятелю отступление к лесу, подходящему к деревне с этой стороны. Резерв, составленный из Тифлисского егерского батальона и 4-го Куринского, с двумя горными орудиями, был также подан влево, как к важнейшему пункту атаки.

Первое время неприятель держался в деревне, несмотря на сильный огонь артиллерии, но заметив, что его обходят со всех сторон, стал перебираться к лесу. Увидев это, начальник артиллерии отряда, полковник Чаплиц, выдвинул батарею из 6-ти орудий, которая сильным картечным огнем стала поражать неприятеля и нанесла ему весьма значительную потерю. Неустрашимые же егеря Куринского полка, бывшие в цепи, огнем своим чрезвычайно много содействовали артиллерии. Между тем, 2-й Куринский батальон вступил в деревню с левой стороны, тогда как 3-й, проходя чрез нее, зажигал за собою все сакли. Эриванский батальон, следуя вдоль деревни, отделил от себя с этою целью одну роту. Деревня Шали была занята без всякой для нас потери, и батальоны, прошедшие чрез нее, расположились на противоположной ее оконечности. Сильный ветер чрезвычайно способствовал распространению пожара, так что в скором времени вся деревня была в пламени, в глазах Шамиля и главнейших его сообщников, которые напрасно старались вывести своих из лесу: как только они из него показывались, то артиллерия метким своим огнем заставляла их обращаться назад с большою потерею. Здесь, как я узнал после дела, Джеват, ободряя своих, был сильно контужен и под ним убита лошадь. Шамиль, явившийся также, чтобы вывести своих из лесу, был от выстрела осыпан землею и тотчас же отведен назад своими мюридами.

Истребив деревню и видя, что неприятель уклоняется от боя, отряд двинулся обратно к вагенбургу. Кавалерия, 3-й Куринский и Эриванский карабинерный батальоны, перейдя через Джалку, двинулись по левую сторону деревни Шали. Неприятель, усмотрев обратное движение отряда, стал перебираться из лесу в деревню с тем, чтобы потом из нее провожать выстрелами арьергард. Заметив это, Владикавказского казачьего полка юнкер Дорохов бросился на него с командою охотников и, поддержанный линейными казаками, под начальством состоящего по кавалерии [367] ротмистра Мартынова, отрезал ему дорогу и, преследуя в деревне среди пламени, положил на месте несколько человек.

По дороге к вагенбургу, в некотором расстоянии от деревни, мною был построен Тифлисский егерский батальон, находившийся в резерве, с тем, чтоб пропустив мимо себя прочие войска, следовать в арьергарде. Когда прошла через него кавалерия и 3-й Куринский батальон и подошел Эриванский карабинерный (ныне 13-го лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка), то я его также остановил, чтобы он вместе с Тифлисским батальоном следовал в арьергарде, который и был мною поручен подполковнику Зорину. Как только арьергард вступил в лес, неприятель стал наседать на него со всех сторон, но здесь подполковник Зорин показал особенную распорядительность, употребляя для отражения неприятеля, смотря по обстоятельствам, или огонь артиллерии, или пехоту, или кавалерийские атаки казаками. Два раза неприятель бросался в шашки, но цепь мгновенно смыкалась и, поддержанная огнем из орудий, опрокидывала назад неприятеля с большою для него потерею. Наконец, он решился сделать последнее усилие, и когда цепь арьергарда, подходя к вагенбургу, стала выступать из опушки леса, то он открыл по ней со всех сторон сильнейший огонь, но храбрые тифлисцы, поддержанные сильным картечным огнем, бросились на неприятеля и, выбив его из опушки, отступили к вагенбургу под прикрытием другой за ними рассыпной цепи.

Потеря неприятеля в этот день по сведениям, вскоре собранным чрез лазутчиков, весьма значительна: одних убитых они считают более 50-ти человек; число раненых также чрезвычайно велико и по крайней мере в пять раз более нашего.

Потеря с нашей стороны в этот день: убитыми 6-ть человек; ранеными: 3 обер-офицера и 63 человека нижних чинов. Лошадей убито 9-ть и ранено 17-ть.

Успехам этого дня я вполне обязан распорядительности и мужеству: командующего всею кавалериею полковнику князю Голицыну, начальнику артиллерии отряда полковнику Чаплицу, командиру Куринского полка полковнику Фрейтагу и командовавшему в этот день арьергардом подполковнику Зорину. Все распоряжения по действию войск исполнялись чрез обер-квартирмейстера отряда подполковника барона Россильона, который находил достойных себе сотрудников генерального штаба в капитане Эрне и гвардейского генерального штаба поручике Баумгартене. Равномерно в этот день отличились [368] храбростью и самоотвержением при передаче приказания под огнем неприятеля Кавалергардского его величества полка поручик граф Ламберт и Тенгинского пехотного полка поручик Лермантов. Лейб-гвардии Гусарского полка поручик князь Долгорукий, адъютант генерал-адъютанта графа Бенкендорфа поручик князь Урусов и адъютант вашего высокопревосходительства капитан Головин находились в продолжение всего дела в цепи арьергарда, под выстрелами неприятеля, и когда сей последний бросился на цепь, то по моему приказанию первые спешили к ней на помощь с резервами. Под поручиком князем Урусовым ранена лошадь. Из нижних чинов в этот день отличились также храбростью и самоотвержением: прикомандированный к легкой № 8 батарее артиллерийского Георгиевского гарнизона юнкер Зыбин, прикомандированный к Куринскому полку Апшеронского пехотного полка унтер-офицер Петровский и Куринского полка рядовой Вержбицкий.

Сообщ. из урочища Манглис Г. С. Лебединец.

Текст воспроизведен по изданию: Михаил Юрьевич Лермонтов в битвах с черкесами в 1840 году // Русская старина, № 8. 1891