На запрос вашего бл-дия от 24 сего марта месяца за № 11 имею честь почтительнейше ответствовать, что жалобы на меня собственных раятов моих, живущих в моей деревне Бжни, Новобаязетского уезда, совершенно неосновательны и ложны, коими они напрасно утруждают начальство, будучи подстрекаемы к тому некоторыми злонамеренными людьми из среды их самих же; это доказывается нижеследующими обстоятельствами:

1) Несправедлива и совершенно ложна жалоба их в том, будто 6 лет взыскиваю я с них двойной мульк, потому что хотя по нравам тиулиста должно было взыскать с посевов их всех произведений земли по общему положению, с 30-ти семь, но я после смерти покойного отца моего, 1840 года, т. е. со времени восстановления следствия о наследственных тиульных правах моих на собственные мои деревни и жителей оных оставлял за настоящими жалобщиками часть следовавшую по праву тиулиста, т. е. 3/30 окончания следствия, пользуясь только частью мулькадара со всех произведений земли, т. е. 30. А в 1847 и 1848 годах, видя их претерпевающих стеснения и убытки в хозяйственном быту, от свирепствовавшей здесь эпидемической болезни холеры и от истребления посевов их от саранчи, побуждаясь чувством человеколюбия и признавая их собственными раятами, о благосостоянии коих я должен пещись, и по долгу человеколюбия и для собственной пользы своей я уступил им из следовавших мне семи частей с 30-ти четыре части, довольствуясь взысканием с них только 3-х частей с 30, т. е. даже одной частью менее против простого мулькадара; вместо же 2 руб. 50 коп. сер., следовавших мне по закону, [49] я взыскал с них только по 2 руб. с семейства. Таким образом соображаясь количеством чистых доходов, следовавших мне с них только в одном 1848 году со всех произведений земли и уступленных мною им по одному только снисхождению и приноравливаясь к ценам, существовавшим в прошлом 1849 году на продукты, сумма уступленных им мною с собственной части моей произведений земли восходит круглым счетом за один только год 2113 руб. сер. Хотя пожертвование эта действительно превосходит и состояние мое, но я сделал это им из одного только сострадания и желания поддерживать на будущее время состояние их и для собственной пользы своей, не предвидя никогда, чтобы эти неблагодарные жители мои, пользуясь попечением моим о собственном их же благосостоянии, впоследствии могли подумать, даже во зло употребить сострадание мое к ним, требуя от меня уступления того навсегда, что мною сделано им только в год общего несчастия.

2) Совершенно ложна и эта жалоба, будто бы я держу в услужении своем 5 человек, ибо я постоянно имею в услужении своем не 5 человек, как объясняют они, а пять семейств, кои как при жизни предков моих, так и в мое время определены собственно для присмотра, за посевами нашими и уборкой их, за скотом, домом и вообще за всем тем, что относится до хозяйственных работ наших. Эти пять семейств, участвуя во всех казенных земских повинностях вместе с прочими жителями, — за то избавлены нами от всех податей и повинностей, следующих дому нашему по праву тиулиста, что самое ни в каком случае не может отягощать прочих жителей, а тем менее возбуждать в них причины к таким ложным жалобам, во-первых, потому, что всякий из них платит мне только следующее за себя, т. е. с кого тридцать четвертей пшеницы, тот обязан платить мне 7 частей, у кого 60 частей, тот обязан на мою часть дать мне 14 четверти, и т. д., следовательно освобождение мною пяти семейств от взыскания с посевов их следующей мне части и вообще от всех повинностей и податей, кои должны они внести мне по праву тиулиста, не имеет и не может иметь ничего общего с прочими жителями; и во-вторых, по моему мнению, нет никому никакой надобности, если я собственность свою уступаю не только пяти, даже и десяти семействам, это собственный мой расчет, вовсе не относящийся до разбора мужиков моих.

Впрочем в те годы, когда я взыскивал с жителей вместо 2,5 руб. сер. только по 2 руб. с дыма, — то и они, в знак признательности ко мне, уступали этим пяти семействам — служителям моим общую земскую казенную повинность их по 2 руб. сер. с дыма; но и тут имели они свои выгоды, [50] ибо сумма, подаренная мною им по 50 коп. с дыма, восходила более 38 руб. сер., а число уступленных ими пяти семействам служителям моим денег общей земской повинности равняется только 8 руб. сереб., так как один из числа этих пяти семейств — сам старшина деревни моей Багир Гусейн Али оглы, который и без того свободен от всех вообще земских повинностей.

Таким образом, служение мне этих пяти семейств, не причиняя прочим раятам моим никакого решительно вреда, повременам доставляет им еще значительную выгоду. Семейства эти суть: 1) Багир Гусейн Али оглы, 2) Григор Ованесов, 3) Манук Вартанов, 4) Искандар векил Эрецов и 5) Али Мир оглы, которые, из рода в род находясь исключительно в услужении дома нашего, освобождены были от всех вообще казенных и тиульных податей и повинностей; но я, соображаясь с духом настоящего правительства, заставляю их нести все казенные земские повинности, в которых они всегда участвуют наравне с прочими жителями.

Что же касается до дачи ими мне постоянно одного караульного, то и эта жалоба их совершенно ложна, ибо, действительно, давали они предкам моим и мне и обязаны давать и теперь караульных, но не во всякой время и не постоянно, а в случаях только необходимых, как то: в случае каких-либо опасностей, угрожавших городу со стороны соседних пограничных владений, в случае умножения в городе воровства и грабежей или во время отсутствия моего из дому, в прочее же время я не требовал, от них караульных и они не давали мне и не дают ныне таковых.

3) Действительно, в прошлом 1849 г. взыскал я с них и должен взыскать навсегда с тридцати — семь со всех произведений земли по правам тиулиста по общему положению. Что же касается до прежних лет, то все это объяснено в первом пункте моего отзыва.

4) Жители мои всегда доставляли во время персидского и настоящего правительств предкам моим и мне и обязаны доставлять и теперь для дома моего дрова и уголь в зимнее время каждый гампа по 8, а чарек по 2 вьюка по учиненным между нами разкладкам, ибо везде и во всяко деревне жители по состоянию каждого разделяются на четыре степени гампы, три чарека, полугампы и чарека, и по этим степеням взносят все денежные подати и земские повинности. Но и тут не стерпели они, чтоб не солгать пред начальством, говоря, что каждый дым доставляет мне по 8 вьюков дров, желая этим облог свой увеличить в глазах начальства.

5) Справедливо показание их, что я взыскиваю с них и они обязаны [51] давать мне подымную подать по 2 руб. 50 коп. сер. с семейства по правам тиулиста.

6) Хотя следовало и следует мне взыскивать с жителей моих сена и саману седьмую часть с 30 по праву тиулиста, но я, снисходя к неблагодарным, раятам своим, взыскивал только с каждой гампы по 60, с три чарека по 45, с полугампы по 30, а с чарека по 15 пучков сена; саман же всегда оставлял за ними, но в 1848 и 1849 только годах по недостатку собственного саману взыскал с каждой гампы по 20 сапеток саману, таким образом и с прочих по вышеизложенному порядку по степени гампы и чарека.

Признаюсь, если бы я знал, что жители мои до такой степени должны были оказаться неблагодарными ко мне и вместо признательности за все благодеяния мои возвести на меня подобную нелепую жалобу, — я поступил бы с ними точно так же, как поступают с жителями своими другие тиулисты, взыскивая с сена и саману положенную 7-ю часть с 30 и после продавая все излишнее для себя им же самим за деньги, тогда, конечно, досталось бы на мою часть чистого дохода с каждой гампы не по 60, а по 600 пучков сена, и не по 20, а по 200 сапеток саману. Все это доказывает, до какой степени восходят попечения мои о благосостоянии нечувствительных жителей моих и как велика мера неблагодарности их к моим благодеяниям.

7) и 8) Так как в деревне моей имеются особые пастбищные места и зимовники для баранов, то за право пользования оными жители платили предкам моим, платят и мне для домашнего обихода моего сыр и масло следующим порядком: в год два раза только доят всех овец деревни моей в мою пользу для сыра, чего выходит не более 30 батм. в год, и каждая гампа платит по одному батм. масла и двух барашек то только семейство, которое занимается в деревне моей овцеводством. Следовательно, совершенно ложна жалоба их, что будто бы каждое семейство платит мне по1 батм. масла. Конечно, если бы я пастбищные места и зимовники свои предоставил другим кочующим народам, каковых желающих весьма много, то в таком случае я получил бы выгоды вчетверо более не только того, сколько я действительно получаю от моих жителей, но несравненно выше даже и того, сколько они ложно показывают на меня в несправедливой жалобе своей.

9) Несправедливо показывают они то же, что будто бы в год дают мне от 400 лошадей для работ и посылок; они давали и должны давать не лошадей по правам моим тиулиста по нижеследующему порядку: в [52] летнее время при отправлении моем с семейством в деревню при возвращении оттоль осенью, они обязаны давать лошадей на подъем тяжестей необходимых мне в деревне; во время пребывания моего в деревне они в неделю раз дают мне по одной лошади для доставления необходимых семейства жизненных припасов, коих нельзя доставать на месте, или случае посылки куда-либо в ближайшие места нужных бумаг, мне же, о правления моего куда-либо тоже не в дальние места, что случается весьма редко, на обязанности их лежит давать мне конных проводников, но дают они в течение нескольких лет один раз и в случае отправления семейства моего в ближайшие монастыри на богомолке, так, то число отдаваемых ими на вышеозначенные надобности лошадей восходит не более как до 100 в год.

10) Ложно домогательство их и в том, что будто бы я взял у них 5 халв. пшеницы в 1849 году и не возвращаю им по сие время. По недостатку у меня в том году семян для собственного посева действительно старшина деревни моей Багир Гусейн Али оглы и служитель мой Манук Вартанов взяли для этой надобности у 17 семейств взаимообразно пшеницы не 5 халв., как ложно объясняют они, но только 2 халв. и 23 бага., коей часть им уже уплачена, а остальная зачислится в счет тех доходов кои следуют мне от них в возврат по правам моим тиулиста.

11-12) На эти пункты я не могу вам ответить ничего, потому что обстоятельства, в оных заключающиеся, относятся собственно до распоряжений местного полицейского начальства. Но сколько я помню, ни разу я слыхал от них жалоб на означенные в этих пунктах просьбы или случаи, тем более, что жители мои, состоя в тиульном владении моем, изъяты о всех казенных повинностей, кроме исправления дорог, что случается весьма редко — на что тоже не доходило до меня от них никаких жалоб. Что же касается до публикации, по моему мнению, нет и не было местному начальству никакой надобности скрывать от них таковые.

13) Действительно они ежегодно получали от меня по 10 халв., а иногда и более, собственных семян моих, и засевали оные собственным плугом моим и плугами жителей, по три дня в году, снимали и обмолачивали все оное и доставляли ко мне в Эривань или куда им приказано было в ближайшие места по Эрив. уезду. Все это делали они при предках мои и при мне обязаны делать и впредь по правам моим тиулиста.

После этого пункта я более не удивляюсь и не могу жаловаться на неслыханную дерзость собственных раятов моих, с какою сопровождается ложная жалоба их на меня, когда они покушаются уже и на то, чтобы; [53] запретить мне ездить в собственную деревню мою и присвоить оную себе, говоря, что я ежегодно отправляюсь с семейством в селение их.

Я действительно отправляюсь ежегодно с семейством на летнее пребывание не в их, а в собственное мое имение, и в это время пользуюсь от них цыплятами и яйцами, нужными для стола моего, и дровами для кухня. Но баранов не брал и не беру без платы, они, вероятно, позабыли поместить в прошении своем и то, что доставляют мне каждый праздник рождества и воскресения христова ягнят и яиц, по местному обычаю вообще всех здешних жителей. Они доставляли все это мне по тому самому праву, по которому предки их веками доставляли предкам моим, а они сами мне. Правами тиулиста пользуюсь я не, насильственно, но оные предоставлены бывшим здесь правительством предкам моим за заслуги в течение целых столетий и перешли ко мне по наследству тоже с ведома и дозволения настоящего правительства. Что же касается до печеных хлебов, то это совершенная ложь, ибо я никогда у них хлеба не брал ни для себя, ни для людей; напротив, расход хлеба у меня восходит до 20 хаяв. в год, большую часть коего съедают эти неблагодарные жители как в самой деревне, так и в городе Эривани при доставлении ими земных произведений моих и отбывании всех прочих повинностей мне же по приезде сюда по собственным делам своим, ибо все они всегда останавливаются у меня. О масле и баранах я имел честь объяснить уже в 7 и 8 пунктах.

Действительно я брал у них енджу и траву для лошадей моих и случайных гостей собственно потому, что я не получил с них следуемых мне семи частей с 30 с енджи, сена и саману; караульных же давали они мне не днем, но ночью, в бытность моего семейства на летнем пребывании в деревне, в предупреждение могущего случиться воровства, в коем могли бы подозреваться и сами жители, если бы случалось таковое; и что не отрывало их от собственных работ своих, потому что караульные, переночевав у меня, рано утром отправлялись на свои работы, что самое ни в случае не могло быть им в тягость.

Насчет же рабочих, число коих возводят они до 200, скажу только, что они давали и дают мне их не по счету, а по потребности, более или менее, смотря по мере посевов моих, ибо на их обязанности лежит, как сказано выше, засевать поля мои, снимать посевы, обмолачивать и доставлять по указанию на основании преимуществ, предоставленных мне правами тиулиста. Словом, предки их и они сами всегда давали и должны давать и впредь потребное число рабочих для собственных посевов моих, ибо это самое и освобождает их от всех тех земских повинностей, которые [54] несут жители мулькадарских и казенных деревень, и все это заменяется; одною службою мне как тиулисту. Если жители мои изъемлются от подобных служб, то какая может быть разница между правами простого мулька дара и мулькадара-тиулиста.

Совершенно ложна и жалоба их, будто бы я требую вышеизложенные повинности и от лиц духовных, ибо в таком случае эти духовные лица сами бы жаловались на это своему духовному или гражд. начальству; но требования мои относятся к тем только мужикам, кои, занимаясь хлебопашеством, называют себя духовными, отроду не брав в руки книжки Азбучки, или же сказать по русской пословице, — не видав и Аза в глаза

и 15) Я ни при жизни отца моего, ни после смерти его не только ни чинил жителям моим никаких жестокостей, но даже не показывал им и вида сурового, — не только не довел их до бедности, а, напротив того, оставляя за ними большую часть следовавших мне мулька и багры, и праву тиулиста, сам обеднел, а им предоставил тучность, что самое и заставило этих грубых и неблагодарных раятов моих восстать против чем и не только ослушаться меня, но даже возвести из меня несправедливые жалобы; я с ними обходился всегда не так, как владетель, как с подвластными мне раятами, но как попечительный отец с детьми. Если же притеснениями считают они вышеизложенные работы, то они все оные обязаны нести на основании неоспоримых документов моих, имеющихся ныне в эрив. губ. суде, из коих в одном, писанном на имя покойного отца моего в месяце Зилгаде 1241 года, по магометанскому исчислению, именно сказано: раяты мои должны свято исполнять всякого рода требования владетеля своего без всякого прекословия, под опасением в противном случае казни, по усмотрению его, и с коих точные копии находятся в канцелярии кн. наместника кавказского, на основании коих дарованные предка моим бывшим здесь правительством права возвращены мне его с-вом даже после смерти моего отца. (Копия упомянутого документа напечатана в качестве приложения к «Объяснению» Арсен султан Кегамова. См. страницу 55, — Ред.)

Затем долгом считаю объяснить вам и то, что жители мои, будучи подстрекаемы неблагонамеренными людьми из среды же себя, и в прошлом 1849 году принесли подобную же ложную жалобу бывшему здесь уездному, начальству, которое по удостоверении в лживости жалобы их и в справедливости моих прав предписанием от 25 октября, за № 6408, объявило им чрез гокчинского участкового заседателя, чтобы они платили мне [55] положенные 2 руб. 50 коп. с дыма и 7 частей с 30-ти со всех произведений земли и отправляла бы всe те повинности, кои отбывали мне они но настоящее время, впредь до общего положения об определении прав всех тиулистов мулькадаров в Эрив. губернии; но они, по невежеству своему полагая, что с преобразованием этого края преобразовались и обязанности их к своим помещикам-тиулистам, вновь обеспокоили начальство ложными жалобами своими, думая этим выйти из-под власти моей, в которую поставлены предки их и они сами в течение нескольких столетий.

Почему покорнейше прошу ваше бл-дие, во 1-ых, обязать подписками жителей моих, чтобы не оставляли полей без засевания как для себя, так и для меня собственно и отправляли все те повинности, которые отбывали мне по настоящее время, впредь до окончания вами возложенного, на вас следствия, чтобы я чрез это не понес убытков, ибо вся цель неблагодарных жителей моих состоит в том только, чтобы ввести меня в убытки и тем заставить меня отказаться от законных прав моих на принадлежность их мне в вечное и потомственное тиульство, и, во-2-х, по удостоверении в справедливости прав моих на все вышеизложенное, исходатайствовать у начальства распоряжение о подвержении строгому наказанию, в пример другим, следующих раятов моих: из армян — Азата Крикорова, Чивчива Манука Арутюнова, Огана Арутюнова, и из татар — Халила Ахмед оглы и Дали Кярима Айдин оглы, которые из одного только зло-намерения, в течение двух лет волнуя жителей моих против меня, вводят меня в убытки, а начальству наносят напрасное беспокойство.

Что же касается до возврата мне оставленных мною за жителями моими следующей мне части мулька и багры за прошлые годы, то я буду иметь честь просить об этом особо г. эрив-го воен. губ-ра.

Арап. Арсен султан Кегамов.

См. легенду к № 17, лл. 49-57.

Приложение к «объяснению» Арсен султан Кегамова.

Копия с приказа Гусейн хана сардаря эриванского на имя отца Арсен султан Кегамова Барсег юзбаши об утверждении тиульных прав его и его наследников на деревни Бжни и Гек-Килиса (1825 г.).

Приказ от властелина

Высокостепенный, преданный, отличный от других господ,

Парсег Юзбаши.

Как уже мне известно, деревни Бжни и Гек-Килиса с живущими в них поселянами, тому назад более чем за сто лет, бывш. правителями [56] Эривани отданы предкам вашим и нисходящему от них потомству в тиулы за благородное их происхождение и услуга.

Из большого расположения к вам упомянутые деревни с живущими в них армянами и татарами, не принадлежащие вам наследственными таулами, и я отдаю вам так же в тиул с тем, чтобы отныне никто не серкар (т. е. никто от правительства), исключая вас и ваших наследников, не касался до них.

Приказываю жителям упомянутых деревень не уклоняться от выполнения воли потянутого высокостепенства и его наследников, заключающихся в словах: делай и не делай. Сверх сего нести всю службу и нанять все приказания того высокостепенного и его наследников и кроме помянутого высокостепенного никого не признавать над собою господином, потому что право на вас и на сказанные деревня я отдал совершенно помянутому высокостепенному. Но если кто из вас будет уклоняться от выполнения воли и приказания помянутого высокостененного, тот по получении тяжкого наказания насагом (отрезание носа, уха, руки, выколении глаз и тому подобного) будет предан тому же высокостепенному, на его волю. Опять приказывается вам ни мало не уклоняться и нести службу помянутому высокостепенному.

Печать Гусейн хана сардаря (в копии) дань Зильгаде месяце 1241 г. (1825 года).

Перевод с копии. Перевел прап. Гаджибеков.

См. легенду к № 17, л. 105.