А. О. КОРНИЛОВИЧ

СОЧИНЕНИЯ

4. [О РАСШИРЕНИИ ТОРГОВЛИ РОССИИ С ТУРЦИЕЙ]

Блистательный поход прошлого года, ручаясь за дальнейшие успехи в войне противу турок, подает надежду на благополучное окончание оной выгодным миром. После поземельных приобретений, долженствующих оградить границы наши безопасностию и удовлетворить нас за понесенные издержки, главное внимание правительства обращено будет, без сомнения, на торговлю как на надежнейшее средство к народному обогащению. Доселе во всех договорах с Портою старания нашего Кабинета по сему предмету почти ограничивались постановлением безопасного прохода через Босфор для кораблей, следовавших в наши гавани. Оно и не могло быть иначе. Черноморская наша торговля большею частию пассивная. Иностранные корабельщики под своим или нашим флагом привозили в наши порты свои товары и вместо того забирали российские продукты; а как сии промены были выгодны для жителей южных губерний, то и надлежало отстранить препятствия, затрудняющие таковую мену. Но настоящие отношения России к Европе поставляют ее, кажется, в необходимость рассширить свои торговые виды. Стремление всех европейских народов к разведению у себя сырых произведений, до того времени покупаемых у нас, побудило правительство к поощрению нашей мануфактурной промышленности. Свойство сей последней при нынешнем совершенстве машин таково, что изделия ее в короткое время возрастают до невероятности; с умножением же произведений родится необходимость сбывать их и за удовлетворением своих потребностей остаток выпускать за границу. Но сбыт сей едва ли может быть успешен в Европе, которой государства стараются поставить себя в независимость в отношении к торговле, довольствуясь своим и сколько можно менее заимствуясь от чужеземцев. Азия представляет обширное торжище для наших изделий, и на сию часть света надлежит, кажется, преимущественно обратить в сем случае наше внимание. Левантский торг уже три века обогащает западных европейцев. Обладание восточным берегом Черного моря и распространение нашей азиатской границы подают нам возможность принять в оном [222] деятельное участие, тем более, что главные его предметы, как-то: сукна, шелковые и льняные ткани, металлические изделия и огнестрельное оружие — могут производиться у нас в одинакой доброте и с меньшими издержками, по изобилию грубых материалов и дешевизне наших работников. Закавказский край представляет удобства как для сухопутной, так и для морской торговли с Малой Азиею. Гор[од] Нижний, центр нашей торговой промышленности, сообщается Волгою, Каспийским морем и Курою с Тифлисом, который в сем случае может сделаться складочным местом для наших товаров. С другой стороны Багдад и Бассора, главные места по сухопутной торговле в азиатской Турции, отстоят гораздо ближе от наших границ, нежели от гаваней Средиземного моря, откуда они получают европейские товары. А посему отправление караванов из наших владений в сии и другие ближайшие города Малой Азин будет, кажется, сопряжено с большими выгодами. Сие тем удобнее, что в тамошних местах живут армяне, народ торговый, которые и в оттоманских владениях преимущественно занимаются сим промыслом.

Морская торговля может быть еще важнее. Кура с Араксом и Рион с незапамятных времен до конца XV в., т.е. до открытия мыса Доброй Надежды, были одним из главных азиятских торговых путей. В древности греют, в средние века венецияне и генуэзцы получали по оным индийские товары, которыми снабжали всю Европу. Обладание сих рек доставляет нам, кроме выгод транзитного торга, удобное средство к торговле активной с Малою Азиею, тем легче, что берега Риона лесисты и подают способы к построению купеческих судов. Для сего надобно только иметь доступ в одну или несколько гаваней на анатолийском берегу для складки там наших товаров и заведения купеческих контор. Берег сей усеян древними греческими колониями, которых богатство основывалось на их торговле. От них еще остались две важные гавани: Трапезунд и Синоп. Они могут сделаться для нас столь же важными, сколь Смирна для западных европейцев, с тою выгодою, что нам здесь нечего опасаться совместничества других наций, которым не будет нужды, имея способы к сгружению своих товаров в портах [223] Средиземного моря, приезжать сюда и подвергаться опасностям дальнейшего плавания. Таким образом, снабжая сухим путем южные, а морем северные малоазийские области, мы наводним их своими товарами и если не совершенно присвоим себе, то по крайней мере разделим выгоды, достающиеся теперь исключительно народам Западной Европы. Конечно нельзя по младенчеству наших мануфактур ожидать этого вдруг, но судя по исполинским успехам пашей промышленности в небольшое число лет и по духу предприимчивости, начинающем оживлять наше купечество, можно почти утвердительно сказать, что благодетельные сии последствия при постоянном поощрении правительства не замедлят появиться, а между тем нетрудно будет, ¹ кажется, пользуясь перевесом, какой даст нам успех в войне, положить при будущем замирении с Оттоманскою Портою твердые для сего основания.

Издавна убежденный в важности наших сношений с Азиею, я некогда много этим занимался, а потому и осмелился представить на благоусмотрение Вашего превосходительства сии замечания; но, не имея под рукою никаких сведений и не доверяя своей памяти, слегка только коснулся изложенного предмета. Если сии предположения удостоятся одобрения, то найдутся многие, кои с большими местными познаниями, лучше меня раскроют ² подробности. Мне остается только прибавить, что участие в левантском торге составляет уже более века предмет заботливости нашего правительства. В сем намерении император Петр I начал Персидскую войну 1722 г. Обстоятельства не позволяли его преемникам привести этого в исполнение. Нынешнему государю, который с такою славою пошел по следам знаменитого своего предка, предоставлено, кажется, провидением довершить великие начинания Великого и в числе благодеяний, изливаемых им на Россию, доставить ей как в кабинетах, так и на торжищах. Азии то первенство, какого она может требовать по своему могуществу и по положению своих владений. Смею думать, что отправление наших караванов [224] во внутренность Малой Азии и установление прямых сообщений между черноморскими нашими гаванями и Анатолийским берегом подвинут нас несколько к этой цели.

Александр Корнилович.

Вышеозначенные замечания, родившиеся при чтении о достославных успехах нашего оружия в прошлом году, привели мне на память представление, какое я намеревался сделать несколько лет назад о пекинской нашей миссии. Поелику оно также ³ относится к распространению нашей торговли в Азии, то почитаю не излишним упомянуть здесь об его содержании.

Одним из важных событий нашей истории в конце XVII в. было отправление духовного посольства в Пекин. Государь Петр I весьма обрадовался приглашению императора Кан Си прислать священников для пленных албазинцев в надежде, что пребывание миссии в Китае подействует благотворным образом на наши политические сношения с сею империей. Но, владея более века сим преимуществом, которое казалось англичанам так важным, что в посольство лорда Маккартнея они предлагали китайскому правительству до 100 тысяч фунтов стерлингов за позволение содержать в Пекине агента на правах наших миссионеров, мы до сих пор не извлекли из того почти никакой пользы. Политические сношения наши с китайцами не улучшились, торговля осталась в том же положении, в каком была за сто лет перед сим, а число книг, переведенных с китайского возвратившимися оттуда студентами, так маловажно в сравнении с издержками, каких стоило содержание ⁴ их в Пекине, что нельзя не сознаться в справедливости упрека, какой нам делают по сему ученые Западной Европы, ибо мы сами прибегаем к ним для [225] сведений о Китае. Приму смелость изложить причины этого и сказать несколько слов, каким образом получить от сей миссии те выгоды, каких мы вправе от нее ожидать.

Китайцы суть народ весьма просвещенный в своем роде и превосходят в этом некоторым образом все прочие народы. У них ученость определяет степень уважения в обществе; коренные постановления империи требуют, чтоб ученейшие занимали и важнейшие места в государстве. Доказательством почтения их к людям с познаниями служат католические миссионеры. Сведения в астрономии, физике и механике доставили езуитам способ совершить в Китае дело невероятное: у правительства, основывающего свое существование на слепой приверженности к старинным постановлениям в народе, отдающем почти божеские почести своим мудрецам, они получили позволение свободно проповедовать христианский закон, позволение, которое, вероятно, удержали бы до сих нор, если б возникшие между ними раздоры и, с другой стороны, неуклончивость пап не привели за собою совершенного их изгнания. Скажут, что это было при императоре Кан Си, известном ревнителе просвещения. Согласен, но не менее справедливо, что оно ⁵ с того времени не потеряло в Китае своего значения. Наши миссионеры избираются из монахов, которые только что имеют некоторые сведения в богословских науках, студенты же — из недоучившихся семинаристов, часто посылаемых туда против воли. Ни познания, ни поведение сих лиц, часто весьма предосудительное, не могли поселить к ним в Пекине уважения, и в сем случае, осмелюсь сказать, миссия принесла нам более вреда, нежели пользы, ибо китайцы, не выезжая из своего государства, судят об нас по тем из наших соотечественников, которых видят у себя, а сие суждение весьма для нас невыгодно. ⁶ С другой стороны, нельзя было ожидать ни [226] какой пользы для наук от обучавшихся в Пекине студентов. Они возвращались в Россию с знанием китайского и маньчжурского языков, но не могли сообщить никаких наблюдений, ибо нельзя делать оных без предварительного образования; не в состоянии были перевести никакой порядочной книги, ибо для сего не достаточно одного языка, а нужно знакомство с предметом сочинения, знакомство, которого они не имели. ⁷ А из сего и следует, кажется, что для извлечения из пекинской миссии какой-нибудь пользы надлежит заблаговременно приготовлять назначаемые в оную лица, дав им ⁸ приличное воспитание.

Предстоит вопрос, каким образом приспособить сие воспитание к цели, какая предполагается при отправлении посольства? Прежде чем отвечать на него, да позволено мне будет определить сию цель.

Первоначальный предлог отправления миссии в Пекин уже почти не существует. Из 400 казаков, доставшихся китайцам в плен при взятии Албазина, осталось потомков их христиан не более 20 человек, а потому нет, кажется, нужды избирать все посольство из особ духовного звания. Довольно для наших единоверцев двух священников; прочим можно дать светское образование. Настоящая же наша цель при содержании миссии в Пекине двоякого рода.

Во-первых, политическая. Поелику все наши желания в рассуждении Китая ограничиваются распространением нашей торговли, которое будет состоять в проложении новых путей и установлении прямых сообщений с магометанскими народами, подвластными сей империи, то стараться о сближении наших миссионеров с особами, составляющими китайское правительство, дабы сии общественные связи споспешествовали достижению наших коммерческих видов. [227]

Во-вторых — ученая. Европа надеется получить от нас сведения о Восточной и Средней Азии. Честь и достоинство нашего правительства требуют удовлетворить в сем случае ожидания просвещенного мира и стяжать его благодарность сообщением ему известий точных о нравственном, политическом и умственном состоянии сих обширных стран, мало известных, но весьма любопытных.

Китайцы сами подавали миссии нашей способы сблизиться с ними, но она не могла тем воспользоваться. Издание астрономических календарей составляет у них государственное и отчасти религиозное дело. Занимающаяся оным Звездочетная палата есть одно из первых мест в государстве. Дело сие так важно, что езуит Вербье за исправление одного календаря удостоился получить желтый пояс, отличие, поставившее его наряду с главнейшими сановниками империи. Изгнав езуитов, китайцы удержали из них нескольких астрономов, но, быв ими недовольны, несколько раз присылали осведомляться, нет ли между нашими соотечественниками сведущих в астрономии? Почитаю излишним говорить, сколь выгодно было бы для нас удовлетворить их в сем требовании.

Сообразив все сии обстоятельства, было бы, кажется, полезно:

1- е. Вместо отправляемых в Пекин семинаристов выбирать впредь для сего посольства из университетов отличнейших казенных студентов, кончивших курсы естественных и математических наук. Поелику с приездом их в Китай они вступают в действительную службу и по возвращении получают соответственные времени служения чины, то, без сомнения, найдется много к тому охотников. ⁹

2-е. Для приготовления их завести при Училище восточных языков, находящемся в ведении Министерства иностранных дел, [228] отделение для воспитанников, назначаемых в Пекинскую миссию. В нем, кроме повторения вышеозначенных предметов, т.е. наук математических и естественных, преподавать языки китайский, манжурский и монгольский. Способы к тому у нас под рукою. В библиотеках Академической и Публичной находятся богатые запасы книг на сих языках. К тому же мы имеем здесь бывшего начальника Пекинской миссии о. Иакинфа, коего познания в китайском и манжурском изумили ургинского вана, бывшего правителя пограничных к нам областей, и который в десятилетнее свое пребывание в Пекине ознакомился с тамошними обычаями, а потому ¹⁰ и лучше всякого другого может занимать кафедру сих языков. Для монгольского есть здесь, между прочим, состоящий при Сарептском обществе г. Шмит, который доказал свои основательные познания переводом для калмыков Нового Завета.

Сие заведение, единственное в Европе ¹¹ по преподаваемым в нем предметам, принесет большую славу и очевидную пользу. Можно почти утвердительно сказать, что пребывание нашего астронома на Пекинской обсерватории, ¹² если он к знанию своего дела присоединит некоторое образование и ум, гибкий, вкрадчивый, Значительно подвинет сношения наши с Китаем. К тому же не должно забывать, что езуиты лили для китайцев пушки, строили крепости и что даже их содействию император Кан Си обязан был взятием Албазина. Распространение владений Ост-индской компании, подавая справедливые опасения пекинскому кабинету насчет его безопасности, вероятно, принудит его со временем отказаться от своей политической системы, столь стеснительной для европейцев. Не будет удивительно, если ободренные полученною от нас услугою, которая важна в их глазах, они обратятся к нам с просьбой об инженерах и артиллеристах для укрепления своих границ, а таковые услуги не делаются без взаимных уступок. Впрочем, если сии предположения покажутся мечтательными, то одна необходимость [229] истребить невыгодное мнение, какое об нас имеют в соседнем государстве, и подать китайцам понятие о нашем превосходстве достаточны уже, кажется, к убеждению, сколь важно обратить внимание на нравственное и умственное переобразование тамошней миссии.

С другой стороны, посылаемые в Пекин студенты (не говоря, что воспитание, облагородив их, улучшит их нравственность) не будут принуждены, прибыв на место, употреблять нескольких лет на изучение первых начал в преподаваемых там языках, а посвятят все свое время на усовершение и распространение приобретенных уже познаний. Молодые летами, но получив от предварительного образования опытность зрелого возраста, они будут взирать на предметы как люди просвещенные и, возвратившись, оправдают отеческие попечения правительства сообщением свету своих наблюдений, и полезными своими переводами обогатив литературу Востока.

Александр Корнилович.

5 февраля 1829 г.

6. [О РАСШИРЕНИИ АЗИАТСКОЙ ТОРГОВЛИ]

Ваше превосходительство, милостивый государь! ¹

В записке моей от 5-го февраля я изложил некоторые мысли о распространении нашей азиятской торговли. Предмет сей так обширен, что можно сказать об нем весьма много, а потому и осмеливаюсь приобщить к прежним замечаниям несколько новых соображений, клонящихся к той же цели.

Всеблагим промыслом назначено, кажется, России первенствовать как в Европе, так и в Азии; но отношения ее к разным державам сих частей света совершенно отличны. Основанием ее европейской политики есть собственная безопасность; цель же сношений с азиятцами — преимущественно торговля. А поелику с распространением торговли усиливается народная промышленность, которая подавляет нищету и водворяет довольство и добрые нравы в [230] многочисленном сословии производителей, то нельзя довольно обращать внимание на сей предмет. К тому же мануфактуры, которые правительство старается разводить у нас с такими пожертвованиями, никогда не придут в цветущее состояние, если на произведения их не найдется покупщиков. Но, как замечено мною в другом месте, их не должно искать на европейских рынках, ибо если и предположить, что изделия наших фабрик выдержат соперничество с иностранными, то политика европейских держав, старающихся вообще с некоторого времени поставить себя в независимость относительно к торговле, будет препятствовать выгодному оных сбыту. А посему теперь нужнее, чем когда-либо, заняться отыскиванием новых путей для нашей торговли, и Азия представляет нам в сем случае двоякие выгоды: забирая наши мануфактурные произведения, она взамен будет отдавать нам свои продукты гораздо дешевле того, что мы платим за них теперь западным европейцам.

Государь Петр I, в царствование которого положено основание всем благодетельным постановлениям, коими мы ныне пользуемся, провидел бесчисленные выгоды, какие произойдут для России от усиления азиатских ее сношений. Посольства Избранта Идеса, Ланга и Измайлова в Китай, экспедиции Лихарева в Коканд и Бековича в Мангишлак и частые сношения с мелкими ханами Средней Азии доказывают его заботливость по сему предмету, заботливость, которая при нем увенчалась совершенным успехом. В начале прошедшего столетия караваны наши ходили в Пекин., Бухару и Хиву; мы имели купеческие конторы в Реште, на южном берегу Каспийского моря и в других главнейших городах Персии. Но преемники сего императора, занимаясь преимущественно европейскими делами, пренебрегали или совсем выпускали из виду дела азиятские, а от сего запущения произошло, что приобретенные нами выгоды утрачены, и мы даже лишились сведений о тех странах, с которыми прежде имели торговые связи, так что об некоторых знаем только по слуху. Сие особенно должно применить к Средней Азии. ¹³ [231] Все известия, какие при нынешнем состоянии географии можно собрать о сей обширной полосе земли, нам сопредельной, так неполны, так противуречат одно другому, что нельзя из них извлечь ничего положительного. Лучшая карта сих мест, списанная всеми европейскими географами, издана при нашем Главном штабе; но она наполнена самыми грубыми ошибками: одни и те же города показаны вдвойне под различными названиями, целые государства выпущены и тому подобное. Между тем без точного понятия о сих странах невозможно завести с ними никаких сношений. К тому же таковой недостаток сведений не раз лишал нас существенных выгод. Некоторые примеры лучше объяснят это.

1-е. В 1756 году, когда зюнгары, обитавшие к югу от Томской губернии, возмутились против Китая, владельцы их прибегли к покровительству нашего двора. Стоило только показать вид, что мы хотим вмешаться в это дело, чтоб предписать китайцам любые условия в пользу нашей торговли, ибо они столько испугались нашего участия, что прислали по сему случаю особенное к нам посольство и, чтоб купить наш нейтралитет, без сомнения, согласились бы на все наши требования. Мы не только не воспользовались сим единственным, может быть, случаем, но и допустили совершенное истребление миллиона пароду, который при несогласии каком-либо с пекинским двором мог быть для нас полезен.

2-е. Авганцы, обитающие на восточной границе Персии, составляли некогда с нею одно государство, но, сделавшись независимы по смерти Надир-шаха, находятся с того времени в беспрестанной вражде с персиянами, вражде, усиливающейся от того, что сии следуют в своем вероисповедании учению Али, между тем как первые — сунниты. Будучи народом воинственным, они при всяком [232] разрыве с Персиею могут оделяться самыми полезными для нас союзниками, ибо, угрожая внутренним областям сего государства, будут отвлекать главные силы оного от наших границ. Но мы так мало обращали на них внимания, что в 1812 г., при заключении Гюлистанского договора, когда они прислали посольство к тогдашнему главнокомандующему в Грузии с извещением, что несколько лет уже воюют с персиянами и с предложением согласить свои действия с нашими, генерал Ртищев, донося о сем в министерство, пишет: «Какие-то авганцы прислали послов и пр... и к удивлению моему прибытие их весьма подействовало на персидских полномочных, которые сделались гораздо уступчивее», и пр.

Из сих двух примеров, а их можно привести множество, Ваше превосходительство, изволите усмотреть, что независимо от торговли существенные пользы государства требуют усиления наших сношений с Среднею Азиею, и согласитесь также, что предварительным к тому действием должно быть знакомство с составляющими ее землями.

Необходимость сию чувствуют у нас давно, и в прошедшее царствование сделаны были некоторые покушения к сближению с азиятцами. Главнейшие из них суть: посольства графа Головкина в Китай, г. Негри в Бухарию и экспедиция Муравьева в Хиву, но ни одно не удалось, и вся выгода, полученная от сих отправлений, состоит в обнародовании сочинений барона Мейендорфа о Бухарин и Муравьева о Хиве, выгода значительная, потому что она подала нам некоторое понятие о сих странах, но ничтожная в сравнении с издержками, каких стоили вышеозначенные предприятия. Самое поверхностное знакомство с азиятцами покажет причину таковой неудачи. Она, кажется, состоит преимущественно в том, что мы смотрим на них европейским оком и в сношениях с ними поступаем как с народами самыми необразованными. Азиятцев нельзя уверить, чтоб можно было добровольно подвергаться трудностям дальнего пути, жертвовать имением, здоровьем, жизнию из одной любви к просвещению. Правительства их не имеют понятия о праве взаимной выгоды, составляющем сущность европейских договоров, а, основывая свою политику на видах корысти или насильства, [233] предполагают такие же побуждения и в державах, старающихся завести с ними связи. Сии подозрения усиливаются, когда видят, с какою пышностью снаряжаются наши посольства и что в них употребляются отличные государственные сановники. А оттого и унизительные церемониялы и вообще все стеснительные меры, каким подвергаются европейские дипломаты, меры, лишающие их возможности пополнять счастливо свои поручения. Чтоб успеть в сношениях с азиятдами, надобно несколько сообразоваться с их духом, понятиями, обычаями, а без того все покушения правительства сблизиться с ними, совершенные на том основании, на каком они делались доселе, едва ли не принесут более вреда, нежели пользы, ибо, порождая неуместные опасения, они только усиливают подозрение, которое препятствует нам достижению своей цели.

Средняя Азия есть обширная полоса земли, не прерываемая внутренними морями, не орошаемая большими реками. Все сообщения между населяющими ее народами производятся сухим путем, и происходящие от сих сообщений выгоды доставили в ней купцам, к какой бы они нации ¹⁴ ни принадлежали, право беспрепятственного торга. Таким образом, торгующий турок, персиянин, индиец, армянин и пр. может беспрепятственно проехать с караваном своим от Хивы до Китайской стены и от границ Индии до Семипалатинска безо всяких торговых договоров, подобных тем, какие существуют у нас в Европе. Купцов охраняет общественное мнение, освященное веками, и вся их обязанность состоит в уплате пошлин, постановленных в государствах, чрез которые они проезжают, и в раздаче местным властям подарков, кои там во всеобщем употреблении и заменяют всякие пропускные виды.

Основываясь на сем обычае, господствующем почти на всем Востоке, кажется, что вместо экспедиций, посылаемых правительством, которых бесполезность доказана опытами и кои по вышеизложенным причинам не могут быть удачны, гораздо выгоднее будет отправить из Тифлиса в Среднюю Азию караван, состоящий из нескольких верблюдов, навьюченных [234] товарами, и поручить оный надзору благонадежного купца из тамошних армян, который и примет на себя звание хозяина товаров. При нем послать двух особ в виде приставов или приказчиков: одного, который к расторопности, потребной для путешественника, и к сведениям, какие предварительно можно собрать о тех странах, присоединял бы уменье объясняться на турецком языке, общем в Средней Азии, и столько познаний в астрономии, сколько нужно для географического определения мест, чрез которые будут проезжать; другого из медицинских чиновников для наблюдений по естественным наукам и, наконец, двух служителей из татар, кои вообще отличаются верностию. Предлогом таковой поездки будет частное предприятие по торговым делам; настоящая же. цель — собрание точнейших известий о положении, силе, взаимных отношениях, произведениях и в особенности о торговле стран, составляющих Среднюю Азию. ¹⁵ Для совершения сей экспедиции предполагается три года. Оная, как сказано выше, отправится из Тифлиса в Бухару, проедет через всю Бухару от запада на восток, посетит Авганистан, Кашемир и мелкие ханства Южного Туркестана: Балх, Коканд, Ташкент, Яркенд и пр. Потом, возвратившись в Самарканд (в Бухарин), проберется оттуда к магометанам, признающим над собою китайское владычество, объедет города Восточного Туркестана (Кашгар, Аксу и пр.) и возвратится через Чугучак и Кулджу в Семипалатинск. [235]

Как ни обширен план сего путешествия, но сопряженные с оным затруднения не так велики, как они кажутся с первого взгляда. Бухарские купцы ежегодно приезжают на тифлисскую ярмонку через Мешед и северную Персию. Дружественные сношения с сею державою позволят экспедиции безопасно проехать через ее владения; а позволение, какое имеют бухарцы торговать в России, доставит нашим купцам то же преимущество в Бухарин. Далее, Бухара и Самарканд составляют средоточие внутренней среднеазиятской торговли. Туда приходят и оттуда отправляются караваны во все вышеозначенные места; нашему удобно будет пристать к которому-нибудь из них. С другой стороны, Семипалатинск имеет торговые сношения с Южным (независимым) и Китайским Туркестаном: у меня самого было между сею крепостию и разными городами внутренней Азии до шести рукописных маршрутов, которые и до сих пор, думаю, находятся в оставшихся после меня бумагах; следовательно, и на сем пути не предвидится важных затруднений: большая часть оного проходит степями киргизцев Средней и Большой Орды, которые живут мирно, не по примеру собратьев их, населяющих Малую Орду.

Таковая поездка, совершенная от частного лица под видом торгового предприятия, будет, без сомнения, удачнее, а потому и предпочтительнее всякого рода официальных экспедиций, которые обыкновенно сопровождаются большим шумом и блеском, но приносят мало существенной пользы. Причины, на которых основывается сие суждение, суть следующие.

1-е. Предприятия сего рода весьма обыкновенны на Востоке, а потому и предполагаемая здесь экспедиция, не обращая на себя внимания, не возбудит ¹⁶ подозрения.

2-е. Лица, принадлежащие к каравану, ночуя в керван-сераях с прочими купцами и в сем звании имея свободный доступ ко всем состояниям, начиная от первого вельможи до последнего поденщика, будут иметь более способов, чем путешественники другого рода, к наблюдениям и собранию точнейших известий о посещаемых ими странах. [236]

3-е. Поелику известия сии должны преимущественно относиться к тамошней торговле, то, изведав на опыте сопряженные с сим промыслом выгоды и затруднения и почти невольно обязанные по своим занятиям входить во все тонкости оного, они в сем отношении исполнят самым лучшим образом свое поручение.

4-е. Издержки, потребные на сию экспедицию, будут весьма незначительны, ибо если предположить, что с караваном отпущено будет на 20 000 рублей товаров, то можно без преувеличения сказать, что за уплатою пошлин, за раздачею подарков и за содержанием принадлежащих к каравану лиц он привезет обратно тамошних продуктов по крайней мере на половину сей суммы.

5-е. Наконец, в случае неудачи, поелику поездка сия выдана будет за предприятие частное, правительство останется в стороне. ¹⁷

Предметом и целью сей экспедиции, как сказано выше, будет собрание точнейших известий о государствах и народах Средней Азии, но если она увенчается успехом, в чем, кажется, по вышеописанным причинам нельзя сомневаться, то, кроме запаса драгоценных сведений, доставленных правительству, она сделается источником другой, важнейшей выгоды. Я уже сказал выше, что между Тифлисом и Бухарою, а с другой стороны, между Семипалатинском и разными городами Южного и Восточного (Китайского) Туркестана происходят торговые сношения; но они теперь редки и производятся бухарцами. Наши купцы, за исключением двух или трех из семипалатинских татар, не покушаются на оные по совершенному [237] неведению о тех местах. Когда полученные нами известия обнародуются, то многие, узнав о выгодах, сопряженных с сими сношениями, и ободренные примером благополучно прошедшего чрез те места каравана, решатся на таковые покушения тем охотнее, что заведенные у нас страховые конторы будут им ручаться за целость употребленных на то капиталов. Составится компания среднеазиатского торга, или частные предприятия умножатся, и сим способом, без видимого содействия правительства, которого в сем случае избегать должно, торговые связи заведутся сами собою, и когда они довольно распространятся, тогда можно будет, для обеспечения и доставления новых выгод нашим купцам, приступить к заключению торговых договоров, на которые противные стороны тем охотнее согласятся, что они почувствуют проистекающую от наших сношений пользу. Сии же торговые связи по естественному ходу дел облегчат значительным образом и политические наши сношения, если правительство заблагорассудит расширить в сем отношении свои виды, и это тем будет удобнее, что доселе купцы суть единственные дипломатические агенты между азиатскими владельцами. ¹⁸

Можно было бы много распространиться еще о благодетельных последствиях торговой экспедиции в Среднюю Азию, об услуге, какую она окажет наукам вообще и в особенности географии, о влиянии семипалатинской торговли на промышленность Западной Сибири и пр., но, удерживаясь от всяких рассуждений, приведу одно обстоятельство. В журналах извещают о смерти англичанина Муркрофта, который был отправлен Ост-индскою компаниею, для заведения торговых сношений с Среднею Азиею. Английские изделия стоят на месте вдвое дороже наших, а за уплатою вывозной пошлины и привозкою на место продажи по крайней мере обойдутся вчетверо, и при всем том компания надеется сбывать оные с выгодою. [238] Каких же барышей должны ожидать наши купцы? Прибавлю, что одно неудачное покушение не должно отвлекать нас от принятого намерения. Англия доказала в наше время, что может терпение и постоянство. Каких пожертвований стоили ей покушения проникнуть во внутренние страны Африки! Сколько бесполезных экспедиций! Сколько отличных путешественников, павших жертвою убийственного тамошнего климата и суровости жителей! При всем том это не остановило британского правительства, и оно достигло наконец своей цели, устроив коммерческие сношения с Варну и прилежащими к оному странами. Заведение торговых связей с Среднею Азиею представляет гораздо менее затруднений и, без сомнения, будет для нас несравненно важнее, нежели для англичан африканские их открытия.

Ваше превосходительство! Мысль о торговой поездке в Среднюю Азию занимает меня уже несколько лет. Я столько уверен был в пользе и успехе оной, что в то время жизни, когда мне все казалось возможным, сам готовился принять в ней участие, а потому сколько можно старался ознакомиться с теми странами. Мечты мои рушились, но с ними, благодарю бога, не погасло во мне желание общественного добра. Движимый сим чувством, я смело пишу к Вам в надежде, что Вы снисходительно примите сии замечания, если, может быть, и встретите в них некоторые погрешности, которых, впрочем, я не мог избежать, основываясь в своих предположениях на одной памяти. К тому же, судя по некоторым обстоятельствам, слышанным мною в поездке сюда, заключаю, что правительство в последние годы обратило особенное внимание на азиятскую торговлю. Легко может статься, что предложенная здесь мера, выгодная в 1825 г., окажется теперь бесполезною. В таком случае прибегаю к тому же снисхождению Вашего превосходительства, покорнейше прося извинения, что отвлек Вас по-пустому от занятий важнейших.

Примите при сем, милостивый государь, изъявление глубокого высокопочитания и совершенной преданности, с которыми честь имею быть Вашего превосходительства всепокорным слугою

Александр Корнилович

28 марта 1829 г. [239]

При перечитывании сих замечаний вспало мне на ум возражение, которое Ваше превосходительство можете весьма справедливо мне сделать: каким образом ожидать, чтоб китайцы при своей подозрительности допустили нас до торговых сношений с подвластными им магометанскими народами? Отвечаю: сношения сии уже существуют, ибо как я сказал выше, купеческие караваны ходят между Семипалатинском и Кашгаром, Аксу и пр., а потому стоит только их распространить. Все дело только зависит от того, чтоб таковые предприятия производились частным образом, без явного содействия правительства, которое может возбудить опасения. К тому же покушения англичан завести торговлю с Тибетом, находящимся в гораздо большей зависимости от Китая, нежели Туркестан, говорят в пользу сего предположения, ибо она устроилась было и от того только прервалась, что Ост-индская компания слишком явно обнаружила свои виды, овладев некоторыми областями, принадлежащими Китайской империи.

7. [ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ТОРГОВЛЕ СО СРЕДНЕЙ АЗИЕЙ]

Главный и доселе почти ¹⁹ единственный путь торговли нашей с Среднею Азиею идет из Троицкой крепости в Бухару. Он сопряжен с двумя важными неудобствами: 1-е. Пролегая через бесплодную и маловодную степь, не представляет никаких почти пособии для продовольствия странников, от чего сии последние должны запасаться всем нужным в пути на целый месяц, пока достигнут места своего назначения, ибо кочующие при дорогах киргизы по недоверчивости к нам, основанной, на прежних жестоких с ними поступках, обыкновенно с приближением наших отрядов удаляются в глубь степи. 2-е. Главное — опасность от киргизских набегов, а от сего караваны наши не могут отправляться иначе как в большом числе и охраняемые военными отрядами, что также соединено с большими затруднениями. Для отвращения сих неудобств существуют два способа: или обеспечить тот путь, которым купцы наши ныне [240] следуют в Бухару, что предполагает, между прочим, если не усмирение киргизов, то по крайней мере поставление себя в безопасность от их хищений, или дать другое направление нашим сношениям с Средней Азиею. В отношении к первому предположено было в последние годы прошедшего царствования устроить линию редутов от нашей границы до Аральского моря. Мне неизвестно, исполнено ли сие предположение, но, не говоря уже о тягостях, сопряженных с содержанием в сих укреплениях гарнизонов, как бы они, впрочем, малочисленны ни были, тягостях, которые значительным образом уменьшат наши торговые выгоды, не подаст ли сия мера повода к беспрестанной вражде с киргизами, которые будут видеть в ней посягательство на свою независимость? Не сообщится ли таковое же опасение мелким азиатским государствам Хиве и Бухаре и не приведет ли оно за собою совершенное прекращение тех сношений, которые мы сим способом хотим упрочить?

Второй способ состоит в установлении прямого сообщения между восточным берегом Каспийского моря и Хивою, откуда удобно будет проникнуть в другие города Средней Азии. Сие предположение давно уже занимало наше правительство. Вашему высокопревосходительству известно, ²⁰ что еще государь Петр I в 1720 г., если не ошибаюсь, отправил экспедицию для построения редута на косе губы, в которую впадала иссякнувшая река Амударья (древний Оксус). ²¹ Эта экспедиция не удалась от неосторожности начальника оной гвардии Капитана Бековича, который с отрядом своим сделался жертвою неблагоразумной доверчивости к туркменцам; последовавшая же вскоре затем кончина императора не позволила ему довершить его намерения. Потом помышляли о том же при императрице Екатерине II, но, кажется, не сделано было к тому никаких попыток. ²² Наконец, генерал Ермолов лет шесть назад с теми же [241] видами предлагал правительству воспользоваться оскорблением, какое нанес нам тогдашний хивинский хан Могамед Рахим арестованием Муравьева, для завоевания Хивы, но покойный государь, следуя побуждениям врожденного ему миролюбия и опасаясь этим подать британскому правительству сомнения на счет ²³ ост-индских его владений, не благоизволил изъявить на то своего согласия. Но если нельзя одобрить вышеозначенной меры, то учреждение колонии в Мангишлаке, ²⁴ на восточном, пустынном берегу Каспийского моря, не представляет, кажется, сих неудобств. Между тем сие поселение принесет следующие выгоды:

1-е. Более удобства в следовании наших караванов, ибо хотя Мангишлак населен туркменцами, которые такие же грабители, как и киргизы, но будучи с лишком вдвое меньше пространством, нежели степь сих последних, не представляет таких затруднений путешественникам, желающим проникнуть в Хиву.

2-е. Удобство доставки товаров из Нижнего, средоточия нашей внутренней промышленности, и из Тифлиса, который при нынешних благоприятных обстоятельствах в скором времени сделается, без сомнения, одним из первых торговых городов в мире.

Независимо от торговли сия колония:

3-е. Усилит плавание по Каспийскому морю — отрасль промышленности, которая до сих пор еще в младенчестве.

4-е. Оградит некоторою безопасностию астраханские рыбные промыслы. Муравьев нашел в Хиве до трех тысяч наших соотечественников, томящихся в тяжкой неволе; в Бухарин у каждого зажиточного почти человека есть по нескольку русских рабов. Значительная их часть состоит из промышленников, прибитых осенними бурями к берегам и захваченных или туркменцами, или зимующими при устьях Эмбы киргизами. Наше соседство, доставив нам влияние на сии народы, послужит если не к прекращению, то по крайней мере к уменьшению таковых хищений. [242]

5-е. Туркменцы делают беспрестанные набеги на прилежащие к ним области Персии — Астрабад и Мазандеран. В случае разрыва с сею державою мы по тому же влиянию, какое получим на них можем давать направление сим набегам и таким образом развлекать силы наших неприятелей.

6-е. Соседство с Хивою доставит нам влияние на сие и пограничные с ним азиятские государства, если правительство заблагорассудит распространить в этом отношении свои виды.

Каждое из сих обстоятельств говорит в пользу изложенной здесь меры, да и самое исполнение не сопряжено, кажется, с большими трудностями. Нескольких рот с небольшим числом полевых ²⁵ орудии, отправленных из Грузии, достаточно будет для построения редута и отражения всех покушений кочующих туркменцев, покушении, каких, впрочем, нельзя ожидать при слабодушии нынешнего хивинского хана и после того уважения, какое приобрели нам во всей Азии успехи последних войн. Первоначальных жителей можно выбрать в нижегородском депо из числа преступников, назначаемых на поселение в Сибирь, придав к ним соразмерное число женщин, и нет сомнения, что если снабдить их средствами к надлежащему обзаведению то колония сия с распространением среднеазиатской торговли придет в самое цветущее положение. Главное дело состоит только в избрании удобнейшего места для основания оной кажется, самое благоприятное есть то, к которому приставал Муравьев, ибо сюда обыкновенно приходят хивинские и бухарские купцы следующие с товарами в Астрахань. Впрочем, восточный берег Каспийского моря недавно подробно описан штурманом Колодкиным, посыланным для сего несколько лет сряду из Астрахани в сочинении же Муравьева, при всем несовершенстве оного можно найти известия о физических свойствах той страны. Полагаю что сими сведениями можно будет руководствоваться на первый случай со временем же, когда успеем лучше ознакомиться с тем краем принять дальнейшие меры сообразно с приобретенными ²⁶ известиями. [243]

Ваше высокопревосходительство! Вот уже четвертый раз пишу к Вам об Азии. Вообще замечания мои, основанные большею частию на предположениях, деланных в то время, когда я занимался сим предметом, должны быть недостаточны теперь, особенно при стесненном положении, в котором нахожусь. Чувствую более другого все их несовершенство и никак не осмелился бы при благоприятнейших обстоятельствах представить их Вашему высокопревосходительству в настоящем виде. Побуждает же меня к тому убеждение в пользе предлагаемого и, да позволено мне будет сказать, наше равнодушие к азиятским делам. Я упомянул о сем не в упрек кому-либо, а единственно для своего оправдания, но самое дело говорит за себя. Благоволите взглянуть на историю наших сношений с Азиею, сравните, что совершил по сему в 20 дет с небольшим государь Петр I, при его ограниченных средствах, и что сделано после него в течение целого века, и Вы усмотрите, что упущено много, улучшено мало, а вновь приобретено еще менее. Главная цель моя показать, что нам пора перестать пренебрегать выгодами, какие представляют сии сношения. ²⁷ Перевес наш в Европе основывается на нашем могуществе; в Азии мы присоединяем к тому выгодное положение наших владений и неоцененные преимущества просвещения перед полуобразованностью и правительства мудрого, благоустроенного, над деспотами, основывающими свою власть на видах насилия или корысти. Да и самое влияние России на европейские дела едва ли может быть упрочено без азиатских сношений, ибо сии последние, служа к народному обогащению, поставят правительство в возможность удержаться постоянным образом на той [244] степени, которую оно занимает ныне в политическом мире. Мысль об установлении прямого сообщения с Индиею и о возвращении городу Астрахани той важности, какую он имел при генуэзцах в XIV и XV веках, мысль, которую умы, пугающиеся всего трудного и устрашенные всякими пожертвованиями, считают сумасбродною мечтою, была любимою мыслию императора Петра I, и нет сомнения, что он осуществил бы ее, если б преждевременная его кончина тому не воспрепятствовала. Теперь наступило самое благоприятное для сего время. Можно решительно сказать, что сии трудности и пожертвования, о коих так много твердят, совсем не столь велики, какими они кажутся с первого взгляда; стоит только обратить на сей предмет деятельное внимание. Здесь не место излагать в подробности способы к достижению сей цели, что мне, впрочем, невозможно при совершенном недостатке пособий; но не могу не заметить, что в таком случае поселение на восточном берегу Каспийского моря принесет, кажется, большую пользу, ибо оно будет иметь последствием сближение с Хивою, что если не доставит нам возможности плавания по Аральскому морю и впадающим в него рекам, то по крайней мере облегчит сообщение с Бухарою, Самаркандом, Гератом и другими главнейшими торговыми городами Средней Азии.

В заключение покорнейше прошу Ваше превосходительство, не почтите неуместною дерзостию моих несколько, может быть, вольных отзывов о предметах, кои, находясь исключительно в ведении высшего правительства, недоступны суждениям не принадлежащих к оному лиц. Мне кажется, что откровенность есть первое условие в сношениях с начальством. Во всяком случае надеюсь, что искреннее желание пользы государству, внушившее мне таковую смелость, извинит меня перед Вами.

Примите при сем, милостивый государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею быть Вашего высокопревосходительства всепокорным слугою

Александр Корнилович

12 ноября 1829 г.

О расширении торговли России с Турцией

Записка написана Корниловичем в 1829 г., когда обстановка способствовала расширению торговли. Только что закончившаяся война с Персией (1826-1828) по Туркманчайскому миру значительно расширила русские владения в Закавказье В апреле 1828 г. началась война с Турцией, которая закончилась Адриано-польским миром в сентябре 1829 г. Россия получила устье Дуная и восточное побережье Черного моря. Турция уплачивала большую контрибуцию и допускала проход через Босфор и Дарданеллы русских и иностранных торговых судов. Молдавия и Валахия временно были оккупированы Россией, а Сербия и Греция получили автономию. Эта записка Корниловича печатается впервые. Некоторые извлечения из нее были опубликованы П. Е. Щеголевым (Декабристы. М.-Л., 1926). На полях рукописи помета: «Было представлено и читано в собственной компании. Соответственные распоряжения по содержанию сей записки уже сделаны в Сибирском комитете, 6 августа 1828».

О недостатках работы русской духовной миссии в Китае и о ее реорганизации

Записка написана Корниловичем в 1829 г. Автор был хорошо знаком с путешественником Егором Тимковским, сопровождавшем нашу духовную миссию в Пекин в 1821 г. а также с выдающимся китаеведом, членом-корреспондентом Академии наук Иакинфом Бичуриным (1777-1863), возглавлявшим нашу духовную миссию в 1807-1821 гг. Сведения, изложенные в этой записке, явились в значительной степени результатом многократных бесед Корниловича с означенными лицами. Записка печатается впервые. Сверху помета карандашом: «Можно послать прочесть Д. Г. Бибикову».

О расширении азиатской торговли

Записка писалась, когда предпринимался ряд мер для расширения русской торговли в Средней Азии. См. об этом в книге М. Рожкова. Экономическая политика царского правительства на Среднем Востоке во второй четверти XIX в. и русская буржуазия. М.-Л., 1949. Записка печатается впервые.

Еще несколько слов о торговле со Средней Азией

Записка писалась автором в 1829 г. Печатается впервые.

Комментарии

1. Нетрудно будет вписано над строкой над зачеркнутым неразобранным словом.

2. Раскроют вписано над зачеркнутым изложат.

3. Зачеркнуто несколько.

4. Содержание вписано над строкой.

5. Оно вписано над строкой вместо зачеркнутого просвещения.

6. В доказательство тому можно привести, что в 1820 г. при перемене миссии в Пекине считали пристава оной Е. Ф. Тимковского переодетым вельможею; так изумило китайцев хорошее поведение его самого и конвоя, провожавшего наше посольство.

7. Из сего должно исключить бывшего начальника последней миссии о. Иакинфа, который уже успел обнародовать несколько полезных сочинений о Китае, но его труды могли быть гораздо важнее, если б он получил лучшее образование.

8. Зачеркнуто слово надлежащее

9. Можно сказать против этого, что трудно будет подчинить их духовным липам; но таковые затруднения происходят, кажется, более от лип, нежели от самого предмета. Нет никакого неудобства, чтоб студенты зависели от архимандритов, начальников миссии, если сии последние не будут, как доселе делалось, во зло употреблять своей власти и обходиться с сими молодыми людьми, как со своими слугами.

10. А потому над строкою.

11. В Европе вписано над строкой.

12. Обсерватории вписано над строкой.

13. Для избежания недоразумений почитаю нужным объяснить, что я здесь разумею под Средней Азией ту часть оной, которая населена народами магометанского исповедания и известную у некоторых новейших путешественников под общим названием Туркестан. Они разделяют его на три части: на Южный, заключающий в себе независимые ханства Хиву, Бухару, Кашмир, Балх и пр., на Восточный (или Малая Бухарин), содержащий в себе магометан, находящихся в китайском подданстве, и на Северный, состоящий из степей, в коих обитают киргизы, признающие верховничество России. Для краткости и большого удобства я удержал сие разделение.

14. В рукописи повторено они.

15. Начальник каравана назначен из армян, потому что они, занимаясь делами на Востоке, знакомы с караванною торговлею, говорят на употребительных там языках, и многие из них бывали в тех местах, кои предполагается посетить, к тому же армянин, как христианин, оседлый в Тифлисе, исполнит сие поручение с большею верностию, особенно если обещать ему приличное награждение по возвращении. Разумеется, что главным лицом всей экспедиции будет первый пристав, но ему дано звание приказчика: во-первых, [потому], что нельзя предполагать в нем купеческой сметливости, оборотливости и навыка, какие нужны для отвращения подозрений; во-вторых, [потому], что торг товарами отнял бы у него досуг, потребный на наблюдения и собрание сведений, что составляет главный предмет сей поездки.

16. Зачеркнуто обратит.

17. Для большего убеждения в преимуществе сего рода экспедиции приведу здесь одно обстоятельство, которое и подало мысль к сим замечаниям. Лет за шесть перед сим появилась у нас в печати небольшая книжка «Записки о средней Азии» Назарова. Сей Назаров, простой армянин, был приставом при караване одного сибирского татарина, отправившемся из Семипалатинска в мелкие ханства Южного Туркестана и благополучно возвратившимся через полтора года, проехав до 3000 верст. Он был человек необразованный, едва имевший понятие о четырех странах света, а потому и сочинение его, составленное не по запискам, веденным на пути, а из рассказов, учиненных но возвращении в Россию, весьма недостаточно, но пример его доказывает лучше всяких рассуждений возможность и вероятность успеха поездки, совершенной на вышеозначенном основании.

18. Повторяю, что сие относится к магометанам Средней Азии. Касательно Китая я уже упомянул в прошедшем представлении о необходимости расширить свои виды на Пекинскую миссию, сделав ее орудием к достижению политических наших видов на сию империю.

19. Почти вписано над строкой.

20. Известно вписано над строкой.

21. Я не упомню теперь названия этой губы. В ней приставал Муравьев в 1822 г., во время своего путешествия в Хиву.

22. О сем упомянуто мимоходом в записке об азиятской торговле, поданной правительству графом В. А. Зубовым в 1801 г. и напечатанной в № 36 и № 37 «Сына отечества» нынешнего года.

23. Зачеркнуто его

24. Другие называют сию полосу земли, лежащую между Каспийским морем и Хивою, Туркмениею, по кочующим в ней туркменцам.

25. Полевых вписано над строкою.

26. Зачеркнуто сведениями.

27. Из множества примеров вот один весьма недавний: семь лет Восточный Туркестан находится в полном возмущении против Китая, государства, нам сопредельного, с которым мы имеем торговые сношения и где каждый переворот гораздо для нас важнее, нежели кажется с первого взгляда, ибо на нынешнем положении тамошних дел основывается спокойствие монголов и киргизов Большой Орды, к нам пограничных, а следовательно, и безопасность Сибири. Мне неизвестно, имеет ли ныне правительство положительные о сем известия, но знаю, что до половины 1825 г. мы довольствовались неполными выписками и» ведомостей, публикуемых в Макао.

Текст воспроизведен по изданию: А. О. Корнилович. Сочинения и письма. М.-Л. АН СССР. 1957