ИЗ ИСТОРИИ ИРАКО-ГРУЗИНСКИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

(20-ЫЕ ГОДЫ XIX СТОЛЕТИЯ)

ПУБЛИКАЦИЯ ДОКУМЕНТОВ

Ирако-грузинские взаимоотношения имеют длительную историю. Возникшие в далеком прошлом, они продолжались и в 20-х годах XIX столетия. К этому времени Грузия уже связала свою судьбу с Россией, а Ирак был захвачен и закабален османами, став одной из провинций Оттоманской империи. Он стал именоваться багдадским пашалыком (или эйалетом) и находился под управлением мамлюкских пашей или грузинской династии кюлеменов ¹.

Грузинские паши кюлемены со дня установления их власти в Ираке (1749 г.), подобно египетским мамлюкским султанам и бекам, имели тесную связь с отчизной. Они поддерживали политические, культурные, торговые связи с ней; вели переписку с находящимися в Грузии родными, русскими главнокомандующими и другими видными лицами разных профессий; из родины приглашали в Багдад своих родственников, купцов, мастеров печатного дела; ежегодно при содействии работорговцев сотнями и тысячами вывозили из родного края в Багдад грузинских юношей и девушек для пополнения рядов своих военных отрядов (личной гвардии) и гаремов.

Увеличивая численность вооруженной армии, паши кюлемены намеревались создать совершенно независимое от Оттоманской империи царство т. н. «Счастливый Вавилон». Поэтому они часто выступали против воли халифа-султана, оказывали ему сопротивление, восставали, отказывались платить дань и посылать свои войска на Кавказский фронт, ослабляя тем самым Оттоманскую империю и делая полезное для России и Грузии дело.

Из-за такого поведения мамлюков, диван (совет) султана неоднократно принимал решение о свержении режима мамлюков в Ираке, но до 1831 года этого не удалось осуществить. В деле сохранения и упрочения власти грузинских пашей кюлеменов их поддерживали и активно им помогали высшие влиятельные слои багдадского населения, а [73] также Англия, Франция и Россия. До XIX века Россия рассматривала Ирак только лишь как источник развязывания войны между Ираном и Турцией, как «яблоко раздора», систематически подстрекая Ирак против Ирана. А с тех пор как Россия стала укрепляться в Закавказье и непосредственно столкнулась здесь с ирано-турецкими интересами, Ирак являл для нее интерес и с другой стороны. С этого времени Россия считала Ирак самым подходящим стратегическим местом в бассейне Персидского залива и намеревалась в случае необходимости превратить его в плацдарм для военных действий как против Ирана, так и против Турции. Главную роль в этом российская дипломатия отводила багдадским пашам кюлеменам из-за своеобразного отношения их к Ирану и Турции. Поэтому уже в начале прошлого столетия отношение России к Ираку несколько изменилось. Министр иностранных дел граф И. И. Румянцев, товарищ министра граф А. И. Салтыков, и др. советовали главнокомандующему Грузии графу И. В. Гудовичу сблизиться с правителем Багдада, заключить с Ираком соглашения торгового и военного характера и оказать Багдаду всестороннюю помощь ².

Мы здесь не ставим себе целью изложение полной истории этих взаимоотношений, а ограничиваемся лишь публикацией и комментариями текстов некоторых архивных документов первой четверти XIX века. Эти документы являются свидетельством той письменной связи и взаимоотношений, которые имелись между багдадским правителем, с одной стороны, и его родителями и главнокомандующим Грузии, с другой, а также непосредственных результатов этой переписки.

Мы полагаем, что публикация этих документов в некоторой степени будет способствовать делу освещения довольно интересных, но все еще недостаточно изученных с научной тонки зрения вековых взаимоотношений Ирака и Грузии, изучению жизни и деятельности правящих Ираком грузинских пашей кюлеменов, создавших «почти независимый от Стамбула режим».

Необходимо здесь же особо подчеркнуть, что история мамлюков тесло связана с отдельными периодами истории Грузии. Возникновение «мамлючества» следует рассматривать, как непосредственный результат внешних войн, внутренних неурядиц и интенсивной продажи крестьян в рабство, что потом, в свою очередь превратилось в один из факторов, способствующих этому процессу.

Изучение режима, основанного на системе военного владычества, созданного кастовым ядром мамлюков, внесет некоторую ясность в [74] изучение вопроса о том, почему в Грузии торговля пленными ³ приняла самый распространенный характер, почему грузинский пленник ценился дороже всех, почему грузинский крестьянин, хоть и не всегда, но все же спасался от своего феодала бегством ⁴ ,в страну безбожников «урумов» (то есть в Турцию), а не в Россию, являющуюся более культурной и единоверной страной, откуда грузинские политики еще в XVI — XVII веках приглашали художников, специалистов горного дела, мастеров военного оружия, лекарей ⁵ и других. [75]

* * *

Те документы, полное описание которых и тексты с комментариями мы здесь публикуем, хранятся в картонной коробке № 298 в отделе рукописей Государственного литературного музея Грузии.

Один из них — документ о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили занесен в инвентарную книгу и каталог музея под названием «Грамота об освобождении Георгия Бочолашвили» ⁶. По размеру он составляет 34,5 х 22 см, хранится под № 19580-х и написан черной тушью на нелинованной белой бумаге с водяными знаками. Водяными знаками являются; «Гербовая бумага» — в верхней части бумаги, сам герб в виде двуглавого орла — посередине бумаги и «цена 3 рубля» под гербом. С обеих сторон двуглавого орла, слова и справа, стоит число «18», указывающее на дату изготовления бумаги (1818 г.).

Кроме водяных знаков на первой странице этого документа, в верхнем правом углу черной тушью нанесена гербовая марка размером 6 х 4,5 см. В верхней части марки проставлены слова «1818 года», посередине находится государственный герб с изображением двуглавого орла, под ним стоит «Три рубля лист», а вокруг на полях марки читаем: «Под сим гербом писать всякия крепости от 501 и в 1000 рублей».

Одну сторону документа занимает текст грамоты о раскрепощении семьи Бочолашвили. Он написан разборчиво, по-грузински, почерком «Мхедрули», занимает место размером 25 х 17 см и состоит из 22-х строчек неодинаковых размеров.

На второй странице документа ⁷ помещен русский текст, написанный черной тушью двумя разными, но красивым канцелярским почерком. Текст, занимает место размером 14 х 17 см и состоит из 17 строк. В левом углу текста (внизу) стоит печать тифлисского губернского суда.

Грамота о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили написана 10 ноября 1820 года, а утверждена 13 ноября того же года тифлисским судом.

Текст документа как грузинский, так и русский нами читается так:

I страница (грузинский текст)

1. «1820 — го ⁸ года ноября 13 — го ⁹ дня, я ниже

2. подписавшийся князь Луарсаб Иванович Орбелиани, [76]

3. освободил от нашего ¹⁰ крепостничества моих исконных крепостных,

4. проживающих ныне в Тбилиси, всех сыновей Георгия Бочолашвили,

5. Шио и Дмитрий, которые ¹¹ прежде ¹²

6. именовались Манвеловыми с женой твоей Варварой и дочерь

7. ми твоими Ниной, Анной, и Саломэ и матерью твоей и брата твоего,

8. Димитрия, который ныне находится в Багдаде. Так, что вы мое сердце

9. удовлетворили и отныне ни мне и ни другим

10. родным и потомкам моим нет дела ни до вас, Шио

11. и Димитрий, и ни до ваших потомков ¹³... как до крепостных,

12. что ¹⁴ вы доныне не проданы,

13. не заложены и не переданы в собственность кому-либо.

14. Если кто-либо вступит с вами в спор ¹⁵, ответчиками

15. будем я и мои наследники. Вас и ваших ¹⁶ потомков

16. мы ничем ¹⁷ не утруждать и не ¹⁸ причинять вреда, в

17. чем и подписываемся ¹⁹ князь Луарсаб ²⁰ Орбелиани,

18. кн ²¹ Каихосро ²² Орбелиани, Давид ²³ Орбелиани,

19. Аслан ²⁴ Орбелиани,

20. кн Костантине ²⁵ Орбелиани

21. кн Якоб ²⁶ Орбелиани

22. кн Самарагдан ²⁷ Орбелиани.

II страница (русский текст)

1. 1820-го ²⁸ года ноября 13-го дня на пропи-

2. санных в сей отпускной крестьян запре-

3. щения по алфавитам Тифлисского

4. Уездного ²⁹ суда не значится. Губернский [77]

5. секретарь Щерб[атов?]

6. 1820-го года ноября 13-го дня сие отпуск-

7. ное письмо в Тифлисском уездном суде

8. явлено и в книгу под № 393-й записано,

9. и что оно собственною рукою подпору

10. чика князя Луарсаба Орбелианова

11. подписано в том сей суд подписом

12. присутствующих с приложением

13. казенной печати свидетельствует-

14. Судья... ³⁰

15. Заседатель К… ³¹

16. В должности секретаря... ³²

17. Коллежный секретарь Кандинов».

В отделе рукописей Государственного литературного музея Грузии :в картонном ящике под № 298, хранится также и другой документ № 19582-х, занесенный в инвентарную книгу и каталог под заглавием: « Книга об азатстве (освобождении-Б. С.) сыновей Георгия Бочолашвили». Это копия «Грамоты о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили». Она написана по-грузински, почерком «мхедрули», черной тушью, на гербовой, белой бумаге с водяными знаками и состоит »сего из 4- м страниц. Размер каждой страницы 34,5x22 см.

Водяными знаками являются: «Гербовая бумага» — в верхней части бумаги, государственный герб Российской империи с изображением двуглавого орла — посередине бумаги, число «1809» (дата изготовления бумаги) — под гербом, и «Цена 2 рубли» — в конце бумаги.

Здесь так же, как и в «Грамоте о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили» на первой странице документа в верхнем правом углу бумаги поставлена гербовая марка, датированная 1819-ым годом («1819 года»), под которой посередине видно изображение двуглавого орла, а после него (в конце) слова: «Два рубли листъ». Вокруг марки на полях надпись: «Писать крепости до пяти сот рублей», что отчетливо указывает на то, что на бумаге с такой маркой писались купчие стоимостью в пятьсот и меньше пятисот рублей.

Текст «книги» о раскрепощении детей Бочолашвили занимает полторы страницы (размером 26 х 16 см на первой странице и 8 х 12,5 см на второй) и состоит всего из 27-ми строк. Из них 22 строки помещены на первой странице, а остальные пять-на второй.

Текст документа датирован 10-ым ноября 1820 года и читается так: [78]

I страница

1. «1820-го ³³ года, ноября 13-го ³⁴ дня, я ниже

2. подписавшийся ³⁵ князь Луарсаб Иванович

3. Орбелианов, раскрепостил наших

4. исконных крепостных, ныне в Тифлите

5. проживающих всех сыновей Георгия Бочолашвили ³⁶

6. Шио и Димитрия, которые прежде

7. именовалась Манвеловыми ³⁷ с женой твоей и

8. дочерьми твоими й матерью твоей Мариамой,

9. брата твоего Димитрия, который ныне находится

10. в Багдаде. Так что вы мое сердце удовлетворили и

11. отныне ни мне, ни родным

12. и потомкам моим нет дела ни до вас Шио

13. и Димитрий, ни до ваших потомков, как крепостных ³⁸

14. к будьте рабами великого

15. государя ³⁹, что вы доныне не (есть) ⁴⁰

16. проданы и не заложены, и не

17. переданы в собственность кому — либо.

Если кто-либо вступит с вами в спор ⁴¹,

18. ответчиками будем я и мои наследники, чтобы вас ⁴²

19. и ваших потомков ничем ⁴³ не утруждать и

20. не причинять ⁴⁴ вреда, в чем ⁴⁵ и рукой ⁴⁶ подписываю

21. кн Луарсаб Орбелиани Капланов ⁴⁷.

22. Князь Давид Орбелиани Капланов.

II страница

23. князь Каихосро Орбелиани Капланов

24. князь Аслан Орбелиани Капланов

25. князь Константине Орбелиани Капланов

26. князь Якоб Орбелиани Капланов

27. князь Самарагдан Орбелиани Капланов». [79]

За подписью Самарагдана Орбелиани следует две строчки, написанные по-русски: «1820-го года ноября 10-го дня копии справедливы в том свидетельств», заканчивающиеся гербовой русской печатью, которая стоит в конце текста в правом углу.

Нижняя половина второй страницы документа разделена вертикальной линией на две равные части и обе заполнены пятью приписками, сделанными разным почерком. Три из них слева от линии, а две — справа.

Ниже приводим полностью тексты этих приписок в той же последовательности, как это дается в документе.

Приписки встречаются и на первой и третьей страницах документа.

На первой странице приписка сделана на полях бумаги на левой стороне текста грамоты об освобождении сыновей Георгия Бочолашвили. Она выполнена черной тушью сверху вниз и состоит из трех строчек:

1. «Эту утвержденную судом копию книги я получил и я сог

2. ласился и свою печать приложил. Так как я писать ⁶³ не умел ⁶⁴ вместо ⁶⁵ меня [80]

3. со своих слов велел написать моему катибу Петре» ⁶⁶.

Что касается приписки на третьей странице, заполняющей нижнюю половину, она является генеалогическим списком состава семьи Георгия Бочолашвили (он же Манвелов) и потомков одного из ее членов Нино и ее мужа, составленным рукой Георгия Ивановича Бродзели в 30-х годах XX века (см. таблицу).

Генеалогический список ⁶⁷ семьи Георгия Бочолашвили и потомков одной из его внучек — Нино

Кроме «Грамоты о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили» и упомянутой «Книги об их азатстве», в картонном ящике № 298 отдела рукописей Государственного литературного музея Грузии хранится еще один документ № 18577-х, «Письмо государя счастливого Вавилована Дауда паши к матери (Марии, вдове Георгия Бочолашвили.- Б. С.). Оно написано по-грузински, черной тушью, почерком «мхедрули», на одной странице ⁶⁹, белой, нелинованной бумаги (размером 31 x 22 см) с водяными знаками в виде трех полумесяцев ⁷⁰. Текст письма состоит из 24-х строчек и занимает место площадью 29 х 14,5 см. [81]

По-видимому, письмо с самого начала было сложено втрое и так писалось. Поэтому с течением времени оно стерлось в местах изгиба. Это же письмо было восстановлено, но во время реставрации стерлось то, где стоит последняя цифра даты письма. В 1954 году сотрудник вышеуказанного музея Г. Бердзенишвили по нашей просьбе восстановил это место письма и оказалось, что письмо написано не в «1820-м году», как это считалось до тех пор ⁷¹, а несколько позже — второго августа ⁷² года по старому стилю.

В начале письма стоит «тугра» или монограмма Давуда паши, а за ним следует текст, который мы читаем так:

1. «Государь ⁷³ счастливого Вавилована

2. ваш сын Дауд паша множество ⁷⁴ приветов

3. шлет ⁷⁵ вам и жаждает увидеть ⁷⁶ вас, матушка Мариам! Затем ⁷⁷ вами

4. написанные книги ⁷⁸, пересланные ⁷⁹ через Арзрум или ⁸⁰

5. посланные ⁸¹ через человека Зубалова ⁸² вручены ⁸³

6. мне полностью. Все, что вы написали мы выслушали и теперь

7. о вашем дворянстве господину главноуправляющему ⁸⁴ письмо

8. написал, Юсуфа отправил ⁸⁵, через него письма переслал ⁸⁶

9. При передаче писем будьте вместе ⁸⁷ с ним. То, что

10. вам угодно все ⁸⁸ скажите ⁸⁹. И Андрия Зубалашвили [82]

11. пишу так же, чтоб помог ⁹⁰ вам в этом деле ⁹¹. Затем, если

12. возможно не поскупитесь повидать меня, приезжай, хочу

13. видеть тебя, ни о чем не ⁹² беспокойся, сколько угодно

14. останься, когда пожелаешь тотчас же ⁹³ с большими почестями

15. отправлю. Потом брату моему Шио много ⁹⁴ приветов

16. посылаю ⁹⁵ и сыновьям Шио много ⁹⁶ (приветов

17. посвящаю ⁹⁷. Сестрам моим много ⁹⁸ приветов посвящаю ⁹⁹. Затем

18. прошу у вашего милостивого сердца, чтоб в молитвах не

19. забывали ¹⁰⁰ меня. Человек ¹⁰¹ на свет приходит ¹⁰² и виноградник разводит ¹⁰³, чтоб получить ¹⁰⁴ плод.

20. Вы виноградник развели и плода не получили. Просим ¹⁰⁵

21. у вашего милостивого материнства, если сможете не поленитесь ¹⁰⁶

22. приехать ¹⁰⁷. Молитесь ¹⁰⁸ за меня милостивая мать!

23. Ваш сын государь ¹⁰⁹ Багдада

24. Дауд паша.

25. Написано 1821-го года августа второго дня ¹¹⁰».

* * *

Таким образом, перед нами три документа: «Грамота о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили» (№ 19580-х), «Книга об азатстве (освобождении - Б. С.) к сыновьям Георгия Бочолашвили» (№ 19582-х) и «Письмо государя счастливого Вавилована Дауда паши к матери» (Марии, вдове Георгия Бочолашвили - Б. С.) (№ 19577-х). Второй документ [83] является копией первого, что подтверждается как датой и содержанием текстов, так и резолюцией, наложенной нотариусом в конце текста второго документа: «Копия справедлива...» и II-ой III-ей, IV-ой, V-ой приписками, о которых речь пойдет ниже. Что же касается третьего документа, то он написан в гор. Багдаде 15 августа 1821 года (по старому стилю 2-го августа). Под двумя первыми документами подписываются князья Орбелиани, а под третьим «государь Багдада» Дауд паша. Таким образом, между упомянутыми документами несомненно имеется определенная связь: они написаны по-грузински, во всех трех документах упомянуты одни и те же лица. Эти обстоятельства (а также и некоторые другие, о которых будет идти речь ниже) дают возможность предполагать, что в основе создания этих документов лежит внимательное отношение «государя Багдада» Дауда Паши к родителям и, кроме того, его дружеское расположение к главноуправляющему Грузии и другим влиятельным лицам. Поэтому, к толкованию упомянутых документов и выяснению истории их создания мы приступаем с краткого изложения имеющихся сведений о личности и происхождении Дауда паши, его жизни и деятельности. Попутно постараемся показать, каковы были его взаимоотношения с коренным населением Грузии и с управителем этой страны в начале 20-х годов прошлого столетия.

Дауд паша по происхождению грузин. Родился он в 1774 году ¹¹¹ в нижнем Картли, в семье бедного крестьянина. Его родители Георгий и Мариам Манвелашвили ¹¹² были крепостными князей Орбелиани. 5-ти или 6-ти летний Давид был похищен разбойниками, продан работорговцам и отвезен в «Татарию ¹¹³». В Турции маленький Давид переменил [84] нескольких хозяев и, наконец он вместе с другими соотечественниками был привезен в Багдад. По словам Амин бен Хасан ал-Халвин ал-Мадини доставленного «а Багдадский рынок 11-летнего ¹¹⁴ Давида купил Мустафа бей и подарил ¹¹⁵ его Сулейману ¹¹⁶ паше Буюку ¹¹⁷, который его (уже сменившего свое христианское вероисповедание на мусульманское и окрещенного Даудом) взял под свое покровительство и через некоторое время отдал в школу мамлюков.

Отсюда начинается новый этап в жизни Давида. В школе он проявил необычайные способности; великолепно овладел воинским мастерством и в то же время с большим усердием изучал другие предметы. Он так хорошо усвоил мусульманское законодательство и восточные языки, что вскоре после окончания училища стал считаться лучшим знатоком арабского, турецкого, персидского языков и богословия, чем и обратил на себя внимание своего патрона.

Сулейман паша Буюк вначале предоставил Дауду свободу и назначил на должность хранителя печати, а затем (примерно в 1801 году) вручил 27-лет нему Дауду казну пашалыка и женил его на своей дочери.

Родственная связь с пашой, а также высокий пост давали Дауду право быть наследником престола, и в 1802 году, когда заболевший горячкой глубокий старец Буюк Сулейман окончательно лишился возможности править пашалыком, Дауд попытался завладеть властью, но на этот раз он не достиг цели. Еще при жизни Сулейман успел созвать диван и передать правление пашалыка старшему зятю Хафизу Али ¹¹⁸, как своему Кахию ¹¹⁹.

После этого между Хафизом Али и Даудом установились недружелюбные отношения. Али паша подозрительно относился к Дауду и поэтому последний решил временно отойти от светских дел. В 1803 году он принял сан муллы и поселился в ограде мечети Абд ал-Кадира ¹²⁰ [85] (расположенной в Багдаде у южной стены города) ¹²¹, дабы не подвергаться возможной опасности со стороны вновь назначенного губернатора.

В мечети Дауд пробыл всего лишь 3 года и наряду с религиозной деятельностью работал также учителем права в медресе, находящемся при той же мечети.

В 1807 году в правительстве Багдадского пашалыка произошли изменения. Хафиз Али паша трагически погиб от руки убийцы и отныне Дауд получил возможность вновь вернуться к светской деятельности.

Во времена Сулеймана паши ¹²² «Кучюка» ¹²³ (1807-1810 гг). Дауд занимал пост давтардара ¹²⁴, а при Саид паше ¹²⁵ (1813-1815 гг.) он был назначен «а должность кахия. Однако с целью ослабить власть нового правителя, враги обвинили Дауда в подготовке заговора против паши и он был уволен со службы.

11 февраля 1816 года Дауд покидает Багдад и под видом выезда на охоту едет со своей свитой сначала в Персию, а оттуда в Сулейманию, где ведет переговоры с Халедом Эфенди, официальным представителем султана, приехавшим туда из Стамбула для расследования курдистанских событий. Дауд требовал, чтобы власть Багдадского пашалыка была передана ему, если центральная власть империи освободит от этой должности Сайда пашу.

Переговоры увенчались успехом. Са‘йд пашу перевели правителем Алеппо, а на пост вали ¹²⁶ Басра-Багдад-Шехризорского объединенного эйалета Султан Махмуд II утвердил Дауда и, как властителя большой провинции, возвел его в ранг 3 бунчужного ¹²⁷ паши ¹²⁸.

20 февраля 1817 года Дауд по приказанию своего повелителя вернулся из Сулеймании с курдским войском в Багдад, разбил вооруженные отряды Са’йда паши, укрывшиеся в крепости, жестоко расправился с ним, так как он отказывался от переезда в Алеппо, и 22 февраля приступил выполнению своих обязанностей — к правлению пашалыком.

Дауд правил Ираком в течение 15 лет. Это эпизодический, но насыщенный острой борьбой период в истории Ирака. Багдадскому паше в то время приходилось бороться с мечом в руках, чтобы с одной стороны, [86] отбить натиск персидских войск, а с другой, усмирить шейхов (вождей племен, феодалов) и курдских беков в собственной стране. Несмотря на эти трудности, Дауд сумел выйти из борьбы победителем. Отразив нападение внешних врагов и потушив пожар восстания внутри страны, он полностью восстановил мир в пашалыке и тем самым не только обеспечил укрепление собственной власти, но и создал весьма благоприятные условия для политического, экономического и культурного подъема страны.

В этом отношении деятельность Дауда напоминает реформаторскую деятельность правителя Египта Мухаммеда Али (1805-1849 гг.). Во второй половине своего правления Дауд провел в стране ряд важных сельскохозяйственных, промышленных, торговых, культурно-просветительных и военных мероприятий, при помощи которых он в отсталом мире ислама направил Ирак по пути процветания. Поэтому в письменных памятниках, имеющихся на арабском, турецком или европейских языках, в первоисточниках и исследованиях, где только идет речь о личности Дауда паши, он всегда упоминается, как выдающийся государственный деятель, человек гибкого ума, с весьма благородной внешностью, высокообразованный, законодатель, строитель, и поборник культуры ¹²⁹, издатель, просветитель и борец за независимость ¹³⁰. [87]

И действительно, такой борьбой закончил он свою деятельность в Ираке. Имея обученную и вооруженную на европейский лад 30000-ую регулярную армию ¹³¹, Дауд паша в 1828 году во время Русско-турецкой войны отказал Султану Махмуду второму в переброске своих воинских частей на Кавказский фронт, прекратил платить ему дань ¹³², вышел из его повиновения ¹³³ и тем самым превратил Ирак в независимое государство, а самого себя «государем» этого государства. Однако царствование его оказалось недолговечным.

Осенью 1830 года в Ираке свирепствовала чума, которая унесла много жизней, в том числе и из состава армии. Весной следующего года произошло сильное наводнение и те, кто уцелел от болезни, были унесены волнами вышедшего с берегов р. Тигра. За наводнением последовала тропическая лихорадка и голод ¹³⁴, а потом поход армии Алеппо и Диар-бекира, посланной султаном против «непокорного» Дауда под командованием Али Риза ¹³⁵. [88]

Оставшийся без армии багдадский паша уже не мог отразить натиск окружившего врага. Ему советовали тайком уйти из города и отправиться в Иран, но он предпочел сдаться в плен и 16-го сентября 1831 года явился в лагерь Али Риза. Так царствованию Дауда в Ираке пришел конец. На этом закончился также период правления мамлюков и их существования. Ирак вновь вошел под непосредственное управление «Великой Порты» и в этом положении он оставался до первой мировой войны, т. е. до распада Оттоманской Империи.

Выполняя волю своего повелителя, Али Риза жестоко расправился с мамлюками. На третий день после взятия Багдада, он собрал всех знатных мамлюков во дворец и почти всех обезглавил ¹³⁶. Что касается Дауда, жизнь его была пощажена победителем. Вместе с женой и детьми он был отправлен к Султану в Стамбул под охраной полка кавалерии тимариотов ¹³⁷. Султан помиловал пленного мятежника и дозволил ему поселиться с семейством в Бруссе (Бурсе) ¹³⁸, куда его и препроводили под надзором особого пристава. На следующий же (1832) год ему было назначено из государственной казны «достаточное содержание» ¹³⁹.

После отбытия срока наказания, Дауд вновь был направлен на ответственный пост. В 1834 году его назначили правителем Боснии, оттуда через два года его перевели в Стамбул в качестве председателя Государственного Совета Империи, а в 1840 году он был назначен в Анкару на пост губернатора, но там он оставался недолго. В 1842 [89] году 68-летний Дауд отправляется в священный город мусульман Медину ¹⁴⁰, где в течение девяти лет он пребывает в должности Шейх-уль-Харама ¹⁴¹.

Дауд умер в 1851 году, похоронен в Медине ¹⁴² напротив могилы третьего правоверного Халифа Османа ¹⁴³. Он воспет арабским поэтом 1бу Гаффар ал-Ахрасом ¹⁴⁴, посвятившим ему оду, где говорится, что поэт был милостиво воспитан прежним губернатором, который послал его даже в Индию для излечения от немоты, но его там не смогли вылечить ¹⁴⁵.

* * *

Как было отмечено, Дауд с детства был оторван от родной грузинской земли и умер, не повидав отчизны. Однако выясняется, что любовь с Грузии никогда не затухала в его груди. Он с большим интересом следил за всем, что происходило в то время в его родной стране. Плохие вести о родине огорчали его, а если до него доходили хорошие вести, то радость его бывала безгранична. В какой степени его интересовала Грузия, хорошо явствует из сообщения его современника Роберта Кер Портера: «Когда Дауд узнал, что, путешествуя по Грузии, мне довелось проехать через его город (Тифлис. Б. С.), в его сердце вспыхнули национальные чувства. Он несколько раз спросил меня о современном положении страны... и... был весьма обрадован, узнав, что Грузия обрела [90] покой и расцвет в результате покровительства Российского государства» ¹⁴⁶.

Но такой интерес Дауда к Грузии нельзя объяснить одной лишь любовью к родине (хотя это является главным); это было вызвано также и тем, что для него, как и для его предшественников пашей мамлюков, Грузия была той страной, откуда он получал пополнение для своего верного военного отряда в виде пленных — будущих воинов (для грузинской гвардии ¹⁴⁷, состоявшей при дворе властителей пашалыка).

С первого же дня установления режима мамлюков в Ираке организация покупки пленных грузин и их доставки в Багдад считалось государственным делом первостепенной важности. Багдадским пашам, подобно мамлюкским султанам и беям Египта, удавалось регулировать этот вопрос при помощи торговцев пленными, причем эти торговцы со своей стороны имели связи со всякого рода разбойниками, которые массами рыскали в то время на территории обессиленной во всех отношениях феодальной Грузии. При содействии этих разбойников тысячи детей, мужчин и женщин ежегодно угонялись из отчизны в страны Ближнего Востока, где они считались первосортным товаром и ценились дороже всех. Помимо Египта, грузинские пленные никуда не доставлялись в таком большом количестве и нигде не продавались так дорого, как в Ираке ¹⁴⁸.

Грузия привлекала внимание Дауда еще и тем, что у него там были родители, родственники и знакомые. Грузинские купцы, [91] отправляющиеся торговать в страны Ближнего или Среднего Востока, проезжая по иракской территории, как правило, останавливались в Багдаде и наносили визит Дауд паше. Среди них частыми гостями Дауда были братья Зубалашвили, в частности Андрия Зубалашвили ¹⁴⁹. С его помощью Дауд узнал точный адрес своих родителей, переехавших на жительство в Тифлис, и установил с ними письменную связь. Зубашвили был также проводником братьев Дауда — Шио и Димитрия в 1818 году, когда они решили воспользоваться счастьем, выпавшим на долю брата (то, что он стал пашой), и отправились в Багдад, чтобы навестить его.

Дауд паша принял их с большими почестями и даже просил их навсегда остаться у него. Младший брат Димитри с удовольствием принял приглашение Дауда, согласился остаться в Ираке, изменил своей вере, принял магометанство и нарекся Ахмадом ¹⁵⁰. На первых порах он занялся торговлей, но вскоре разорился и бросил это занятие.

В 1824 году Дауд паша назначил Димитрия своим заместителем, военачальником вооруженных сил багдадского пашалыка ¹⁵¹, и возвел в ранг мирмирана ¹⁵² но, по-видимому, он и здесь не справился с делом и был переведен на пост Бассорского Мутасалима ¹⁵³.

Что касается Шио, самого старшего из братьев, то он отказался от возможности остаться в Багдаде и Дауд отправил его в Грузию с [92] большими подарками ¹⁵⁴. Сам Дауд начал заботиться о том, чтобы раскрепостить Шио и всю его семью. Как выясняется, по этому вопросу он переписывался с главнокомандующим в Грузии ген. Алексеем Петровичем Ермоловым, что явствует из следующих слов английского путешественника и исследователя, хорошего знакомого Дауда, вышеупомянутого Роберта Кер Портера: «Когда я рассказал Дауду, — говорит он, — о своем пребывании в Тифлисе и об общем положении вещей в Грузии, он мне сказал, что его отец, мать и братья находятся в Тифлисе, и спросит, как « думаю, выполнит ли Ермолов просьбу столь блистательной личности (Дауда. — Б. С.) если он напишет русскому главнокомандующему в Грузии ,чтобы он оказал покровительство его семье. Несмотря на то, что Ермолов не был настроен проявить милосердие, все же я ответил: разумеется, генерал Ермолов добрый человек... Я был уверен в том, что он не отказался бы проявить внимание к семье паши и был бы польщен если б получил письмо от этого выдающегося принца. Каждая переписка между этими двумя великими правителями сопровождалась подарками. Его величество поручало мне выбирать для посылки русскому генералу самую дорогую шаль, вместе с тем, зная, что эта переписка была явно военного значения, я позволил себе посоветовать Дауду преподнести Ермолову меч. Подарок и письмо паши несколько дней спустя через слугу, пользующегося его доверием, были отправлены в Грузию» ¹⁵⁵.

Эти строки написаны в 1818 году и в них сказано много. Однако мы хотим здесь отметить лишь то, что в результате подобной переписки: мать Дауда (отца в то время уже не было в живых), брат, сестры и другие члены их семьи, крепостные князей Орбелиани, были раскрепощены, юридическим оформлением которого является «Грамота о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили» ¹⁵⁶, выданная 10 ноября 1820 года Луарсабом, Кайхосро, Давидом, Асланом, Константиле, Яковом и Самарагданом Орбелиани-Капланишвили и утвержденная тифлисским губернским судом 13 ноября того же года.

Копия указанной грамоты и вместе с ней письмо Мариам летом 1821 года были пересланы багдадскому паше, которому Шио с радостью сообщал: «Это копия того письма, утвержденного судом, что мне выдали на руки» ¹⁵⁷. Отвезти в Багдад письмо и копию грамоты и передать их Дауду должен был А. Зубалашвили, что хорошо видно из следующих слов самого Дауда: «Матушка Мариам! Ваше письмо... посланное через Зубалова... мне вручили полностью» ¹⁵⁸.

Дауд паша с чувством удовлетворения получил сведения о [93] раскрепощении своих близких, находящихся в Грузии и продиктовал своему секретарю наложить «а полученный документ резолюцию следующего содержания: «Эту... копию утвержденного судом письма... я получил... согласился, и приложил свою печать» ¹⁵⁹. Затем написал на имя матери и «господина главнокомандующего» письма и вместе с копией грамоты послал в Грузию для вручения адресату через Юсуф агу, настоящая фамилия которого Иосифов (Иосефашвили?), а имя Петр. По происхождению он грузин, родился в Ахалцихе, умел писать и читать по-грузински; его деятельность протекала в Ираке. Он оказал значительную помощь Дауду при захвате власти и в борьбе против Са’ида паши, он доставлял багдадскому резиденту Англо-Ост-Индской кампании Клаудиусу Джемсу Ричу фирманы и официальные сведения Дауда ¹⁶⁰.

За верную службу Дауд паша после захвата власти пашалыка назначил Юсуфа Агу своим катибом, т. е. секретарем. Находясь на этом посту, по поручению своего повелителя, Юсуф ага не раз путешествовал в соседние страны для ведения дипломатических переговоров.

Целью ело поездки в Грузию на сей раз было передать главнокомандующему письмо Багдадского паши и при содействии Андрия Зубалашвили вести с ним переговоры о пожаловании матери Дауда дворянства. Вместе с тем ему было поручено получить разрешение от Ермолова и взять с собой из Грузии мать «багдадского государя» Мариам, если бы она выразила согласие на путешествие в далекий Багдад с целью повидаться с сыном.

Нам еще неизвестна точная дата прибытия Юсуф Аги в Тифлис. Он должен был быть здесь примерно осенью 1821 года. Раньше он не мог быть в Тифлисе, ибо письмо Дауда, привезенное им Мариам, написано 15 августа (2 августа по старому стилю) и, если учесть, что после написания письма он не долго остался бы в Багдаде, а на дорогу ушло бы не более 3-х месяцев, то он должен был быть на месте в конце 1821 года.

В Тифлисе Юсуф Ага имел беседу с главнокомандующим, а также с матерью Дауда Мариам, но, по-видимому, переговоры не увенчались желательным для представителя Багдада успехом.

Мариам не сделали дворянкой, не удалось также взять ее в Багдад. То, что ей не пожаловали дворянства, видно из купчей данной Тифлисским «мокалаке» (гражданином) неким А. Е. Мкервали брату Дауда Шио в 1827 году, где говорится: «Лета тысяча восемьсот двадцать седьмого... Тифлисский мокалаке А. Е. Мкервали продал... собственный свой дом Тифлисскому казанному крестьянину Шио Гиоргишвили Манвелову за четыреста восемьдесят рублей серебром» ¹⁶¹... [94]

Ясно, если бы в 1821 году Мариам было пожаловано дворянство, то об ее сыне в 1827 году не упоминалось бы как о государственном крестьянине.

Что касается вопроса, получил ли Юсуф Ага разрешение о выезде Мариам в Багдад, то определенный ответ на это дается участником переговоров, секретарем (1821-1825 гг.) А. П. Ермолова А. С. Грибоедовым, который в 1824 году писал в одной из своих заметок: «Давид-Паша, три года тому назад, прислал своего Поверенного в Грузию, чтобы позволено было его матери, прибыть к нему в Багдад. Но она... решительно отказалась от путешествия в мусульманскую землю и предпочла свое состояние в православном отечестве той пышной жизни, которая ее ожидала в Багдаде» ¹⁶².

Отсюда становится понятным как то, что Юсуф не смог взять в Багдад мать Дауда, так и то, что от поездки отказалась сама Мариам.

* * *

После безуспешных переговоров Юсуф Ага вернулся в Багдад, а привезенные им в Тифлис «книги»: «Письмо государя счастливого Вавилована Дауда паши к матери» и копия «Грамоты о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили» вместе с оригиналом некоторое время хранились на квартире Мариам. Затем их взял Иване Бродзели и поместил в своем личном архиве. 22 января 1874 года, после кончины Иване, указанные документы вместе с архивом были переданы его сыну Георгию, а от него и приобрел Мтацминдский музей писателей (Государственный литературный музей Грузии). Но когда это произошло? Нет точных сведений, подтверждающих этот факт, т. к. в инвентарной книге музея он не зафиксирован. Г. Бродзели скончался в 1943 году, а со слов его племянника (со стороны сестры) Левана и племянниц Елены и Нино Канделаки, документы должны быть приобретены вышеуказанным музеем приблизительно в Г934 году. В своей статье «Некоторые замечания по поводу одной статьи Г. Леонидзе», напечатанной в газете «Ахалгазрда комунисти» (25 сентября 1954 г. № 45), мы также считали, что случилось это в 1934 г., но сегодня можно в установлении этой даты незначительные коррективы. Во всяком случае одно обстоятельство говорит за то, чтобы рядом с 1934 годом, датой сдачи указанного документа в музей, можно назвать [95] и другую дату. Дело в том, что в 1955 году на квартире Л. Канделаки, пересматривая архивные материалы, мы нашли список рукописей, проданных Г. Бродзели музею. В список включена между прочим, рукопись «Вепхвис Ткаосани» (Витязь в тигровой шкуре), о которой 31 октября 1937 года на страницах газеты «Вечерний Тбилиси» (№ 252, стр. 3) Г. Леонидзе сообщает: «Музей писателей Грузии приобрел на днях от И. Бродзели ¹⁶³ рукопись поэмы «Вепхис-ткаосани». Поэтому, если не оспаривать достоверности этого сведения и предположить, что рукопись «Вепхис-ткаосани» указанным музеем была приобретена именно в 1937 году, тогда и другие документы, в том числе «Грамота о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили», ее копия и «Письмо государя счастливого Вавилована Дауда паши к матери» должны были быть сданы в музей в то же самое время, так как, во-первых, они включены з один список, во-вторых, как говорит Л. Канделаки, их вместе унес из его квартиры уполномоченный музея писателей Грузии И. Ениколопов ¹⁶⁴ (он же Ениколопашвили).

* * *

Мы уже изложили историю составления «Грамоты о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили», ее копии, т. н. «Книги об азатстве (освобождении) к сыновьям Георгия Бочолашвили», «Письма государя счастливого Вавилована Дауда паши к матери и (рассказали как они дошли до наших дней. Из этого в некоторой степени явствует и то, какие взаимоотношения существовали между Ираком и Грузией в 20-х годах прошлого столетия. Но мы еще ничего не сказали о том, кем написано письмо Дауда паши, самим «государем счастливого Вавилована» или кем-либо другим. Этот вопрос настолько важен, что на нем нельзя не остановиться. Он и связанные с ним другие вопросы, которые мы затронем ниже, особенно интересуют исследователей истории грузинских мамлюков, или кюлеменов Ирака. Г. Бей-Мамиконян, например, в своем труде «Господство грузинских мамлюков в Ираке в XVIII и XIX веках» отмечает, что «В несколько ином плане, но тоже очень характерны те весьма интересные документы, которые подготовляет к печати Институт истории имени акад. Ив. Джавахишвили, в частности, надо отметить письмо Дауда к матери, написанное по-грузински. Разумеется, еще вопрос, удастся ли когда-нибудь доказать, что это письмо написано багдадским «государем» собственноручно. Но если это будет доказано, то мы в [96] значительной мере приблизимся к разрешению второго еще более важного вопроса: были ли сохранены среди мамлюков навыки грузинской письменной речи? А точность решения этого вопроса со своей стороны будет зависеть от ответа еще на один вопрос: был ли грамотен привезенный в Багдад 12 — 13-летний крестьянский парень Дауд? Возможно ли такое предположение на основании положения народного образования в Грузии, тех времен?» ¹⁶⁵.

Как видим, здесь затрагивается по меньшей мере 4 вопроса: 1. Написано ли письмо к матери самим Даудом; 2. Была ли в Ираке грузинская школа, где мамлюков обучали бы навыкам грузинской письменной речи; 3. Был ли грамотен привезенный из Грузии в Багдад сын крепостного крестьянина, маленький Дауд и 4. Возможно ли предположить это имея в виду уровень народного образования в Грузии той эпохи? (Здесь подразумевается вторая половина XVIII века, ибо как мы видели выше, Дауда увезли из Грузии на чужбину примерно в 1780 году).

Как известно, в это время Грузия испытывала кризис. Грузинский народ дошел до полного разорения. Стране, истерзанной бесконечными опустошительными нашествиями внешних врагов и не меньшими внутренними неурядицами, было не до того, чтобы обратить должное внимание на вопросы просвещения, образования и тягаться с европейскими государствами, где в этом отношении дело давно обстояло гораздо лучше. Известно, что во второй половине XVIII века в Грузии было лишь несколько государственных школ — семинарий (в Тбилиси с 1755 года, а в Телави с 1782 года) ¹⁶⁶. Правда, наряду с ними действовали существовавшие прежде частные школы при церквах и в семьях духовенства, где, помимо зазубривания закона божьего, учеников обучали родному языку. Но, во-первых, число указанных школ было невелико, а во-вторых, если даже это было бы не так, крестьянские дети все равно не могли бы там учиться, ибо для этого у них не было ни средств, ни времени и к тому же им мешали сословные ограничения.

Поэтому надо полагать, что 6-летний Давид, сын крепостного крестьянина князей Орбелиани, был неграмотен. Некоторым основанием для подобного предположения является и тот факт, что остальные члены семьи Георгия Бочолашвили, в том числе и старший сын Шио, не умели писать. Нония Шадинов в приписке, сделанной собственной рукой на второй странице грамоты об азатстве пишет: «Так как Шио не умел писать, я пишу с его слов» ¹⁶⁷. Но несмотря на все это, одно лишь то, что в XVIII веке в Грузии мало было школ, обучение было ограниченным й недоступным для крестьянских детей, или же тот факт, что брат Дауда Шио не умел писать, не являются достаточно вескими аргументами, дающими право окончательно ответить на поставленный вопрос. [97]

Чтобы установить, владел ли Дауд навыками грузинской письменной речи, необходимо иметь более убедительные доказательства. А такой бесспорный довод давно существует. Это надпись, сделанная на первой странице «Грамоты раскрепощения семьи Георгия Бочолашвили» рукой катиба (секретаря) Дауда паши под его диктовку: «Эту...-утвержденную судом копию письма я получил и согласился и... приложил свою печать. Так как я писать не умел, за меня велел писать с моих слов своему катибу Петре» ¹⁶⁸. Отсюда явствует не только то, что Дауд в бытность свою в Грузии не умел читать и писать по-грузински, а подтверждается и тот факт, что и по приезде в Багдад у него не было возможности изучать грузинскую грамоту. А это имеет существенное значение для выяснения другого вопроса: была ли в Багдаде грузинская школа?

По-видимому, при постановке вопроса Г. Бей-Мамиконян не знал о существовании вышеуказанного документа. Он не предполагал, что приписанный текст продиктован Дауд пашой. Как видно, в этом случае он руководствовался лишь теми сведениями, по которым в 50-х годах XVIII века грузин Сулейман паша «Абу Лайлах», ставший во главе Иракского правительства, создал в Багдаде довольно сложную систему образования, где под руководством учителей разных специальностей около двухсот грузинских детей систематически упражнялись в ловкости, плавании, изучали грамоту; что из грузин, окончивших эту школу, Сулейман составлял военные отряды и, кроме того, широко использовал их на других работах: писцами, сборщиками налогов, градоначальниками и т. д. ¹⁶⁹ Хотя из этих сведении видно, что окончивших школу посылали на работу в военные и гражданские ведомства, а все это происходило в арабской стране (входившей в Оттоманскую империю) — Ираке, где наряду с местным общим разговорным языком-арабским господствующим, государственным языком являлся турецкий, — ясно, что в упомянутой школе (иди в школах, это пока не установлено), поступающих обучали именно этим языкам; но если к тому же учесть, что в данный период (1749-1831 гг.) Ираком правили грузинские мамлюки или кюлемены, и школа в основном комплектовалась из пленных грузинских детей, то можно предположить, что в школе, учрежденной Абу Лайлахом, преподавали и грузинский язык.

Действительно, если бы было доказано, что Дауд, покидая Грузию, не умел писать по-грузински, и, несмотря на это, письмо оказалось бы написанным его рукой, тогда стало бы бесспорным, что писать по-грузински он научился в Багдаде, в той школе, где он учился вместе с другими пленными грузинами. Вероятно так представлял себе этот вопрос Г. Бей-Мамиконян в 1944 году, когда он писал: «Если удастся... когда- либо доказать, что это письмо (речь идет о письме Дауда паши.- Б. С.) написано собственноручно государем» Багдада, тогда мы значительно приблизимся к решению второго, более значительного вопроса: Были [98] ли сохранены в кругу мамлюков навыки грузинской письменной речи», т. е. преподавали ли там грузинский язык?

На этот вопрос дал положительный ответ акад. Г. Леонидзе в статье «Дауд паша». Он пишет: «Еще в первой половине восемнадцатого века в г. Багдаде или старом Вавилоне ¹⁷⁰ существовала грузинская школа для двухсот грузинских детей» ¹⁷¹. Если в XVIII веке в Багдаде действительно была грузинская школа, можно предположить обучение там велось на грузинском языке, но, к сожалению, выясняется нечто совершенно противоположное.

В 1821 году 47-летний Дауд, как мы видели выше, сам говорит «...Я не умел писать». А если он не умел писать, это значит, что в Багдаде мамлюки не имели грузинской школы и не сохранили навыков грузинской письменной речи. В противном случае трудно представить, чтоб Дауд, прекрасно овладевший в ученические годы совершенно незнакомыми для него языками — арабским, турецким и персидским, не изучил свой родной грузинский язык.

В заключение хочется коснуться вопроса о том чей рукой написано «Письмо государя счастливого Вавилована Дауда паши к матери». По сведениям, которыми мы располагаем, прямого ответа на это дать не удается. Однако палеографические наблюдения над припиской, сделанной на первой странице копии «Грамоты о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили», а так же над второй припиской на второй странице вверху слева и над грузинским письмом Дауда, убеждают нас в том, что письмо должно быть написано катибом (секретарем) Багдадского паши Юсуфом ага (он же Петре Иосефов) из Ахалциха.

Комментарии

1. *** белый раб, так называли турки мамлюков Ирака.

2. Политика России по отношению к Ираку и ее взаимоотношения с багдадскими правителями хорошо сформулированы в письме графа А. Н. Салтыкова графу И. В. Гудовичу от 30 января 1809 г. (Письмо гр. Салтыкова к гр. Гудовичу от 30 января 1809 г., Акты, собранные Кавказскою Археографическою Коммиссиейю, Тифлис, 1869, т. III, стр. 561).

3. Внешним условием, больше всего способствовавшим интенсивной продаже пленных грузин, являлось “мамлючество”. Наряду с османами египетские и иракские мамлюки, а еще раньше правители Египта султаны эйубы были самыми интенсивными потребителями христианских, в особенности же грузинских пленных. Мы говорим “и особенности же грузинских пленных'”, ибо, как известно, б Ираке редко принимали в вооруженные отряды мамлюков пленных из других народов, а Египте в составе подобных отрядов, наряду с черкесами, большинство представляли грузины, мингрельцы и абхазцы” — говорит Франсуа Волней. По его же сведениям, по приказу одного из султанов эйюбов в 1230 году в Египте должны были закупить 12000 таких пленных рабов (“Путешествия Волнея в Сирию и Египет, Москва, 1791, ч. І, стр.150). Как сообщает Ибн Ийас по 12000 мамлюков купили султаны Калаун (1279-1290 гг.) и его сын Насир *** Насир заплатил за невольников 4700 динаров (Аминаль-Холи, Связи между Нилом и Волгой, Москва,, 1962, стр. 11).

4. В грузинских письменных; источниках сохранилось множество сведений, подтверждающих пассивную форму классовой борьбы крестьян — побег с населенных мест. Данному вопросу и способствующим этому явлению причинам уделяют внимание современные грузинские историки. “Побег крестьян с населенных мест принял массовый характер в период господства турок (“осмалоба”) и иранцев (“кызылбашоба”). “Обремененный налогами крестьянин бросает свое хозяйство и спасается бегством” (В. Габашвили, Феодальный строй в грузни в XVI-XVIII веках, Тбилиси, 1958, стр. 353; его же, Общественные классы и классовая борьба в феодальной Грузии в период господства Ирана и Турции, “Очерки истории Ближнего Востока”, Тбилиси, 1957, стр. 386). Они бегут “Из Картли... в Кахетию..., из Имеретии... в Картли и Кахетию, из Мингрелии — в Абхазию, Имеретию или же в другое место” (Ш. Месхия, Социальная структура феодального общества в XVI-XVII веках, “История Грузии”. Тбилиси, 1958, стр. 314-315), иногда на юг в Турцию. “Многие покинули эту страну и переселились в чужие края. Страна Урума (подразумевается Турция. — Б. С.) за полнилась беглецами из Картли” (Папуна Орбелиани, “Жизнь Грузии”, Тбилиси, 1913, стр. 59; И. Бердзенишвили, Из истории Грузии XVIII века, “Материалы к истории Грузии и Кавказа”. Тбилиси, 1944, раздел 1, стр. 200). Этот достойный внимания факт мог быть вызван и тем обстоятельством, что в XVIII веке в Грузии было широко распространено мнение, что ступив на территорию Ирака и Египта (захваченную Турцией) грузин непременно станет крупным феодалом, беем или пашой. “Их (грузинских рабов. — Б. С.) горе под конец сменяет радость. В Мисре (Египет) все грузины — мол беги”, — отвечал Орджоникидзе Иоанну (см. “Калмасоба” Иоанна Батонишвили, Тбилиси, 1895, издание II, стр. 38). Эти слухи в Грузии большей частью распространяли побывавшие в Ираке и Египте, а затем вернувшиеся на родину грузины, которым народ верил.

5. См. Ясе Цинцадзе, Исследования по истории русско-грузинских взаимоотношений (X-XVI вв.), Тбилиси, 1956, стр. 3.

6. Подобное наименование вышеуказанного документа нецелесообразно, так как, во-первых, непонятно от чего освободили Георгия и, во-вторых, освобождение Георгия в то время было невозможным. Как увидим ниже, к этому времени его уже не было в живых. Поэтому впредь мы везде будем упоминать этот документ так: “Грамота о раскрепощении семьи Георгия Бочолашвили”.

7. Остальные две страницы чистые.

8. В подлиннике: “***”.

9. В подлиннике: “***”.

10. В подлиннике: “***”.

11. В подлиннике: “***”.

12. В подлиннике: “***”.

13. После этого в подлиннике повторяется слово “***”.

14. В подлиннике: “***”.

15. В подлиннике: “***”.

16. В подлиннике: “***”.

17. В подлиннике: “***”.

18. В подлиннике: “***”.

19. В подлиннике последняя буква “а” стерта.

20. Сын Ивана, сына Давида Ревазовича Орбелиани.

21. В подлиннике “кн” повторяется дважды.

22. Сын Георгия, сына Николая и брата Давида Орбелиани.

23. Брат Луарсаба Ивановича Орбелиани.

24. Сын Николая Орбелиани.

25. Сын Иосифа, сына Николая Орбелиани.

26. Брат Иосифа Орбелиани.

27. Сын Николая Орбелиани, брат Иосифа и Якова, дядя Григора Орбелиани.

28. В подлиннике не встречается “го” после числа ни здесь, ни в другом месте.

29. В подлиннике: “уезднаго”.

30. Имя, отчество и фамилия подписавшегося з подлиннике не читается.

31. Тоже.

32. Тоже.

33. В подлиннике: “***”.

34. В подлиннике: “***”.

35. В подлиннике: “***”.

36. В подлиннике: “***”.

37. В подлиннике: “***”.

38. В подлиннике: “***”.

39. В подлиннике: “***”.

40. В подлиннике: “***”.

41. В подлиннике: “***”.

42. В подлиннике: “***”.

43. В подлиннике: “***”, где “***” вставлено позже.

44. В подлиннике: “***”.

45. В подлиннике: “***”.

46. В подлиннике: “***”.

47. Остальные слова написаны неразборчиво.

48. В подлиннике: “***”.

49. В подлиннике: “***”.

50. В подлиннике: “***”.

51. В подлиннике: “***”.

52. В подлиннике вместо “***” написано “***”.

53. В подлиннике: “***”.

54. В подлиннике: “***”. — (управитель).

55. В подлиннике: “***”.

56. В подлиннике: “***”.

57. В подлиннике: “***”.

58. В подлиннике: “***”.

59. После этого слона в подлиннике стоит: “***”.

60. В подлиннике: “***”.

61. В подлиннике: “***”.

62. В этой приписке после каждого слова стоит точка.

63. В подлиннике: “***”.

64. После этого слова в подлиннике стоит “***” (-что).

65. В подлиннике: “***”.

66. После этого слова стоит арабская печать овальной формы.

67. То, что мы добавили к списку, взятому из документа, отмечено пунктиром и квадратными скобками.

68. В 1952 году, когда мы работали над вышеуказанными документами, мы побывали на квартире у Левана (Тбилиси, Ул. Арсена, № 11). где тогда находились и его сестры Елена и Нино. Мы выражаем им благодарность за некоторые интересные сведения, любезно переданные нам.

69. Вторая страница листа чистая.

70. Государственный знак Турецкой империи.

71. См. Г. Леонидзе, Дауд паша (журн. “Дроша”, Тб., 1954, № 3).

72. Несмотря на то, что нами опубликованы сведения о нем в газете “Ахалгазр коммунисти”, 1954, № 115/5907, Г. Леонидзе ошибочно считает датой написания о письма 1820 год (см. его “Ценный памятник исторического прошлого в предисловии вестити Уиараго “Мамлюк”, Тб., 1959, стр. 9).

73. В подлиннике: “***”.

74. В подлиннике: “***”.

75. В Подлиннике: “***”.

76. В подлиннике слово повторяется дважды.

77. Слово “затем” (а также “потом”) как и формула — *** (амма ба‘да, что дословно означает “потом”) употребляемая в предисловии мусульманских письменных памятников, — широко распространенная форма в грузинском языке и указывает на переход от вступительной части к предмету сочинения. Подробнее об этом см. Г. В. Церетели, Письма Шамиля к барону Николаи, “Вестник государственного музея Грузии” 1935-36 гг., т. IX, стр. 107, примечание 5-ое).

78. Под “книгой” в этом документе везде подразумевается “письмо”.

79. В Подлиннике: “***”.

80. В подлиннике слово “или” повторяется дважды.

81. В подлиннике: “***”.

82. В подлиннике: “***”.

83. В подлиннике: “***”.

84. В Подлиннике: “***”.

85. В подлиннике: “***”.

86. В подлиннике: “***”.

87. В подлиннике: “***”.

88. В подлиннике: “***”.

89. Главноуправляющему.

90. В подлиннике: “***”.

91. В подлиннике: “***”.

92. В подлиннике: “***”.

93. В подлиннике: “***”.

94. В подлиннике: “***”.

95. В подлиннике: “***”.

96. В подлиннике: “***”.

97. В подлиннике: “***”.

98. В подлиннике: “***”.

99. В подлиннике: “***”.

100. В подлиннике: “***”.

101. В подлиннике: “***”.

102. В подлиннике: “***”.

103. В подлиннике: “***”.

104. В подлиннике: “***”.

105. В подлиннике: “***”.

106. В подлиннике: “***”.

107. В подлиннике: “***”. Кроме этого, “***” (=пр…) написано два раза, но одно “***” стерто.

108. В подлиннике слово вставлено позже и написано так: “***”.

109. В подлиннике: “***”.

110. В конце этого слова поставлена маленькая арабская печать (овальной формы) Дауда паши.

111. В связи с датой рождения Дауда в специальной литературе высказаны различные мнения. В 20-х годах XIX века арабские историки Шеих усман Бен Санад Ул-Басри (Басрский) и его компилятор и продолжатель Амин Бен Хасан ул — Халван ул-Мадани в произведении “Матали' ас-су'уд” (*** — “восход счастья”) датой рождения Дауда называют 1188 год (хиджри), что совпадает с 1774 годом христ. летоисчисления (см. упомянутое произведение, Бомбейское литограф, изд., 1885, стр. 4). Тот же год называет датой рождения Дауда современный иракский ученый Ал-Мухами ‘Аббас ал-‘Аззави в работе “Тарих ал-‘Ирак” (*** — “История Ирака”, Багдад, 1954, т. VI, стр. 329) и Cl. Huart, (Histoire de Bagdad, Paris, 1901, стр. 168); его же “Da‘ud Pasha” (Enziklopaedie des Islam, Leipzig, 1912, стр. 968). Но по мнению современного английского исследователя C. X. Лонгрига Дауд родился в 1767 году (см. его труд “Four Centuries of Modern Iraq”. Oxford, 1925, стр. 239). Это мнение разделяет Г. Бей-Мамиконян в своей статье “Господство грузинских мамлюков в Ираке в XVIII и XIX веках”), “Вестник Ак. наук. ГССР”, Тб., 1944, т. V, № 7, на груз, яз., стр. 131) и Г. Леонидзе (см. его “Дауд паша” жури. “Дроша”, Тб. 1954, № 3, на груз. яз.. стр. 19-20).

112. Манвелашвили, по-видимому, издавна известная в Грузии фамилия. “Досталось мне Иотаму в Ифноби Манвелишивили”, — говорится в “Книге о разделе Баратовых в 1536 году", изданной в 1924 году С. Какабадзе (“Исторический вестник”, книга 1, на груз, яз., стр. 176, 188). Ифноби — село, расположенное на левом берегу реки Кциа; граничит с востока с Мирташени и Ирдасубани, а с запада — с Сенеби (см. Ясе Лорткипанидзе. Нижний Картли в первой четверти XVIII века, Тб., 1935, часть I-II, на груз, яз., 316).

113. Так называли жители Грузии Оттоманскую Турцию.

114. По мнению Ал-Мухами ‘Аббас ал-Аззави Дауду было тогда 6 лет (см. его цитируемый труд, стр. 329), а С. X. Лонгриг говорит, что ему было 13 лет (см. его цитируемый труд, стр. 239). По Аззаву и Лонгригу Дауда привезли в 1780 году.

115. ***

116. Происходил из грузин и в юности попал в плен к туркам, которыми был обращен в ислам и продан затем в лейб-гвардию багдадских пашей, состоявшую тогда из грузинских рабов. Правил Ираком в 1780-1802 гг. По своей власти и великолепию своего двора он не уступал прогремевшим в свое время на всю Турцию прежним иракским наместникам — Хасану и Ахмеду паше. Считается основоположником грузинской династии “Кюлеменов” в Ираке.

117. Buyuk (турец.) — Великий — прозвище, данное Сулейману.

118. В специальной литературе он иногда упоминается под именем Абу Гадар ‘Али. По происхождению он грузин, рожден в Абхазии в семье крепостного крестьянина, был продан в Турцию. В Багдад привезен в 11-летнем возрасте.

119. *** (турец.) — правитель. В провинциях Турецкой империи считался заместителем паши, первым министром, который обычно занимал пост главнокомандующего.

120. J. R. Welsted, Travels to the City of Caliphs, London, 1840, vol. I, стр.

122. По происхождению он тоже грузин, племянник (сын сестры) Хафиза паши, родился в Абхазии, в семье бедного крестьянина.

123. Kucuk (турец.) — малый; прозвище Сулеймана паша III.

124. *** — счетовод (ист.), чин министра финансов в старой Турции.

125. Сын Буюк Сулеймана.

126. *** (араб.) — губернатор, правитель провинции.

127. У турок бунчук служил символом достоинства пашей, был в употреблении до введения строевых войск и обозначался словом ТУГ или КУТАС. Он представлял конские волосы, насаженные на украшенное позолоченной медной или костяной маковицей. По числу навешенных пучков волос паши получали названия “одно-бунчужный”, “двухбунчужный” и “трех-бунчужный”. Бунчуки носились при въезде губернаторов и начальствующих войсками.

128. А. Адамов, Ирак арабский, СПб, 1912, стр. 413.

129. Современные исследователи арабской литературы дают высокую опенку культурно-просветительной деятельности Дауда паши и считают его эпоху блестящей эрой развития иракской литературы (Н. Пурцеладзе, Анализ “дивана” ал-Ахраси, рукопись на груз. яз.. стр. 9). По словам Мухаммеда ал-Бассири, в ту эпоху Месопотамия (ар-Рафидаин) стала свидетелем такого литературного возрождения, как дворец Саиф ад-Давлэ в Халабе в четвертом веке хиджры (десятый век н. э.) и Андалузия в в эпоху царствования ат-Тафаифов ***. Эпоха Дауда представляла новую ступень развития арабской литературы в Ираке в смысле углубления научной мысли, расширения поэтического творчества, продуктивности литературы и возвышения стиля. Поэтому эта эпоха вполне заслуживает особого внимания и научного изучения, — указывает 'Из ад-Дин Юсуф ***. Но большой вклад Дауда в деле развития науки, литературы и искусства указывает также современный ему видный арабский поэт Шаих Салих ат-Тамими, слова которого гласят: “После Дауда-паши литературным деятелям не осталось никакой надежды” (см. Н. Пурцеладзе, указ труд, стр. 10), т. е. не осталось им покровителя и хозяина.

130. Так как здесь невозможно осветить все стороны многогранной деятельности Дауда, мы коснемся лишь его просветительной деятельности и то в той мере, в какой это связано с вопросом культурных взаимоотношений с. Грузией. Вообще надо сказать, что Дауд сделал в Ираке то, что его соотечественник Антимоз Иберийский сделал в свое время в Румынии (подразумевается типографское дело).

Примерно в 1830 году в Багдаде была пущена в ход бумагоделательная фабрика; выпускаемая ею бумага носила имя организатора этого дела — Дауда, а водяные знаки обозначали имя и годы правления последнего: *** 4 + 1 + 6 + 4 = 15”. Выпущенной этой фабрикой бумагой стали снабжать первую типографию, организованную в Багдаде по инициативе Дауда; специалистов этого дела он, по-видимому пригласил из Грузии. Во всяком случае бесспорно, что человеком, с именем которого связано основание печатного дела в Багдаде и который в 1830 году (1246 г. Хиджры) напечатал в этой типографии “Историю правящих Ираком мамлюкских вазирей” — *** является Мухаммед Бакир тифлисский (***). Он намеревался так же издать “Историю возникновения и падения правления Багдадских Кюлеменов” — ***, написанную Сулейманом беком (потомственным грузином), но из-за происшедшего в Ираке переворота (в 1831 году) осуществить это ему не удалось. Ее издали лишь в 1875 году в Стамбуле.

131. Из них 6.000 были артиллеристами, остальные конники и пехотинцы. Кроме того, в случае необходимости Багдадский паша мог дополнительно выставить до 50 000 воинов (J. К. Welsted, Travels to the City of the Caliphs. London, 1840, vol. I, стр. 251).

132. Cl. Huart, Histoire de Bagdad, Paris, 1901, стр. 175.

133. Д. Г. Розен, История Турции, СПб, 1872, ч. 1, стр. 142.

134. Эпидемия и природная стихия превратили страну в пустыню. По статистическим данным того времени до 1830 года в Багдаде было приблизительно 150.000 жителей, после эпидемии осталось всего лишь 20.000 человек. В Басре в 1830 году насчитывалось человек, после чумы даже в 1849 году там было не больше 6.000 душ. В городе Хилле, расположенном в местности Вавилона, из 10.000 жителей после чумы уцелело всего несколько человек. При наводнении только в Багдаде было разрушено и смыто до основания 15 000 домов.

135. Вот как описывает эту картину Егор Иванович Чириков (член демаркационной комиссии по установлению границ между Оттоманской Турцией и Ираном), побывавший в Багдаде в 1849 году: “Чума разлилась и вскоре опустошила Багдад. Мертвых некому было хоронить. Улицы совершенно опустели... Хищные арабы толпами прохо" лили в город, вторгались в дома, оставшиеся без хозяев, и забирали все добро; но не многие уходили с своею добычею, потому что в самый сильный период болезни чума убивала в четыре часа времени. Остальные занесли эпидемию в пустыню, где их преследовало, кроме того, чрезвычайно сильное в том году наводнение. Убегая от воды, они толпились группами на каком-нибудь возвышении и вымирали тут целыми семействами от чумы, другие через разливы, покидая умиравших, или только что заболевших, разодетых в награбленныя и зараженныя одежды, на произвол судьбы, для того, чтобы несколько миль далее погибнуть в свою очередь, кто от голода, кто от болезней, а кто от вязких и глубоких топей. Из восьми батальонов регулярного войска (Низама) не спасся ни один человек.

... Доктор Антонетти (точнее Антонаки, по происхождению итальянец, служивший в то время в Багдаде, рассказавший об этих событиях Е. И. Чирикову. — Б. С.) сначала заперся было со своим семейством в карантинном доме... и с высоты терасы смотрел на общее бедствие. Но вот приходят звать доктора к Дауду-паше, заболевшему также чумою. Ужас овладел доктором, когда он вышел на улицу: ни одной живой души, только одни мертвые... Дворец был пуст. В пяти гаремах паши, имевших до двадцати черных невольниц для прислуги, не осталось ни одной женщины. Некому было ходить за пашей... Паша лежал один в темном чулане. Большая часть дворца его была размыта наводнением или завалена мертвыми телами... Доктор в христианском квартале нашел одну старушку христианку, которая согласилась ходить за больным губернатором, вчера еще роскошным сатрапом, а теперь лежавшим, как нищий на голых досках... в совершенном одиночестве... Паша выздоровел... По окончании эпидемии он призвал в город для его заселения окрестных арабов”. Но в это время “к Багдаду подступил с войском Али-паша из Курдистана и стал громить стены пушками” (Путевой журнал Е. И. Чирикова, СПб, 1875, стр. 8-10). По свидетельству итальянского врача Антонаки упоминаемая Чириковым христианка была по происхождению грузинка. Аналогичные сведения мы находим также у Оше Луа (Аuсhеr — Е^' Lоу, Relations de voyage en Orient de 1830 a 1838, Paris, 1843, стр. 326), Дж. Б. Фрезера (J. В. Fraser, Travels in Kurdistan and Mesopotamia, London, 1840, vol. I, стр. 236-294), Дж. P. Велстида (J. R. Welsted, назв. труд, стр. 294), С. X. Лонгригa (S. Н. Longrigg, назв. труд, стр. 266), Кл. Уара (Cl. Huart, назв. труд, стр. 182-183), А. Адамова (см. его Ирак арабский, стр. 426-428) и ‘Аббас ал-‘Аззави (см. его назв. труд, стр. 307, 312 и 317).

136. Лишь немногие, 10 или 15 человек убежали и, таким образом спаслись. Они потом получили прощение и жили спокойно, получая пенсию, которую им выдавали сообразно их положению (CL Ни art, цит. труд, стр. 204).

137. Сl. Huart, цит. труд, стр. 202-203; S. Н. Longrigg, цит. труд, стр. 273.

138. Здесь его навестил находящийся в то время в Турции по торговым делам тифлисский купец Хвтисавар Кикнадзе, женатый на дочери старшего брата Дауда — Шио.

139. Н. Н. Муравьев, Турция и Египет, М., 1869, т. 1, стр. 45.

140. ***

141. ***- так назывался хранитель мавзолея пророка Муххамеда.

142. М. Lucklamaa Nijeholt (см. его Voyage en Rue, au Caucase, en Perse its., Paris, 1874, т. III, стр. 141) и A. Адамов (см. его назв. труд, стр. 425) неправильно ;читают, что Дауд умер в 1850 году и похоронен в Мекке.

143. Enziklopaedie des Isiam. Leipzig, 1912, стр. 968. Перед смертью Дауд оставил завещание и просил не воздвигать памятника над его могилой. Поэтому хоть он и похоронен рядом с халифом, однако, несмотря на это, его могила обнесена простой железной оградой. При его жизни в Медине, вне города, недалеко от источника ‘Айн Зерга, как об этом гласит Амин бен Хасан-ал-халван-ал-Мадики (см. его ***) он разбил сад, который был назван и поныне называется Даудией и является лучшим памятником ему.

144. Абд ал-Гаффар бен Абд ал-Вахид бен Вахб ал-Ахрас ал-Мавсили родился в 1805 (1200 Хиджри) году в г. Мосуле, учился у ал-Алуси в, Багдаде, где и стал учителем. Несмотря на то, что он был немым (по-арабски “ахрас”), его имя широко известно в арабском мире, как выдающегося поэта Ирака. Умер 29 января 1874 (1290 Хиджри) года в г. Басре. Его стихи под общим названием “Ат-тираз ал-анфас” были опубликованы в Стамбуле в 1886-87 (1304 Хиджри) году благодаря стараниям Ахмеда Иззет ал-Фаруки. Его стихи были опубликованы также в “Masriq,, — е, XXIV,296, — Diwan Bairut. 1331/1912-1913 г. (см. C. Brockelmann, Geschichte der arabischen Litteratur, Supplementband II, Leiden, 1938, стр. 792; — III, 1942, стр. 1310).

145. О панегирических стихах Ал-Ахраса и других арабских поэтов, посвященных Дауду-паше, исследования готовит доц. Н. Пурцеладзе.

146. Robert Ker Porter, Travels in Georgia, Persia, Armenia, Ancient Babilonia during the years 1817, 1818, 1819 and 1820, London, 1822, vol. II, стр. 249.

147. Тысячная грузинская гвардия была великолепно одета и вооружена, отмечает J. В. Fraser в своем труде Travels in Koordistan and Mesopotamia, London, 1840, vol. I, стр. 225.

148. Это обстоятельство весьма своебразно истолковано в грузинской историографии. Повышенный спрос на грузинских пленных и рост цен на них были вызваны якобы лишь тем, что они были “сынами воинствующего народа... одарены гибким умом и... прославлены физическим качеством” (см. Г. Бей-Мамиконян, Господство грузинских мамлюков в Ираке в XVIII и XIX веках, “Вестник АН ГССР”, Тб. 1944, т. V, № 7, стр. 736). В действительности же главную причину этого надо искать не только в их боеспособности и физическом сложении (хотя не учесть этого было бы ошибкой), а скорее в политико-экономическом состоянии самой Грузии того периода и в своеобразии режима, сопутствующего господству мамлюков как в Египте так и в Ираке. Дело в том, что ставшие у кормила власти мамлюки султаны, беги и паши всеми силами старались упрочить свою власть. С этой целью они, помимо общего войска, создавали отдельные военные отряды, т. п. “личную гвардию”, укомплектованную своими соотечественниками. Соотечественниками потому, что отряды, состоявшие из них, являлись той силой, на которую они могли больше всего положиться, причем они нужны были в большом количестве, ибо чем многочисленнее были подобные отряды, тем безопаснее чувствовал себя на своем посту тот или иной правитель из грузин. Поэтому приобретение пленных стало государственным делом первостепенной важности в Египте и Ираке, потому и повысился спрос на грузинских пленных, а с повышением спроса соответственно росли и цены. На это оказали большое влияние также мероприятия, проведенные царями Грузии Соломоном I и Ираклием II о запрещении в стране торговли пленными.

149. Андрия Иванович Зубалашвили родился в 1770 году и скончался в 1847 году, похоронен в Тбилиси.

150. S. H. Longrigg, назв. труд, стр. 246; *** назв. труд. стр. 286.

Поэтому нельзя считать правильными соображения Г. Леонидзе, что Дауд и Димитрий имена одного и того же лица (см. его “Дауд паша” журн. Дроша”, Тб., 1954, .№ 3) или, якобы Димитрия в 1780 году похитили из грузин (см. его же Ценный памятник исторического прошлого. Уиараго, “Мамлюк”, 1959, стр. 7). Так же неверно рассуждение и Шота Курдгелашвили, поскольку он в своем труде “Из истории грузинской типографии” (Тб., 1959, стр. 8.3) соглашается с мнением Г. Леонидзе о тождественности Дауда и Димитрия и наряду с его “Дауд паша” совершенно неправильно ссылается на мою статью “Некоторые замечания по поводу одной статьи Г. Леонидзе”, напечатанной 25 сентября 1954 года в газете “Ахалгазрда комунисти”, где мы говорим как раз противоположное тому, что думают уважаемые Г. Леонидзе и Ш. Курдгелашвили.

151. S. Н. Longrigg, назв. труд, стр. 247.

152. Надо полагать, что с этого момента Ахмад еще раз сменил свое имя и стал называться Хусейном на что прямо указывает находящийся в то время в Багдаде французский консул В. Фонтание в своем труде — voyage dans 'l'Inde et dans le Golfe, Persique (Paris, 1844, Part, 1, стр. 326), где сказано: “Hussain-Pacha, car tel etait son titre depuis qu’on avait achet pour lui le grade de mir-i-miran” — Хусейн-паша, таков был титул его (т. е. Ахмада, того же Димитрия. — Б. С.) после того, как ему купили чин Мир-и-мирана”. (*** - ранг, степень. В Оттоманской Турции чин мирмирана давали Паше, которий по своему достоинству стоял ниже Вазира и Бегларбега).

153. V. Font a nier, Voyage dans l'Inde et dans le Golfe Persique, Paris, 1844, t. 1, стр. 327; A. Адамов, назв. труд, стр. 422. *** (араб.) — ист. правитель Санд жака или Эйалета.

154. V. Fontanier, Назв. труд. стр. 326-7.

155. R. Ker Porter, Назв. труд, стр. 249-250.

156. См. докум. № 19580-х (таблицы I и III).

157. См. докум. № 19582 “Книга об азатстве (освобождении) к сыновьям Георгия Бочолашвили”, стр. II, приписка IV-ая (табл. IV).

158. См. докум. № 19577-х “Письмо государя счастливого Вавилована Дауда паши к матери” (табл. VI).

159. Там же.

160. Claudius James Rich, Narrative of a Residence in Koordistan, and in the Site of Ancient Nineveh, London, 1836, vol. I, стр. 49.

161. Документ хранится в архиве Ив. Бродзели на квартире Л. Канделаки (Тбилиси, ул. Арсена, 11).

162. Необыкновенный похождения и путешествия русского крестьянина Дементия Иванова Цикулина, журнал “Северный архив”, СПб., 1825, часть XV, № 9, стр. 47, примечание 6-е; также полное собрание сочинений А. С. Грибоедова, Петроград, 1917, т. III, стр. 112.

163. Должно быть Г. Бродзели, ибо И. Бродзели, как было указано выше, скончался в 1874 году 22 января. Таким образом, в 1937 году музей ничего не мог от него приобрести. Что же касается Георгия, то он прожил до 28 июля 1943 года.

164. В инвентарной книге музея указано то же самое.

165. Вестник Акад. наук Груз. ССР, Тб., 1944, т. V., № 7, на груз, яз., стр. 736.

166. История Грузии, Тб., 1958, часть 1 (на груз, яз.), стр. 391 — 466. Если сведение, приведенное в “Жизни Грузии” (Тб., 1913, на груз, яз.), достоверно, тогда надо признать, что Ираклий второй учредил телавскую семинарию “по примеру русских” не в 1782 году, а раньше — в 1765 году.

167. См. докум. № 19582-х, табл. IV, приписку справа сверху I.

168. См. докум. № 19582-х, табл. III надпись сбоку. И здесь и в других местах подчеркнуто нами. — Б. С.

169. S. H. Longrigg, указ. труд, стр. 170.

170. Багдад не старый Вавилон. Багдад расположен на реке Тигре, а Вавилон был расположен на реке Евфрате.

171. Журнал «Дроша», 1954, № 3, стр. 19-20.

(пер. Б. Г. Сигаладзе)
Текст воспроизведен по изданию: Из истории ирако-грузинских взаимоотношений (20-ые годы XIX столетия) // Восточная филология (Philologia Orientalis), I. 1969

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.