ГЕНЕ Ф. И.

НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ О ЧАСТИ ГОРНОГО ДАГЕСТАНА

СВЕДЕНИЯ О ГОРНОМ ДАГЕСТАНЕ

1835/1836 г.

Некоторый сведения о части горного Дагестана ^{1 2}

Беспрестанный волнения племен, населяющих от Чечни на юг горную страну Восточной части Кавказского перешейка, потрясавшия в наше время сей край, и истребительные набеги их до утверждения русскаго владычества за Кавказом на сопредельный страны свидетельствуют о своевольном и буйном характере обитателей Дагестана. Могущественное русское оружие, неоднократно каравшее сии мятежный племена в самых неприступных их убежищах, истребило ту дерзкую предприимчивость, которая в прежнее время наводила ужас на соседственные народы, но наше владычество слишком непродолжительно, чтобы изменить веками утвердившийся характер в народе. Дагестанцы смиряются перед русскими, как непримиримый враг пред победителем, готовым нанести смертельный удар; один только страх удерживает их в наружной покорности; но дух буйства и дикаго своеволия мало изменился, и на русских они смотрят со злобою, как на похитителей свободы.

В землях, зависящих от преданных нам владельцев, власть их еще может доставить безопасность русскому среди подвластных своих, но среди вольных Дагестанских обществ необходимы чрезвычайная осторожность и терпение в обхождении с туземцами, дабы не возбудить часто обнаруживающейся фанатической ненависти.

Таковой дикий и необузданный характер дагестанцев представляет чрезвычайное затруднение к собранию точных сведений о стране, ими занимаемой, и, невзирая на необходимость оных, как при военных, так и правительственных соображениях, до 1833 года, кроме неосновательных и лживых рассказов туземцев, мы не имели других сведений о Горном Дагестане.

Получив от господина корпуснаго командира повеление о производстве по возможности съемки в Горном Дагестане при содействии преданных нам владельцев, сначала обратился я к генерал- майору Аслан-хану казыкумукскому, как важнейшему в сей части Дагестана владетелю, пользующемуся преимущественно пред прочими уважением дагестанцев. Сперва мне нужно было снискать доверие хана и дружбу сыновей его, разсеять подозрение его [338] нащет предназначавшейся съемки его владений и объяснить необходимость правительству для благих его целей иметь сведения о принадлежащих ему владениях, потом освоиться с полудикими его подвластными. Для сего, как с самым ханом, так и с сыновьями его, я предпринимал частыя поездки по обоим его ханствам. Когда народ привык меня видеть и, по мнению Аслан-хана, мне можно было приступить к исполнению возложеннаго на меня поручения, то я начал работы в присутствии сыновей его, присутствие коих несколько разсеивало недоверие и опасение со стороны жителей. В последующих работах безопасность производивших съемки охранялась присутствием доверенных лиц хана. Однакож, приближаясь к высотам хребта, ограничивающаго с западной стороны Казыкумукское ханство, невзирая на сии меры, во многих местах, во избежание волнения в народе, я принужден был не употреблять инструментов и ограничиваться одними обозрениями. При подобном же содействии полковника Ахмет-хана мехтулинскаго сняты были и его владения.

Пример сих владельцев и увещания, деланныя ими, а особенно Ахмет-ханом, почетнейшим людям вольных обществ, весьма много содействовали к убеждению некоторых из сих обществ допустить произвести съемку их земель; притом же, как Аслан-хан, так и Ахмет-хан впродолжение всей съемки посылали со мною своих приближенных, пользующихся уважением жителей. При съемке акушинских земель кадий сего общества Мамет, а в Цудакаре цудакаринской Аслан—кадий употребляли все свое влияние к доставлению мне возможности исполнить возложенное на меня поручение. Но, несмотря на все сие, я и помощники мои весьма часто встречали сопротивление, которое иногда увещаниями, подарками некоторым старшинам удавалось преодолеть. В некоторых же местах жители вооруженною рукою воспротивились нашему приближению; таким образом целое Сюргялинское общество возстало противу нас и с приближением к границам его открыло на нас перестрелку, принудившую меня ограничиться одним определением инструментально с соседственных хребтов главных деревень онаго, а горы обрисовать на глазомер; жители акушинских деревень Акуши, Уллу-ая с приближением нашим, заняв высоты, ведущия к ним, начали низвергать каменья, которыми, к щастью, только ранили одного козака; в Андалальском обществе партия около 80-ти человек пеших напала на нас и открыла огонь из ружей, но мы, бросившись к лошадям своим, успели спастись от раздраженных жителей, оставив им в добычу бывшие при нас вьюки.

При всех таковых затруднениях и опасностях мне удалось произвести съемку чрезвычайно труднаго и гористаго пространства, ограничивающегося с севера владениями шамхала тарковскаго, с востока Каспийским морем, с юга Кубинскою и Шекинскою провинциями, с запада Джарскою областию и разнаго наименования лезгинскими непокорными обществами и Аварским ханством. Пространство сие заключает около 12 тысяч квадратных верст.

Зная, сколько высшее начальство интересуется приобретением сведений о недоступном по сие время для нас Горном Дагестане, я употреблял все меры убеждения, чтобы склонить генерал- майора Аслан-хана казыкумукскаго доставить мне возможность [339] обозреть земли лезгин, лежащия на запад от снятаго мною пространства, или хотя только одно управляемое им Аварское ханство; но хан сей находил совершенно невозможным исполнить это, утверждая, что если бы он даже сам лично отправился со мною в Аварию, то и тогда не мог бы ручаться за безопасность мою среди буйных аварцов.

Означенное пространство составляет одну из самых гористых частей Кавказа; название, данное оному Дагестан /на татарском языке горная страна/, может служить тому доказательством. Оно действительно покрыто безчисленным множеством отраслей гор, идущих по разным направлениям от Главнаго Кавказскаго хребта, который, пересшед Военно-Грузинскую дорогу по направлению от запада к востоку, в недальнем расстоянии от оной поворачивает на юго-восток и в сем направлении проходит между Кахетиею, Джарскою областию, Шекинскою и Ширванскою провинциями, Дагестаном и Кубинскою провинциею, отделяя от себя на всем протяжении более или менее значительные хребты, из коих главнейшие распространяются по Дагестану; но главный пункт, от коего отделяются по снятой мною стране самые значительные хребты, есть горный узел между южною границею Кхесеруха, Казыкумухским ханством и землями, принадлежащими джарцам, на восточной стороне Кавказскаго хребта; высочайшая точка на сем узле — гора Анхимал, или Акхимал /так называют гору сию жители Джарской области, но у кхесерухцов и вообще у дагестанцов известна она под именем Гудур, или Годор-даг/; от нее отделяются в разныя направления горные хребты с своими отраслями, составляющими описываемое здесь пространство; самый главный из сих хребтов идет сначала около 20 верст на северо-восток до горы Дюльты-дага, потом, круто поворотив на юго-восток, тянется в сем направлении и, постепенно понижаясь от горы Алахуна, сохраняет свое направление до горы Гетинкиль, коею круто упирается в реку Самур /Самбур/. Южная покатость сего хребта составляет левую сторону долины Самура, а северная сначала отделяет значительныя отрасли, а потом раздробляется многочисленными небольшими лесистыми отрогами, которые по мере приближения к морю понижаются и становятся незаметными.

От Анхимала, или Годор-дага, до Алахуна на разстоянии 60 верст хребет сей почти столь же высок, как хребет Кавказский, и большая часть вершин онаго покрыты вечным снегом; главнейшия отрасли онаго, отделяющияся на север, берут свое начало: а/ в 8 верстах от Анхимала, у горы Сари-даг, хребет, составляющий границу между Казыкумухским ханством и Кхесерухом; б/ у горы Дюльты-д ага, в 20 верстах от Анхимала, другой хребет, который по направлению к северу доходит до Андалальскаго общества и оканчивается при соединении двух рукавов реки Койсу; и в/ хребет от горы Алахуна, хотя и не столь заметный, как предыдущие два, но важен потому, что отделяет воды, впадающия в Койсу, от рек, изливающихся прямо в Каспийское море; он имеет весьма неправильное направление и безпрестанно понижается и возвышается, раздробляясь к морю по всему так называемому нами Северному Дагестану. Перерезав Кумухское ханство между селениями Хозреком и Чирахом, [340] он отделяет сие ханство от Сюргя; далее составляет границу между оною и Акушою, потом проходит чрез акушинския земли до деревни Ходжал-махи и оттуда следует по направлению Койсу, составляя правый берег сей реки до Чир-Юрта. Замечательнейшия вершины на всем его протяжении суть. Кохма-даг, Шуну-даг, Могинския горы, Колонтау и хребет Гимринских гор.

Главный Кавказский хребет и отделяющийся на восток от Анхимала до Алахуна составляют безплодныя громады скал, большею частию шифернаго свойства, возвышеннейшия вершины коих покрыты вечным снегом; прочие же хребты, хотя также нередко скалисты, но они от 3 до 4 месяцев в продолжение года бывают покрыты зеленью, доставляющею стадам туземцов впродолжении летних жаров тучныя пастбища. Между горами сими выдаются места, способныя к обработке, которыя и засеваются жителями, доставляя им скудное пропитание.

Реки. Реки Дагестана, как и вообще горных стран, текут стремительно, наводняются и упадают быстро, вода в оных при половодий весьма мутна, ибо кряжи гор, из коих они истекают, большею частию из глинистых пород; сплава по ним иметь невозможно по чрезвычайной быстроте их, излучистому течению и частым мелям.

Замечательнейшия в Дагестане реки суть следующия.

1/ Койсу, или Сулак, есть значительнейшая река в Дагестане, которая со впадающими в нее реками орошает большую часть сего края; она образуется из следующих главных рукавов.

а/ Восточный Койсу, или Казыкумухский, начинается двумя большими источниками в Казыкумухском владении, из коих один получает свое начало с северной стороны гор Чульты-дага и Алахун-дага, а другой вытекает из северной стороны гор Дюльты-дага и Бабаку-дага и, принимая справа и слева множество горных истоков, соединяются близь селения Шаукралю, лежащего на левом берегу западнаго рукава, чрез который построен у самой деревни прочный мост из тесаннаго камня на одной арке, удобный для следования колесных тяжестей. Оба рукава сего Койсу текут большею частию в чрезвычайно утесистых и высоких берегах по каменному ложу с ужасною быстротою; во время половодия вброд чрез них переправляться невозможно; лесу здесь вовсе нет, исключая кое-где мелкаго кустарника. По соединении обоих источников у селения Шаукралю Казыкумухской Койсу продолжает бег свой по направлению к северу, мимо селений Казыкумух, Цудакара до Ходжал-махи, откуда, поворотив на северо-запад, в направлении сем протекает до селения Гергебиля, при коем соединяется со вторым рукавом, или Кара-Койсу. От селения Шаукралю до Гергебиля он течет по глубокому утесистому ущелью, во многих местах под нависнувшими скалами, кои до того стесняют ущелье, что жители чрез оное перекидывают над глубокими пропастями от 4 до 6 саженей деревянные мостики. Кроме упомянутаго каменнаго моста, на сем рукаве находятся еще замечательные, с давняго времени построенные два каменные моста. Один в двух верстах ниже селения Цудакара на пяти арках, а другой у селения Ходжал-махи на одной арке. Первый из них имеет достаточно [341] ширины для следования колесных тяжестей, а другой устроен только для одних конных. Мосты сии, невзирая на древнюю постройку, не имеют никакого повреждения и кажутся недавно выстроенными.

б/ Кара Койсу образуется из трех следующих рукавов: Рис-Ор, вытекающий из северной стороны гор Сари-дага и Дюльты-дага, Цырь-Ор, получающий свое начало из гор Хилых-дага, Анхимала и Сари-дага, и Кариль-чай, имеющий свой исток у подошвы горы Нухат-дага, находящейся на отрасли, идущей с Кавказского хребта и отделяющей Кхесерухское общество от Джурмута. Все сии реки одного почти свойства: имеют течение весьма быстрое в глубоких каменистых и безлесных ущельях; от таяния снегов, а в особенности от дождей, скоро пополняются и также скоро упадают; из них Цырь-Ор значительнее прочих; сколько мне из распросов жителей известно, река сия в малую воду не представляет особеннаго затруднения для переправы вброд; в половодие же, как говорят, бродов нет, почему построены жителями худые деревянные мостики для конных и пеших, которых иногда весенняя вода уносит. На левом берегу реки Рис-Ор, против селения Досрек, растет в некоторых местах березовый кустарник и сосновый лес, смешанный с лиственным, как и в некоторых местах на Цырь-Оре.

По впадении Карах-чая в Цырь-Ор он называется Кара-Койсу и до Гергебиля течет с тою же быстротою в чрезвычайно глубоком и скалистом ущелье, местами покрытом лесом. Не имев случая осмотреть и снять самое ущелье Кара-Койсу, не могу подробно описать онаго, но, по словам жителей, на Кара-Койсу расположены несколько деревень Андалальскаго общества, не обозначенных на карте; горы же, покатости коих составляют самое ущелье, обрисованы издалека, но определены сперва некоторыя вершины инструментально. По Кара-Койсу в половодие бродов нет, а в маловодие, хотя таковыя бывают, но довольно глубоки. По рассказам жителей, в землях Андалальскаго общества устроены мосты для пеших и конных, но где именно, мне неизвестно.

По соединении обоих сих рукавов, Койсу, именующийся от Гергебиля также и Сулаком, продолжает свое теченье по направлению к северу до селения Чир-юрта в утесистом и чрезвычайно глубоком ущелье, принимая с левой стороны против деревни Могох третий рукав свой, называемый Кудаб-Ор, или Аварский Койсу, а потом, несколько ниже Гимров, с той же стороны и четвертый рукав, именуемый Андийский Койсу.

От селения Миатлы ущелье расширяется, но высокия скалы сопровождают реку до Чир-юрта, в 10 верстах ниже коего Сулак круто поворачивает на восток и в сем направлении достигает море, в которое впадает одним рукавом, имея течение уже гораздо тише и низкие отлогие берега. До селения Гимры, за исключением небольшаго пространства в обществе Андалальском, Койсу течет в безлесных берегах, но от соединения с Андийским Койсу берега онаго покрываются местами лесом, который к устью Сулака теряется мелким кустарником.

От селения Гергебиля вниз по течению Койсу бродов нет, и если в самую малую воду бывают таковые, то в немногих местах и весьма затруднительные; мосты же устроены, сколько мне [342] известно, в следующих местах: у Гергебиля мост, по которому отряд наш прошел в 1834 году в Аварию; против деревень Чиркея и Зубута построены деревянные мосты довольно прочные; сверх сего во многих местах проложены кладки для перехода пеших; ниже селения Зубута мостов не имеется, а устроены две военный переправы на паромах у селения Миатлы и при укреплении Кази-юртовском.

2/ Самур /Самбур/, имеющий начало свое у горы Анхимал, течет сперва на юго-восток, почти параллельно Кавказскому хребту, чрез земли, принадлежащия Джарской области, до владений елисуйскаго султана, не доходя до коего принимает от левой стороны около деревни Джиниа другой рукав, вытекающий из горы Дюльты-даг; от соединения сих рукавов Самур становится шире, быстрее и глубже, так что в половодие вброд переезжать весьма затруднительно. При деревне Цахур владений елисуйскаго султана Самур принимает также с левой стороны третий рукав, а с правой стороны немного ниже впадают в него еще две реки, из коих одна имеет начало свое у горы Хурю-даг, а другая, под именем Культур-чая, получающая воду из родника Ахбулаха, оставив селение Культур вправо, изливается в Самур у селения Кильмыц, расположеннаго на том же берегу. У сего селения и немного ниже оной Самур течет в чрезвычайно утесистых, тесных и высоких берегах почти до селения Кына, принадлежащего Рутульскому обществу, потом он становится еще шире и у селения Лючах соединяется с рекою Куртай-чаем, составляющим главный рукав его. Река Куртай-Чай, вытекая из горы Бабаку, течет в довольно широком ущелье с отлогими берегами по каменистому грунту; от впадения Куртай-чая в Самур берега его становятся отложе и ущелье шире, а в землях Рутульских и Ахтинских он орошает прекрасную плодородную и богато населенную долину; далее от горы Гетенкиля, отделяя Кубинскую провинцию от Кюринскаго ханства, долина Самура более и более расширяется, и наконец он впадает двумя большими рукавами в Каспийское море, из коих южной называется Еламою, а северной сохраняет первоначальное свое название. Река сия течет с чрезвычайною быстротою до самаго впадения своего в море большею частию по каменистому грунту, вода в ней неслишком светлая, но здоровая. В военном отношении Самур одна из замечательнейших рек в Кавказском крае по затруднениям, которые она представляет при следовании войск. Имея течение весьма быстрое, она влечет с собою большие камни и карчи, которые иногда несутся и силою своею разрывают дно, оставляя после себя большия ямы, а иногда, останавливаясь, образуют отмели, которыя совершенно изменяют русло реки. В верхних частях глубина Самура незначительна, но, по чрезвычайной быстроте ея, почти от самых истоков до Зиахура в половодие бродов нет, для чего почти у каждой деревни зделаны небольшие худо построенные деревянные мостики. Напротив самаго селения Зиахура и ниже онаго есть некоторые известные броды, которые в половодия делаются непроходимыми; глубина в нижних частях в самую малую воду бывает более аршина, в половодие же вода подымается несравненно выше. [343]

3/ Гюльгяри — чай берет начало свое в Казыкумухском владении из множества источников, из коих главный вытекает с южной стороны горы Кокма-дага, а другой с южной стороны Кушан-дага. Ниже, в Кюринском ханстве, около селения Касим-кента, Гюльгяри-чай соединяется с рекою Кураг-чаем, вытекающем также из Казыкумухскаго владения с горы Кяряк-дага. От соединения оной с Кураг-чаем Гюльгяри-чай течет по каменистому ложу в низких берегах по широкому ущелью и изливается в море, не принимая никаких рек, ни ручейков. На берегах Гюльгяри-чая от самых ея истоков до Кюринского ханства лесу нет, но, вытекая из Казыкумухского владения в сказанное ханство, берега ея до Касим-кента покрыты лиственным лесом, а оттуда до соединения с Кураг-чаем они безлесны, ниже же она опять течет в лесистых берегах. По Кураг-чаю с самаго истока и, протекая Кюринское ханство, почти до селения Кабир лесу не имеется, но от сего селения до соединения с Гюльгяри-чаем обе стороны местами покрыты лесом. В обыкновенную воду обе сии реки не представляют особенных затруднений к переправе и во многих местах имеются более или менее удобные броды, но, как и вообще все реки в Дагестане, во время сильных дождей скоро наполняются и в то время бывают глубоки и быстры.

4/ Рубас получает свои воды из-источников верхнего Таба-сарана, из коих главные вытекают с гор Кушан-дага и Фити-дага. По Табасарану река сия течет по направлению к северо-востоку и, входя в сем направлении в Дербентский округ у селения Апыл, делает большой поворот почти на юг к селению Имангуликенту, котораго недоходя, она, почти под прямым углом поворачиваясь совершенно к востоку, изливается в море. Река сия течет большею частию по глинистому грунту и местами в скалистых берегах, покрытых почти до селения Хошьмензила лиственным лесом; к пепеправе она незатруднительна. На Рубасе несколько ниже сказаннаго селения построен на большой дороге прочный каменный мост на трех арках.

5/ Большой Богам берет свое начало одним рукавом в обществе Сюргя с хребта, отделяющаго общество сие с западной и южной стороны от владения Казыкумухскаго, а с северной от акушинцов; в вершинах сей реки расположены селения сюргинцов; другой рукав вытекает из Казыкумухскаго владения с горы Кокма-даг; он протекает упомянутое владение, потом захватывает малую часть Сюргя, входит совершенно в восточном направлении в земли Кубачинскаго общества до селения Кубачи, где поворачивает к северу и, добегая до границ общества Мюря, соединяется с первым рукавом, составляя границу между Мюря и Кубачи; потом отделяет общество Терекеме от общества Урдземис и, поворотив к северо-востоку, составляет границу между Терекеме и Каракай-даг, выходя из сего последняго, в Терекеменской земле впадает в море двумя рукавами, из коих южной называется Малым Богамом; оба рукава от Каракай-дага текут в низких, покрытых лесом, берегах. Для переправы военных тяжестей река сия от селения Маджалиса до Мюря не представляет никаких препятствий, течет широким руслом по песчанно-каменистому ложу и большею частию распускается на канавы для орошения полей; [344] ближе к устью она имеет грунт песчаный; от Маджалиса вверх до селения Дильбук и выше имеет она берега крутые, безлесные и скалистые и в половодие до того глубока, что бродов и переправ нет; в полверсте выше селения Дильбук построен на ней деревянный мост, который по ветхости своей годен только для переправы вьюков.

Кроме описанных здесь рек, в Дагестане много других небольших таковых, не имеющих ничего особенно достопримечательнаго, как-то: Кюмлю-чай, Гамри-озень, Инчке — чай, Манас и Озень.

Климат и произведения земли. Климат в Дагестане, за исключением прибрежных низменных мест, вообще здоровый; чем далее к западу в горы оный становится суровей и может равняться с самыми холодными климатами. Спускаясь постепенно с гор Мехтулинскаго владения к северу, к Темир-Хан-Шуре, к Таркам и далее во владение шамхала, к долине реки Озень, делается воздух умереннее, а на Сулаке уже довольно теплый; по морскому же берегу знойный и в некоторых местах нездоровый.

Страна сия богата долинами, чем ближе к морю, ибо хребты ея, склоняясь постепенно, теряются на приморье волнистыми холмами; но чем далее к западу, тем хребты становятся утесистее, обнаженнее и бесплоднее, так что, богатая внизу лесами и плодовитыми деревьями, выше не имеет уже никаких кустарников, не только деревьев. Вообще на горах в Дагестане растут сочные и обильные травы, которыми жители онаго содержут стада баранов, исключая в Акудле, где травяных гор весьма мало, ибо на верху скалистая, а ниже глинистая порода земли препятствует к произрастанию оных, так что акушинцы не в состоянии содержать свои бараньи стада и принуждены гнать оные во владение Аслан-хана и в Сюргя. Посевы в верхнем Дагестане состоят большою частию в пшенице, ячмене и просе; урожаи большею частию бывают хороши, несмотря на нерадение жителей к сельским работам; почва земли, исключая в самых высоких горах, вообще плодородна, и малейшее старание дало бы им возможность не нуждаться в хлебе и в других потребностях жизни. Зима в верхнем Дагестане очень сурова и продолжается 8 месяцов. Жители Казыкумухскаго владения, Акуши, Сюргя, Кхесеруха, Мукратль и Андалала об огородах понятия не имеют, к разводу коих и климат не благоприятен, почему принуждены лук, огурцы, морковь и другия огородныя овощи покупать у своих соседей; яблоки, груши, изредка виноград привозят туда на продажу из Аварии и из деревень, лежащих по Койсу ниже селения Ходжал-махи; от сей деревни до реки Койсу простирается фруктовый лесок величиною до двух квадратных верст. В Мехтулинском владении и вообще в провинциях, лежащих ближе к морю, занимаются уже садоводством и огородами, засевают капусту, кукурузу, лук, огурцы и пр. овощи.

Жители нижняго Дагестана прилежнее, нежели верхняго, и занимаются более хозяйством, особенно хлебопашеством, и вообще богаче прочих. В Кюринском владении и других местах ближе к морю растет виноград и другие фрукты. В означенном владении, [345] немного выше селения Хош-кента, по левому берегу реки Гюльгяри-чай, тянется по чрезвычайно душистому лугу до селения Кюркента черешневый лесок величиною до 6-ти квадратных верст. Вообще владение сие богаче всех прочих в отношении растительной силе своей. Жители низменных мест на лето выгоняют свои стада в горы, а зато снабжают жителей оных хлебом и другими произведениями, которых у них нет, или в чем они нуждаются.

В верхнем Дагестане домашной птицы, исключая кур, никакой нет, а на верховьях Самура и тех очень мало, потому что нуждаются в хлебе. В бытность мою в Казыкумухе случилось мне видеть только двух гусей, которых для редкости держут; уток же и индеек вовсе не видно.

В дагестанских лесах встречается весьма мало садовых деревьев, принадлежащих к умеренному климату, только орешник и изредка липняк и чинар, а из фруктовых деревьев растут; грецкий орех, яблоня, грановник, кизил, слива, тутовник и в прибрежных местах виноградная лоза.

Вообще в верхних частях Дагестана лесу почти нет, так что жители по неимению дров топят кизяком, который они приготовляют заранее в виде кирпичей, разстановляют оный для осушки рядом кругом крыши и оставляя внизу оных отверстия вроде амбразур. Касательно же произведений царства ископаемаго ничего сказать не могу, потому что я не только не мог заняться разсматриванием качеств всех гор и свойства их, но не имел даже довольно свободы производить съемку, которую й не иначе делал, как украдкою, и то с большою опасностию.

Между тем в бытность мою в Акуше я имел случай выведать от некоторых приходящих ко мне из любопытства с разных деревень людей, что недалеко от селения Акуши, выше к горам, к Аслан-ханскому владению, есть очень хорошая богатая медная руда. Соль добывается в большом количестве в шамхальских владениях на приморье в озерах, которою пользуется вообще весь Дагестан и потом горцы Восточного Кавказа. В Кюринском ханстве, вверх по реке Сенд-чай, на правом ея берегу, недоезжая деревни Фурек, есть тепло-серный ключ, куда приезжают купаться издали и находят воду онаго целительною.

Торговля и ремесла. Главнейшия произведения в Дагестане состоят в делании всякаго рода оружия и всякаго рода ковров и войлоков. Огнестрельное оружие делают в Кубачи, кинжалы же делают лучшие в селениях Малом Казанище, Мюлявки и Амю-згя; в Казыкумухском владении также делают кинжалы разных родов, но не такой доброты. В обществе Андалал, в Казыкумухе, в селении Малом Казанище и в Кубачах занимаются разными серебряными изделиями. Вообще торговля в Дагестане весьма незначительна и состоит в продаже грубаго изделия сукон, простых ковров и войлоков, также всякаго рода холоднаго и огнестрельнаго оружия; все произведения их в самом грубом виде, сермяга для кавтанов и рубах, сыромять для обуви, ковры, войлоки и другие самые необходимые предметы для домашней жизни — вот все, что умеют они делать. Толстый бурмет для рубах и архалуков выменивают от заезжих из Нухи и Дербента татар или армян на баранов, и то одними зажиточными людьми; сверх [346] сего, жители в Дагестане хорошо выделывают бараньи шкуры более для собственнаго употребления.

Нравы и обычаи. Дагестанцы живут большими селениями тесно построенными, и большею частию для жительства выбирают гребни гор при соединении двух речек, обмывающих подошвы оных, располагая дома свои по обе стороны гребня амфитеатром, так что каждый верхний дом обстреливает нижний. Обыкновенно имеют в селениях своих только два выхода, стараясь для сего избрать самыя крепкия от природы места, кои нередко обороняются башнями или стенами; таким образом, каждая деревня составляет крепость, представляющую весьма крепкую оборону. В крепких местах дома строют в два этажа, внизу из сырца или плетня, но далее в горах из плитняка, коим также покрыты крыши; в нижнем этаже обыкновенно содержат скот. Внутренность домов довольно опрятна, сами же жители весьма нечистоплотны. Они вообще воинственны, гостеприимны, склонны к праздности и пьянству, характером мстительны, вспыльчивы и вероломны в отношении к русским, а между собою даннаго слова редко нарушают, там, где есть владетели, они им вполне покоряются, в вольных же обществах власти никакой над собою не признают₎ и характер у них более неспокойный и буйный.

Образ правления. Казыкумухское, Кюринское, Мехтулинское и Тарковское владения управляются своими владетелями, руководствующиеся в управлении своем издревле принятыми народными обычаями и большею частию собственною волею, которая слепо исполняется и служит законом. Кюринский и казыкумухский хан имеет обыкновенно свое местопребывание в селении Кумух, где у него укрепленный дом в виде замка. Кумух довольно большое селение, имеющее десять мечетей, из коих главная отличается величиною, красивою и прочною постройкою из тесанаго дикаго камня. Мехтулинской хан имеет свое местопребывание в Большом Дженгутае, главном селении его владения. Шамхал Тарковский живет в Тарках, дурно построенном городке. Общества Мюря, Кубачи, Каракайдаг, Терекеме, Гамри-озень, Нижний Таба — саран и Башлы причислены к Дербентскому округу и управляются тамошним комендантом, коему однакоже мало повинуются. Урдземис, Верхний Табасаран и Сюргя, хотя и считаются покорными нашему правительству, но вовсе не повинуются. Акуша, или Дарга, состоит из шести магалов, а именно: Акуша, Ушуша, Мого, Орахкы, Цудакар и Мицаха, или Микаги, или Левко, из коих первые пять имеют своих кадий, коими они управляются, а последний, состоящий из нескольких деревень, выселившихся из Акушинскаго общества, управляется кадием онаго; все же кадии состоят в зависимости от главнаго даргинскаго кадия, который утверждается нашим правительством, но власть его над народом, сколько я мог заметить, весьма ограничена, и он, так сказать, служит только посредником между жителями и нашим правительством; для разбирательства же дела между собою собираются кадии и старшины, смотря по важности дела, на определенный издавна для сего местах. Акушинской кадий имеет также некоторое влияние на сюргинцов, которые в делах своих приезжают к нему советоваться. Селение Улучре, или Улучур, имея своего кадия, не [347] входит в состав других владений и само по себе составляет особое отдельное общество.

Вероисповедание. Все племена, обитающия на пространстве между Самуром и Сулаком, исповедуют магометанскую веру и принадлежат к секте Омировой /Сунны/, за исключением жителей Дербентскаго округа и Терекеме, большею частию принадлежащих к Алиевой секте /Шаи/.

Язык. В Дагестане почти всякое владение и каждое почти общество имеет свое наречие, и весьма трудно определить, которое из них коренное. В владениях шамхала тарковскаго говорят испорченным татарским языком с примесью слов, принятых от других горцев. Наречие сие составляет одно с языком, употребляемым кумыками. В Мехтулинском владении большая часть жителей говорят тем же наречием, как в шамхальском владении, за исключением деревень, лежащих вблизи Койсу, жители коих употребляют аварский язык. Акушинцы имеют свой собственный язык. В Дербентском округе, в Каракайдаге, Терекеме, Гамри-озень и Башлы большею частию в употреблении татарский язык, но понимают и по-лезгински. В Табасаране, Кубачах и Сюргя говорят лезгинским языком. Казыкумухское и Кюринское ханства каждое имеет свой собственный язык. Жители селения Арчи имеют особое наречие, которое ни с одним из других языков, употребляемых в Дагестане, не похоже и даже никем не понимается. В селении Улучря говорят языком, имеющим некоторое отдаленное сходство с кумыкским наречием, но другие дагестанцы онаго не понимают. Далее к западу от Казыкумухскаго владения все племена говорят аварским языком, который обыкновенно нами называется лезгинским, с коим, как мне кажется, другие языки не имеют ни малейшаго сходства. Ни одно из племен, обитаемых в Дагестане, не имеет своих письмен, а для письма употребляют татарский или арабский язык.

Сообщения. В Дагестане, как и во всякой стране, весьма много есть тропинок, служащих к взаимному сообщению жителей. Приобыкнув к горам, туземцы смело проходят по таким местам, которыя для нас кажутся совершенно неприступными, но, невзирая на то, жители западной части Дагестана зимою не могут пользоваться всеми сообщениями, возможными для них в летнее время, по причине глубоких снегов и жестоких мятелей. Переход через хребет Кавказа и главный хребет, отделяющийся от горы Анхимал, бывает удобопроходим с мая по октябрь месяц. Дороги в западной части Дагестана в настоящем положении проходимы для вьюков и пешеходцев, но в восточной части, ближе к морю, большая часть дорог довольно удобны для арбяной езды. Из известнейших сообщений, ведущих из Джарской области и Елисуйскаго владения чрез Кавказский хребет в Дагестан и далее к морю, считаются следующия: а/ из крепости Новых Закатал чрез Мухахское ущелье и б/ от деревни Ках чрез селение Елису и Хурю-даг.

а/ Дорога от крепости Новых Закатал идет по Джарской области через селение Талы до сел. Мухах 12 верст по ровному местоположению и в нынешнем состоянии удобна для всякаго рода сообщения; от Мухаха, чрез селение Сабунчи до начала [348] подъема на Главный Кавказский хребет, на протяжении 20-ти верст пролегает она по каменистому дну Мухахскаго ущелья, переходя безпрестанно с одного берега реки Мухах-чая на другой; по разработке и расчистке каменника ета дорога может быть удобна для сообщения, за исключением времени половодия, при котором ущелье затопляется. Скалы Мухахскаго ущелья во многих местах чрезвычайно обрывисты и, состоя из твердых каменных пород, весьма трудны для разработки. Далее надобно перевалиться чрез каменный уступ, на который дорога подымается около версты узкою тропинкою по крутизнам онаго и потом низходит косогором около 200 сажен сначала по каменистому, а потом по глинистому грунту до истока реки Мухал-чай, переходя оную, по тесному небольшому каменному мосту над ужасною глубиною; от сего истока идет подъем на Главный хребет около 300 саженей, первые 100 чрезвычайно круто, по скалам, а последние по глинистому слою несколько отложе; подъем сей чрезвычайно труден к разработке по крепости и крутизне скал, по коим пролегает тропинка на вершину хребта /гребень хребта/, имеющий в ширину 200 сажень; представляет мокрое место, из коего истекают многие ручьи. Спуск с вершины Главного хребта продолжается на пять верст до деревни Каляло по отлогой покатости над очень глубоким ущельем, в которое от самаго хребта низвергается небольшая река Дында; первые четыре версты сего спуска дорога идет по глинистому грунту, смешанному с каменником, а последняя верста она выбита в скале, чрезвычайно затруднительной и опасной для проезда самых малых вьюков, особенно в ненастную погоду. Перевал сей составляет род седла между двумя высокими вершинами, покрытыми вечным снегом, из коих правая называется Вадал-дагом. На перевале же в летнее время снегу не бывает. От селения Каляло по направлению в Казыкумух до деревни Кусур сообщение на разстоянии до 12 верст жителями производится двумя путями: летом по хребту, отделяющемуся от Буздага; подъем на хребет с трудом проходим для конных; проложение постоянной дороги по оному невозможно по причине шифернаго свойства грунта, который до того рыхл, что с каждою весною размывается и изменяет местность; другая дорога, ведущая до деревни Кусур, проходит по глубокому ущелью, составляющему русло одного из главных источников Самура; беспрестанные овраги, пресекающие сие русло, из коих во время дождей и таяния снегов низвергаются быстрые потоки, составляют главное затруднение сего пути. От селения Кусур тропинка вьется безпрестанными зикзаками более 2-х верст по чрезвычайно крутому подъему на хребет, отделяющийся от горы Буздага; на вершине хребта верхняя дорога, соединившись с нижнею, нисходит около 2-х верст по спуску столь же трудному, как и подъем на сей хребет; как по свойству грунта, так и по чрезвычайной крутизне, неудобны к разработке. От спуска с хребта дорога идет восемь верст по ущелью второго истока Самура, будучи безпрестанно пересекаема крутыми оврагами и рытвинами, которые весьма затрудняют следование; на 9-й версте, оставив влево дорогу, ведущую в селение Арчи, начинается крутой [349] подъем на хребет, отделяющийся у горы Анхамал; подъем сей продолжается около 4 верст: две версты по глинистому грунту, а две по крутизне высоких скал; спуск сего хребта продолжается до 3 верст почти с тою же трудностию. У самаго спуска начинается западный рукав Казыкумухскаго Койсу, по ущелью коего дорога проходит до селения Калусман на разстоянии 22 верст, представляя хотя некоторыя затруднения в следовании, но к обработке удобна. От селения Калусман дорога, удаляясь от Койсу на запад, идет по плоской возвышенности на разстоянии 9 верст до селения Казыкумуха, и сия часть дороги при небольшой разработке может зделаться удобною для проезда повозками. Отделившаяся в селение Арчи дорога также доходит до Казыкумуха, и она, как при перевале чрез хребет, так и по всему своему продолжению, несравненно труднее описанной от Казыкумуха до селения Цудахара 16-ть верст; дорога следует по левому берегу Койсу и довольно неудобная; главная трудность оной происходит от двух горных отрогов, на разстоянии сем пресекающих ее; у селения Цудахара дорога переходит на правую сторону Койсу по худому деревянному мосту. От Цудахара в Акушу около 25-ти верст; в 2 верстах от Цудахара дорога переходит на левый берег Койсу чрез каменный мост о пяти арках, потом, пройдя около версты по ущелью Койсу, она по худому деревянному мосту переходит снова на правый берег сей реки у впадения в нее Акута-чая; далее идет правым берегом сей последней и против Акуши переходит по деревянному мосту на левую ея сторону. Дорога на сем пространстве, за исключением небольших подъемов и спусков, вообще удобна. От Акуши до селения Лаваши на 20 верстах она сначала идет ущельем, потом встречает два небольших хребта, на которые подъемы и спуски вовсе незатруднительны и в нынешнем состоянии удобны для следования колесных тяжестей. От селения Лаваши до укрепления Темир-Хан-Шуры на разстоянии 34-х верст вообще дорога незатруднительна и при небольшой в некоторых местах разработке может быть удобна для проезда всяких тяжестей; в 11 верстах от Лаваши переходит реку Озень мелким бродом, а в 22 верстах хребет Колонтау, по подъему и спуску не представляющий особенных затруднений.

б/ Дорога, идущая из владений елисуйскаго султана. От селения Ках до селения Елису 13 верст, дорога идет правою стороною довольно широкаго ущелья реки Карачая и, не доходя селения Елису на три версты, по узкому, ветхому деревянному мосту, устроенному между крутыми скалами, переходит на левую сторону означенной реки; в малую воду переправляются пород. От селения Елису до селения Сарибаш на разстоянии 5 верст ущелье более и более стесняется, и дорога, пролегая по правой стороне речки, делается затруднительнее, но к разработке удобна; от селения Сарибаш идут две вьючные дороги: одна прямо на север по направлению к горе Хурю-даг, а другая вверх по течению речки Ах-чая, по направлению к горе Кара-чая; из них первая чрезвычайно затруднительна и мало проходима самими туземцами; по второй в 4 верстах от упомянутаго селения начинается последний подъем на Главный хребет, сначала довольно крутой, но по [350] мере приближения к вершине делается отложе, следует на оную к роднику Ах-булаху косогором; разработка же сего пространства может быть производима без больших усилий; спуск с хребта с верху идет без особенных затруднений по покатости, покрытой слоем земли, потом по крутизнам скал твердаго камня; продолжается около 2 верст до места, называемаго Белякада /опасное место/. Название сие дается узкой тропинке, вьющейся сначала около версты по крутизнам чрезвычайно высоких обрывистых скал и потом проходящей около версты же между съуживающимися отвесными скалами, составляющими ущелье речки Культур-чая; на половине сего пространства чрез ущелье ужасной глубины, стесняющееся почти на 4 аршина, переброшен небольшой каменной мостик одною аркою. Жители здесь должны проезжать верхом и развьючивать лошадей по причине тесноты прохода. Как спуск с хребта, так и тропа Белякада не могут иначе быть сделаны проходимы для вьюков, как с значительными усилиями. Во всяком случае проезд чрез Главный хребет может существовать только в продолжении 4-х или 5-й летних месяцев, остальное же время года только при тихой погоде с трудом проходим пешими. От Белякада ущелье вдруг значительно разширяется и дорога идет по оному до деревни Кильмыц, лежащей на правом берегу Культур-чая, на разстоянии 5 верст, переходя на сем пространстве с одного берега на другой. По мере отдаления от хребта дорога становится удобнее. Далее от Кильмыца она сначала идет полями по отлогому скату в некотором отдалении от праваго берега Самура и, на 3 версты приближаясь к оному, следует по изгибам реки почти до селения Кына, отстоящаго от Кильмыца на 7 верст, на каковом пространстве дорога, безпрестанно переходя чрез крутые овраги и по скалистым крутизнам берега, очень затруднительна, и разработка сего пространства потребовала бы значительных работ. Продолжая следовать правам берегом Самура, дорога в 4 верстах от селения Кына при деревни Лючаг переходит Самур по довольно хорошему деревянному мосту, пролегая на вышеупомянутых верстах по полям и довольно ровному местоположению, удобному для проезда. От селения Лючаг, лежащего между Самуром и Куртай- чаем при соединении их, дорога идет через реку Куртай-чай по каменному мосту, а потом левым берегом сей реки вверх по оной пролегает по широк ему обработанному ущелью и в нынешнем состоянии почти до селения Эгерек на 11 верст удобна для следования всяких тяжестей. От селения Эгерек до деревни Арахкула на разстоянии 10 верст она, хотя не так хороша, но с некоторыми поправками может быть довольно удобною, идя сначала по правому берегу реки Куртай-чай, который ровен и невысок, а потом, недоходя несколько верст до деревни Катрых, переходит по деревянным кладкам на левый берег той же речки и вскоре переходит на левый берег реки Катрых-чая, пролегая по отлогому берегу сей реки; далее, пройдя мимо самаго селения Катрыха, доходит до деревни Арахкул. Перейдя речку Катрых-чай в брод, дорога до самаго Арахкула идет полями и требует весьма мало поправки. От селения Арахкула дорога идет вверх по левому берегу реки Катрых-чая, сначала косогором, потом [351] около русла сей речки, до начала подъема на Чульты-даг, а потом в четырех верстах от Арахкула подымается по другому ручью на Чульты-даг; подъем продолжается постоянно увеличивающеюся крутизною по глинистому слою до 5 верст, далее целую версту по затруднительным крутизнам шиферных сыпучих гор, которыя по чрезвычайной рыхлости своей при каждом дожде и таянии снегов переменяют вид дороги; спуск менее крут, продолжается по такому же грунту более версты, от котораго дорога на 21 версту идет до деревни Хозрек по волнистому местоположению вниз по течению левым берегом небольшой речки, впадающей в один из рукавов Койсу. От означенного селения до деревни Шаукралю на 23 версты дорога удобная, за исключением труднаго по шиферному грунту подъема на хребет, который, впрочем, по разработке может сделаться удобным для прохода всяких тяжестей. Против селения Шаукралю дорога переходит на левый берег Койсу по каменному мосту, смело переброшенному одною аркою чрез глубину ущелья, к коему спуск крут и подъем отложе. Далее дорога идет 4 1 версты до Казыкумуха почти по ровному местоположению.

От Казыкумуха главная дорога к Дербенту идет в следующем направлении: у самаго Казыкумуха переходит реку Койсу по кладке, спуск к реке очень крут, но к разработке удобен, подъем же менее крут, но в некоторых местах скалист и удобно может быть разработан. От подъема дорога идет на северо-восток около 4-х верст по ровному местоположению до переправы по деревянному мосту чрез небольшую речку, от коей она две версты подымается по косогору в селение Хуналю; от онаго дорога около 4 верст продолжается по беспрестанно возвышающейся местности на хребет, отделяющийся от горы Хукзунту-даг. Хотя сей подъем в нынешнем положении немного и затруднителен, но к разработке весьма удобен. От сего хребта она продолжает следовать до 3 верст косогором до другаго небольшаго хребта, отделяющегося от той же горы, спустившись с последняго хребта на 4 версты, продолжается удобная дорога до подъема на хребет, отделяющийся от горы Шуну-даг. Подъем и спуск на сей хребет не затруднительны. От него до деревни Улучре 1 1/2 версты следует дорога прежним направлением, а от онаго круто поворачивает почти совершенно к югу и идет до 4 верст по небольшой речке, имеющей начало выше селения Улучре, при впадении коей в другую, имеющую начало у селения Танты, дорога опять поворачивает почти на север и в сем направлении, проходя чрез селения Гамшама и Мога, достигает до Акуши, переходя несколько раз с одного берега на другой сказанную речку. От Улучре до селения Акуши на 14 верстах дорога при небольшой разработке может быть удобна для проезда всяких тяжестей. Далее от Акуши дорога, идущая по направлению к Дербенту, проходит чрез селения Моге-Оракхы, Башлы и Великент, у коего соединяется с большою береговою дорогою. От Акуши дорога 7 верст идет довольно широким ущельем и, пройдя чрез деревню Моге, нетрудным подъемом восходит на хребет, составляющий границу между Акушою и Кабадаргою, потом продолжает по покатостям, отделяющимся от сего хребта, до селения Оракхы на 14 верст; [352] за 5 верст пред сим селением пролегает она на полверсты по чрезвычайно трудному каменистому спуску. От Оракхи до сел. Башлов на разстоянии 22 верст дорога переходит в брод реку Гамри-Озень и чрез два небольшие хребта незатруднительными подъемами и спусками. От сел. Башлы до селения Великента на 10 верст дорога совершенно удобна и, перейдя реку Большой Богим в брод, идет лесом до самаго Великента.

Вся дорога от Акуши до Великента довольно хороша и с небольшими исправлениями может быть сделана удобопроходимой для арб.

Вообще от Акуши по направлению к Дербенту, Таркам и Миатринской переправы ныне существующия сообщения с некоторыми малозначущими улучшениями способны для движения всякаго рода тяжестей.

ОПИ ГИМ, ф. № 6, Г. В. Розена, т. 6, стр. 806- 878; копия

Комментарии

1. Рукопись настоящего документа не имеет ни обозначения автора, ни даты. Судя по некоторым признакам, автором этой записки является Ф. И. Гене. Год составления записки определяется следующим образом. Последняя дата, упоминаемая в тексте, притом в качестве прошлого, — 1834 г. С другой стороны, автор ссылается на помощь, оказанную ему генерал-майором Аслан-ханом казикумыкским, но последний умер в 1836 г. Таким образом, настоящий документ датируется 1835 или 1836 г.

2. Федор Иванович Гене, в офицерских чинах с 1815 г., с 1819 г. на службе на Кавказе, с 1828 г. по Генеральному штабу; в 1833 г., имея чин полковника, производил военно-топографические работы в Дагестане, впервые обследовав ряд местностей; в 1836 г., переодевшись горцем, проник в свите сына и преемника Аслан-хана, Нуцал-хана, в Аварию, но в сел. Чох был опознан и задержан, однако бежал; вскоре после того, в 1838 г., умер /о нем; Н. П. Глиноецкий, История Русского Генерального штаба, т. II, СПб., 1894, стр. 204/.

3. В работах Гене в Дагестане в 1833 г. принял участие служивший тогда в гарнизоне Дербента А. А. Бестужев-Марлинский, о чем он упоминает в ряде мест своей переписки. Так, 15 июня 1833 г. Бестужев сообщает из Дербента брату Павлу, что едет с Гене в горы, и в тот же день пишет К. Л. Полевому; "Отправляюсь с одним полковником в Табасаранские горы, может статься на месяц..."; 30 июня того же года Бестужев в письме к брату Павлу из сел. Курах сообщает, что Гене хочет поехать переодетым в Аварию и Табасарань; здесь же Бестужев пишет, что через 3 дня будет в Кумухе у Аслан-хана; 12 июля Бестужев в письме к брату из Касумкента замечает, что он очень благодарен Гене за то, что тот избавил его на целый месяц от Васильева /командира батальона, в котором Бестужев служил/; 17 августа Бестужев уже из Дербента жалуется брату, что командир корпуса "не соизволил" отпустить его вновь на съемку с Гене /см. публикации писем Бестужева; 'Отечественные записки", 1860, 5, стр. 313 и сл.; "Русский вестник", 1861, 4, стр. 445/.