Азовское казачье войско

(1830-1865 г.)

Упраздненное Азовское Казачье войско существовало с 1830 года до его упразднения в 1865 году.

Образовалось оно из запорожцев, бежавших в Турцию после уничтожения сечи в 1775 году и перешедших снова в русское подданство во время русско-турецкой войны с 1828 г. По окончании войны, в которой ими были оказаны ценные услуги России, они были водворены на свободных землях у Азовского моря, между городами Бердянском и Мариуполем, под названием Азовского Казачьего войска.

Окруженное мирным населением, управляемое своими особыми положениями, Азовское Казачье войско вносило некоторый диссонанс в окружающую его обстановку; поэтому упразднение его явилось вполне логическим концом его кратковременного существования.

Обстановка перехода этих запорожцев в русское подданство представляет интересную страницу из жизни запорожского казачества, а также интересна и биография героя этого события – Осипа Гладкаго.

Дед и отец пишущего эти строки – офицеры бывшего Азовского Казачьего войска. Дед умер на Кавказе в 1839, куда [4] был командирован для действий против горцев; отец, начавший службу при первом атамане Гладком, состоял на службе до упразднения войска.

Пособием при составлении настоящего очерка служили: «Император Николай I» Шильдера. – «Кубанские ведомости» за 1891 г. Энциклоп. сл. Брокгауза. – «Русская Старина» за 1881 г. «Кубанский Памятник Запорожским Казакам» К. П. Гаденко, а также устные рассказы и записки моего отца и сохранившиеся письма деда. [5]

Запорожская сечь

Точной исторической даты возникновения казачества не существует. В XV в. казаки уже встречаются на южной окраине русских земель. Название «казак» татарского происхождения, означает легко вооруженного воина. Татарские казаки, существовавшие раньше русских, совершали набеги на южные окраины Московского, Польского и Литовского государств.

Пограничные жители сами должны были защищаться от этих набегов. Позаимствовав от татарских наездников как название, так и способ вооружения и ведения войны, русские поселенцы сами совершали набеги на владения крымских ханов и турецких султанов, достигая на своих «чайках» (лодках) до самого Константинополя. [6]

Вследствие такой кочевой жизни и обоюдных набегов и опустошений, земледелием казаки не могли заниматься, главный их промысел было рыболовство.

Первоначальное местопребывание казаков было за Днепровскими порогами, откуда и получили название «Запорожцев». Слово «Сечь», или по малороссийски «Сичь», обозначает лесную вырубку и, следовательно, указывает, что вначале казаки селились на лесистых островах, устраивая свои становища на вырубленных полянах. Оттуда и название первоначального казачества «Запорожская сечь».

Сечь пополнялась беглецами из Московии и Польшу как протестующими против новых порядков и закрепощения, так и укрывающимися от законной кары за преступления. Для доступа в ряды казачества требовалось только исповедание православной веры, обязательства защищать ее и безбрачие.

«Пришедший являлся только к Кошевому, который обыкновенно говорил: «Здравствуй! Во Христа веруешь?» «Верую!» отвечал приходивший». «И в Тройцу Святую веруешь?» «Верую!» «И в церковь ходишь?» «Хожу!» «А ну, перекрестись!» Пришедший крестился. «Ну, хорошо!» - отвечал Кошевой: «Ступай же, в который сам знаешь курень»,

Так исторически верно описано у Гоголя («Тарас Бульба») вступление в сечь вновь прибывшего.

Запорожцы имели свое самостоятельное управление; войско делилось на курени, каждый курень выбирал себе куренного атамана, а начальником над всем войском был избираемый ими на общей раде Кошевой атаман. [7]

В самом начале сечь была в некотором подчинении польским Королям. С XVII столетия началась борьба запорожцев с поляками за притеснение в вере и за посягательства со стороны польских королей и панов на вольности запорожцев.

Финалом этой борьбы явилось грандиозное народное восстание в средине XVII ст. под предводительством Богдана Хмельницкого.

Хмельницкий, повинуясь голосу народа, завел переговоры с Москвой, прося царя Алексея Михайловича принять запорожцев в подданство России. Перед отправлением послов в Москву, в г. Переяславе, на казацкой раде обсуждался вопрос, кого выбрать из четырех государей: султана турецкого, хана крымского, короля польского или царя Московского. Запорожцы закричали: «волим под царя Московского» (8 Января 1654 г.).

В это же время и Малороссия отторгнулась от Польши и признала над собою власть Москвы.

Запорожцы, сделавшись Московскими подданными, сохранили в своем внутреннем управлении полную самостоятельность и служили оплотом для Московского государства против набегов южных кочевников, главным образом крымских татар.

Так продолжалось до 1709 г., когда, во время Шведской войны, запорожский гетман Мазепа изменил Петру Великому, перейдя на сторону Шведов.

Тогда на сечь был послан Петром Великим полковник Яковлев с отрядом войска; сечь была разорена, пленные [8] запорожцы были казнены и самые укрепления сечи были разрушены.

26 мая 1709 года Петр Вел. издал манифест, объявляющий об уничтожении сечи. Недовольные запорожцы бежали за Московские границы и обратились с просьбой к крымскому хану принять их под свое покровительство. С разрешения хана они основали сечь в Алешках.

Крымские ногайцы, недовольные занятием их земель запорожцами, всячески их притесняли. Тогда запорожцы, начали подумывать о примирении с Русским правительством и о водворении на старые места. Русское правительство со своей стороны, нуждаясь в испытанном войске для охраны южных границ государства от татарских хищников, стало подавать запорожцам надежду на принятие их снова в русское подданство.

Примирение состоялось при Анне Иоановне, и запорожцы поднялись по Днепру и снова заняли свои старые земли, основав «Новую» или «Подпиленскую» сечь, на реке Подпольной.

При Екатерине II, после покорения Крыма в 1774 году, Потемкину существование сечи, с ее вольностями и привилегиями, казалось не нужным, и поэтому он сделал предложение Императрице об уничтожении сечи.

5 Августа 1775 года был издан манифест, объявлявший об уничтожении запорожского войска и обращавший бывших его членов в мирных поселян. Последний атаман запорожской сечи П. И. Калнишевский был сослан в Соловецкий монастырь, где скончался в 1803 году 112 лет от роду. [9]

Запорожцы, недовольные этим распоряжением, большей частью бежали в Турцию и основали в Добрудже Задунайскую сечь. Оставшиеся же в России запорожцы недолго горевали об утраченной воле и о невольном бездействии. Тот же Князь Потемкин, разоривший сечь, первый вспомнил о запорожцах, когда в 1787 году Турция объявила войну России. Он понимал, насколько они будут полезны и необходимы во время этой войны.

Среди запорожцев, не ушедших в Турцию, были старшины: майор Белый, полковник Чепига, бывший уже в это время Херсонским предводителем дворянства и секунд-майор Головатый.

Потемкин ордером на имя Белого приказал собрать раду, выбрать себе старшину и произвести запись «охочих служить в казаках». Очень скоро «охочих» набралось более 12 тысяч; был учрежден кош возродившегося Запорожского войска, получившего название «войска верных казаков Запорожцев».

В эту войну запорожцы творили чудеса храбрости и особенно отличились при осаде Измаила, Очакова и при взятии крепости Березани.

От князя Потемкина запорожское войско получило название «Черноморского казачьего войска», и ему были обещаны для поселения земли на Таманском полуострове.

По окончании войны прошла надобность в войске верных казаков и им отвели для поселения земли, отнятые у Турок между реками Бугом и Днестром, где в Слободзе-Руфе, они основали свой кош. Со смертью князя Потемкина совершенно [10] рушились у запорожцев надежды на получение обещанных Таманских земель. Собравшись на раде, Запорожцы решили послать в Петербург депутацию. Депутация от Черноморцев, во главе с войсковым судьей Головатовым, была благосклонно принята Императрицей Екатериной II, которая подтвердила обещание кн. Потемкина и даровала им для поселения земли от Тамани до реки Кубани при грамоте от 30 июня 1792 г., с пожалованием войскового знамени и литавр. На новоселье своим Черноморцам Государыня послала через Головатого грамоту и хлеб-соль. Пожалованный Царицею хлеб и грамота были торжественно встречены в Коше Слободзеи, где Кошевой разделил хлеб на части; одну часть оставил на вечную память на хранение в войсковой церкви. Радости и благодарности Милостивой Царице не было конца.

Тотчас же под командой полковника Саввы Белого была отправлена первая флотилия с пехотой Черноморцев на вновь пожалованные земли.

Выступила Черноморская флотилия 16 Августа 1792 года и 25 Августа прибыла на Таманский берег.

В память столетия этого события 5 Октября 1911 года в станице Таманской открыт памятник «первым запорожцам, высадившимся у Тамани 25 Августа 1712 года. (С датами в тексте напутано – прим. OCR).

Таким образом из оставшихся в России запорожцев образовалось Черноморское казачье войско, переименованное впоследствии в Кубанское казачье войско.

Переселившиеся же в Турцию после уничтожения сечи запорожцы [11] получили от султана Турецкого земли по Дунаю, удобные для поселения, основали свой кош, выбрали кошевого атамана и завели по управлению те же порядки, какие были у них в России. Во время войн запорожцы обязаны были сражаться в рядах турецких войск. Так в 1817 г. Запорожцы участвовали в походе турецких войск против Сербов и в 1821 году против греков.

В 1828 г., когда началась Русско-Турецкая война, запорожцы получили приказ Султана препятствовать переходу русских войск через Дунай. На этот раз в них заговорила любовь к отчизне и они передались власти Русского Царя. Это произошло в Мае 1828 г. Расскажем об этом событии более подробно. [12]

Возвращение запорожцев в Россию. Атаман Осип Гладкий.

Решившись на войну с Оттоманской Портой, Император Николай Павлович пожелал принять личное участие в военных действиях на Дунае. 14 Апреля 1828 г. был обнародован манифест о войне с Турцией. 25 Апреля Государь выехал из Петербурга. После встречи в Одессе с Императрицей Александрой Федоровной, Государь 18 мая отправился в Измаил, где было назначено место сбора главной квартиры Государя. К этому времени здесь совершилось важное событие.

Генерал-майор Тучков, комендант Измаила, 12 Мая 1828 года сделал следующее донесение генерал-адъютанту Киселеву: «Сечь Запорожская, с давних пор во владении Турецком существовавшая, преклоняясь под власть Государя Императора, совершенно там уничтожилась. Новый и прежний кошевые, оба писаря, все атаманы и эсаулы с двумя бунчуками, тремя знаменами, со всей церковной утварью, с двумя священниками, с султанскими привилегиями и дарованными им грамотами, с войсковой канцелярией, с тысячью человек казаков, прибыли в [13] границы наши. Кошевой Иосиф Гладкий, имеющий достоинство двухбунчужного паши, с десятью человек атаманов, с двумя бунчуками, тремя знаменами, находятся в здешнем карантине, а прочие неподалеку от Килии на лодках и завтра или после завтра прибудут сюда. (Военно-учёный архив. Отд. 2 № 2754)

Об этом событии было доложено Императору, Николаю I тотчас по его прибытии в Измаил.

Государь пожелал видеть запорожцев и лично отправился в карантин, где они помещались. Запорожцы, во главе с атаманом Гладким, пали на колени перед Государем и искренне просили прощения и помилования. Государь, приняв от кошевого грамоты и регалии, жалованные сечи турецкими султанами, сказал: «Бог вас простит, отчизна прощает и я прощаю».

Гладкому он пожаловал золотую медаль со своим изображением. Раскаяние запорожцев было так искренне и внушило Государю такое доверие, что он обратился к ним со словами: «я знаю, что вы за люди».

Казаки поклялись ему служить верой и правдой. Дальнейшие события показали, что Государь не ошибся, сказав, что он знает, что они за люди, доверился им, и они блистательно оправдали его доверие. Николай Павлович в это время особенно был озабочен устройством переправы войск через Дунай и для этой цели собственноручно написал диспозицию.

Военноначальники находили переправу рискованной; генерал Рудзевич в день, назначенный для совершения перехода, сказал ген.-адъютанту Киселеву, что переправа невозможна, и неисполнима; [14] генерал Сухтелен также признавал успех безнадежным.

Государь обратился к кошевому Гладкому, как к человеку знакомому с турецким берегом Дуная, не знает ли он места удобнейшего для переправы войск через Дунай. Гладкий ответил, что знает одно место, где Турки не ожидают переправы и поэтому оставили его без караулов; он попросил у Государя разрешения произвести ночью розыски.

Так как к запорожцам в Турцию направлялись многие беглые, которые должны были переходить ночью Дуная вброд, для чего пользовались услугами известных проводников, то поэтому такие места были известны многим запорожцам.

И вот на одно из таких мест направился ночью Гладкий с некоторыми из своих товарищей. Ему было известно одно место Дуная, покрытое камышами, представляющее широкие плавни; среди этих камышей проходил широкий вал, то возвышающийся над водой, то погруженный неглубоко в воду.

Запорожцы в своих охотах на кабанов знали хорошо направление этого вала и его начало с турецкого берега. По местному преданию этот земляной вал проведен Св. Георгием, запрягшим для этого в плуг змея.

Гладкому необходимо было отыскать начало этого вала с противоположного берега Дуная. Только на третью ночь увенчались успехом труды Гладкого и его товарищей; они нашли место, в котором вал упирался в противоположный берег Дуная, и прошли по нем до знакомых им мест на турецком [15] берегу. Оставив значки по пройденному ими месту, они вернулись и просили доложить Государю.

Проверив через своего флигель-адъютанта указанный запорожцами путь, Государь в следующую ночь, на 27 мая приказал начать переправу войск.

Часть запорожцев подвозила на своих лодках войска дивизии генерала Рудзевича к валу, а остальные указывали проход по валу в камышах. Чтобы отвлечь внимание турок, была сделана фальшивая атака на крепость Исакчи.

Участник этого дела П. А. Тучков (Рус. Стар., 1881 г. стр. 481) пишет: «Ночью с 26 на 27 мая (1828 г.) отправился я на переправу и, найдя там начальника штаба корпуса Родзевича князя Горчакова, выпросил позволение остаться при нем... С рассветом флотилия и батарея открыли сильный огонь, между тем переправа производилась егерскою бригадою 7-й пехотной дивизии в небольших лодках запорожских казаков, перешедших на нашу сторону по старанию дяди моего Сергея Алексеевича (Тучкова)».

Турки, занятые отражением фальшивой атаки на крепость, вдруг увидели в тылу крепости Исакчи дивизию, с музыкой и барабанным боем идущую в атаку. Пораженные ужасом, они очистили крепость; укрепления их были заняты дивизией генерала Рудзевича, и дальнейшая беспрепятственная переправа войск 3-го корпуса была обеспечена. С генералом Рудзевичем вступил в крепость и кошевой Гладкий, руководивший все время указанием мест для переправы. Рудзевич в восторге [16] объявил кошевому, что если он сегодня не будет полковником, то он, Рудзевич, не хочет быть генералом и отдаст свои эполеты Николаю Павловичу.

Переход совершился при личном присутствии Государя, прибывшего с рассветом на оконечность плотины. Особенное отличие при переправе войск выказал также генер.-адъютант Киселев. Государь поздравил его генерал-лейтенантом и сказал ему:

«Ты первый перешел и показал дорогу другим»

«Нет, - отвечал с благородной откровенностью Киселев, - это наши четыре казака, которые переправились вчера в полночь и ожидали нас на другом берегу Дуная».

Таким образом успеху выполненной блистательно русскими войсками переправы через Дунай много содействовали Запорожцы, кроме указания пути и явившиеся к месту переправы на 42 лодках.

Не дожидаясь наводки моста, доставленного из Измаила, 28 мая Государь пожелал лично переправиться на турецкий берег.

Для этого Николай Павлович отправил флигель-адъютанта на противоположный берег с приказанием кошевому Гладкому явиться к нему на своей лодке. Кошевой сейчас же отправился, сам управляя лодкой на руле, а двенадцать куренных атаманов взял гребцами. К удивлению своей ближайшей свиты Государь взошел в лодку Гладкого и приказал держать в Исакчу. [17]

По этому поводу генерал-адъютант Бенкендорф пишет: «в виду еще не сдавшейся и защищаемой сильным гарнизоном крепости, Государь сел в шлюпку запорожского атамана. Гладкий сам стоял у руля, а двенадцать его казаков гребли. Этим людям, так недавно ещё нашим смертельным врагам, и едва за три недели перед тем оставившим неприятельский стан, стоило только ударить несколько лишних раз веслами, чтобы сдать Туркам, под стенами Исакчи, русского самодержца, вверившегося им в сопровождении всего только двух генералов. Но атаман и его казаки были в восторге от такого доверия и с жаром кричали: «Мы, батюшка-царь, твои, и не только наша дружина, но и все наши товарищи». Государь благополучно пристал к Турецкому берегу».

Здесь Император был встречен графом Витгенштейном и Киселевым. Паша – комендант крепости поднес его Величеству ключи; и тут же Государь, не говоря еще с Рудзевичем, вынул из чемодана полковничьи эполеты и Георгиевский крест и собственноручно навесил их кошевому, а двенадцати атаманам-гребцам пожаловал знаки отличия военного ордена (из рассказов сына Гладкого. Русск. Старина 1881 г.).

Осмотрев позиции, Государь возвратился на русский берег с теми же запорожскими казаками.

Против Исакчи был наведен понтонный мост, по которому армия беспрепятственно перешла на неприятельский берег. Из запорожцев, занявший на турецком берегу свое прежнее поселение, сформирован пятисотенный полк, названный пешим дунайским казачьим полком. Полк был обязан наблюдать [18] за исправностью переправы через понтонный мост и содержать в порядке самый мост. Гладкого же прикомандировали до окончания войны к главному штабу армии для указания путей. [19]

Азовское Казачье войско.

3-го июня 1828 года граф Чернышев получил следующее высочайшее повеление относительно запорожцев: «Государь император высочайше повелеть соизволил помянутых запорожцев наименовать Дунайским казачьим полком и пожаловать им знамя с надписью: «за храбрость и усердие, оказанные при переходе через Дунай 27 мая 1828 г.».

По окончании Турецкой войны Император представил Гладкому выбрать для поселения казаков свободную землю в южных пределах России. Казаки решили на раде присоединиться к Черноморскому войску, и Гладкий из Одессы, где он был при Государе, получил приказание отправиться на Кавказ, чтобы выбрать земли удобные для поселения запорожцев. Но, по-видимому, Гладкому не улыбалась перспектива поселения в Черномории, так как там он не мог быть самостоятельным атаманом своих запорожцев, а должен был бы войти в состав Черноморского казачьего войска и оставаться только командиром своего Дунайского полка. Он предпочел поселиться со своими запорожцами отдельно и, возвратясь с Кавказа, выбрал свободные казенные земли у Азовского моря, между городами Бердянском и Мариуполем. По приказанию Государя Гладкий для доклада отправился в Петербург. Выслушав доклад, Государь Император соизволил из Задунайских запорожцев образовать Азовское казачье войско, с отведением ему для поселения избранной Гладким [20] земли в указанном месте и с назначением Гладкого наказным атаманом этого войска.

Некоторые из запорожцев, мечтавшие о боевой жизни на Кавказе с Черноморцами, недовольные поселением в таких мирных местах, бежали обратно в Турцию. Гладкий со своими запорожцами, до устройства на отведенных землях землянок и хат поселился в себе Берестовое, Бердянского уезда (Упоминаю об этом потому, что в с. Берестовое Гладкий поселился на квартире у моего деда, человека хорошо грамотного; так как среди запорожцев было мало грамотных, а при образовании самостоятельного войска они были необходимы, поэтому Гладкий уговорил моего деда перейти в состав Аз. Казачьего войска. Таким образом мой дед и отец сделались офицерами Азовского Казачьего войска, не состоя раньше в его составе - А. Г.)

Запорожцами были основаны две станицы: Никольская близ Мариуполя (Кальчик, по имени речки), и Покровская (Соленая по речке). В станице Покровской, в выстроенных из земляных кирпичей (цеглы) и крытом соломой молитвенном доме, был поставлен вынесенный из Турции разборный холщевый иконостас и привезенные оттуда же колокола были повешены перед храмом на деревянных столбах.

Пишущий эти строки родился в станице Покровской, крещен и детские годы молился в этом храме.

В станице Никольской в молитвенном доме хранились знамена, пожалованные Азовскому войску.

Вследствие малочисленности вновь образованного Азовского Казачьего войска, по распоряжению правительства, были [21] причислены к нему расположенные между вновь основанными станицами и г. Бердянском поселения, а именно: Петровский мещанский посад, в 7 верстах от Бердянска у самого берега Азовского моря, - здесь впоследствии поместился наказный атаман и войсковое Управление. Помещение для наказнаго атамана было выстроено внутри крепостного вала, оставшегося со времени похода Петра Великого к Азову. Кроме того, к составу казачьего войска были еще причислены: селение государственных крестьян Новоспасовка и станица Стородубовская, населенные переселенцами из Черниговской губернии.

Таким образом преобладающий состав Азовского казачьего войска были мирные земледельцы-крестьяне, и только меньшую часть составляли настоящие запорожцы, не склонные к тихой семейной жизни и переживавшие в своих воспоминаниях невозвратные молодецкие годы.

По проекту командира Черноморского флота адмирала Лазарева, азовским казакам была назначена морская служба на военных баркасах для крейсирования у восточных берегов Черного моря. Азовские баркасы были вооружены фалконетами, ходили на 12 веслах и имели парус. Штаб-квартира их, находившаяся в Сухуме, состояла из начальника, 16 офицеров и 400 казаков. На каждом баркасе находилось по 20-30 казаков с офицером. Служба их заключалась в транспортировании военных грузов между укреплениями и в ловле турецких контрабандистов, доставлявших кавказским горцам жизненные и боевые припасы. Служба эта была очень опасна и требовала особой отваги. [22]

Запорожцы на гребных судах издавна были отличными моряками.

Баркасная служба азовских казаков продолжалась до крымской войны, когда в 1854 г. черноморская береговая линия была упразднена. Во время крымской войны из азовцев был сформирован пеший полубатальон, находившийся во время войны в г. Керчи (в нем служил отец пишущего). Снятые с черноморской береговой линии казачьи команды с начальником полковником Бараховичем были отправлены также в Керчь и прикомандированы к морякам.

По окончании крымской войны азовцы продолжали баркасную службу до 1864 г., когда они были заменены чинами морского ведомства. Во время крымской войны наказный атаман Азовского казачьего войска Косолап состоял отрядным начальником над войсками, расположенными по берегу Азовского моря от г.г. Бердянска и Мариуполя; из азовцев был сформирован пеший батальон

Неприятельская эскадра зашла в Азовское море и бомбардировала Петровскую станицу Азовского войска, вероятно приняв валы старой Петровской крепости за крепость действующую. При этой бомбардировке был разорен и сожжен штаб войска, присутственные места, острог. В войсковой собор попало несколько ядер, которые находятся в его стенах и по настоящее время. Из дна находящегося у Петровской станицы лимана пишущий эти строки вместе с другими сверстниками-школьниками по зимам вытаскивал массами небольшие пули; лёд замершего лимана весь был испещрен дырами, которые указывали места, где на теплом дне лимана лежали пули. [23]

Внутреннее управление войска

Внутреннее управление Азовского казачьего войска не имело прочного положения и менялось при каждом наказном атамане. При первом атамане Гладком в войске было два названия казаков – служащие и неслужащие. Служащими считались те, которые отбывали службу на Кавказе; срок службы был три года. Отбыв этот срок на службе казаки находились три года на льготе дома; по истечении льготы они обязательно должны были вновь поступать на службу. Служащие казаки за проступки судились военным судом. Неслужащие казаки занимались сельским хозяйством; за проступки они судились гражданским судом в Александровском суде, Екатеринославской губернии.

На пополнение убыли служащих казаков, или же когда их требовалось на службу более их комплекта, по предписанию Наказного атамана на станичном сходе, без соблюдения всякой очереди, большинством голосов назначались для службы большей частью бедняки, или же люди, не имеющие прочной репутации; при этом не руководствовались никаким положением.

В 1852 году Гладкий вышел в отставку и исправляющим должность наказного атамана Азовского войска был назначен из Черноморского войска полковник Кухаренко. Несмотря на кратковременное восьмимесячное его управление войском, он произвел большие реформы его внутреннего строя.

Во-первых, были составлены списки всех неслужащих казаков и составлены очередные списки для несения службы как [24] служащим, так и неслужащим. Во-вторых, для малолеток от 17 до 19 лет назначена внутренняя служба – обязанности денщиков, сторожей, а с 21 года обязательное поступление на действительную службу.

Но так как из бывших неслужащих казаков были уже старики, то он их назначил в первую очередь на 1 год, что бы они, по его выражению: «Нехай послужат хоть один год, а то воны дурно (т.е. напрасно) назывались казаками!». Затем он учредил войсковую кассу, назначив одного из асессоров войсковой канцелярии казначеем. При Гладком казначея не было, и все войсковые суммы находились в его ведении и хранились в его доме.

Вскоре Кухаренко был назначен начальником штаба и исправляющим должность наказного атамана Черноморского Казачьего войска. На его место в Азовское Казачье войско был назначен полковник Черноморского войска Косолап, который продолжал порядки, заведенные Кухаренко; кроме того он учредил при штабе войска постоянную учебную команду и команду певческую, а также устроил при учебной команде горнистов и духовую музыку. Во время Крымской войны Косолап состоял начальником над войсками, расположенными по берегу Азовского моря. После Крымской войны Косолап произведенный в генерал-майоры, за какие-то проступки был предан суду и умер до решения дела. После Косолапа временно исправлял должность наказного атамана Азовского войска полковник того же войска Барахович, о храбрости и бесстрашии которого часто упоминалось в делах штаба береговой линии; особенно он отличался в [25] погоне и поимке контрабандистов. Но он был скоро уволен вследствие предания суду за разные неблаговидные действия по его службе на Кавказе.

На место Бараховича назначен наказным атаманом командир гусарского полка генерал-майор Решетилов, который мирно и спокойно управлял Азовским казачьим войском до самого его упразднения.

Азовское казачье войско имело Высочайше пожалованные ему знамёна:

1. Пожалованное Дунайскому Казачьему полку с надписью: «За храбрость и усердие, оказанные при переправе через Дуная 27 Мая 1828 году», Высочайшая грамота от 6-го Декабря 1831 года.

2. Пожалованное Азовскому Казачьему войску «в ознаменование отличной храбрости Азовского Казачьего войска, оказанной в 1828 году при переправе через Дуная Российских войск», Высочайшая грамота от 17 мая 1844 г.

Обмундирование казаков.

В Азовском Казачьем войске первоначальная форма у офицеров и казаков были: мундиры, куртки красного сукна с четырьмя рукавами и казакины синего сукна, тоже с четырьмя рукавами. Лишние рукава были противуположного цвета, красные к синему и наоборот; они пришивались сзади, как у гусар. Шаровары синего сукна, кивера смушковые с кутасами. Потом форма [26] изменилась, такие же куртки и казакины синего сукна, с двумя только рукавами, с патронами из жести на груди, и вместо киверов черкесские папахи. Оружие составляли кремневые ружья со штыками и сабли с железными ножнами. Впоследствии сабли были заменены шашками; патроны с груди были сняты после крымской войны.

Земельное устройство казаков.

Главный промысел Азовских казаков было земледелие. Первоначально, при атамане Гладком, пользование землей как казаков, так и офицеров не было ничем ограничено; каждый обрабатывал столько земли, сколько был в силах (Казаки и офицеры, неся внутреннюю службу по войску, должны были сами содержать себя и жалования или совсем не получали, или же получали самое ничтожное. Например, в послужном списке моего отца значится «за исполнение должности судебного следователя получал по службе содержание 145 рублей в год»).

При наказном атамане Косолапе был определен надел – штаб-офицерам по 400 десятин, обер-офицерам по 200 дес. Казакам и урядникам – по 15 дес. в пожизненное владение. Оставшаяся за наделом свободная земля при каждой станице, определенная для будущих наделов подростков, зачисляющихся на службу, отдавалась в аренду и составляла оброчные статьи в пользу станиц; из этих доходов образовались станичные капиталы.

Такое пользование землей оставалось до упразднения войска. При упразднении Азовского войска по Высочайше утвержденном [27] Положению всем, не пожелавшим переселиться на Кавказ, пожаловано штаб-офицерам по 400 дес., а обер-офицерам по 200 десятин земли в потомственное владение, с причислением их к дворянам Екатеринославской губернии. Урядники же и казаки, обращенные в податное состояние, наделены по 9 десятин на каждую ревизскую душу; сверх этого те урядники и казаки, которые прослужили на действительной службе не менее 3-х лет, получили пожизненно по 15 десятин.

Упразднение Азовского войска.

Как мы уже сказали вначале, Азовское войско ни по своей малочисленности, ни по своему местоположению вдали от границ не соответствовало прочим казачьим войскам. Поэтому мысль о переселении войска господствовала как среди коренных запорожцев-азовцев, так и в правительственных кругах. Еще император Николай I в 1837 году высказал пожелание переселить Азовцев на Черноморское побережье, уступленное Турцией после войны. Переселение это не состоялось. В 1843 году вопрос о переселении Азовцев на Кавказ снова был поднят военным министром Кн. Чернышевым, но так как не все Азовцы согласились на это, то Государь, не желая их раздробления, не изъявил своего согласия на частичное переселение.

По окончании крымской войны военным министром и главнокомандующим кавказской армией кн. Барятинским вновь обсуждался вопрос о переселении азовцев на Кавказ; обсуждение вопроса затянулось до назначения на Кавказ графа Евдокимова, который заявил, что к переселению Азовских казаков, [28] приобревших характер морского населения, можно приступить только тогда, когда будет закончено замирение Черноморского побережья, и они с пользой для дела могут быть водворены на этом побережье. С этим согласился кн. Барятинский и просил военного министра доложить Государю Императору. Император Александр II, согласившись с этим представлением, повелел чтобы переселение Азовского казачьего войска на Кавказ было приведено в исполнение когда это будет признано удобным по военным обстоятельствам Кавказского края, и чтобы переселение это производилось с надлежащей постепенностью не всего войска вдруг, а в продолжении нескольких лет вызовом охотников и назначением по жребию. Эта Высочайшая волы была объявлена 28 Мая 1861 года. Новороссийский и Бессарабский генерал-губернатор гр. Строганов, в ведении которого находилось Азовское войско, подал отдельное мнение, в котором советовал совсем не переселять на Кавказ азовских казаков, а обратить их в гражданское ведомство, предоставив переселение одним только охотникам. Он доказывал, что азовское войско в своей главной массе совсем не имеет казачьего элемента, так как старые запорожцы, вышедшие из Турции или перемерли, или же в настоящее время глубокие старики; молодежь же и причисленные к казачеству станицы – Петровская. Новоспасовская и Стародубовская не имеют в себе никаких элементов казачества, склонны к мирной жизни земледельцев и совсем не желают переселяться.

Мнение гр. Строганова не было принято во внимание, и военное министерство предписало начать с 1862 года переселение Азовских казаков на Кавказ. На первый год было назначено [29] к переселению 210 семейств. Первые переселенцы в числе 206 семейств прибыли весной 1862 года морем к станице Константиновской, теперь г. Новороссийск; но здесь их встретило разочарование, - по распоряжению гр. Евдокимова их расселили не в выбранные депутатами места и не всех вместе, а вперемежку с другими поселенцами.

Известие это дошло до остальных казаков и вызвало среди них неудовольствие и брожение. Боясь навлечь на себя неудовольствие Государя за неудовлетворительное устройство Азовцев, гр. Евдокимов просил военного министра разрешения, чтобы от Азовцев была послана депутация для осмотра тех мест, на которых он полагал водворить Азовцев. Возвратившаяся с Кавказ депутация нашла земли на рр. Аушеце, Иля и Хабля. На эти, выбранные депутатами, земли общества станиц Покровской и Никольской, заселенных преимущественно запорожцами, изъявили согласие переселиться, причем просили позволения взять с собой все заслуженные ими знамена, церковные вещи, колокола и следуемые им станичные суммы. В 1863 году вышла вторая партия в 504 семейства и третья в 154 семейства, - со своими войсковыми регалиями, церковными принадлежностями и со своим священником, рассчитывая на поселение их всех вместе. Но по прибытию их ожидало разочарование. Несмотря на их протесты и сопротивление, гр. Евдокимов давал распоряжения расселять их в разных местах, вперемежку с переселенцами из других мест. Азовцы, ставши лагерем около Анапы, не хотели разбиваться на части и требовали, чтобы их поселили в одном месте. Дело дошло до открытого сопротивления, и были вызваны регулярные войска. Азовцы выставили вперед женщин и детей. [30]

Начальство не решилось употребить в действие оружие и сопротивление в конце концов было сломлено без кровопролития, - Азовцы были расселены по четырем станицам: Абинской, Хабльской, Грузинской и Ильинской. Понятно такое положение вещей не могло не волновать остальных азовцев, которые должны были выселяться по жребию. Пока переселенцы выходили из станиц Никольской и Покровской, заселенных запорожцами, дело обходилось без особых волнений; но когда очередь переселения дошла до станиц Петровской, Стародубовской и особенно Новоспасовской, эти последние заволновались. Не выказывая явного сопротивления, они подали прошение Наказному атаману Решетилову о дозволении им ходатайствовать у Государя Императора милости остаться на месте. Решетилов отказал и строго запретил вперед возобновления ходатайства где-бы то ни было. Тогда общества станиц Петровской и Новоспасовской тайно послали в Петербург «депутатов для ходатайства об оставлении их от переселения на Кавказ». Из Петербурга через Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора прошение их было переслано Решетилову, и от генерал-губернатора был командирован Штаб-офицер для выяснения на месте причин брожения. Для производства следствия была учреждена военно-судная комиссия, коей признаны виновными четыре казака Новоспасовской станицы, бывшие депутатами; они были сосланы в Сибирь на поселение. На остальных это произвело удручающее впечатление, и они не переставали ходатайствовать о возвращении из ссылки их депутатов (Когда, перед упразднением Азовского войска, принудительное переселение было отменено, они снова возобновили ходатайство через чиновника особых поручений при Новороссийском ген.-губернаторе Коцебу, полковника князя Дадешкилиани, который по делам размежевания азовских земель был в станице Новоспасовской. К нему обратилось с просьбой все общество. Действительно в скорости были возвращены из Сибири трое казаков. Четвертый умер на поселении). [31]

Ознакомившись с положением дела, Новороссийский ген.-губернатор Коцебу энергично ходатайствовал в военном министерстве о прекращении переселения азовцев на Кавказ и об обращении Азовского войска в гражданское ведомство. Кроме того жалобы азовцев на насильственное разделение их при поселении дошли до Государя. Согласно Высочайшему повелению переселенные в 1864 году на Кавказ Азовцы в количестве 339 семейств образовали целые станицы: Северскую, Азовскую, Дербентскую и Папойскую.

Вместе с тем было составлено положение о совершенном упразднении Азовского Казачьего войска, получившее Высочайшее утверждение 11 Октября 1865 года. С обращением жителей его в гражданское состояние. После объявления положения об упразднении войска, в станице Покровской остались непереселившимися 23 семейства из бывших запорожцев; эти последние не пожелали переходить в податное состояние и с Высочайшего соизволения отправились на Кубань весной 1866 года. Это были последние переселенцы, и Азовское Казачье войско прекратило свое самостоятельно существование. Частью слившись с Кубанским казачьим войском, частью перейдя в гражданское ведомство, и в настоящее время не осталось в этих бывших казачьих станицах почти никаких следов их бывшего казачества. В некоторых отдельных семьях произошло разделение согласно [32] личным наклонностям; например, в семье пишущего эти строки дядя, родной брат отца, был офицер с боевыми наклонностями, и он со всей семьей переселился на Кавказ, где и умер при исполнении обязанностей воина; отец же мой исполнял в войске более гражданские обязанности, был судебным следователем, и поэтому он на Кавказ не пожелал переселяться. [33]

Осип Михайлович Гладкий.

История Азовского Казачьего войска будет не полна, если не рассказать биографии почти легендарного его основателя Осипа Гладкого.

Кроме записок его сына (Русская. Старина 1881 г.), у меня есть записанные личные воспоминания моего отца, начавшего служить при Гладком.

Осип Михайлович Гладкий родился в 1795 г. (?) в семье казака Полтавской губ., Золотоношского уезда, села Мельников. После смерти отца, человека, по-видимому, состоятельного, Осип с младшим братом Максимом сделались хозяевами. 18 лет Осип женился на казачке деревни Краснохижины Феодосье Андреевне Мазуровой (Мазур). Хозяйство свое он вел плохо, нужда давала себя знать, а семейство между тем прибавлялось, и у него уже было два сына и две дочери. Нужно было идти в заработки. Одним из обычных способов добывания себе средств в Малороссии было чумакование, т.е. в перевозке на волах на очень большие расстояния различных предметов торговли. По версии, рассказанной теткой Гладкого Г-жей Чис-ковой, с ними во время чумакования случилось несчастье, - В Крыму пали от болезни все волы вверенного ему обоза, и он побоялся воротиться к хозяину с одним батогом (кнутом), и очутился в Новороссии, куда скрывались все беглые. Через полгода из Одессы от него получила жена 40 руб. и это было последнее о нем известие. Возвратившись из заработков другие его земляки [34] рассказывали, что он утонул в Черном море. Как бы то ни было, с этих пор и до 1828 года семья о нем не имела никаких сведений и считала его умершим. Семья очень бедствовала; старшего восьмилетнего сынишку отдали бабушке в пастухи за одежду и пищу.

Сам Гладкий, по словам его старшего сына, никогда и впоследствии не любил рассказывать о том, каким образом он бежал из России в Турцию. Быть может ему пришлось перебираться через Дунай по тем самым местам, которые сослужили ему такую службу впоследствии при переправе через Дуная войск Императора Николая.

Он прибыл в запорожскую сечь, назвался, согласно требованиям обычаев сечи, холостяком и был приписан в Платгиривский курень. Кошевым атаманом запорожских казаков в Турции в это время был некто Мороз, которому Гладкий очень понравился. Казаки тоже его полюбили, и он очень скоро выдвинулся на почетные должности между товариством. После похода с турецкими войсками для усмирения Греков, где Гладкий отличился при осаде греческой крепости Мисалонги, он был избран куренным атаманом Платгиривского куреня. После смерти Кошевого атамана Мороза в январе 1827 года Гладкий на общей казачьей раде был выбран Кошевым атаманом всей запорожской сечи в Турции и фирманом султана был утвержден двухбунчужным пашой.

Так рассказано старшим сыном Гладкого, Василием Осиповичем Гладким.

По другой, более легендарной версии, рассказывается, будто Осип Гладкий сразу понравился кошевому атаману Морозу, [35] который приблизил его к себе. Расспросив его, откуда он родом, и узнал, что Гладкий из Золотоношского уезда, что он женат на Федосье Мазуровой. Не открывая Гладкому ничего о себе, Кошевой всюду выдвигал его и всячески покровительствовал; сначала ему помог быть избранным в куренные атаманы, а умирая, будто бы указал на него, как на своего заместителя. Перед смертью Мороз, будто бы, передал Гладкому запечатанную шкатулку и просил вскрыть после его смерти. Там оказался документ, из которого Гладкий узнал, что покойный Мороз был ни кто иной как Мазур, отец его жены, давно уже бежавший из родины.

Как бы то ни было, Осип Гладкий после смерти Мороза был избран Кошевым атаманом. Это было в 1827 году, а в 1828 году началась война России с Турцией. Турецкий султан предписал атаману Гладкому выслать отряд казаков в подкрепление крепости Исакчи, а с остальными казаками он должен охранять берега Дуная, держать посты на лодках и извещать о движении русских войск: получив такое приказание, Гладкий очень призадумался. Ему вспомнилось недавнее участие казаков вместе с Турецкими войсками в усмирение греков, восставших за свою независимость. При осаде одного греческого города священники в полном облачении с хоругвями и крестами вышли на городскую стену и молились; в них стреляли турецкие войска и приказывали стрелять запорожцам. Эти тяжелые моменты войны оставили глубокий след раскаяния в душах многих запорожцев, в том числе и в душе Гладкого. Ведь для приема в Запорожцы главная присяга состояла в признании Христа и в защите веры православной; между тем во время [36] Греко-турецкой войны их святая святых, все что их связывало в глубине души с родиной подверглось тяжелому испытанию. Не успели они еще пережить это испытание, как нагрянула новая беда: им предстояло стараться не только против людей своей веры, но быть может против своих братьев по крови. Были среди запорожцев разные беглые, бежавшие от законной кары за содеянные преступления, но были и люди с чистой душой и совестью, искавшие раздольной вольной жизни. Совесть этих последних подверглась большому испытанию, во-первых не исполнить своего обещания новому властелину служить верой и правдой, во-вторых, изменить присяге своего рыцарского ордена защищать веру православную. В числе последних был и Кошевой Осип Гладкий, который, вероятно, со скорбью вспоминал свое невольное выступление во время греческой войны против православных святынь.

В казацких кружках началась секретные совещания и планы, как избежать грядущей тяжелой обязанности сражаться против своих единоверцев и родичей. У Гладкого созрела мысль явиться с повинной к Русскому царю со своими казаками и отдать себя на Его милосердие. Такое настроение Гладкого дало, по всей вероятности, толчок для его сношений с ген. Тучковым. Официально часть перехода запорожцев в русское подданство приписывается влиянию на Гладкого генер. Тучкова. Шильдер («Император Николай I») пишет, что «успешным исходом этого дела мы обязаны были генералу Тучкову, который сумел искусно завести с Гладким сношение и пробудить в его душе чувства преданности и любви к законному Государю и к покинутой им родине». [37]

Что генерал Тучков умел действительно заслужить доверие и любовь казаков, живших в Турции, можно видеть из записок его племянника Павла Алексеевича Тучкова («Русская Старина» 1881 г.). Там сказано: «31 мая (1828 г.) выступила главная квартира из Сатунова и расположилась при визирском кургане. Не доходя Бабадоха, мы заметили невольную толпу, которая ожидала Государя с хлебом-солью. То были старшины некрасовцев, перешедших под скипетр России. Государь разговаривал с ними милостиво и когда при отъезде заметил, что они ожидают чего-то и не расходятся, спросил причину, и получил в ответ, что они ждут благодетеля и покровителя своего генерала Сергея Алексеевича Тучкова. Государь дождался его приезда и был свидетелем, как они с радостью и уважением встретили старика дядю, поднеся ему также хлеб-соль».

Ласковость и доступность генерала Тучкова, вероятно, немало содействовали успеху переговоров его с Гладким; но вероятнее всего, что заявление шло со стороны Гладкого, после того как он уже несколько подготовил для этого почву. Досталось это ему не легко, приходилось действовать очень осторожно, так как многие запорожцы и думать не хотели о возвращении в Россию. Гладкий, зная настроение некоторых из куренных атаманов, сочувствующих и преданных ему, посвятил их в свои думы. Они решили действовать осторожно, им необходимо было узнать мнения как старшин, так и рядовых казаков.

Получив от кошевого распоряжение о высылке всех реэстровых казаков на сборный пункт, куренные атаманы, посвященные Гладким в его план, собрали казаков в своих [38] куренях и объявили им волю султана. Как бы мимоходом они сказали о том, как тяжело идти воевать против своей веры.

Среди казаков послышались разные мнения, одни с грустью говорили, что это очень тяжело, но что выполнить приказ необходимо, другие же упрекали их в малодушии, и заявляли им: «а цо може в Россию хочешь, там еще стоят шыбенницы (висилицы), на которых не успели нас перевешать» (Из записок моего отца). Куренные зорко следили за отзывами отдельных казаков и таким образом подразделяли их на две категории. Составленные таким образом секретные списки они передали для руководства Гладкому. Собранным на сборном пункте в ставке кошевого казакам Гладкий объявил волю султана о командировании отряда казаков в одну из турецких крепостей, после чего приказал кошевому писарю читать список казаков, назначенных им в этот отряд. Понятно, что этот список был составлен согласно секретным сведениям, полученным от куренных атаманов.

Как только эти казаки отправлены со своими старшинами по назначению, Гладкий объявил немедленно всем оставшимся о своем намерении передаться Русскому Царю. Многие из них уже были подготовлены к этому событию своими куренными атаманами; медлить было невозможно, и поэтому в первую же ночь сложили все свои ценные пожитки в лодки, взяли богослужебные книги и два небольших колокола, языки которых были сняты отдельно и завернуты в бычью кожу. [39]

Собравшись таким образом, они тихо осторожно переправились на противоположный берег Дуная. В это время Гладкий уже завязал переговоры с генералом Тучковым и на основании письма последнего всем своим единомышленникам обещал всемилостивейшее прощение, а всей сечи свободу и самостоятельность, какими они пользовались в Турции. Мы уже знаем, как ценны были услуги Гладкого и запорожцев при переправе русских войск через Дунай, и как они были за это награждены.

Государь Николай Павлович очень благоволил к своему новому полковнику Осипу Гладкому и, уезжая из действующей армии в Петербург, приказал ему следовать за собой до Одессы, где представил его Императрице, которая удостоила его приглашением к своему столу. Из Одессы Гладкий снова отправился в армию, где должен был оставаться до окончания войны. По окончании войны Государь приказал ему поехать на Кавказ, чтобы выбрать земли для поселения своих запорожцев и для доклада должен был явиться в Петербург; Из Одессы Гладкий написал своей жене следующее письмо: (Русск. Старина 1881 г.)

«Одесса» 8 Августа 1828 года.

«Любезная жена моя Федосья Андреевна! Уведомляю вас, что я жив и здоров и Монаршую получил милость, а именно чин полковника и ордена, медаль золотую на голубой ленте с надписью и крест св. Георгия за храбрость 4-й степени, и я вам [40] рекомендую и приказываю: до приезда моего щадить себя и сохранять здоровье детей наших, до того же времени теперь при сем посылаю вам ассигнациями 200 руб. и пять голландских червонцев через нарочного Семена Голушку, о получении которых и здоровье своем, равно и детей через сего же уведомите меня письмом. Еще повещаю вас, что я, по Высочайшей милости, принял под свою команду Задунайский запорожский полк и скоро отправлюсь с тремя казаками в Черноморию, в город Анапу, на Кубань, по Высочайшему повелению, для избрания себе спокойного жительства, и вас не оставлю; потому как можно поспешите меня уведомить, и притом нужно объявить в полиции, чтобы со стороны оной не было вам никакого притеснения об отбывании общественных повинностей, кроме уплаты казенных податей, и всех моих детей прошу во место меня радостно и любезно поцеловать и всегда пребуду доброжелательный ваш муж полковник

Осип Гладкий».

В «Русской Старине» (стр. 388 1881 г.)

Н.К. приводит выписку из одного частного письма по поводу получения женой Гладкого вышеприведенного письма из Одессы. «16 августа на ярмарке в местечке Ирклеев съехался я в одном помещичьем доме с поветовым Комиссаром. К нему является женщина в обыкновенном простом казачьем наряде и при низком поклоне подает полученное ею из Одессы письмо. Прежде это не обратило на нее особенного ничьего внимания, [41] но впоследствии, когда письмо начало переходить из рук в руки бывших с нами, и когда каждый делал по своему поздравления госпоже полковнице, то картина была довольно забавная: из ее отзывов и видимого хотения казать собой настоящую полковницу: она кланялась направо и налево, говоря: «Биг (Бог) мини дав и милостивый царь пожаловал мого Иосипа в полковники, а я, бачите, его жинка! Тавже таки (относясь к Комиссару), будьте ласковы, ваше высокоблагородие, дайте приказ выборному, щоб мене и детей не высылать с заступами на дорогу».

Вместе с письмом посланный от Гладкого передал жене словесное поручение, чтобы она начала учить детей грамоте. Старший сын Гладкого, бывший пастухом у деда своего в Херсонской губернии как только получились вести о возвращении отца, был немедленно отправлен домой, где он, вместе с сестрами и братом, принялся тоже за азбуку. Комиссар сообщил копию письма Гладкого жене малороссийскому генерал-губернатору князю Репнину. Этот последний, донес Государю, что кошевой Гладкий имеет в Полтавской губернии жену и четверых детей, двух сыновей и двух дочерей. Гладкий, после приискания места для водворения своих запорожцев на берегу Азовского моря, отправился в Петербург, для доклада об этом Государю; представление о выбранном для запорожцев месте было одобрено Государем. Тогда Государь спросил Гладкого, почему он скрыл от него, что он женат и имеет детей. Кошевой покаялся и объяснил, что он должен был так поступить, так как быть холостым было главным условием для поступления в сечь, и если бы он тогда открыл, он много бы потерял [42] в глазах своих товарищей.

Государь согласился с этим и объявил ему свою милость, что им сделано распоряжение о помещении двух его младших детей в учебные заведения на казенный счет. Гладкий поблагодарил Государя за милость и попросил отпуск, чтобы отправиться к семье.

23-го Января 1829 года, около полудня, читаем в записках сына Гладкого, Василия Осиповича, по направлению к нашей хатке поворотил крытый зимний экипаж. Накануне была сильнейшая метель, и потому улицы были занесены снегом почти наравне с плетнями; экипаж, не доехав к нам саженей полтораста, остановился, засев в снегу. Мы были совершенно уверены, что это экипаж госпожи Требинской (богатой соседней помещицы) и потому все бросились на помощь; я бежал впереди и на половине пути встретил незнакомого господина, но, не обратив на него внимания, побежал дальше. Как вдруг слышим, что учитель зовет нас домой и говорит, что этот господин наш отец. Мы бросились бежать со всех ног обратно. Отец уже был в хижине, здоровался с матерью. Увидев нас, мать обратилась к нам со словами: узнавайте детки вашего батьку. Отец бросился к нам, расцеловал и обласкал нас и помню, привез нам всем по костюму. С первого же дня приезда отца, двери нашего домика не закрывались: городничий, стряпчий, исправник и окружные помещики, все желали видеть отца и познакомиться с ним. О низшем сословии и говорить нечего, первые дни толпы любопытных только на ночь расходились по домам. Отец навестил всех родных и знакомых, относясь к ним также просто, как и прежде. Пробыв с нами две недели, отец возвратился к запорожцам в Турцию и выступил с ними на назначенные для них земли».

Младшая дочь Гладкого была определена в Полтавский институт, а младший сын в Александровский Царскосельский малолетний корпус.

Мы уже знаем, что Гладкий поселился со своими запорожцами у Азовского моря, основав Азовское Казачье войско, и был назначен наказным атаманом этого войска. В этом звании он состоял до 1852 года. Дед и отец пишущего эти строки служили при Гладком; дед умер на Кавказе в 1839 году, куда он был назначен в очередь для несения службы на баркасах. В приложении будет приведено его письмо с Кавказа об участии в действиях против черкесов.

Отец мой в своих записках пишет: «я поступил в войсковую канцелярию при наказном атамане Гладком в 1848 году, при нем получил урядника в 1850 году и знал Гладкого и его семейство очень хорошо. Осип Михайлович Гладкий был среднего роста, плотного телосложения, волосы и усы черные и был совершенно неграмотный. Когда сидит бывало в присутствии войсковой канцелярии, перед ним лежит всегда на столе лист чистой бумаги, на которой написана карандашом его фамилия, и он по карандашу копировал свою подпись; на всех бумагах только подписывал свою фамилию, читать же вовсе не умел. Все бумаги, которые получались на его имя, а также и отписку от него читал письмоводитель его канцелярии, а по [44] упразднении его канцелярии секретарь войсковой канцелярии.

Когда от имени Гладкого начали восходить разные представления Новороссийскому и Бессарабскому генерал-губернатору как прямому начальнику, и часто ген.-губернатор отвечал замечанием Гладкому, находя его представления не соответствующими удовлетворению. Гладкий после одного из подобных замечаний сказал: «должно быть мне уже здесь не место, стала придираться Московщина», Это замечание было сделано по следующему случаю. Секретарь войсковой канцелярии, гражданский чиновник Супруненко, долго занимал эту должность и вздумал зачислиться в Азовское войско. Он составил он имени наказного атамана генерал-губернатору представление о зачислении титулярного советника Супруненко в Азовское войско, с переименованием его в чин войскового старшины. Бумага, подписанная Гладким, была отправлена генерал-губернатору, от которого через очень скорое время была возвращена обратно с указанием на несообразность с законом подобного представления, причем в конце было написано: «указую Вашему Превосходительству с подобными представлениями на будущее время не входить». После этого Гладкий подал в отставку. При выходе в отставку ему был сделан запрос, что он желает получить землю или пенсию. Так как в это время в Новороссии казенные земли сдавались овцеводам в аренду от 20 к. за десятину, то Гладкий попросил себе пенсию, которая была назначена ему в размере 838 руб. 50 к. Впоследствии сын его, Василий Осипович, возбудил ходатайство от себя и от сестер о наделении землей, подобно тому, как были наделены при упразднении Азовского войска все офицеры и казаки, согласно положению. [45]

Ходатайство это было уважено, и им было нарезано из свободных земель 1600 дес.

По выходе в отставку, Гладкий купил себе дом в станице Новоспасовской, где прожил около 3-х лет, и откуда, по словам сына его, он принужден был удалиться, так как запорожцы, когда бывали недовольны новым атаманом Кухаренко, говорили: вы не наш атаман, вы черноморец; наш атаман Гладкий. Тогда Гладкий купил себе хуторок в Александровском уезде Екатеринославской губ., в котором прожил 14 лет. Скончался он от холеры 5 июля 1866 года; жена его скончалась на следующий день от той же болезни. Младший сын Гладкого Демьян, умер в молодых годах офицером Уланского полка в Царстве Польском. Старший сын, Василий, вышел в отставку в чине подполковника и зажил крупным помещиком.

Старшая дочь, Елена Осиповна, вышла замуж за чиновника особых поручений при Гладком Надворного Советника Семена Захаровича Писаренко. Вторая, Наталия Осиповна была замужем за поляком офицером Вишневским. Младшая Мария Осиповна, вышла замуж за поручика гвардии Илью Панкратовича Слоновского.

Таковы краткие сведения о бурной жизни современного Одиссея – запорожца, могучего духом и телом, которого подкосила на 71 году жизни случайная эпидемия.

За год до его смерти прекратило свое 35-летнее существование основанное им Азовское Казачье войско, слившись [46] своими оставшимися запорожцами с родным ему по духу и крови черноморским войском, переименованным, ныне, по слиянию с Линейным, в Кубанское Казачье войско.

А. Гаденко.

Текст воспроизведен по изданию: Азовское казачье войско (1830-1865 г.). Кашира. 1912