Н. Б. ГОЛИЦЫН

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ГЕНЕРАЛА ОТ КАВАЛЕРИИ ЭММАНУЭЛЯ

¹. Голицыны поддерживали свои грузинские связи; князь Б.А. Голицын дружил с князем П.И. Багратионом. В конце [10] июля 1812 г. семнадцатилетний сын Голицына, Николай, явился к Багратиону в Смоленск; генерал ваял его к себе в ординарцы и 15 августа записал юнкером в Киевский драгунский полк. После Бородинской битвы этому мальчику, получившему при первом своем боевом крещении на Шевардинском редуте контузию в голову, пришлось навсегда расстаться со своим смертельно раненным начальником, отъезжающим умирать в принадлежащее Голицыным село Симы... «При последнем прощаньи со мною, - вспоминал Н.Б. Голицын, - он по высочайше предоставленной ему власти произвел меня в офицерский чин и посоветовал явиться в Киевский драгунский полк, куда он меня определил, потому что чрезвычайно уважал храброго командира «того полка, полковника Эммануэля...» ². Но шеф киевлян также был ранен на Шевардинском редуте, и Николай Голицын представился своему дивизионному командиру графу Сиверсу; тот оставил его при себе. В Тарутинском лагере Н.Б. Голицын был зачислен в адъютанты к корпусному начальнику гр. А.И. Остерман - Толстому; при нем князь Николай находился до вступления в Минскую губернию. Об окончании Отечественной войны он узнал в Москве, куда приехал в отпуск 4 декабря для встречи с отцом. В середине февраля он выехал к своему полку, намереваясь нагнать его к началу новой кампании, которая, по его расчетам, «не могла открыться прежде весны». Николай Голицын присоединился к Киевскому полку в апреле 1813 г, в Саксонии, в Цвиккау. Генерал Эммануэль принял молодого князя «чрезвычайно ласково и предложил остаться при нем». В качестве его адъютанта князь Голицын дошел до стен Парижа; 25 марта в Ла Ферте - Але на его глазах был произведен последний выстрел войны 1814 года. Через тридцать [11] лет, в марте 1844 г., кн. Николай Голицын поставил последнюю точку в кратком предисловии, предпосланном биографическому труду, который он посвятил «военной жизни и подвигам» своего покойного командира; впрочем, впервые портрет Эммануэля появился на страницах воспоминаний князя Голицына в его «Офицерских записках», созданных еще при жизни генерала ³.

В дни войны князь Голицын состоял при легендарных военачальниках - князе Багратионе и графе Остермане - Толстом; с прославленными современниками - от Бетховена ⁴ до Пушкина ⁵ - жизнь сводила Голицына и в мирные годы. Однако даже такие монументальные фигуры не смогли заслонить собою в его благодарной памяти столь близкий ему образ Георгия Эммануэля. Незаурядная личность и необычайная судьба этого человека и сейчас способны захватить каждого, кто обратится к ним.

Как свидетельствует послужной список Георгия Эммануэля, он происходил «из венгерских дворян сербской нации» ⁶. Этническая родина Эммануэля, Сербия, со времен легендарной битвы на Косовом поле (1389) пребывала под османским игом ⁷. Правда, в 1718 г. по Пожаревацкому (Пассаровицкому) миру Сербия отошла к Австрии и в продолжение двух десятилетий состояла в ее владении, однако за это время сербы, кажется, убедились в том, что хомут Габсбургов не легче ярма Османов, В новой войне с Турцией (1738 - 1739) Австрия не пользовалась сочувствием сербского населения, и с 1739 г. Сербия вновь оказалась во власти Оттоманской Порты...

Но еще полувеком ранее, в конце XVII столетия, в надежде на избавление от турецкого гнета множество сербов переселилось в Южную Венгрию. Этот исход, [12] начавшийся в 1690 г., стал следствием прокламации австрийского императора Леопольда 1, призвавшего сербов перейти под его покровительство на отвоеванные у Турции пустынные земли к северу от Дуная и Савы, именовавшиеся Банатом. Переселенцам обещалось сохранение православия, освобождение от податей, право избирать себе воевод и патриархов и управление по собственным законам и обычаям. И хотя большая часть этих обещаний осталась неисполненной, новая сербская автономия на землях Баната (т.н. Сербская воеводина) в соответствии с замыслом Леопольда превратилась в форпост Австрии на турецком направлении. Вместе с косовскими сербами вышел из Черногории и прадед Эммануэля, Дабо, с женою Вукосавой и сыном Манойлом. Женившись, Манойло Дабич обосновался и небольшом городе Вршац. Он честно исполнил свой долг во время австро - турецкой войны 1715 - 1718 гг. и по освобождении Вршаца от турок был назначен первым обер - князем - правителем вршацкого округа (1717). Впоследствии его заслуги побудили императора Леопольда даровать потомству Манойла Дабича венгерское дворянство (1792); при этом Манойловичи получили фамилию Эммануэль (Emanuel).

Георгий Эммануэль, внук ее родоначальника, родился во Вршаце 2 апреля (н.ст.) 1775 г. Тринадцать лет спустя, в 1788 г., Банат подвергся очередному турецкому вторжению. Жители покинули Вршац, но Георгий с ватагой таких же сорванцов, ударив в набат, открыл орудийный и ружейный огонь по турецкому отряду, приближавшемуся к Вршацу по пути на Белую Церковь. Полагая, что город занят сильным гарнизоном, турки обошли Вршац стороной. Упоенный этим неслыханным успехом, юный Эммануэль уверовал в свою [13] военную звезду и четырнадцатилетним подростком без ведома родных вступил в добровольческий корпус. К девятнадцати годам в его послужном списке значились две турецкие (1789 и 1790 гг.) и три французские (1791, 1792 и 1793 гг.) кампании, три ранения и австрийская золотая медаль «За храбрость» («Fuer Tapferkeit»). Император Франц сделал для Эммануэля исключение и по прошению зачислил его в свою Венгерскую гвардию - дворян из Баната в нее не принимали. Королевская венгерская дворянская Лейб - гвардия (Koenigliche Ungarische adeliche Leibgarde), учрежденная императрицей Марией Терезией в 1760 г., была немногочисленна и, по сути дела, представляла собою гусарский эскадрон: при основании Венгерской гвардии ее штат составили девяносто шесть венгерских, четверо хорватских и двадцать трансильванских дворян. Звание капитана Венгерской гвардии приравнивалось к званию полного генерала; должность поручика замещалась генерал - майором или полковником; офицерские звания имели и все нижние чины. Зачисленный рядовым в Венгерскую гвардию, Эммануэль получил армейский чин подпоручика (unter - lieutenant).

Венгерская гвардия была блистательна: она отличалась роскошной экипировкой и располагала одним из самых великолепных дворцов Вены ⁸. Граф Е.Ф. Комаровский в своих мемуарах называет Венгерскую гвардию «единственною в свете»; говоря о ее начальнике, он не забывает отметить, что князь Эстергази «был одет в богатейшем своем венгерской гвардии мундире» ⁹, и, повествуя о коронации императора Франца, признает, что «ничего не было богатее и великолепнее одеждою», чем его венгерская гвардия ¹⁰. Итак, молодой подпоручик Эммануэль оказался причисленным к военной элите; перед ним распахнулись [14] двери избранного общества Вены, несравненной в изобретении праздненств и увеселений. Нужно сказать, что во Вршаце он посещал сербскую и немецкую школы; немецким языком он владел, по - видимому, не хуже родного сербского, а в столице изучил французский и итальянский. Знание языков и эрудиция, приобретенная постоянным чтением, надо полагать, устраняли преграды, которые могли возникнуть у провинциала при вступлении в венский свет. Однако служба в кавалерии, особенно в гвардейской, и тем более в гусарах требовала от него непосильных затрат, Георгий и Арсений Эммануэли подали императору прошение о пожаловании им имения, которое смогло бы обеспечить их существование. Франц II принял эту просьбу благосклонно и обещал исполнить ее, но их бумага легла под сукно канцелярии Венгерского наместничества. Проведя год в ожидании ответа, уязвленный гвардеец решил попытать счастья на службе в России, Император Франц отпустил Эммануэля неохотно, но не изменил благоволения к нему, сохранив за ним и офицерский чин по армии, и привилегии, предоставляемые обладателям золотой медали «За храбрость».

27 марта (9 апреля) 1797 г., в 9 часов утра через Дорогомиловскую заставу в Москву въехал двадцатидвухлетний отставной подпоручик австрийской службы Эммануэль. В 11 часов он стоял уже на Кремлевской площади среди москвичей, созерцающих невиданное дотоле зрелище - павловский вахтпарад: император Павел I прибыл в Москву на коронацию, назначенную на день Светлого Воскресения, 5 апреля. Заметив в толпе неизвестного в форме Венгерской гвардии, государь приказал узнать, каким ветром занесен он в Москву; по окончании развода молодого [15] иноземца привели к императору. Выслушав его историю, Павел Петрович распорядился записать Эммануэля в Лейб - Гусарский полк поручиком, возложив на казну расходы на его обмундирование. Зачисление его в эту часть было, конечно, неслучайным: император определил недавнего рядового Королевской Венгерской гвардии в новоучрежденный гвардейский полк, экипированный по образцу легкой венгерской конницы ¹¹.

В России рядовые гвардейцы офицерских чинов по армии не имели, но офицеры гвардии обладали перед армейскими офицерами преимуществом в два класса. Чин гвардии поручика в России приравнивался к чину армейского ротмистра; таким образом при поступлении в лейб - гусары Эммануэль преодолел сразу три ступени служебной лестницы. Более того, Павел I взял на себя заботу и о родных Эммануэля, Быть может, источник всех этих щедрот следует искать в свойственном Павлу Петровичу религиозном мистицизме и его склонности видеть в библейских именах многозначительные символы: в полковые списки новоиспеченный лейб - гусарский поручик был занесен под именем Егора Арсеньевича Эммануила ¹², а на древнееврейском языке Эммануил означает «С нами Бог» ¹³, Кто знает, не было ли сочтено императором за доброе предзнаменование появление в Москве накануне его коронации (назначенной на день Пасхи!) «чужестранного единоверца» со столь обнадеживающей фамилией ¹⁴. Не по этой ли причине так быстро рос в чинах этот молодой офицер до самой кончины Павла?

В 1799 г. в столице Российской империи дважды побывал Эрцгерцог Австрийский Иосиф: 20 февраля в Петербурге состоялось его обручение, а 19 октября в Гатчине - его бракосочетание с великой княжной Александрой Павловной. Эрцгерцога, носившего [16] также титул палатина венгерского, сопровождали офицеры Венгерской гвардии ¹⁵. Вероятно, и в первый свой приезд бывшие товарищи Эммануэля были поражены, узнав своего недавнего сослуживца в штаб - ротмистре лейб - гусар российского императора. Можно вообразить себе их изумление, когда по втором их приезде в Петербург через 8 месяцев он встречал их уже в звании ротмистра. Еще через год, 29 сентября 1800 г., двадцатипятилетний Георгий Эммануэль был произведен в полковники. Несколько месяцев спустя Павел I был убит. Следующего производства Эммануэлю пришлось ожидать двенадцать лет. Со дня воцарения императора Александра чины и награды ему вновь пришлось покупать кровью.

Служба в Лейб - Гусарском полку в Петербурге оказалась столь же разорительной, как и в Венгерской гвардии в Вене. Надежды, рожденные обещанием Павла 1 навсегда обеспечить благосостояние Эммануэля и его близких, рухнули с гибелью императора. Участие в коронационных торжествах Александра I, состоявшихся осенью 1801 г., по - видимому, окончательно опустошило карманы молодого полковника. Вскоре по возвращении из Москвы Эммануэль подал прошение о выходе в армию. 9 февраля 1802 г. его прошение было удовлетворено: он был переведен в Киевский драгунский полк - один из двадцати восьми драгунских полков, состоявших в это время в русской кавалерии. Покинув Царское Село, в котором провел почти пять лет, Эммануэль отправился на Украину, где квартировали киевские драгуны. Киевский драгунский принадлежал к числу старейших полков в русской армии и имел славную боевую историю, но и в нем, как и во всей армейской кавалерии, служба офицеров не отличалась разнообразием: лето они [17] проводили в лагерях, обучая личный состав и руководя подготовкой к строевой службе новых лошадей, зиму - на постое по обывательским квартирам в провинциальных городах или деревнях. Вероятно, молодому полковнику, вращавшемуся в венском и петербургском свете, такое времяпрепровождение не казалось слишком занятным. Однако именно там, в Малороссии, Георгий Эммануэль нашел свое счастье: в 1805 г. он женился на юной Марии Кнобель, дочери артиллерийского генерал - майора Вилима (Виллиама) Христиановича Кнобеля. Ее родители - Вилим и Варвара Кнобель, рожденная Клавер, вышли из голландских семей, обосновавшихся в России в годы правления Петра Великого. Во второй половине XVIII столетия в Петербурге работал архитектор Христиан Кнобель; вероятно, Вилим Христианович Кнобель был его сыном. В молодости Вилим Кнобель служил на бомбардирских судах Балтийского флота и в звании майора удостоился в 1795 г. ордена св. Георгия IV класса; последний год екатерининского царствования он провел в Финляндии, на передовых укреплениях г. Кюменя. Павел Петрович произвел Кнобеля в генералы, а при Александре I Вилим Христианович возглавил знаменитый Шостинский пороховой завод в Глуховском уезде Черниговской губернии, в 35 верстах от уездного города, на речке Шостке. Скорее всего, там, в Шостке, и состоялась свадьба Георгия Арсеньевича и Марии Вилимовны.

Недолго, однако, довелось Эммануэлю наслаждаться семейным счастьем у домашнего очага: в том же году киевские драгуны выступили в Австрию. Эммануэль не участвовал в печально памятном сражении при Аустерлице, но в кампаниях 1806 и 1807 гг. в Пруссии он уцелел, кажется, лишь по необъяснимой [18] случайности. В первом же серьезном бою с французами под Пултуском он был ранен нулей в правую ногу; картечь перебила ножны его палаша и изрешетила его шинель. Здесь мужество его впервые было отмечено русскими соратниками. «Атака Лейб - Кирасирского полка под предводительством генерал - майора Кожина, атака Киевского драгунского полка под предводительством полковника Эммануэля и атака двух эскадронов Каргопольского драгунского полка под предводительством майора Сталя, - вспоминал впоследствии князь С.Г. Волконский, - были блистательные эпизоды этой битвы» ¹⁶. За Пултуск Эммануэлю была пожалована первая русская боевая награда - золотая шпага с надписью «За храбрость». Затем в его послужном списке полявились Гутштадт, где перед драгунами Эмманулля положили оружие французская рота с ее капитаном; Гейльсберг, где Эммануэль получил свое пятое ранение, и Фридланд, где он спас оставленное при отступлении орудие. По заключении Тильзитского мира Эммануэль возвратился в Малороссию с орденами св. Анны 2 и степени и св. Владимира 4 - й степени с бантом. Через несколько месяцев, проведенных дома, он вновь отбыл к своему полку, стоявшему на Днепре под Могилевом.

В начале 1809 г. Эммануэль был назначен шефом киевлян и летом во главе своего полка должен был выступить в Галицию. По возвращении из этого, по счастью, бескровного, похода киевские драгуны некоторое время стояли в Белой Церкви на Украине, а с 1811 г. их квартира была перенесена в Винницу. Эммануэль давно уже выслужил полковничий срок, но император Александр I неукоснительно следовал своему правилу никого не производить в генералы в мирное время. [19]

Как известно, оно окончилось летом 1812 г. Киевский полк, включенный в состав Второй западной армии, поступил 17 июня в авангард под командованием генерал - адъютанта И.В. Васильчикова, и через десять дней Эммануэль во главе киевских драгун и ахтырских гусар отличился в сражении при Мире.

«Полковник Эммануэль, - писал в своем дневнике поручик Д.П. Бутурлин, впоследствии известный военный историк, - действительно выдающийся человек, и если ему дадут надлежащий ход, то он приобретет громкое имя во главе армий, для предводительствования которыми он, кажется, создан самим небом. Основательный и глубокий ум, соединенный с обширным образованием, позволил ему приобрести драгоценные военные качества. Он добр, прямодушен, храбр, одним словом, вполне благородный человек во всех отношениях. Его храбрость так прекрасна, так всегда и везде ему присуща, так спокойна, что видеть его в пылу боя доставляет истинное удовольствие. На губах его постоянно блуждает добродушная и спокойная улыбка и в то время, когда он угощает у себя дома за обедом, и когда находится в двадцати шагах впереди полка, который он ведет в атаку. Он тверд, но не придирчив к своим подчиненным, которые настолько же боятся его, насколько уважают и любят» ¹⁷.

Хладнокровие и мужество, благородство и великодушие не изменяли Эммануэлю ни на Шевардинском редуте в сражении при Бородине, ни на улицах Лейпцига в Битве народов, ни на мосту через Вель в бою под стенами Реймса.

Путь Эммануэля к Бородину пролег через Салтановку, где он прикрыл отступление Раевского и, как сказано в послужном списке, «тем приостановил успехи неприятеля»; потом он сражался в боях при селах [20] Плещевецкое, Лужки, Новониколаево, а с 20 - го по 24 - е августа - в ежедневных аръергардных стычках и перестрелках с неприятелем до самого Бородина. В боях местного значения требовалась та же храбрость и угрожала та же опасность, что и в генеральных сражениях, но ни славы, ни чинов, ни наград они, как правило, не приносили ¹⁸. На боевой век Эммануэля хватило и тех, и других. 24 августа в сражении при Шевардине, ставшем прелюдией к Бородинской битве, под полковником Эммануэлем были ранены две лошади; его адъютант, прапорщик Киевского драгунского полка Кнобель, родной брат его жены, погиб на его глазах, и, наконец, грудь самого Эммануэля пронзила французская пуля - это было его шестое ранение.

Он вернулся в строй в октябре и принял участие в преследовании неприятеля от Малоярославца и в сражении при Вязьме; Отечественную войну Эммануэль окончил генерал - майором, и к его наградам прибавились орден св. Владимира III класса за сражение при Мире и орден св. Георгия IV класса за битву при Шевардине.

В превратностях кампании 1813 г. с ее неоднократными отступлениями и наступлениями за плечами Эммануэля остались сотни верст торных и проселочных дорог в Саксонии и Силезии, вехами на которых стали Бауцен, Кацбах, Пильграмсдорф, Левенберг, Герлиц, Лейпциг и множество других городов и деревень. Он командовал уже целым воинским соединением, но самый невероятный свой подвиг совершил в Лейпциге во главе собственного конвоя, не насчитывающего и дюжины человек. Об этом эпизоде кн. Н.Б. Голицын впервые рассказал в своих «Офицерских записках», содержащих ряд любопытных подробностей, отсутствующих в «Жизнеописании...»: [21]

«В качестве начальника авангарда генерал наш имел обыкновение лично обозревать положение неприятеля, - вспоминал мемуарист. - На другой день после Лейпцигского сражения он, исполняя эту добровольную обязанность, отправился на аванпосты, имея при себе только капитана Кнобеля, поручика Зельмица, меня и восемь кавалеристов для прикрытия. Мы проехали вдоль но берегам Эльстера, сколько было нужно нашему начальнику для его наблюдений, и уже поворотили назад, когда заметили двух человек, которые старались пробраться на противоположный берег по обломкам разрушенного моста, состоящего из поперечных перекладин; один из них старался провести с собою лошадь, которая поскользнулась, упала и исчезла в волнах. Генерал Эммануэль подскакал к мосту и угрозами принудил незнакомцев перейти снова на нашу сторону и сдаться. Один из пленников расстегнул шинель, показал нам свои знаки отличия и объявил, что он генерал Лористон. Мы поскорее взяли его с собою. Недалеко оттуда нам представилась довольно широкая улица Лейпцигского предместья, которая пересекала нашу дорогу. В то самое время, как мы собирались через нее переехать, мы увидели французский батальон, который шел в величайшем порядке, с заряженными ружьями. Впереди находилось человек двадцать офицеров. Когда мы взаимно усмотрели друг друга, мы остановились. Извилины тропинки, по которой мы ехали, и деревья, бывшие по ее сторонам, скрывали нашу малочисленность. Генерал Эммануэль, чувствуя, что здесь нельзя долго размышлять, и заметив некоторое замешательство между французами, закричал им стенторовым голосом ¹⁹: «Bas les armes!» («Кладите оружие!»). Изумленные офицеры начали советоваться между собою; но наш [22] неустрашимый начальник, видя их колебание, закричал им снова: «Bas les armes ou point de quartier!» («Кладите оружие, не то вам не будет пощады!»), и в то же мгновение, махая саблею, обратился он с удивительным присутствием духа к своему отряду, как будто для того, чтобы скомандовать атаку. Но тут все французские ружья упали на землю как по волшебству, и двадцать офицеров, предводимые майором Ожеро, братом маршала, поднесли нам свои шпаги. Генерал сказал им с благородством, что он верит их чести, и велел всему отряду пленных идти впереди нас. Офицеры, благодарные за этот знак доверенности, повинуются ему и идут перед нами к аванпостам, от которых мы удалились было на значительное расстояние. Достигнув лагеря, мы могли подумать на досуге об опасности, от которой нас чудесным образом избавили присутствие духа и отвага генерала. Если бы одному из наших пленников вздумалось нас пересчитать, мы бы погибли. Лористон, углубленный в размышления во время странного шествия с лишком четырехсот человек, положивших оружие перед двенадцатью русскими, обратился к нашему начальнику с вопросом: «Кому я имел честь отдать свою шпагу?» - «Вы имели честь сдаться, - отвечал он, - русскому генерал - майору Эммануэлю, командиру трех офицеров и восьми казаков». Надобно было видеть досаду и отчаяние Лористона и всех французов» ²⁰.

По дороге к своим Эммануэль встретил полк русских егерей, крикнувших по его приказу «Ура!»: он хотел уверить своих пленников в неизбежности их участи. «Ах, генерал, сколь непостоянно военное счастие, - пожаловался Эммануэлю Лористон, ловя на себе насмешливые взгляды егерей. - Еще недавно я был послом в России, а теперь я ее пленник!» - «То, [23] что случилось с вами, граф, - ответил Эммануэль, - вполне могло произойти со мною». Это мнение разделил и командующий Силезской армией союзников Блюхер; он объявил действия Эммануэля авантюрой и обошел его наградой... Впрочем, за Силезскую кампанию Эммануэлю были пожалованы орден св. Владимира II класса и шведский орден Меча.

Кампания 1814 г. не продлилась и трех месяцев. В январе Эммануэль осаждал крепости Кастель и Майнц в Германии, а в конце февраля в авангарде корпуса генерал - лейтенанта графа Э.Ф. Сен - При подошел к Реймсу и принял участие в штурме второй столицы Франции, где на протяжение нескольких веков венчались на царство ее короли. Сен - При отправил императору Александру ключи от покоренного Реймса, но поутру корпус его подвергся неожиданному нападению основных сил Наполеона и был разгромлен...

Граф был смертельно ранен в самом начале сражения. Корпус остался без начальника; командование должно было перейти к старшему по званию - генерал - лейтенанту И.Д. Панчулидзеву (1759 - 1815). Сделав первые распоряжения на мосту, перед которым натиск французов героически сдерживал батальон Рязанского пехотного полка под командованием И.Н. Скобелева (назначенного накануне комендантом Реймса), Эммануэль помчался на розыски нового командира. «Он нашел его за городом, - свидетельствует А.И. Михайловский - Данилевский, - еще не оправившегося от обморока, после которого он упал с лошади при самом начале неприятельской атаки. По слабости здоровья генерал сей поручил Эммануэлю начальство над корпусом» ²¹.

Георгий Арсеньевич принял команду на себя. «Когда гр. Сен - При опасно ранило, - вспоминал [24] состоявший тогда подполковником в 1 - м егерском полку М.М. Петров, - то корпус наш принял знаменитый службою своею генерал - майор Эммануэль, который, успев соединить вес части, его отвел в возможном порядке по Лаонской дороге к селению Бериобаку ²², за реку Эн, к авангарду Блюхера, командуемому генералом Йорком, где он и поступил в распоряжение нового корпусного командира - генерал - лейтенанта Рудзевича» ²³.

Через две недели в бою при Ла Ферте - су - Жуар генерал Эммануэль, обеспечив переправу через Марну, открыл для всей армии путь на Париж, до которого оставалось менее полусотни верст.

При взятии Парижа ему была назначена императором Александром особая роль: во главе 2000 всадников, при поддержке пехоты и артиллерии, он должен был совершить рейд вокруг города, чтобы угрожать его защитникам с запада, тогда как главные силы вели атаку с северо - востока. Наши соотечественники, гуляющие теперь по Елисейским полям, вероятно, не знают, что 18 марта 1814 г. здесь разорвалось несколько ядер, посланных из орудий генерала Эммануэля. Впрочем, канонада была недолгой: к нему не замедлил явиться парламентер с сообщением о капитуляции Парижа. Вечером того же дня Эммануэлю поступил другой приказ: «проводить» выходящие из города корпуса маршалов Мортье и Мармона. В день, когда союзные войска торжественно вступили в Париж, Эммануэль был произведен в генерал - лейтенанты; в это время его войска находились в Шатене и Сен - Клу.

«На другой день по вступлении союзных монархов в Париж полк наш 1 - й егерский, поступя в летучий отряд генерал - лейтенанта Эммануэля, сошед с северо - западного уступа Монмартра, пошел поутру рано [25] за кавалериею вправо, мимо Булонского леса, и, перешед там в Нельи р. Сену с правого на левый берег, прибыл в Сент - Клу, где и остановился на привал не для отдыха, а чтобы удовлетворить любопытство», - вспоминал М.М. Петров ²⁴. Генерал Эммануэль, «как человек высокого образования, любивший познания в себе самом и других, - свидетельствует тот же мемуарист, - собрав многих штаб - и обер - офицеров отряда своего», повел их во дворец Сен - Клу, покинутый за два дня до этого императрицей Марией - Луизой и ее малолетним сыном ²⁵.

Наши офицеры видели во французской императрице, конечно, лишь супругу Наполеона, их могущественного врага, но их командир, должно быть, помнил ее маленькой принцессой - дочерью императора и короля, которому он служил прежде. Георгий Эммануэль никогда не забывал ни о своей родине, ни о родине своих предков - Сербии, независимость которой оставалась прекрасной мечтой. Как уроженец Сербской воеводины, провинции империи Габсбургов, он испытывал чувство гражданского долга перед Австрией; как венгерский дворянин он сохранял рыцарственную верность своему бывшему сюзерену - королю Венгерскому, императору Австрийскому Францу. Летом 1809 г., только что назначенный шефом киевских драгун, Георгий Эммануэль должен был повести их на войну с Австрией; следуя правилам чести, он не счел возможным сражаться против своих соотечественников и бывших товарищей по оружию. Его благородство было оценено командованием, и ему позволено было не принимать участия в военных действиях. В декабре 1812 г., в дни победоносного завершения Отечественной войны, Эммануэль, перейдя со своими войсками на левый берег Немана, направился к Белостоку навстречу [26] австрийскому корпусу князя Шварценберга и начал мирные переговоры с австрийским авангардным генералом, желая вывести Австрию из войны против России на стороне Наполеона.

Теперь, когда со взятием Парижа, как казалось, отошла в прошлое целая эра потрясений и битв, которую историки назовут позднее периодом наполеоновских войн, он решил навестить родные пенаты, оставленные им в начале этой бурной эпохи. На пути из Франции вместе со своими соратниками он перешел Рейн у Кельна, Эльбу у Торгау и Одер у Гроссена ²⁶; затем Эммануэль расстался с товарищами по оружию и отправился в Вену и далее во Вршац.

Мы не знаем подробностей его свидания с родителями, но нетрудно вообразить их чувства при встрече с сыном, оставившим полной дом подростком и появившимся на его пороге через 22 года генералом, увенчанным славой и украшенным наградами четырех государств... Для него возвращение на родину стало свиданием с юностью: из Вршаца он спустился по Дунаю в Оршаву, к родственникам своим Демеличам; оттуда направился в Мехадию, где 20 лет назад, в 1794 году, лечился от первых ран... Вернувшись снова во Вршац, Георгий Арсеньевич провел несколько недель с родителями и простился с ними, - как оказалось, навсегда.

Возвратившись в Россию, он принял 15 сентября 1814 г. свою IV - ю драгунскую дивизию, стоявшую в городе Заславе Волынской губернии. Потом он переместился с нею в Малороссию; дивизия его расположилась в окрестностях Нежина. В 1821 г. Эммануэль приезжал в Петербург и позировал Джорджу Доу, писавшему по заказу императора Александра I портреты героев Отечественной войны и заграничных походов [27] 1813 и 1814 годов; на портрете в Военной галерее Зимнего дворца художник сделал надпись, свидетельствующую о том, что портрет написан с натуры. Осенью 1824 г. Эммануэль вновь отправился на лечение в Бадей и посетил на обратном пути Вену, где аудиенцию ему поочередно дали императрица ²⁷, император и наследник - принц Фердинанд, 28 сентября 1824 г. он вернулся к своей дивизии.

После смерти Александра и последовавших за нею бурных событий он приехал в Петербург, чтобы представиться новому монарху. Николай I принял Эммануэля весьма благосклонно; в знак особого уважения к нему император назначил его сопровождать тело покойного государя во время траурного шествия из Чесменского загородного Дворца в Казанский собор — наряду с Эммануэлем этот эскорт составляли верный сподвижник покойного государя, граф Петр Толстой, победитель Наполеона при Ватерлоо, английский генерал - фельдмаршал герцог Артур Веллингтон и сам Николай Павлович. Но Эммануэлю пришлось исполнить не только этот печальный, но почетный долг - ему пришлось исполнить и долг весьма тягостный: Николай I назначил его членом Верховного уголовного суда над декабристами ²⁸.

Многие из подсудимых участвовали в наполеоновских войнах. Понятно, что тяжкое ранение при Бородине, упомянутое в формуляре Павла Пестеля, или отличия при Люцене, Бауцене, Лейпциге и Париже в послужном списке Сергея Муравьева - Апостола не могли не вызвать сочувственного отклика в душе генерала. Однако с такою же уверенностью можно предположить, что Петр Каховский, зачисленный в лейб - егеря юнкером в марте 1816 г., а в декабре разжалованный за «шум и разные неблагопристойности [28] в доме коллежской асессорши Вангерсгейм, за неплатеж денег в кондитерскую лавку и леность по службе», на особое сочувствие Эммануэля рассчитывать не мог: 14 декабря на Сенатской площади отставной поручик П.Г. Каховский смертельно ранил генерала от инфантерии гр. М.А. Милорадовича. Эммануэль видел в Милорадовиче не только своего сподвижника - героя едва ли не всех войн, которые Россия вела в 1788 - 1814 гг.: его роднило с Милорадовичем и сербское происхождение, и дружеские связи, сближавшие еще их отцов.

Но Эммануэль был чужд всякой мстительности. «Не щадить врага на поле брани, но оказывать ему всякую помощь и милосердие, когда он вредить не в состоянии и страждет, - таковы были правила Эммануэля на войне, и он старался внушать их всех своим подчиненным, - вспоминал его адъютант. - Грозный на поле брани для врага, он был всегда сострадателен к ному по человечеству».

Возможно, по - человечеству он сострадал и мятежникам. Как и все члены Верховного суда, Эммануэль подписал приговор, опирающийся на жестокие узаконения петровского воинского и морского уставов в надежде, если не в уверенности, что вердикт суда будет смягчен императором. Но, по свидетельству хорошо осведомленного П.В. Долгорукова, Георгий Арсеньевич принадлежал к числу четырех из шестидесяти восьми членов Верховного уголовного суда, которые выступали против смертной казни (наряду с Н.С. Мордвиновым, П.А. Толстым и С.С. Кушниковым) ²⁹.

25 июня 1826 г., в дни заседаний Верховного уголовного суда, генерал - лейтенант Эммануэль получил новое назначение: Николай I поручил ему командование войсками на Кавказской линии и в Черномории. [29] 22 августа 1826 г. Георгий Арсеньевич принял участие в третьей на своем веку коронации в Москве; ровно месяц спустя он вступил в новую должность.

* * *

В свое путешествие в Вену в 1824 г. Г.А. Эммануэль, по - видимому, взял написанную им к этому времени автобиографию. Можно предположить также, что сочинена она была по настоянию Вука Караджича, пламенного сербского патриота, выдающегося просветителя и создателя литературного сербско - хорватского языка. В 1818 г. Караджич побывал в России и посетил Петербург, Москву, Харьков и Киев, деятельно устанавливая связи с русскими литераторами и учеными. Живо интересовался он и судьбами своих соплеменников в России; Георгий Эммануэль был, несомненно, одной из самых значительных фигур среди русских сербов. Вероятно, Караджич познакомился с Эммануэлем во время своего путешествия по Малороссии; как бы то ни было, он взялся за издание рукописи генерала, чтобы ознакомить сербов с подвигами их прославленного соотечественника. Не рассчитывая на благожелательность венской цензуры, В. Караджич опубликовал автобиографию Г. Эммануэля в Буде, где цензором служил его соотечественник Йован Виткович ³⁰. Не имея возможности лично наблюдать за подготовкой книги к изданию, он доверил корректуру своему другу Димитрию Тиролу; тот, в свою очередь, препоручил ее начинающему поэту Иовану Стерии Поповичу (1806 - 1856), происходившему, как и Эммануэль, из Вршаца. Юный Попович был совершенно неопытен в этом деле, и, когда в 1827 г. «Житие Горгиа Apceниевичa Емануела» [30] вышло в свет, B.C. Караджичу оставалось лишь досадовать на многочисленные погрешности...

«Честь имею послать Вам экземпляр «Жизнеописания» Вашего, - писал по - сербски Г.А. Эммануэлю 29 июня (11 июля) 1827 г. из Вены B.C. Караджич. - Для меня высшей наградой будет, если книжку эту Вы примете милостиво, В ней нет красноречия, необходимого для описания деяний такого мужа; в ней лишь собраны сведения для будущего Вашего биографа после смерти нашей. С особой радостью могу сообщить Вам, что сербы читают эту книжку с большим удовольствием и Вас обожают. Я за особую почитаю честь, что мне выпала удача издать эту книжку, и единственную свою заслугу я вижу в том, что она написана на чистом сербском языке. <...> Патриотическая ревность Вашего Высокопревосходительства дает мне смелость послать Вам по одному экземпляру моей «Даницы» за прошлый и нынешний годы; в последней найдете Вы краткую историю Сербии и народа Сербского под турецким владычеством» ³¹.

«Достойно почитаемый Господин Вук Стефанович! - отвечал ему Г.А. Эммануэль из Ставрополя 18 августа 1827 г. - Приятнейшее письмо ваше от 29 - го Июня ³² из Венне, с двумя Екземпларами моего Жизнеописания, я имел удоволствие получить, за которое, как и за все оказанные при том труди ваши, прошу принять найчувствительнейшую мою благодарность: памятник сей будет в том служить Свидетелством, как в фамилии моей, равно и в народе Сербском, которой наверно, рад будет знать о подвигах Своего Соотечественника. Лишь бы за сим исполнилось ваше предположение о переводе оного и на Немецкий Язик ³³. Что также увековечит с подвигами и имя трудолюбивого Соотечественника Вука Стефановича! [31] Сумму, на то мною данную, безвозвратно предоставляю на ваше распоряжение. Естли будете видеться с достопочтеннейшим Вождем Сербии Князом Обреновичем Милошем ³⁴, прошу изъявить Ему мое нельстивое Высокопочитание. Я сам Господару князу писао, но немам одговора, и незиам нато каков е узрок («Я сам Господару князу писао, но немам одговора, и незнам нато каков е узрок?» - Я сам Государю Князю писал, но не получил ответа и не знаю, что тому причина (сербск.).) ³⁵? - продолжал генерал, незаметно для себя переходя на родной язык. - О вашей пенсии 100 дуката прошлой Године у Петербургу сам знао и врло радовао - чим вас усердно поздравлям («О вашей пенсии 100 дуката прошлой Године у Петербургу сам знао и врло радовао - чим вас усердно поздравлям» - О вашей пенсии в 100 дукатов я в прошлом году узнал в Петербурге и очень обрадовался - с чем вас усердно и поздравляю (сербск.).) ³⁶.

Засим остаюсь с моим отличным почтением и преданностию вашим покорным Слугом

Георг Емануел» ³⁷.

Одним из двух экземпляров «Жития», присланного в Ставрополь, и воспользовался при составлении биографии Г.А. Эммануэля кн. Н.Б. Голицын: первое «отделение» его книги представляет собою несколько переработанный перевод издания Вука Караджича ³⁸.

Вторую часть «Жизнеописания генерала Эммануэля» Н.Б. Голицын посвятил кавказскому периоду. Он прибыл к месту нового назначения Георгия Арсеньевича одновременно с ним и, вновь вступив в должность его адъютанта, находился при нем до 1830 г. Материалом для второго «отделения» труда кн. Голицына послужили главным образом «Журналы [32] командующего войсками на Кавказской линии, Черномории и Астрахани» 1827 - 1831 гг., причем «Журнал» за 1831 г. в «Жизнеописании» воспроизведен полностью; кроме того, автор привлек к своей работе несколько документов Общего управления Кавказской области, председателем которого с 1826 по 1831 г. состоял Эммануэль. Разумеется, в книге отразились и собственные впечатления автора: на личных наблюдениях и воспоминаниях Н.Б. Голицына построена вся заключительная глава, приоткрывающая для нас уголок привлекательной, но весьма скудно освещенной картины частной жизни генерала Эммануэля.

* * *

К 1826 г. Кавказская линия, сооруженная в 1783 г., представляла собой цепь оборонительных сооружений, протянувшуюся по всему течению Кубани до Сунжи. Линия соединяла десятки крепостей, редутов и фортов, отстоящих друг от друга на 25 - 50 км. Между ними на удалении 3 - 5 км находились пикеты - посты и заставы; вдоль линии тянулась цепь укрепленных казачьих станиц. Крепостные гарнизоны располагали казачьей конницей, способной быстро реагировать на вторжения горцев.

Вдоль всей Кавказской линии, от Черного до Каспийского морей, были разбросаны селения разнообразных но этническому составу горских обществ или «демократических племен»: на правом фланге - абадзехов, шапсугов, натухайцев (чаще называемых в исторической литературе «вольными черкесами») и других более мелких союзов; на левом фланге - равнинных чеченских племен и дагестанских обществ. [33] В 1816 - 1827 гг. Отдельным Кавказским корпусом командовал легендарный генерал А.П. Ермолов. По его инициативе на Кавказской линии к середине 20 - х годов были проведены значительные преобразования. Осуществляя намерения правительства перевести государственных крестьян на Кавказе в разряд казаков, он основал целый ряд укрепленных казачьих станиц на всем протяжении Кавказской линии. Малочисленное Черноморское войско, неспособное оборонять кавказские рубежи от набегов горцев, в начале 20 - х годов было выведено из подчинения Таврическому губернатору, причислено к войскам Отдельного Кавказского корпуса и усилено переселенцами из Полтавской и Черниговской губерний.

Административно - территориальное устройство Северного Кавказа тоже требовало преобразований. В ходе ревизии Кавказской губернии пришли к убеждению, что по численности населения, организации местного управления и другим критериям она не соответствовала губернскому Учреждению 1775 г. «По приезде в Кавказскую губернию, - вспоминал позднее Д.Б. Мертваго, - увидел я не губернию, а хутор, для России весьма полезный, где выращивается скотина, для продовольствия внутри государства надобная. Дела производятся не столько злонамеренно, сколько глупо. Люди ³⁹ все дрянь, и те томятся бедностию и болезнями. Город губернский ⁴⁰, как нарочно, учрежден в таком месте, коего хуже на всем пространстве губернии найти нельзя...» ⁴¹.

Указом от 24 июля 1822 г. ⁴² Кавказская губерния была переименована в область с четырьмя уездами и центром в Ставрополе; должность губернатора упразднялась, а начальником области становился командующий войсками на Кавказской линии. Городская и земская полиция Моздока и Кизляра подчинялась [34] военным властям; таким образом вводился институт приставов. Приставы, избранные из среды кавказской феодальной знати, назначались русской администрацией; должности главных приставов замещались русскими офицерами. Приставам препоручалось лишь гражданское судопроизводство, основанное на местных обычаях; уголовные же дела рассматривались в военном суде ⁴³.

Во время русско - персидской войны, начавшейся в 1826 г., горцы «вольных» обществ на Восточном Кавказе сохраняли «верность и повиновение России». Оценив их покорность, Ермолов снял блокаду с лезгин, «вольных» обществ Дагестана и тайпов Чечни ⁴⁴, введенную им в преддверии войны с Персией. Племена Западного Кавказа у русских властей такого доверия не вызывали: закубанские горцы, адыги, шапсуги и натухайцы, несмотря на свои междоусобицы, видели в России общего врага. Они представляли угрозу для русских поселений и своей многочисленностью, и непредсказуемостью набегов; кордонная система не располагала необходимыми силами и средствами, чтобы успешно противостоять им. С начала Персидской войны положение беспрестанно усугублялось переброской наиболее боеспособных войск с Кавказской линии в Грузию.

Вступая в должность командующего войсками на Кавказской линии, в Астрахани и Черномории, становясь начальником Кавказской области, генерал - лейтенант Эммануэль получал тяжелое наследство. Прибыв к новому месту службы в конце сентября, он приступил 4 ноября к ознакомлению с ситуацией. Его путь лежал из Ставрополя по тракту на Усть - Лабинскую крепость и в Черноморию; генерал провел в дороге десять дней. Впечатления были удручающи: дороги, [35] мосты, казачьи станицы и самое их население пребывали в самом жалком состоянии; в домах царили грязь и запустение. Необходимы были энергичные меры. Генерал обязал земские суды навести порядок; вскоре он начал получать рапорты с мест о выполнении его распоряжения. Земским судам приходилось порой выдавать предписание не только на благоустройство общественных мест, но даже на наведение чистоты во дворах и избах, починку плетней и обмазывание глиной труб во избежание пожаров ⁴⁵...

Однако основное внимание Г.А. Эммануэль сосредоточил в это время на взаимосвязанных политических и военных задачах, сама постановка которых требовала совершенно особого опыта и сведений: приобрести их можно было лишь на месте. Стратегические дарования и тактические навыки по - европейски образованного военачальника, которыми Эммануэль был наделен в полной мере, оказывались неприложимы к условиям Кавказской войны. Он убедился в этом очень скоро. Отдав приказ заблаговременно устанавливать, на какой пункт будет совершен очередной набег, Г.А. Эммануэль получил рапорт атамана Черноморского войска генерал - майора Сысоева, сообщавшего ему, что замысла горцев не может постичь никто, не исключая и их самих: черкесы не намечают заранее ни путей, ни целей для своих набегов, а их предводители, пользуясь подвижностью своих отрядов, легко меняют свои намерения в зависимости от обстановки ⁴⁶...

Кордонное начальство находилось в постоянном напряжении из - за донесений лазутчиков о враждебных настроениях закубанских племен в окрестностях Анапской крепости. Анапа принадлежала Турции и служила оплотом для народов северо - западной части Кавказа, разорявших русские селения на Кавказской [36] линии: взятые в плен женщины и дети выменивались у турок на предметы быта и вооружения. Комендантом крепости был некий Абдулла, шедший, по мнению Ермолова, на поводу у хищных закубанцсв: не умея удерживать их в повиновении, он опасался их расправы. Русские власти добились смещения Абдуллы, и его место занял трапезундский вали Чечен - оглу Гаджи - Гассан - паша, наделенный большими полномочиями и призванный удерживать горцев от набегов на русские селения. Гассан - паша добросовестно выполнял возложенную на него обязанность и сдерживал горцев, взаимодействуя с российскими пограничными властями, так что набеги закубанцев прекратились и чинимое ими зло ограничилось мелким воровством. Однако Г.А. Эммануэль не доверял Гассан - паше. Его возмущало незаконное, как он считал, приведение Гассан - пашой к присяге турецкому правительству карачаевцев. Подозрения, питаемые генералом на счет Гассан - паши, укрепились, когда последний распорядился перенести в глубь турецкой территории аулы, расположенные на левом берегу Кубани: их обитатели поддерживали с российскими пограничными властями вполне мирные отношения. Г.А. Эммануэль небезосновательно «видел в удалении аулов от Кубани цель турецкого правительства прекратить всякие сношения горцев с нами и, на случай надобности, иметь против нас готовые войска» ⁴⁷.

Однако по знаменитому Кючук - Кайнарджийскому договору (1774) Россия обязалась не вмешиваться в дела Порты на ее территории. А.П. Ермолов приказал Эммануэлю лишь отражать нападения и позволил переходить Кубань, «преследуя хищников только на обратном их пути». «При теперешних обстоятельствах, - писал он, - нам необходимо отклонять всякий повод [37] к неудовольствию» ⁴⁸. Под «обстоятельствами» подразумевалась война с Ираном - Ермолов не желал портить отношения с Турцией, «имея на своих плечах войну с персиянами» ⁴⁹.

Но у Г.А. Эммануэля был на это свой взгляд. «Закубанские народы никогда не признавали себя подданными турецкого правительства, и если в некоторых случаях и оказывалось нечто похожее на повиновение их туркам, то это происходило не вследствие власти над ними турецкого правительства, а благодаря обольщениям, подаркам и деньгам... - считал он, - Порта, несмотря на обязательство удовлетворять русских подданных за разорения, причиняемые им закубанцами, никогда не выполняла этого, и нашим войскам только силой оружия удавалось возвращать награбленное или освобождать уведенных горцами в плен людей» ⁵⁰.

Из всего этого, полагал Эммануэль, следует, что турецкое правительство не может или не хочет заставить горцев уважать международный трактат; и если верно первое предположение, то Россия имеет право восстановить справедливость вооруженной рукой. Если же верно второе, то само по себе присоединение Турцией этих народов есть нарушение договора. В связи с этим он просил распоряжений Ермолова на случай, если турецкое правительство силой оружия заставит закубанские народы принять подданство, а они будут искать защиты и покровительства русских.

Однако, прежде чем Ермолов успел ответить, Эммануэль получил уведомление от 31 марта 1827 г. о передаче «управления здешним краем и начальство над войсками Отдельного Кавказского корпуса» генералу от инфантерии И.Ф. Паскевичу ⁵¹. Паскевич категорически запретил вмешиваться в дела Порты, а закубанцев, вторгшихся в российские пределы, велел [38] «отражать силою, как всегда делалось» ⁵². Так же, как и его предшественник, Паскевич был озабочен ходом войны с Персией и считал необходимым соблюдать тот хрупкий мир с Турцией, который сохранялся еще при помощи дипломатии. «Стараться привлекать закубанцев к поселению на плоскости и ближе к Кубани, - писал он Эммануэлю, - дело для нас: чрезвычайно полезное, но искать сего должно приманкою торговли, ласковостью приема, когда они у нас бывают, а не насильством; также не обещать им покровительства против турок, а тем менее подкреплять вооруженною рукою к неповиновению паше...» ⁵³.

Действуя в духе полученных инструкций, генерал Эммануэль сумел склонить часть горцев к присяге на верность российскому правительству. Уполномоченные от народов, населявших центр Кавказской линии (дигорцев, чегемцев, балкарцев, хуламцев, бизингов и урусбиевцев), подали прошение о принятии их под покровительство русского императора и выразили готовность в случае необходимости служить русскому царю. За ними сохранялись древние обычаи и народные права, шариатский суд и магометанское вероисповедание. В залог нерушимости своей присяги горцы, по обычаю, выдали аманатов. За этот очевидный успех на новом поприще император Николай I указом от 2 октября 1827 г, пожаловал Г.А. Эммануэлю орден св. Александра Невского.

Эммануэль, однако, достижениями в деле «замирения горцев» не обольщался, сознавая, что для поддержания эфемерного мира на Кавказской линии прежде всего необходимо не только укреплять существующие фортификационные сооружения, но и строить новые на важных стратегических и тактических пунктах, чтобы превентивными мерами парализовать [39] набеги и разбойные нападения горцев. В марте 1828 г, он представил начальнику генерального штаба барону И.Н. Дибичу разработанный по его поручению проект, в котором предполагал сооружение второй оборонительной линии и увеличение численности войск.

Обстоятельства не позволили воплотить этот проект в жизнь; по завершении войны с Персией намечалась воина с Турцией, и кавказское командование по необходимости вынуждено было сосредоточиться на борьбе с внешним противником, отложив разрешении внутренних проблем до лучших времен ⁵⁴.

Эммануэль, оповещенный Главным штабом о готовящейся войне с Турцией еще в начале апреля 1828 г., провел в области всеобщую мобилизацию: все, кто мог держать оружие, были призваны под знамена - в домах оставались только женщины и дети ⁵⁵. 25 июня 1828 г. Георгий Арсеньевич был произведен в генералы от кавалерии.

Основные силы кордонной линии были брошены на анапское направление, где, как и ожидалось, концентрировались турецкие войска. С горцами же, предупреждал Эммануэля Главный штаб, Государь «желал бы иметь обращение самое дружелюбное». Во исполнение этого намерения главнокомандующий на Кавказе И.Ф. Паскевич обратился к закубанским горцам с манифестом, призывающим их поддержать Россию в ее войне с Турцией. Манифест возымел действие отнюдь не над всеми: часть черкесов и абадзехов решила не воевать на стороне Турции, но другая воспользовалась ослаблением кордонной линии и начала нападать не только на приграничные станицы, но и на русские войска, расположенные у Анапы. Сохранять «дружелюбие» в этих условиях стало сложно; после взятия русскими Анапы (12 июня 1828) Эммануэль приказал [40] войсковому атаману Бескровному в обеспечение лояльности черкесов (шапсугов и натухайцев), населяющих анапские окрестности, «препятствовать уборке хлеба в тех аулах, которые не дадут аманатов» ⁵⁶. Однако эти аулы были разбросаны на большом пространстве, и Бескровный потребовал у Эммануэля разрешения сжигать хлеб и карать тех, кто аманатов выдать не пожелает. Эммануэль долго не решался на это и только 21 июня дал Бескровному санкцию на затребованные меры ⁵⁷. К осени под давлением военной силы натухайцы и бесленеевцы приняли присягу на верность российскому правительству. Однако клятвы на верность России, приносимые горцами, были не слишком надежны: они нарушались сплошь и рядом. Рапортовав в ноябре 1828 г. о принуждении к присяге бесленеевцев и выдаче ими аманатов, Эммануэль получил из Генерального штаба отношение, выражавшее разуверение Николая I в прочности уз, скрепленных вооруженной рукой. Император пришел к заключению, что присяга, принесенная горцами по принуждению, неспособна «сделать их верными России. Лишь постоянно благосклонное отношение к ним, благотворительное внимание к их представлениям и строгая справедливость могут со временем утвердить их в таком расположении. Вследствие сего, - писал начальник штаба И.И. Дибич, - остается мне, но Высочайшему повелению, повторить данные уже Вам предписания, дабы по всей линии с горцами обходились наши самым приязненным образом, отклонять все то, что могло бы их раздражать или оскорблять, снабжать на меновых дворах необходимою для них солью за умеренную цену и принимать товары их собственные в настоящей цене, одним словом, стараться всеми мерами приласкать их и привязать к нам узами дружбы и [41] собственной их выгоды, в залог же верности их обещаний, по - прежнему, непременно брать от них аманатов. На сем основании не оставьте дать строжайшее секретное предписание по всей линии, а особливо начальнику Черноморских казаков» ⁵⁸.

Можно не сомневаться, что в арсенале политических средств пряник был для Эммануэля много предпочтительнее кнута, но, несомненно, здравые предначертания Главного штаба и благие пожелания императора лежали в теоретической плоскости, тогда как Эммануэлю приходилось иметь дело с повседневной реальностью. Между тем в продолжение турецкой войны набеги продолжались, и успехи русского оружия на внешнем театре военных действий никакого впечатления на черкесов не производили: набеги оставались для них основным промыслом, составлявшим основу жизненного уклада ⁵⁹.

Победа над Турцией (1829) позволила властям сосредоточиться на внутренних проблемах, но проблемы эти оставались неразрешимыми. Впрочем, и Турция не оставляла своих происков. В конце 1830 г, генерал Эммануэль доносил гр. Паскевичу о шести турецких судах, на которых во время досмотра в порту Суджук - Кале были обнаружены оружие и боеприпасы: турки доставляли адыгам артиллерию и отправили на Кавказ нескольких офицеров, «чтобы научить горские народы обращению с пушками» ⁶⁰. Паскевич распорядился возвести на Черноморском побережье укрепления и не пропускать турецкие суда там, где отсутствовал таможенный контроль; Эммануэлю же он дал поручение заняться учреждением власти приставов у закубанских народов. Это нововведение было встречено закубанцами враждебно, но приказ Паскевича был исполнен: осенью 1830 г. Эммануэль разгромил шапсугов и склонил к примирению темиргойцев. [42]

Между тем, оценив сопротивление, оказанное горцами политико - административному освоению Северо - Западного Кавказа, российское командование начало склоняться к насильственному насаждению новой системы управления. Проект ее учреждения в Закубанье поручили составить потомственному кабардинскому князю, генералу Ф.А. Бековичу - Черкасскому. Свой план, разработанный в соавторстве с полковником Генерального штаба Г.Х. Гасфортом, Бекович - Черкасский представил к 17 сентября 1830 г. Главными средствами проведения этого плана в жизнь являлись карательные экспедиции и экономическая блокада. Паскевич одобрил этот проект и на его основе представил свои соображения об освоении Закубанья вице - канцлеру К.В. Нессельроде, смягчив некоторые формулировки кн. Бековича - Черкасского и декорировав апелляцию к огню и мечу указанием ни необходимость распространения среди горцев просвещения... В целом же Паскевич был уже вполне готов к решению проблемы сугубо насильственными средствами: «Одна военная сила должна быть принята, - писал он, - за первоначальное основание при укрощении племен кавказских и, в особенности, закубанцев» ⁶¹.

Воодушевленный победами над турками, Паскевич решил также быстро и победоносно решить внутренние «кавказские» проблемы - разгромив накануне абадзехов, он возглавил карательную экспедицию в горные районы, где обитали шапсуги. Тремя колоннами, возглавляемыми им самим, генералом Эммануэлем и генералом Панкратьевым, войска вторглись на территорию шапсугских аулов, но горцы, завидев приближение неприятеля, сожгли свои жилища, уничтожили запасы зерна и сена, а семьи свои увели в [43] горы. Российские войска разрушили все, что смогли, но врага так и не увидели... Победа была бесславной; возможно, поэтому П.Б. Голицын и не привел в своей книге подробностей этой экспедиции, в отличие от другой, состоявшейся в начале того же года и закончившейся разгромом шапсугов.

Между тем, после победы, одержанной Эммануэлем над шапсугами в вооруженном столкновении с ними, управляющий делами Генерального штаба сообщал гр. И.Ф. Паскевичу в письме от 3 марта 1830 г.; «Государь Император изволил ожидать конечного усмирения горских народов, и хотя предпринятая генералом Эммануэлем экспедиция не осталась безуспешною, но к достижению общей цели столь же мало может содействовать, сколь бесполезны были все многочисленные и долголетние противу горцев поиски». ⁶² Это было сказано за тридцать, без малого, лет до окончания кавказской войны; экспедиция под командованием гр. Паскевича осенью 1830 г. имела еще меньше шансов на решение проблемы окончательного усмирения закубанских горцев.

Начало 1831 г. спокойствия не обещало; уже в начале февраля шапсуги напали на Ивано - Шебское укрепление, но были отбиты; в свою очередь, русские отряды, под руководством генерал - майоров сначала Ралля, а затем Фролова предприняли экспедицию к аулам мирных кабардинцев, провинившихся тем, что отказались содействовать ноябрьской экспедиции 1830 г. Потом последовали стычки с ополчением абадзехов у Длиннолесского укрепления. Об этих событиях подробно рассказано в журнале военных действий генерала Эммануэля за 1831 г. Если ситуация на правом фланге ⁶³ немного нормализовалась, то на левом фланге пожар войны только разгорался. [44]

Набравший силу Кази - Мула, действовавший на умы и настроения населения Чечни и Дагестана проповедью нового религиозного учения - мюридизма, набирал ополчение, увлекая горцев то соблазнительными посулами, то угрозами, а то и жестокими расправами. Острую вражду горцев Дагестана и Чечни, готовых выступить под руководством Кази - Муллы, вызывали действия российской администрации: Паскевич метался между планами восстановления блокадной системы Ермолова и введением новых системы административного управления - и то, и другое вызывало возмущение «вольных» обществ. Карательные экспедиции, уничтожавшие и без того скудный урожай общинников, как и блокада, обрекали их на голод и толкали на участие в движении Кази - Муллы или на новые набеги в сопредельные области ⁶⁴ - порочный круг насилия замыкался.

К середине июня имам располагал 6000 пеших воинов и 2000 всадников ⁶⁵. Кази - Мулла начал свое наступление из лагеря Чумкескен, его путь лежал во владения шамхала тарковского: он взял Тарки и осадил русскую крепость Бурную. Потерпев здесь неудачу, Кази - Мулла не отказался от своих планов; уже через 10 дней, пополнив ряды своего ополчения, Кази - Мулла возобновил военные действия. Поражение под Бурной не повлияло на настроения горцев, даже несмотря на их многочисленные потери (только при взятии Тарков погибло 1200 горцев).

Генерал Эммануэль находился на правом фланге Линии, когда получил сообщение о нападении Кази - Муллы на селение Эндери (кумыкскую деревню Андреево) и крепость Внезапную. Жители деревни, находившейся на противоположном от крепости берегу р. Акташ, искали защиты у гарнизона. Гарнизон, во главе с полковником [45] Шуйским, оборонял крепость самоотверженно, но положение осажденных было отчаянным, поскольку нападающие сумели отвести от нее воду... Между тем, соединившись в Таш - Кичу с отрядом Бековича, генерал Эммануэль решил зайти во фланг и в тыл ополчению Кази - Муллы и с боями спешил на выручку защитникам Внезапной.

Кази - Мулла, узнав, что готовится удар в тыл его ополчения, отошел к урочищу Чумлы; гарнизон крепости Внезапной после шестнадцатидневной осады, наконец, смог вздохнуть свободно ⁶⁶. Генерала Эммануэля не могло успокоить отступление Кази - Муллы; он принял решение заставить его окончательно покинуть кумыкские владения. 1 июля глубокой ночью войска двумя колоннами выдвинулись в сторону укрепления Чумлы. На рассвете неподалеку от крепости они завязали перестрелку с засевшими в лесу горцами; вскоре перестрелка перешла в рукопашный бой. Русский отряд медленно теснил неприятеля из леса, но горцы, вдохновляемые Кази - Муллой сражались с редким ожесточением. Г.А. Эммануэль бросился вперед во главе трех рот 43 - го егерского полка и был пронзен пулей: эта рана в грудь навылет стала восьмым и последним его ранением...

Командование отрядом взял на себя князь Бекович - Черкасский; вскоре русскими войсками были захвачены все завалы в лесу и урочище Чумлы. Кази - Мулла со своим окружением скрылся в ауле Акташ - Аух, который вскоре тоже пал под натиском русских, но Кази - Муллы там уже не было. Пока войска опустошали селение, а потом жгли его, Кази - Мулла с отрядом вернулся в лес и преградил дорогу для отступления отряду Бековича. Бекович изменил направление, но Кази - Мулла поджидал его и там... [46]

«Мы не знали, куда нам удобнее отстреливаться, потому что град пуль несся и с высот, и с отлогостей, и как бы откуда - то снизу, что доказывало стрельбу лежмя или на коленях, - вспоминал один из участников этого боя, - Под таким адским огнем устоять было трудно даже кавказским солдатам - и они, наконец, смешались и пришли в беспорядок. Князь Бекович употреблял все усилия, чтобы возвратить войскам присутствие духа; сам, как простой солдат, бросился вперед с обнаженною шашкою и переменил под собой две убитых лошади; наскоро собирая то там, то сям расстроенные роты, он успевал их ободрять, водил в штыки — и все - таки не мог добиться того, чтобы дать решительный отпор неприятелю» ⁶⁷.

Раненый Эммануэль не покидал поля сражения и в решительную минуту нашел в себе силы, чтобы сесть на коня и вновь принять командование... Но и этот подвиг был бесплоден. К этому времени боеприпасы были полностью израсходованы, и отбиваться от горцев приходилось лишь холодным оружием. От полного разгрома русских спас лишь резерв, прибывший на выручку из Байрам - аула. Около пяти часов вечера отряд вернулся в крепость, оставив неприятелю орудие с боеприпасами и понеся значительные потери в личном составе.

В том бою получил тяжелое ранение в ногу и старший сын Георгия Арсеньевича, шестнадцатилетний прапорщик Георгий Эммануэль. Много лет спустя, в 1868 г., некий аноним в статье об этом сражении упрекнул его отца за ошибочное, по его убеждению, решение захватить Акташ - Аул, продиктованное «увлечением победой»... «Нельзя было оставить спокойно вещи в таком положении и Кази - Муллу с таким громадным скопищем, не уничтожив Акташ - Ауха...» - [47] ответил Эммануэль - младший ⁶⁸. «Поражение определяется результатами, - продолжал Георгий Георгиевич, - здесь же результаты были в нашу пользу, ибо цель движения была достигнута, и громадное скопище Кази - Муллы тогда же рассеялось, а о трудностях отступательных движений в войне с горцами всем известно, почему автор напрасно относит это исключительно к этому дню... Отец мой, по расстройству здоровья, после тяжкой восьмой раны, действительно был принужден удалиться в Россию, но сделал это не сейчас, как хочет заставить думать автор, а оставался до 16 августа в окрестностях крепости Внезапной, управлял всеми действиями для успокоения края и, конечно, подготовил многое для позднейшего нашего успеха в том крае...» ⁶⁹.

Тем временем Кази - Мулла занял сильную позицию у деревни Болтугай на правом берегу Акташа. В начале июля примкнувшие к нему кумыки просили его защитить границы их земель для сбора урожая хлеба, но имам отказал им - его ополчение сильно поредело: чеченцы ушли на полевые работы, а подкрепление из Дагестана, которое он ожидал, еще не прибыло. Остаться без продовольственных запасов на зиму кумыки не могли и на свой страх и риск начали уборку урожая. Узнав об этом, генерал Эммануэль немедленно направил туда летучий отряд Бековича; кумыки были частью перебиты, частью пленены, а скот их стал военной добычей. Г.А. Эммануэль обратился к отступникам с прокламацией, в которой обещал им прощение, если они с раскаянием возвратятся в свои дома и будут беспрекословно выполнять требования российского правительства; в противном случае, говорилось в прокламации, им грозила тяжкая кара, Но не менее суровые наказания сулил им и Кази - Мулла, [48] предававший их за исполнение предначертаний русского начальства мучительным казням, сжигавший их хлеб и разрушавший их жилища...

В таких условиях рассчитывать на успех прокламаций не приходилось, тем более, что Кази - Мулла, получив подкрепление из Дагестана, действовал решительно и жестоко. Во устрашение кумыков он сжег Андреево, принудил чеченцев пополнить ряды его ополчения, а позднее присоединил к нему кабардинских абреков и ингушей. Доведя численность своего отряда до 500 человек, он двинулся к крепости Грозной и поджег нефтяные колодцы в ее окрестностях.

Опасаясь дальнейшего усиления Кази - Муллы, Эммануэль старался контролировать ситуацию на левом фланге незначительными силами отрядов генерала Бековича, Таубе, Засса и других командиров. Между тем имя Кази - Муллы обрастало легендами, и кубанские горцы вооружались, собираясь партиями в центре Кавказской линии.

Это очень беспокоило Г.А. Эммануэля; он оставался на своем посту после тяжелого ранения в продолжение полутора месяцев - до тех пор, пока отряд полковника Пирятинского не нанес поражение ополчению шиха Абдуллы: в этом бою, по свидетельству Н.А. Волконского, «горцы потеряли более 200 убитыми и около 500 ранеными» ⁷⁰. Решив, что от этого поражения горцы на левом фланге оправятся не скоро ⁷¹, и получив 12 августа 1831 г, увольнение для излечения раны, он сдал командование кн. Ф.А. Бековичу - Черкасскому.

Вернуться к своим обязанностям он уже не смог.

Новый командующий войсками на Кавказской линии генерал - майор А.А. Вельяминов приступил к должности в начале сентября. - «Не хочу описывать [49] официально бедственное состояние, в котором принял Кавказскую линию, - писал Вельяминов корпусному командиру Г.В. Розену, - но почитаю себя обязанным сказать, что оно произошло от ошибочных распоряжений, продолжавшихся более четырех лет, и теперь без значительного прибавления войск дела не могут быть восстановлены. Долго и бесполезно было бы разбирать все действия генерала Эммануэля во все время его командования. Но взгляните на распоряжения его в последнее время: мятеж Кази - Муллы мог бы быть немедленно прекращен, если бы без потери времени приняты были против оного меры. Но ему дали усилиться, а потом неудачными военными действиями еще более ободрили народ к участию в сем мятеже. Сначала участвовали в нем несколько человек из деревень койсубулинских и салатавских; но как при сем начале не были употреблены приличные к прекращению мятежа средства, то в оном принял участие почти весь Дагестан, все салатовцы, кумыки и чеченцы. Теперь при появлении Кази - Муллы готовы присоединиться к нему почти все кабардинцы и все закубанские народы, с которыми находится он почти в беспрестанных сношениях. Средства, которые в прежнее время достаточны были для сохранения спокойствия по всей Кавказской линии, теперь должны быть, по крайней мере, удвоены. После всего <...> не удивитесь, если я нахожу нужным по теперешним обстоятельствам требовать на Кавказскую линию от 12 до 15 тысяч пехоты и, по крайней мере, десять казачьих полков, из коих самая большая часть нужна на правом фланге. Сими средствами можно было бы скоро восстановить спокойствие. Что же касается до решительного покорения горцев, то на оное нужны еще и другие способы...» ⁷². [50]

Этот отзыв поражает своей предвзятостью. А. А. Вельяминов занимал при Ермолове должность начальника Главного штаба Отдельного Кавказского корпуса и лучше кого бы то ни было знал, что в период войн с Персией, а затем с Турцией Кавказская линия была практически оголена и генерал Эммануэль делал все возможное и невозможное, чтобы удерживать ее рубежи. После окончания этих войн Эммануэль неоднократно обращался к верховному командованию с просьбами увеличить количество войск и вооружений на линии, но эти просьбы были бесплодны. Вельяминов не мог не знать и того, что личный состав кавказских войск сильно сократился вследствие эпидемии холеры (1830 - 1831), и это обстоятельство также отразилось на обороноспособности линии.

Если бы Эммануэль располагал теми поисками, которые затребовал теперь Вельяминов, то и его действия были бы гораздо успешнее; во всяком случае, он мог бы одновременно отражать нападения горцев и на правом, и на левом флангах. Утверждая, что «средства, которые в прежнее время достаточны были для сохранения спокойствия на Кавказской линии» вследствие промахов Эммануэля «теперь должны быть удвоены», генерал Вельяминов, конечно, знал, что «средства необходимы были не только «теперь», но и «всегда». Кроме того, Вельяминов не мог не знать, что Эммануэль предлагал план укрепления всей линии не столько за счет увеличения численности войск (хотя это было важно), но, главным образом, за счет сооружения новых и усовершенствования старых кордонных укреплений (1827).

Из - под пера Вельяминова вышло несколько записок и проектов покорения кавказских горцев; он был талантливым военачальником и организатором, но в [51] дело окончательного покорения Кавказа его «победы» вносили не большую лепту, чем «поражения» Эммануэля. Между тем Кавказский проект Г.А. Эммануэля был высоко оценен известным историком В.А. Потто: он признал замечательной «мысль о привлечении самих кавказских горцев к отбыванию на новых линиях кордонной службы наравне с казачьими войсками», другими словами, о «присоединении их в состав казачьих земель» и разделении на полки и сотни. «Это предположение, отвечавшее по своему внутреннему смыслу всему историческому быту горцев, заслуживало внимания и, может быть, в искусных руках благотворно отразилось бы на самом ходе кавказской войны - и, что еще важнее, на будущей судьбе кавказских народов, - полагал В.А. Потто. - Проект, грандиозный по своим размерам, требовал для осуществления своего таких же расходов, а потому и был отложен на неопределенное время. Только спустя двадцать лет начинают приводиться в исполнение некоторые из предначертаний Эммануэля, свидетельствуя во всяком случае о верном военно - политическом взгляде его и дальновидности» ⁷³.

На Кавказе шла небывалая доселе война, ход которой не зависел от отдельных тактических успехов или неудач. В полной мере осознано это еще не было. В конце 1820 - х - начале 1830 - х годов российское правительство не имело еще ни четкого военного плана, ни гражданского проекта в отношении Кавказа; оно не было способно оценить ситуацию в целом и еще не рассматривало войну с горцами как полномасштабное военное предприятие.

Необходимость осуществления невнятной политики погубила не одну репутацию и сломала не одну судьбу; пять лет, проведенных на Кавказе, оказались, [52] возможно, самыми трудными из сорока трех лет военной службы генерала Эммануэля - недаром кн. Н.Б. Голицын уделил им в биографии генерала больше места, чем его тридцативосьмилетней военной карьере до назначения начальником Кавказской линии. Однако деятельность Г.А. Эммануэля на Кавказе отнюдь не ограничивалась военной сферой: в должности начальника Кавказской области ⁷⁴ он успел чрезвычайно много для нее сделать.

Деятельность Г.А. Эммануэля на этом посту в 1826 - 1831 гг. необозримо разнообразна. Яркое представление о ней можно составить по документам Общего управления Кавказской области и Кавказского областного правления. Генерал Эммануэль имел множество административных обязанностей: он инспектировал деятельность присутственных мест ⁷⁵ и службу гражданских чиновников ⁷⁶, состояние городов и селений ⁷⁷; он заботился о безопасности ⁷⁸, вникал в дела опекунских и лечебных учреждений ⁷⁹; он способствовал развитию образования и торговли ⁸⁰, сельского хозяйства ⁸¹, промышленности и добычи нефти ⁸². В поле его зрения постоянно находились проблемы переселения ⁸³ и строительства новых станиц для казаков ⁸⁴, межевания земель, охраны и разведения лесов ⁸⁵, состояния дорог, мостов и перевозов ⁸⁶. Ему приходилось, наконец, принимать чрезвычайные меры в борьбе с эпидемией холеры. В целом его деятельность на гражданском поприще имела ярко выраженный цивилизаторский характер; Г.А. Эммануэль заботился о введении в Кавказской области не только форм, но и норм европейской организации жизни.

Стараниями Эммануэля Ставрополь, областной центр, быстро приобретал городской облик ⁸⁷. По распоряжению начальника области в порядок приводились [53] тротуары, заборы и очищались дворы. При строительстве частных жилых домов строго соблюдался типовой регламент ⁸⁸. Для государственных учреждений возводились казенные здания; в таких домах разместились комиссариатский департамент с цейхгаузами, военный госпиталь, главная гауптвахта, уездное училище; казенный дом предоставлен был и областному архитектору ⁸⁹. Начальник Кавказской области жил и работал в новой резиденции, выстроенной в 1827 г. ⁹⁰. Росту города и оживлению городской жизни, несомненно, способствовал перевод в 1830 г. в Ставрополь Окружного управления, находившегося прежде в Георгиевске ⁹¹; для присутственных мест Управление, как правило, арендовало помещения в частных домах. К 1830 году в Ставрополе появилось несколько новых улиц.

В первые же дни своего пребывания в Ставрополе Г.А. Эммануэль указал местному купечеству на необходимость строительства новых торговых рядов. Ставропольские купцы согласились построить новое здание Гостиного двора на Базарной площади на собственные средства, однако обсуждение вопросов, связанных с проектированием и сооружением этого здания надолго затянулось. В связи с этим Г.А. Эммануэль направил Городской Думе предписание, свидетельствующее о том, что в сфере административной он был столь же решителен, как и на поле битвы. «Дошло до сведения моего, - значилось в его обращении к Думе от 19.03.1828, - что купцы и мещане г. Ставрополя уклоняются от явки в Думу в назначенные ею часы для необходимых совещаний, делают нетерпимую медлительность в исполнении начальнических предписаний, до устройства города относящихся. В отвращение сего я строжайше предписываю Думе понудить купцов и мещан здешнего города полицейскими [54] мерами к непременной явке в Думу в назначенные ею часы, не принимая отныне от них отговорок; в противном же случае, буде засим замечу еще какую - либо медлительность со стороны Городской Думы, подвергну ее строжайшему по закону взысканию...» ⁹². Через несколько месяцев Гостиный двор был достроен; памятная надпись на здании гласила: «Сей гостиный ряд выстроен попечением областного начальника, генерала от кавалерии Эммануэля, иждивением Ставропольских купцов, в 1828 году» ⁹³. По - видимому, столь же решительные меры Г.А. Эммануэль принял для исправления проходящей через Ставрополь главной почтовой дороги, связывающей город с Грузией: как уже говорилось, по приезде на Кавказ Эммануэль ужаснулся ее состоянию. Не прошло и года, как по этой дороге через Ставрополь проехал в Тифлис начальник Главного штаба барон И.И. Дибич ⁹⁴; возвращаясь тем же путем в сопровождении ставропольского исправника через Георгиевск и село Сергиевское, до границ земли Войска Донского, он остался вполне доволен «устройством и исправностию по сему тракту» и велел исправнику передать Г.А. Эммануэлю благодарность от его имени ⁹⁵.

Деятельность Г.А. Эммануэля оживила весь край, но особое внимание генерал уделял кавказским минеральным водам; он преобразил «кислые колодцы» в замечательные курорты, сделавшиеся излюбленным местом отдыха и лечения столичной аристократии.

Свои впечатления о Горячих водах (Пятигорске) оставил Пушкин. В вариантах к основному тексту «Путешествия в Арзум» (1829) он упоминает и имя Эммануэля: «Я нашел на водах большую перемену - В мое время ванны находились в лачужках наскоро построенных - Посетители жили кто в землянках, [55] кто в балаганах. Источники по большей части в первобытном своем виде били, дымились и стекали с гор по разным направлениям, оставляя по себе белые и ржавые следы. У целебных ключей старый инвалид черпал воду ковшиком из коры или дном разбитой бутылки. Нынче выстроены великолепные ванны, и дома. Бульвар обсаженный липками, проведен по склонению Машука. - Везде чистенькие дорожки, зеленые лавочки, правильные партеры, мостики, павильоны - Ключи обделаны, выложены камнем, и на стенах великолепных ванн прибиты предписания генерала Эммануэля. - Везде порядок, чистота, красивость ⁹⁶.

Такими увидел Горячие Воды и глава персидского посольства, принц Хозрев - Мирза, которого принимал здесь Г.А. Эммануэль за два месяца до приезда Пушкина. Как известно, цель этого посольства заключалась в принесении извинений за избиение русской дипломатической миссии во главе с А.С. Грибоедовым ⁹⁷; персидских гостей встречали торжественно, но сознательным уклонением от некоторых общепринятых норм протокола не позволяли им забыть о той причине, которая привела их в Россию. Командующий войсками на линии не стал выезжать к заставе навстречу послу: Георгий Арсеньевич ожидал его на ступенях дома, назначенного резиденцией Хозрев - Мирзы; в этот день, 7 июня 1829 г., в честь принца был дан большой обед. На другой день посол опробовал минеральные ванны; Г.А. Эммануэль показал ему и его свите местные достопримечательности, а вечером устроил бал, на который были приглашены все посетители минеральных вод. Во время этого бала Георгию Арсеньевичу сообщили, что у него родился сын; он поделился своей радостью с принцем и дал новорожденному два имени - Николай и Хозрев ⁹⁸... [56] Принц был юн и обаятелен; он живо интересовался преобразованиями, проводимыми Г.А. Эммануэлем, изучал архитектурные проекты, расспрашивал об издержках казны на городское благоустройство, просил показать ему Кисловодск и Железноводск. Наконец, ему захотелось увидеть и новорожденного тезку. Георгий Арсеньевич исполнил все его пожелания. «После обеда по просьбе Принца повел он его в покои своей супруги и показал ему новорожденного, - записал 10 июня 1829 г. в секретном журнале чиновник Министерства иностранных дел Шаумбург ⁹⁹. - По выходе из комнаты генерал Эммануэль пригласил Его Высочество к себе на семейный вечер, на котором дочери его высокопревосходительства показали Ему русский национальный и с шалями танцы ¹⁰⁰...» 12 июня Хозрев - Мирза решил мешком подняться на Машук. Как свидетельствует секретный журнал, «его превосходительство потрудился Ему сопутствовать». На вершине принца ожидал сюрприз: предвидя его пожелание, Г.А. Эммануэль велел заготовить для Хозрев - Мирзы каменную доску, на которой «для воспоминания своего пребывания на Минеральных водах вырезал он собственноручно надпись с означением Его имени и года ¹⁰¹»...

Указом от 29 апреля 1830 г. поселок Горячие Воды получил статус города и был переименован в Пятигорск. Главные постройки в Пятигорске, Кисловодске и Железноводске возводились по проектам архитектора Иосифа (Джузеппе) Бернардацци ¹⁰², который пользовался особым покровительством Г.А. Эммануэля. И. Бернардацци принадлежит разработка градостроительных планов Пятигорска, проектов всех казенных зданий, парков и садов - в частности, знаменитого Кисловодского парка, раскинувшегося по [57] берегам реки Ольховка: он был заложен в первый год службы Эммануэля на Кавказе (1826) ¹⁰³.

Среди многочисленных нововведений Г.А. Эммануэля в Кавказской области укажем основание при Кавказском приказе общественного призрения сберегательных касс, в сфере которых находились, в частности, и благотворительные заведения: больницы, богадельни, сиротские дома, а также некоторые тюремные учреждения.

Одной из самых первых забот Г.А. Эммануэля стало составление смет и планов для строительства зданий казенных аптек в Кавказской области ¹⁰⁴. Эти его заботы, как и заботы о приведении Кавказской области в удовлетворительное санитарное состояние оказались весьма своевременны. Достойно упоминания, что во время эпидемии холеры, охватившей в 1830 - 1831 гг. весь Кавказ, Г.А. Эммануэль, несмотря на смертельную опасность, сам объезжал подведомственную ему территорию Кавказской линии, принимая безотлагательные меры по борьбе с эпидемией.

Огромное значение для жизни Ставрополя и всей Кавказской области имели ежегодные ярмарки ¹⁰⁵. На них съезжались не только купцы из сопредельных местностей, но и горцы из мирных аулов, Поначалу горцев интересовала, главным образом, соль; но, по мере поощрения торговли с ними, они стали привозить на ярмарки свои продовольственные и кустарные товары, а приобретать, кроме соли, и разные товары для домашнего быта. Г.А. Эммануэль был убежденным сторонником расширения торговли с кавказскими народами; он считал необходимым разрешить «всякого состояния людям отпускать к ним товары, на собственное их употребление нужные, и вывозить из гор сюда их произведения без пошлины, [58] потому что такая свобода торговли не может вредить нашей промышленности и потому, что у горцев нет ни фабрик, ни заводов и произведения их не имеют ценности, а товары, нужные им из России, суть потребность простого народа» ¹⁰⁶. Вовлечение горских народов в экономическую структуру области и всей приграничной зоны имело, по мнению Г.А. Эммануэля, и политическое значение: оно удерживало их от набегов и грабежей.

Одной из самых ярких страниц в жизни генерала Эммануэля стала организованная им первая экспедиция на Эльбрус - высочайшую вершину Большого Кавказского хребта. Покорив в 1828 г. карачаевцев, живущих на отлогих склонах Эльбруса, до того независимых и враждебно настроенных по отношению к России, Г.А. Эммануэль решил важную стратегическую задачу. Побывав за границей Кубани там, где раньше не ступала нога русского человека, генерал не оставлял надежд на покорение и самой вершины Эльбруса. Г.А. Эммануэль преследовал при этом несколько целей. Кроме очевидного научного аспекта, эта экспедиция имела и аспект политический: она должна была продемонстрировать местным племенам мощь России и убедить их в том, что для русских войск природных препятствий не существует. Предложение Г.А. Эммануэля о проведении такой экспедиции встретило поддержку и в правительстве, и в Академии наук.

Первое восхождение на Эльбрус было дерзким предприятием, но оно увенчалось блестящим успехом. Его участник, академик А. Купфер, опубликовал подробный научный отчет об экспедиции ¹⁰⁷. Высоко оценив инициативу ее проведения и труды по ее подготовке, Академия наук избрала Г.А. Эммануэля в свои почетные члены. [59]

Экспедиция доставила науке богатейший материал, особенно в физической, геологической и зоологической областях. Более того, по пути к Эльбрусу Г.А. Эммануэль обнаружил в горах несколько древних христианских храмов, поразивших его воображение; в том же году он поручил архитектору И. Бернардацци осмотреть и описать их. Из - за рано наступивших холодов архитектору удалось зарисовать и описать лишь Сентинский и Хумаринский храмы; Бернардацци разделил изумление генерала: он высоко оценил архитектуру и прочность этих зданий; его восхитили фрески Сентинского храма, построенного в византийском стиле и отнесенного им к эпохе Константина Великого. Г.А. Эммануэль задался целью возвратить эти сооружения к жизни. «Военные и гражданские чины, - писал он министру внутренних дел гр. А.А. Закревскому, - могли бы пользоваться этой церковью, а при восстановлении богослужения и абазинцы, как бывшие христиане, обратились бы в православие, а со временем и другие горские народы, почему я полагал бы устроить там монастырь и странноприимный дом» ¹⁰⁸. Этим планам не суждено было осуществиться, однако интерес и уважение Эммануэля к древним памятникам в очередной раз подтверждают его репутацию человека «высокого образования, любившего познания в себе самом и других».

Подтверждается эта репутация и дошедшей до нас памятной надписью на мемориальных досках, увековечивших имена главных участников эльбрусской экспедиции. Судя по тексту, первоначально эта надпись была высечена на камне, но в том же году (1829) повторена по - русски и по - кабардински на двух чугунных плитах, отлитых на Луганском металлургическом заводе: «В Царствование Всероссийского [60] Императора Николая I стоял здесь лагерем с 8 по 11 июля 1829 гола Командующий Кавказской линии Генерал от Кавалерии Георгий Эммануэль. При нем находились сын его Георгий 14 лет, посланные Российским правительством Академики: Купфер, Менетрие и Мейер, также Чиновник Горного Корпуса Вансович, Минеральных вод Архитектор Иос<иф> Бернардацци и венгерский путешественник Ив<ан> Бессе. Академики и Бернардацци, оставив лагерь, расположенный в 8000 футах (т.е. 1143 саженях от морской поверхности, восходили 10 - го числа на Эльбрус до 15700 футов (2243 сажени), вершины же оного 16330 футов (2333 саженей) достиг только кабардинец Хилар. Пусть сей скромный камень передаст потомству имена тех, кои первые проложили путь к достижению поныне почитавшегося неприступным Эльбруса!» ¹⁰⁹.

Очевидно, доски должны были обозначить собою место расположения лагеря экспедиции в урочище Ирахик - сырт, откуда было совершено восхождение; особое внимание обращает на себя то уважение, которое проявлено в этих памятных надписях к местному населению вообще и к покорителю Эльбруса карачаевцу Хилару (Киллару Хачирову), в частности. По неизвестным причинам к месту стоянки экспедиции доски доставлены не были. На протяжении 80 лет они украшали собою грот Дианы в пятигорском Цветнике; в 1909 г. их отправили в тифлисский Военно - исторический музей ¹¹⁰.

Имя Г.А. Эммануэля «передают потомству» не только эти надписи, но и ставропольские топонимы - Эммануэлевский парк, разбитый по его указанию в Пятигорске, и хутор Эммануэлевский, расположенный близ станиц Московская и Донская. [61]

Когда «в воздаяние за отличные заслуги генерала от кавалерии Эммануэля, оказанные в 1830 году», император Николай I «всемилостивейше пожаловал ему в вечное и потомственное владение 6000 десятин земли в Кавказской области», Георгий Арсеньевич выбрал себе два участка. Один из них, в 2000 десятин, располагался по большой дороге от Ставрополя к Новочеркасску, за Донским укреплением; второй, в 4000 десятин, - близ Пятигорска. Но, как оказалось, разделение жалуемых земель на участки в разных местах запрещалось законом, и Кавказская казенная палата обращалась к министру финансов за разъяснением. Разрешение на отступление от правил было дано самим императором ¹¹¹.

По завершении своей карьеры Г.А. Эммануэль еще около года жил на Кавказе, лечась минеральными водами; затем он переехал в Елисаветград - один из городов Новой Сербии, бывшей сербской колонии в Малороссии. Он купил себе домик в городе и небольшое имение в его предместье, близ впадения в Ингул его притока, Сугоклеи. Последнее ранение, как казалось, не имело тяжких последствий, и Георгий Арсеньевич погрузился в домашние заботы, главной из которых было обеспечение будущего его многочисленных детей. Между тем его семья росла; в 1833 г. у супругов Эммануэлей родилась дочь Юлия, в 1835 г. — сын Александр. Однако его появление на свет знаменовало собою крушение того идиллического мира, который генерал Эммануэль обрел в кругу семьи, расставшись с долгой военной стезей, столь обильно политой его кровью. 7 (19) февраля 1835 г., через час после рождения сына, Мария Виллиамовна Эммануэль скончалась.

Георгий Арсеньевич похоронил жену в своем имении близ Елисаветграда, в саду. Над склепом ее, где [62] она упокоилась рядом с одной из восьми своих дочерей, Еленой, Г.А. Эммануэль оставил место и для себя. Оно пустовало недолго. Генерал умер на шестьдесят втором году жизни 14 (26) января 1837г.

Тропа к его могиле не зарастала.

Дети генерала свято чтили память своего отца ¹¹². В часовне над гробом Эммануэля молились не только его дети и внуки; поклониться его праху приезжали потомки и преемники его соратников. В 1912 г. на могилу генерала Эммануэля возложили венки депутации от бывшего Киевского гусарского (прежде драгунского) полка и Елисаветградского кавалерийского училища; в память о герое была отслужена панихида.

Через десять лет, в 1922 г. ¹¹³, могила Г.А. Эммануэля вновь привлекла к себе внимание. Но к ней явились не для того, чтобы отметить 110 - ю годовщину Отечественной войны и почтить память упокоившегося здесь героя. К ней пришли, чтобы свершить посмертный суд над «царским сатрапом»: склеп был вскрыт, тело генерала было извлечено из гроба и расстреляно. В 1988 г., когда при земляных работах здесь нашли останки Георгия Эммануэля, в черепе воина, при жизни получившего восемь ранений в сражениях, обнаружили пулевые отверстия от выстрелов, сделанных по нему 85 лет спустя со дня его смерти...

Территория загородного сада с часовней над семейным склепом Эммануэлей давно находится в городской черте Кировограда; уже после обнаружения здесь погребения это место было отведено под строительство коттеджей и гаражей. Однако кировоградская общественность решительно этому воспротивилась; останки Эммануэлей захоронили на прежнем месте, а над ними поставили скромный гранитный обелиск. Никаких надписей на нем нет. [63]

«Жизнеописание генерала от кавалерии Эммануэля», сочиненное князем Николаем Голицыным, давно стало библиографической редкостью. Издание, лежащее перед Вами, освобождено от многочисленных ошибок и погрешностей, внесенных в текст Н.Б. Голицына переписчиками и наборщиками; оно снабжено комментариями и справочным аппаратом.

Хочется верить, что переиздание его книги явится новым памятником герою, достойному вечной благодарности потомков.

Н. Файбисович, Г. Лисицына

Комментарии

1. Бакар Вахтангович (7.04.1700 - 1.02.1750), царевич, царствовал в Картли в 1716 - 1719 гг. (Шах - Наваз IV) и в 1723/4 (?) гг. (Ибрагим - паша), но в России именовался только царевичем. Поступил на русскую службу, был пожалован в генерал - поручики и кавалеры ордена св. Андрея Первозванного.

2. Голицын Н.Б. Очерки военных сцен 1812 - 1814 гг. Записки князя Николая Борисовича Голицына //РА, 1884, кн.2, № 3. С. 342 - 343. Г.А. Эммануэль был не командиром, а шефом Киевского драгунского полка.

3. «Офицерские записки» печатались в «Библиотеке для чтения» в 1836 г., отдельным изданием они вышли через два года (Голицын Н.Б. Офицерские записки, или Воспоминания о походах 1812, 1813 и 1814 годов кн. Н.Б. Голицына. М.: тип. А. Семена, 1838). Позднее «Офицерские записки...» были опубликованы в «Русском архиве» под заглавием «Очерки военных сцен 1812 - 1814 гг.» (РА, 1884. Кн. 2. № 3. С. 338 - 374). Ниже они цитируются по публикации «Русского архива»; ссылка дается на «Очерки военных сцен», с указанием страницы.

4. Достаточно сказать, что Бетховен посвятил князю Н.Б. Голицыну увертюру (ор. 124) и три последних, струнных квартета; переписка между ними длилась с 1822 г. до смерти композитора в 1827 г.

5. Тысячу раз благодарю вас, милый князь, за ваш несравненный перевод моего стихотворения, направленного против недругов нашей страны, - писал А.С, Пушкин 10.11.1836 князю И,Б. Голицыну. - Я видел уже три перевода, из которых один сделан высокопоставленным лицом из числа моих друзей, но ни один не стоит вашего». - Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. Т. 1 - 16. Изд. АН СССР. М. - Л. 1937 - 1949. Т. 16. С. 184 (фр. текст) и 394 (пер. с. фр.).

6. Военная галерея. СПб., 1912. № 322. С. 280.

7. Сербы добились самостоятельности лишь в 1817 году, а независимость от Турции обрели лишь в 1878.

8. Этот дворец, выстроенный в 1710 - 1712 гг. для обергофмейстера князя И.Л.Д. Траутсона архитектором И. - Б. Фишером фон Эрлахом, был приобретен в казну и получил название Дворца Венгерской гвардии. Его нынешний адрес: Вена, Музеумштрассе, 7.

9. Комаровский Е.Ф. Записки графа Е.Ф. Комаровского. М.: «Внешторгиздат», 1990. С. 24. Речь идет о князе Николае Эстергази - Галанта (Nikotaus, furst von Eszterhazy - Galantha; 1765 - 1833).

10. Комаровский Е.Ф. Ук. соч. С. 54.

11. Не исключено, что прообразом одного из наиболее эффектных предметов парадной экипировки русских лейб - гусар стало украшение венгерского мундира Эммануэля. Речь идет о т.н. «барсе» - барсовом мехе на ратиновом подбое, заменявшем при парадной форме ментик: ношение барсов Павел I ввел приказом от 13.12.1797 - через восемь месяцев после зачисления в лейб - гусары Эммануэля. С 15.04.1797 Лейб - Гусарский полк состоял из трех эскадронов; на заготовление двух дюжин барсов для всего офицерского штата требовалось, конечно, немало времени.

12. Манзей К. История Л. - гв. Гусарского Его Величества полка. 1775 - 1857. СПб., 1859. Ч. III. С. 22.

13. В Библии это имя употребляется как пророчественное название Мессии или Христа («Се Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя ему: Еммануил». - Исаия, VII, 14). В Евангелии от Матфея это пророчество приложено к Христу (Матф., 1, 23).

14. Известно, например, что на морских маневрах летом того же года пиэтическая наклонность заставила Павла поднять свой флаг на новом фрегате «Эммануил».

15. Трехлетний брат невесты, будущий император Николай Павлович, присутствовавший при венчании, навсегда запомнил великолепные мундиры офицеров свиты палатина, особенно «желтые сапоги гусар венгерской дворянской гвардии». (Воспоминания о младенческих годах Императора Николая Павловича, записанные им собственноручно. / Император Николай I. Т. 1. От первого лица. Записки, речи, манифесты. М.: Олма - пресс, 2000. С. 71.)

16. Волконский С.Г. Записки. /Иркутск: Восточно - Сибирское книжное издательство, 1991. С. 103.

17. Бутурлин Д.П. Кутузов в 1812 году. Историческая характеристика Д.П. Бутурлина / PC. 1894. Т. 82. Ноябрь. С. 196.

18. «Я всегда утверждал и буду утверждать, - писал заслуженный боевой генерал С.А. Тучков (1767 - 1839), - что малые сражения бывают для некоторых несравненно опаснее, труднее и, больше требуют неустрашимости, распорядительности и решимости, нежели большие, так называемые генеральные баталии». - Тучков С.А. Записки. /Золотой век Екатерины Великой. М.: Изд. Московского университета, 1996. С. 260.

19. Стентор (текст на греч.) - герой Илиады, глашатай (V, 785 и след.): «медноголосый боец (текст на греч.), кто пятьдесят голосов мог один покрывать своим криком».

20. Голицын Н. Б. Очерки военых сцен. С. 356 - 357.

21. Михайловский - Данилевский А.И. Описание похода во Франции в 1814 году. Изд. третье. СПБ, 1845. С.283.

22. Речь идет о г. Берри - о - Бак.

23. Петров М.М. Рассказы служившего в 1 - м егерском полку полковника Михаила Петрова о военной службе его / 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. М.: «Мысль», 1991. С. 257.

24. Петров М.М. Ук. соч. С. 266.

25. Там же.

26. Ныне Кросно - Оджаньске (польск. Krosno Odrzanskie) в Республике Польша.

27. С 10.11.1816 император Австрийский Франц I был женат четвертым браком на Шарлотте (Каролине) Августе (8.02.1792 — 9.02.1873), дочери короля Баварии Максимилиана I.

28. Верховный уголовный суд был создан в соответствии с манифестом от 1.06.1826 г. и заседал с 3.06 по 12.07.1826. В состав суда входило 68 человек: 17 членов Государственного совета, 35 сенаторов, 3 члена Святейшего Синода, а также 13 лиц, специально назначенных императором. Г.А. Эммануэль относился к последним.

29. Долгоруков П.В. Князь Сергей Григорьевич Волконский. Некролог. / Волконский С.Г. Записки. Иркутск: Восточно - Сибирское книжное издательство, 1991. С. 416. Впоследствии Г.А. Эммануэлю приходилось не раз встречаться со своими подсудимыми на Кавказе. В Отдельном Кавказском корпусе в 1829 г. служило 65 офицеров и более 3 - х тысяч рядовых, проходивших по делу 14 - го декабря.

30. К печати издание подписал 14.09.1826 другой серб, цензор Георгий Петрович.

31. Vukova prepiska. Belgrade, 1909. Т. V. С.549.

32. В оригинале, описка: Генваря.

33. Это намерение В.С.Караджичу осуществить не удалось.

34. Обренович, Милош - Милош Теодорович (7.3.1780 — 14.9.1860), сербский князь в 1815 - 1839 и 1858 - 1860 гг., основатель династии Обреновичей. Участник Первого сербского восстания 1804 - 1813 гг. После поражения восстания был назначен турецкими властями верховным кнезом трех нахий (районов), а затем главным кнезом всей Сербии. Возглавил Второе сербское восстание 1815 г.; добился назначения наследственным правителем Сербии. После предоставления Турцией Сербии внутренней автономии стал по существу неограниченным правителем (князем) Сербии. В борьбе с оппозицией (т. н. великашами) князь Милош потерпел поражение, отрекся от престола и был вынужден покинуть Сербию (1839). В 1858 г. сербская Скупщина, свергнув князя Александра Карагеоргиевича, вернула Милоша Обреновича на престол. Милошу Обреновичу посвящена одна из «Песен Западных славян» А.С.Пушкина («Воевода Милош»).

35. Г.А.Эммануэль с большим вниманием и сочувствием следил за деятельностью Милоша Обреновича и даже хотел породниться с ним; в 1828 - 1830 гг. он вынашивал план женитьбы своего племянника Лазаря, ротмистра Малороссийского кирасирского полка, на дочери князя Милоша, Савке Обренович.

36. В.С. Караджич получал пенсии от графа Н.П. Румянцева и А.С. Шишкова; в 1826 г. император Николай I пожаловал ему ежегодную пенсию в 100 червонцев; кроме того, Караджич получал пенсию от Российской академии наук.

37. Vukova prepiska. Belgrade, 1909. Т. V. С. 549.

38. В том, что кн. Н.Б. Голицын пользовался сербским текстом, а не оригиналом автобиографических записок Г.А. Эммануэля, сомневаться не приходится: в его книге мы находим ошибки, обусловленные неверным переводом с сербского (см. Примечания к Первому отделению).

39. Имеются в виду чиновники.

40. Речь идет о Георгиевске.

41. Записки Дмитрия Борисовича Мертваго / РА. Прилож. № № 8 и 9 за 1867 г. М. 1867. С 334.

42. ПСЗ - 1. Т. 38. № 29138.

43. Блиева З.М. Система управления на Северном Кавказе в конце XVIII — первой трети XIX века. Владикавказ, 1992. С. 31.

44. Блиев М.М. Россия и горцы Большого Кавказа на пути к цивилизации. М., 2004. С. 203.

45. ГАСК, Ф. 79. Оп.1. Д. 216.

46. РГВИА. Ф.13454. Оп.1. Д. 360, Л. 4 - 6.

47. Филонов С. Кавказская линия под управлением генерала Емануэля // КС. Т. XV. С. 343.

48. Там же. С. 345.

49. Там же.

50. Там же.

51. ГАСК. Ф. 63. Oп. 6. Д. 357. Л.2.

52. Филонов С. Ук. соч. С. 347.

53. Там же. С. 349.

54. Филонов С. Ук. соч. С. 360.

55. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Краснодар. 1992. Т. 2. С. 248.

56. Щербина Ф.А. Ук. соч. С.250.

57. Там же.

58. ГАСК. Ф. 79. Оп. 1. Д. 730. Л. 1 - 2.

59. См. об этом: Блиев М.М. Ук. соч.. С. 626 — 627.

60. Блиев М.М. Ук. соч. С. 634.

61. Там же. С. 641.

62. Томкеев В. Ук. соч. // КС. Т. XIX. С. 184.

63. В конце 1830 г. Кавказская линия была разделена на правый фланг, центр, левый фланг и управление владикавказского коменданта, командование ими возлагалось на отдельных начальников, что значительно упрощало наблюдение, за границами и позволяло предотвращать набеги горцев.

64. Блиев М.М. Ук. соч. С. 238.

65. АКАК. Т. VII. С. 528.

66. Г.А. Эммануэль приказал немедленно снести блокгауз, находившийся близ крепости и ставший опорным пунктом для горцев. Вместо него он начал строительство передового укрепления, чтобы в будущем можно было обеспечить гарнизон водой.

67. Волконский Н.А. Ук. соч. С. 238.

68. Эммануэль Г.Г. Возражение на статью «Военного сборника» «Из походных записок. Кавказ». СПб., 1869. С.2.

69. Эммануэль Г.Г. Ук. соч. С. 3 - 4.

70. Волконский Н.А. Ук. соч. С. 258.

71. Г.А. Эммануэль ошибся: смута на левом фланге началась вновь и продолжалась до глубокой осени.

72. Волконский Н.А. Ук. соч. С. 261.

73. Потто В.А. Ук. соч. С. 275.

74. В 1827 г. в «Учреждение для управления Кавказской областью» были внесены изменения - область соединялась в общем управлении с Грузией. Управление состояло из 4 - х степеней: главного управления (в Тифлисе), областного управления (в Ставрополе), окружного управления (с 1830 г. в Пятигорске) и волостного управления (ПСЗ - 1. Т. 2. № 877. С. 107; проект : ГАСК. Ф. 63. Oп. 6. Д. 336).

75. Там же. Ф. 63. Oп. 5. Д. 400; Oп. 9. Д. 10.

76. Там же. Oп. 6. Д. 166; Oп. 7. Д. 63, 66, 83.

77. Там же. Ф. 79. Oп. 1. Д. 216.

78. Там же. Oп. 6. Д. 103.

79. Там же.. Д. 7.

80. Там же. Ф. 79. Oп. 1. Д. 223.

81. Там же. Oп. 10. Д. 54; Ф. 73. Oп. 1. Д. 545. Л. 5 - 6.

82. Там же. Ф. 79. Oп. 1. Д. 545; Ф. 63. Oп. 7. Д. 348.

83. Там же. Oп. 10. Д. 52.

84. Там же. Oп. 6. Д. 144.

85. Там же. Ф. 63. Oп. 5. Д. 292, д. 296.

86. Там же. Д. 401.

87. Население Ставрополя насчитывало на 1827 г. около 5000 человек. Большую часть горожан составляли мещане, купцы, гражданские чиновники (251 - по одному на 20 жителей) и военнослужащие; за ними шли крестьяне, разночинцы и дворовые, потом военные чиновники и духовные лица (59 - по одному на 85 жителей). Особое место принадлежало «иногородним» - армянам и грузинам, имевшим свои дома, лавки и мастерские; иностранцев в эти годы в Ставрополе не было. Среди 209 ремесленников первые по численности места занимали каменщики, кузнецы, мыльники, плотники, сапожники и столяры (ГАСК. Ф. 79. Oп. 1. Д. 545. Л. 3об. - 4).

88. ГАСК. Ф. 63. Oп.5. Д. 399; Oп. 6. Д. 36.

89. ГАСК. Ф. 79. Оп. 1. Д. 545. Л. 4 об. - 5.

90. У Г.А. Эммануэля была в Ставрополе и дача, выстроенная на берегах речки Ташла в северо - западной части города.

91. Местоположение и нездоровый климат снискали Георгиевску славу «кладбища коллежских асессоров» (ГАСК. Ф. 63. Oп. 8. Д. 41).

92. ГАСК. Ф. 79. Oп.1. Д. 334. Л. 1, 11, 47.

93. Бентковский И. В. Ставрополь в географическом, историческом, топографическом и статистическом отношениях // «Кавказский календарь» на 1855 г. Тифлис, 1854. С. 480.

94. Он ехал на Кавказ по повелению Николая I с указом об увольнении от должности командующего Отдельным Кавказским корпусом генерала А. П. Ермолова и назначении на это место гр. И. Ф. Паскевича.

95. ГАСК. Ф. 79. Оп.1. Д. 375. Л. 2 - 3.

96. Пушкин А.С. Путешествие в Арзум. / Полное собрание сочинений. Тт. 1 - 16. АН СССР. М. - Л., 1937 - 1949. Т. VIII. (Другие редакции, планы, варианты.) С. 1030.

97. Всего год назад А.С. Грибоедов направил в Петербург из Ставрополя подробный рассказ о нападении горцев на станицу Незлобную и подвиге полковника Родионова, ценою жизни предотвратившего их набег, на Горячие Воды... «Теперь, после падения Анапы, все переменилось, разбои и грабительства утихли, и тепловодцы, как их здесь называют, могут спокойно пить воду и чай, - писал Грибоедов 27 июня 1828 г. Ф.В. Булгарину. - Генерал Эммануэль отправился в Анапу, чтобы принять присягу от тамошних князей. На дороге с той стороны Кубани толпами к нему выходили навстречу все горские народы с покорностию и подданством» (Грибоедов А.С. Сочинения. М.: «Художественная литература», 1988. С. 576).

98. Речь идет о среднем сыне Г.А. и М.В. Эммануэлей; Николай Георгиевич Эммануэль (р. 8.06.1829) также избрал для себя военную карьеру и служил сначала в Л. - гв. Конном полку, а затем в Мариупольском гусарском; он вышел в отставку полковником и стал гласным елисаветградского поветового земства. Он умер в 1875 г. и похоронен в Елисаветграде.

99. Персидское посольство 1829 г. / Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII — XX вв. ММII. М., 2003. С.191 — 192.

100. Очевидно, речь идет о четырнадцатилетней Марии и десятилетней Елизавете. Салонный танец с шалью (раs - de - chale) ввела в моду в 1800 - х гг. графиня М.Ф. Зубова, рожденная Любомирская, в первом браке Потоцкая, в третьем браке Уварова.

101. Персидское посольство 1829 г. / Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII - ХХ вв. ММII. М., 2003. С. 192.

102. И. Бернардацци в 1822 г. был назначен Медицинским департаментом МВД архитектором на Кавказские минеральные воды и работал там вместе с братом Джиованни. См. о них: Джузеппе и Джиованни Бернардацци. К 175 - летию деятельности на Кавказских минеральных водах // Ставропольский хронограф на 1997 год. Ставрополь, 1997. С. 105.

103. Край наш, Ставрополье, Очерки истории. Ставрополь, 1999. С. 118.

104. ГАСК. Ф. 79. Oп. 1. Д. 333.

105. Там же. Ф. 79. Oп. 1. Д. 1065.

106. Там же. Ф.79. Оп. 1. Д. 730. Л. 3.

107. Kupffer A. Voyage dans les environs du mont Elbrous, rapport fait a lAcademie des Sciences de St. Petersbourg. St. Petersbourg, 1830.

108. Там же.

109. Кавказские минеральные воды. К 100 - летнему юбилею. 1803 - 1903. СПб., 1904. С. 87.

110. Их заменили собою копии, исполненные в местной литейной мастерской.

111. В качестве разъяснения казенная палата получила справку следующего содержания: «...Нет сомнения, что г. Эммануэль избрал земли в тех местах, где надеялся иметь более от оных пользы, но совершенно несправедливо было бы сказать, что участок, избранный близ Горячих минеральных вод сколько - нибудь стесняет казачьи станицы в окрестностях оных расположенные. Из плана видно, что земля, избранная Эммануэлем, с одной стороны граничит с землей станицы Ессентукской, кроме сего ни к каким казачьим землям не прилагается...» (РГИА. Ф. 395. Oп. 140. Д. 170. 1834. Л. 3 - 12 об.) Нынешние обитатели хутора, расположенного на земле меньшего из участков Г.А. Эммануэля, в большинстве - переселенцы; тем не менее, им известно, чье имя носит их хутор.

112. Столетие со дня его рождения они отметили медалью, отчеканенной на их средства на Петербургском монетном дворе по модели В.В. Никонова. На ее аверсе помещено погрудное изображение Г.А. Эммануэля, обрамленное надписью: ГЕОРГИЙ АРСЕНЬЕВИЧ ЭМАНУЕЛЬ // ГЕНЕРАЛ ОТ КАВАЛЕРИИ // ПУЛТУСК, БОРОДИНО, КАЦБАХ, ЛЕЙПЦИГ, РЕЙМС, КАРАЧАЙ, ЕЛЬБОРУС, АКТАШ - АУХ. Надпись на реверсе гласит: ОТ БЛАГОДАРНЫХ ДЕТЕЙ // РОД. В ГОР. ВЕРШЕЦЕ СКОНЧАЛСЯ В ЕЛИСАВЕТГРАДЕ // В ПАМЯТЬ СТОЛЕТИЯ СО ДНЯ ЕГО РОЖДЕНИЯ // 2 АПРЕЛЯ 1775 Г - 2 АПРЕЛЯ 1875 Г.

113. Эту дату сообщила сотруднику Кировоградского областного краеведческого музея Р. Любарскому в письме к нему от 9.07.90 праправнучка Георгия Арсеньевича, Ирина Кирилловна Эммануэль, проживавшая в Милфорде (США). По сведениям ст. научного сотрудника Кировоградского областного краеведческого музея А. Юрченко, могила Г.А. Эммануэля была осквернена бойцами 1 - го Вознесенского революционного полка в 1919 г. (Юрченко А. Усипальня Емануелив // Освитянське слово. 1997, № 2).

Текст воспроизведен по изданию: Голицын Н. Б. Жизнеописание генерала от кавалерии Эммануэля. М. Рекламно-издательский центр "Собрание". 2004