ВЗЯТИЕ ЭРИВАНИ

(По рассказам старожилов).

В Эривани еще до сих пор живы некоторые из свидетелей штурма крепости гр. Паскевичем. Память их сохранила довольно свежо “дела давно минувших дней”, и хотя, конечно, не все в рассказах их согласно с истиною, тем не менее, в виду бедности литературы вопроса, мне кажется, не будут лишены некоторого интереса следующие данные, которые мне удалось собрать от престарелых армян, при. посредстве воспитанников III класса Эриванской учительской семинарии.

Успехи русского оружия, так доблестно обнаружившиеся при самом начале войны с персиянами, заставили Аббаса-Мирзу, сына шаха Фет-Али, начать отступление к Тегерану. Паскевичу открывалось обширное поле для военных действий и представлялась возможность занятия столицы противника и заключения в стенах ее выгодного мира. По пути к Тегерану нужно было взять несколько укреплений (Аббас-Аббад, Сардар-Аббад) и крепость Эривань. В учебниках истории она обыкновенно называется “оплотом Персии” и к ней прибавляется эпитет “неприступной”. На самом деле это не совсем так. Крепость, обведенная стеною из обожженного, частью из необожженного кирпича, скрепленного грязью (по способу всех местных сооружений), расположена в котловине и окружена холмами, весьма удобными для возведения укреплений. Таким [35] образом местность имеет сходство с блюдцом: дно составляет живописную долину, где расположен город, края блюдца — окружающие холмы, а на средине покатости, в юго-восточной части города, возвышаются кое-где уцелевшие стены полуразрушенной крепости. Стоило только открыть огонь из пушек, поставленных по холмам, чтобы в городе и в самой крепости не осталось камня на камне. Сами персияне мало полагались на свой оплот и старались не допустить Паскевича к городу. С этой целью ими было выставлено в Сардар-Аббаде 40-тысячное войско. Крепость в Эривани укреплялась и готовилась к отпору. Армяне составляли тогда значительно преобладающий элемент населения Эривани. Чтобы ослабить партию недовольных персидским владычеством, готовых оказать помощь русской армии, сардар заранее распорядился отправить в Персию несколько армянских семейств, поставив во главе их некоего Матаса-Агу. Те, которые не исполнили этого повеления, были перебиты. Предание гласит, что эти невольные переселенцы, добравшись до Аракса, побоялись переправиться через него за водопольем и возвратились назад уже тогда, когда крепость сдалась.

Уже в апреле 1827 г. городские жители со своими семействами покинули город и переселились в крепость, где Армяне заняли, изолированную от Персиян часть. Сардар-Гасан-хан во главе кавалерии, посаженной на ослах, выступил в небольшую крепостцу Джафар-Аббад, где и оставался до взятия Эривани, а затем бежал в Персию. Управлять городом и командовать гарнизоном остался брат сардара, Гуссейн-хан, чедовек не из храбрых, как обнаружилось впоследствии.

Старожилы рассказывают, что осада, продолжалась 8 дней; крепость взята 1 октября, следовательно, в двадцатых числах сентября надвинулась русская армия и облегла [36] город с трех сторон. На холмах построены были редуты, и осада началась. “Артиллерия русских действовала прекрасно”, простодушно заявляет мой рассказчик, “потому что ядра не раз попадали в крыши домов и залетали в комнаты”. Армяне снеслись с Паскевичем и указали ему, в какой части крепости засели персияне, и куда следует направлять выстрелы. Персияне отстреливались, но их ядра, частью за неимением хороших артиллеристов, частью и потому, что к пушкам приставлены были армяне, часто попадали в крепость. Несколько человек армян-артиллеристов, говорят, были казнены за измену. Более удачно действовали ружья эриванского гарнизона.

На четвертый день осады Гуссейн заявил свою храбрость: он бежал из крепости через подземный ход, проведенный под Зангой. Едва убедили его ханы возвратиться и не покидать их, тем более что и русские перестали стрелять, выпустив, вероятно, все снаряды. Вскоре после этого тот же Гуссейн, рассматривая расположенные на противоположном холме, за Сардарским садом, неприятельские батареи, увидел, что русский солдатик, желая, вероятно, показать презрение к выстрелам персиян или насмеяться над их неумением, повернулся спиной к крепости и показал себя брату сардара au naturel. Эта выходка рассердила Гуссейна: он выругал русских “гяурами” и приказал готовиться к вылазке. Гарнизон постройся, а Гуссейн, надев ярко-пурпуровое платье, на белом коне выехал к войску и готовился вести его в битву. Ханы опять уговаривали его не делать такого решительного шага, доказывая, что явиться в битву на белом коне и в ярком платье, — значит сделаться мишенью для русских пуль. Убеждения ханов опять подействовали, и Гуссейн отказался от вылазки;

Между тем часть русского войска отряжена была для [37] занятия западной части города, где лежит, так называемый Тапа-баш. Отряд переправился через Зангу у селения Шенкавид (в 5 — 6 верстах от города), воздвиг батареи на Тапа-баше и затем спустился в Савзикяр (огород, засеянный веленью). Отсюда-то была взорвана часть крепостной стены, и таким образом осажденные потеряли всякую надежду отстоять крепость.

На 8-й день осады из русского лагеря было замечено, что персияне со стены показывают какой-то шест и что-то кричат. Был послан офицер узнать, что нужно осажденным. Оказалось, что к шесту привязаны ключи от крепостных, ворот и что персияне кричат “райхим” (сдаемся). Молва гласит, что, когда один из офицеров был отправлен для принятия ключей, то персияне сделали вид. что отдают их через отверстие ворот; но едва офицер приблизился, как раздался выстрел, и он был убит наповал. Такой вероломный поступок раздражил нападающих солдат. С ружьями, на перевес они, перепрыгивают через крепостную стену и расправляются с гарнизоном штыками. Рассказывают, что и жены сардара (около 40) разделили общую гибель: они были выброшены русскими штыками через окна гарема, с высоты нескольких сажен на каменистый берег протекающей внизу Занги. Гуссейна нашли в каком-то дровяном сарае, где он думал избежать плена. Он до отправления, в Тифлис содержался под караулом в мечети, находящейся в крепости. Армяне присоединились к русским и стали вымещать затаенную, злобу на исконных своих притеснителях. От их грабежа сильно пострадал дворец сардара: называют какого-то духанщика Асатура, который, променивая водку на ограбленные драгоценности, так нажился, что оставил своему потомству ведьма кругленькое состояние. Из других имен, уцелевших в народной памяти от этой [38] эпохи, заслуживает внимания Агаси. О нем сложились народный песни, его личность опоэтизирована и искусственной литературой: г. Абовьянц построил целую драму на изображении его подвигов. Несомненно, лицо историческое, Агаси жил в селении Канакирах (в 5 в. от Эривани по Тифлисской дороге), был с сардаром в хороших отношениях и бывал часто у него. Но вот сардар посылает в Канакиры нукеров вербовать красивых девушек в свой гарем. Невеста Агаси попадает в число намеченных жертв. Тогда Агаси, собрав несколько таких же удальцов, как сам, прогоняет нукеров. Конечно, после этого ему нельзя уже было оставаться в родном селении, и он со своими товарищами начинает теперь мстить персиянам по глухим дорогам, а когда Паскевич подступил к Эривани, Агаси явился к нему и предложил свои услуги для указания слабо укрепленных мест Эривани. Между тем сардар постарался отомстить отцу Агаси; он посадил его в тюрьму, отдав приказание часовым убить и сына и отца, если только один попытается освобождать узника, а другой — бежать. Вместе с первыми русскими солдатами перескочил Агаси через стену и, конечно, тотчас же бросился к тюрьме. Часовые, не покинувшие еще своих мест, успели исполнить приказание сардара: они убили Агаси и отца его. От этой поэтической личности веет той же изящной простотой, которая служит отличительным свойством народного эпоса, вопреки тем мнениям, что народные песни позднейшего образования всегда и везде носят Фтпечаток уменьшения поэтического чувства, отличаются бедностью мысли и служат вообще доказательством оскудения поэзии. Мнение это разбивается само собою такими данными, как современные, почти созданные на днях, песни о герое Агаси. По сюжету, даже в деталях, это предание имеет чрезвычайно много общего с юнацкими песнями сербов. [39]

Из памятников эпохи взятия Эривани, пощаженных временем, уцелела до сих пор, благодаря вниманию администрации, так называемая зеркальная зала в сардарском дворце; в ней-то в следующем после взятия крепости, 28 году, русскими офицерами разыграна была комедия Грибоедова “Горе от ума”, до того времени не дававшаяся ни на какой другой сцене. Быть может, автор присутствовал на спектакле, так как в это время он состоял, как знаток обычаев персиян, при Паскевиче.

Учитель Эриванской учительской семинарии К. Шульгин.

1884 г.

Текст воспроизведен по изданию: Взятие Эривани. (По рассказам старожилов) // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 4. Тифлис. 1884