ДЕСИМОН А. Ф.

ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ О БЫВШИХ ВОЛЬНЫХ ОБЩИНАХ КУБИНСКОЙ ПРОВИНЦИИ,

СОСТАВЛЯЮЩИХ НЫНЕ САМУРСКОЙ ОКРУГ

ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ О САМУРСКОМ ОКРУГЕ

1839 г.

Исторические сведения о бывших вольных общинах Кубинской провинции, составляющих ныне Самурской округ ^{1 2 3 4}

Главный снежный хребет Кавказа, разрезывая диоганально перешеек между Черным и Каспийским морями, начинается от устья реки Кубани и оканчивается Апшеронским мысом /в Бакинском полуострове/.

Северная покатость хребта с прилегающими к ней равнинами до Кавказской линии населена мирными и немирными черкесами под различными частными названиями. Терек, можно сказать, разделяет чеченцев от черкесов, и от Терека до поперечного хребта, подошвы коего омываемы Андийским Койсу, обитают чеченцы; а страна, заключающаяся между Главным хребтом Кавказа, упомянутым поперечным хребтом, Каспийским морем и Бакинским полуостровом, называется Дагестаном, т.е. страною горною.

Дагестан на всей своей поверхности пересекается в различных направлениях огромными отрогами Кавказского хребта, большею частию скалистыми, голыми и высотою почти равными с Главным хребтом. К берегам Каспийского моря, омывающего эту страну, горы становятся ниже, покрыты лесами, фруктовыми деревьями и, наконец, к самому морю прилегают равнины, изобилующие произведениями жарких климатов.

Многие потоки, имея начало свое от самых вершин гор, прорезывая на пути своем скалистые громады и соединяясь наконец в две главные реки, впадают обе в Каспийское море: Сулак, между владениями кумыкским и шамхала тарковского, Самур, между Кубинскою провинциею и Дербентским округом.

Владения шамхала тарковского, Дербентский округ и Кубинская провинция занимают все равное пространство и почти все плодоносные и лесом покрытые горы Дагестана вдоль берега Каспийского моря. Далее, в ущельях гор скалистых, а особенно по берегам горных потоков живут лезгины горные, разделяющиеся на ханства и общества под различными [363] наименованиями. Многие из сих горных владений покорены русским оружием и главнейшие из них: ханства Казы кумыкское и Кюринское, ханства Аварское и Мехтулинское, управляемые потомками прежних своих владетелей, вносят дань и дают нам вспомогательное войско для действия в горах, под названием милиций. Но есть еще общества вольные, более или менее значительные , которые хотя и признают над собою владычество России, но без боя не дозволяют войскам нашим проникать в свои вертепы. В этих вольных обществах бывают обыкновенно зародыши различных беспокойств, в Дагестане возникающих. Там предпримчивые изуверы находили себе всегда приверженцев, оттуда нарушители общественного спокойствия спускаются для грабежей в места ровные и. плодоносные, а беглецы и разбойники, преследуемые законом, находят себе там же пристанище. Однакож вольные эти общества не все в одинаковой степени обращают внимание нашего оружия: те из них, которые находятся в сердце Дагестана, менее нам вредны, потому, во-первых, что они отдалены от провинций, совершенно нам подвластных, а во-вторых, по своей малосильности. Нов Южном Дагестане от Кубинской провинции вверх по течению Самура, по обе стороны этой реки и сопредельно с провинциями Кубинскою, Ширванскою и Шекинскою, с западной стороны с владениями султана елисуйского, от севера с ханствами Кюринским и Казыкумыкским. обитает издревле между ущельями Главного хребта Кавказа, между скалами и горными потоками, народ, любящий дикую, своевольную свободу. Этот народ, досель называвшийся вольными кубинскими обществами, отличается от всех вольных обществ Дагестана своим богатством, промышленностью и многочисленностью, и по положению своему среди провинций, совершенно нам подвластных, а с ним единоверческих, должен был обратить на себя особенное внимание.

Со времени управления Кавказским и Закавказским краем генерала Ермолова общества эти хотя и платили русскому правительству легкую подать, но не переставали считать себя независимыми и, считая вертепы свои неприступными, не только не хотели принимать к себе войск, но даже не дозволяли проезд чрез свои земли.

Многолюднейшие селения горных обществ лежат по правому берегу Самура. Главное из этих селений Ахты весьма многолюдно и расположено в живописной долине при слиянии речки Ахтычая с Самуром. В пяти верстах от Ахты вверх по Ахты-чаю есть горячие серные минеральные воды весьма высокой температуры: в VI веке они уже были известны персам, которые построили близь них бани и крепостцу; остатки последней и теперь еще видны на крутой горе по левую сторону речки Ахты чай.

По преданиям народным, первым владетелем страны, где ныне Ахтинский округ, и основателем самого селения был Шах Баны, племянник персидского падишаха Кубада, Сасанидской династии, и двоюродный брат наследовавшего ему сына его Нуширвана. [364]

Из древней рукописи, полученной от ахтынского жителя старика Абдула Эфенди (Рукопись эта снята одним ученым магометанином, Рефи ширванским, в 712 году эгиры /в 1296 году по Р.Х./ с ветхой тетради, писанной еще в 318 году эгиры /в 902 году по Р.Х./), видно, что Нуширван в бытность еще царевичем проживал в Дербенте и, услышав много хорошего о минеральных водах, близь Ахты находящихся, отправил упомянутого родственника своего Шах Баны с несколькими нукерами /прислужниками/ отыскать воды и испытать их. Получив же от Шах Баны одобрительное сведение об открытых им водах, отправил туда 60 семейств из персов и 300 человек воинов, которые близь самых вод основали деревню и устроили бани, наложив на пользующихся оными подать, с тем чтобы весь доход поступал в казну Нуширвана. Когда же последний сделался шахом, то почетные жители нынешнего селения Ахты прибегнули к правителю своему Шах Баны с просьбою о сложении с бань подати, говоря, что, вероятно, Нуширван, если он только правосуден, не откажет им в исполнении их просьбы, в особенности когда узнает о скудости земли их. И действительно, Нуширван, по предстательству брата своего Шах Баны, избавил их от подати и заслужил от потомства название царя справедливого. По смерти Шах Баны владение селением Ахты поручено было сыну его Шах Сану, который управлял им 12 лет.

Вскоре после этого каган, царь казарский, завоевал Дербент и часть вольных обществ. В городе Микраге /ныне деревня/, находящемся на правом берегу Самура, он оставил наместником одного из своих соплеменников по имени Самсама, назначив к нему в помощники Эмир-Кяги, который был родом из Дамаска; на левом же берегу Самура против города Кяла-Кюри /теперь деревня, близь которой в нынешнюю экспедицию построено Аджиахурское укрепление/ для большего обезпечения Самсам основал город Тарса, населив его жителями с Кавказской области. Самсам этим не удовольствовался и простирал виды свои на округ Ахтинский, которым владел тогда также из роду Нуширвана некто Дервиш-аи. Много раз Самсам подходил с сильною ратью под с. Ахты и держал его в осаде, но Дервиш-аи, подкупив владетеля Тарса и пригласив на помощь других своих соседей, заставил Самсама обратиться в бегство. С тех пор владетели Ахты и Микрага были врагами непримиримыми.

В половине VIII столетия, когда арабы во второй поход против горских народов покорили своему владычеству часть Южного Дагестана, сестра предводителя арабских войск Абу-Муслима, Юмюл Маминад, пришла с войском в вольные общества и, взяв город Кяла-Кюри, обратилась к Микрагу. Владетель ахтинский Дервиш-аи, не переставая питать злобу к своему сопернику, узнав это, немедленно явился к арабской победительнице с покорностью и с предложением услуг своих [365] действовать общими силами против Самсама. Семь месяцев Микраг был в осаде и упорствовал, но Дервиш-аи открыл, наконец, к нему путь изменою, склонив на свою сторону любимца Самсама Эмир-Кяга: врата города были отворены, и Самсам был лишен жизни, а из жителей пощажены только те, которые приняли магометанскую веру, упорные же идолопоклонники были все истреблены. Эмир-Кяга сделался начальником Микрага с окрестными селениями Кяла-Кюри и Курушем. А Юмюл Маминад по желанию брата своего Абу-Муслима вышла замуж за Дервиш-аи и поселилась в городе Шах-Баны, который был тогда переименован в Ахты или Ухты, что значит сестринской. С этой эпохи в вольных обществах распространилась вера Магомета.

По вторичном оставлении арабами Дагестана, около X столетия, возникло в Ширване царство ширваншахов /династии Сасанидов/ и имело влияние на большую часть Дагестана. Неизвестно, были ли вольные общества покорны ширваншахам, но в последствии времени, по вступлении на персидский престол шахов Софийского поколения, видно, что общества эти были опять завоеваны персами Силою оружия. Невдалеке от того места, где ныне деревня, укрепление наше, Хазры, убит в сражении султан Джюнейд /дед шаха Измаила Софийского/; потомок его шах Тохмас I построил над ним гробницу и мечеть, доныне существующие, и основал деревню Хазры, населив ее выведенными из Персии жителями, а чтобы более еще обезопасить эго место со стороны горцев, перевез из Лагиджана /что в Гиляне/ 900 семейств и построил деревню Мишкенджи, жители которой доныне преимущественно пред прочими селениями последуют Алиевой секте.

Что же касается до с. Ахты, то видно по грамотам персидских шахов Софийского поколения, что оно поручено было в 976 году магометанской эгиры /в 1560 году по Р.Х./ в управление некоему Шах-Гусейн-Беку, а в 1014 той же эгиры /в 1598 году по Р.Х./ Эю-Беку. Во время Шах-Надира и несколько прежде вступления его на престол /в 1732 году по Р.Х./ Ахтинский округ состоял под покровительством дербентского начальника и ширванского главного управления. По смерти же Шах-Надира как Ахты, так и другие селения вольных обществ были более или менее в зависимости от Кубинского ханства, а с поступлением оного в подданство России — от коменданта г. Кубы. Но зависимость эта была мнимая, потому что никто из русских не мог туда показаться.

В 1819 году инженерный подполковник Торри, посланный в горы для осмотра дорог, едва не сделался жертвою буйного неистовства жителей Ахты и обязан своим спасением только одному из них, может быть, более других дальновидному.

В 1820 году, когда генерал-майор князь Мадатов возвращался с отрядом из Казыкумыка после изгнания оттуда Сурхай-хана и покорения многолюдного и сильного ханства сего русскому владычеству, вольные общества, боясь, дабы [366] генерал этот по соседству их с Кюринским ханством, чрез которое проходил отряд, не предпринял движения к с. Ахты, выслали к нему депутатов с изъявлением всегдашней своей покорности, но князь Мадатов, не имевший и в виду посещения с войсками вольных обществ и, вероятно, не считавший это тогда возможным, ограничился наложением на них самой незначущей подати.

И эта часть Дагестана, так близкая к самому сердцу закавказских владений наших, оставалась нам неизвестною столько же, сколько и самые отдаленные края света. Правда, что вольные кубинские общества, пребывая покойными, не обращали на себя особого внимания до 1837 года, т.е. до кубинского возмущения; но вся зависимость их от правительства состояла, как выше было сказано, только во взносе ничтожной подати, которая даже не всегда платима была исправно.

В 1837 году, хотя возмущение Кубинской провинции и не возимело начала из вольных обществ, но жители оных, считая вертепы свои для войск наших неприступными, решительно поддерживали дух своевольства и непокорности в остальной части Кубинской провинции, а несколько деревень, сопредельных с нею, выслали довольно значительные вооруженные скопища в помощь бунтовщикам, обложившим самую Кубу, После укрощения мятежа большая часть участников оного, подвергшихся преследованию правосудия, скрывались в вольных обществах и, несмотря ни на какие требования, не были выдаваемы. Это обстоятельство вынудило главное начальство здешнего края послать в вольные общества в начале 1838 года отряд, дабы принудить их силою оружия к повиновению. Русские войска дважды в течение того года приходили к неприступной, по мнению жителей, позиции Аджиахурской и оба раза были обмануты ложными обещаниями безусловной покорности. Мало того, буйные жители обществ дерзнули даже спуститься на южную покатость хребта Кавказа и, находясь в сношениях с некоторыми неблагонамеренными беками Шекинской провинции, обложили самую крепость Нуху. Хотя они и были тотчас же отражены от оной, но как непокорность этих обществ и кажущаяся неприступность жилищ их поселила во всех соседственных провинциях мысль, что есть возможность противиться нашему владычеству, то, дабы положить конец этим невыгодным для нас понятиям и искоренить зло в самом его источнике, предпринята была нынешнего года экспедиция под личным начальством корпусного командира генерала от инфантерии Головина.

Ударом, нанесенным 30 мая мятежным скопищам лезгин под Аджиахуром, вполне была достигнута желаемая цель: дрогнул и затих Южный Дагестан; борьба кончилась в трое суток и, несмотря на неприступность мест, с незначительною для нас потерею. После победы под Аджиахуром буйные и надменные жители вольных обществ умоляли о пощаде и [367] с хлебом и солью принимали победителей во всех своих селениях и в самой Ахте. Все прежние недоимки частию взысканы, а частию разсрочены для взноса в непродолжительном времени; подати значительно увеличены; жители некоторых отдаленных от театра войны селений, оказавшие малейшее неповиновений, обезоружены; в Ахте и на позиции Аджиахурской для упрочения владычества нашего на будущее время в этой нагорной стране возведены два укрепления и проложен кратчайший путь чрез хребет Кавказа, по которому разъезжает уже конная почта для постоянного сношения Грузии с Кубою и Дербентом. Управление же покоренным краем под названием Самурского округа поручено особому начальнику, который имеет пребывание свое в Ахте и оттуда наблюдает вместе за ханствами Кюринским и Казыкумыкским.

Самурский округ заключает в себе слишком 6 т. дворов, т.е. около 50 т. жителей мужского и женского пола, но покорение этой страны не настолько важно по числу жителей и пространству земли, как потому, что отныне и впредь и все сопредельные с оною провинции не будут обезпокоеваемы ни хищниками, ни возмутителями, ибо даже и в самом Самурском округа первым днем окончания военных действий не слышно ни одного тревожного выстрела и не было решительно ни одного покушения к нападению, грабежу или убийству. Проложенный новый кратчайший путь, на 300 слишком верст сближающий Кубу и Дербент с Тифлисом, хотя и требует лучшей обработки дороги, но отныне совершенно уже безопасен.

Нет сомнения, что правосудие строгое при управлении образованном, но не слабом, сохранит надолго столь благодетельное спокойствие в этой части Дагестана, как и во всех других провинциях наших Кавказского края, но ожидать совершенного сближения их с нами можно разве только тогда, когда на горах и равнинах водрузится крест и когда вместо мечетей воздвигнутся храмы Христу спасителю, а до того времени одна только сила оружия есть верным оплотом владычества нашего на Кавказе и за Кавказом.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 18488, лл. 1-12; подлинник

Комментарии

1. Рукопись на 12 листах. На первом листе вверху надписано: "В северную пчелу". Статья эта поступила в редакцию "Северной пчелы" с разрешения командира Кавказского корпуса г. от инф. Головина от чиновника его Десимона". Надпись эта говорит, по-видимому, о том, что автор этой статьи — Десимон и что данная рукопись была послана в редакцию "Северной пчелы", но возвращена.

2. Документ датируется 1839 г. на следующем основании. Автор в одном месте говорит об "экспедиции нынешнего года" под начальством корпусного командира генерала от инфантерии Головина и об ударе 30 мая под Аджиахуром; речь идет здесь о действиях в 1839 г. Самурского отряда под личным начальством командира Отдельного Кавказского корпуса Е. А. Головина и взятии 30 мая того же года укрепления Аджиахур /см. Е. А. Головин, Очерк положения военных дел на Кавказе с начала 1838 по конец 1842 г., Рига, 1847, стр. 20-30/.

3. Данный документ, за исключением его первых четырех абзацев, был опубликован в книге: "Материалы по истории Дагестана и Чечни" /первая половина XIX века/ т. III, ч. 1, 1801-1839, Махачкала, 1940, стр. 379-385. Настоящая публикация дает полный текст по оригиналу ЦГВИА.

4. Автор, Андрей Францевич Десимон /1806-1879/, с 1828 г. в офицерских чинах и с того же года на Кавказе, участвовал в военных действиях в Дагестане; с 1838 г. перешел на гражданскую службу на Кавказе, в 1839 г. состоял при Самурском отряде; прослужил на Кавказе до 1870 г., занимая должности чиновника особых поручений, вице-губернатора Грузии, директора канцелярии наместника, члена Главного управления наместника и пр.; с 1870 г. в чине тайного советника служил в Петербурге /о нем: 'Русский биографический словарь', 1905; даты рождения и смерти по "Петербургскому Некрополю"/.

Текст воспроизведен по изданию: История, география и этнография Дагестана XVIII-XIX вв. Архивные материалы. М. Издательство восточной литературы. 1958