ДЕЛОВЫЕ ПИСЬМА

к генералу И. И. Завалишину и некоторые относящиеся к нему бумаги, князя Цицианова.

«Милостивый государь мой Иринарх Иванович!

Государственная военная коллегия, по инженерной экспедиции, получив рапорт мой относительно предполагаемых астраханскою инженерною командою к построению для артиллерийских служителей в Астрахани казарм и прочего; и как я в оном (рапорте) между прочим упомянул, что полагаемых на деревянные строения 17,575 рублей 47 1/2 коп. весьма много, и есть только счет одних инженерных команд, как сие уже известно, изъявила в указе ко мне (с коего копию здесь включаю), свое неблаговоление на справедливое мое выражение, и требует исследования о справедливости цен показанных астраханскою полициею, как изволите усмотреть из оного указа и регистра, при нем приложенного, почему я предписал об учинении оного (исследования) Никанору Григорьевичу; ваше же превосходительство покорно прошу, по дружескому вашему ко мне расположению, и потому, что я почитаю ваше превосходительство врагом корыстолюбцев, вредящих казне, наведаться из-под руки о ценах на материалы и припасы показанных, действительно ли они таковы были и в какое время, ибо в регистре оного не означено, и меня подробно обо всем уведомить в чувствительное мне одолжение и усугубление искреннего моего к вам почтения, с каковым я имею честь быть, милостивый государь мой, вашего превосходительства покорный слуга кн. Павел Цицианов».

«Тифлис. Октября 3 дня 1803 года».

Представление (от 23 февраля 1804 года) государю императору от ген.-лейт. князя Цицианова главноуправляющего Грузией.

«Годичное пребывание мое в Грузии и необходимость еще остаться здесь на некоторое время для окончания начатых предприятий, отвлекают меня от выполнения долга моего по званию инспектора Кавказской инспекции и налагают на меня обязанность всеподданнейше донести вашему императорскому величеству, что судя по обширности Кавказской инспекции, в коей также заключается и Грузия, и по частым переменам места пребывания главноуправляющего, едва ли возможно будет когда-либо успеть объехать сию инспекцию надлежащим образом, хотя, по отсутствию моему с линии, инспектор по кавалерии обязан инспектировать пехотные полки, там находящиеся, а в случае отлучки моей из Грузии, командир войск здешних будет равномерно отправлять должность инспектора под моим ведением, но сверх того остаются еще гарнизонные полки, кои, по мнению моему, требуют также особливого инспектора, во уважение дальнего расстояния, в каковом оные состоят один от другого. Почему осмеливаюсь всеподданнейше представить на высочайшее благоусмотрение вашего императорского величества следующее распоряжение: По известным мне похвальным свойствам и отличным способностям Астраханского гарнизонного полка шефа генерал-майора Завалишина, не благоугодно ли вашему императорскому величеству, высочайше назначить его инспектором всех гарнизонных полков Кавказской инспекции подо мною. Поелику же я должности инспектора объездом инспекции не исправляю, и сверх того от щедрот вашего императорского величества имею с изобилием всемилостивейше назначенные мне столовые деньги, то дерзаю всеподданнейше испрашивать, дабы получаемое мною инспекторское жалованье обращено было генерал-майору Завалишину, который по недостаточному его состоянию, не может отправлять инспекторской должности без сего всемилостивейшего вашего императорского величества ободрения. А как он, Завалишин, беспрерывно употребляем был от меня сверх его должности в разные по службе поручения (Кроме размежевания земель и составления положения о калмыцком народе, положения, вошедшего целиком в законодательство, на генерала Завалишина возложена была еще, по высочайшему повелению, защита торговых людей, с правом присутствия для наблюдения при производстве разбора о притеснениях им чинимых, о чем уведомил его граф В. П. Кочубей в письме, от 3 ноября 1803 года за № 5554, сообщая о сем назначении генерала Завалишина «в виде особы, на которую по особенному монаршему соизволению возложена защита торгующих людей от притеснений, на которые они приносили жалобы».), которые исправлял всегда с отличным усердием, деятельностью и беспристрастием, и ныне занят еще размежеванием калмыцких земель и другими по калмыцким делам исследованиями, по окончании коих, во мзду его наиревнительнейшего исправления оных поручений, дерзну испросить милосердого вашего императорского величества вознаграждения его орденом св. Анны 1 класса (степени), яко единое средство удержать в службе вашего императорского величества на пользу оной чиновников, достойных по бескорыстию и действительному усердию к общественному благу (Это представление утверждено было во всех пунктах, как уведомил о том генерал-адъютант граф Ливен, от 3 апреля 1804 года.).

Вслед за тем, независимо от лежавших на нем многочисленных обязанностей, возложено было на генерала Завалишина наблюдение за Астраханским казачьим кордоном. О деятельности его по этому новому поручению, князь Цицианов доносил государю императору следующее:

«Астраханского гарнизона шеф генерал-майор Завалишин представил мне при рапорте ведомость, сколько со вступления его в управление Астраханским казачьим кордоном поймано дезертиров, бродяг без письменных видов и разного рода людей с просроченными паспортами, которую (ведомость) ставя долгом всеподданнейше вашему императорскому величеству поднести на высочайшее благоусмотрение, не могу умолчать об усердии его, генерал-майора Завалишина к пользе службы вашего императорского величества, деятельным распоряжением коего столь строго и неусыпно бдит кордонная стража, всемилостивейше ему вверенная». (20 марта 1804 года).

Надо знать что в это время появилась чума в Персии и предстояло опасение, чтоб она не вторглась в Россию чрез Кавказ. Это и случилось впоследствии, когда генерал Завалишин с войсками и эскадрою отправился для военных действий в Персию, где, вторгшись в Гилянь и разбив персиян в нескольких сражениях, угрожая Тегерану, произвел, как сказано в формулярном списке, желаемую диверсию в пользу Грузии и главнокомандующего, заставив [422] устремившегося на Грузию Баба-хана с 80-ти тысячным войском поспешить на защиту Тегерана, и тем дано было князю Цицианову средство покорить ханства Шушинское, Шекинское и Шемахинское. Между тем моровая язва проникла в Астрахань, что произвело возмущение против мер правительства, но генерал Завалишин, возвратившись с войском, усмирил, как сказано в формуляре, народное возмущение и тем предохранил город от гибельных последствий, и способствовал к потушению язвы.

«Астраханского гарнизонного полка шефу, господину генерал-майору и кавалеру Завалишину.

«Гонимый Бабаханом Сердарем и лишенный им ханства, бывший Шагагским ханом, Джан-гюр-хан со всем своим семейством, ища всероссийского покровительства и подданства и желая со всем народом Шагагским переселиться, в российскую ныне, бывшую Ганжинскую, а теперь Елисаветпольскую, округу на жительство и вечное пребывание, прибыл ко мне в Елисаветполь и совершил постановление со мною на вечное его подданство России, с коего для сведения производства вашему превосходительству препровождаю при сем копию. И как эмиграцию сию необходимо нужно покровительствовать военною рукою, то для обороны оной предположены средства, кои ваше превосходительство усмотрите из третьего пункта постановления, по коему руководствуясь, не оставите, по главному вашему теперь начальству над флотилией и десантом, в назначенное время в постановлении, распорядить наилучшим образом для принятия Шагагских семей и препровождения их до Карабага. Причем, видев не раз опыты усердия вашего и ревности к службе его императорского величества, не сомневаюсь в успехе возлагаемого на вас поручения, уверен будучи, что по известной мне вашей опытности, ваше превосходительство сверх показанных вам правил не упустите ничего нужного к лучшему исполнению сего важного дела, которое, ежели исполнится успешно, сообразно с предположением, и эмиграция будет успешна, то Грузия от сего почувствует гораздо ощутительную для себя пользу, нежели военные действия в сем крае, изнуряющие ее подвозами провианта. Я бы хотел, чтоб сие новое поручение не отвлекло вас от прежних, коих последствий нетерпеливо ожидаю, уведомляя, что Ряща или Гилянь дает Бабахану махты или оброку, один миллион рублей, не считая других податей провиантом, что можно считать против нашего миллиона медных денег. Итак, буде Богу угодно будет увенчать успехом предприятие, то годовой доход в контрибуцию требовать можно, и взять хотя половину. Между тем спешу сообщить вашему превосходительству о присоединении к России двух ханств, т.е. Карабагского и Шакинского, на следующих условиях, утвержденных трактатами, заключенными с приезжавшими ко мне в лагерь ханами Ибраим ханом Карабагским и Селим ханом Шакинским, из коих первый, т.е. Карабагский обязан: первое: принять в Шушинскую крепость 500 человек российского войска; второе: довольствовать оные провиантом за умеренную цену по моему назначению и снабжать дровами; третье: въезд в Шушинскую крепость от Елисаветполя сделать удобным; четвертое: если нужно будет, устроить дорогу от Шушинской крепости к Джавату, то работников поставить за цену назначенную (русским) правительством; пятое: давать ежегодно дани по 8000 червонцев, и шестое: дать аманатом, в залог верности, нука своего; а последний, т.е. Селим хан Шакинский должен: 1) принять в свое владение российского войска с пушками 500 человек; 2) довольствовать оных провиантом, давая ежегодно по 529 халватов муки и по 80 1/2 халватов сорочинского пшена и снабжать дровами; 3) вносить в дань ежегодно по 7000 червонцев, и 4) дать вместо четырехлетнего сына своего, детей старших пяти беков в аманаты; по прошествии же двух лет отдать и самого уже сына на всегдашнее пребывание в Тифлисе».

«Елисаветполь 17 июня 1805 г. № 423».

Во исполнение всех этих поручений, действия генерала Завалишина ознаменовались следующими успехами: «24-го июня 1805 года, он атаковал Зинзили военными галиотами и десантом; овладел портом и занял Зинзилийский замок, принудив к отступлению многочисленного неприятеля. Июля 1-го с десантным войском и лодками, вооруженными судовыми пушками, атаковал Трибазарские берега, с коих неприятель по пятичасовом упорном сражении первым отделением десантных войск был сбит, опрокинут и прогнан, и Трибазар с его батареями взят. Июля 5-го числа атаковал неприятеля в дефилеях к Рещу, ведущих сквозь густой лес, предводя лично вверенный отряд и после сражения, десять часов продолжавшегося, прогнал его к городу, приобретя от неприятеля орудия». (Выписка из формулярного списка).

«Когда же все сии действия, угрожая Тегерану — произвели желаемую диверсию, заставив Баба-хана покинуть покушение на Грузию, то по уведомлению князем Цициановым о том и вследствие его предписания, генерал Завалишин блокировал и бомбардировал крепость Баку, выбивши неприятеля из шанцев и овладел его орудиями, разбивая неоднократные вылазки и овладев вершинами Бакинских гор, считаемых неприятелем неприступными по каменистым засадам в них». (Выписка из формуляра).

Степень доверия кн. Цицианова к генералу Завалишину более всего выразилась сообщением ему «к его единственному» сведению, и таких самых секретных документов, которые непосредственно к нему и не относились. Приводим один из них, присланный генералу Завалишину не канцелярским порядком, а в частном письме и чрез доверенное лицо. Это письмо, кн. Цицианова к Баба-хану Сардарю, от 29-го марта 1805 года. На копии (засвидетельствованной), присланной генералу Завалишину, написано кн. Цициановым: «наисекретнейшее». Письмо написано употребительными у азиатских народов выражениями.

«Его императорское величество, всемилостивейший мой государь государей, небесам равный и солнцу подобный, император всероссийский, высочайше вверив верховному моему начальству край сей от Каспийского моря до Черного, и от реки Волги до рек Куры и Аракса, повелел восстановить древнюю Иверию в прежнее ее цветущее состояние, покровительствуя покорных и карая мечом и пламенем дерзавших восстать против непобедимого и высокославного его императорского величества оружия; вашему же высокостепенству не безызвестно, что Гурджистанское валейство простиралось от Дербента, что на Каспийском море, до Абхазетии, что на Черном море, и поперек от Кавказских гор до реки Куры и Аракса. А потому-то, следуя сей священной воле Богоподобного моего государя императора, яко последний из последних его генералов, обращаю меч мой во славу имени его. И прошлого года, призван будучи наиновернейшим [423] из смертных, Мамад-ханом Ериванским на помощь (когда сын ваш Абаз-Мирза, показался на Араксе) доказательством чему да послужат приложенные при сем его оригинальные письма ко мне, показал сыну (вашему) силу непобедимых войск и прогнав его как зайца с 30 тысячами войска из Калагари, взял его лагерь, его кровать и пр.».

Описав, затем, в подробности все поражения, понесенные многочисленным персидским войском ничтожными силами русских, не смотря на измену эриванского хана, передавшегося Персии, и на трусость князей грузинских и армян, допустивших захватить себя в плен, кн. Цицианов излагает условия, при которых может быть заключен и сохраняем и вперед мир, и кончает письмо так:

«Тогда (т. е. если вы все это исполните) останетесь в покое и Тегеран не будет обращен в пепел. Если же захотите, сверх сего, своего счастья и вящего благоденствия, то будете искать во мне покровительства моего у престола великого, всесильного, всемилостивейшего моего государя государей, императора, который как солнце согревает всех, кто от него не скрывается, а войска его, как бурный вихрь, выворачивающий столетние дубы, не хотевшие наклониться пред ним, оставляя безвредно камыш, нагибающийся до лица земли при его приходе. Таков мой всемилостивейший государь император, таковы его и войска, моему начальству вверенные, с коими не останавливаясь пройду и в Индию, буде единое слово изрещи соизволит. Вот мои требования и вот советы доброго соседа, каковым я быть хочу; впрочем ваша воля».

Привлеченный в Баку мнимою покорностью хана кн. Цицианов, не послушав предостережений генерала Завалишина, доверился хану, и был, как известно, изменнически убит.

Из всех приведенных здесь документов можно видеть, как высоко ценил кн. Цицианов изведанные им на опыте и пред правительством засвидетельствованные им отличные качества, энергию и деятельность генерала Завалишина на всех занимаемых им разнообразных должностях, и при исполнении, сверх того, и экстраординарных поручений. Вот почему кн. Цицианов и старался привлечь его на другое поприще, которое считал важнее, и успех на котором кн. Цицианов ставил даже выше военных успехов. Дело шло об устройстве новоприсоединенной Грузии, правителем которой кн. Цицианов желал иметь именно такого человека, как генерал Завалишин. Поэтому, еще в 1804 г. начата была кн. Цициановым частая с ним переписка, с целью убедить его принять на себя гражданское управление Грузией. Кроме той пользы, в которой кн. Цицианов не сомневался от деятельности самого генерала Завалишина, он много рассчитывал еще и на содействие его супруги (Иринарх Иванович Завалишин был женат на дочери бригадира Черняева, Марье Никитишне, воспитаннице Смольного монастыря; другая ее сестра Юлия Никитишна была замужем за генералом Хитровым, а младший брат Григорий Никитич есть отец Михаила Григорьевича Черняева.), всем известные высокие качества, которой, писал кн. Цицианов, заставляют его ожидать самого благоприятного влияния на смягчение «нравов и образование» полувосточного еще тогда тифлисского общества. Но как, по тогдашним понятиям, правительство желало полного разделения военных и гражданских должностей, то для управления Грузией и предполагалось назначить гражданское лицо, а переход в гражданскую службу, составлял неодолимое препятствие в глазах генерала Завалишина, так что кн. Цицианов, чтоб убедить его, предлагал ему при этом чин тайного советника, ставя в перспективе и другие высокие награды, и давая понять, что по успешном выполнении этого поручения, можно будет снова перейти в военную службу, с сохранением и тех преимуществ, которые будут приобретены в гражданской. Но генералу Завалишину, любимцу Суворова, проходившему блестящим образом военную карьеру с подпоручичьего чина, полученного на четырнадцатилетнем возрасте, до генеральского, полученного 29-ти лет, казалось невозможным, из-за каких бы то ни было выгод, покинуть добровольно военное поприще; и если этому и суждено было совершиться впоследствии, то невольно только и самым неожиданным образом, вследствие внезапной смерти кн. Цицианова. Поводом к тому было дело генерал-майора Попова.

Еще в 1802 году генерал Завалишин получил от кн. Цицианова следующее секретное предписание:

«К единственному вашему сведению».

«Господину генерал-майору, Астраханского гарнизонного полка шефу и кавалеру Завалишину.

Имея нужду по силе указа государственной военной коллегии, войти в рассмотрение незаконных требований господина генерал-майора Попова, и разноречивых показаний его относительно продовольствия лошадей, также исследовать расположение постов вверенного ему генерал-майору Астраханского казачьего полка, предлагаю вашему превосходительству: 1) с получением сего отправиться по постам оного полка, начав по взморью к Киргизской линии, и, по приложенной ведомости от него ко мне доставленной, поверить, все ли показанное в оной число находится по постам, буде же отлучены, то именно куда? 2) узнать, все ли калмыки состоят на постах и нет ли какого злоупотребления, относительно освобождения оных за деньги. Нужно также, чтоб выезд вашего превосходительства из Астрахани был не под сим точно предлогом, дабы начальник тех постов не уведал о предмете вашего отъезда и не скрыл от вашего превосходительства упущение, которое, может быть, они обыкновенно делают.

Усердие ваше к службе, расторопность и общий слух о беспристрастии вашего превосходительства, удостоверяют меня, что вы не упустите ничего, что могло бы служить к обличению истины со всею верностью, буде бы злоупотребление существовало.

В заключение всего прошу уведомить о числе денег, кои вами употреблены будут на объезд постов, для возвращения вам оных».

Генерал-лейтенант князь Цицианов.

«Георгиевск. 27 декабря 1802 года».

«N. П. —Деньги на объезд не могли быть ассигнованы предварительно, чтоб не могла быть открыта цель объезда».

Исполнив поручение к полному удовольствию князя Цицианова и передав ему в собственные руки все собранные сведения, показания и жалобы казаков, по нежеланию князя доставления сих документов канцелярским путем, генерал Завалишин мог считать это дело оконченным и до него более не касающимся, но открытые злоупотребления касались лиц, связанных интересами с сильными покровителями в [424] С.-Петербурге, и дело шло так медленно, что для решительного окончания его, князь Цицианов хотел воспользоваться пребыванием своим в Петербурге, куда собирался на зиму, на 1807 год, как, был убит изменнически.

Между тем, Генерал Завалишин совершенно и забыл об этом деле, о котором ничто не напоминало ему в течение почти шести лет, и пользовался по смерти князя Цицианова и от нового главнокомандующего, графа Гудовича, таким же уважением и полным доверием, какие питал к нему покойный князь. Доказательством сему служит особенно следующее письмо графа Гудовича:

«Милостивый государь мой Иринарх Иванович!

Желая показать вашему превосходительству, за благосклонность вашу, мое усердие, представил я, дабы при преобразовании Архангельского казачьего полка на три, составление оных поручить вам и потом навсегда их оставить в вашей команде, под главным начальством моим. О чем уведомив, с истинным почтением и усердием пребуду вашего превосходительства покорнейший слуга гр. Гудович.»

«Тифлис. 14 января 1808 года».

Но в это время, пользуясь нечаянною смертью князя Цицианова вне постоянного места его пребывания (в походе под Баку) и неизвестностью вначале, где находятся подлинные, относящиеся к делу Попова документы, стали требовать из Петербурга от генерала Завалишина разные доказательства по обвинению, что вызвало со стороны его резкие отзывы, вследствие чего он был уволен от службы. Разумеется, недоразумение не могло долго продолжаться и в следующем же году, он опять принят был в службу; но это событие возымело уже для него непоправимые гибельные последствия. Неожиданный и незаслуженный удар поверг его в тяжелую болезнь, навсегда расстроившую его здоровье, и не дозволившую уже продолжать военную службу, а супругу его привел к смерти.

Впоследствии, генерал Завалишин имел, по крайней мере, утешение принимать депутацию Астраханского казачьего войска, привезшую ему адрес с просьбою «поступить опять к ним начальником и отцом, как он начальствовал уже ими, к величайшему счастью и спокойствию их, и к пользе государственной, а буде он сочтет это место несоответствующим уже более званию его, то указать почтенного и добродетельного человека для управления ими».

Генерал Ззвалишин, поступив вновь на службу, назначен был генерал-инспектором, в формировавшийся тогда корпус путей сообщения, с пользованием нередко правами генерал-директора (главнокомандующего), а по смерти Деволана, исправлял некоторое время эту должность, когда болезнь вынудила его выйти в отставку, и отправиться на Кавказ для лечения, на пути куда он и скончался на 52 году своей жизни.

Как действовал генерал Завалишин на новом для него поприще службы, в корпусе путей сообщения; какие важные имел поручения, (по устройству каналов, особенно Огинского, по обеспечению продовольствия армии в 1812 году и проч.); с каким отличием исполнял их, свидетельствуют многочисленные служебные документы и частные письма генерал-директоров (принца Георгия Ольденбургского и генерала Деволана) и сенатора Миклашевского, наконец, самая важность возлагаемых на него новых поручений по исполнению предшествующих.

Дм. Завалишин.

Текст воспроизведен по изданию: Деловые письма к генералу И. И. Завалишину и некоторые относящиеся к нему бумаги, князя Цицианова // Древняя и новая Россия, № 4. 1877