СРАЖЕНИЕ ПРИ РЕКЕ АЛАЗАНИ, 1-ГО ЯНВАРЯ 1804 ГОДА.

Генерал Цицианов, удостоверяя частыми опытами в вероломстве джарских вольных обществ, которые не заплатили за 1803 год наложенной на них дани, дал предписание шефу кабардинского мушкетерского полка, генерал-маиору Гулякову, переправиться чрез Алазань с отрядом ему вверенным, состоявшим из 3-х баталионов кабардинского, 3-х баталионов 15-го егерского и 1-го баталиона тифлисского полков, и с 10-тью орудиями, наказать сих хищников внутри джарских селений, или привести их в надлежащее повиновение.

Генерал-маиор Гуляков, известясь 30-го декабря 1803 года, чрез казахского жителя Грузина Джали, что Сурхай хан хамбутайский с своими войсками (тысяч шесть), к коим присоединились [362] разные другие горские народы, переправился на правый берег реки Алазани против лезгинской деревни Баймашло, выступил 31-го того же месяца с 10-ью ротами кабардинского, гренадерским баталионом тифлисского, и 2-мя ротами егерского полков, с 5-ю орудиями и с командою казачьих донских полков Ефремова 3-го, Тарасова 2-го и Щедрова 2-го.

1-го января узнав, чрез посланного войскового старшины, Ефремова, открывшего неприятеля, что лезгинский стан находится на правом берегу реки Алазани, и что чрезвычайные чащи леса и терновые кустарники препятствуют провести тут орудие, генерал-маиор Гуляков выбрал 240 человек лучших стрелков и отрядил с ними кабардинского полка подполковника князя Эристова, маиора Кавалева, штабс-капитанов Новицкого и Цыклаурова, поручиков Тихоцкого и адъютанта Муратова, и подпоручика Швыйковского; тифлисского полка штабс-капитану Кочневу приказал идти с 80-тью человеками, маиору Печерскому и капитану Аксенову 2-му с ротою 15-го егерского полка, а войсковому старшине Ефремову 3-му с казаками. Едва этот небольшой отряд успел прийти к тому месту, где находился неприятель, как был встречен сильным огнем; с нашей стороны отвечали тем же. Подполковник князь Эрнстов, видя, что стрельбой выгнать оттуда неприятеля невозможно, приказал всем стрелкам [363] примкнуть штыки и ударить. Приказание исполнено по-русски, и в этой засаде убито много Лезгин, а остальные спаслись бегством. Перебежав лесок, они засели в другой раз и стали производить сильную пальбу. Наши подняли их вновь на штыки, вытеснили, прогнали и многих положили на месте; наконец, бросившись в третий раз в штыки, совершенно разбили Лезгин, опрокинули и обратили их в бегство чрез реку Алазань, в которой при переправе много их потонуло. Во время смятения, происшедшего между неприятелями, подвезенная артиллерия действовала удачно. Лезгины потеряли до 500 человек, между коими находились и знатнейшие старшины; в плен взято 3 человека и отбито 6 знамен. После этого успеха над неприятелем, генерал-маиор Гуляков, увидев со стороны гор конную неприятельскую партию, в числе 3,000 человек спускавшуюся к долине, пошел ей навстречу и, застав эту партию на переправе, не дал ей перебраться чрез реку и разогнал. В этом деле участвовали волонтерами флигель-адъютант Бенкендорф и лейб-гвардии Преображенского полка поручик граф Воронцов.

Ночью, с 9-го на 10-е число, генерал-маиор Гуляков, переправясь чрез мост, при бывшем тогда александровском редуте, построенном на Алазани против Белокан, в урочище, называемом Урдо, пошел для наказания джарской провинции 13-го числа в полдень, между Джарами и [364] деревнею Талы, толпа Лезгин, состоявшая из нескольких тысяч, встретила Русских сильными ружейными выстрелами; но огонь, открывшийся с нашей стороны, скоро опрокинул неприятеля, который, спасаясь бегством, оставил более ста человек убитыми на месте. В этом деле с нашей стороны было несколько легко раненных.

Следствием этих побед было занятие местечка Джары, которое, равно как и прочие селения, было оставлено жителями. Генерал-маиор Гуляков, привыкший к победам, и поощряемый беспримерною храбростию и рвением офицеров, предпринял преследовать Лезгин в самое неприступное ущелье, служившее им убежищем. 15-го числа он пошел к этому ущелью улицею, называемою Закатало, идущею выше местечка Джары, и по обе стороны которой построены дома и разведены сады Лезгин, огражденные заборами. Отряд двинулся следующим порядком: впереди шли Грузины конные и пешие, за ними казаки полка Ефремова 3-го, потом 140 человек 15-го егерского полка с пушкою, при которой находился сам генерал-маиор Гуляков; за ними колонна из кабардинского полка и одного баталиона тифлисского; в ариергарде шел колонною же 15-й егерский полк. Лишь только войска вступили во внутрь каменных оград, открылся сильный огонь и началось сражение; с левой стороны большая толпа неприятеля бросилась к пушке и при первых выстрелах [365] был убит генерал-маиор Гуляков. Смерть начальника, подававшего собою в течении нескольких лет пример неустрашимости, приобретшего слепую доверенность подчиненных и посеявшего страх в неприятеле, расстроила на несколько минут порядок в наших рядах, тем более, что Грузины и казаки, бывшие впереди, бросились назад прямо на колонны, смешали их и многих опрокинули в близ-находившуюся крутую стремнину. С толпою упали генерал-маиор князь Орбельянов, генерал-маиор Леонтьев и поручик граф Воронцов. К счастью, никто из них не ушибся, но многие были тяжело ранены. Князь Орбельянов, бывший старшим по генерал-маиоре Гулякове, принял тотчас команду и порядок вскоре был восстановлен; но, не зная в точности плана, которому намерен был следовать убитый полководец, и видя себя среди лесов, садов, домов и каменных оград, князь Орбельянов решился отступить. Сражение во время отступления продолжалось 8 часов. Солдаты, ожесточенные смертью своего генерала, поражали огнем и штыками Лезгин, дерзавших преследовать наши колонны, не оставляя им в добычу ничего, кроме аммуниции, бывшей на убитых. Потеря с нашей стороны в этот день была довольно значительна; убито: генерал-маиор 1, обер-офицеров 2, нижних чинов 109 человек; ранено; 18 человек обер-офицеров и 417 низших чинов. Урон [366] неприятельский, судя по вероятности и по слухам, дошедшим от самих лезгинских старшин, восходил до 1,000 человек. Чрез несколько дней после сражения, многие селения прислали депутатов к генерал-маиору князю Орбельянову, прося помилования.

Ничто не может дать лучшего понятия о достоинствах генерал-маиора Гулякова, как свидетельство князя Цицианова пред блаженной памяти Государем Императором Александром Павловичем. «Потеря генерал-маиора Гулякова, — говорит главнокомандующий во всеподданнейшем донесении своем — толикими подвигами в сем крае отличившегося, есть несчастнейшее следствие сего сражения. Отчаяние войска, уныние друзей его, офицеров кабардинского мушкетерского полка, и сожаление всей Грузии, которая ограждена была неусыпным его бдением и мужеством, налагают на меня священную обязанность отдать памяти сего отличного полководца, пред лицем Вашего Императорского Величества, достодолжную справедливость. Я лишился усердного помощника, войска Вашего Императорского Величества лишились начальника, друга верного и воина неустрашимого.»

Текст воспроизведен по изданию: Сражение при реке Алазани, 1-го января 1804 года // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 105. № 419. 1853