№ 96

1823 г. ноября 1 — Протест Н. Аштаракеци Аббас-Мирзе по поводу притеснений, причиненных Эчмиадзину сардаром и его служителями

Эчмиадзин

*** [143] ***

Краткое изложение событий Христом основанного Престола армянского в святом Эчмиадзине, Тифлис, 1853 г., стр. 11-21 (на арм. яз).

Вот уже сколько веков Престол Эчмиадзинский, находясь под властью персидского государства, все это время постоянно пользовался особым покровительством царей, сохранял свою свободу, безопасность и богатство, так, как известно среди всех народов.

Только в году 1212 хиджри, Махмед-хан Ереванский, восставший против всемогущего хана и неспособный должным образом управлять ханством и не знавший пределов власти своей, пренебрегая указами предшествующих шахов персидских о свободе и безопасности Престола и христианскими законами и армянскими канонами, пренебрегая также достоинством миллионов армян, рассеянных и пользующихся покровительством многих государств; захотев овладеть богатством Престола, оказывал насилие над всем духовенством и армянской верой, над выборами католикоса, которые должны состояться с согласия всего армянского народа, проживавшего во всех пределах государства Персидского, Оттоманского и Русского, утверждение которого [состоится] указами императоров и парей упомянутых государств. Он же Махмед-хан, через воинов персидских, желая поставить на католикосский трон своего кандидата, [добился этого] и получил, как к тому стремился, сокровища Престола, чем довел Престол до крайнего обнищания, до такой степени, что если бы не надежда на покровительство русского императора армян — подданных его империи и всех других, проживающих в пределах Оттоманской державы и других странах и не поспешило бы покровительство могучего Фатали шаха и его наследника против насилия Махмед-хана, то собирались уже перевести католикосат в пределы другого покровительствующего государства, но поскольку, с милостью божьею, могучий Шах и Шах-Зада подчинили своей власти вышедшего из подчинения Махмед-хана и возвратили из Мараги и утвердили на Престоле Эчмиадзинском избранного всем армянским народом Даниела ⁵¹ католикоса. После начал восстанавливаться Престол, и изо дня в день обретал свою прежнюю славу, но это длилось не более года. Вновь алчный взгляд свой правители Еревана направили на Престол Эчмиадзинский. Но по сей день все это остается неизвестным солнцеподобному Шах-Зада — покровительствующему над Престолом многими своими благодеяниями.

В настоящее время, из-за постигших Престол, католикоса всех армян, всех братьев моих духовных и народ родной несчастий, я как один из них, а также сознавая свой особливый долг в деле поисков путей по предохранению Престола от подобных посягательств и от возросших долгов, признавая Вас — солнцеподобного Шах-Заде властелином и покровителем Престола, способным избавить [Престол] от огромных долгов с весьма высокими процентами и будущих посягательств, отправляю к в. солнцеподобию архиеп. Мартироса — [настоятеля] Татевского монастыря Карабаха к услугам твоим вместе с сим нижайшим прошением моим, в котором изложив перед высочеством Шах-Заде некоторые наиболее весомые ограбления Престола, трудности католикоса и всего духовенства его за последние 15 лет, надеемся удостоиться его милосердия и царственного благотворительного покровительства.

В году 1224 хиджри, когда распространился слух о приближении русских войск к Еревану, а тяжело больной католикос Даниел находился при смерти, сардар взял [144] от Престола Эчмиадзинского более 2 тысяч . 500 туманов и несколько настольных часов и другие разные вещи. После смерти католикоса и возвращения русских войск, тот же сардар взял еще более тысячи туманов, а Гассан-хан также, поставив несколько надсмотрщиков персов, требовал выдать ему священника, служителя покойного католикоса. В этой связи также пришлось расходовать более пятисот туманов и лишь после этого с трудом сумели освободить того священника. Кроме того, весь запас пшеницы и ячменя собрали в [Ереванской] крепости с условием, что вернут его после возвращения русских войск, а вернули лишь один из пяти, тогда пришлось один литр пшеницы закупать в дальних местах за 47 пара и с такими трудностями и убытками управлять Престолом до нового [урожая].

В году 1226 брат Наги-хана с многочисленным вооруженным отрядом своим напал на священнослужителей Престола Эчмиадзина и потребовал у них взорвавших их дом людей и сотворил такое насилие, что до него ни один хан Еревана никогда не осмеливался творить. А когда [я обратился] с жалобой к Гассан-хану, поскольку сардар в то время находился в Тавризе, вместо того, чтобы наказать брата Наги-хана, сам обезглавил взорвавших и упрятал их головы. Затем он 16 дней держал меня взаперти в одной из комнат своего дворца и грозил привязать меня к дулу пушки, а одного архимандрита и двоих из слуг Престола бросил в тюрьму и подверг пыткам и не выпустил их до тех пор, пока не взял 400 туманов сам и еще 500 туманов другие его прислужники.

Но поскольку во время этих событий Престол был без католикоса, то духовенство твердо верило, что будь там католикос, было бы и больше покровительства могучего шаха и наследника его, как при предшествующих царях персидских и этим прекратятся все эти притеснения и ограбления Эчмиадзина.

Когда же католикос явился к солнцеподобному Шах-Заде, он не счел удобным рассказать о всех этих притеснениях е. выс., и мы продолжали надеяться на безопасность Престола и наших людей тем более, что сам солнцеподобный Шах-Заде своими царственными правдивыми словами обнадежил католикоса в своем вечном покровительстве и благосклонности к Престолу Эчмиадзинскому, духовенству и всем мирянам его и пожаловал указ об освобождении всех сел и имений Престола Эчмиадзинского от всех царских налогов и, более того, назначил католикосу жалование Из казны своей 400 туманов в год, а также призвал сардара Гусейна-Кули-хана и в присутствии католикоса поручил ему католикоса и Престол, приказав обращаться с ним с осторожностью, чтобы даже птицы не пролетали над Престолом Эчмиадзинским. Этими обещаниями мы совершенно позабыли все убытки и невзгоды, постигшие Престол и всю братию. Но к несчастью нашему, с того дня по настоящее время, ни Престолу Эчмиадзинскому, ни самому католикосу всех армян и всему духовенству, ровно и другим армянским монастырям и духовенству в пределах владений наследника персидского государства не удавалось подпасть под непосредственную защиту [шах-заде] и пользоваться милостью е. выс., согласно его желанию и милосердию. Ибо после такого строгого поручения наследника персидского государства своему сардару, хотя и не было никаких убытков от птиц небесных Престолу Эчмиадзинскому, Шах-Заде позабыл тогда же приказать сардару оберегать Престол Эчмиадзинский как от птиц небесных, так и от львов и тигров, чтобы не нападали они и, ворвавшись в [монастырь] Престола Эчмиадзинского, не раздробили бы кости католикоса и беспомощных монахов и мирян его и не разрушали Престол, не сокрушали бы сердца миллионов армянского народа, поскольку Престол Эчмиадзинский по сей день никак не может избавиться от грабежа и лишений и притеснений и лишен не только своей свободы и безопасности и имений, но и всех царственных милостей и милосердия наследника персидского государства.

Когда в 1227 году сам Шах-Заде дал обещание католикосу о своем вечном покровительстве Престолу Эчмиадзинскому, высоким указом приказал вернуть Престолу его собственное имение селение, называемое Аштарак, которое было захвачено отцом Махмед-хана — Гусейн Али-ханом. Сардар же затребовал за него компенсацию в [145] тысячу туманов. По сей день Престол не смог уплатить ему эту сумму, а сардар не пожелал передать Престолу то селение. И вот уже 13 лет, как Престол довольствуется лишь почтеннейшим указом Шах-Зада, а сардар — всем селением и его продукцией.

В 1228 году сардар, населив селение, называемое Егвард, четыре с половиной доли ич шести [дангоа] которого принадлежит Престолу Эчмиадзинскому, по сей день собирает всю продукцию селения без участия Престола. В том же году он насильно взял в свой дворец ученика школы при Эчмиадзине именем Аарон и повелел совершить над ним обрезание против воли его..

В 1231 году, сведя на нет высокий указ наследника персидского государства и все [обещания] царственных милостей и милосердия, все те селения, которые самим Шах-Заде были освобождены от царских налогов, сардар обложил налогами и из года в год берет с них махту в 400 туманов от Престола, и заставляет крестьян этих селений нести различные повинности бекар более чем на 400 туманов.

В 1232 году, когда братия Престола обратилась с просьбой о переселении [племени] муганлу с земель Престола, чтобы они оставались населению Эчмиадзина, он отказался это сделать пока не взял с Престола 500 туманов.

В 1234 году сарханг Махмет-хан, со строгим приказанием явился в Эчмиадзин и хотел было шестерых архиепископов Престола и еще несколько видных лиц из числа жителей села согнать в одну комнату и замуровать, чтобы они погибли там, под тем предлогом, что — якобы, они не повинуются католикосу. И сколько ни твердили сам католикос и вообще другие, что об этом ни слова не слыхали, сам он не обращал внимания и не отпустил их, пока не взял вексель на сумму тысячу туманов, с условием выплатить ее через месяц. Кроме того, он взял еще около ста туманов вознаграждения себе, как надзиратель, за свое усердие, за то, что он подверг пыткам епископов.

В том же году велел связать некоторых видных людей из числа народа Престола, за то, что они осмелились продавать хлопок, выращенный из своих семян и избивать их безжалостно и лишь взяв 200 туманов штрафа, отпустили их.

В 1236 году католикос нанес визит сардару, имея на груди ордена е. и. в. всея Руси, о награждении которым в свое время было извещено сардаром наследнику персидского государства, который выразил свою великую радость в письме к католикосу по этому поводу и разрешил носить их как полагается.

На протяжении нескольких лет, сардар и не задумался нисколько о том, что полководцы русского императора Николай Федорович Ртищев, Алексей Петрович Ермолов и многие другие генералы и разные чиновники российской империи в присутствии е. и. в. носят ордена могущего Фатали шаха персидского. Теперь же, после возвращения католикоса к себе, сардар послал к нему такой наказ: «если другой раз ты явишься ко мне с этими орденами, знай определенно, что будешь повешен на лентах этих же орденов».

В 1237 году, в то время, когда католикос находился в Карабахе, из братии Престола скончались два епископа — хранитель сундуков Григор и прибывший незадолго до этого из Смирны Пилиппос, о котором шла молва, будто он богат. Их кельи, как это принято, были запечатаны управляющими-епископами, чтобы затем, по происшествии установленных дней, в присутствии старших епископов распечатать и составить опись находящихся там их имущества и передать на хранение для Престола.

Узнав об этом, сардар отправил [в Эчмиадзин] Джафар-хана и велел запечатать кельи покойных своей печатью, а спустя несколько дней прибыл туда сам сардар, и при возвращении приказал Джафар-хану открыть двери и произвести опись всего имущества покойных и взять с собой опись.

Управляющие Престолом умоляли [не делать этого], говоря, что еще не было случая, чтобы светские властители вмешивались в подобные дела Престола, что это будет невыносимо [тяжко] для духовенства и всего армянского народа, которому дойдет известие об этом. Об этой просьбе их сам Джафар-хан написал сардару, но [146] он вовсе не позаботившись о пользе и вреде Престола, не обращая внимания на то, что он сокрушит надежды братии Престола и всего армянского народа, приказал, чтобы или управляющие Престолом уплатили ему 15 тысяч туманов, тогда бы они сами открыли двери, или же, как он уже распорядился, Джафар-хан открыл двери и составил опись.. Тогда Джафар-хан со множеством своих слуг пошел и открыл двери двух покойных [епископов] и первым долгом все золото и серебро собрал в два небольших ящика. В другой ящик собрал перстни, часы и другие ценные вещи, из остальных вещей сам и слуги его отобрали и взяли себе что явно, а что и тайно. Лишь после того он велел составит ь опись остальных вещей на персидском и армянском языках, затем, завершив опись, управляющим епископам велел удалиться к себе. Сам же, взяв с собой те три ящика, без описи вещей, возвратился к себе. Там, открыв ящики, взял себе все, что захотел, а затем, ночью призвал к себе управляющих епископов и, будто только вот при них открывает ящики, велел составить опись оставшихся в них вещей — золото, серебро и др., а осталось в них, как от овцы ухо, и на следующий день передал их управляющим.

После этого, под предлогом того, что в кельях покойных мало оказалось вещей, велит ночью привести к себе воспитанника покойного [епископа], прибывшего из Смирны вардапета Степанноса. Положили камень между коленями его и, набросив веревку, тянули до тех пор, пока чуть не разошлись суставы колен. Затем положили его ниц и держа ноги на спине, стали безжалостно бить розгами и требовать, чтобы он признался в том, что, якобы, деньги своего вардапета он передал управляющим Престола. Затем он велел накалить железные прутья и обжечь тело его. Но взяв у пего 40 туманов и вексель еще на 60 туманов, отпустили, не обжигая его.

После этого он зашел в храм и потребовал открыть дверь кладовой, где хранятся святой Гехард и святая десница Лусаворича и все сосуды церкви желая войти туда и обыскать находящуюся там утварь, отправленную вардапетами из разных стран для нужд Престола. Но поскольку по канонам армянским в эту кладовую может войти только епископ-ключник, великими просьбами с трудом сумели уговорить Джафар-хана не входить туда. Но он не оставил своих замыслов и велел вместо себя впустить туда одного недостойного вардапета, своего любимца, который вынес оттуда один сундук. Открыв его, он нашел там часы с колокольчиком и взял их себе, но не найдя больше нужного себе, возвратился к себе.

В году 1238, 7-го зилхиджа, мирза Джафар — доверенный сардара, прибыл в (Престол с тем же намерением и после того, как наслаждался всеми благами, находившимися там, велел своим слугам взять меч и разрубить всех. Двое епископов, один в двух местах, другой в трех, были тяжело изранены. Замахнувшись на одного вардапета, отрубили ему капюшон, — лишь вата капюшона спасла ему голову. Ударом сломали руку другому вардапету и раздробили кости. Третьего били до тех пор, пока он не потерял сознание и хотели отрубить ему голову, но в это время вдруг появился один из служителей сардара и спас его. Скончался от побоев лишь один из сторожей.

Подобные насилия и ограбления Престола всевозможными ухищрениями никогда не прекращались.

Так, например, в малом каравансарае Престола вот уже несколько лет Джафар-хан занял 13 духанов и продает только свое вино, а народу Эчмиадзина запретил продавать вино своих виноградников. За ничтожную цену закупает все вино своих подданных и продает там в два, три раза дороже, тем самым нанося ущерб духовенству Престола и народу в год не менее чем на 1500 туманов, поскольку значительную часть проданного вина или даже все они обязаны покупать сами.

И вот, в результате такого безжалостного правления Престол Эчмиадзинский попал в долг в 33 тысячи 684 туманов, 5 тысяч [деанов и девятнадцать] шаи, меньшая часть которого образовалась за 5 лет, а большая — за [последние] два с половиной года, до выезда католикоса оттуда. Хотя за это время [престол] заимодавцам уже уплатил 35 тысяч 536 туманов, 3 тысячи [деанов] и пол шаи, но и в [147] настоящее время он все еще остается должен более 32 тысяч туманов, векселя которого каждые шесть месяцев обновляются с процентами из расчета три на десять. Не говорю уже о различных махинациях во многих счетах, что явствует из находящихся в настоящее время у меня векселей.

Сардар, став на сторону заимодавцев, стремится обвинить братию Престола и, в особенности, меня, как виновников за убытки заимодавцев и такого плачевного состояния Престола.

Но известно всем, от малого до великого, что Престол всех армян всегда средствами добровольных пожертвований армянского народа, а также доходами собственных своих имений, не только должным образом покрывал свои повседневные и случайные расходы, но имел еще немало богатств. Теперь же все его доходы не только недостаточны для его управления, но кроме того он находится под тяжестью вышеприведенного долга, католикос на чужбине, а все духовенство — в отчаянии.

Католикос прибыл сюда для того, чтобы прежде всего найти какой-либо выход и избавить Престол от этого огромного, разоряющего долга с такими огромными процентами, а потом уже возвратиться в Престол и думать о его безопасности от подобных посягательств и грабежа. Но при вступлении в пределы Карабаха, вслед за ним дошли до него и распространились среди всех армян и других народов и слухи о смерти двух епископов, и о том как сардар потребовал 15 тысяч туманов, как Джафар запечатал их кельи и лишил Престол от их наследства, как пытал вардапетов и притеснял всю братию. Поэтому-то все, кто слушал об этом, будь то армянин или какой-либо другой христианин, отказались от мысли помочь [Престолу], видя, что находясь под подобной властью, ни нынче, ни когда-либо в будущем, Престол Эчмиадзина не будет в состоянии избавиться от долгов или же обрести свое былое достоинство, каким он располагал до 1212 года гиджрета.

И покуда католикос и мы все искали пути успокоения встревоженных мыслей общества, дошли и слухи об избиениях, после чего не осталось уже никаких надежд ни у духовенства, ни у мирян армянского народа, ни у католикоса, ни у кого-либо, находившихся при нем из братии Престола Эчмиадзина.

И мне, что во время всех этих событий старался больше своих сил оказаться полезным Престолу и католикосу моему, хочется сообщить и о себе, потому вместе с сим я шлю и копию письма высокопрестольного Джафар-хана, что даст возможность ознакомиться с мыслями, желаниями и делами властителей Эчмиадзина, совершаемых по сей день в отношении к католикосу, всему его духовенству и мирянам, а также ко мне, несмотря на то, что я нахожусь на таком большом расстоянии от них.

И если по милости бога солнцеподобному Шах-Заде будет приятно расспросить кое о чем относительно Престола Эчмиадзина, католикоса, всего его духовенства и обо мне, всю правду может услышать от Мартироса архиепископа. И я, что великие надежды свои возлагаю на благоворительное покровительство Шах-Заде над Престолом Эчмиадзинским и уверен в достойном его Престолу распоряжении об избавлении от всех совершенных до сих пор лишений и ограблений, о путях избавления от долгов, остаюсь навеки обязанным и молящим за все покорнейший слуга

Нерсес, архиепископ в Грузии обитающих армян

Комментарии

51. Даниил — католикос всех армян (1801-1808).