№ 66

1821 г. августа 23 — Отношение И. А. Вельяминова С. И. Мазаровичу по делу незаконно задержанного в Ереване российского подданного Соломона Питоева

№ 2539

Тифлисский гражданин Соломон Питоев, в апреле месяце сего года отправившийся по коммерции в Тавриз, возвращаясь ныне в Грузию, задержан в Эривани со всеми купленными им товарами. Впоследствии товар ему возвращен, но сам он посажен под крепкий караул, с объявлением от местного в Эривани начальства, что он не прежде будет освобожден из-под ареста, как когда Российское правительство [91] возвратит оному содержащегося в Тифлисской крепости эриванского жителя по имени Абди-Масум-оглы. Сей мнимый эриванский житель есть ни кто другой, как российский подданный, природный здешний уроженец, изменник и беглец, поселившийся в Эриванской области более 4-х лет. Он употреблялся сердарем Хусейн-Кули-ханом на шпионства в наши границы и на подговоры борчалинских жителей к побегу в Персию. Еще в 1819 году был он прислан на кочевье в Кара-агач и доставил демурчасальскому Иса-султану от изменника Наги-бека в подарок серого жеребца с обещанием от имени Персидского правительства особенной к нему шахской милости, если со всем демурчасальским народом бежит он в Персию. В нынешнем году родной брат сего мошенника приезжал к Иса-султану с таковым-же бесчестным препоручением с теми же обещаниями персидских милостей и он по оплошности борчалинского пристава был отпущен обратно в Эривань. Когда же изменнические поступки демурчасальского Иса-султана явно обнаружились и он был взят под стражу, то сей Абди-Масум- оглы за билетом изменника Наги-бека снова явился в Ворчало (вероятно для разведывания о случившемся), где был схвачен, доставлен в Тифлис, допрошен и уликами собственных своих соучастников доведен до признания во всех своих гнусных поступках. Теперь вопрошается: имели ли местное эриванское начальство хотя малейшее право за сего злодея задерживать честного гражданина, занимающегося свободною между обеими державами торговлею, и томить его в заключении?

Я покорнейше прошу вас обстоятельство сие немедленно довести до сведения е. выс. Аббас-Мирзы и в сильных выражениях изобразить ему всю непристойность поведения местного в Эривани начальства, нарушающего во всех отношениях правила мирного союза между высокими державами, представя ему, что в то самое время, когда великие государи всеми способами стараются прочным образом утвердить между собою искреннейшую дружбу, союз и согласие, эриванский сердарь Хусейн-Кули-хан, забывая всякое приличие, занимается бесчестным шпионством в наших границах и подговором подданных российских к побегу в Персию; поселяет на самой границе нашего изменника Наги-бека с таковыми же, как он, беглецами и изменниками, на тот единственно предмет, дабы сии изверги, зная все скрытные пути, удобнее могли производить в наших границах воровства и самые разбои, и, обольщая легковерных, переманивать к себе других подданных российских; позволяет нашему изменнику Наги-беку, в противность всех прав приличия, выдавать билеты нашим же беглецам для свободного въезда в границы Грузии, и наконец дозволяет себе наших благонамеренных и честных граждан, обращающихся к торговле, задерживать под караулом и делать им всякие насилия.

Изъяснив при том е. выс. Аббас-Мирзе, что правила насчет шпионов и также изменников у всех государств общие, что Российское правительство имело бы полное право наказать и даже казнить Абди-Масум-оглы только за одно то, что он, будучи наш изменник и беглец, осмелился с билетом подобного же себе беглеца изменника явиться в российских границах, но что теперь, когда еще он явно изобличен в шпионстве и подговоре российских подданных к побегу в Персию, право сие сугубо делает нас властными в его жизни или смерти, — не оставьте настоять с приличною вежливостью, сохраняя при том и твердость, дабы гражданин Соломон Питоев, задержанный в Эривани, [92] был немедленно освобожден из-под караула и чтобы с виновных в сем деле было непременно строго взыскано, ибо одним освобождением его Российское правительство не почтет себя удовлетворенным за таковой поступок, который, нарушая дружбу и доброе согласие, ведет к самому разрыву.

В заключение же прошу вас поспешить уведомлением меня какой будет успех нашего настояния.

АКАК, т. VI, ч. II, док. 454.