№ 299

1828 г. июля 24 — Рапорт И. Ф. Паскевича Николаю I о движении войск на Ахалкалаки и об осаде крепости

Оставив при кр. Карсе отряд ген.-м. Бергмана, о чем имел уже счастие доносить р. и. р., я с остальными войсками действующего [511] корпуса предпринял 16-го числа сего месяца движение прямою дорогою на кр. Ахалкалаки. Сия дорога, заключающая до 100 верст протяжения, пересекает верхний хребет Чылдырских гор, местами сохраняющих снеговые полосы во все лето. Трудность сего сообщения для движения значительных транспортов и осадной артиллерии преодолена была неутомимыми работами войск, приготовлявших повсюду удобные проходы и переправы.

Неприятель не обеспокоивал движения нашего до того времени, когда голова корпуса начала уже спускаться с главного хребта к Ахалкалакской равнине. 22 числа показался он против левого нашего фланга, на одной отдаленной горе, в числе 400 чел. карапапахской конницы, но когда приметил посланный мною против него козачий Донской полк, то немедленно удалился.

23 числа по утру корпус прибыл к крепости и занял лагерь между двух речек Топаравани и Гендар-чая, в 3-х верстах от оной. В тоже время с передовыми войсками сделал я обозрение окрестностей. Кр. Ахалкалаки состоит из одной каменной стены с башнями без рвов, в замену коих находятся с двух сторон утесы вышеупомянутых речек. В северовосточной части, на возвышенности, лежит цитадель, имеющая стены и башни, превышающие все окрестные строения. Вне крепости были прежде довольно большие предместья, но оные давно уже истреблены и место их представляет открытое поле. Цитадель ни с которой стороны не превышается высотами, но городом значительно поверхствует левый берег Гендар-чая.

По приближении к Ахалкалакам не видно было решимости неприятеля защищать крепость: патрули наши разъезжали на ружейный выстрел, и никто из крепости не производил по оным огня, хотя множество знамен развевалось на стенах и внутри города. Сие обстоятельство побудило меня послать одного чиновника к крепостным воротам для переговоров с начальником гарнизона. Н. с. Устимович с переводчиком приблизился на сто шагов к оным и встречен был 4-мя вооруженными людьми, вышедшими из крепости. На предложение о сдаче города ответ их был следующий: «Мы не эриванские и не карсские жители, мы ахалцихцы. У нас нет ни жен, ни имущества. Мы все в числе 1000 чел. решились умереть на стенах нашего города».

Видя упорство гарнизона, действительно составленного из людей отважных, издавна занимавшихся одними токмо грабежами и набегами, принимавшего в состав свой всех беглецов и разбойников горских и других народов, почитавших Ахалцих и Ахалкалаки, так сказать, своим гнездом, я немедленно сделал распоряжение для произведения осадных работ для овладения сим местом. Полк. Бурцову поручил я начальство над оными и приказал в следующую ночь заложить большую рикошетную и демонтирную батареи на левом берегу Гендар-чая для действия по продолжению главной стены крепости и цитадели, а равно и для метания бомб и гранат в город. На другой день под прикрытием оной батареи, предназначил устроить брешь-батарею на правом берегу речки, против самой стены цитадели, для сделания в оной пролома. Полк. Бурцов немедленно выбрал место для первой батареи в 200 саженях от крепостной стены. Между тем ген.-м. барону Остен-Сакену с кавалериею приказал я произвести рекогносцировку на противоположной стороне крепости до места, где соединяются речки Топаравань и Гендар-чай в одно общее ущелье. Неприятель произвел по нашей коннице сильный пушечный и ружейный огонь. В вечеру 42-го егерского [512] полка один батальон и одна рота пионер выступили для производства работ, а другой баталион с 2-мя легкими орудиями Кавказской гренадерской бригады и одним дивизионом драгун назначены были для прикрытия оных под начальством ген.-м. Королькова; а для отвлечения внимания неприятеля в случае вылазки против осадных работ послал я полк. Раевского с дивизионом драгун и 4-мя Донскими конными орудиями по правому берегу Гендар-чая, где и велел ему стать в ближнем расстоянии от крепости и в случае вылазки действовать по оной пушечным и ружейным огнем. Колонна ген.-м. Королькова в 9 часов вечера пришла на место работы; стрелки впереди оного заложены были близ самого оврага, а по две роты егерей поставлены на обоих флангах. Неприятель, вероятно, услышав шорох при движении войск, начал производить ружейную пальбу, но оная, не имев должного направления, не причинила никакого вреда и вскоре была им покрашена.

К рассвету 24 числа была совершенно окончена и вооружена батарея на 8 батарейных и на 2 легких орудий и на 2 осадные мортиры; справа и слева от оной устроены были ложементы для двух рот пехоты. Сверх того, в 40 саженях впереди левого фланга сделана была еще другая небольшая батарея для 4-х кегорновых мортир, дабы действовать оными на самом близком от города расстоянии. Генералы кн. Вадбольский, барон Остен-Сакен и Гилленшмидт всю ночь находились на работах, кои исполнены были с отличным успехом и представляли те выгоды, что все амбразуры соответствовали назначенной от меня цели — бить по продолжению стен и башень.

В 4 часа утра турки, изумленные внезапным появлением наших осадных работ, сами первые открыли пушечный огонь с ближайшей башни и несколько ядер довольно метко бросили в самый бруствер батареи. Ответ на сие наших орудий был самый жестокий и для них гибельный: сосредоточенными и отлично направленными выстрелами не более как в полчаса ближняя башня оставалась без зубцов, прочие повреждены и все их орудия приведены в бездействие. Меткая пальба батарейною ротою полк. Цвиленева, метанье бомб гвардии кап. Философовым и действие кегорновых мортир артиллерии пор. Крупенниковым произвели в крепости и в самой цитадели ужасное разрушение. Гарнизон скрылся в погребах, и никого более не видно было для обороны крепости.

В сие время, для умножения страха и поражения крепости, приказал артиллерии подполк. Соболеву с 4-мя батарейными орудиями под прикрытием батальона Ширванского пехотного полка, с которым находился командир сего полка полк. Бородин, занять то место под самою стеною цитадели, которое назначено было для брешь-батареи, а ген.-м. барон Остен-Сакен направил два легких орудия против городских ворот. С появлением всех сих орудий и после первых выстрелов, произошло в крепости большое смятение. Дабы воспользоваться оным полк. Бородин приблизился к крепостным стенам и вступил с гарнизоном в переговоры, что и заставило прекратить пальбу с наших батарей. Начальник крепости, увидя сие, успел ободрить гарнизон и отвечал, что не намерен сдаваться. Тогда со всех орудий наших открыт снова сильнейший по крепости огонь; гарнизон опять расстроился, часть оного бросилась бежать чрез стены в противной стороне от наших батарей. Полк. Бородин, бывший уже с баталионом своего полка от стены гораздо ближе ружейного выстрела, направил две роты для [513] преследования бегущих, которые, отрезав часть оных, отбили 4 знамени и произвели ужасное поражение; две же другие роты ворвались в крепость, ободренные примером ген.-м. барона Остен-Сакена, в сие время прибывшего с большой батареи, и полк. Бородина, которые из первых перерезали чрез стены по веревкам, служившим для бегства части гарнизона. Тогда другая часть оного, оставшаяся в крепости, положила оружие. При сем отбито 6 знамен и сдано гарнизоном 7.

В сие самое время показалась неприятельская конница, по полученным ныне известиям, посланная для прикрытия приближения к крепости 1500 лазов, назначенных для усиления гарнизона. Я выслал против оной часть нашей кавалерии; но неприятель, заметя, что крепость взята, поспешно начал отступать. Между тем, для преследования части гарнизона, не охваченной ширванскими ротами и удалявшейся по глубокому каменистому ущелью, отряжены были дивизион Нижегородского полка, Донской Карпова и Сборный линейный козачьи полки. Обскакав неприятеля, они спешились, спустились в ущелье и истребили всех тех, которые не успели скрыться между скалами, отбив при сем 4 знамени. Но особенно отличился сборный линейный полк, козаки коего с примерною отважностью бросились на неприятеля и нанесли оному сильнейшее поражение.

Гарнизон крепости простирался до 1 000 чел.; в плен взято около 300, убито и ранено до 600. Между убитыми находится начальник гарнизона Ферхад-бек, сын бывшего Ахалпихского Селим-паши, и несколько чиновников. Нами приобретено 14 орудий, 21 знамя и значительное количество разного рода оружия и артиллерийских запасов. В числе пленных находятся: областной Ахалкалакский начальник Мута-бек, 16 почетных чиновников и 10 байракдаров. С нашей стороны убит сборного линейного полка за уряд-хорунжий Абухов; ранены: корпуса инженеров путей сообщения пор. Мельников и нижних чинов 12 чел.

Повергаю к стопам в. и. в. ключи крепости и 21 отбитых знамя. Касательно дальнейших военных операций в здешнем крае имею счастие донести, что на днях, по сборе следующих из Грузии секурсов, в замен оставленного под Карсом отряда, направлюсь к Ахалциху, где по всем полученным известиям готовятся к упорной защите. Уже более 10-ти тыс. чел. собрано и ожидают прибытия самого Эрзерумского сераскира с 40 тыс. корпусом.

Рапорт сей отправляю чрез состоящего при и. д. начальника корпусного штаба Борисоглебского уламского полка шт.-ротм. Адеркаса, отличающегося постоянным усердием к службе и примерною храбростью, для коего осмеливаюсь испрашивать всемилостивейшее воззрение в. и. в.

АКАК, т. VII, док. 758.