|
№ 194
1827 г. августа 26 — Рапорт И. Ф.
Паскевича Николаю I о сражении при Ошакане
Сен час получены мною в одном конверте
рапорты ген.-лейт. Красовского от 18, 19-го и 24
августа, дошедшие до меня в 6 день по отправлении,
которые поспешаю представить на
всемилостивейшее благоусмотрение в. и. в.
Ген.-лейт. Красовский вместо того, чтобы по
прибытии осадной артиллерии, прикрываемой
достаточным количеством войска, с совокупными
силами идти на неприятеля и разбить его, [319] с какою-то не извинительною
торопливостию пошел не более как с 4-мя
баталионами к Эчмиадзинскому монастырю, в
намерении снабдить его продовольствием; вдался в
тесные и гористые места, в которых еще более
затруднен был безвременно взятым с собою
транспортом. Неприятель воспользовался сим
недостатком соображения: конница его в горах так
же привычна действовать, как пехота, и
следовательно утроивала его силы. Там, где дорога
близко прилежит к реке Абарани, непроходимой по
крутизне берегов, войски наши были встречены с
противуположного берега сильным огнем
неприятельской артиллерии, которая их
обстреливала на протяжении 17-ти верст. Ген.
Красовский, лично храбрый, и предводительствуя
бесстрашными войсками в. и. в., исполнил свое
намерение, и пробился в Эчмиадзин, сквозь огонь
батарей персидских. Там он заперся и ожидает
помощи от меня, едва еще на несколько дней
имеющий продовольствие, и отрезанный от осадной
своей артиллерии. С тем же мужеством, но если бы
оно направлено было к лучшей цели, он бы мог, не
оставляя 3500 человек, а один только баталион для
прикрытия осадных орудий и обоза, атаковать
Аббас-Мирзу с отрядом, который бы тогда усилился
до 6000 человек, неприятель не выдержал бы
стремительного нападения, подобно, как до сих пор
он его еще нигде не выдерживал, был бы прогнан за
Араке; потом Эчмиадзин в свою очередь мог
получить потребное снабжение продовольствием (На полях приписано: «Я не знал тогда, что
продовольствие было в Эчмиадзине»); я еще не
знаю, кому приписать оплошность, с которой пункт
сей не был обеспечен подвозом провианта, задолго
до прибытия персидской армии, но мысль вести туда
транспорт, в виду и под выстрелами неприятеля,
конечно не оправдывается никакими военными
правилами. Пренебрежение к неприятелю главная
причина сего нещастного случая.
По недостатку прямых сведений от
ген.-лейт. Красовского, я по слухам уведомлен был
о сражении 17 числа, и по многим распросам
удостоверясь, что Аббас-Мирза не отступил и стало
быть последствия для нашего оружия
неблагоприятны, я тотчас привел в движение полки
которые у меня находятся под рукою. Ширванский
пехотный вчера уже пошел с транспортом больных,
чтобы сдать их в Аббас-Абаде, 7-й Карабинерный,
Грузинский и Нижегородский Драгунский нынешнего
числа выступили к Нахичеваню. С сводным
гвардейским, с 30 орудиями артиллерии, с тремя
полками козачьего и с Чугуевским уланским я
завтра двинусь по тому же направлению. Кавалерия
от меня стояла в двух переходах поблизости от
пастбищных мест, без того я бы выступил еще ранее:
с помощию божиею надеюсь на 8-й день прибыть под
Еривань. Если бы ген.-лейт. Красовский имел
достаточно продовольствия, то я бы не переменил
плана кампании, но он пишет, что только имеет
оного по 6-е сентября, ровно до дня, в который я
приспею к нему на помощь, в противном случае он
должен пробиваться и лишится артиллерии.
Замедление главной цели, похода на Тавриз,
30-дневное продовольствие, которое я должен вести
с собою, опасения о правом фланге, чтобы дела с
той стороны не приняли до моего прибытия оборота
еще худшего, все сие озабочивает меня до
крайности; жары продолжаются, подножного корма
нет, о ячмене думать нечего, лошади изнурены, а
число больных до сих пор приращается, третья доля
в гошпитале; Полки, вышедшие из Гергер в 1800
человек выводят одну тысячу, исключая гвардию, в
которой больных не более 200, а 900 под ружьем. Между
тем как большая часть, [320]
отдыхая после компании июня и июля месяца, целый
месяц не подвержена была ни походным трудам, ни
работам изнурительным; но так гибельно действие
здешнего лета. Осмеливаюсь со всею искренностию
излагать причины забот моих и неприятности
трудного моего положения, ибо одна твердая
надежда, государь, что в. и. в. достойно оценяются
необыкновенные усилия и упорное терпение
здешнего корпуса. поддерживают в нем бодрость
как генерала, так и солдата.
В заключение почитаю долгом без
пристрастия повергнуть к всемилостивейшему
воззрению в. и. в. подвиги храбрости, оказанные
войском ген.-лейт. Красовского; ту же
неустрашимость он и сам с ними разделял в полной
мере, ранен в плечо с повреждением кости; и хотя
не доказал в себе способности к отдельному
командованию, но сражение 17-го есть новый опыт
русской смелости в опасностях неизбежных.
ЦГИА Груз. ССР, ф. 548, оп. 3. д. 10, лл.
78-82. Копия.
|
