№ 199

1804 г. ноября 30. — Анонимная записка о походе русских войск на Ереван под командованием П. Д. Цицианова

/л. 86/ Экспедиция Эриванская (1804 год). Я умалчиваю здесь о многих причинах, побудивших к предприятию сей компании, так же о пользах и неудобствах к приобретению Эривани, о достоверных известиях приближения Бабаханова с войском, о разных мнениях и предположениях на сей счет кн. Цицианова, о грубых и ругательных отзывов его к Баба-хану и хану Эриванскому, возбудивших личную злобу, о угрозах его, препятствовавших хану и подумать о здаче города; а равно и об многих сего последняго подававших [258] надежду к занятию Эривана без сопротивления, которые нередко кн. Цицианов, принимая за истину, основывал на оных свои дела; скажу только, что сии то, может быть и были причиною, что кн. Цицианов не зделал никаких приуготовлений и запасов к сей экспедиции и, выступя из Грузии, оставил без внимания ознаменовавшиеся уже от части мятежа в оной.

В начале майя дал главнокомандующий кн. Цицианов предписание полкам: Кавказскому гренадерскому, Саратовскому мушкетерскому, 9 егерскому и Нарвскому драгунскому собраться к Тифлису, а Тифлисскому мушкетерскому итти в Бамбаки и ожидать там, его повелений.

Когда полки собрались к Тифлису, приехал посланник от сардаря Бабаханова, с некоторыми предложениями. Кн. Цицианов принял его весьма грубо, с произнесением многих оскорбительных и обидных слов нашет Баба-хана, говоря о том, что они почитают самосвященнейшим, определял оное на самоподлейшее употребление.

/л. 87/ Майя 29-го п. Кавказской гранадерской под командою ген.-м. Тучкова выступил в назначенный путь; за ним по следам его и сам кн. Цицианов с прочими.

1-й переход был до сел. Саганлу, 12-ть верст по правому берегу реки Куры.

2-й переход до Каменнаго мосту на реке Алгете, 32 версты.

3-й переход до раззореннаго сел. Чапало, — 26 верст, на 7-й версте сего перехода неподалеку от замка Калагир была весьма трудная переправа в брод чрез реку Кцию.

4-й переход до селения и замка Квеши 25 верст, кроме в некоторых местах лесов, крутаго и высокаго спуска при замке, ничего примечания достойнаго нет. Древний замок Квеши довольно величественен, но разорен.

5-й переход до раззореннаго сел. Думание 22 версты, дорога весьма трудная, идущая лесом, по правому берегу быстрой реки Машавери, весьма затруднительна, ибо река сия течет в утесистых берегах, дорога узкая, покрытая превеликими камнями и имеет беспрестанные крутые и высокие спуски и подъемы. С правой стороны крутые и каменистые горы, а с левой каменистый утес.

6-й переход до раззоренной дер. Цигарем 28 верст, дорога несколько лучше, но идет приметным возвышением, едва можно было отыскать следы сей раззореной деревни, места безлесные.

7-й переход до урочища Казалач 30 верст, дорога идет по необитаемым местам, все в гору с крутыми и каменистыми подъемами, до такой степени, что в здешнем климате в половине июня находили на дороге снег. Места безлесные и болотистые, но сие можно приписать тающим снегам, ибо сие место едва ли два месяца в году бывает непокрыто снегом.

На сем переходе приехали к ген.-м. Тучкову два армянина с письмом от ген.-м. /л. 88/ Леонтьева, которым известил он его, что кн. Цицианов предписал ему с двумя баталионами его полку соединиться с ним на реке Арпачае, и потому спрашивает его, когда [259] прибудет на Арпачай? Сии армяне присовокупили, что они едва могли доехать по причине разъезжающих персидских партий.

8-й переход до лагеря на высоте Карагача 12 верст. Местоположение, подобное прежнему и продолжение возвышений. На сем лагере получил паки ген.-м. Тучков от ген.-м. Леонтьева двух казаков с письмом, которым спрашивает он его о прежнем? Уповательно, что армяне не доехали и между протчим извещает, что открыл он в некотором от него разстоянии персидской лагерь, в коем полагает до двадцати тыс. и что неприятель беспрепятственно ночными подъездами к пикетам его беспокоит. Казаки объявили, что они с крайнею опасностью могли доехать, и что приметили великое множество семейств армянских и татарских, удалившихся из области Эриванской, коими все ущельи Бамбакских гор наполнены.

9-й переход до реки Арпачай, но не до пункта соединения с ген.-м. Леонтьевым, ибо оной назначен при дер. Гумрий. Дорога в начале состояла из подъемов, и потом из спусков довольно длинных и крутых.

10-й переход до дер. Гумрий 12 верст, в начале беспрестанные спуски, а потом открывается так называемая Шуражальская степь. Оная простирается в широту от Бамбакских гор до реки Арпачая, составляющую границу турецкую не более 12 верст, а в длину до 20, безлесная и весьма знойная, так что трава едва на ней может расти.

Сия степь принадлежала прежде царям грузинским, но хан Эриванской, плативший прежде дань Грузии, приметя слабость последнего царя Георгия, не только отказался платить дань, но и вознамерился завладеть /л. 89/ сею частью земли. Царь, сведав сие, послал против него сардаря своего кн. Цицианова, которой, быв разбит персиянами, принужден был ретироваться, и царь потом по договорам уступил сию степь хану Эриванскому.

Ген.-м. Тучков, спустясь на сию степь, открыл в левой стороне в ущельи Бамбакских гор лагерь ген.-м. Леонтьева, а в правой, в 18-ти верстах, лагерь персидской, и не имея ни одного казака, принужден был употреблять конных офицеров с большою опасностью для открытия подзорщиков, разъезжающих поодиночке.

Он занял лагерь на Арпачае, где соединился и ген.м. Леонтьев с двумя баталионами и 5-ю пушками. С Леонтьевым прибыли присланные к нему от кн. Цицианова патриарх армянской константинопольской (Армяне имеют патриарха своего,. Иерусалимскагои Константинопольскаго (сноска документа) ) и один архиерей, так же до 50-тн казаков и несколько армян.

Едва расположились лагерем, как посланы были партии для разведывания, которые имели в виду не занятые шармютцели. К вечеру выбежал из персидскаго лагеря пленной грузин, которой объявил, что в оном находятся царевичи грузинские Александр и Теймураз, персидской Солиман сардарь Мехти-Кулы-хан, дядька Бабаханова сына Шак-Зады и бывший ахальцихской Шериф-паша; с ним восемь тыс. отборнаго персидскаго войска.

Ген.-м. Тучков расположился атаковать персиян, но как уже было поздно и по неизвестности местоположения, решился сие исполнить на другой день. [260]

Между тем пришел к нему армянской архиерей и объявил, что 7000 семей армян и татар, удалившихся из области Эриванской во владении Грузии и Турции находятся в превеликом страхе, ибо царевич Александр намерен их всех угнать в Персию.

На другой день, 10-го июня, когда все было расположено к сражению, армянской /л. 90/ патриарх объявил, что прибыли к нему несколько человек армян из урочища Каплан, и сказали, что большая часть тех семей, тамо находящихся, готовы быть отогнаны персиянами, и за ними имеют следовать и находящиеся в Карсе, области турецкой, что 200 персиян уже к ним прибыли, и что весь корпус персидской сего числа имеет выступить туда же.

1-е сражение с персиянами при реке Арпачае под начальством ген.-м. Тучкова

По сим причинам ген.-м. Тучков поспешил того же дня атаковать неприятеля, для чего составил две колонны: одну из 600 гранодир под начальством своим при 4-х орудиях, а другую из 400 человек мушкетер под командою ген.м. Леонтьева, также при 4-х орудиях. Из обоза же велел устроить вагенбург, в котором оставил кроме слабых 600 рядовых и 3 пушки большаго калибра, под командою майора Осипова.

Распорядясь таким образом, следовал до раззоренной деревни Караклис 7 верст, имея с правой стороны реку Арпачай. Главная колонна шла влево, несколько впереди, а вторая вправо.

Подойдя к сей деревне, открылись неприятельские партии, вступившие в шаржирование, но вскоре потом на 3-х высотах показался неприятель тремя большими толпами и вознамерился окружить наши колонны, почему велено тотчас выстроить два карея, один влево спереди, а другой вправо сзади, так чтоб оные перекрестными выстрелами могли помогать друг другу (см. план № 1-й) (Все сии планы сделаны примерно и по единому глазомеру, сколько время и обстоятельства позволить могли. (Сноска документа) ).

В сем положении неприятель был отражен и занял позиции на прежнем месте, откуда беспокоил карей партиями, которые были прогоняемы высылаемыми фланкерами, но быв сбит приближением кареев, занял другие высоты, с которых мужественным наступлением также был прогнан с уроном. Место сие тотчас было занято нашими, а неприятель расположился на полугоре, противу лежащей высоты, но и с. оной быв прогнан гранатными /л.91/ выстрелами, вошел на вершину весьма высокой и крутой горы, так что ни одно орудие не могло уже его доставать.

В сем положении неприятель беспрестанно высылал с леваго своего фланга партии, которые прогоняемы были фланкерами; наконец начал спускаться малыми партиями и собираться за курганом между обеих войск находящимся, где скапливаясь проскакивал весьма стремительно по дороге вправо; приметя сие ген.-м. Тучков послал казаков и армян, чтобы им пресечь путь, но видя, что сего недовольно, командировал фланкеров. Но как неприятель в сем месте усиливался, послал две роты и одну пушку с майором Ребендером; когда же усмотрел, что неприятель устремил туда все свои силы, пошел с обеими кареями и сам туда, чем запер ему путь совершенно, а придя в сие место, открыл в правой руке [261] неприятельской лагерь, куда немедленно и пошел.

Неприятель старался упредить его, но тщетно. Однако по невероятной быстроте его конницы успел обскакать горами и, в одно время с россианами, прибыл на свой лагерь, где несколькими залпами из обеих кареев был разбит и прогнан.

В сем деле с неприятельской стороны убито более 100 человек, в полон взято 100, освобождено захваченных ими семейств 400 и пресечено намерение их угнать 7000 семей, которые большею частью потом поселились в Грузии. Отбив множество запасов и прочего и ночевав в их лагере, возвратился на другой день, то есть 11 июня, на прежней лагерь при реке Арпачае расположеннаго.

12 июня кн. Цицианов прибыл с прочими войсками и стал лагерем в том же положении.

Число войск, составлявших корпус кн. Цицианова:

Полк Кавказе, гранод. в 3-х баталионах … 1100 челов.

Тифлисскаго мушкет, полку 2 баталиона … 650 »

Саратовскаго мушкет, полку 2 баталиона … 1200 »

егерскаго полку 2 баталиона ... 400 »

Итого пехоты 3350 человек /л. 92/

Конницы

Нарвскаго драгунскаго п. 3 эскадрона …300 челов.

Казаков… 350 »

Грузин… 370 »

Итого…1020 челов.

Всего всех …4370 — » —

Полевой артиллерии 20-ть орудий.

Хан Эриванской не переставал обманывать кн. Цицианова посольствами своими и обнадеживаниями о здаче города, прося его поспешить, ибо уже сын Баба-хана Шак-Заде или иначе Абаз-мирза именуемый, атаковал его крепость и имел некоторые сражении с эриванцами.

А между тем Джафар-Кули-хан, бывшей владелец Хойской, изгнанный Баба-ханом, присылал так же посольство, прося позволения с людьми своими пристать под защиту русских. Но кн. Цицианов откладывал время его соединения, а, может быть, и с его стороны были причины, сему препятствующия. Кн. Цицианов, простояв в сем месте четыре дни, выступил далее, отрядя в авангард, под командою ген.-м. Портнягина состоявшей, баталион гранодер Кавказскаго полка, 2 баталиона егерей, три эскадрона Драгун и всех казаков и грузин. Ариергард же его составляли всегда полевые караулы полков.

В сем виде следовал он первой переход 28 верст по бугристому местоположению и, прибыв на лагерь, велел отправить излишние обозы в Караклис, деревню в Бамбаке находящуюся, оставя в каждой роте по одной офицерской и по одной артельной повозке, весь подвижной магазеин, из 250-ти ароб состоящей, и все палаточные ящики.

2-й переход был 25 верст, до раззореннаго армянскаго монастыря, по гористому и каменистому местоположению.

Кн. Цицианов, узнав, что неподалеку находятся стада в горах, [262] и, как видно, почел их принадлежащими его неприятелю, послал туда полк. Цехапскаго с двумя-егерскими баталионами, которои и отогнал до 800 скотин, /л. 93/ убив несколько человек, при том бывших, но в последствии оказалось, что сии стада принадлежали некоторому бамбакскому владельцу Наги-беку, котором, по прежним обстоятельствам, еще при царе ушол к хану Эриванскому, по там за обиды, ему причиненные, возвратился в Грузию и просил покровительства, в чем ему кн. Цицианов отказал. Огорченный сим последним поступком Наги-бег пристал к персиянам и был весьма вреден, о чем далее пояснено будет.

3-й переход до урочища Абарано 25 верст, в сем месте, как видно, кн. Цицианов, имея опасность от неприятеля, поставил лагерь кареем особаго рода, то-есть: все повозки в средину, а кругом их палатки.

4-й переход 19-го июня до известнаго монастыря армянскаго, Эчмеадзин имянуемаго, 44 версты, по гористому, каменистому и голому местоположению, во время чрезмернаго жару при совершенном неимении воды, от чего войска крайне изнурились.

Пройдя 30 верст открылся в левой руке большой персидской лагерь и не в дальном разстоянии зазжено было несколько маяков, а в другой стороне видна была речка, текущая к Эчмеадзинскому монастырю, и довольно изрядное лагерное место, но так как кн. Цицианов предприял расположиться в монастыре и оттуда начать деятельнейшие переговоры с ханом Эриванским, то невзирая ни на что, следовал далее.

Едва приближились передовые казаки к монастырю, как встречены были ружейными выстрелами из онаго; кн. Цицианов, удалившийся вперед с авангардом, неоднократно присылал, чтоб пехота следовала поспешнее, не взирая на великую усталость людей, отчего и произошло, что не более как по 60 человек прибыли в каждом баталионе со знаменами своими, а прочие лежали по дороге и едва к полуночи собрались. Обозы же пришли на другой день и частью достались в руки неприятеля.

/л. 94/ Лагерь занят был в одну линию правым флангом к Эчмеадзинскому монастырю, немного далее ружейнаго выстрела, на приводной воде, служащей для орошения полей, верстах в 2-х от речки. (См. план № 2).

Лишь только собралась некоторая часть войска, как кн. Цицианов отдал приказание, чтоб на другой день штурмовать монастырь, назнача к сему под командою ген.-м. Портнягина баталион Кавказских гранодер, баталион Саратовской, 2 баталиона егерей и несколько пеших драгун, не зделав рекогносцирований, ни приуготовлений, без лесниц штурмовать стены, одетые диким камнем, вышиною от 3-х до 4-х сажень.

2-ое сражение при Эчмеадзинском монастыре под командою кн. Цицианова.

Июня 20-го приказано было в 4 часа по утру выводить войско, назначенное к штурму, а прочим одеваться. Едва успели сие исполнить, как с передовых постов извещено было о приближении неприятеля в великих силах и вскоре потом услышан был сильной ружейной залп, обыкновенный знак атаки у персиян.

Кн. Цицианов, взяв с собою назначенныя войска к штурму и устроя из них два каре, пошел прямо на неприятеля, не дав [263] никакого приказания и оставя лагерь неубранной, остальные войска стали сами во фронт.

Он, проезжая мимо и видя запряженную артиллерию колонны ген.-м. Тучкова, приказал ей следовать за собою, а сам поскакал в свой каре, едва успели ее вернуть и едва не попалась оная в руки неприятеля.

Ген.-м. Тучков из состоящих в команде его 2-х баталионов построил каре на правом фланге лагеря, неподалеку от него стали драгуны, далее каре ген.-м. Леонтьева из 2-х баталионов, а на левом фланге каре из одного баталиона мушкетер под командою майора Нольде.

Видя опасность, ген.-м. Тучков приказал палочным караулам здвигать обоз в вагенбург ¹³⁹; вскоре потом кн. Цицианов /л. 95/ прислал повеление к ген.-м. Леонтьеву, чтоб он с кареем своим шел влево к большому саду, в 1 1/2 версте от лагеря отстоящему, которой и выступил туда.

Наконец прибыли два посланные к ген.-м. Тучкову, чтобы он с отрядом шел поскорее к кн. Цицианову. На половине пути приехал к нему майор Чуйко и сказал, что главнокомандующий велел ему поспешить занять место между большим монастырем и мельницей, хотя оба оные заняты были неприятелем.

Но ген.-м. Тучков, овладев мельницею, прошел благополучно, тут неприятель следовал в больших силах, и хотя он стрельбою и пресек ему путь, но персияне, удалясь с пушечнаго выстрела, устремились прямо на лагерь.

Другая пешая колонна, вышед из монастыря, ударила туда же, между тем третья, обойдя таким же образом карей ген.-м. Леонтьева, успела прежде всех прибыть на лагерь российской. Видя сие, ген.-м. Тучков тотчас бросился к своему лагерю и вместе с двумя первыми неприятельскими толпами туда прибыл, которых и отразил с великим уроном.

Между тем третья партия, ворвавшись в лагерь с леваго фланга, успела зделать некоторой вред, но была выбита посланными охотниками из каре ген.-м. Тучкова. Опрокинутые драгуны едва успели спасти свои штандарты, привезя в сей каре, между тем вагенбург по его повелению был устроен и укреплен прибывшим ариергардом.

Три раза еще неприятель покушался атаковать лагерь, но перекрестными выстрелами из каре ген.-м. Тучкова и майора Нольде, а так же и из вагенбурга быв отражаем с большим уроном, оставил сие предприятие.

Кн. Цицианов с кареем своим, зайдя между двух монастырей, остановился. Неприятель атаковал его с переди, потом, заняв оба монастыря и поставя фальконеты, вредил весьма /л. 96/ пальбою оба фланга, а с тылу пресек все сообщение с прочими кареями.

В сем положении находился он более шести часов (Сказывают, что все сне время сидел он за патронным ящиком, не давай шжакои резолюции. (Сноска документа) ). Наконец решился итти назад, неприятель преследовал его до самого лагеря при игрании на трубах, после чего пошел на свой лагерь. [264]

Кн. Цицианов, отойдя с полверсты от прежняго места, стал на той же воде, устроя лагерь кареем и поставя весь обоз в средину.

О неприятельском уроне в сем деле не известно. Со стороны российской убито до 30-ти, ранено 60-т человек, при впадении в лагерь неприятель успевал увезти всех пленных и прочих арестантов, также палатки нескольких рот и весь екипаж драгун и частию обоза Саратовскаго п.

3-е сражение на том же месте под командою кн. Цицианова.

22 июня Шак-Заде сын Баба-ханов паки атаковал кн. Цицианова, которой не переменял своей позиции, и ничего знаменитаго в сей день не происходило, кроме того, что примечена была у них одна пушка, которую привезли оне из Эривана. Из чего заключить было можно, что Хан Эриванской явным образом уже начал им помогать.

Со стороны русских убито 3, ранено 9 человек.

4-е сражение под командою кн. Цицианова на том же месте.

23-го еще была атака, кн. Цицианов не переменял положения, по советовано было ему занять курган, лежащий пред первым его фасом, чего он не принял.

Через несколько часов неприятель овладел оным и, поставя фалконеты, стал вредить левой фланг. Посланы были гранодеры и егери, которые сбили персиян, и велено было на сем кургане сделать малой редут и поставить одну пушку при 60 чел.

В сие сражение неприятель старался отрезать воду и отчасти успел. В сей день потерял кн. Цицианов убитыми 10, да ранеными до 20-ти человек.

5-ое сражение на том же месте под командою кн. Цицианова.

24-го персияне, атаковав русских, совершенно отрезали воду и войско целый день во время жесточайшего жару томилось жаждой.

/л. 97/ К вечеру, несмотря ни на опасность, ни запрещение, многие из обоза бежали к воде, в версте от лагеря находящейся, так же и из фронту начали покушаться.

Видя сие, ген.-м. Тучков послал команду для их прикрытия, а другую за водой, чему последовал ген.-м. Портнягин, а главнокомандующий, приметя сие, послал еще два баталиона егерей.

Сим способом войско получило воду.

Сего числа убито 8, ранено до 15-ти человек.

На другой день прибыл монах из Эривана и объявил, что хан, потеряв надежду на российское войско, явно помирился с сыном Баба-хана, а вероятнее заключить можно, что хан, видя приближение она го, и что обман его должен будет скоро сделаться явным, прикрыл новой личиной.

Наконец решился главнокомандующий атаковать персиан на их лагере, в следствие чего вознамерился перейти на реку Зангу, дабы оставить при одной раззоренной деревне (Сия деревня имянуется Савагерт. (Сноска документа) ) вагенбург.

6-ое сражение при реке Занге под командою кн. Цицианова.

26-го июня по утру, поднявшись с лагеря, пошли к реке Занге. [265]

Порядок марша был необыкновенной, а имянно, как стояли, так и пошли одним кареем, все обозы внутри в 30-ть веревок; легко можно себе представить, сколь сей марш был затруднителен.

12 верст шли целый день и томились жаждой (Сей марш имел все подобие черепахи (сноска документа) ).

Не доходя верст 5 до реки, неприятель атаковал каре и занял деревню, а эриванцы на противном берегу, поставя несколько фалконетов, стреляли против русских. См. план № 3.-й

Гранодеры и егери выбили неприятеля из деревни, завладев двумя фалконетами, чем сражение кончилось. Со стороны русских убито 12, ранено до 20 человек.

Кн. Цицианов стал в лагерь паки одним кареем, имея обоз в середине.

По 30-е число занимался устроением вагенбурга.

28-го прибыли несколько армян из Эчмеадзинскаго монастыря и объявили, что /л. 98/ персиане оной оставили, и что в оном находится еще несколько провианту, чем главнокомандующий был весьма доволен, ибо в оном уже предвиделся недостаток.

Он послал туда одну роту занять монастырь. Сего же дня приехали 10 человек грузинских князей, бывших против русских с царевичем Александром, и объявили, что сам царевич желает прибыть к нему и предаться, естьли будет обнадежен прощением.

На сие кн. Цицианов ответствовал, что он может просить прощение от государя, а с его стороны готовы для него оковы и велел посадить тех князей под караул.

20-го по неимению в окрестностях Эривана вовсе травы, фуражиры, ездя по садам, собирали листья. Сего числа персидская партия, напав на них, убила 15 человек.

Между тем вагенбург был устроен.

7-ое сражение под командою кн. Цицианова и овладение лагерным местом персиан.

В ночь на 30-е число пошли атаковать персиан и переправясь чрез реку Зангу вброд, на утренней зори устроились в 4-е карея, один за другим, не имея ни авангарда, ни ариергарда (От сего построения произошло, что сперва 6, а потом 4 браса и во все время драгуны были в бездействии. (Сноска документа) ).

Следовали безпрепятственно почти по правой дороге и хотя проходили в виду Эриванскую крепость, имея ее в леве, но оная молчала.

При подъеме на довольно высокую и пологую гору неприятель малыми партиями безпокоил левой фланг, но прогоняем был фалконерами.

С сей горы спустились весьма круто по узкой и каменистой дороге в долину верст на 8 пространством, окруженную горами и наполненную множеством бугров и глубоких лощин.

Неприятель показался с левой стороны на горах и производил пальбу из фалконетов и ружей, но тщетно, ибо и полупудовые единороги на всю еволюцию не могли до них доставать

Пройдя далее и подвинувшись к дефилей, выстрелы неприятельские начали вредить и хотя кн. Цицианов, взяв от ген.-м. Тучкова одни баталион, приказал было оную гору штурмовать, но как [266] егерские фланкеры уже начали приближаться, то неприятель /л.99/ без того оную оставил.

Поднявшись на гору и пройдя дефилею, спустились паки в небольшую, но глубокую лощину.

Гора с левой стороны покрыта была неприятелем, которой вредил кареям. Тогда главнокомандующий послал полк. Козловскаго с баталионом Кавказских гранодер оную штурмовать.

Персияне, увидя приближение их, оставили сие место. Потом все войско взошло безпрепятственно по узкой и каменистой тропинке на превысокую и крутую гору, которая на самой вершине имела старинной замок, весьма обороняющий дорогу, но персияне оной не заняли.

Едва первой карей ген.-м. Тучкова поднялся на оную, где были уже полк. Майков и Козловской с двумя баталионами, как открылся персидской лагерь и видно стало, что они снимали его с великим смятением, почему ген.-м. Тучков и пошел было туда, но не доходя версты две, переправясь на большую реку, кн. Цицианов велел ему остановиться, где расположился лагерем, чем кончилось сражение, в котором со стороны русских убито 6, да ранено 15 человек.

В добычу получили 7 фалконетов, от 4-х до 5-ти золотников калибера и 4 суконные значки. См. план № 4-й.

1-го июля было торжественное молебствие за победу. Кн. Цицианов, заключив, что он разбил наголову войско персидское и что уже оное совсем разсеялось, почему и предприял осаду Эривана, выступя к оному на другой день, то есть 2-го июля.

Занятие Эриванского предместья и блокада крепости

Устроя весь корпус в 4-х рядную колонну, шли поболее 6-ти верст, как открылось предместие Эривана.

Подойдя к оному, велено было остановиться. Чрез несколько времяни кн. Цицианов пошел в предместие направо с отрядом, назначенным прикрыть дистанцию ген.-м. Портнягина, а прочим приказал, спустясь в улицы, итти налево, вообще же всем, войдя в сады, пробивать глиняные стены до последней к городу, которая должна была служить прикрытием наших линий и таким же образом поделать коммуникации.

В сие время сделано было из крепости /л. 100/ несколько пушечных выстрелов, но без всякаго вреда.

Главная квартира назначена была в одной большой мечети, при занятии которой и двух соседственных караван-сараев нашли, что в оных был неприятель. Должно было отбить вороты и таким образом оными овладеть, что и исполнено с небольшою потерею с нашей стороны. Малое число неприятеля, тамо бывшаго, пало от штыков русских.

На другой день зделаны были все батареи. Каждой командир дистанции располагал оные по своему произволению, а главнокомандующий назначил только одну о двух пушках, на высоте праваго фланга, между случившейся там мечети и бань. См. план № 5-й.

Первая канонада началась того же дня в 10 часов. Из каждаго единорога брошено было по 10-ти грен ад по одной чрез нас и реже, так что пальба продолжалась целый день. [267]

Единорогов при осаде находилось: полупудовых 4, 1/4 пудовых — 4, 3-х фунтовых — 4, а прочие пушки 12-ти и 3-х фунтовые. Мортир вовсе не было.

Крепость Эриванская построена при реке Занге, на самом высоком, крутом и утесистом берегу и с сей стороны имеет весьма слабую стену, а прочие окружены двойною стеною: внутренняя из кирпича и камня, складеннаго на глине, весьма толста, довольно высока и имеет 17 башен; вторая, разстоянием от первой от 15-ти до 20-ти сажен из глины и камня, гораздо ниже и тоньше первой стены, идет в параллель. А окружение башен первой стены составляют батареи, пред оною ров довольной широты и глубины, местами с водою.

Крепостная артиллерия, по словам некоторых, состояла из 60-ти пушек, но в действии не больше примечено было, как 20 или 22, да две или три мортиры.

Калибр пушек, судя по ядрам пролетавшим, были от 3-х до 40-фунтов, а бомбы мортирные от 2 до 3 пуд. Несколько фалконетов находилось в действии, но их я не считаю, ибо редко случалось мне видеть оные больше 6-ти лотоваго калибра.

Гарнизон щитали /л. 101/ вооруженных до 7000 человек, кроме присланных в продолжение блокады 800 пехоты от Баба-хана.

Не испытана была ни высота стен, ни глубина и широта рва во все время осады, также и никаких почти работ не производилось.

На третий день прибыл из крепости посланник и объявил именем хана Главнокомандующему:

1-ое, что хан его весьма сожалеет, что не мог ему зделать надлежащей встречи, не яко своему неприятелю, но яко почтенному своему соседу.

2-ое, что ничто так не желает, как покровительства и защиты великаго государя российскаго.

3-е. Дань, которую он по обязанности своей не платил Грузии, у него готова за 6 лет по 40.000 руб. серебром за каждой год.

4-ое. Далее намерен хан говорить о городе.

5-ое — извинялся в зделанных из крепости выстрелах, говоря, что он не мог от сего унять своевольнаго азиатскаго народа.

Сей посланник вручил еще и другое письмо к ген.-м. Тучкову, яко старшему по кн. Цицианове.

Онаго неизвестно по каким причинам ему не отдал и вероятно, что он не все объявил писанное в письме к нему, дабы чрез какие-нибудь кондиции, в оном еще предложенные, не было ему зазорно продолжать войну с Эриванским ханом, ибо изо всех поступков кн. Цицианова видно было, что он ничего так не желал, как войны и все дела свои наклонял к оной.

Кн. Цицианов принял посланника весьма грубо, выслушав все его предложении, вскочил с азартом и разругав самыми обидными словами его и его хана, велел ему сказать, чтобы чрез час были представлены к нему все сокровища, взятые из Эчмеадзинскаго монастыря, и оба патриарха (Известно, что по ошибке некоторых дворов находятся теперь два патриарх в Великой Армении: Давид и Даниил. Давиду покровительствует Персия, а Россия называет лжепатриархом. Равным образом Персия поступает с Даниилом и содержит стражею. (Сноска документа) ), потом будет он говорить с ханом о [268] крепости и о нем. Посланник возразил только, что сего времяни едва достанется /л. 102/ ему дойтти до крепости, а надобно собрать совет, и так кн. Цицианов по многим упорствам отложил сие до другого дня.

Посланник отправился и во все время никакого посольства из крепости не было.

После сего, на другой день прибыли обозы полков из вагенбурга, а как оные следовали в виду крепости, то и зделано было по них несколько пушечных выстрелов.

Дней чрез 5 после открытия блокады появилась сзади большая конная партия, которая, напав на фуражиров, 20-ти человекам отрезала головы и 4-х взяла в плен.

Никто не знал, какие это были войска, но кн. Цицианов с окружающими почел их нахичеванцами, прибывшие якобы к хану своему, находящемуся в Эриване.

Во время сей тревоги с крепости производима была сильная пушечная и ружейная пальба при игрании на трубах. Последствие окажет, что сия партия была из войска Шаха-зады, приближающегося с Баба-ханом.

На другой день, после сего происшествия, приказано было, чтоб каждая рота построила 3 штурмовые лестницы, длиною от 13-ти до 14 аршин, а шириною так, чтоб 3 человека в ряд могли пройти.

Вскоре потом начал оказываться недостаток в провианте, и людям производилась половинная порция хлеба, дополняемая фунтом говядины при недостатке соли, при неимении ни вина, ни уксусу. Во время жесточайших жаров таковое содержание крайне было вредно для солдат и многие начали заболевать.

Кн. Цицианов располагал, взяв Эриванскую кр. и оставя в оной и Эчмеадзинском монастыре один полк гарнизону, итти к Нахичевану, завладев оным, оставить и там полк, с прочими возвратиться в Грузию.

Что же касается до недостатку в провианте, то полагал он надежду на грузинскаго князя Чавчавадзева, что он доставит ему оной от казахских татар. Из последствия окажется, можно ли было на сие надеяться.

/л. 103/ Чрез несколько дней прибыл изгнанный Хойский владелец Джафар Кули-хан, имея при себе до 200 человек.

С начала занятия предместия ежедневно продолжалось не значущее ничего бомбардирование, ибо каждаго дня выстреливали не более, как от 5 до 10 гренад из единорогов. Но сие и прежнии сражении довели до того, что оказался недостаток в зарядах, почему и послан был за оными в Бамбаки кап. Снытков со 100 рядовыми.

Неприятельская конница ежедневно умножалась на горах и наконец обнаружилось, что оная есть точно Шак-Зады, которой только что переменил свой лагерь, подвинувшись к реке Араксу.

Выходцы из крепости утверждали, что у них носятся слухи о скором прибытии Баба-хана с 50.000 войска, но сему не верили.

Прибывшие от царевича Александра и содержащиеся под караулом грузинские князья, по недостатку продовольствия быв [269] отданы на поручительство, бежали, почему кн. Цицианов посадил под строгий караул бывших с ним почтеннейших грузинских князей и между прочими бригадира и кавалера российскаго кн. Томаса Орбелианова, брата имеретинской царицы Анны.

Открывшейся недостаток в провианте заменен был некоторым количеством пшеницы и муки, найденной в Эчмеадзинском монастыре, куда посылались за оным команды. А лошади, по неимению в окрестностях Эривана вовсе травы, с самаго начала довольствовались збираемым из садов листьев, отчего как кавалерийские, так и артиллерийские и подъемные пришли в крайнее изнурение.

14-го июля по утру Джафар-Кули-хан объявил кн. Цицианову, что он получил точное сведение о прибытии Баба-хана и что он намерен атаковать русских в оба фланга, почему приказано было от него устроить на правом каре под командою ген.-м. Портнягина, а на левом под начальством ген.-м. Леонтьева каждой из 400 человек.

По вечеру прибыл из Бамбак кап. /л. 104/ Снытков, привезя до 800 пушечных зарядов разнаго калибера, а вскоре после него команда из Эчмеадзина с небольшим количеством провианта.

Бывший при оной офицер объявил, что он видел во время следования своего в правой стороне большую пыль и полагает сие многочисленным войском.

8-ое сражение. Нашествие Баба-хана.

Июля 15-го, за два часа до свету, атаковал Баба-хан осаждающих. Сражение происходило следующим образом. Он разделил войско свое на три части, напал сперва на левый фланг, передовые его атаковали бикет, поставленной ген.-м. Леонтьевым, на горе по левую сторону его карея; оной был сбит. Леонтьев послал несколько человек на подкрепление, но как его было недовольно, приближился сам с своим кареем и, видя многочисленность неприятеля, искал уже только освободить отрезанных на горе его людей. Между тем и сам атакован был сильнейшим образом. По правую сторону его, в некотором расстоянии на кургане сделан был маленький редут и поставлено в нем с пор. Мигдановым 40 гренадер.

Персияне штурмовали его несколько раз саблями в руках и несколько раз были отбиваемы. Наконец не стало у гренадер патронов.

Ген.-м. Леонтьев, занимавшейся отражением неприятеля с левой высоты, с которой весьма персияне ему вредили, не мог подать помощи редуту. Однако же, узнав о недостатке зарядов, послал казаков с оными. Но за усилившимся неприятелем не могли они проехать. Итак персияне, овладев редутом, отрезали головы двум офицерам и всем с ними бывшим.

Из сего редута и с левой высоты начал неприятель вредить оба фланга карея, что видя, майор Монтрезор командировал от баталиона своего майора Танарева с пушкой и 60-ью человеками. Оной выбил оттуда неприятеля и овладел паки редутом. В сие время ген.-м. Тучков 3 раза посылал помощь к. ген.-м. Леонтьеву и наконец последний его секурс овладел /л. 105/ левою горою. Отбито у неприятеля два фалконета и одно знамя.

В сие же время атаковал неприятель с великою силою редут [270] майора Нольде, между тем как с другом стороны зделана была на него яз крепости многочисленная вылазка и хотя оной препятствовано было пушечными выстрелами из дистанции ген.-м. Тучкова, но со всем тем успели они дойти на ружейной, выстрел до редута. Более 6 часов майор Нольде был в сильном огне, однако ж удержал свой пост и принудил неприятеля отступить.

Вторая неприятельская часть, переправясь чрез реку Зангу, атаковала дистанцию полк. Цеханскаго, но отступила с уроном, потеряв одно знамя и несколько человек.

Третие отделение персиян пошло против карея ген-м. Портнягина, но не дойдя пушечнаго выстрела, остановилась в его виду и как каре, так и сия часть во все время были без действия, изключая небольшой партии, спустившейся за сады дистанции ген.-м. Тучкова, а из соединившейся с небольшими отрядами, прорвавшимися сквозь дистанции ген.-м. Леонтьева, которые прогоняемы были усиленными бикетами.

Хан Эриванской зделал также сильную вылазку на правый фланг, которая вошла уже в предместие и засела в строениях, но Кавказскаго гранодерскаго полку подп. Симонович, защищавший сию дистанцию, выбил их оттуда штыками, истребя почти всех.

Во все время сражения не переставала пушечная пальба и бомбардирование из крепости.

Боле 8-ми часов продолжали персияне свои нападении, наконец отступили.

Россияне в сем деле потеряли убитых офицеров 3, нижних чинов до 120-ти, да раненых офицеров 6, нижних чинов до 200. Неприятельской урон был несоразмерно более.

Во все время кн. Цицианов находился в мечети и когда ген.-м.

Леонтьев несколько раз присылал к нему сказать /л. 106/, что он находится в крайности и многие его части дерутся отчаянно, просил помощи, и хотя дан ему был незначительной секурс, но сам главнокомандующий не разсудил за благо лично посмотреть его опасность.

После сего сражения персияне окружили осаждающих сильными бикетами и никогда их не снимали.

Должно было удвоить число постов, а как войска для блокады из того недоставало, то и произошло, что люди беземенно стояли в карауле и болезни начали очевидно умножаться.

Кн. Цицианов вздумал было построить несколько редутов на горе за садами, верстах в трех от первой линии, но по отдаленности, по недостатку войска и по неимению там воды, начатое уже сие предприятие было оставлено.

За два дни до нашествия Баба-хана прибыл из Тифлиса сардар кн. Иван Орбельянов, российской ген.-м. и кавалер; а с ним до 30-ти князей грузинских первейших фамилий, и дворян с его вооруженной услугой до 200 человек. Оной Орбелианов уведомил о мятежах восставших в Грузии, против которых и сам уже он успел содействовать вооруженною рукою, но сие известие не произвело никакой перемены в предприятиях кн. Цицианова.

Чрез три дни после сражения вздумали делать бреш-батарею, оную расположили на правом фланге в дистанции подп. Симоновича в 40-ка саженях от крепости, работу начали из находящейся в сем разстоянии небольшой каменной мечети и назначено было [271] поставить четыре 12-ти фунтовых пушки, причем ранено 3 человека. Сберегая заряды, прекращено было вовсе бомбардирование и пушечная пальба.

Некто разсказал кн. Цицианову, якобы в одну ночь приключился в персидском лагере панической страх, что они бросили свои палатки, бежали без памяти и сражались между собою.

Сие было принято за истинну, и чтоб оным воспользоваться, назначил он /л. 107/ ген.-м. Портнягина с 700 человек атаковать их лагерь с 20 верстах находящейся и прекращена была работа брешь батареи.

9-ое сражение — ген.-м. Портнягин послан был против Баба-хана.

На 26-ое число в ночи выступил ген.-м. Портнягин против персиян, имея с собою 700 человек пехоты, Джафар-Кулы-хан с 200-ми, до 100 человек грузин и столько же казаков, а дабы набрать сие количество, обнажен был весь южный фас блокады и крайне ослаблен левой фланг.

Пройдя сквозь оной, ген.-м. Портнягин следовал к югу Джафаровы персияне, открывшия неприятеля, наехав ночью на малой персидской пикет, хотели было скрыть себя названием и одеждой, но стража их узнала, почему и имела случай уйти и слыша сзади их большое движение, возвестили о сем в своем лагаре. На заре ничего примечено не было, кроме что из гор выгнато было множество скота, которой шел впереди в некотором разстоянии пред кареем.

Наконец пастухи повернули налево в ущелье и едва отряд миновал оное, не заворачивая туда, как из сего места выехала большая персидскя партия и атаковала их сзади, потом впереди открылся персидской лагерь, но палатки все были сняты и войско стояло за оным на пологой горе.

Ген.-м. Портнягин не пошел на их лагерное место, а повернул направо, после чего вскоре со всех сторон был атакован и стоило ему сие целаго дня сражения, чтоб отретироваться к Эривану. А так как скоро удалился он от персидскаго лагеря, то и вышел в безводную долину, от чего войско его крайне томилось жаждой.

Между тем осажденные, видя, что целый день фас блокады открыт, зделали из крепости вылазку, разорили редут майора Нольде и все батареи леваго фланга. Нарочито сильной их отряд пустился к Баба-хану и чрез несколько часов паки возвратился.

В сие время со всей крепости произведена была пресильная л. 108 пушечная и ружейная пальба холостыми зарядами при играни /л. 108/ на трубах, введено было в оную 800 человек пехоты Баба-хановой, и видно было как конные партии, подъезжая к воротам, шли в крепость и отсылали назад своих лошадей.

Между тем осаждающие ничего не делали, ни же производили пальбы.

К ночи показалось до 15.000 персиян, но не атаковали, а в полночь возвратился ген.-м. Портнягин, потеряв убитыми до 50-ти человек, да ранено до 100.

Два дни спустя доставлено было из Бамбак провианту на 6 дней, которой разочтен был в употребление на 12-ть, офицер со 150-ю человеками препровождавшей оной, быв окружен неприятелем, засел в раззоренном замке, о чем сведали от одного армянина, почему послан был на выручку ген.-м. Леонтьев с 400 при двух [272] орудиях, неприятель, увидя сию помощь, отступил. Сим способом прибыл первом провианской транспорт из Бамбак.

Получено сведение, что известный храбростью кн. грузинской Семен Бебутов, был послан от главнокомандующаго, дабы понудить из Казахской провинции доставку провианта, захвачен взбунтовавшимися казахскими татарами и представлен к Баба-хану.

Недостаток в провианте становился от часу чувствительнее, отдано было приказание, чтобы солдаты каждый в своей дистанции старались отыскивать хлебные ямы, ибо известно, что во всех здешних местах хранят хлеб в земле и сказано было, что за каждую четверть дано будет в награждение тому, кто отыщет 50 коп. серебром. Но сие мало помогло, ибо со всеми усилиями не могли отыскать больше 20-ти четвертей разнаго хлеба.

Кн. Цицианов решился послать в Бамбаки за провиантом кап. Сныткова со 100 человеками и при нем провиантмейстера подп. Дурнова, дабы привезти еще из Тифлиса сверх того на 30 дней, которые и отправились 2-го августа.

Находящиеся при войске эриванские армяне объявили, что есть еще некоторое количество хлеба на корню неподалеку /л. 109/ от Эчмеадзинскаго монастыря, почему посланы были туда малые команды, дабы оной косить и молотить, а для молотьбы исправлены были эриванские мельницы, в предместии находящиеся. Сие средство мало помогло, ибо хотя жители области эриванской по причине нашествий неприятельских не успели снять хлеба, но так как земля сия почти во все лето лишена бывает дождей, а помогают сему наводнениями чрез устроенные для сего каналы; все таковые шлюзы были испорчены, и земля совершенно высохла. К тому же многочисленное персидское войско как для себя, так и для лошадей своих знатное количество изтребило, да и время жатвы давно уже прошло, от чего малые остатки колосьев почти все высыпались. Однако несколько еще собрать было можно и собрано. Неприятель, узнав о сем, посылал свои партии, которые, препятствуя работе, остатки хлеба сожгли. Не больше как 30 четвертей успели собрать.

Фуражиры разных полков, отправясь для собирания ветвей в отдаленные сады, были атакованы персидской партией, которая, убив из них 4-х, да в полон взяв 2-х, отбила всех подъемных и партикулярных лошадей Саратовскаго полку, да 30 драгунских и знатную часть артиллерийских.

От бескормицы и сильных жаров лошади во всем корпусе начали издыхать.

Некто объявил кн. Цицианову, что при корпусе его находится один армянской монах, бывшей прежде патриаршим казначеем, присовокупи, что оной должен знать, где хранится монастырской хлеб, ибо сверх взятаго русскими, должно быть еще онаго знатное количество.

Монах был представлен, а как отговаривался неведением, то и посажен под караул, где больше четырех дней мучили его, не давая никакой пищи.

Изнуренный голодом монах, наконец указал в монастыре две стены, советуя их сломать и буде в оных или под оными ничего не найдется, то он готов кончить жизнь сим мучительным /л. 110/ образом.

Тотчас было послано повеление к находящемуся тамо капитану [273] с ротою, дабы те стены сломать, и точно найден хлеб, но не более 80 четвертей.

От изнурения и недостатков умножилися в войске болезни и начали умирать ежедневно от 10-ти до 20-ти человек, ибо кроме чрезвычайных жаров, отяготительных и безсменных караулов и кроме того, что выдавалось половинная порция хлеба не чистаго с песком и при неимении соли, приказываемо было, естьли дадут половинную дачу на 6 дней, чтоб становилась онаго на 8, а девятой нередко проходил в остановке за отпуском.

Сколь ни жалостно было положение нижних чинов, но более достойны были сожаления офицеры. Первые хотя самую скудную пищу получали, а сии ничего. Маркитентеров и никаких торгов не было и взять было негде. Хотя неоднократно просили они о сем главнокомандующаго, но тщетно. Естьли случалось, что находящиеся при войске армяне и татары, ездя с командами в Эчмеадзин или для собирания с поля хлеба, украдкой для себя запасали и потом продавали, весьма редко можно было отыскать количество больше 10-ти фунтов, но и то первейшие чиновники успевали покупать,- платя нередко за фунт муки по абазу, что составляет 34 коп. Итак бедные офицеры должны были разделять пищу своих начальников или пользоваться иногда великодушием нижних чинов.

Не излишним щитаю я здесь привести один достойный анекдот русскаго гренадера. Один пор. года за два до сего, получа или выиграв некоторую сумму денег подарил двум более известным ему в той роте, где он служил, гренадерам по червонцу. Благодарная душа одного из них вспомнила его благодеяние в сей крайности. В один день пор. сидел в своей палатке с другими офицерами, граподер является к нему с полной шапкой /л. 111/ сухарей.

«Что это такое?» — спросил порутчик. «Сухари! — ответил гренадер, — которые я принес для вашего благородия». — «Продаешь что ли их и сколько за сие тебе надобно?» — продолжал офицер. С чувствами, приличными честному и благородному человеку, отвечал ему солдат: «Я буду вам продавать сухари? Нет! Хотя бы мне кто давал сто руб. за сию шапку, я бы не отдал потому, что уделяя от бедной своей пищи, зберег я их для вас, помня вашу милость». Отдал сухари и никак не принял никакой платы.

7-го августа персидская партия, напав на казачей пикет, убила 3-х и ранила 5-ть и отогнала 70-ть лошадей.

Купцы и мещане Тифлисские, числом до 100 человек, прибывшие оттуда с намерением по взятии города возпользоваться покупкою вещей по примеру ганжинскому, быв угнетены также недостатками, решились ехать назад.

Персидская партия на дороге, напав на них, большую часть истребила, а прочих взяла в полон.

Почти с самого прибытия под Эривань прекращено было все сношение с Грузией.

Сардарь ген.-м. кн. Орбелианов с прибывшими с ним князьями и людьми, терпя большие еще недостатки, ибо для них провианту ни откуда не отпускали, к тому ж огорченный многими личными неудовольствиями от кн. Цицианова, предпрнял также возвратиться в Тифлис. На сей конец 9-го августа туда отправился, имея с собою разнаго звания людей до 200 человек. [274]

Недовольный Бамбакской владелец Наги-бег, о котором прежде упомянуто было, соединясь с персидскою партиею, напал на них, многих побил и захватил в плен ген.-м. кн. Орбелианова, кн. Багратиона-Мухранскаго со всеми при них бывшими и между прочими известнаго сабельнаго мастера слесаря Кочетури, которому кн. Цицианов доставил чин титулярнаго советника. Все они были отосланы к Баба-хану, где и поныне в плену /л. 112/ находятся, исключая трех или четырех князей, спасшихся бегством во время сего сражения.

Посланной в Караклис дер. Бамбакскую за провиантом кап. Снытков, найдя, что не токмо нету там онаго для доставления, но и находящаяся у прикрытия вагенбурга команда с некотораго времени довольствуется половинной дачей. Почему и остался тамо.

Не имея о нем никакого сведения, полагал кн. Цицианов, что он не может возвратиться по причине усилившихся неприятельских партий. Послал туда майора Монтрезора с командой, из 150-ти человек состоящей, и с одной пушкой, которому велел он сменить командующаго вагенбургом майора Хаджаева, коим лично кн. Цицианов весьма был недоволен (Сверх того предписал ему разбить персидской отряд, вошедший в Грузию с Пат-Кули-ханом и царевичем Александром. (Сноска документа) ).

17-го августа в ночи привезли персияне на передовой пикет пленнаго грузина, жителя душетскаго, которой быв представлен главнокомандующему, подал ему письмо, писанное к нему от перваго персидскаго сардаря Мирзы Шафи, которым уведомляет он что завтрашний день в виду всего российскаго войска имеет пройти 15000 персиян, а куда и зачем — ничего не сказал.

И подлинно на другой день августа 18-го с 9-ти часов по утру неприятельские пикеты, стоявшие на горах, спустились вниз и подвинулись вперед.

Все персидское войско показалось на горах и обложило кругом осаждающих, но и гораздо далее пушечнаго выстрела, сзади же их к южной стороне, была видна превеликая пыль, как бы проходило большое войско.

Неприятель, простояв таким образом более двух часов, не делая никаких покушений, возвратился в свой лагерь.

Впродолжение блокады жена Джафар Кули-хана, сестра Эриванскаго хана, удержанная им в крепости, неоднократно присылала с известиями, чтобы русские были осторожны, ибо Баба-хан намеревается их атаковать, но из последствия оказалось /л. 113/, естьли не она, то ее обманывали, дабы безпокоить русских, шпионов же или каких-нибудь конфидентов кн. Цицианов, жалея издержков, никаких не имел.

22-го числа послан был майор Левицкий со 100 человеками в Эчмеадзинской монастырь за провиантом.

Кроме умножения болезней и числа умирающих, по 26-ое число ничего важнаго не произходило, но удивлялись только тому, что майор Левицкий долго не возвращается с провиантом.

Левицкой, придя благополучно в Эчмеадзин и нагрузя арбы провиантом, едва показался из монастыря, как был окружен сильным персидским войском, к тому же предписанной от кн. Цицианова груз, был несоразмерен и арбы начали от того ломаться. Все [275] сие понудило его возвратиться назад в монастырь.

Наконец, 25-го числа решился он выступить ночью, однако же неприятель, сведав о сем, атаковал его на половине пути, и едва допустил еще 6 верст, как пресек ему путь совершенно, а как было о сем извещено, то и был послан навстречу к нему полк. Майков с 250-ю егерей. Сражение было довольно жестоким, однако ж Левицкой, быв освобожден, прибыл в корпус 26-го числа, доставя до 80 четвертей муки.

При сем случае тяжело ранен кап. Фирсов, убито 20, да ранено до 50 человек.

Находящейся в Эчмеадзине капитан известил, что более там провианту нет, кроме 40 четвертей не приготовленнаго сарачинскаго пшена и немолотой пшеницы, что в роте у него находится только 30 человек здоровых, а прочие все больны и многие померли, что персияне намереваются завладеть сим местом, что он открыл переписку и посадил под караул одного монаха, которой имел намерение тайно открыть персиянам вход в монастырь.

Накануне, т. е. 25-го приходил от хана Эриванскаго к Джафар Кули-хану /л. 114/ персиянин, просить лекаря для больнаго племянника ханскаго. Он послал его к кн. Цицианову, которой ему в том отказал, но между прочими разговорами спросил его персиянин: «что вы не стреляете в город? Видно у вас зарядов нет?»

На что отвечал ему главнокомандующий, что он велел прекратить пальбу, сберегая жителей, которые скоро будут подданные России, а зарядов у него много и велел ему показать привезенные из Бамбак.

26-го между прочими брошено было из крепости весьма удачно в мечеть, где была главная квартира, две 3-х пудовые бомбы, которые разорвало неподалеку от того места, в коем лежали заряды. Оные велено было потом перенести.

Августа 30-го получил кн. Цицианов рапорт от майора Хаджаева, что майор Монтрезор со всею командою погиб, не доходя 12-ти верст до дер. Караклис, и пушка взята персиянами. Из всех с ним бывших спасся только один армянин, которой объявил, что майору и всем отрезали головы, исключая одного раненаго офицера и 15-ти солдат, взятых в плен.

Кн. Цицианов скрыл сие известие, а как того дня был праздник тезоименитство г. и., то после молебствия велел он освободить до 20-ти человек эриванских армян, в плену содержащихся, из числа обывателей и написал к хану письмо, чтоб для толико радостнаго дня, здал крепость, а он с своей стороны постарается кондиции зделать для него выгодные.

Хан Эриванской отвечал, что хотя бы он и был согласен на то, но противятся тому магометанское духовенство и народ.

Военный совет

Августа 31-го кн. Цицианов зделал военный совет, на которой собрались господа ген.-м. Тучков, Леонтьев и Портнягин, полк. Майков, подп. Симонович и барон Клот фон Юргензбург. На оном главнокомандующий предложил все бумаги к чтению, объясняющие /л. 115/ крайность со стороны продовольствия, а имянно: рапорт кн. [276] Чавчавадзева, обнадеживающей его в начале доставкою провианта, а наконец объявляющий невозможность, и рапорт майора Хаджаева о истреблении майора Монтрезора с командою; письмо хана Эриванскаго, подающее надежду к здаче города, но откладывающее сие в даль, присовокупи к тому, что все сообщение с Грузиею прервано, что нет никакой надежды получить провианту и что в войске осталось только онаго на три дни половинной дачи, исключая 40 четвертей в Эчмеадзине находящагося, спрашивал: так как господам членам Совета все прочие обстоятельствы, не позволяющие продолжать блокаду, известны, предприять ли штурм, или отступать от города? И с сим вышел вон, предав сие на размышление.

По некотором разсуждении ген.-м. Тучков, яко старший потребовал, чтоб начиная с младших, каждой член особо объявил свое мнение, вследствие чего подп. барон Клот предложил снять блокаду по невозможности штурмовать, имея пред собою в несколько раз сильнейший гарнизон и сзади в виду многочисленную неприятельскую армию.

Подп. Симонович сказал то же, присовокупи к тому, что люди крайне ослабели и за изключением рабочих для подъему лесниц, весьма мало останется в драке. Подп. Майков был согласен с ними, прибавя, что от части известные ему обстоятельствы в Грузии по мнению его требуют скораго туда прибытия войска.

Ген.-м. Портнягин говорил о штурме, представляя затруднением в отступлении, множество больных, остальной амуниций и недостаток в лошадях. Ген.-м. Леонтьев предложил снять блокаду, объясни достаточно невозможность штурма и представя способы к отступлению.

Ген.-м. Тучков объявил и утвердил доказательствами, /л. 116/ что гораздо полезнее снять блокаду, нежели штурмовать, о чем донес главнокомандующему, которой сказал, что он предпочитает штурм, ибо чрез отступление может потерять Грузию, представил все затруднении ретирады и способы штурма. Однако ж согласился на большинство голосов, но оставлена была подписка протокола по причине письма, посланнаго к хану с некоторыми выгодными для него предложениями и другаго к народу. Между тем советовано было ему, как наискорея привезти к окончанию бреш-батареи и начать бить пролом.

Того же дня ночью получен был ответ от хана Эриванскаго, которым благодарит он за обещании для него, но что касается до письма к народу, то он не разсудил за благо его объявлять, ибо де духовенство его крайне вооружило народ тем, что кн. Цицианов поставил в мечете свою церковь и просит его обождать 10 дней, после котораго время уверял, что Баба-хан непременно должен возвратиться во внутрь Персии.

Кн. Цицианов, почтя сие за искренность, написал к нему, что церковь находится не в мечете, а в зале, в котором была школа и что как по долгу христианскому при постановлении церкви прочитаны были очистительные молитвы, то могут и оне то же зделать, когда снята будет церковь, по обрядам магометанским и притом просил, чтобы хан постарался выслать ему из крепости провианту.

Но. Совет не согласился на сие последнее требование, ибо как обманы хана на всяком шагу видны, то неприлично показалося им [277] открывать неприятелю свою слабость.

Главнокомандующий велел было командировать в Эчмеадзин при одном штаб-офицере 100 человек, дабы привезти оттуда последние 40 четвертей провианту, но ген.-м. Тучков имянем Совета представил ему опасность, что оная команда легко может /л. 117/ пропасть по примеру майора Монтрезора и утратить последний наш запас, на пути находящейся, с которым при бережливости можем мы дойти до Бамбак и так командировка сия отменилась.

2-го числа сентября зделано было из трех пушек 10 залпов с бреш-батареи, без большего вреда, ибо оная расположена была не на прямой линии, а несколько изходящею дугою, отчего пушки не могли бить в один пункт, к тому же не испытан был горизонт и в действии открылось на средине между крепости и батареи небольшое возвышение, отчего ядры не иначе могли ударить, как в самой верх стены.

Отступление от Эривана

В ночь на 3-е число сентября назначено было снять блокаду, а для сего удвоено было число передовых и задних постов в дистанции ген.-м. Тучкова.

Порядок отступления был следующий: час после пробития зори должен был ген.м. Леонтьев с обозом Тифлисскаго полка вытти за сады его дистанций и там на дороге остановиться. За оным полк Нарвской драгунской, за ним Саратовской мушкетерской, за саратовским Кавказскаго п. баталион подп. Симановича, а ген.-м. Тучков, оставаясь с двумя баталионами, должен был снять посты и прикрывать ретираду.

Принявшей же команду над егерским п. после смерти полковника и шефа Цеханскаго, полк. Майков, имевший дистанцию за рекою Зангой, должен был следовать по правому берегу оной и занять переправу при деревне Савечерт, в которой прежде был вагенбург, где главнокомандующий назначил первой лагерь, разстоянием от Эривана 6 верст.

Нельзя поверить, чтоб осажденные не знали об отступлении войск, ибо самой малейший крик или громкий разговор в крепости слышали всегда осаждающие. Что же принадлежит до ретирады, оная производилась весьма неосторожно и шум продолжался во всю ночь.

Обозы полков на изнуренных /л. 118/ лошадях при многих недостатках тянулись больше двух верст по кривым узким и каменистым ущельям, а наипаче обоз Саратовскаго п., под которой заложены были претощие и изнуренные драгунские лошади, не бывшие никогда в запряжке, а по неимению фурманов посажены были солдатами.

Можно себе вообразить с каким замешательством и медленностью оне вытягивались, к тому ж в полках было больных в каждом от 200 до 300 человек и множество амуниции после убитых и умерших, сняты были крышки с фур и палаточных ящиков, вниз покладена была амуниция, а сверху доски, на которых лежали больныя; но как и сие средство было недостаточно, то оные посажены были на драгунских и казачьих лошадях.

Во все время продолжения блокады горели всякую ночь до самого утра на стенах от 5-ти до 10 подсветов и вместо [278] обыкновенных сигналов часовые их весьма часто стреляли из ружей, но в сию ночь такая была в крепости тишина, как бы никого в оной не было и едва зажжен был один подсвет.

К свету все полки выбрались из садов и устроились в три карея, имея обозы в средине в несколько веревок.

Первый из 2-х баталионов Тифлисских под командою ген.-м. Леонтьева, 2-й из 2-х баталионов Саратовских и 3-х эскадронов спешенных драгун под начальством ген.-м. Портнягина и 3-й из трех баталионов Кавказских гренадер под командою шефа их ген.-м. Тучкова.

Едва последней каре успел отойти несколько шагов от садов, как первой нашел на неприятельские пикеты, сии, сделав небольшую перестрелку, ретировались; но ломка артиллерии и обоза заставила, отойдя еще несколько, остановиться. Между тем рассвело и видно стало, как люди из крепости, выходя, занимали сады. Хан зделал несколько выстрелов из пушек и корпус кн. Цицианова подвигался понемногу вперед.

В сей день партии от Баба-хана и из крепости, заседая в лощинах, производили /л. 119/ перестрелку, а между тем и на переправу пошел довольной неприятельской отряд, но там быв встречен полк. Майковым, по некотором сопротивлении отступил.

В 10 часов по полудни войско переправилось в брод чрез реку Зангу и стало лагерем в один каре.

В час пополуночи привезли персияне несколько фалконетов из крепости и поставя на напротиву лежащей горе, стреляли в лагерь, но без всякого вреда.

4-го назначен был переход до Эчмеадзинскаго монастыря, наперед выступил каре полк. Майкова, за оным ген.-м. Лоентьева, за оным ген.-м. Портнягина, а позади ген.-м. Тучкова.

Неприятель начал атаку при самом выступлении и продолжал до самаго монастыря. Здесь многие повозки Саратовскаго полка останавливались с своим задним фасом, а прочее войско шло вперед, от чего каре ген.-м. Тучкова оставался один назади всех.

Придя к монастырю, стали в лагерь четырмя кареями в ряд, имея интервалы не более, как на ружейной выстрел, обозы же всех полков велено было поставить в монастырь.

5-го была дневка; по утру неприятельская партия напала на фуражиров, и хотя скоро была обращена в бегство, но успела убить 4-х и ранить несколько человек.

Сего же числа взяли из монастыря на несколько дней половинную дачу провианта, состоящую из пшеницы в зерне и неотолченном сарачинском пшене.

Кн. Цицианов приказал ген.-м. Тучкову оставленные персиянами монастырские сокровища, состоящие в камениях, жемчугах, золоте и серебре и дорогих материях, все забрать и, запечатав его, своей и одного армянскаго архиерея печатью, доставить при полку в Тифлис. Оных набралось до 30-ти вьюков.

Эчмеадзинской монастырь заслуживает внимания по единому своему /л. 120/ богатству, в прочем архитектура его самая простая и недовольно величественна. Лежит в болотистом и низком месте, хотя в оном есть преизрядные сады, пруды и каналы, но со всем тем воздух весьма нездоров.

Зделано было предложение Джафар Кули-хану, владельцу [279] Хойскому, не пожелает ли он остаться в области Ериванской, он принял сие со слезами и сказал, что ему сто крат приятнее умереть при войске российском, нежели чрез какие-нибудь происки быть благополучну в Персии. Кн. Цицианов позволил ему ехать с ним, но пенсион его, которой состоял из 100 руб. серебром в день, убавлен был и производили только по 40.

6-го выступили и следовали 10 верст по дороге к Грузии, порядок марша был необыкновенной, а имянно: обозы построены были в две, а иногда и в одну веревку, каждой полк имел перед своим обозом впереди одну роту и одну сзади, а другие все пущены были во фланкеты в 40-ка шагах от дороги, в 10 друг от друга. Впрочем очередь полков была попрежнему.

Еще не успели выбраться из улиц монастырских садов, как неприятель оные занял и производил пальбу, но без вреда. Лагерь расположен был одним большим кареем.

7-го едва снялись первые фасы и остался один задней ген.-м. Тучкова, как неприятель показался в великих силах и поставя на высотах фальконеты, открыл пальбу, но быв отражен артиллериею и высылаемыми отрядами, отступил. Однако ж на походе не преставал делать нападении и безпокоить.

Пройдя 12 верст, остановились лагерем в прежнем положении, не имея воды, ибо хотя и текла верстах в двух маленькая речка, но в таких утесистых берегах, что и пеший человек не мог никак сойти к воде и потому люди и лошади были не пивши, хотя изобрели было опускать на веревках котлы, но мало доставали и несколько человек убилось до смерти, упав в яр.

8-го войско тронулось с лагеря тем же порядком, пройдя не сколько, вступило /л. 121/ на степь, покрытую сухим бурьяном и пересекаемую впереди высокою каменистою горою, когда передовые начали подвигаться, то задние остановились. В то время неприятель сперва сделал несильную атаку на отряд ген.-м. Тучкова, но скоро отступил и зажег степь. Ветер дул прямо на сей отряд, пламя везде распространилось, итти вперед нельзя было, ибо Саратовской полк, идущей впереди, оставил большую часть своего обоза и много усталых людей, не могущих с оными подвинуться далее. Пламя усилилось с левой стороны и неприятель из-за дыму повел атаку. Тут храбрые гренадеры Кавказскаго полку, перебегая через огонь, отражали неприятеля, а другие передвинули свои и Саратовские тягости и больных направо за дорогу, но скоро неприятель пустил пожар и с сей стороны. Ген.-м. Тучков, видя, что с левой стороны несколько мест совсем уже обгорело, велел на оные все передвинуть и тем спас отряд, не потеряв ничего. До самой ночи работали на сем месте, перевозя артиллерию и обозы.

Чрезвычайной жар при неимении воды, работа и сражении и пожар весьма изнурили людей, так что несколько того же дня померло. Наконец, пройдя 15 верст, остановились лагерем одним большим кареем.

Когда было приготовлять сарачинское пшено? Ниже доставало времяни варить немолотую пшеницу, ибо каждой день приходили весьма поздно на лагерь, а выступали рано; от голоду, трудов, жаров и жажды умножились болезни и утрата людей.

9-го не успели сняться с лагеря, как неприятель малыми [280] партиями начал безпокоить задней фас ген.-м. Тучкова и маки зажег степь, употреблено было прежнее средство, но как места были не весьма ровные, то огонь не мог столько распространяться, как накануне, а когда начали входить в гористое местоположение, оной и вовсе прекратился.

Тут неприятель в великих силах занял высоты, на правой стороне лежащие, посыланы были партии их сбивать и таким образом /л. 122/ прошел главнокомандующий, оставя позади себя ген.-м. Тучкова со всеми тягостями и усталыми людьми ото всех полков.

Он хотя открыл себе путь и прошел все неприятельские засады, но неприятель со всеми своими силами спустился вниз, на задней его фас, между тем передние войска так были удалены, что главнокомандующий и пушечных выстрелов слышать не мог.

Со всем тем неприятель был опрокинут и, переправясь на другую сторону речки, в левой стороне находящейся, следовал рядом с Кавказским гранодерским п., почти до самаго лагеря, разстоянием на пушечной выстрел.

Пройдя верст 20, стали лагерем в прежнем положении, а неприятель на другой стороне реки у подошвы гор в верстах в 6 или 8-ми.

10-го по утру видны стали на горах укреплении, но приближившейся передовой каре нашел их оставленными, оные находились в весьма узкой и недалеко простирающейся дефилеи; пройдя оную, нашли лагерное место, примерно тысяч на восемь.

Следуя безпрепятственно 15 верст, остановились лагерем. В сем месте поднялся корпус на высоту гор, отделяющих область Эриванскую от Бамбак, и наступила превеликая стужа. Морозы и ненастье при недостатках в пище, таковая перемена зделалась почти несносною. Люди начали пухнуть и умирать, равно и падеж лошадей от изнурения.

11-го шли 8 верст, подымаясь и спускаясь по высоким горам, артиллерия и обоз по большей части везены были людьми, ибо лошади пришли совсем в безсилие.

12-го поднявшись на превысокую гору, где холод начинал быть несноснее и спустились всего на 15 верстах, дошли весьма поздно до первой Бамбакской деревни, из которой все жители бежали. Тут видно было на корню и сжатаго на полях множество разнаго хлеба.

13-го шли 8 верст по ровной дороге и остановились лагерем. Здесь получено известие, что отправленной из Тифлиса ген.-л. кн.

Волконским провиант был атакован /л. 123/ на дороге и две недели содержан в блокаде, почему и послан был от него на выручку ген.-м. Талызин с 200-ми рядовых, что оной освобожден и скоро прибудет к корпусу.

Из деревни Караклис, где оставлен был вагенбург, приехали несколько офицеров и нижних чинов, привезя с собою небольшое количество хлеба.

14-го прибыли к дер. Караклис, следуя 10 верст, где соединился ген.-м. Талызин с своим отрядом, доставя провианту на 8 дней в муке, а как оная везена была в мешках на открытых повозках и около 4-х недель находилась на воздухе во время сильных дождей, от чего почти совершенно испортилась. Здесь узнали, что сия деревня несколько раз была атакована. [281]

15 и 16-го стояли в Караклисе. В сие время приказано было вырыть печи в землю и перепечь принятую муку, но безпрестанно продолжающиеся проливные дожди тому возпрепятствовали и люди в походе довольствовались саламатой.

Здесь оставлен был Саратовской мушкетерской п. и больные всех полков за 700 человек.

Кн. Цицианов приказал Джафар Кули-хану остаться в сей деревне, которой чрез несколько недель потом принужден был уехать в Персию.

17-го выступили далее и, пройдя 10 верст, остановились в ущельи при подошве превеликой горы, называемой Базабдаль.

18-го подымались целой день на гору, положив все тягости на вьюки, а под обоз и артиллерию заложили волов. Верст 10 продолжался подъем и спуститься более 4-х верст не могли.

19-го шли крутыми и высокими подъемами по великой грязи лесом 8 верст.

20-го спустились с весьма высокой горы, шли ровным местом и, поднявшись на высокую гору 10 верст, ночевали.

Ненастье, холоды и морозы с дождем продолжали изнурять людей и лошадей.

21-го спустились с высокой горы и шли по ровному месту 10 верст до переправы, неподалеку от раззоренной крепости Лори находящейся.

22-го переправились чрез реку Лори, спустясь и поднявшись на оба превысокие /л. 124об./ каменистые и утесистые ее берега, так что весь груз обоза наперед отправлен был на вьюках, а под пустые повозки запрягали тройное число лошадей и помогали всеми силами люди. Отойдя 10 верст, ночевали.

23-го едва могли подняться 8 верст на превысокую гору, покрытую глинистой грязью, во время величайшаго ненастья, где ночевали.

24-го шли 6 верст, спускаясь и поднимаясь по гористому местоположению.

25-го следовали по большой грязи, спускаясь с высоких гор, покрытых лесом, до каменнаго мосту, имянуемаго Матумис Хида, 10 верст.

26-го по безпрестанным подъемам и спускам едва могли дойти 6 верст, где ночевали.

27-го прибыли в деревню Садемлы, принадлежащей к горным заводам и граничащей с Шулаверами. Здесь остановился Тифлисской мушкетерской п.

28-го остановились для принятия провианту.

29-го следовали до р. Кций 15 верст и, переправясь чрез оную, ночевали.

30-го шли до дер. Коды 20 верст.

1-го октября до дер. Саганлу 12 верст.

2-го был растах.

/л. 125/ 3-го до Тифлиса 12 верст.

4-го полк Кавказской гранодерской, пройдя сквозь Тифлис, имея под ружьем не более 400 чел., следовал далее, за Мцхет, где остановился лагерем, оттуда вскоре командирована была сия утомленная и изнуренная часть войска за Ананур для усмирения [282] бунтующих рулетов; а Потом два батальона за Цхинвал в Кавказские снеговые горы, против возставших осетинцев, где, продолжая изнуряться стужей и безпрестаиными походами при частых сражениях, почти совсем исчезают, так что в двух батальонах находится теперь не больше 130 чел.

Ноября 30, 1804 г.

В Тифлисе

(подписи нет)

ЦГВИА, ВУА, 1804 г., д. 4258, ч. I, лл. 86-125. Копия.

Комментарии

139. Вагенбург (обозный парк или городок) — сосредоточенное построение повозок обозного эшелона (транспорта) при расположении на ночлег или дневку, а также при вынужденной остановке в пути, под угрозой нападения противника. Простейшая форма — обыкновенная колонна, по образцу войсковых, с более или менее широким фронтом, тесными интервалами и дистанциями.