98. ИЗ ОТЧЕТА КОМАНДИРА ОТДЕЛЬНОГО КАВКАЗСКОГО КОРПУСА ГЕНЕРАЛА ОТ ИНФАНТЕРИИ Г. В. РОЗЕНА НИКОЛАЮ I О ПОЛОЖЕНИИ ДЕЛ НА КАВКАЗЕ И МЕРАХ, НЕОБХОДИМЫХ ДЛЯ ПОКОРЕНИЯ ГОРЦЕВ

1835 г.

Кавказский край составился из необитаемых пространств и множества областей и провинций, разновременно к Империи Российской присоединенных. Почти каждая из них населена особым племенем, имеющим свои отличительные нравственные и политические черты.

Край сей при таковой своей разнообразности может быть разделен на три разряда:

Первый. Область Кавказская и Черномория, хотя и не имеют между собою ничего общего, кроме языка и вероисповедания, но внутреннее управление их зависит вполне от воли правительства.

Второй. Закавказские наши владения, требующие в управлении оными особенных соображений с местностью, необузданным характером народов, их воинственностью и с обстоятельствами.

Третий. Горы Кавказские с своими покатостями на север и к югу, обитаемые дикими воинственными племенами, большею частью не токмо ныне непокорными, но даже и мало известными.

Разряды сии имеют свои отделы, которые раздробляются еще на особые подразделения, имеющие свои разительные черты в отношении местных выгод, языка, нравов, обычаев, а наконец и вероисповеданий.

Вообще власть наша в обширном Кавказском крае не повсеместна. Там даже, где мы владычествуем, она большею частью вполне еще не упрочена, а спокойствие и безопасность не повсюду обеспечены.

Из сего краткого очерка Кавказского края и нашего в оном положения, с довольною подробностью изложенных в отчете, всеподданнейше Вашему императорскому величеству представляемом по гражданскому управлению, ясно видно, что для введения желаемого в сем крае благоустройства на основании общих государственных постановлений и распространения в сей богатейшей стране всех отраслей торговли и промышленности прежде всего необходимо успокоить оную покорением народов, явно нам враждебных, усмирением племен, токмо от части нам повинующихся, и упрочением безопасности в областях, совершенно нам покорных.

В таком точно виде представился мне Кавказский край в 1831 г., когда я по высочайшему Вашего императорского величества повелению принял начальство над оным, и чем более вникаю в разные отрасли управления, чем более знакомлюсь с нравами, обычаями и образом мыслей разноплеменных народов, здесь обитающих, тем более удостоверяюсь в необходимости иметь в виду при управлении Кавказом одну общую цель, которая в военном отношении должна [119] клониться первоначально к покорению горцев, а потом к совершенному успокоению всего края.

Основываясь на сем мнении, я излагал в отношении к господину военному министру в конце прошедшего 1831г. мои мысли о положении Кавказского края и просил довести оные до высочайшего сведения Вашего императорского величества.

Мнение мое о необходимости иметь в предмете общую цель относительно управления Кавказом удостоилось Вашего, всемилостивейший государь, одобрения.

Для направления к сей цели всех частных предприятий Вашему императорскому величеству благоугодно было повелеть, чтобы я составил общие предположения к покорению горцев, а между тем, до рассмотрения и утверждения оных, в действиях и предприятиях на Кавказе соображался с обстоятельствами и руководствовался высочайшими Вашего императорского величества разрешениями, данными по сему предмету предместнику моему господину генерал-фельдмаршалу князю Варшавскому графу Паскевичу-Эриванскому.

На основании сего все мои действия до высочайшего утверждения общего плана покорения горцев, представленного мною в начале 1834 г., клонились единственно к сохранению спокойствия во всемилостивейше вверенном мне крае и к временному усмирению племен, более других обнаруживших неприязненность и недоброжелательство свое к нам, или же к наказанию тех из них, которые заслуживали кару правительства.

По прибытии моем на Кавказ я нашел оный разделенным на два начальства, одно от другого независимые. В Закавказских областях везде было полное спокойствие, исключая Дагестан, который, равно как и Кавказская линия, в особенности левый фланг оной, находились совсем в другом положении. Еще в 1829 г. неизвестный до того горец Кази-мулла под видом восстановления ослабевшего исламизма и введения шариата (духовного управления) успел склонить к себе некоторые общества Нагорного Дагестана. Видя, что влияние его в горах возрастает, он с 1830 г. начал распространять свое учение между племенами, ближе к нам живущими, но принятые тогда меры, а равно встреченное им сопротивление в Аварии, остановили на некоторое время его действия и спокойствие в Дагестане казалось водворенным. Весною 1831 г. он снова появился с большим чем прежде влиянием и с гораздо большею решимостью в действиях своих. Первоначальные меры, принятые против сего предприимчивого изувера, были слишком недостаточны: он не только утвердился в Северном Дагестане, но даже имел некоторые удачи против наших войск и, получив полную доверенность легковерных горцев, значительно увеличил свое влияние между ними. Так что в самое короткое время возмущение быстро распространилось по всему Дагестану и жители, с давних времен покорные правительству, совершенно вышли из повиновения. Между тем как Кази-мулла сам действовал в Дагестане, его сообщники склоняли к нему чеченцев, салатавцев и кумыков, которые, видя его успехи в Дагестане, охотно, а некоторые принужденные силою, принимали шариат и присоединялись к его скопищам. Смелость и предприимчивость Кази-муллы в 1831 г. до того возросли, что он уже делал покушения на наши крепости: сначала он ворвался в Бурную и ограбил Тарки, потом бросился к Внезапной, блокировал оную и разорил Андреев. Опустошив большую часть кумыкских владений, он возвратился в Дагестан и блокировал Дербент. После того он отправился [120] в Чечню и, показав вид, что он идет на Грозную или за Терек для разорения казачьих станиц, быстро двинулся к Кизляру и ограбил сей город в ноябре месяце.

Генерал-адъютант Панкратьев и генерал-майор Вельяминов в конце того года хотя действиями своими и успели восстановить спокойствие, первый в Прибрежном Дагестане, а второй на левом фланге линии, но Кази-мулла имел повсюду многих приверженцев, которые, не смея явно обнаруживать свою неблагонамеренность к правительству, не переставали, однако же, быть с ним в тайных сношениях и только ожидали появления его, чтобы опять пристать к нему, а остававшиеся нам покорными и верными в Дагестане были совершенно разорены беспрестанными вторжениями Кази-муллы. Равно как кумыки и мирные чеченцы, из коих первые, испытав полное разорение, рассеялись из своих деревень и с ужасом ожидали 1832 г.

Чеченцы, участвовавшие в нападении на Кизляр, в продолжении всей зимы на 1832 г. не переставали делать набеги и хищничества на левом фланге, так что я, несмотря на суровость зимы, был вынужден поручить генерал-лейтенанту Вельяминову в феврале месяце сделать экспедицию, дабы несколько усмирить их. В центре, а равно на правом фланге линии и в Черномории значительных вторжений не было, но хищничества и грабежи горцев вообще по всей линии с 1831 г. значительно усилились. Летом того года были особенно обеспокоиваемы окрестности Минеральных Вод: хищники напали близ Кисловодска на Есентукскую станицу и ограбили оную, потом несколько раз делали покушения на самый Кисловодск. Между тем число войск на линии в 1832 г. значительно уменьшено отправлением в Россию 1-й бригады 14-й пехотной дивизии и занятием Геленджика целою бригадою бывшей 20-й пехотной дивизии и одной ротой артиллерии; сверх того, линейное казачье войско было ослаблено сборным полком, от сего войска в действующую армию откомандированным, а Черноморское войско — четырьмя конными полками в Польше и одним пешим на Дунайской флотилии находившимися.

Таково было положение Кавказской линии и Дагестана, когда я вступил в управление Кавказским краем.

Кази-мулла, пользуясь сильным влиянием на горцев, в 1831 г. им приобретенным, намеревался привлечь к себе Кабарду с прочими племенами, живущими близ Военно-Грузинской дороги, и пресекши сообщение между Грузией и Кавказской областью, вторгнуться в оную для грабежа и опустошения. С таковыми видами он в марте месяце 1832 г. внезапно появился в Чечне с значительными скопищами и быстро двинулся к Владикавказу в намерении напасть на сию крепость, но заметив, что все нужные меры были приняты к охранению как оной, равно и всей Военно-Грузинской дороги, обратился к Грозной. Тут удачная вылазка из крепости остановила его предприятие, он обратился в Северный Дагестан, где начал было укрепляться, но отряд, заблаговременно по распоряжению моему в Темир-Хан-Шуре расположенный, принудил его удалиться в горы.

Несмотря на сии неудачные покушения Кази-муллы, влияние его между горцами, еще нисколько не ослабевая, подавало ему надежду утвердиться в Чечне и, взволновав Кабарду, произвести всеобщее возмущение противу левого фланга линии.

Удостоверясь в неутомимой предприимчивости и смелости сего возмутителя, а равно в умении его пользоваться влиянием, им приобретенным на умы [121] легковерных горцев, я видел всю необходимость принять решительные меры к уничтожению опасных его замыслов и, испросив высочайшее Вашего императорского величества разрешение, предпринял в 1832 г. сильную экспедицию.

Главная цель оной заключалась в том, чтобы наказать чеченцев и решительным примером над ними удержать прочих горцев от явного участия в действиях Кази-муллы, и водворить спокойствие на левом фланге линии и во владениях шамхала Тарковского; равномерно хотел я воспользоваться сбором войск для наказания разных небольших племен, в окрестностях Владикавказа обитающих, которые несколько раз изменили правительству и беспрестанно беспокоили Военно-Грузинскую дорогу.

Последствия первого периода сей экспедиции вполне оправдали мои предположения: наказание галгаев, кистинцев и карабулак весьма много способствовало к сохранению спокойствия в окрестностях Владикавказа, а также и к уменьшению грабежей по Военно-Грузинской дороге; большая часть галгаев и кистинцев после экспедиции выселилась на плоскость, а остальные, испытав над собою сильное наказание, остаются поныне спокойным. Карабулаки же не осмеливаются на большие хищничества, а ингуши беспрекословно исполняют все наши требования и вполне управляются своим приставом.

Решительные действия наши против чеченцев во втором периоде сей экспедиции произвели желаемое влияние как на них самих, так и на соседние к ним племена. Во время моего нахождения в Чечне Кази-мулла прибыл туда с значительным скопищем и полагая, что по случаю военных действий левый фланг линии был слабо прикрыт, пользуясь сим он хотел сделать нападение на станицы, за Тереком лежащие, но принятые мною меры для обеспечения нижней части Терека не позволили ему исполнить сего предположения; после сего он начал нападать на мирные чеченские и качкалыковские деревни, дабы жестокостью и силою оружия заставить их присоединиться к себе, но жители, подкрепленные отрядом, по распоряжению моему в землю кумык предварительно собранным, видя, что он не решается действовать против войск наших, в Чечне находившихся, и опасаясь наказания с нашей стороны, к нему не присоединились. Отряд сей, получив сведение об опрометчивом нападении на него полковника Волжинского, за которое сей последний заплатил жизнью, поспешил навстречу к Кази-мулле и появлением вынудил его обратиться во внутрь Чечни, где он, ободряя чеченцев противостать нам, обещал им помощь, но не отважился нигде вступать с нами в дело: в Герменчуке во время сражения он находился с скопищем своим в лесу, прилегающем к селению, и, не смев соединиться с жителями, удалился в Ичкеринские горы, а с прибытием туда наших войск отправился в Гимры и распустил свои толпища, не приняв никакого участия в деле под Баянами.

Чеченцы, заметив, что Кази-мулла их обманывает, перестали слушать его обольщения и начали приходить к нам с покорностью.

Салатавцы, не желая подвергнуться равному наказанию с чеченцами, поспешили выслать своих старшин ко мне навстречу с изъявлением покорности и готовности исполнить всем мои требования.

Так как они были главные виновники в разорении андреевских князей, оставшихся нам верными в 1831 г., то в наказание за их присоединение к Кази-мулле я возложил на них удовлетворение убытков андреевских князей, [122] простиравшихся на значительную сумму денег и большое количество скота, что и было ими постепенно исполнено.

Окончив успешно чеченскую экспедицию, устрашив внутренность гор появлением моим в неудобопроходимых горах ичкеринских, поддержав кумыков и приняв возобновление покорности салатавцев, я хотел воспользоваться ужасом наведенным на всех горцев силою оружия Вашего императорского величества, перешел Койсу и, усилясь частью Дагестанского отряда, при Темир-Хан-Шуре находившегося, решился спуститься в теснины гимринские, почитавшиеся непроходимыми.

Победоносные войска Вашего императорского величества, встреченные самым Кази-муллою, в отчаянной между скал битве истребили полчище его, сам он погиб, неприступное Гимры пало. Мюриды, приверженцы изувера, рассеялись и влияние их на легковерных горцев ослабело, а Гамзат-бек, главный сподвижник его, скрылся в Аварии.

Сими успехами увенчалась экспедиция 1832 г. Чеченцы помышляли только об обеспечении на зимнее время своих семейств; кумыки, видя, что правительство их защитило, успокоились и возвратились на прежние жительства. Прибрежные дагестанцы, совершенно разоренные Кази-муллою, в покое занялись домашними работами и успели несколько устроить свое хозяйство; одним словом, на всем пространстве, где в конце 1831 г. было всеобщее восстание, водворилось полное спокойствие и выходившие из повиновения обратились к своим обязанностям: одни признали своих законных владетелей, а другие подчинились по-прежнему властям, правительством над ними поставленным.

Действуя таким образом к водворению спокойствия в Дагестане и на левом фланге Кавказской линии, я озаботился и другими частями оной. В центре горцы всегда делали значительные покушения свои на Минеральные Воды. В 1832 г. в окрестностях оных, в удобнейших проходах, где они обыкновенно пробираются из-за Кубани, расположены были небольшие наблюдательные отряды; мера сия совершенно оправдалась последствиями, почему в 1833 и 1834 гг. было возобновляемо то же самое распоряжение, и близ Вод не случилось ни одного замечательного происшествия.

В 1832 г. летом беглые кабардинцы несколько раз усиливались переселить за Кубань наших кабардинцев, но замыслы их предупреждаемы были заблаговременно принятыми мерами и все покушения их остались безуспешными. Зимою же того года они, пользуясь удобством перехода] Кубани по льду, чрезвычайно усиливали свои набеги в нижней части сей реки, но кордоны на правом фланге и в Черномории были осенью достаточно усилены, и горцы, почти всегда останавливаемые в своих покушениях, весьма редко имели какой-либо успех, а дабы держать их в страхе и заставить думать о собственной безопасности, от времени до времени были делаемы движения во внутрь их земель и сие средство к отвращению набегов употребляемо было с большим успехом. Данные же генерал-лейтенантом Вельяминовым в 1832 г. новые правила для охранения кордонов и строгое наблюдение за точным исполнением оных также весьма много способствовало к уменьшению набегов и хищничеств.

В 1833 г. горцы на Кавказской линии никаких общих вторжений не делали, а в частных набегах своих всегда были отражаемы и большею частью с потерею [123] для них. На левом фланге и в Северном Дагестане Гамзат-бек несколько раз делал покушения ворваться в наши пределы, но наблюдательные отряды, расположенные в Темир-Хан-Шуре и кумыкских владениях, не допускали вторжений и всегда предупреждали оные.

Между тем в Закавказских провинциях спокойствие нигде не было нарушено, в Джарской области и Верхней Кахетии лезгины по временам спускались с гор и делали мелкие хищничества, но не осмеливались предпринимать что-либо особенное, зная, что на Царских Колодцах находится отряд, довольно сильный для отвращения всякого со стороны их покушения.

По случаю общего неурожая, постигшего Кавказскую область и Дагестан, нам нельзя было в 1833 г. предпринять наступательных действий против горцев, но были делаемы только временные движения в их землях, собственно для того, чтобы, охраняя самих себя, они воздержались от набегов в наши границы. Также делаемы были десантные экспедиции на восточном берегу Черного моря для прекращения, по возможности, контрабандной торговли и сообщений турок с прибрежными горцами; до того времени крейсерство ограничилось одним только наблюдением означенных берегов, а как наши военные суда не могут подходить близко к оным, то и не могли причинять большого вреда контрабандистам, которые, плавая на плоскодонных судах, иногда в виду наших крейсеров собираются вдоль берегов. Почему я разрешил, чтобы крейсеры брали с собою десантные команды, и если увидят приставшие к берегам суда, то делали бы высадки для истребления оных; мера сия в 1833 г. употреблена была с хорошим успехом, а потому предписано мною продолжать оную по мере возможности.

Действуя, таким образом, силою оружия, где это было необходимо, и употребляя иногда строгие меры к сохранению спокойствия во всемилостивейше вверенном мне крае, я не упускал из виду высочайшей воли Вашего императорского величества, чтобы также посредством миролюбивых сношений распространять наше влияние на горцев и сближать их с нами. Старания мои в сем случае также не остались безуспешными, о чем подробно излагается в отчете по гражданскому управлению.

В 1832 г. и 1833 г. действия против горцев, как выше сказано, клонились единственно к сохранению спокойствия. В начале же сего года я имел счастье повергнуть на высочайшее благоусмотрение Вашего императорского величества предположения мои к прочному утверждению нашему в Кавказском крае и общему успокоению оного. План покорения горцев, занимающий первое место в сих предположениях, удостоился высочайшего одобрения Вашего императорского величества с некоторыми лишь изменениями: на место предполагаемого мною одновременного против них действия Вашему императорскому величеству благоугодно было предназначить постепенное развитие наших действий и посему повелеть соизволили в сем же году привести в исполнение следующие предприятия:

1. Приступить к проложению укрепленного сообщения от Ольгинского редута к Геленджику, положив сим начало покорению горцев, между сею линиею и берегом Черного моря обитающих.

2. Проложить сухопутное сообщение по Абхазии и, если можно, направить отряд из Абхазии до Геленджика для затруднения сношений горских племен с турками и для военного обзора сего неизвестного края. [124]

3. В случае возможности проложить укрепленную линию от сел. Гудермеса на Сунже чрез крепость Внезапную до укр. Темир-Хан-Шуры.

Все сделанные мною распоряжения к исполнению сих высочайших указаний удостоились всемилостивейшего Вашего императорского величества одобрения.

Отряд, собранный к 1 числу августа для проложения укрепленной линии от Ольгинского редута к Геленджику, дойдя до р. Абина, по распоряжению генерал- лейтенанта Вельяминова направился к Великолагерному посту для обозрения другого сообщения с Кубанью и, возвратясь опять к Абину, занялся постройкой предназначенного на оной укрепления, отстоящего на 30 верст от Ольгинского редута. К возведению необходимых для гарнизона строений должно было из Черномории перевозить главные строительные материалы, почему постройка продолжалась полтора месяца, а между тем генерал-лейтенант Вельяминов, выжидая рассеяния собравшихся против него сильных скопищ горцев, снабдил новое укрепление продовольствием до будущего лета. В октябре месяце отряд, по предназначению своему, преодолев все местные трудности и сопротивление горцев, прошел чрез хребет Марткох к Геленджику и возвратился к Абину чрез хребет Нако; сия последняя дорога, пролегающая по берегу моря от Геленджикской до Суджукской бухты, хотя несколькими верстами и длиннее, но найдена гораздо удобнейшею и не столь затруднительною к разработке, как первая.

В настоящее время укрепление при Абине совершенно окончено, снабжено артиллерию и продовольствием по июль месяц 1835 г., в нем построено помещение для 250 чел. На будущий же год остается выстроить отдельные казармы и возвести офицерские помещения, для которых, однако же, на зиму устроены временные постройки. В отношении дороги от Ольгинского редута до Абинского укрепления я предписал, елико возможно, улучшить оную, а равно разрешил генерал-лейтенанту Малиновскому в продолжении зимы делать поиски против непокоряющихся нам племен.

Во исполнение второго высочайше предназначенного Вашим императорским величеством в сем году предприятия, по миновании жаров направлен был отряд под командою генерал-майора Ахлестышева для проложения сухопутного сообщения по Абхазии. Отряд сей, соединившийся в Кутаисе, по настоящему положению дорог не иначе мог следовать, как на Редут-Кале, а от оного по морскому берегу до Анаклии, где, по присоединении к себе мингрельской милиции, переправился чрез Ингур, следовал до Иллори и, устроив там укрепление на 300 чел. и разработав дорогу до р. Кодор, переправился чрез оную, где поставил второе укрепление тоже на 300 чел. при развалинах монастыря Дранды, а потом направился чрез Сухум-Кале в Бамборы, где занялся устройством для себя зимнего помещения и, пользуясь хорошею погодою, будет продолжать разработку дороги до Пицунды. Во все продолжение следования отряда от самого Кутаиса были встречаемы большие местные затруднения. На песчаных, болотистых и лесистых пространствах, пересеченных множеством рек и быстрых протоков, чрез кои при беспрестанно продолжавшемся ненастье переправы были особенно затруднительны.

Трудное следование отряда сего было облегчено владетелем Мингрелии всеми зависящими от него средствами, а милиция, им собранная, вполне разделяла труды войск наших. Мало еще обузданные, абхазцы были в недоумении, как им принять войска, но генерал-майор Ахлестышев умел отправить [125] [использовать] колеблемость их и отряд нигде не встречал сопротивления. Беспрерывные дожди повсюду затрудняли разработку дорог, а посему, равно и по краткости времени, проложенная дорога от Редут-Кале до Бамборы требует еще значительного усовершенствования, между тем, однако же, для обеспечения сего нового сообщения, кроме двух упомянутых укреплений, где нужно, учреждены для сопровождения проезжающих посты из жителей и казаков.

Особенного отряда от Гагры к Геленджику командировано не было по неимению свободных войск и по невозможности предпринять сие без сильного содействия со стороны флота, но при всем том для сокращения сношения турок с берегами абхазскими приняты всевозможные меры; сношения сии, без сомнения, весьма затруднятся с усилением крейсеров наших и с введением в употребление таможенным ведомством вдоль берегов от Батума до Сухум-Кале искупленных по настоянию моему кочерм, которые к будущей навигации будут сооружены.

Третие предприятие, Вашим императорским величеством условно предназначенное, встретило важное препятствие в обстоятельствах Дагестана.

Волнения, продолжавшиеся летом сего года в Нагорном, и беспокойства в Северном Дагестане вынуждали помышлять в особенности о спокойствии левого фланга линии. Чеченцы, салатавцы и ауховцы, увлекаемые успехами Гамзат-бека, начинали колебаться, а посему возведение нового укрепления внутри Чечни на Гудермесе и продолжение от оного линии чрез Внезапную к Темир-Хан-Шуре нельзя было привесть в исполнение без соединения значительного числа войск; по недостатку оных я полагал ограничиться на сей год устройством постоянной переправы на Койсу у Чир-Юрта для сокращения сообщения левого фланга линии с Темир-Хан-Шурою. Предварительные распоряжения к сему были сделаны, но успехи Гамзата вынудили обратить все войска в Аварию, а посему переправа сия неустроенна. Между тем, однако же, избрано для оной место, составляется предположение о всех нужных к сему значительных работах и приступлено к заготовлению необходимых строительных материалов.

Обращение, как выше сказано, всех войск с левого фланга в Аварию было необходимо, дабы прекратить общее волнение в Нагорном Дагестане и уничтожить все противу нас замыслы предприимчивого Гамзат-бека. Сей возмутитель, захваченный нами в 1830 г. и в 1831 г. отпущенный в горы, тогда же принял учение Кази-муллы и сделался главным его сподвижником, впоследствии же заступил его место и, приняв на себя звание первого поборника исламизма, продолжал преподавать учение и шариат своего наставника.

В 1833 г. горцам была слишком еще памятна экспедиция 1832 г., а потому успехи его были незначительны. В настоящем же году Гамзат-бек начал действовать смелее. Обольщениями, угрозами и, наконец, истреблением непринимающих шариата он скоро успел приобрести решительное влияние в обществах Нагорного Дагестана. Одобренный успехами своими, он обратился на Аварию и, содержа в блокаде несколько времени главное там место Хунзах, разорил окрестные селения. Доведенный до крайности аварский ханский дом был вынужден просить пощады и примирения. Гамзат принял после того просьбу сию, а вскоре, умертвив коварным образом аварскую ханшу, двух старших сыновей и почти всех ближайших родственников ее, овладел Хунзахом и всеми ханскими сокровищами. Засим, собрав значительные скопища, он направился против [126] цудахаринцев и акушинцев, но Магомед-кадий, управляющий сими обществами, собрал значительное ополчение, разбил его и вынудил удалиться в Аварию, где вскоре после того возмутитель сей был убит приверженцами истребленной им ханской фамилии. Уничтожение Гамзат-бека, однако же, не прекратило замыслов последователей его шариата. В отмщение за сего изувера умертвив малолетнего сына аварской ханши, находившегося у Гамзата аманатом, они вознамерились снова утвердиться в Аварии и, продолжая распространение своего учения, возбуждали против нас всех дагестанцев.

Для восстановления спокойствия в Нагорном Дагестане я счел необходимым предпринять экспедицию в Аварию, на что и удостоился получить высочайшее разрешение Вашего императорского величества. Цель сей экспедиции состояла в том, чтобы появлением войск наших в горах рассеять мюридов, заставить аварцев признать над собою правителем кого-либо, могущего быть полезным правительству, и удержать в спокойствии как их, так и другие горные общества. В звание правителя предназначен был мною генерал-майор Аслан-хан Казикумухский и Кюринский, известный заслугами своими и преданностью правительству и имеющий большое влияние в горах. Для лучшего обеспечения Северного Дагестана во время предполагавшейся экспедиции нашел я нужным сперва наказать гимринцев за неоднократное вероломство их и измену данной в 1832 г. присяге. Сообразно с сим было сделано движение из Темир-Хан-Шуры к Гимрам и селение сие истреблено до основания, после сего послан был сильный отряд чрез Акушинские владения и Гергебиль в Аварию, куда русские войска еще никогда не достигали. Мюриды в поместье Гамзата, Гоцатле, вместе с жителями оной приготовились к сильному сопротивлению, но, несмотря на сие, деревня была занята и истреблена, большая часть мюридов погибла и все скопище рассеялось.

После занятия Гоцатля аварские и других ближайших обществ старшины изъявили желание иметь правителем предназначаемого мною Аслан-хана, доколе новорожденный сын умерщвленного аварского хана Нуцал-хана не достигнет совершеннолетия. Согласно с сим они приняли присягу на верноподданство Вашему императорскому величеству и в повиновении вновь избранному над ними правителю Аслан-хану.

По окончании сей экспедиции почетнейшие койсубулинские жители явились к шамхалу Тарковскому с просьбою о возобновлении прежних мирных сношений между ними и его подвластными; они обязались собрать старшин всех койсубулинских деревень и явиться в Тарки для принятия присяги на верноподданство Вашему императорскому величеству и для отдачи аманатов по назначению шамхала.

Жители некоторых деревень, бывших прежде подвластными Ахмет-хану Мехтулинскому, безусловно покорились прежнему своему владельцу и выдали всех находившихся у них мюридов.

Гимринцы, не возвращаясь на прежнее место жительства своего, поселились в разных окрестных селениях.

Таким образом, можно надеяться, что примерное наказание гимринцев и гоцатлинцев, более прочих напитанных духом непокорности, и истребление главнейших мюридов, а равно и назначение генерал-майора Аслан-хана [127] Казикумухского и Кюринского правителем Аварии и других ближайших к оной обществ на долгое время удержат прочих обитателей Нагорного Дагестана от неблагонамеренных против нас замыслов и обратят их к мирной жизни.

В других частях Закавказского края спокойствие в сем году нигде не было нарушено; на Кавказской линии горцы делали хищничества, но значительных набегов не было, везде к обеспечению линии были приняты надлежащие меры: в кумыкских владениях был собран отряд для охранения оных и вообще левого фланга линии, в окрестностях Минеральных Вод, по примеру прошлого года, были расположены небольшие наблюдательные отряды, которые вполне обеспечивали оные, а на правом фланге от времени до времени делаемы были движения за Кубань, дабы удерживать горцев от набегов. Мера сия совершенно соответствовала своей цели, ибо не было ни одного значительного происшествия на правом фланге, где горцы могут с удобностью скрытно проходить в наши пределы и делать в летнее время набеги.

РГИА. Ф. 1268. Оп. 1. Д. 3. Л. 3-20 об. Копия.