92. РАПОРТ НАЧАЛЬНИКА СУНЖЕНСКОЙ ЛИНИИ ПОДПОЛКОВНИКА А.П.ПУЛЛО КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КАВКАЗСКОЙ ЛИНИИ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТУ А. А. ВЕЛЬЯМИНОВУ О РЕЗУЛЬТАТАХ ЭКСПЕДИЦИИ, ПРЕДПРИНЯТОЙ ДЛЯ ПОКОРЕНИЯ ЧЕЧЕНСКИХ АУЛОВ

5 февраля 1835 г.

Рапортом от 8 числа истекшего января месяца за № 1 я имел честь доносить Вашему превосходительству, что для исполнения воли господина корпусного командира, изъясненной в повелении Вашего высокопревосходительства ко мне от 6 числа декабря прошлого 1834 года за № 1120, я делал движение с отрядом войск в Чечню для понуждения жителей оной, покорных нам, к исполнению всех наших требований, непокорных — для приведения к безусловной покорности; что сие движение имело желаемое влияние на чеченский народ, ибо все почти покорные, живущие на гехинских полях, исполнили то, что требовалось от них; и многие из непокорных покорились, выполняя все условия наши. А некоторые из сих последних, считая, что русские войска не дойдут до них без заблаговременного впредь уведомления о следовании к ним отряда войск наших по отдаленности своей от крепости Грозной, и сверх того полагая, что места их поселения неприступны для русских, оставались непреклонными; то я, дабы показать самонадеянным, что для русских войск нет никаких препятствий наказать их, составив отряд в крепости Грозной из двух сводных батальонов Куринского и 3-го действующего Тифлисского егерского полков, четырех орудий легкой № 5 батареи, одной конно-артиллерийской казачьей роты, ста казаков Гребенского, 50 Моздокского казачьих полков и 50 покорных терских чеченцев, с сим отрядом 11 числа января месяца в 9 часов пополудни выступил к дер. Лячи-Юрт; никогда не бывшей покорною и служившей всегда верным убежищем для всех злодеев, расстоянием от крепости Грозной 40 верст, в числе 42 домов. До полуночи еще я прибыл на переправу ниже дер. Кулара, где подломившийся мост и неотыскание вскоре брода для переправы задержало движение отряда на несколько часов, но дабы достигнуть своей цели, я вынужденным нашелся оставить все тяжести войск на левом берегу Сунжи при одном Куринском батальоне в команде майора Борзуля; остальной пехоте велел перейти здесь через полуразложенный мост, а казаков и артиллерию переправил вброд против средины Кулара и, соединивши пехоту с казаками и артиллерией, поспешно двинулся вперед. На рассвете 12 числа отряд был еще не менее как в 3 верстах от Лячи-Юрта, то я, опасаясь быть открытым преждевременно, приказал чеченскому приставу войсковому старшине Золотареву со всеми казаками и покорными чеченцами следовать рысью и обхватить немедленно дер. Лячи, а сам с пехотой следовал по следам казаков. [102]

Приставом Золотаревым хотя и исполнено мое приказание со всею точностью, но без желаемого успеха, ибо жители сей деревни, как впоследствии открыто, несколькими часами прежде были предуведомлены о следовании нашем и потому успели скрыть свои семейства и скот в примыкающий к деревне лес, а имущество, как равно и весь в значительном количестве хлеб, оставлен в деревне; подоспевшей пехоте я приказал сменить казаков, державших цепь кругом деревни, а сим последним велел приготовлять деревню к истреблению. Причем оставшиеся в оной имущество и хлеб скрывшихся жителей отданы были в добычу войскам. Не прошло 3 часов, [как] огонь стрельбы умолк и старшины сей деревни доставили ко мне аманата с обещанием исполнить все требуемое нами от них беспрекословно, прося при том не истреблять хотя деревню, что было по желанию их сделано. Я тотчас отменил приказание, данное прежде к истреблению оной, и, давши здесь войскам отдых, в час пополудни выступил на Гихинское поле к дер. Мирза-Хан-Юрт, в этот же день покорившейся; при проходе отряда через оную некоторая часть жителей была в своих домах и не было ни одного выстрела. Но лишь только арьергард отряда начал выходить из оной, то из лесу, примыкавшему к самой деревне, сделан был залп из ружей, которым ранен канонир конно-артиллерийской казачьей № 6 роты; я тотчас остановил отряд, приказал подполковнику Козловскому со вверенным ему 3-м действующим батальоном Тифлисского егерского полка и всем казакам воротиться назад, охватить сию деревню и истребить оную; когда войска пошли таким порядком, то жители тотчас бросились все в лес, из которого тогда же был открыт ружейный огонь. Причем в лесу захвачено стрелками 40 шт. рогатого скота и 2 чеченца из партии, производившей стрельбу. Подполковник же Козловский приказал приготовить дома для сожжения, но в это время старшины сей деревни прибыли ко мне с прошением пощады, уверяя при том, что выстрелы сии последовали не от жителей их деревни, а от подкравшихся непокорных из других деревень; снисходя к просьбам их, я приказал деревню оставить в целости, а в наказание за то, что они допустили непокорных к самой деревне и дозволили стрелять по русским, захваченные 40 шт. рогатого скота оставить на порцию для войск, и потом с отрядом пошел в дер. Гуной-Юрту, от которой на пути доставили мне аманата с испрошением покорности. Отойдя от дер. Мирза-Хан-Юрт не более полверсты, цепью, с правой стороны шедшею, открыт был неприятель в опушке леса, который тотчас начал производить сильный огонь по нашей цепи, и продолжался оный до самой дер. Гуной, а из сей выставлены были жителями пикеты к недопущению неприятеля вредить отряду, и после того отряд пошел к мирной дер. Дехинкан, где расположился лагерем, имел ночлег.

В перестрелке, в сей день бывшей, убит с нашей стороны один рядовой, раненых три, канонир один и контужен рядовой один.

По исправлении, по приказанию моему, подломившегося на Сунже моста 13 числа по утру в 7 часов присоединился к отряду майор Борзуль с батальоном и всеми тяжестями; в час пополудни я выступил с отрядом к хут. Абду-Бахант-Ирза, состоящему из 20 домов переселенцев из дер. Курчали, не бывшему до сего покорным, а в 3 часу пополудни занял оный, имея незначительную перестрелку, и расположился здесь ночлегом; 14 числа как из сего хутора, так равно и других, а именно: Арслан Гирей, Али-Бей и Дахан Эрзов доставили ко мне аманатов и находившегося в плену Моздокского казачьего полка казака и малолетнего его сына, [103] похищенных близ ст. Мекенской; не менее того и часть курчалинских жителей, доселе не бывших покорными, покорились и доставили также в залог верности своей аманатов. Предполагая отсель возвратиться с отрядом в крепость Грозную для внезапного появления с оным в противолежащей стороне Чечни, на Аргуне, где так скоро прибытия войск наших не могли ожидать, и как места, которые должен был проходить, были весьма лесисты и к преследованию затруднительны, я приказал жителям мирных и вновь покорившихся аулов прикрывать при отступлении тыл и фланги отряда с подтверждением, что за малейшую стрельбу и могущий случиться через то урон будут наказаны; и когда они заняли все опасные и препятствие представлявшие места своими караулами, я с отрядом в 11 час. утра выступил к дер. Алхан- Юрт и переправился на левый берег р. Сунжи, пройдя весьма затруднительные места без наималейшей потери, и в шесть часов пополудни прибыл в крепость Грозную.

Имея ввиду наказать непокорных жителей дер. Чахкиры, Сатой и Варанда, приходивших уже в совершенное неповиновение, а многих непокорных, во многом числе в той деревне живущих, привести в покорность, в 1 час пополудни того же числа с двумя действующими батальонами Мингрельского егерского полка, пришедшими в крепость Грозную по распоряжению моему, поутру в тот же день, одним свободным батальоном Куринского егерского полка, в крепости Грозной из гарнизона набранными 130 казаками Моздокского, в том числе 80 вновь прибывшими, и сотнею Гребенского казачьих полков, 50 покорных теречных чеченцев, тремя орудиями легкой № 5 батареи и двумя конно-артиллерийской казачьей № 6 роты, без всякого обоза выступил к поясненной деревне; а подполковнику Козловскому со вверенным ему одним сводным батальоном Куринского егерского полка и всеми тяжестями, принадлежащими отряду, приказал 15 числа до рассвета за 2 часа следовать к той же деревне.

На рассвете 15 числа отряд, приблизившийся к дер. Чахкиры, послал дать знать мирным жителям оной, чтобы они не страшились прибытия войск и оставались в своих домах; и в то время приказал ротмистру Власову с моздокскими казаками спуститься в овраг, следовать на рысях с левой стороны деревни по низменности вверх по р. Аргуну, а войсковому старшине Золотареву с теречными чеченцами и ротмистру графу Стенбоку с гребенскими казаками — вправо в лесу стараться обхватить деревню, вверху оной соединиться с моздокскими казаками и таким образом окружив оную, не допустить скрыться виновных жителей, которые бы вознамерились для спасения себя бежать или за р. Аргун, или же в лес.

Пехоту же направил на самую деревню, каковое распоряжение мое было исполнено всеми частями со всеми точностями, и все жители, кроме, однако, некоторого числа успевших спастись бегством, захвачены были в деревне; выставив на нужных местах пикеты и оцепив пехотою всю деревню, дабы не выпустить никого из оной, остальные войска расстановил, где надобность того требовала.

При сем захвачено из непокорных в Чахкиры, намеревавшихся скрыться мужчин — 11 и женщин — 2, в числе коих и участвовавших в угоне из-под Грозной в 1834 г. лошадей два человека; в час пополудни прибыли к отряду и два вышесказанные батальона со всеми тяжестями из крепости Грозной; а в три часа я, собрав к себе старшин Чахкиры, Сатой и Варандой, объявил им цель моего прибытия и требовал, чтобы всех, без изъятия, живущих между ними непокорных дома, семейства и имущества были указаны. [104]

Того же дня в нарочитой скорости явились от тридцати непокорных семейств старики, доставили штрафные и податные деньги, прося себе пощады и принятия их в покорность, в удостоверение которой представили по назначению моему из лучших фамилий аманатов; тех же, коих бежали и не явились с покорностью, дома истреблены, а имущество, хлеб и все прочее отданы войскам. Наступившая ночь была проведена здесь без всяких выстрелов.

16 числа, по случаю чрезвычайной метели, отрядом никаких движений предпринимаемо не было; во многих местах за Аргуном в опушке леса показывались изредка собравшиеся толпы чеченцев, но оные были оставлены без внимания; в сей день принесли свою покорность состоящие невдалеке от Чахкиры, Варандой вверх по Аргуну деревни: Узикень-Юрт, Чюрчи Эрзов, Тембулат-Юрт и Ишхой-Юрт и доставили как аманатов, так равно подать и штраф; многие являлись с таковой покорностью: живущие в Большой Атаге, Шалях и других аулах непокорные, которые и были принимаемы на общем постановлении.

17 числа, оставив при дер. Чахкиры все тяжести отряда под прикрытием одного батальона Мингрельского егерского, части казаков и двух орудий, в 5 часов пополуночи другой батальон того же полка под командою майора Резенгулова с теречными чеченцами и одним орудием направил от лагеря вправо опушкою леса к атагинскому непокорному хутору, называемому Пхамятой, жители которого, оставив свои дома, скрывались в лесах, в том предположении, чтобы сим движением развлечь внимание жителей и не допустить их к сбору к одному пункту, а сам с батальоном Тифлисского и двумя Куринского егерских полков, частью линейных казаков, двумя орудиями легкой № 5 батареи и одним конным казачьим выступил к хутору Хасай, в лесу поселившемуся; у самой подошвы горы расстоянием от лагеря вверх по Аргуну в 8 верстах выставленные в лесу от сего хутора пикеты, заметив сие движение, известили о том жителей, которые на пути, не допустив версты за две приблизиться к жилищу своему, встретили с изъявлением своей покорности, в удостоверение оной вывезли аманата, а в счет подачи штрафа залоги оружием; получив таковую уверительность к покорности от жителей хутора Хасай, оставил направление, предпринятое к ним, а чтобы не упустить удобного случая и воспользоваться замирением почти всех в окружности хуторов и развлечением жителей двумя оставшимися в тылу отрядами, я сделал движение в Аргунское ущелье к дер. Чишки и Дачи-Берзой, на левой стороне Аргуна в чрезвычайной чаще леса и теснинах поселенными, где по известию, мною полученному, находились наши пленные; в первой — беглый солдат, а в последней — вдова кизлярского священника Баратова из фамилии Тугаевых, в 1831 г. из Кизляра похищенные, дабы освободить оных; но лишь открывши сие направление и приблизившись к ущелью, старшины упомянутых деревень встретили с изъявлением своей и народа своего покорности, обязались как теперь, так и всегда выполнять все наши требования. Возложив на них непременное доставление в тот же день находящихся у них вышеупомянутых пленных, а в изъявляемой покорности аманатов вместе с подлежащими в обеспечение сего взяв от них двух человек в залог, возвратился в лагерь, куда и майор Резенгулов с батальоном Мингрельского егерского полка, по истреблении непокорных жителей, снова также прибыл.

Старшины выше прописанных дер. Чишки и Дачи-Берзой того же числа [106] доставили указанных пленных, солдата и вдову священника Баратова, аманатов, а равно подать и штраф, частию деньгами, частию оружием.

18 числа по случаю сильной метели и непогоды отряд пробыл при дер. Чахкиры без всяких действий.

В следующий день, то есть 19 числа, отряд спустился к Большой Атаге и ниже оной переправившись через мост, вновь устроенный на Аргуне, расположился биваками впереди дер. Малой Атаги, где и имел ночлег.

20 числа сделана была фуражировка на полянах дер. Шали, где непокорные села были истреблены в значительном количестве. И в сей же день доставили ко мне аманатов дер. Мирзан, хутора Беной и Ставноколь.

21 числа поутру в 5 часов с двумя сводными батальонами Куринского и 3-м Тифлисского егерских полков, со всеми казаками, одним пешим, двумя конными орудиями выступил я к хутору Сун-Ело-Ерзов, правее дер. Шали вверх к горам бывшему поселенным, расстоянием от лагеря верст 8, для истребления оного, в котором покорных мне четыре только семейства, а остальные 32 — непокорные; вместе с рассветом, не дойдя еще до сего хутора одной версты, приказал я всем казакам следовать поспешно и, атаковавши оный, ожидать моего прибытия туда с пехотой; приказание мое сие было казаками выполнено в точности, но семейств, кроме покорившихся, уже не было, ибо они заблаговременно, имея в виду отряд войск наших, успели скрыться в леса; казаки, занимая хутор, были встречены ружейным огнем, но командиры казачьих полков ротмистры граф Стенбок и Власов со спешенными казаками тотчас заняли опушку леса; с приближением пехоты перестрелка прекратилась и неприятель потянулся лесом к горам. Я, дабы пересечь ему путь и нанести возможный вред, приказал тотчас двум ротам Куринского полка и с частию пеших казаков в команде майора Борзуля следовать как можно поспешнее прямым путем по поляне и отрезать бегущих; но уже было поздно, ибо неприятель, видя за собой преследование, своротил в другую сторону в овраг леса. Борзуль не мог достигнуть уходивших, взошел в лес и, с рассыпанной цепью следуя по одному назад к отряду, нашел во многих местах кутаны с имуществом и значительным количеством хлеба, который приказал тотчас же рассыпать, и сам прибыл к отряду, не имея никакой потери, хотя и имел с неприятелем не менее получаса перестрелку. По прибытии майора Борзуля я тотчас приказал, оставя дома покорных в целости, остальные предать немедленному огню. Исполнивши сие, я собрал отряд и отступил с оным к лагерю, имея незначительную перестрелку, в которой ранен рядовой один.

22 числа до рассвета отряд выступил к хут. Цощой ниже дер. Герменчук и на рассвете, достигши к оному, я приказал чеченскому приставу войсковому старшине Золотареву с покорными чеченцами немедленно обскакать хутор слева по поляне, а в подкрепление им послал ротмистра Власова со всеми казаками Моздокского казачьего полка; майору Резенгулову с вверенным ему 3-м батальоном, подкрепив оный еще двумя ротами того же полка, 2 батальонами приказал поспешнее занять лес, с правой стороны на протяжении к самому хутору примыкавший. Графа Стенбока со всеми гребенскими казаками поставил с правой стороны отряда, к глубоким оврагам, подходящим близко к дороге, дабы не допустить неприятеля, подкравшись оными, наносить вред нам; остальным войскам приказал стянуться и стать в колонны у самого входа в хутор. Пристав Золотарев, [107] обскакавши хутор сей, в конце оного встречен был сильным ружейным огнем засевшего в ближайшем лесу неприятеля, но дабы не упустить места, войсковой старшина Золотарев приказал тотчас же покорных чеченцев и несколько казаков спешить и занял оными места, удобные к недопущению неприятеля наносить нам вред. Лишь только открыта была перестрелка, то я в то же время остальным двум ротам Мингрельского полка приказал поспешно пробежать через деревню, чтобы подкрепить казаков и соединить правый фланг свой с цепью майора Резенгулова; когда все сие исполнено было в точности, то я расположил войска лагерем у самого хутора, как надобность того требовала.

Хутор сей наполнен был множеством хлеба и сена, а прочее имущество заблаговременно ими было вывезено в леса; спустя несколько часов после того, как расположились войска, жители сего хутора прислали ко мне одного избранного для испрошения покорности, с тем, однако, чтобы не дать своего аманата, а состоять за другим каким-либо; сие их желание я не принял в уважение и отправил тотчас к ним присланного от них старика с объяснением, что ежели они не дадут аманата и не выполнят всего требуемого от них, истреблена будет деревня; но они, как видно, согласились на последнее, не присылали ко мне больше просить покорности, кроме шести семейств, по другую же сторону реки живущих, которые в этот же день в залог своей верности доставили мне в счет подати и штрафа оружие, а на другой день с семействами пришли в дома свои; того же числа доставили ко мне аманатов из герменчукских хуторов: Вирин-Отар, Сусор, вместе с хутором же Сунгуль-Эрзов.

Перестрелка во весь день сей продолжалась беспрестанно, в которой ранено с нашей стороны рядовых два; потеря же неприятельская не известна, кроме того, что тяжело ранен племянник Думбая Бейбулат Беймурзаев и сам Думбай также ранен пулей в левую руку.

23 числа около полудни явились ко мне старшины дер. Гелдыген с испрошением покорности и доставили аманата; и много других жителей непокорных, проживавших доселе в покорных деревнях, доставили все требуемое от них; и в сей день перестрелка продолжалась с рассвета и до поздней ночи, в которой ранен с нашей стороны рядовой один и контужен один.

Получивши сведения, что неприятель собрался уже довольно в значительных силах и может при отступлении отряда сделать нам более вреда, избегая сих последствий, 23 числа приказал распустить слух, что отряд должен следовать в следующий день неминуемо вперед к дер. Герменчук, дабы тем отвлечь скопища противников в сей стороне и тем избежать лишней потери.

Между тем в ночь на 24 число приказал отряду за два часа до рассвета быть готовому к отступлению к Аргуну. В 6 часов утра 2-й батальон Мингрельского егерского полка под командою майора Пышкина направил вперед по дороге к дер. Белгатой, а за ним велел следовать всему обозу; потом выступили и остальные части войск по порядку, имея на всякий случай всю кавалерию с правой стороны арьергарда; неприятель, лишь только заметил наше движение, тотчас открыл с двух сторон с ближайшего леса сильный ружейный огонь по 2-му батальону Куринского егерского полка, в команде майора Анастасьева в арьергард назначенному, но соблюденный в точности военный порядок отступления цепей наших не допустил неприятеля, приблизившись к оным, нанести вред. Батальоном, в арьергарде бывшим, по приказанию моему, отступая, преданы огню 21 [108] дом непокорных, а шесть семейств покорившихся сохранены в совершенной целости. Отойдя от сего хутора версты две, я остановил отряд на поляне и, устроив оный в порядок, к отступлению удобный через густой лес, который должны проходить не менее полторы версты, приказал следовать по дороге к дер. Белгатой; неприятель вместе с рассветом усиливался час от часу более и более, нападал сильно на арьергард, а более всего на угол правой и задней цепей, под командой Куринского егерского полка штабс-капитана Тулинского бывших; несколько раз покушался броситься в шашки, с тем вместе часть оного старалась всячески забежать вперед, чтобы засесть в впереди бывшему лесу; но действие артиллерии, ружейный огонь и штыки цепей наших, в лучшем порядке кругом отряда устроенные, не допускали злонамеренных исполнить их предприятия; когда же прошел авангард, то я, дабы удержать неприятеля, бегущего со всех сторон к отступающим войскам нашим, тотчас выставил справа и слева по два орудия, коим приказал стрелять в лес ядрами с обеих сторон цепей наших; а 3-й батальон Тифлисского егерского полка оставлен мною был среди леса для поддержания арьергардного батальона в случае сильного натиска неприятеля.

И таким порядком войска наши, при всем усилии преследовавших, прошли лес с весьма незначительною потерею, ибо в сей раз раненых с нашей стороны Куринского егерского полка штабс-капитан Тулинский, рядовой один и контужен один. Потеря же неприятеля настоящая неизвестна, а по сведениям, собранным мною, оказывается 9 чел. убитыми, из коих два тела остались в руках наших, раненых же 23 чел.; задняя цепь, прошедши лес, хотя и имела сильную перестрелку с неприятелем, в значительном числе подоспевшим на опушку леса, но уже была безвредна нашим; в 10 часов утра отряд прошел лес и отступил к дер. Белгатой, где, отдохнув несколько часов, в два часа пополудни переправился через р. Аргун; неприятель, собравшийся весьма значительной партией со всех сторон окрестных мест конными и пешими, хотя и имел намерение вредить нам на переправе, но местоположение, с выгодою казаками занятое, не позволило ему скрытно действовать, и он простоял в виду отряда не более как в двух верстах без всякого действия до окончания переправы отряда через Аргун. В 6 часов пополудни того же дня все войска прибыли в крепость Грозную, а на другой день, то есть 25 числа, весь отряд распущен мною по квартирам.

Сия экспедиция заставила покорных чеченцев доставить всех лошадей, мною назначенных с них на удовлетворение 3-го батальона Тифлисского егерского полка и конно-артиллерийской казачьей № 6 роты вместо угнанных хищниками с пастбищного места от крепости Грозной 22 августа прошлого 1834 г. В том, что удовлетворен вполне поясненный выше батальон, взятую мною от командира оного подполковника Козловского квитанцию при сем в оригинале почтеннейше представляю; на удовлетворение же взвода саперного Кавказского батальона вместе угнанных в то же время 11 лошадей хотя и выведено то же число, но командующий сим взводом подпоручик Ольшевский не принимает оных без разрешения командира своего батальона, ибо сии не те самые, которые были угнаны хищниками; а сверх того покорилось много деревень, доселе бывших непокорными, и доставили аманатов, и много жителей, бывшие непокорными, имеющие жительство в деревнях покорных, также покорившись, исполнили все требуемое от них. И дер. Маюртуп, будучи по-видимому устрашена движениями сего отряда, не [109] в дальнем от оной расстоянии находившегося, также обратилась к покорности и в то же время от 60 домов доставила в Таш-Кичу полковнику Мусе Хасаеву благонадежного из лучшей фамилии аманата и одно из находившихся у них орудий, обещаясь в самой скорости доставить за покорившихся подати и еще другое орудие, скрытое у них в земле. По забранному от полковника Мусы Хасаева о сих орудиях сведению — откуда, когда и каким случаем оные достались маюртупцам, оказалось, что орудия сии еще прапрадеду его султан Мамуту (Султан-Мут (Прим. сост.)) Аксаевскому были высочайше подарены за его непоколебимую к российскому престолу преданность, но когда и кем, по причине утрат документов, неизвестно; которые переходили от отца к детям и таким образом достались троюродному брату его, Хасаева, Алибеку Аджиеву, жительство имевшему в Аксае, где и находились до 1825 г. Когда же в сем году жители Аксая сделали возмущение, то Алибек, бежав оттуда, орудия оставил в своем доме; чеченцы, возмутившие аксаевцев, ворвавшись в аул и нашедши оные, подарили от себя маюртупскому жителю Гече Гажаеву, с ними участвовавшему, который тогда же перевез их в Маюртуп, где они и по сие время находились.

О числе же всех покорившихся вновь в сей раз Ваше превосходительство усмотреть изволите из представляемой при сем ведомости.

О позволении представить к наградам отличившихся в экспедициях, бывших как в декабре месяце прошлого 1834 г., так равно и в сей последней, я буду иметь честь ожидать от Вашего превосходительства в разрешение предписания.

Сорок штук рогатого скота, взятые при сел. Мирза-Хан-Юрт, и 11 отбежавших из дер. Чагкиры отданы по приказанию моему на порцию войскам, отряд составлявшим.

О числе войск, бывших в отряде, равным образом о числе убитых и раненых в сию экспедицию — две ведомости; о взятых в течение оной в плен из участвовавших в перестрелках и захваченных непокорных именной список (Ведомости и список отсутствуют (Прим. сост.)) у сего Вашему превосходительству почтеннейше представить честь имею.

ЦГА РД. Ф. 133. Оп. 4. Д. 3. Л. 21-28. Копия.