62. РАПОРТ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ КАВКАЗСКОЙ ЛИНИИ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА А. А. ВЕЛЬЯМИНОВА КОМАНДИРУ ОТДЕЛЬНОГО КАВКАЗСКОГО КОРПУСА ГЕНЕРАЛУ ОТ ИНФАНТЕРИИ Г. В. РОЗЕНУ ОБ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ НАПАДЕНИЯ ОТРЯДОВ ГАЗИ-МАГОМЕДА НА КИЗЛЯР

26 мая 1832 г.

На предписание Вашего высокопревосходительства от 8 числа прошлого апреля месяца, № 255, относительно подробного описания набега, произведенного Кази-муллою на Кизляр 1 ноября прошедшего года, честь имею донести: Возвращаясь после взятия 19 октября 1831 г. сел. Чир-Юрта, с 24 октября начал я получать известия, что Кази-мулла бросился к чеченцам и взывает их к всеобщему вооружению. Засим получено сведение, что Кази-мулла, собрав значительное скопище, перешел Сунжу и хребет гор, отделяющий оную от Терека. Сие движение угрожало опасностью некоторым станицам Гребенского войска и Моздокского казачьего полка. Посему 27 октября выступил я с отрядом из укр. Таш-Кичу к Старому Юрту. Между тем Кази-мулла успел учинить нападение на небольшую чеченскую деревню Новый Юрт, угнал жителей оной и требовал, чтобы жители значительной чеченской деревни Старый Юрт переселились за Сунжу. Получив о сем сведение, я отправил вперед кавалерию, которая 28 числа октября прибыла к Старому Юрту, куда на другой день пришел и весь отряд.

В ожидании обозов, следовавших по левому берегу Терека, отряд простоял при Старом Юрте 30 и 31 октября. Под вечер 31 числа получено известие, что Кази-мулла, который после нападения на Новый Юрт возвратился со своим скопищем за Сунжу, снова переправился на левый берег оной и, оставив всю пехоту в дер. Ачехи, с конницею потянулся к сел. Брагунам в намерении напасть либо на сие селение, либо Гребенского войска ст. Щедринскую. Посему командировал я командира Гребенского казачьего войска полковника Волжинского с 160 казаками и 3 конными орудиями на левую сторону Терека. Ему приказано было, присоединив к себе казаков, находившихся близ ст. Червленой, идти в ст. Щедринскую и вообще действовать по обстоятельствам.

Полковник Волжинский, переправясь на левую сторону Терека и прибыв 1 ноября 1831 года на Ключевский пост, отстоящий от Старого Юрта в 24 верстах, известился, что часть конницы из скопища Кази-муллы показалась у горячих источников, находящихся недалеко от сел. Брагун; большая же часть потянулась вниз по Тереку. Посему полковник Волжинский с казаками и орудиями пошел также вниз по левому берегу Терека и 2 числа получил сведение, что Кази-мулла 1 ноября, сжегши Лащуринский карантин, учинил нападение на Кизляр. [71]

Между тем 1 ноября разбил я скопище Кази-муллы, оставленное в дер. Ачехи, а 2 числа получил известие, что Кази-мулла потянулся к качалыковским деревням, но куда именно, никто не знает. Посему командировал я командовавшего Терским семейным войском подполковника Ускова с 300 чел. кавалерии, с тем, чтобы переправился он у Брагун чрез Сунжу и старался бы встретить скопище Кази-муллы на возвратном пути.

Из показания бывшего в скопище Кази-муллы чеченца Ильяса Иналова значится, что Кази-мулла 31 числа октября 1831 года, оставив пехоту к дер. Ачехи, с конницею до 940 чел. потянулся к сел. Брагунам и переправился чрез Сунжу у дер. Гудермеса. В означенной деревне, исполнив вечернюю молитву, присоединил к себе до 200 чел. качалыковцев и, оставив тут худоконных чеченцев, отправился по дороге к дер. Аксай. Перейдя первый мост, находящийся на дороге от укр. Амир-Аджиюртовского к Аксаю, поворотил влево и, остановя все скопище, приказал следовать безостановочно за беглецом из кизлярских жителей Хасан-беком. Таким образом следовали всю ночь, а на рассвете пустились рысью. В полдень 1 ноября сожгли Лащуринский карантин и, оттоль бросившись, учинили нападение на Кизляр. Набрав пленных и разного имущества, к вечеру были уже у сожженного Лащуринского карантина, отколь следовали целую ночь, во время коей перешли Мухаммедов мост; потом ехали целый день 2 числа ноября, а к вечеру переправились через Сулак у Темир-аула. Перейдя сию реку, остановились в лесу ночевать и 3 ноября учинили раздел пленных и имущества. После чего Кази-мулла с лезгинами пошел в горы, а чеченцы возвратились в свои дома. По другим же сведениям оказывается, что Кази-мулла имел с собой конницы до 1500 чел., но, по случаю слишком поспешного следования к Кизляру, отстало усталых до 600 чел.

Из показания означенного чеченца Ильяса Иналова и других сведений видно, что Кази-мулла с начала выступления не объявлял, как это обыкновенно делается, о настоящем своем намерении, и не сказал об оном даже и тогда, когда поворотил с дороги, ведущей в Аксай; только приказал следовать за кизлярским беглецом Хасан-беком. А посему полковник Волжинский не прежде мог узнать о настоящем намерении Кази-муллы, как тогда, когда оное было уже приведено в исполнение. Получив же известие, что Кази-мулла пошел вниз по Тереку, чрез земли кочующих аксаевских ногайцев, полковник Волжинский следовал также вниз по левому берегу Терека. От Ключевского поста до г. Кизляра полагается около 80 верст. По столь значительному расстоянию полковник Волжинский не мог никоим образом поспеть с казаками и конною артиллериею на защиту Кизляра. Он не мог бы даже достигнуть сего города и тогда, если бы, зная при выступлении из Старого Юрта о намерении Кази-муллы, следовал прямо на Кизляр, до коего считается оттоль около 105 верст. Причем должно взять в соображение и то, что полковник Волжинский должен был употребить немало времени на переправу казаков и артиллерии ночью чрез Терек.

Подполковник Усков, командированный мною с 300 казаками уже 2 ноября, не мог встретиться с чеченцами на возвратном пути; ибо, как я выше сего сказал, они возвращались домой не через качалыковские деревни, а чрез сел. Чир-Юрт, по дороге, идущей в Чечню.

Таким образом, никакие войска не могли поспеть на защиту Кизляра, на который учинено Кази-муллою столь нечаянное нападение. Но при всем том [72] была возможность, хотя за час, предварить жителей города о принятии мер к защите, если бы находившийся с командою в Лащуринском карантине Терского кизлярского войска хорунжий Артамонов был более бдителен. Он столь был беспечен, что не заметил приближение Кази-муллы с значительным скопищем к Лащуринскому карантину. И так как он чрез сие не успел дать о том знать в Кизляр, то в городе сперва узнали только, что карантин зажжен, и о приближении неприятеля весть разошлась тогда, когда сей был уже в городе. Хорунжий Артамонов при взятии и сожжении Лащуринского карантина убит.

Остается мне еще сказать насчет Донского войска полковника Басова. По маршруту, представленному полковником Басовым, ему назначено быть с полком 31 октября 1831 года в Лащуринском карантине, а 1 ноября в Кизляре. Но полковник Басов 31 октября переправился только чрез Сулак и с вечера означенного числа выступил к Кизляру, куда прибыл 2 числа ноября, в 4 часа пополуночи. От укр. Казиюртовского, при коем полковник Басов переправился чрез Сулак, считается до Лащуринского карантина 49 верст, а от него до Кизляра 12 верст. По известиям, у меня имеющимся, значится, что аксаевский ногайский кадий, прибыв 1 ноября пополудни в Кизляр и узнав о учиненном на оный Кази-муллою нападении, пустился с бывшими при нем ногайцами в преследование скопища. Не доезжая до Мухаммедова моста, повстречал он Донской полк полковника Басова, коему объявил об учиненном Кази-муллою на Кизляр нападении, и что скопище с добычею возвращается и должно быть в недальнем расстоянии; но полковник Басов, не доверяя рассказам ногайского кадия, арестовал его и доставил в Кизляр. Кази-мулла со скопищем при возвращении от Кизляра следовал немного стороною от дороги, по коей приходил полковник Басов с полком.

Должно ли поставить в вину полковнику Басову, что он, будучи задержан переправою чрез Сулак, не мог быть в Кизляре в назначенный по маршруту день и потом, по объявлению аксаевского ногайского кадия о скопище, возвращавшемся из Кизляра, не учинил о преследовании оного никакого распоряжения, не имея, впрочем, на сие никакого о том предписания, представляю на благоусмотрение Вашего высокопревосходительства.

Рук. фонд ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 360. Л. 27. Копия.