ГЕНРИХ-ЮЛИУС КЛАПРОТ

(1783-1835 гг.)

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО КАВКАЗУ И ГРУЗИИ,

ПРЕДПРИНЯТОЕ В 1807-1808 гг.

REISE IN DEN KAUKASUS UND NACH GEORGIEN UNTERNOMMEN IN DEN JAHREN 1807 UND 1808

Название «черкес» — татарского происхождения и составлено из слов «чер» — дорога и «кефемек» отрезать. Черкесан или Черкес-джи имеет одинаковое значение со словом [258] Иоль-Кеседж, которое употребительно в тюркском и обозначает того, кто «отрезает путь», т. е. разбойника с большой дороги.

«Кесех» или «казах» — это имя, которое черкесам дают их соседи осетины. И так как Казахию византийских историков следует искать по нижнему течению Кубани в местностях, населенных черкесами, то это утверждение осетин в какой-то мере оправдано. Это утверждение предполагает, что черкесская нация до прихода кабардинских князей из Крыма называла себя казахами.

Вероятно, татары взяли отсюда в свой язык слово «казак», которое у них не имеет никакого другого значения как чтобы называть им человека, ведущего воинственную и кочевую жизнь, как черкесы.

Однако в старом татарском и родственном с ним тюркском этого слова нет, и многие татары даже не знают этого значения.

Черкесы были распространены раньше больше на север, и их пастбища простирались до Кумы, на их языке Гумши, т. е. Старая Кума.

Еще сорок лет назад ногайцы, кумыки, черкесы и абазы добывали ежегодно соль из Соляного озера Джанзейт, лежащего севернее устья этой реки; этой солью, которую они добывали также из небольшого озера у истоков реки Маныч, они снабжали всю горную местность. Однако из-за распространения русских и, главным образом, после проведения в 1777 году Кавказской линии, они были очень сильно ограничены и отброшены по другую сторону Терека, Малки и Кубани. Их главны,! переход был через Малку недалеко от теперешней крепости Екатериноград, по плодородной долине, которая называется у татар Беш-Тамак (т. е. «пять устьев») и еще теперь это то место, где обычно переходят через реку в Большую Кабарду.

Происхождение названия Кабарда установить трудно, так как этимологию Райнеггса — от реки Кабар в Крыму и от слова «да» — деревня, — едва ли можно назвать правильной. Еще и теперь называют многих черкесов — «кабарда», а именно узденей (дворян) из рода Тамби у реки Кишбек, впадающей в Баксан; на их языке «кабарджи» обозначает кабардинского черкеса.

Райнеггс и Паллас придерживаются того мнения, что эта нация, первоначально населявшая Крым, была оттуда изгнана в места их теперешнего поселения. На самом деле там находятся руины замка, который называется у татар Черкес-Кир-ман, а местность между реками Кача и Белбек, чья верхняя половина, называемая еще Кабарда, носит название Черкес-Туз, т. е. Черкесская равнина. Однако я не вижу в этом оснований для того, чтобы считать, что черкесы пришли из Крыма. Мне кажется более вероятным считать, что они одновременно жили как в долине севернее Кавказа, так и в Крыму, откуда они, вероятно, были изгнаны татарами под предводительством [259] хана Бату. Иосафат Барбаро, венецианский посланник в Персии в 1474 году, называет уже тогда теперешнюю Кабарду этим именем, а керкетов в этой местности знал Страбон.

Из устных сообщений старейшин этой нации я собрал следующие сведения об их происхождении или, вернее, о происхождении их князей.

Их первого основателя звали Арап-хан, и он, должно быть, был князем из Аравии, давно появившийся оттуда в Шанчир, теперь совершенно опустошенный город, находившийся недалеко от Анапы в земле натухайцев, которой обязаны своим происхождением князья Темиргой и все черкесы. И действительно, там можно было увидеть вал и ров, размерами в поперечнике около полумили, окружавшие этот старый город и тянувшиеся на восток до ручья Псиф, а на запад до Рефиля.

Севернее этого места в заболоченной местности реки Кубани можно заметить много небольших холмов, которые, вероятно, были военными укреплениями.

За Арап-ханом следовал его сын Хурпатайя, оставивший после себя также сына Инала, известного по имени Рэф, т. е. раскосый, который рассматривается князьями из Большой и Малой Кабарды как их общий предок. Он оставил после себя пять сыновей: Тау-Султан, Ахлау, Мудар, Беслан и Комуква, которые после его смерти отделились друг от друга и поделили между собой подданных.

Тау-Султан был самым старшим, и от него происходит княжеская фамилия, носящая то же самое имя, еще и теперь владеющая западной частью Малой Кабарды, которая называется в соответствии с этим Талтостани.

Ахлау и Мудар, владевшие землей вместе, являются основателями двух княжеских фамилий, которые владеют восточной частью, называемой Шлахстани.

Беслен и Комуква, хотя и отделились от своих братьев, были связаны между собой, и от них происходят князья Большой Кабарды, или собственно Кабарды, которые поэтому называются Бесленкей.

Отсюда видно, что это происхождение князей не идет дальше XVI века, а то, что именно они пришли из Аравии, весьма сомнительно, так как именно их предка звали Арабхан, а как раз в духе азиатов выводить имена лиц и местностей из названий различных событий, как мы это очень часто видели в Старом Завете.

Так, однажды один старый татарский мулла объяснял мне совершенно серьезно, что имя «черкес» составлено из персидского «чехар» (четыре) и татарского «кес» (человек), потому что эта нация происходит от четырех братьев.

То, что черкесы жили раньше в тех местностях, мы знаем из истории; и черкесские мамелюки основали в 1382 году в Египте особую династию, которая удерживалась до 1517 года; [260] в ее рядах имеется уже в 1453 году некий Иналь, который, таким образом, старше, чем третий основатель рода кабардинских князей.

Черкесский народ, собственно говоря, делится на пять классов: первый составляют князья, называемые по-черкесски «пшех» или «пши», а по-татарски «бек» или «бей», которые назывались раньше в русских документах «владельцами», то есть господами, но которые получали звание князя. Второй класс составляют «ворки», или дворяне, которых татары и русские называют «уздени». Третий класс состоит из вольноотпущенников князей и узденей, которые тем самым стали также узденями, но в отношении военной службы они всегда остаются под властью своих прежних господ. К четвертому классу принадлежат вольноотпущенники этой новой знати, а к пятому классу — сервы — «тхокотли», которых русские называют «холопы». Эти последние разделяются на землепашцев и домашнюю прислугу высших классов.

Число князей было раньше гораздо больше, чем в настоящее время, так как последняя чума произвела большое опустошение среди этого народа. К каждой ветви княжеской фамилии принадлежат различные семьи узденей, которые рассматривают крестьян, перешедших к ним по наследству от их предков, как свою собственность, потому что эти крестьяне не могут переходить от одного узденя к другому. Следовательно, князь является верховным сеньором этих дворян, они же в свою очередь сеньорами своих сервов; дворяне часто переходят от одного князя к другому: отсюда последовало быстрое увеличение населения Большой Кабарды. Крестьяне не обязаны платить узденям определенных оброков, в действительности же они должны давать все, в чем последние нуждаются, но это происходит только по необходимости, так как если какой-нибудь уздень слишком прижимает крестьянина, то кончается тем, что он его совершенно теряет. То же происходит между князьями и дворянами: князья требуют от этих последних лишь то, в чем они нуждаются, но не более от числа предметов первой необходимости. Если сделать попытку этому государственному строю дать название, его можно было бы назвать республиканско-аристократическим, но, по правде говоря, у них нет никакого государственного устройства, потому что в настоящее время каждый делает все, что ему вздумается. Раньше могущество черкесских князей распространялось на осетин, чеченцев, абазин и татарские племена, жившие в высоких горах у истоков Чегема, Баксана, Малки и Кубани, но их могущество ослабело, в результате занятия этих районов русскими. Однако эти князья продолжают рассматривать себя как господ этого народа.

Возраст имеет у них наибольшее значение. Когда речь идет о разрешении какого-нибудь дела, старейшины из князей, узденей, а также самых богатых крестьян собираются и выносят [261] решение, причем всегда с большим шумом и многословием, у них нет ни определенных судов, ни писаных постановлений, ни законов. Определенные штрафы установлены древними обычаями для наказания за воровство и убийство, о чем я буду говорить ниже.

У них в обычае, чтобы князь делал время от времени подарки своим дворянам, которые, так же как и рассказы, почему и по какому случаю они были сделаны, передаются от отца к сыну как в семье того, кто получил, так и в семье давшего. Когда какой-нибудь дворянин оказывается без достаточных оснований подчиниться своему князю, он обязан вернуть ему все подарки, которые он и его предки получили. Уздени должны следовать за князем на войну всякий раз, как это требуется, и снабжать стольким числом своих подданных, в качестве вспомогательных войск, сколько нужно князю и сколько они в состоянии выставить. Когда князь, вследствие слишком больших затрат или неудач, впадает в долги, дворяне обязаны выплачивать их за него. Князь, так же как и дворяне, имеет право жизни и смерти над своими сервами и может даже продавать по своему усмотрению тех, которые прислуживают ему дома. Часто некоторые из этих последних получают свободу; их называют тогда «бегаулиа», и они должны выполнять распоряжения своих господ, направленные как против дворян, так и против сервов. Нельзя продавать отдельно сервов, которые занимаются земледелием. Они обязаны оплачивать долги и случаи воровства своих узденей. Князь предводительствует армией в военное время и со своими всадниками и слугами совершает набеги на русские земли или против осетин, ингушей, карабу-лаков и часто против народов, живущих возле Кубани.

До того времени, как ислам был введен у черкесов, каждый князь или сын князя имел право брать одну овцу из каждого стада в то время, когда их весной выводили пастись в горы, точно так же и при их возвращении в начале осени. Владельцы стад должны были также давать по одной Овце всякий раз, когда во время своих поездок он проводил ночь около загона. Если он приближался к табуну, он имел право выбрать лошадь, которая ему понравилась, сесть на нее и пользоваться ею столько времени, сколько он считает необходимым. Если он ночь проводил около одного из табунов, он мог и потребовать, чтобы ему зарезали жеребенка, и съедал его вместе со своей свитой, так как эти народы еще до сих пор имеют обыкновение есть конину, но только зарезанных, а не павших от болезни лошадей. Шкура лошади или овцы принадлежит тому, кто приготовил обед.

Таковы были права князей с древнейших времен, которые они очень ценили и которые соответствовали их образу жизни, и все-таки они отказались от них при принятии магометанства. С того времени народ также изменил некоторые свои обычаи. [262] Черкесы, как и все нецивилизованные народы, любили чрезмерное употребление водки, курили и нюхали табак, употребляли в пищу свинину и особенно мясо диких кабанов, которые встречаются в их стране в большом количестве и являются главным предметом их охоты. Теперь, однако, они приучились воздерживаться от водки, от трубки и от свинины, и многие из них, вместо того чтобы носить простые усы, как раньше, отращивают бороды.

Еще около сорока лет тому назад черкесы, хотя называвшие себя мусульманами (по своему произношению «бусурманами») жили почти без религии; они не были обрезаны и не имели ни мечетей, ни священников, кроме нескольких невежественных мулл, которые приходили из Аксая и Эндери. Из религии Магомета они соблюдали лишь воздержание от свинины и вина. Они хоронили также мертвых и справляли свадьбы по магометанскому обычаю. Многоженство было разрешено, но было мало распространено. Князья и самые знатные уздени совершали в определенное время свои ежедневные молитвы по-арабски, хотя и не понимая в них ровным счетом ничего. Простолюдины жили без всяких религиозных обрядов, и для них все дни были одинаковы. У этой народности нет никакого следа греческой христианской веры, которая была распространена в Кабарде во время царя Ивана Васильевича. Тем не менее в этой стране еще встречаются развалины старинных церквей и могильные камни с крестами.

Со времени Кучук-Кайнарджийского мира Турция старалась при помощи посылаемого туда духовенства распространить ислам на Кавказе, в особенности среди черкесов, и имела успех в своих намерениях, по крайней мере у последних, чему особенно помог известный Исаак эфенди, состоявший на жаловании у турок. Их муллы, или священники, обычно из вольноотпущенников князей или узденей, отправляются учиться немного читать и писать к татарам из Табасарана или в Эндери, получают звание эфенди и возвращаются в свое отечество, чтобы работать для удержания народа в магометанской вере и отстранения их от союза с Россией.

Занятие знатных людей — обычно охота и военные упражнения: они часто предпринимают походы, направляясь на несколько дней в леса и горы, где их единственной пищей служит немного проса, которое они берут с собой. Такой образ жизни и свобода имеют для них столько привлекательного, что они ни на что не хотят менять его и охотно отказались бы от всего, чтобы иметь возможность вернуться обратно к настоящему положению.

Так как гордость знати нигде так не проявляется как у черкесов, то у них не бывает неравных браков. Князь берет себе всегда в качестве жены дочь князя, а его незаконнорожденные дети. никогда не могут наследовать титул и [263] преимущества своего отца; разве только если они женятся на законной княжне; в таком случае они становятся князьями третьего ранга. Так как абазины были подчинены раньше черкесам, то их князья рассматривались только как кабардинские уздени и могли брать себе в жены только дочерей таких же узденей, так же как абазинские князья могут жениться только на дочерях князя.

Приданое, по-татарски «калым», достигает у князей до двух тысяч рублей серебром. Уздень, которому было поручено воспитание молодого князя, женит его и дает совместно с другими узденями калым в виде ружей, сабель, лошадей, быков и овец; со своей стороны отец будущей жены дарит своему новому зятю несколько сервов.

Если жених узнает, что его невеста не невинна, то он тотчас же отсылает ее обратно к родителям и требует назад свой калым. Женщину же родственники либо убивают, либо продают.

Если же женщина нарушает супружескую верность, то ее муж заставляет ее обрить волосы, оставляя пряди только на ушах, обрезает рукава ее платьев и отправляет ее на лошадях обратно ее родителям, которые ее продают или убивают, соблазнителя же ждет смерть либо от руки оскорбленного мужа, либо его друзей.

Расторжение брака происходит двояким путем: или муж разводится с женой в присутствии свидетелей, оставляя ее родителям калым, и тогда женщина может снова выйти замуж; или муж просто приказывает жене уйти от него, оставляя за собой право через год снова взять ее в жены. Если же он не берет ее в жены в течение двух лет, то отец жены или ее родственники отправляются к мужу и требуют настоящего развода, после чего женщина имеет право выйти замуж за другого.

Обычаи запрещают мужу открыто навещать жену днем, но простые люди, несмотря на это, живут с женой вместе и когда она становится старой.

Как только у князя родится ребенок, устраиваются большие торжества.

Если это мальчик, то уже на третий день отец отдает его на воспитание одному из своих узденей (приближенных), каждый из которых стремится к тому, чтобы ему была оказана эта честь. Мальчик получает тогда кормилицу, которая дает ему имя; обряд обрезания происходит только на третьем или четвертом году его жизни, за что мулла получает лошадь. Отец обычно не видит сына вплоть до его женитьбы, вследствие чего между родственниками возникает равнодушие.

Если у князя справляются о здоровье его жены и его детей, то он, багровея от гнева, не дает никакого ответа и, полный презрения, поворачивается к спросившему спиной.

Сыновья, воспитывающиеся у узденей, живут там до третьего или четвертого года своей жизни и только тогда получают [264] воспитателя, приличествующего их роду. Родители не платя ему ничего за его старания, ни за питание и одежду ребенка. Но за это, как только его воспитанник вырастет, воспитатель получает от него лучшую часть добычи, захваченной им на войне или во время разбойничьих набегов.

Обычно раньше кабардинцы женились только в возрасте от тридцати до сорока лет, но теперь они вступают в брак в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет, а женщины от двенадцати до шестнадцати лет.

Девушка в возрасте более семнадцати лет редко найдет себе мужа.

Воспитатель ищет обычно жену для своего воспитанника и велит ему ее украсть, если девушка еще не имеет ни к кому склонности и если еще никто не заявил на нее своих прав.

Если же имеются два соперника, то или они сами бьются за невесту, или это делают их друзья, стараясь при этом убить противника. Оставшийся в живых получает тогда девушку.

Если отец умирает, то мать ведет хозяйство, и имущество остается неделимым; после ее смерти ее место занимает обычно жена старшего сына. Если же братья захотят разделить наследство, то это устраивает жена старшего сына таким образом, что старший получает большую долю, а младший — меньшую.

Внебрачные дети не имеют права на наследство, однако семья их обычно кормит.

Мертвых кладут в гроб, сделанный из досок, таким образом, чтобы тело было обращено головой в сторону Мекки.

В случае чьей-либо смерти женщины поднимают ужасающий плач, а скорбящие мужчины бьют себя кнутом по голове, выражая этим свою скорбь.

Раньше мертвому клали в гроб все его имущество, теперь его кладут в гроб только в обычной одежде.

Черкесы носят целый год черную одежду в знак траура. Но погибшие в войне против русских обычно семьей не оплакивается, так как при этом верят, что погибшие попадают прямо в рай.

При погребении мулла читает отрывки из Корана, за что его богато одаряют, и он обычно получает одну из лучших лошадей умершего.

По теперешним законам черкесов, воровство у князя наказывается таким образом, что вор уплачивает стоимость украденного в девятикратном размере и в придачу еще одного раба. Так, например, за украденную лошадь вор должен отдать девять других и одного серва. Если же вор украл у одного из узденей князя, он должен вернуть назад взятое и дать в придачу еще тридцать волов. По распоряжению генерал-лейтенанта Гудовича черкесы должны быть также наказаны за кражу, [265] совершенную у русских; однако этому закону почти никогда не следуют.

Черкесский язык отличается от других, и на нем говорят в Большой и Малой Кабарде и в племени бесленеевцев, которые живут на Лабе. Другие же черкесские народы, живущие по другую сторону Кубани до Черного моря, говорят на диалектах, более или менее отличающихся от этого языка. В этих языках и диалектах имеется очень много шипящих и цокающих зубных и небных звуков, которые делают их язык совершенно непонятным для иностранца. Я особенно старался собрать из этих языков слова и фразы, которые будут напечатаны в конце II части.

На их языках нет ни алфавита, ни книг; и они в письме пользуются обычно татарским языком, распространенным по всему Кавказу.

В общем, черкесов можно назвать красивой нацией; особенно красиво выделяются мужчины своим высоким ростом и красивым сложением, так как они делают все возможное, чтобы сохранить свою стройную талию. Они обычно среднего роста, очень сильные, мускулистые, но не жирные. Их плечи и грудь широки, таз всегда очень узкий; обычно у них каштановые волосы и карие глаза, удлиненная голова и узкий прямой нос.

Их женщины обычно самые красивые на всем Кавказе. Однако я должен заметить, что повсеместное мнение, как будто бы они являются обитательницами турецких сералей (гаремов), является необоснованным, так как черкесы чрезвычайно редко продают своих соплеменников туркам, обычно только украденных рабов.

Большая часть красивых женщин попадает в Турцию из Имеретии и Мингрелии, в то время как торговля людьми у черкесов обычно ограничивается рабами мужского пола.

Черкесские девушки так затягивают свою грудь узкой кожаной кофтой, что она совершенно не видна. У женщин же грудь, опустошенная от молока младенцами обычно висит.

Женщины у черкесов не так ограничены, как у других азиатов.

Одежда мужчин похожа на татарскую, но более облегченная, из лучших материалов и обычно богаче. Их рубашки («яна») сшиты или из белого полотна, или, по грузинскому обычаю, из легкой красной тафты с застежкой на груди.

Сверху они носят шелковый вышитый жилет, а сверху нечто вроде короткого кафтана — «бешмет» (по-черкесски «ци», по-татарски — «чекмень»), облегающий верхнюю часть туловища и плотно стянутый на животе. Справа и слева на груди бешмета сделаны специально устроенные карманы для патронов.

Мужчины коротко стригут волосы и только у темени оставляют пряди длиной в палец, которые называются у них «хай-Дар». Татары же и кисты гладко обривают голову. [266]

Раньше черкесы сбривали бороды, оставляя лишь усы, теперь, наоборот, многие отпускают бороду. И мужчины, и женщины уничтожают волосы на половых органах, частично подстригая их, частично выдергивая, а также применяя различные мази.

На голове они (черкешенки. — Ред.) носят небольшие вышитые шапки на вате, по форме напоминающие половину дыни. Свои обычно маленькие ноги они обувают в красные сапоги с очень высокими каблуками, что делает их еще более высокими.

Черкес никогда не выйдет из своего дома невооруженным, по меньшей мере он носит обычно саблю или кинжал у пояса, на плечах у него бурка (по-черкесски — «джако», по-татарски — «ямач» и по-армянски — «япинджи»). Полным вооружением считается, кроме ружья и пистолетов, кольчуга («афе»), небольшой шлем («кипха») или большой («таш»), железные перчатки («аштельт»), нарукавники («абшумбух»). Если они выезжают в поле пли наносят визиты, то бывают вооружены луком и колчаном со стрелами. Щит же у них не распространен. Их кольчуги большей частью очень ценны; среди них есть очень хорошо сделанные. Чтобы их испробовать, их кладут на теленка и стреляют из пистолета. Как правило, пули не пробивают их, лишь теленок после этого слегка пошатывается. Под кольчугой они; носят на войне еще одежду на вате, от которой пули отскакивают, еще лучше. Лучшие кольчуги доставляются из Кубани, в Дагестане, но говорят, что особенно хорошие кольчуги изготовляются только в землях абхазов у Черного моря.

Но казаки умеют особым приемом на быстром скаку приподнимать панцырь острием пики и прокалывать его. Все их оружие вообще прекрасного качества, но очень дорогое. Комплект оружия князя оценивается около двух тысяч руб. серебром.

Одно из основных занятий их состоит в том, что они приводят в л порядок; и чистят оружие; и действительно, их оружие содержится Постоянно в образцовом порядке, очень блестящим и красивым: Уже с раннего утра они опоясываются саблей и кинжалом и проверяют, не пострадало ли остальное вооружение от влажного ночного воздуха.

Во время походов небольшое седло служит им подушкой, лежащий под ним кусок войлока — постелью, а бурка — одеялом. При плохой погоде: они делают себе из войлока небольшую палатку, которая подпирается деревянными жердями.

Часть оружия они получают от турок, часть — из Грузии; у них есть большой запас дорогостоящих старых венецианских и генуэзских мечей и пистолетов. Кремни у них очень редки, их они; по большей части получают от русских. Порох («гин») они изготовляют сами, как почти все кавказцы. Селитру («ин-хуч» или «гин-чух») они часто добывают в горах в натуральном виде, а частично выщелачивают ее из подстилок в стойлах скота и сами варят ее. Ремеслом они занимаются мало; среди [267] них распространено только изготовление железных и серебряных вещей, среди которых, кроме кинжалов, серпов, удил для лошадей и украшений для оружия, почти ничего другого не вырабатывается. Каждая женщина изготовляет в доме своем необходимую одежду. Мужчины сами приготовляют домашнюю утварь, на которую не идет никакого металла. Из Грузии привозят большие медные котлы, служащие им для кухни. Их жилища совершенно похожи на дома кумыков. Они сплетены из ивовых прутьев, обмазанных глиной снаружи и изнутри. Они отличаются [от кумыкских] по крыше, которая покрыта соломой, так как глина в стране черкесов сохраняется непродолжительное время. Сорок или пятьдесят домов, обычно расположенных вкруг, образуют селение, по-черкесски — «куадже», по-татарски «кабак», в середину которого на ночь загоняют скот, а в случае нападения туда помещают всех неспособных носить оружие. Вне круга на расстоянии двадцати пяти шагов находятся хижины, служащие для отхожих мест. Их изгороди также изготовляются из ивовых ветвей. Зимой они строят около рек и лугов «хутора» или «кутаны», служащие стойлами для овец. В своих жилищах, в одежде и в способах приготовления пищи у них царит величайшая чистоплотность.

К их домашним животным принадлежат лошади, коровы, буйволы, бараны, козы, собаки и кошки. Их лошади всегда ходят свободно в поле, их никогда не держат в стойлах. Лошадей они продают русским и грузинам. Их лошади невысоки и большею частью гнедой или серой масти, я не видел у них вороных лошадей. Самая лучшая порода называется «шалох» и носит особый знак на заднем бедре. Такие лошади, как правило, принадлежат богатой княжеской семье и насчитывают не более 200 голов в табуне. Лошади этой породы чаще всего бурой или белой масти, их содержат постоянно на пастбищах: в жаркие месяцы — между реками Фиаг, Ардон и Урсдон (по-черкесски — Псехуш), а в другое время года —на Тереке, в районе между Татартупом и Джулатом. Если такого жеребенка дарят, то его оценивают наравне с рабом. Если же один из них бывает украден, а потом обнаружен, то вор не подвергается штрафу, тогда как при краже другого имущества у князя вор обязан возместить стоимость украденного в девятикратном размере и прибавить к этому еще раба.

Вообще же хорошие лошади не столь часты у черкесов, как обычно думают, а лучшие из них стоят около ста рублей серебром, в то время как за обычную лошадь платят от пятнадцати до двадцати пяти рублей.

Черкесы имеют немногочисленные стада крупного рогатого скота и разводят их лишь для собственного употребления. Они запрягают быков в свои повозки и в плуги. Коровье молоко употребляется ими только в кислом виде; они также изготовляют из него плохой сыр и масло, которые всегда растоплены [268] и несолены. Они очень редко режут быков для собственного употребления и редко также продают их в Моздок. Буйволы редки; за них платят от 12 до 18 рублей за голову, хотя один буйвол работает больше двух быков, и из их молока получается больше масла, чем от обычной коровы. Овцы составляют почти все богатство черкесов и важнейшую часть их домашнего хозяйства. Мясо их является обычной пищей черкесов, которые едят его в вареном виде без соли и хлеба. Женщины изготовляют из шерсти грубое сукно для одежды мужчин, а также войлок и войлочные накидки по-черкесски — «джако», по-русски «бурки», из овечьих шкур делают себе шубы.

На овец, овчину, шерсть и пряжу у русских и грузин вымениваются соль, полотно, юфта, сера, железо, медная посуда, хлопчатобумажные и шелковые ткани. Черкесские овцы мельче калмыцких и их шкура не так хороша. Курдюк также намного меньше и редко весит больше четырех фунтов. Их мясо вкуснее и приятнее мяса наших овец, его едят с удовольствием.

Цена овцы — шесть аршин грубого полотна примерно по восемь копеек. Овец тоже доят и делают из их молока сыр, часть которого зашивается в полотно и коптится, от чего становится крепче и может употребляться в течение длительного времени.

Летом овец гонят в горы к осетинам и дугорам; в январе и феврале их держат в сараях («хутер») и кормят сеном; остальное время они пасутся в долине и низких предгорьях.

Козы встречаются не очень часто, как правило, они здесь коричневые, содержатся в деревнях.

Собак и кошек черкесы тоже держат у себя. В лесах Кабарды часто встречаются дикие кошки.

Свиней черкесы, будучи магометанинами, не держат.

Олени, косули, дикие свиньи и зайцы имеются в большом количестве.

Земледелие черкесов чрезвычайно простое, так как не применяются удобрения. Весной участок земли, который хотят засеять, поджигают, чтобы вся трава сгорела, это и служит удобрением. После этого земля один раз вспахивается, разрыхляется с помощью стволов деревьев и производится посев. В течение двух или трех лет используется один и тот же участок земли, и когда он становится непригодным к использованию, черкесы переходят на другое место. Таким образом, обойдя на несколько верст вокруг своей деревни, они переселяются со всем своим имуществом на совершенно новое свободное место.

Черкесы возделывают просо и немного полбу. Полбой они кормят своих лошадей, а в случае голода она служит и им самим вместо хлеба, а также они приготовляют из нее полуперебродивший напиток «фада» или «фада-хуш», что значит «белая фада» (по-татарски это «брага»); а также водку «арка» или «фада-фица», что значит «черная фада». Брага очень употребительна, а водка теперь очень редка. [269]

Квашеное тесто они не знают, а вместо него едят просо, варенное в воде вместе с шелухой и нарезанное затем на толстые куски. Это они называют «паста». «Хатлама» отличается тем, что для ее приготовления берется очищенное просо. В очень редких случаях просо перемалывают, делают из него пресное тесто и пекут лепешки — «метшага», толщиной в палец. Это — три способа приготовления еды из проса, причем первый из них является самым распространенным, так как у черкесов нет водяных мельниц. Они очищают просо от шелухи ручным способом при помощи деревянного чурбана, самодельно изготовленного на манер мельничного жернова, после этого семена размачивают и толкут в толкушке. Чтобы, наконец, получить муку, используются ручные мельницы с небольшими мельничными жерновами, но они имеются лишь в немногих домах.

Черкесы засеивают только необходимое в хозяйстве количество проса, а также обменивают его на соль у русских и грузин; простые люди ее почти не употребляют. Вместо соли они употребляют кислое молоко, в которое во время еды обмакивают мясо.

Просо, молоко, сыр и мясо овец считается их самыми лучшими продуктами питания, а вода и брага их напитками.

В качестве пряностей и приправ им служит турецкий перец, лук и чеснок. Они любят также крутые яйца, преимущественно в блюде «шинкал». Его готовят из кислого молока с небольшим количеством масла, свежего сыра, кусков сваренного на воде особого теста, напоминающего нашу вермишель; затем крутых яиц, разрезанных на четыре части; лука и чеснока. Это блюдо подается на больших пирах и является излюбленным.

«Ширалдама» — плоские обжаренные в масле лепешки из белой муки, замешенной с яйцами и молоком.

«Халива»—небольшие пироги из такого же теста, начиненные свежим сыром и луком. Эти кушанья довольно вкусны и вместо сахара намазываются медом.

Мед используется в разных видах. Мед, смешанный с маслом, называется «фау-тго», и туда окунается мясо.

«Фау-ус» — это вода, подслащенная медом, которая служит напитком.

Пчеловодство является важной отраслью хозяйства черкесов. Пчелиные ульи сплетены из ивовых прутьев, а снаружи обмазаны смесью из глины и коровьего навоза. Они овальной формы, полтора фута высотой и внизу не более фута в поперечнике. Их дно состоит из дощечки, на которую поставлен улей и которая может выниматься, чтобы удалить мертвых пчел и нечистоты, а также вынуть лепешки мёда, отложенные пчелами. В полутора вершках над нижним краем есть небольшая круглая дырка величиной не более пчелы.

В каждом улье — от восьми до девяти кусков воска, расположенные вертикально. Зимой ульи вносят под крышу; [270] вплоть до июня ульи стоят в деревнях, а в июле и августе, когда степные растения высыхают, их доставляют в леса на невысоких горах. Туда и обратно осенью они доставляются на арбах. Те ульи, которые предназначены для непосредственного использования, поджигают снизу, из-за чего пчелы погибают. Соты вынимают, складывают и растапливают в котле, благодаря чему мед стекает вниз, а воск застывает.

Ульи продаются обычно за две-три рубашки. Некоторые пчеловоды имеют до 300 ульев. Мед желтовато-белого цвета и очень приятен на вкус.

Как я уже отмечал, черкесы ходили раньше целыми караванами Астраханскими путями, между Кизляром и Астраханью, к находившимся там озерам за солью, которую они брали там просто так. С тех пор, как проложена Кавказская линия, этот путь для них закрыт, и они должны выменивать у русских соль на скот, платки и другие продукты. Благодаря им также хорошо снабжаются солью осетины и дугоры. В большую арбу с солью запрягают от шести до восьми быков. Рогатому скоту, лошадям и в особенности овцам часто дают лизать соль, поэтому ее используют в большом количестве.

«Бруг» — мало известный у черкесов индийский напиток, приготовляемый следующим образом: берут немного конопляного семени и стеблей конопли, высушивают и толкут в порошок. Этот порошок высыпают в мешочек и окунают в сосуд с водой. Эта вода, подслащенная медом, опьяняет.

«Тушаг-тго» — это другой напиток из воды, в которой растворяется сваренный до твердого состояния сгустившийся виноградный сок, называемый «тушаг». Но это у черкесов гораздо меньше употребляется, чем у персов.

Черкесы обычно сидят на земле с поджатыми ногами; мужчины постоянно ездят на лошадях, женщины на арбах, запряженных быками.

Еда подается на небольших столиках на трех ножках высотой в один фут и шириной полтора фута. Мясо, сыр и паста подаются нарезанными кусками; тарелок, ножей и ложек они не употребляют.

Хотя черкесы довольно ленивы, но бодры и услужливы; однако они очень упрямы и в своих требованиях хитры и, что называется, себе на уме. Их основными занятиями являются война, охота и разбой, и те из них, кто в этом преуспевает, пользуется у них большим почетом. В своих разбойничьих набегах они пользуются тайными языками, которые составлены но взаимному соглашению. Самые употребительные среди них называются «шакобше» и «фаршибше» (а не «зиковшир», как указывает Райнеггс).

Первый, из этих языков кажется совершенно особенным, так как его слова не имеют ничего общего с черкесским языком. Я не смог сделать исследования в этих языках, поэтому [271] я только сравниваю слова, указанные Райнеггсом, с черкесскими.

Другой язык, фаршибше, составлен из обычного, в то время как между слогами вставляется «ри» или «фе». Например:

и так далее

Черкесы называют неделю так же, как воскресенье, которое у них ее начинает, а именно тхамахуа. Названия дней недели следующие:

Воскресенье Тхамахуа

Понедельник Ближха

Вторник Губш

Среда Берешпа

Четверг Макук

Пятница Мейрем

Суббота Шабат [272]

Месяцы у них называются так же, как у татар. Обычные мужские имена следующие:

Хубджуква — сын серпа;

Байрам-Але — сын праздника Байрама, татарского происхождения;

Иналь — очень распространенное княжеское имя;

Мерерм-Куль — сын пятницы (татарское);

Байтан, Папай, Махумет, Гилахстан, Ботуква;

Девлетуква —сын богатства;

Кандхауа — сын крови, татарское слово с черкесским окончанием;

Мисост

Арслан-Бег — львиный князь, татарское;

Шахмурш — коровье мычание;

Петак — ветвь;

Темур — железо (татарское);

Таушине —горная овца (татарское);

Сасаруква — сын праздника Саса;

Хам-мурза — собачий князь;

Темуруква — сын железа (наполовину по-татарски) ;

Гойнуква — буквально, сын шкур;

Кельтшуква — сын шерсти;

Койтуква — буквально, сын наизнанку;

Меремаква — сын пятницы;

Келемет, Дударуква, Поташ, Хасан, Доль—раб;

Доль — раб;

Богатур — великан (татарское);

Тахашине — божий теленок;

Хадиаква — собачка без хвоста

Махара — Бурау — Тамаса — Томас — Тагелек — богобоязнь

Тогжуква — сын жира;

Недша — сколько

Дхаумаква — Дхабирей — Шаулех — Тау-Султан

Теваджуква —сын успеха;

Ход — Хусейн — Ходцуг —молодая собака;

Казбулат —гусятник (татарское);

Чехи — Хетшек — Уресай — месяц поста [273]

Тауст??чши — Канду — Исмаил — Хошбаш

— двойная голова (татарское);

Сагаджуква     — сын праздника Сага;

Манедуква

Тамбье — Анзор — Хемнеги — Тероль — Бабаджипа

— утиный клюв;

Джантемир —железная душа (татарское);

Штабас-Гирей, Тшабас (арабское) —сокол.

Из женских имен я записал только некоторые: большинство из них арабского происхождения. Кенха-хан, Девлер-хан, Дженет, что по-арабски блаженство; Теплике, Фатыма, Кистаман, Гошоло-Хурайя — княжеская дочь.

И в конце я хочу дать имена, которыми черкесы называют своих соседей:

Татары — Ногай

Армяне — Эрмелей

Крым — Герим

Персы — Хадхар

Русские — Урус

Лезгины —Ханиош или Хануач

Осетины — Кушха, они называются этим именем, так как населяют самые высокие гребни гор, которые у черкесов называются также кушха.

Дугорцы —Дигор Кушха

Тагаусские осетины — Тегей Кушха

Карачаевцы — Каршага

Татары с Чегема — Чегем Кушха

Татары с Малки — Балкар Кушха

Грузины — Курше

Евреи — Джут

...Наконец около четырех часов мы переправились через реку и достигли широкой степи, высота которой по отношению к реке достигает здесь около десяти саженей.

Сначала путь шел через лес, а затем перед нами простерлась прекрасная и плодородная долина Малой Кабарды. Проехав двадцать верст, мы достигли покрытого лесом горного хребта Арак, в котором выходят наружу песок, глина и мергель и который полого спускается к северу. На нашем пути примерно одну милю дальше мы увидели опустошенную чумой деревню Ахлау-Кабак или Шлахстани, которая раньше была главным поместьем Шлахстанских князей Малой Кабарды. Она расположена у северного подножья другого хребта, очень [274] похожего на предыдущий, в плодородной долине, орошаемой тремя небольшими горными ручьями Пседах.

Одной верстой дальше слева осталась черкесская деревня Кургоква, собаки которой, когда мы проезжали мимо в темноте, залаяли на нас; и наши казаки, нимало не испугавшись, просили нас быть как можно тише и спокойно ехать дальше.

На южном склоне второго хребта Арак лежал покинутый редут, который называется Григориполис, а слева от него течет ручей без названия. Среди ночи, усталые и мучимые жаждой, так как нигде не могли найти питьевой воды, мы приехали в крепость Григориполь, которая часто называется Кумбалей по названию реки, на левом берегу которой она находится. При переправе через эту реку мы в темноте совершенно промокли и промочили наш багаж.

У Владикавказа кончается степь, известная нам под именем Малой Кабарды. Большая и Малая Кабарда — это разделение народа и страны, о котором сами черкесы ничего не знают и которое употребительно только у русских. Также мало знают они приведенное у Гербера деление на Верхнюю и Нижнюю Кабарду. Они знают только одну Кабарду, и это та часть, которую обычно называют Большой Кабардой и которая на их языке тоже носит это имя.

Малая Кабарда, которая преимущественно нас касается, ограничена на севере Тереком, на востоке — Сунджей, на юге — ручьем Кумбалей и на западе—рекой Лескен, которая, соединившись с Аргуданом, впадает слева в Терек.

Она образует почти правильный треугольник шириной на севере до 140 верст, южнее только 60 верст, а с севера на юг — 70 верст. Ее восточная часть называется Шлахстани (по-татарски Шлахстан) и принадлежит князю Ишахсану, сыну Кайтуко, главная деревня которого, у ручья Пседах, названа русскими Ахловы Кабаки.

Западная часть называется Татлостани (по-татарски Тау-Султан — «горный господин») и принадлежит князю Али Махид Мударек, сыну Алхаса. Он живет в деревне Пши-Ткау у небольших рек Псипша, или Черная вода, которая (деревня.—Ред.) называется также Талтостани, а у русских — Кабаки Тау Султана.

Анзори называются деревни богатого узденя (дворянина) между левым берегом Терека и рекой Лескен.

Две цепи узких гор, которые у русских очень хорошо называются «гребень», а у черкесов «арак» или «арек», простираются с запада на восток через большую долину Малой Кабарды, параллельно текущему на восток Тереку, а также направлению Главного хребта.

От Терека до его соединения с Малкой северный гребень, который также называется Ахловише, удален на 10—15 верст [275] и кончается на западе у Джулата и на востоке — у Брагуна, у впадения Сунжи.

Другой, называемый Беланша, проходит параллельно ему на десять верст южнее, в тридцати верстах на севере от начала Кавказских гор. Он заканчивается на западе у реки Урух и на востоке у Сунджи напротив Четгиенцишской деревни Альда. Он тянется в поперечнике на пять верст. Оба этих хребта возвышаются в самых высоких местах на шестьдесят саженей над водной гладью Терека.

Их остов в основном состоит из грубого песчаника, а покрытие — из серо-желтой глины. Здесь нет никаких следов минералов, за исключением источников нефти и следов серы.

В их средней части нет совсем каких-либо источников и ручьев, их только можно видеть на западе, особенно на втором гребне.

На его северных отрогах в тридцати пяти верстах от Терека на восток протекают следующие девять небольших ручьев:

1. Псугабше

2. Cape-Су (по-татарски «желтая вода»).

3. Мандох

4. Асокай

5. Яман-Кул (по-татарски «плохой крестьянин»), между этими последними находятся деревни Боташова.

6. Курп — самый большой из них и единственный из всех, который не теряется в долине, а течет на север через Ахловнш-ский гребень и возле деревни Александрия впадает в Терек.

7. Кискель

8. Джариква

9. Пседах.

Все эти речки шириной всего в несколько шагов, но их берега отвесны и высотой в несколько саженей. Их дно состоит из желто-серой глины и поэтому их вода мутная.

Навстречу этим рекам течет ручей Киршин, вдоль южной части второго гребня с востока на запад и впадает в Кумбалей недалеко от его впадения в Терек. В него впадают различные источники и в особенности справа ручей Сеюква, воды которого прозрачные.

Между обоими гребнями протекают ручьи Бдайя и Акбаш (по-татарски «белая голова»), стекающие вместе в Терек, воды которых чисты и прозрачны благодаря песчаному грунту. Они известны благодаря имеющимся в них хорошим лососям. И, наконец, ручей Копян, который течет с западного конца более северного гребня и через несколько верст теряется в степи. Между этими гребнями, Тереком и отрогами Главного хребта все плоско и находится так называемая степь. Однако она поднята над горизонтальной поверхностью северо-восточного Терека на пятнадцать саженей и постоянно, хотя и незаметно, поднимается в сторону гор. Эта степь очень плодородна, и в [276] конце июля все растения в ней еще зеленые и свежие, так как они освежаются благодаря удобрениям, стекающим из многих рек, а также прохладному горному воздуху.

В это же время в долине у северного берега Терека уже все выжжено и высушено жарой и отсутствием влаги.

На берегах упомянутых выше рек растет немного леса, северный гребень в своей западной половине совсем голый, а южный покрыт зато густым лесом, который на северном гребне совершенно отсутствует.

Восточные же отроги этих гор, тянущиеся в направлении Сунджи, наоборот, покрыты лесом, и там растут даже липы.

После этого физико-географического описания Малой Кабарды я хочу описать положение ее деревень, каким оно было до последнего времени (в 1806—1807 годах), так как с тех пор большинство из них покинуты или разрушены; и, вообще, Малая Кабарда потеряла таким образом много населения, так как черкесы ни на что не обращали внимания, поджигая дома, и присваивая себе тут же захваченное добро только что умерших жителей.

У самой южной точки подножия Главного Кавказского хребта лежат деревни Эльмурзина и Барукина; первая у ручья Хиттегибс, который впадает в Ордан (на языке осетов Аре-Дон — Бешеная река), вторая у Пога или Фиага, который у русских называется Фок или Фока.

Самая западная деревня — Анзори у Лескена, у северного подножья северного гребня. Это три самых больших деревни, каждая из которых насчитывает, вероятно, около пятисот семей. На восточном берегу Терека лежат напротив Татартупа три деревни, две из которых удалены друг от друга едва-ли-на пятьсот шагов. Самая южная из них называется Туфарта, а северная Елтуха. Третья, удаленная от них на двадцать верст к северу, называется Кукулдуквехе. Каждая из них насчитывает, пожалуй, около восьмидесяти семей.

У ручья Бдайя, начиная от его истока вниз на шесть верст, лежат восемь деревень Шалох, находящихся друг от друга на одинаковом расстоянии.

В среднем каждая из них насчитывает по сорок семей; таким образом, здесь живут около 320 семей. Недалеко от ручья Бдайя, двумя верстами севернее, лежит деревня Пшиткау, и еще двумя верстами дальше — деревня Дюшнога; каждая из них насчитывает по сорок семей.

Еще четыре версты севернее лежит у Акбаша деревня Кум-декватше, примерно на сто семей, и она является самой северной.

У подножья южных гребней лежат у ручья Асокай три деревни, удаленные друг от друга на две версты и насчитывающие каждая по пятьдесят семей.

И, наконец, у ручья Яманкул расположены по обеим [277] сторонам большие деревни Боташова, в которых вместе насчитывается около 300 семей; они являются самыми восточными в округе Тау-Султан.

Таким образом, население до последнего времени насчитывало около 2690 семей, теперь, оно, должно быть, уменьшилось вдвое.

Приведенные названия деревень так же непостоянны, как их положение, название дается обычно по имени главной семьи, которая владеет деревней, а чаще они названы по особым именам самого старшего из узденей, после смерти которого деревня называется по имени его наследника.

Положение деревни еще более непостоянно, так как через несколько лет, по мере того, как истощаются поля и вырубаются леса, деревни переносятся на другое место.

Пятьдесят лет тому назад все эти деревни находились немного южнее на реках Кизил, Меремедик, Ордан и Псехуш. Так как они подвергались набегам народов, живущих в горах, то они отодвигались от них все более сначала к южному гребню и наконец передвинулись на другую его сторону.

Ко второму округу Малой Кабарды, который называется Шлахстан, принадлежит только одна главная деревня, называемая черкесами тоже Шлахстан с несколькими соседними поселениями, которая находится у ручья Пседах с северо-восточной части южного гребня. В ней живут княжеские семьи Ахлау и Мудар со своим окружением, а всего в ней насчитывается около пятисот семей.

Русские называли раньше эту деревню Кургокина, по имени князя Кургок Ахлау, а затем Койтукова, по имени князя Кой-тука Ахлау, а теперь наконец она зовется Ахлови или Ахлау Кабак.

Эта черкесская княжеская семья жила первоначально на Сундже, в долине ручья Насран или Насиран, откуда она переселилась сюда примерно около восьмидесяти лет тому назад, так как ее очень беспокоили набеги соседних с ней чеченцев и карабулаков.

Насиран — маленькая река, текущая с северо-востока, с болотистым дном, с ясной проточной водой, по берегам которой много камыша и кустарников и которая из-за болотистого дна непроходима, кроме тех мест, где имеется брод. Эта река впадает с левой стороны в Сунджу, недалеко от восточных отрогов второго гребня, и имеет по своему течению теплые источники, которые называются Павловскими. Трудности перехода, высокие вершины и сама Сунджа, которая протекает между гор, поросших лесами, образуют здесь очень узкий проход, который после Татартупа является наиболее важным из постов, который мог сдерживать жителей гор, кабардинцев и чеченцев. Он укреплен и получает все необходимое благодаря своему положению в природе. [278]

В нескольких верстах севернее этого ручья, недалеко от западного берега Сунджи, находится надгробный памятник со сводчатой крышей, состоящей из шестиугольной гробницы, каждая сторона которой имеет ширину в одну сажень и высоту полторы сажени.

С южной стороны имеется вход, шириной в три фута и высотой менее человеческого роста. С обеих сторон этого входа сооружены стены, толщиной более чем фут, для защиты от дождя. Внутренний поперечник гробницы составляет около двух саженей, а под нижней частью имеется подземный свод во всю ее ширину и глубиной примерно на семь футов, в его восточной части находится пещера кубической формы, шириной в три фута.

К этому своду ведет открытое отверстие в полу диаметром около трех футов и края которого скошены в одну сторону, чтобы можно было его закрыть каким-нибудь подходящим камнем, отсутствующим теперь.

Памятник сооружен из камней квадратной формы и скреплен по углам твердой известью.

Над входом видна неясная надпись из трех строк, которая, однако, по словам Гюльденштедта, не может быть расшифрована. Исходя из перевода, сделанного одним из сопровождающих его лиц, это надгробье принадлежало известному Малекарии Заноби, а надпись была сделана Али Султаном.

Он нашел в одном из сводов шесть покойников, лежащих друг возле друга, под которыми можно было видеть примерно еще столько же. Их тела лежали в гробах, сделанных из пяти гладких дубовых досок, а именно: одна находилась внизу и по две по сторонам лежали косо одна на другой; с обоих Концов они закрывались пятиугольными досками. Тела лежали на спине головой на север, и они почти не разложились; одни сохранились полностью, а у других руки и ноги были выдернуты из суставов. Все они лежали в саванах, покрой которых, однако, уже нельзя было различить. Насколько можно было разобрать, саван начинался от горла и, не закрывая головы, свободно падал к ногам. Некоторые саваны были сделаны из белой хлопчатобумажной материи, а другие были сшиты из шелка, совершенно желтого и красного с пестрыми и золотыми цветами.

Тела принадлежали частично лицам мужского пола и частично женского, они совершенно высохли и представляли собой большей частью скелеты, обтянутые кожей.

С восточной стороны в стене было проделано четырехугольное отверстие, в котором находились лежащие прямо заяц и охотничья собака, высушенные одинаковым способом. Правда, они оба были лишены волосяного покрова, и у зайца была отрезана половина уха, но в остальном они сохранились без повреждений.

Легенда о том, что заяц, преследуемый охотничьей собакой, [279] хотел спастись в гробнице, а затем они оба сохранились благодаря природе склепа, кажется тем более невероятной, что в этом случае голодная собака должна была оставить зайца невредимым, откусив у него только одно ухо.

Гниению этих тел препятствовали, с одной стороны, совершенно особая худощавая конституция людей, а с другой стороны, особое положение места погребения, сухость почвы и воздуха, а также жаркий климат. Эта традиция, называемая баргунка-кеханах или погребение неразложившихся тел, не сохранилась со времени сооружения этой гробницы. Однако, вероятно, эти покойники были магометанами, о чем говорит надпись арабскими буквами и свидетельствуют имена Малек, Санаби и Али Султан, хотя способ погребения отличается от обычного.

В этой местности в нескольких верстах от этой гробницы, на восточных берегах Сунджи, видны могилы, покрытые грудой камней или плохими каменными сооружениями пирамидальной формы, так как еще восемьдесят лет тому назад здесь жили, как было уже выше отмечено, кабардинцы.

Примерно в десяти верстах в сторону от гробницы в степи, на берегу Сунджи, на небольшом холме находится надгробный камень из песчаника толщиной в несколько вершков, в который вделан крест в форме розы.

Совершенно особенная гробница, по всей видимости, самая древняя в Малой Кабарде, находится на восточной стороне ручья Яман-кул, примерно в трех верстах от Боташова-кабак, в северной долине под вторым гребнем. Эта гробница состоит из камней квадратной формы и вокруг нее имеются еще около 100 небольших холмов земли, так называемые бугры, которые, вероятно, были могилами слуг князей, лежащих в гробнице.

Сооружение имеет восьмиугольную форму, и каждая из его сторон имеет ширину в сажень.

В стенах, обращенных на юг, имеется скошенная дверь. В стенах, расположенных на восток и запад, видны находящиеся друг против друга окошки в полутора саженях над землей. Сами стены имеют высоту в две сажени. В центре сооружения имеется глубокий свод, и здесь можно видеть края отверстия, ведущего в него. Там находится так много камней, что нельзя было увидеть останки покойников.

Западная часть сооружения почти совсем разрушилась, а ее стены имели толщину около двух футов.

На камне, стоящем над дверью, вырублена надпись из трех строк на татарском языке, из которой сохранились только слова: Кабан-Хан, сын Бердибега, в 860 году (1455 год нашей эры).

Бердибег был ханом Хабдтака и сыном Джанибега, после которого он правил в течение 1357—1359 годов.

Если упомянутый в надписи Кабан-Хан действительно был [280] сыном этого Бердибега, то ему должно было быть тогда более 100 лет, что не является редкостью у татар-кочевников.

Повсюду в Малой Кабарде крестьяне, работающие в поле, и пастухи сооружают по краям полей и пастбищ небольшие земляные укрепления с деревянными помостами для защиты от нападений. Эти сооружения, непреодолимые для горных разбойников, состоят из двойных плетеных стен выше человеческого роста, между которыми насыпана земля высотой в четыре фута и где проделаны бойницы (отверстия для стрельбы). Обычно над всем этим имеется соломенная крыша, под которой можно хранить материал для посева, всевозможные земледельческие орудия, а также спать самому.

Узкий вход обычно загорожен двухколесными татарскими арбами. Для пастухов имеются сооружения из балок, лежащих одна на другой, на четырех столбах, возвышающихся на четыре сажени над землей, которые также снабжены бойницами.

(пер. А. И. Петрова)
Текст воспроизведен по изданию: Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик. Эльбрус. 1974