1850 г. июня 8. — Рапорт Андроникова начальника карательной экспедиции, действовавшей в Южной-Осетии, о боевых действиях и переговорах с крестьянами

Отряд, вверенный моему командованию в Осетии, совершил первое свое наступательное движение к сел. Кошки 3 и 4 сего июня. Подробности этого движения я сообщил для известности по военной части свите его величества г-ну генерал-майору Гогелю от 7 июня за № 282.

После занятия, мною с. Кошки и Уреджвари с 4 по 8 число я занимался разбором: жителей некоторых менее причастных к восстанию деревень, являвшихся ко мне с выражением; раскаяния и покорности, коих я обеспечил до времени охранными листами в том внимании, что спокойствие в окрестных селениях теперь нам необходимо и полезно для того, дабы рукские, джомагские и магландвалетские бунтовщики как главные возмутители этих селений вновь не бросили в них пламени бунта.

Главное нами еще не сделано. Я имел дело пока с бунтовщиками второстепенными, призванными к участию в замыслах еще недавно, и в них еще неукрепившимися. Я говорю о жителях селений, лежащих на пространстве от рукских лесов до элбакианткарской переправы, исключая сел. Уреджвари, [486] которое еще при моем приезде в Джавы было е виду нам покорным, но потом пристало к возмутителям. Самые закоснелые бунтовщики и зачинщики восстания суть жители рукские, джомагские и магландвалетские и их притоны, и сильнейшие завалы находятся в ущельях под теми же наименованиями. Хотя из них сел. Джомаги занято частью отряда полковника Золотарева, но занята только одна часть пустого селения, жители и его все еще бунтуют и неистовствуют, несмотря даже на переговоры, которые полковник Золотарев восстановил с ними. Дальнейшее построение мое должно быть на позиции главных, бунтовщиков, но меня останавливают в настоящее время два обстоятельства: во 1-х, совершенное расстройство отряда полковника Золотарева, во 2-х, поведение г. Золотарева, который, не имея разрешения от меня, допустил переговоры с главными бунтовщиками во главе их с Махаматом и Тасолтаном Томаевыми, заключил с ними некоторые непозволительные условия, а что всего важнее, принял от них аманатов на честное слово. 11 нервом случае я затрудняюсь начать дальнейшее наступление, не имея с той стороны для поддержки самостоятельного отряда, в особенности при нынешнем все еще сомнительном положений Нарского участка, в последнем же я сомневаюсь, чтобы после означенного действия полковника Золотарева мог я успеть еще в прочном усмирении на будущее время Осетии. О расстройстве отряда полковника Золотарева я с сим вместе довожу до сведения г. генерал-майора Гогеля и прощу его распоряжения о поставлении отряда кобийского в первобытное его состояние, дабы я мог расчитывать на действительное пособие с его стороны. Что же касается до принятия полковником Золотаревым от Томаевых, а равно и от всех обществ Рукского, Джомагского и Магландвалетского аманатов с разными неуместными условиями, то я обязываюсь доложить вашему сиятельству, как это было.

После сильного обложения отряда полковника Золотарева бунтовщиками, чему было причиною несвоевременное движение его в Ханикаткау, несогласованное с моим выступлением из Джав, бунтовщики вдруг 3 числа около полудня сняли с него, блокаду и предложили ему мир и аманатов с разными условиями. Золотарев, не догадываясь, что это было только [487] следствие слухов о моем наступлении и удалении от него главных сил для встречи меня в Лиахвском ущелье, охотно согласился на их предложение, и на другой же день принял аманатов от тех самых бунтовщиков, которые перед тем так много ему вредили и нанесли столько расстройства его отряду. Сам Тасолтан Томаев отдал ему в аманаты своего сына. Узнав об этом, я предварял его не входить в переговоры с главными бунтовщиками, но он в присланных мне донесениях от 5 июня № 55 и 60 оправдывал эту меру тем, что она допущена им для обезопасении моего движения по Джавскому ущелью и для обеспечения положения своего собственного отряда, до расстройства доведенного, пишет, что он взял аманатов с них на честное слово, и если условие его с ними будет нарушено, то он уже не ручается за верность жителей целой Осетии, на что и ожидает он разрешения.

Не считая себя вправе дать от себя какое-либо разрешение на настоящие рапорта полковника Золотарева, я считаю обязанностью представить оные при этом на благоусмотрение вашего сиятельства, в какой мере вы изволите признать при правильном принятии Золотаревым аманатов от главных бунтовщиков, или лучше сказать изменников, на честное слово. Я же с своей стороны должен доложить, что, по мнению моему, таковое действие г. Золотарева при настоящем положении дел есть совершенно неуместное по следующей причине.

Его сиятельством князем наместником был прислан сюда гвардии полковник Казбек с тем, чтобы он заарестовал главных ослушников рукских, джомагских и уреджварских, если же встретит в том затруднение, то потребовать содействия военной силы. Ослушники не только не отдались ему, напротив того, обнаружили тогда же явное расположение к восстанию и склонили к тому и магландвалетцев. Его сиятельство приказал мне отправиться сюда с отрядом для их усмирения. С прибытием моим они еще более усилили свои замыслы, распространили бунт и на другие ущелья и, таким образом, устроили и приготовили восстание почти целой Осетии. После этого я, с моей стороны, не думаю, чтоб они имели право на какое-либо снисхождение правительства, не думаю, чтобы и слово, ими данное, которому поверил Золотарев, и взял с них аманатов, имело свою, святость. [488] Это всего более объясняется и испугом, боязнью близкой опасности от прихода войск со всех сторон. Мое мнение есть то, что коль скоро довели они нас до всего этого, то необходимо довершить наказание их мерами, противу них направленными, дабы упрочить тем спокойствие в Осетии на будущее время. Впрочем, я поставлю себе за долг исполнить в точности то, что вашему сиятельству благоугодно будет предписать мне по рапортам полковника Золотарева. С сим же нарочным буду иметь честь ожидать вашего предписания.

Генерал-майор — князь Андроников

ЦГИА Гр. ССР, ф. 3, д. 207, лл. 208-211.