Не скрываю я, что занимался кражей, но за все это я платил по присуждению пристава Васильева, пусть кто [404] объявит на меня жалобу, я готов уплатить; пристав Васильев когда захотел меня сделать есаулом, то для верности свояченицу свою назвал моей матерью, правда, я служил ему правдой, в 2 года ни гроша не получал, между тем, положено было мне 60 руб. серебром, ездил в Тифлис по его командировке всегда за свой счет и даже закладывал узды в Джаве духанщику на пищу себе, подарил ему я, Васильеву, лошадь в зо руб. серебром, ружье в 50 руб. серебром. Прошлый год была милиция в Кешельта, я, чтобы принять его с его свитой, сварил сорок ведер пива и [приготовил] сена лошадям, я не считал во время службы моей в есаулах шашку с поясом в 30 руб. серебром. Словом, разорился от него до нищеты. Это самое заставило меня поймать священников, чтобы единственно через них довести до сведения главнокомандующего о моем от него, Васильева, разорении, я неоднократно просил пристава Васильева, чтобы дозволил мне переселиться в Карталинию, он мне не дозволил прежде, нежели я поймал священников; он, Васильев, поймал меня, брат мой пришел меня выручить, он, Васильев, велел моего брата. Мирмана подстрелить, хотя я посылал переводчика Единара Игнатова, чтобы сего не делать, но, несмотря на это, его подстрелили, он пришел не разбойничать, теперь он и жена его содержатся с сыном.

Прошу ваше высокоблагородие довести о сем г-ну главнокомандующему и выпустить моего брата Мирмана, жену его с сыном, я от души желаю быть мирным и обещаю никогда не красть, не грабить — до этого Васильев довел меня.

В конце документа имеется отпечаток пальца Бабе Кабисова.

ЦГИА Гр.ССР, ф. 548, оп. 3, д. 508, лл. 2, 10, — Подлинник.