1852 г. мая 17, — Донесение наместника кавказского императору о назначении помещикам Мачабели пенсии и о переводе их крестьян казне

В бытность мою в Елизаветграде я имел счастье докладывать Вашему императорскому величеству о получении здесь в прошлом году указа из 4 департамента Сената, по которому, одна из здешних княжеских фамилий, многие лица которой всегда служили усердно и верно, проливали в боях кровь последнего полустолетия и теперь таким же образом служат, лишены совершенно всего своего состояния, состоящего из около 2000 дворов крестьян, живущих в семи ущельях Осетии. Князья Мачабеловы приведены бы были таковым решением в совершенную нищету, ибо, хотя земля в тех ущельях за ними и остается, но лишаясь права каких-либо повинностей от крестьян в местах горных и диких, в которых никакого другого переселения делать невозможно, все Мачабеловы' лишились бы всякого способа существования. Князьям Мачабеловым останется только один способ, а именно: просить высочайшего разрешения о пересмотре этого дела в общем собрании Сената. Они надеются, а также убеждены, что по внимательному рассмотрению всего этого дела, давно уже, впрочем, мне известного, решение, столь для них пагубное, будет отменено высшею инстанцией). Не входя в подробности, приведу только здесь для поддержания сего моего убеждения два обстоятельства: 1) департамент Сената основывает свое решение главным образом на том, что будто бы у князей Мачабеловых никаких уверительных доказательств в действительности владения [191] осетинами на крепостном праве нет, между тем, как действительность владения осетинами со стороны Мачабеловых на праве крепостной подкрепляется несомненно как бесспорными грамотами царей грузинских (между тем и двух последних царей — Ираклия и Георгия), так и официальными распоряжениями всех русских начальников края, от времени князя Цицианова до генерала Головина включительно. Все начальники, основываясь на царских документах, беспрестанно подтверждали принадлежность осетин князьям Мачабеловым; в разные времена принимали меры к приведению военною рукою тех осетин к покорности Мачабеловым и, для облегчения отправления повинностей, назначали комиссию для рассмотрения и постановления именно всего того, что крестьяне-осетины должны были платить в натуре или деньгами своим помещикам.

2) Что касается... еще непонятнее в решении 4 департамента Сената против Мачабеловых это то, что тот же самый департамент в 1828 году в частном споре князей Мачабеловых с князьями Тактаковыми решил в пользу Мачабеловых и присудил им 5 деревень по рассмотрении тех же документов, которые теперь представляют оставшимися до 1828 года в безгласности, упоминая в последнем указе, что в тех 5 деревнях не входит в суждение потому, что в решении 1828 года они были Мачабеловым присуждены.

Из сего ваше величество усмотреть изволите, что князья Мачабеловы имеют полную надежду, что дело благостью вашей, всемилостивейший государь, будет передано в общее собрание Сената и решено в их пользу.

Но в этом деле есть и другие обстоятельства, вашему императорскому величеству известные, по которым я необходимым долгом имею особо вам представить как бы ни было совершенно доказано по документам и по историческим фактам, что осетины, о которых идет спор, явно принадлежали по крепостному праву Мачабеловым. С другой стороны, также совершенно известно, что они весьма редко и только по частям платили помещикам должные повинности и, пользуясь неприступностью своих жилищ, беспрестанно более или менее бунтовали не только против помещиков своих, но и против правительства, и что правительство как при грузинских царях, так и при владении [192] российской власти вынуждено было употреблять военные силы для приведения их в покорность, а в 1850 г. мы вынуждены были при общем бунте употребить сильный отряд под начальством военного губернатора, князя Андроникова, для их усмирения, что и было успешно исполнено благоразумными мерами генерал-лейтенанта князя Андроникова с ничтожною потерею Андроникова с с нашей стороны и с мерами кротости и милосердия против бунтовавших. Когда экспедиция эта была еще в ходу, г. военный министр сообщил мне высочайшее мнение вашего императорского величества, что каковое бы ни было решение высших судебных мест трудно будет признать и привести в действие таковое в пользу князей Мачабеловых, поелику опытом дознано, что горные осетины никогда не будут без употребления военной силы исполнять следующей от их повинности и что, с другой стороны, нельзя же допустить мысль, что через каждые два или три года необходимо наряжать туда отряды и экспедиции. Таковое неоспоримое, справедливое мнение вашего императорского высочества я всегда имел в виду для исполнения, но, как я отнесся тогда к г. военному министру, еще до получения сего высочайшего мнения я писал начальнику гражданского управления князю Бебутову и военному губернатору князю Андроникову, что необходимо будет по приведении осетин в покорность, войти в сношение со всем семейством князей Мачабеловых и, коли возможно, склонить их к уступке казне за справедливое возмездие прав их на осетин, и тем кончить к обоюдной выгоде спор, имеющий последствием не только неповиновение законной власти, но и беспрестанные военные действия со всеми расходами и последствиями таковых действий.

Когда все дело об осетинском бунте было кончено, мы действительно вошли в переговоры с князьями Мачабеловыми. Еще весною прошедшего года, собрав, сколько было возможно, всех их членов семейства в Тифлисе, я лично объяснил им необходимость сделки с казною для предупреждения беспрестанных... военных действий для поддержания в их пользу права, действительного по закону, но столь беспрестанно шаткого в исполнении. Князья Мачабеловы поняли справедливость такого требования и необходимость в этом отношении исполнить высочайшую волю и обещались представить мне в скором времени расчет [193] той суммы, за которую они до справедливости бы согласились уступить казне права их на осетин. Они должны были вскоре потом ехать ко мне в Боржом, откуда, ежели бы я нашел их предположения умеренными, я намеревался представить оные с моим мнением на высочайшее вашего императорского величества разрешение. Но в это самое время получен указ 4 департамента от 19 февраля 1851 г., о котором мною выше сказано. Объятые страхом и отчаянием князья Мачабеловы приехали ко мне в Боржом, привезли с собою подробности своего процессу и прав и просили у меня совета. Дела осетинские были мне отчасти известны с 1801 года, ибо я участвовал в конце оного и к начале «1804 года в экспедиции князя Цицианова, для наказания тех самых же осетин за истребление в бытность нашу под Эриванью посланного к нам Донского Рыжкина полка. Д очень ню, что некоторые князья Мачабеловы находились с нами в ходе. Всегда считались помещиками осетин на полном крепости ном праве и что это было всегда признаваемо теми деревнями, как скоро они были заняты и покорены нашим оружием. Дабы более увериться и дабы мне было можно дать более положительное мнение, я там же, в Боржоме, рассмотрел и прочитал со вниманием все, касающееся до этого дела, и действительно и несомненно уверится во всем том, что в начале сего всеподданнейшего письма я имел счастье объяснить вашему императорскому величеству. Я совершенно уверился, что законные права князей Мачабеловых совершенно неоспоримы и что они основаны, кроме глубокой давности, на ясных документах, данных двумя последними грузинскими царями; даже хотя в одно время царь Ираклий отнял по некоторому неудовольствию у князей Мачабеловых права сии, это еще более доказывает самое право; ибо нельзя было отнять у них то, чего бы они не имели. Сам же царь Ираклий после того вновь им отдал полные крепостные права на осетин, и это распоряжение подтверждено сыном и наследником его — царем Георгием.

Русские начальники края в течение более 40 лет беспрестанно подтверждали эти права, действовали в духе оных, посылали военные силы для приведения осетин к покорности своим помещикам и занимались составлением условий в надежде, что [194] осетины прекратят против помещиков их и против правительства сопротивление свое.

По всему этому, несомненно, можно думать, что помянутое решение 4 департамента Сената будет изменено высшею инстанцию и князья Мачабеловы просили меня поддержать у подножья престола всеподданнейшую их просьбу о пересмотре сего губительного для них решения в общей собрании Сената. Я им отвечал, что я в этом им отказать не могу, но прибавил, что какое ни было бы окончательное решение сего процесса и сколько может быть не справедлива их надежда на сие окончательное решение, — как прежде им было объявлено, никогда не будет согласно ни с мнением о том вашего императорского величества, ни с возможностью беспрестанно употреблять военные силы для приведения осетин в покорность им, признать и привести в действие решение в их пользу, ежели таковое как кажется, и по справедливости будет, и что потому я им опять предлагаю согласиться на умеренную и справедливую сделку, по которой они бы, уступая все права свои на принадлежность им крестьян-осетин, получили бы от казны потомственный пенсион, выставляя им в пример то, что я предлагал в прошлом году и что сделано с. князьями Аваловыми для уступки спорных с ними Боржомских лесов, предложение, которое впоследствии столь счастливо окончено высочайшим [повелением] вашего императорского величества. Дело шло потом о самой сумме, за которую они бы без отягощения для казны и без обиды для себя могли уступить права свои и я должен был им объявить, что основанием сей меры не сможет служить ни то, что иногда они при хороших обстоятельствах могли получить от тех крестьян, ни даже то, что комиссиями, от начальников края назначенными, было им определено получать, и что я не могу положить другого основания для сего вознаграждения, как ту сумму, которую казна может справедливо и на деле получать податью от крестьян, окончательно чрез сию сделку объявленных казенными [крестьянами], т. е. если число дворов будет простираться не менее 2000, если же числительность осетин окажется менее 2000 дворов, то 5000 руб. серебром, которые обратились бы в потомственный, совокупно для всех членов семейства Мачабеловых пенсион. Конечно для семейства многочисленного это вознаграждение покажется мало и князья Мачабеловы не очень охотно на оное соглашались, но я опять им [195] объяснил, что, как им известно, они не всегда и это получали от крестьян своих; что казна больше этого на них наложить не может и, наконец, что так как Мачабеловы остаются владельцами земли, то за пользование этою землею осетины хотя объявлены казенными крестьянами, 1/10 часть урожая с земных произведений должны платить им, Мачабеловым.

Вот условия, которые, по принятии оных всеми князьями Мачабеловыми, я имею счастье представить на высочайшее вашего императорского величества разрешение. Для казны они бесспорно выгодны, ибо кроме того, что от оных никакого для нее нового расхода не представляется, но окончанием беспрестанных споров и необходимых военных мер для приведения осетин в какой-нибудь порядок и повиновение, правительство избегает и необходимых потому расходов и оставление целого важного края в шатком и несогласном с законным порядком состоянии. Семейство же Мачабеловых, хотя получит немного, но по крайней мере будет уверено в том, что оному определено, отвыкнет от положения и теперешнего, и прежних лет, по которому они только насильственною мерою и вооруженною рукою получали какой-нибудь доход или вовсе иногда никакого не получали.

Ежели вашему императорскому величеству благоугодно будет утвердить сие мое всеподданнейшее представление, то не изволите ли повелеть:

1. Заключить с князьями Мачабеловыми сделку, по которой взамен всех прав, претендуемых ими на крепостное право над осетинами в ущельях Джавском, Уреджварском, Кешельтском, Зрогском, Рукском и Кемультском, назначить им потомственный пенсион в 6.000 рублей серебром в год.

2. Так как при князьях Мачабеловых остается право собственности на землю в тех ущельях, то те осетины, которые по переселении их в казенное ведомство захотят продолжать жить на приобретенных князьями Мачабеловыми землях, обязаны за пользование мачабеловскими землями выделить им, Мачабеловым, десятую часть урожая со всех земных произведений.

3. Затем прекратить все спорные дела князей Мачабеловых с помянутыми выше осетинами насчет присвоения сих последних первыми в крепость, в каких бы судебных местах эти споры теперь не находились.

Архив ЮОНИИ АН ГССР, д. 43, л. 20-27. — Копия.