1840 г. апреля 24. — Ответ Платона Иоселиани на замечания академика Мари Броссе о составленной им «Грузинской грамматике».

Прочитав замечания господина академика Броссе на составленную мною грамматику грузинскую — замечания, как сам пишет писанные со всею строгостью, я должен принять с тем чувством удовольствия и радости, каковую внушает всякому истинная, безкорыстная, чуждая всякого авторского самолюбия, польза для языка ныне востающего от долгого сна старанием великого правительства русского, принявшего великодушное, христианское участие в судьбе народа единоверного, 15 веков защищавшего от варварства врагов христианства веру и язык предков. Руководимый таковою мыслью было бы против рассудка, чести; согрешил бы пред потомством, которое конечно соделается судьею в деле предков, восстал бы против современников, между которыми язык грузинский еще в устах и сердце — если бы не высказал всю правду мною сознаваемую при всех убеждениях, которые мне представляют знание своего языка, изученного мною в продолжении 20 лет; познание большее или меньшее языков русского, латинского, греческого, французского, немецкого, еврейского и армянского. Язык мой, как отечественный и материнский служит мне мерилом и запасником для оценки правил грамматики. [134]

Господин Броссе разделяет свои замечания на две части и смотрит на мою грамматику с двух важных сторон: 1. со стороны общего плана и общих идей, на которых грамматика должна быть основана и 2, со стороны частных правил, которых должна иметь моя грамматика.

Разберем порознь:

В общем плане г. Броссе требует, чтобы грамматика имела точный синтез и не излишний анализ, предлагает условия общие, универсальные, можно сказать такие, выполнение которых принадлежит не одному человеку и труду не одного века.

При всем том, требование его очень важное и нужное для всех наук, искусств и деятельности, более или менее выдерживаемое всеми не чуждо моей грамматике. Вполне обнять все требования условий господина Броссе предлагаемых, едва ли возможно для кого-нибудь. Составляя правила, мы так сказать списываем язык в его природе, свойстве, механизме. Но при всех усилиях человека к изображению полной природы языка труд всегда остается, как выражается Шеллинг, единичным, искусственным, так сказать человеческим, но не творением природы (ist eitel, ist Artefact, ist menschliches, nicht Naturwerk). Все эти общие философские требования науки останутся навсегда законом для всех, вступающих в святилище ее, полное осуществление общем идеи ни синтезируемой, ни анализируемой останется в одной фантазии и созидаемый всеми труд потребует мнимого Прометея для похищения огня с неба, чтобы им оживить его.

В этом отношении грамматика моя, не чужда синтеза, составлена по методе, плану и расположению всех грамматик, принятых в классическое употребление по Европе и Российской империи. Я не следовал плану авторов наших грамматик, как-то: Антония, Гагия, бывшего архиепископа Астраханского, царевича Давида и других, не следовал даже плану грамматик г. Броссе, которые мною получены тогда, как я кончил свою и которых недостаток и погрешности ощутительны, сами бросаются под руку всякому грузину, читающему их.

Я не отнимаю этим чести и славы, которых г. Броссе, крайне мною уважаемый, заслуживает не изданием их расхваленных в «Санктпетербургских ведомостях», но (может быть) объяснениями древностей моего края, разбором монет, коими предки мои считали свое достояние к лоскутьев языка и поэзии, которыми они одушевлялись.

Грамматика моя в определениях общих начал ее и терминов, которыми изображаются все формы и словоизвития языка очень точна; разделена на восемь частей речи и следует в этом преемстве до синтаксиса. Синтаксис, как вторая часть успокоил г. Броссе; по крайней мере, сам мало об нем сказал.

Орфография, которую он желает отнести туда, где идет дело о буквах и произношении поставлена в своем месте, как это и во всех грамматиках. Но он восстал против этого, вероятно по сравнению с французским языком. Но тут дело другое. Язык французский необходимо того требует потому, что детям, начинающим учиться грамматике французской, то есть, чтению и письму на французском — предстоит трудность писать на таком языке, где четыре литтеры выговариваются почти одним звуком, и потому во французской грамматике орфоэпия и орфография могут быть поставлены в начале грамматики. На [135] грузинском языке выговариваем и пишем все буквы, имеющие и отдельно и в связи с прочими, свои отдельные звуки.

Что касается до частных замечаний на мою грамматику, то некоторые из них совершенно справедливы. За них я приношу от всей души истинную, искреннюю и нелицемерную благодарность.

1. Первое замечание г. Броссе относится до букв, кои не так выражены на русском; буква *** пишет Броссе произносится как латинское *** пред ***. Это сочетание никогда не встречается на латинском; надобно сказать как *** пред. Ученый критик без сомнения не так понял русский мой текст, на котором только и писано о произношении букв, у меня было сказано: «как латинское *** ближе к русскому к например *** сердце, *** прохладный и как русские слова: друг, гром и прочие.

Буквы ***, я назвал двоегласными, потому, что они выражаются, как ае, ее, ие, фие, ое, или гое. г. Броссе назвал их полугласными. Можно и так назвать, вреда точно не будет. Такие тонкости никакой существенной пользы не приносят языку.

2. Замеченное место на стр. 9, где дело идет о разделении на частное (?) и собирательное, искал в моей грамматике и не нашел. Частного у меня нет, а сказано имя бывает: собственное, общее или нарицательное и собирательное. Я не постигаю, почему их не принять в грамматику?

3. Замечание о степенях сравнения в именах прилагательных совершенно справедливо. Непременно воспользуюсь умным и точным замечанием господина Броссе.

4. Замечание (11) на имена числительные также верно, хотя желание г. Броссе выполнено было мною прежде, но один весьма странный случай преодолел меня выпустить нужное не для грузин, которые все числа знают apriori, но для русских желающих учиться грузинскому языку. Воспользуюсь замечанием г. Броссе.

5. Замечание о родах разделяемых на мужский, женский и средний совершенно справедливо. Я сказал уже, что у нас родов нет. Но для, того я об них упомянул, чтобы изучающие грузинский язык не спросили бы где роды имен? 10 строчек занимаемых ими в грамматике ни нарушат синтеза грамматического и не наведут упрека на излишний анализ.

6. Замечание (13) на окончания падежей не верно. Стоит прислушаться г. Броссе к звукам, в которых слова вылетают из уст грузина и увериться в необходимости допустить их. Нельзя писать, как написал г. Броссе ***, но ***, не *** но ***. По его правописанию при произношении губы сжимаются необыкновенно, и я как грузин затрудняюсь произнесть их.

7. Падеж повествовательный находящийся во всех грамматиках грузинских считает г. Броссе лишним, полагая окончание *** местоимением. Но это окончание совершенно не есть местоимение, а немой слог (придаточный корень) оживляющий выражаемое существование имени в то время, когда мы повествуя о чем-нибудь спрашиваем ***, кто?, что? Это очевидно и ясно из следующих примеров, напр. когда я скажу: *** человек, тот образованный и славный сказал это; ужели здесь повторяемое три раза [136] *** есть местоимение. Это не натурально ни с какой стороны. Отнимите ***, что останется? Имена не подходящие ни под какие категории падежей. Местоимение само собою видно в начале речи: *** тот, А падежи исключенные мною с окончаниями *** из или от, *** для, *** со или съ, *** да *** въ и другие, которые кроме первого все введены в первый раз в грамматику господином Броссе — совершенно лишни. Потому, что они суть не окончания, но предлоги прилагаемые всегда к ***, падежу родительному или дательному, напр. *** из — от человека, с человеком, для человека, в человеке, до человека и проч. Что касается до частицы *** характеристики творительного падежа, то в единственном числе и она лишняя, потому что имеет свой придаточный корень или окончание на ***, напр. *** человеком, золотом. *** словом, a во множественном *** необходим. Хотя он в этом случае точно есть предлог прибавляемый родительному падежу. Без этой частицы не выражается название предмета служащего орудием, наприм. ***, поступками мудрых.

8. Замечание на звательный падеж совершенно справедливо. Тоже самое и у меня в грамматике. Дело в том, что я не сказал в примечании, что частица или междуметие *** поставляемое на переди имени не останется с падежем при сочетании слов. Но и в русском языке всегда твердят дети: о, въ, на деле, о, на человеке и проч., но ни один грамматик русский не делал примечания оставить ли частицы эти при падеже или отделять от него.

9. Замечания на неточность правил в склонениях падежей исправлю. Некоторые из них верны.

10. Четыре склонения моей грамматики г. Броссе хочет сократить в одно. Сколько неудобств встретится при этом, доказывает изданная, им грамматика. Я мог бы сделать тоже, но обременю память детей правилами исключений тогда, как разделение на 4 ни одного не представляет исключения. Упрек г. Броссе в том, что я не упоминаю о сокращениях, коим подвергаются некоторые имена совершенно справедлив. Это будет мною выполнено. Хотя это дело более лексикона, нежели грамматики.

11. В число местоимений не внес *** весь, я отнес к прилагательному. На грузинском языке, как склоняемое в точь точь по таблице имени, оно может быть отнесено к имени прилагательному, тоже сделал и Гречь в своей теоретической грамматике §249, 280; назвав его прилагательным обстоятельственным; тоже сделал и Сильвестр де Саса в своих Principes de grammaire genenerale. Но тут ничего нет. Внесу в число местоимений по желанию ученого академика.

Впрочем здесь я угадываю, для чего г. Броссе захотел это. Он думает, что слово *** значит всякий, которое точно есть местоимение неопределенное, но в одном значении, выражающем всякий, но и в значении весь, напр. *** всякий человек *** весь мир. А по идиоме языка грузины не имеют вполне соответствующего значения, слову всякий.

12. Замечания на счет местоимений ***, совершенно неуместны. А формы господина Броссе приводимые: ***, не [137] суть языка грузинского. Оне выдуманы фиглярами и вошли в язык нисшего класса народа.

13. Замечание (20) совершенно справедливо. Правило для этого было опущено переписчиком, — как я это поверил теперь с черновыми.

14. Спряжения нельзя сократить в одно. Иначе выйдет хаос. Разделение на два между прочими имеет и то важное достоинство, что даст учащемуся легчайшее средство отличить глаголы средние от действительных, служит твердым правилом находить корни глаголов в своем первообразе, каковым служит первое спряжение, и наконец устраняет все исключения.

15. Неокончательного нет, пишет г. Броссе. Разве потому, что из него не выводятся времена глаголов, как напр. на русском яз., на латинском и французском. Но это обстоятельство, что оно не служит средством к образованию времен и наклонений не дает права думать, что их нет.

16. Сослагательное бывает, пишет г. Броссе, только чрез частицы условия, желания. Напротив оно имеет свои характеристические, совершенно отличные от изъявительных окончания во временах. Так это очевидно, что я нахожу лишним доказывать это примерами.

17. Броссе упрекает, что я не внес причастия в число наклонений.

Так это очевидно, что я нахожу лишним доказывает это примерами.

Нигде я не слыхал, чтобы в какой-либо человеческой грамматике оно было поставлено в число наклонений.

18. Замечания на буквы: ***, лишни. Я этого не писал. Оно было бы против рассудка. С буквы *** никакое слово, никакой глагол не начинается. Пусть заглянет в лексикон, сколько начинается с этой буквы слов? У меня приведены были литтеры, которые образуют лица настоящего времени 1-го спряжения.

19. г-н Броссе (48) отвергает причастия, полагая их прилагательными отлагательными. Но причастия во всех языках суть прилагательные, отлагательные. Они не управляют, говорит господин Броссе падежами, подобно ясным глаголам. Г-н Броссе позабыл, что грузинские глаголы не прямо управляют падежами, а каждое время глагола управляет отдельным падежем. Причастия управляют падежами.

20. Замечания на наречия справедливы. Выполню их. Поставленное слово если в число наречий есть ошибка переписчика. Это известно и всякому ученику. Управления предлогов поставлены в синтаксисе. Нет нужды ставить их в предлоге. В этом последнем исчисляются только предлоги. Так во всех европейских грамматиках.

21. Alliteration в речи требуемое Броссе не есть дело грамматики. Отвлеченные понятия: подлежащее, сказуемое, связь и образование предложений затруднят детей. Все они входят в состав начальных правил слова или словесности.

22. Замечания о сочетании имен прилагательных с существительными не уместны. Писатели, в которых он встречал противные сочетания— не руководствуясь правилами языка, произвольно коверкали словами. Они не есть закон для языка.

23. Замечание на стр. 98 совершенно справедливо.

24. Предлоги исправятся.

В заключение всего должен, сказать, что я не имел в виду [138] написать учено-критическое изложение языка, а только краткое руководство нужное для детей или для учеников духовных училищ, где только и преподается грузинский язык, а в самой Семинарии к общему сожалению и к величайшему недостатку ее не преподается совершенно грузинский язык.

Означенные знаком (х) ошибки принимаю к исправлению, принося господину Броссе всю душевную, искреннюю благодарность. В конце июля этого же года буду иметь счастье при содействии божьем кончить свой труд.

Г-н Броссе находит в языке грузинском три весьма различные формы. Библия и церковные книги первых времен обращения — единственные дошедшие до нас памятники; он причисляет к идиоме древней, называя книжным и ученым. Другой идиом находит во временах, когда явились истории, романы и стихи. Это называет народным письменным. Третий идиом у него язык, которым теперь говорим. Я откровенно нахожу, что литература грузинская началась едва-ли ранее 10-го века. По крайней мере, мы не имеем памятников ранее этого времени. Сочинение одно единственное относимое к VII веку, чему последовал и Броссе есть чистый анахронизм. Это ясно из штиля сочинения. И как бы то оно было все это сочинение, состоящее не более как из одного листа писанного ничего не значит и никаких форм для языка не представляет. Наша литература процветшая в царствование царицы Тамары, при дочери ее Русудане, представляется отцветшею и оканчивается вся литературная жизнь языка с окончание 12-го века. Тут уже находит на нее Морфей и покрывает ее тем мраком, которым в средние времена вся Европа была покрыта. Вторичное воскрешение литературы мы встречаем гораздо после, по пробуждении умов в Европе, именно является в конце 17-го века.

Следовательно язык принял новую жизнь уже полтора века. В произведениях этого времени, мы находим ту порчу, каковой обыкновенно подвергаются языки, находясь под влиянием других господствующих. Потому язык исказившийся от влияния персидского, татарского, турецкого и горских племен может ли назваться идиомою? Что нужды в этих отдалениях языка от его коренного свойства, что нужды до тех оборотов чуждых народов до тех чудовищных выражений, которые вторглись в грузинский язык насильно исказив чистоту его и изящество, составив вымысленный язык (Jargon). Нам воскресить язык каким он был во цвете его лет и не отступать от его истинного механизма, устранять те погрешности в старых писателях, и те которых откроют нам писатели позднейшие, убегать архаизмов, как форм - обветшаемых, не употребительных, областных или провинциальных. Писать для каждого творения отдельную грамматику, это дело невозможное. Читая древних классиков латинских, греческих и французских, мы не осуждаем сочинителей за то, что не открывают правил языка, коим следовали Гезгод, Гомер, писатели века Августа, Тацит, Плутарх, Сенека, Монтань и Малебраншь? Для них мы имеем коментарии и довольствуемся. Тоже самое и на счет грузинских писателей.

Итак идиома одна и на нее-то должна быть основана грамматика. Обладая полною, можно сказать библиотекою произведений грузинской литературы четыре года неутомимо занимался разбором их, [139] которых плод явлю свету в Христоматии и Истории грузинской литературы мною приготовляемого для печати и кажется не обманусь в надежде, что поставил себя на стезю истинного понятия о Грузинской литературе.

Замечания Броссе на предисловие стоит того, чтобы, об них сказать нечто.

1. Слова моего предисловия, касающиеся до г. Броссе в том смысле, что он составил свою грамматику, вероятно руководствовался какими-нибудь грамматиками, увезенными из Грузии любопытными до книг миссионерами Запада, которые еще с 12-го века являются в Грузии и действовавшими в пользу католизма, чрезвычайно поразило г. Броссе. Г-н Броссе уверяет, что у него не было никакой грамматики грузинской при изучении грузинского языка. Я этого не буду доказывать, а останусь при одном странном недоумении, откуда г. Броссе занял термины грамматические, совершенно те же, какие имеются во всех грузинских грамматиках. А их было 60 и ни в одном из них нет различного от термина в грамматике, господином Броссе напечатанной в 1834-м году в Париже, тем более, что Фиралова, имевшаяся в Париже, как сам пишет, не все термины показывает, a magqi (Jyntagtata) напечатанна в Риме 16.73-го года тоже терминов не имеет и не есть грамматика.

2. Статья превосходная, по словам Броссе в замечаниях Шегрена, посвященная похвале грамматики г. Броссе (St. Petersb. ztg, 1838, № 97), где он пишет, что она помогла наконец вопиющей необходимости в грамматике грузинской не может мне служить предисловием.

3. г. Броссе полагает, что я хвалю Клапрота, за его лексикон. Я об оценке его труда ничего не сказал. Ее я видел в руках г-на академика Шегрена в бытность его в Тифлисе и поправлял многие ошибки и решительно сказал, что он никуда не годится. Г-н Шегрен, уверен, засвидетельствует это. Не оценил ни его грамматики, которая не издана, а была во французской газете объявлена, ни грамматики г. Броссе, которых у меня не было под рукою, как я и написал в предисловии. Броссе прислал мне свою грамматику тогда, когда моя грамматика представлена была в 1837-м году апреля 30 дня на усмотрение начальства.

4. Броссе обличает меня в неверности факта, что в Европу увезены книги, неизвестные Грузии. ,У меня нет ни одного № journale Asiatique, но я читывал их в Петербурге в доме царевича грузинского Теймураза, который получал их от г. Броссе, и которому я переводил устно статьи о Грузи, и потому не могу вспомнить, какие книги нам неизвестные там я встречал. Но то верно знаю, что История Мири, переведенная господином Броссе в Париже нам не известна. А что касается до книг увезенных миссионерами или кем-нибудь в Европу я укажу г. Броссе 1) на Библию, принадлежащую Питаретскому при царе Ираклие, упраздненному монастырю; 2) Литургию, древнейший на пергаменте манускрипте, писанный церковными литтерами; 3) Синаксарий, рукопись на пергаменте, принадлежавший монастырю Thiseli (?) и проч. Все эти книги принадлежат Парижскому [140] азиатскому ученому обществу. Есть книги грузинские в Риме, Вене и Венеции. Как оне туда попали? Пусть отвечает господин Броссе.

5. Броссе упрекает меня в том, что я в точных словах объявил, что моя грамматика лучше всех. Я не буду защищать себя от этого нападения. Поверили предисловие некоторые мои сослуживцы и нигде этих слов не нашли. Я скромно сказал, что моя — пред всеми имеет то преимущество, что полна в своих частях, составлена по методе вновь принятой и может служить по крайней мере, теперь руководством для русских к изучению грузинского языка. Я уверен, что Броссе введен в ошибку переводчиком предисловия моего, написанного на русском (без грузинского текста). Кандидат Платон Иоселиан.

Апреля 27 дня 1840 года, г. Тифлис.

*** Кандидат Платон Иоселиан

ЦГИА, ф. 440, оп. 1, д. 154. л. 16-23