1812 г. мая 7. — Показание Игнатия Иоселиани по делу ограбления супруги царевича Давида.

Имя мое Игнатий, прозвание Иоселиан, лет от роду 46, грузин, священник церкви придворной царя Георгия, святого великомученика и победоносца Георгия. Имею свой дом в 1-й части города Тифлиса, в малолетство мое грузинский царь Георгий, бывший еще царевичем, отдал меня в 1779 году для учения армянской грамоте Могнинской армянской церкви священнику Тер-Давиду, у коего были ученики два брата нынешнего царевича Давида супруги Елены князья Иван и Давид Абимеликовы, он находятся в российской службе в Санкт-Петербурге и с которыми там я познакомился и ходил в их дом, состоящий близ оказанной церкви, между там познакомился же с отцом их уже умершим князем Симоном Абимеликовым и воспринимал еще в малолетстве моем его сына Автароса, который умер. Также знал нынешнюю супругу царевича Давида, которая тогда также была малолетняя, а хода же вышла замуж за царевича Давида, тогда воспрпимала она моих трех детей, по поводу какового знакомства и родства я в родительском доме оказанной супруги царевича Давида еще с малолетства находился ежечасно и ночевал в особых покоях того дома с родителями и с братьями ее во время бытности царевича Давида и без его, а потому знал как я, так и многие другие, что Егор Качкачев, находящийся ныне в Астрахане, приносил и отдавал для хранения супруге Давида червонцы, но сколько оных было не знаю, кошельков с оными не распечатывал, да оные и не были запечатаны, а только завязаны ниткою, и я до тех червонцев никак не касался, а той ночи когда учинилось воровство, призвала меня реченная супруга царевича Давида Елена для сочинения от брака ее Георгия по делу с князем Амилахваровым, где находишся нужным имеете со мною и супругою царевича Давида помянутый Егор Качкачев, и сверх того дочь моя фрейлина ее Мария, находящаяся ныне с нею в Петербурге, а после ужина Качкачев пошел спать в особо отведенную в там же дому комнату, взял и с собою один кошелок червонцев из сундука, каковых оставалось в том сундуке еще не знаю сколько, и оный Качкачев в то время ночевал в той же комнате несколько недель, а я, после окончания прошения и ужина, около половины ночи, вышел вместе с показанным Качкачевым и лег один я спать на голдареи, а супруга царевича Давида опала в одной комнате с дочерью моею и показанною фрейлиною своею, дворянкою Марией, а я осмелился ночью никуда не ходить, а поутру известно стало, что сундук уворован спящей супруги царевича, где были и червонцы Качкачева, о чем я спрашивал в полиции тогда же 1807 года июня 10 числа, а более сего я ничего не ведаю и в покои, где супруга царевича Давида ночевала, ночью во время сна не бывал. Кроме того, как выше писано в малолетство свое при жизни отца ее и матери, в живых еще находящейся в России, спал иногда в одной комнате, где все семейство в том числе и она, Елена, малолетняя же ночевали, которую я почитал и почитаю ныне как родственницу спою или дочь, а посему причиною не состою, и все выше [67] писанное показал справедливо, так что виновным изобличен не буду, в том и подписуюсь.

ЦГИА, ф. 84, оп. 1, д. 8925, л. 13-14