ИМЕРЕТИНСКАЯ НЕУРЯДИЦА В 1809 и 1810 ГОДАХ

I.

Географический очерк и население Имеретии. Политика имеретинских царей. Обращение царя Соломона I за помощью к Императрице Екатерине II. Вступление на имеретинский престол Соломона II. Учреждение кордонной линии. Гренадеры спасают царицу Анну. Намерение Соломона отправить депутатов в Петербург и сношения его с ахалцыхским пашою. Усиление кордонной линии. Высочайшее повеление занять войсками Имеретию и вступление в пределы ее частей Белевского полка. Прибытие в Закавказье Гудовича. Соломон требует возвращения лечгумских крепостей. Усиление войск, находившихся в Имеретии. Отказ Соломона от трактата 1804 года. Новое усиление войск в виду сношений царя с ахалцыхским пашою. Высочайшее повеление об удалении Соломона из Имеретии. Новая измена его. Назначение кн. Орбелиани.

Главную массу населения восточной половины кутаисской губернии — шаропанского, рачинского и кутаисского уездов — составляют имеретины. Единство характера как в природе страны, так и в ее народонаселении, способствовало образованию отдельного имеретинского царства, входившего до 1259 года в состав древней Иверии. Владения бывших имеретинских царей (заключавшиеся между 41°50’ и 42°55’ с. ш. и между 59°57’ и 61°30’ в. д.) занимали 7890 кв. верст и граничили: к западу с Гурией, Мингрелией и Лечгумом (Сванетиею), к северу — с землею кабардинцев, к востоку — с Осетией) и Карталиниею, а с юга — скалистым и крутым отрогом вахтангского хребта, отделявшего ее от ахалцыхского пашалыка ¹. [262] Поверхность земель Имеретии представляет по преимуществу гористую страну, наполненную северными отраслями главного массива кавказских гор и отрогами грузино-имеретинского или вахтангского хребта, которые, переплетаясь своими ветвями, образуют глубокие ущелья, котловины и высокие, малодоступные площадки; низменности же занимают всего пятую часть ее пространства и расположены по долинам рр. Риона, Квирилы, Цхенис-цхали и других. Как склоны гор, так и болотистые, топкие, низменные долины покрыты были непроходимыми лесами, среди которых, по данным 1810 года, разбросаны были жилища 40000 имеретинских семейств ². Все население Имеретии в конце прошлого столетия и в начале нынешнего разделялось на три сословия: крестьян, духовенства и дворянства (тавадов и азнауров); управлял страною царь. Он решал все важные дела сам лично или поручал их своим мдиван-бекам; маловажные дела в царских деревнях решали поставленные от него моуравы, а в помещичьих и епархиальных — сами князья, дворяне и духовные лица или их [263] моуравы; за исполнением царских и мдиванских постановлений следили особые чиновники, называвшиеся бокоулами. Раскладку царских доходов с подданных натурою или деньгами производил сахлтхуцес; сбор же доходов и доставка их к царю лежали на бокоултхуцесах и бокоулах. Кроме того, в казну царя поступали также денежные сборы с таможен, красилен, лавок и различных промыслов, отдававшихся на откуп торговать людям ³. Впрочем, постоянных и определенных налогов не существовало: подданные принуждались платить натурою или деньгами всякий раз, как того требовал от них царь. Такая система налогов в связи с беспрерывными войнами не могла не отражаться на благосостоянии жителей, и многие из них, не смотря на плодородие почвы и обилие виноградников, были доведены до полного разорения ⁴.

С первых же дней политического существования в Имеретии начались междоусобные войны, причем цари имеретинские для удержания власти в своих руках неоднократно прибегали к помощи правителей соседних земель. Последние, поддерживая их вооруженною рукою, в то же время вторгались в пределы Имеретии и, оставаясь в ней более или менее продолжительное время, грабили и разоряли страну. Особенно бедственны были для народа вторжения турок, которые в начале XVII века заняли Кутаис и надолго утвердились в Имеретии.

В 1755 году на престол имеретинский вступил Соломон I. Решив освободиться от тягостного владычества турок, он обратился за помощью к Императрице Екатерине II-ой. Воспользовавшись войною с Турциею, Императрица осенью 1769 года отправила в Имеретию, под [264] начальством графа Тотлебена, небольшой отряд пехоты при четырех легких орудиях. Перезимовав в Грузии, Тотлебен летом 1770 года перешел с отрядом в Имеретию и, соединившись с войсками царя Соломона, очистил страну от турецких войск. Затем, при заключении кучук-кайнарджийского мира в 1774 году, Екатерина II настояла на независимости Грузии и Мингрелии ⁵.

В 1784 году умер Соломон I. Так как по духовному завещанию почившего царя престол имеретинский должен был наследовать двенадцатилетний царевич Давид, сын Арчила, родного брата Соломона, то князья имеретинские, исполняя желание народа — иметь царем мужа, а не младенца, вручили управление страною до совершеннолетия наследника сыну двоюродного брата Соломона Георгия, Давиду. Решив навсегда упрочить за собою царскую власть, Давид Георгиевич стал теснить и преследовать лиц, преданных покойному царю и его наследнику, которого пытался сделать своим пленником. Князья имеретинские, вынужденные оставить свое отечество, явились к царю Ираклию, управлявшему Грузиею, и убедили его возвести на имеретинский престол царевича Давида, успевшего скрыться от преследований дяди ⁶. Между временным правителем Имеретии, не согласившимся добровольно сложить с себя обязанности царя, и ее законным наследником открылась междоусобная война, в которой приняли участие грузинские, мингрельские, гурийские и турецкие войска, а также толпы вооруженных лезгин. Война велась с переменным счастьем и прекратилась только в феврале 1795 года со смертью Давида [265] Георгиевича, после чего Давид Арчилович был провозглашен имеретинским царем под именем Соломона II-го ⁷.

Смуты и волнения, прекратившиеся в начале царствования Соломона II, в 1801 году снова возобновились, причем к народному бедствию присоединилось моровое поветрие. Опасаясь, чтобы имеретинские беспорядки и болезнь не проникли в Грузию, генерал-майор Лазарев, командовавший войсками, стоявшими в грузинской провинции ⁸, нашел нужным учредить со стороны Имеретии кордонную линию и поручил ее устройство командиру Кавказского гренадерского полка подполковнику Симоновичу. К концу мая месяца Симонович окончил возложенное на него поручение и письмом, посланным с дворянином Ауштровым, сообщил царю Соломону, что подданные его до прекращения в Имеретии беспорядков и морового поветрия будут пропускаемы в Грузию только через те пограничные селения, в которых учреждены караулы. Эти последние, вместе с пикетами, составляли кордонную линию, содержались грузинами князей Тарханова, Цицианова, Абашидзе и некоторых других, имения которых соприкасались с Имеретиею и находились в непосредственном ведении майора Попова и капитана Бартенева, стоявшего с ротою Кавказского гренадерского полка ⁹ в Сураме ¹⁰.

В конце 1801 года царь Соломон II, имея личные счеты с царицею Анною, женою Давида Георгиевича, повелел князю Ростому Пенезишвили перейти со своими крестьянами границу Имеретии и разорить хепенисхевские деревни, временно принадлежавшие вдовствующей [266] царице ¹¹, а войскам, направленным в те же деревни, приказал схватить владетельницу их и привезти в Кутаис. Получив сведения, что имеретины разоряют и грабят Хепенис-хеви, Симонович немедленно выслал туда небольшую команду, под начальством капитана Бартенева ¹². Прибытие гренадер заставило имеретин удалиться из пределов Грузии и спасло царицу Анну от рук ее преследователей ¹³.

В том же 1801 году юный царь Соломон письмом от 12-го марта сообщил главнокомандующему в Грузии и на Кавказе генерал-лейтенанту Кноррингу о желании отправить в С.-Петербург посла “для открытия готовности своей к службе и совершенной преданности" Государю Императору, не объясняя впрочем “причин, к тому его убеждавших" ¹⁴. Но Император Александр I повелел отклонить пристойным образом это предложение, противное кайнарджийскому договору.

Между тем, еще до получения последнего высочайшего повеления ¹⁵, стало известно, что Соломон II, дав приют у себя двум бежавшим грузинским царевичам, Юлону и Парнаозу, питавшим надежду изгнать русских из Грузии при помощи имеретинских войск, принял живое участие в деле возведения на грузинский престол старшого из царевичей, а затем, в июле месяце 1802 года, были доставлены сведения о сношениях царя Имеретии с ахалцыхским пашою Шерифом. В следующем году, 6-го февраля, Симонович получил известие, что Соломон, вернувшись из похода в Мингрелию, приступил [267] к усиленному сбору войск для Шериф-паши и удержал на службе наемные партии лезгин, расположив одну из них, белада Нур-Мамедова, на границах верхней Карталинии, в деревнях Сацеретело. В то же время лезгинские белады совещались в деревне имеретинского князя Кайхосро Церетели о предстоявших действиях против русских ¹⁶. Последние обстоятельства заставили усилить карталинскую кордонную линию и осмотреть дороги, ведущие в Имеретию. С этою целью четыре роты Кавказского гренадерского полка, стоявшие в сс. Цхинвали, Карели и Гори, были перемещены в сс. Абили, Пцу, Осиаури и Бекам, цепь грузинских пикетов на кордоне заменена и усилена цепью казачьих постов, а в сс. Бекам и Сурам направлено по одному легкому орудию. Всем ротам, расположенным вблизи границ Имеретии, приказано всегда иметь налицо девятидневный запас провианта в сухарях, а роте, квартировавшей в Душете — быть готовой передвинуться по первому требованию в с. Чалы ¹⁷.

Обнаруживая своими поступками полное к нам нерасположение, царь Соломон II тем не менее отправил в Петербург князя Леонидзе для переговоров о принятии Имеретии в подданство России; но переговоры эти были прекращены почти в самом начале. Император Александр, узнав, что Соломон стремится подчинить своей власти Мингрелию, просит у Турции защиты против русских войск, находившихся в Грузии, и явно поддерживает грузинских царевичей ¹⁸, приказал отправить князя Леонидзе обратно в Имеретию. Кроме того, [268] “обнаруженное коварство Соломона" побудило Императора Александра приказать князю Цицианову занять столицу “закоснелого в пронырстве владельца" и другие “крепкие места Имеретии" ¹⁹. Но инспектор кавказской линии генерал-лейтенант князь Цицианов ²⁰, открывший в это время военные действия против Джават-хана ганжинского, не имел возможности немедленно привести в исполнение высочайшую волю.

“Малочисленность войск в Грузии и большой некомплект здешних полков, по предмету ограждения грузинских границ и действования одним разом, обязывают меня — доносил князь Цицианов — делать все военные обороты в зимнее время года, яко удобнейшее, потому что горы, окружающие Грузию и покрывающиеся снегом, препятствуют впадению хищников и позволяют с границ брать войска для приведения в действие высочайше предначертанного плана" ²¹.

По взятии Ганжи ²² князь Цицианов послал приказание Кавказскому гренадерскому полку сосредоточиться на имеретинской границе в сел. Сурам, куда и сам предполагал отправиться вслед затем, “дабы или убедить царя имеретинского пропустить войска в Мингрелию для занятия оной, или силою к тому его наклонить, убегая сего последнего средства елико возможно ²³. “Весть о падении крепости Ганжи, приближение к границам Имеретии Кавказского гренадерского полка и слухи о скором прибытии в Сурам главнокомандующего усилили [269] “искания царя имеретинского" у князя Цицианова, который вследствие этого стал надеяться, “с помощью Божией, в скором времени занять Мингрелию и преклонить царя Соломона на таковое же желание видеть царство его занятым" русскими войсками ²⁴. Действительно, 25-го апреля 1804 года Соломон II согласился принять присягу и подписать трактат, изложенный им в виде просительных пунктов. По трактату этому царь предавал себя со всем своим потомством “в вечное и верное рабство” и подданство Российской державе; соглашался на занятие Имеретии русскими войсками для водворения в ней порядка и спокойствия как внутреннего, так и внешнего; обязывался повиноваться во всем русским властям, как верноподданный раб; выстроить казармы для русских войск и доставлять им провиант и фураж; сохранял за собою суд и расправу и т. д.

Не имея возможности тотчас же ввести в Имеретию Кавказский гренадерский полк в виду приближения персидских войск к Грузии, князь Цицианов испрашивал у Государя Императора “на занятие Имеретии одного комплектного полка с пушками и, по пресечению пути в кавказском ущелье ²⁵ от полноводия, которое имеет настать около половины мая месяца, оный полк, без потери времени, доставить Черным морем из Тавриды."

“О пушках — тут же доносил он — упоминаю для того, что без устроения дороги из Грузии их провести затруднительно; и хотя в проезде отсель в Имеретию нет таких затруднений, как в кавказском ущелье от Терека, и утесов существующих, но горы, разделяющие Грузию и Имеретию, могут равняться с Альпийскими, покрыты наигустейшим лесом, пересечены [270] страшными водопадами, а по местам и гранитные скалы ставят препоны прохождению полка с провиантскими фурами и орудиями ²⁶."

До прибытия войск в Имеретию, в Кутаис был командирован 27-го мая статский советник Литвинов с воинскою командою в составе одного штаб-офицера, двух обер-офицеров, двух унтер-офицеров и 50 рядовых Кавказского гренадерского полка ²⁷. Главная цель командировки Литвинова заключалась в том, чтобы прекратить раздоры между царем имеретинским и владетелем Мингрелии и содержать их в согласии друг с другом ²⁸.

В конце октября 1804 г. из Крыма прибыл в Мингрелию Белевский мушкетерский полк при шести легких орудиях и расположился лагерем близь устья реки Хопи ²⁹. Вскоре после того умер правитель Мингрелии, а в Имеретии обнаружились признаки волнения, для предупреждения которого Литвинов нашел нужным просить генерал-майора Рыкгофа, командира Белевского мушкетерского полка, возможно скорее прислать в Кутаис один из батальонов. “Чтобы не дать времени распространиться каким ни есть злым намерениям со стороны царя Соломона" против России и ее войск, генерал Рыкгоф немедленно командировал в Кутаис батальон подполковника Тарасова, в составе 412 нижних чинов при 12 обер-офицерах, приказав ему “поступать во всем с благоразумием и отнюдь без побудительных и неизбежных резонов не входить ни в какое оскорбительное, а паче в военное дело" ³⁰. Соломон, узнав о [271] направлении в Кутаис батальона, просил Литвинова не располагать его в полном составе в столице Имеретии. Желание царя было исполнено, но едва рота, назначенная в Кутаис, вступила в город, как Соломон вместе с семейством выехал в укрепленный и неприступный замок Варцихе, поближе к границе ахалцыхского пашалыка, с правителем которого, Селимом-пашою, не замедлил вступить в переговоры об изгнании русских из Имеретии и Мингрелии. Впрочем, в Варцихе Соломон оставался недолго и снова поселился в Кутаисе. Здесь 19-го февраля 1805 года, при торжественной обстановке он получил от генерал-майора Рыкгофа высочайшую грамоту 4-го июля 1804 года о принятии Имеретии в подданство России, причем рота, сопровождавшая Рыкгофа, была присоединена к войсковым частям, находившимся уже Кутаисе ³¹.

Новые отношения царя к России, скрепленные договором, не изменили его поступков, во многих случаях не соответствовавших обязанностям верноподданного. Вступление в пределы Имеретии батальона Белевского мушкетерского полка породило в нем негодование, но, имея от природы нерешительный характер, он не осмеливался явно предпринять что-либо против наших войск, присутствие которых держало его в границах должного повиновения. Успехи русского оружия и неоднократные поражения персиян летом 1805 года, с которыми Соломон имел тайные сношения, не могли не повлиять на его образ мыслей. Он готовился уже отправить депутатов к высочайшему Двору “для повержения благодарности к подножию престола Государя Императора за принятие народа Имеретии в высочайшее покровительство", но смерть главнокомандующего в Грузии [272] генерал-лейтенанта кн. Цицианова, изменнически убитого под стенами Баку 8-го февраля 1806 года, и необходимость ввести в Кутаис весь батальон подполковника Тарасова, совершенно изменили его намерения. Соломон обнаружил ненависть к русским войскам и отказался от посылки депутатов в С.-Петербург, настойчиво требуя отдачи ему лечгумских крепостей: “царь возмнил, что, до получения всего им требуемого, отправление депутатов быть не должно" ³².

В июле месяце 1806 года в Закавказье прибыл новый главнокомандующий в Грузии генерал-лейтенант граф Гудович. Познакомившись с положением дел в Имеретии, правитель которой в это время вмешался в междоусобия, раздиравшие Гурию, и замышлял вторгнуться в Мингрелию, он приказал генералу Рыкгофу увещаниями склонить Соломона не нарушать условий, заключенных с покойным князем Цициановым, в противном же случае — прибегнуть к силе оружия ³³. Соломон распустил собранные им войска по домам, но в конце ноября граф Гудович получил от него письмо, которым он уведомлял, что отправит депутатов к высочайшему Двору не ранее возвращения ему лечгумских крепостей. Ответив соответствующим письмом, Гудович внушил посланному, “что долг подданного требует во всяком случае исполнить прежде с покорностью все обязательства своего государя и тогда уже представлять свои просьбы на всемилостивейшее воззрение и разрешение Его Императорского Величества". Когда же посланный пожелал узнать, почему лечгумские крепости не отданы во власть царя, то главнокомандующий отвечал: “неужели [273] царь думает противиться воле Императора или хочет дерзнуть вооружиться против его силы и могущества" ³⁴. Дальнейшее двусмысленное поведение Соломона принудило Гудовича усилить войска, находившиеся в Имеретии. 26-го февраля 1807 года из Сурама были направлены три роты 9-го егерского полка и команда казаков от донского казачьего Ежова 1-го полка ³⁵, под начальством подполковника князя Уракова и в сопровождении князя Амираджиби, указывавшего дорогу. На седьмой день марша егеря прибыли в Кутаис, имея патроны, палатки и шестидневный запас провианта на вьюках.

Усиление войск не образумило Соломона. Подстрекаемой некоторыми из своих приближенных и поверив ложным слухам, распускаемым врагами России, что Имеретия, по миру, заключенному будто бы между Россией и Оттоманской Портой, должна отойти к Турции, переменил “тон" в своих сношениях с графом Гудовичем и письменно отказался от исполнения трактата, подписанного им 25-го апреля 1804 года. Старания Гудовича убедить недоверчивого и не искреннего царя, что с турками заключено только перемирие и слухи об уступке Имеретии совершенно ложны, тем более, что Россия, ознаменовав себя победоносным оружием, не имеет никакой надобности прибегать к подобным мерам — были напрасны. Соломон, упорствуя в прежнем своем мнении, что Имеретия присоединена к Турции, с нетерпением ожидал выступления наших войск из Кутаиси. Предаваясь охотнее внушениям недоброжелателей России, нежели уверениям главнокомандующего, он, в конце [274] ноября 1807 года, письменно высказал Гудовичу в “неприличных и оскорбительных" выражениях, что, удостоверяемый со всех сторон об уступке его царства Оттоманской Порте, не знает как поступить и требует немедленного вывода войск из Кутаиса. В виду столь враждебных отношений к нам Соломона, Гудович предписал генералу Рыкгофу принять все меры строжайшей военной осторожности и, не выпуская из виду поступков царя, обнаруживать его тайные сношения.

Соображая поведение Соломона с самого вступления его в русское подданство, нельзя не заметить, что оно ни мало не соответствовало его обязательствам. Чрезвычайная недоверчивость к русским, беспрестанные сношения с врагами России, постоянные и настойчивые требования о выводе войск из Кутаиса, отказ войскам во всем необходимом, разрушение казарм, с большим трудом и издержками выстроенных нижними чинами, нежелание принять участие в военных действиях против турок или по крайней мере оказать в чем-либо содействие отряду генерала Рыкгофа, находившегося близь границ Имеретии, наконец продолжительное упорство в отправлении депутатов в Петербург,— все это явно доказывало, что царь никогда не мог сделаться “надежным вассалом" России. Лучшее средство для спокойствия и безопасности края и войск, в нем расположенных, граф Гудович видел в удалении при первом удобном случае Соломона от управления Имеретиею, которая, по своим ничтожным размерам, недостойна была, по его мнению, называться царством, а царь, живущий на подобие полудиких черкесов — царем ³⁶.

В половине января 1808 года граф Гудович [275] узнал о приближении к границам Имеретии турецких войск, под начальством Селима-паши ахалцыхского. В то же время он получил точные сведения, что Соломон приказал князьям быть готовыми явиться к нему со своими дружинами по первому требованию, а лезгинских беладов просил прибыть с толпами на помощь против русских войск. Эти обстоятельства, в связи с секретным сообщением чистосердечно преданного России князя Зураба Церетели ³⁷ о коварных замыслах имеретинского царя, и доказательствами частых сношений его с Селимом-пашою, вызвали ряд мер, направленных с одной стороны против замыслов Соломона, если бы он стал согласовать свои действия с движениями ахалцыхского паши, с другой — к отражению турок, если бы они вздумали вторгнуться в пределы Имеретии. В виду итого батальон 9-го егерского полка, стоявший в Гори, был перемещен в Сурам, с приказанием поддержать в случае надобности кутаисский гарнизон, из Тифлиса командированы две роты гренадер для занятия постов со стороны Имеретии и Ахалцыха и усилены работы по окончанию постройки укреплений в Редут-кале; наконец генералу Рыкгофу и подполковнику Тарасову даны подробные инструкции на случай неприязненных действий Соломона. Обоим вменено в обязанность ничего не предпринимать против царя без крайней необходимости и скрывать, что намерения его обнаружены.

Как только стало известно о приближении к имеретинским границам русских подкреплений, одновременно с прибытием в Грузию больших укомплектований, Соломон поспешно отправил к Тарасову князя Зураба [276] Церетели, которому поручил заявить, что отныне он обязывается со всем своим народом быть верным подданным России, во всех случаях оказывать войскам нужные пособия и в удостоверение исполнения своих обязательств выдает аманатов от всех княжеских фамилий. В виду политических осложнений с Персией и Турциею и неготовности многих полков, стоявших в Закавказье, к открытию военных действий, Гудович решил воспользоваться таким благоприятным оборотом дел в Имеретии. Признавая необходимым обеспечить себя в будущей кампании против турок со стороны царя, чтобы он, действуя всегда по советам приближенных к нему людей, не мог бы покуситься ни на какие вредные предприятия, если аманаты из фамилий приверженных к нему людей будут находиться у нас — главнокомандующий послал Рыкгофу приказание взять у царя заложников и немедленно доставить их в Тифлис, предварительно удостоверившись, истинно ли расположен к нам Соломон ³⁸. Непосредственно за этими обстоятельствами, а именно в марте 1808 года, граф Гудович получил высочайшее повеление об удалении царя Соломона, “неблагонамеренные поступки которого умножаются по мере не наказанности оных", со всем его семейством из Имеретии и об учреждении “временного правления имеретинскою областью" ³⁹. Чтобы избежать кровопролития, весьма возможного при исполнении воли Государя Императора, он нашел полезным привлечь на свою сторону знатнейших имеретинских князей и дворян, заручившись содействием князя Зураба Церетели. [277]

Генералу Рыкгофу он приказал предварительно выведать “с искусством и самым неприметным образом у кн. Церетели, каких он держится мыслей, если бы когда-либо нужно было, по переменчивости царя, сделать перемену правительства в Имеретии.” В ожидании результата свидания Рыкгофа с Церетели, а также донесения первого о наилучшем способе устройства временного правления имеретинскою областью, в зависимости от местных условий, граф Гудович в начале апреля месяца 1808 года отправил в Имеретию до 400 ратников для укомплектования находившихся там войск и роту егерей для обучения молодых солдат ⁴⁰.

Не прошло и трех месяцев, как Соломон задумал новую измену. Потребовав от каждого дыма по два человека способных носить оружие, он решил, кроме того, призвать на помощь лезгин и ахалцыхских турок, уже собравшихся в сел. Хани, сначала напасть на кордонные посты, выставленные Белевским мушкетерским полком на границе пашалыка, затем уничтожить войска, занимавшие Кутаис, овладеть укреплениями Редут-кале и, наконец, освободить Грузию от русского владычества. Для вящего успеха Соломон схватил нескольких преданных России имеретинских князей и вошел в сношения с Персиею и проживавшими там грузинскими князьями. На решимость царя привести в исполнение задуманные планы, при неблагоприятных для нас обстоятельствах, могли повлиять с одной стороны лукавые действия турецкого султана, приславшего ему в подарок саблю, коня и шубу и обещавшего поддерживать его войсками в борьбе с русскими, с другой — изменническое принесение ему присяги соседними [278] карталинскими князьями Симоном и Иваном Абашидзе со всеми подвластными им крестьянами ⁴¹.

Хотя главнокомандующий в Грузии и не допускал возможности, чтобы Соломон, взявшись за оружие, осуществил какое-либо из своих преднамерений, тем не менее, выступая с войсками в поход против персиян, он приказал генерал-майору князю Орбелиани, остававшемуся в Тифлисе главным начальником, придвинуть к имеретинским границам батальон пехоты при нескольких орудиях и с началом беспорядков в Имеретии направить их в Кутаис ⁴².

В начале 1809 года пришлось еще раз убедиться во враждебном и двуличном отношении к нам царя Соломона. В январе разнесся слух о появлении заразительной болезни в рачинской провинции Имеретии. Майор Мойза, командир батальона Белевского полка, стоявшего в Мингрелии, найдя нужным уведомить об этом Соломона, как непосредственного правителя края, послал ему донесение об этом с капитаном Сотниковым 2-м. Приехавшему в Варцихе Сотникову царь приказал сказать, что “русских и знать вовсе не хочет!" После такого приветствия майор Мойза счел не бесполезным проверить в первоисточнике упорные слухи о сборе имеретинских войск для нападения на наш отряд, стоявший в Кутаисе, почему и отправился лично в Варцихе. Соломон старался опровергнуть слухи о сборе войск и заявил, что никаких неприязненных действий против России не имеет. Сомневаясь в искренности его слов, Мойза поспешил к кн. Зурабу Церетели, от которого узнал, что хотя царь и не имеет собранных войск, но по первому его требованию явятся не только [279] толпы вооруженных имеретин, но даже лезгины и турецкие войска ⁴³.

Вскоре после того умер генерал Рыкгоф. Вместо него командующим войсками, расположенными в Имеретии и Мингрелии, был назначен генерал-майор князь Орбелиани, “по знанию языка и обычаев Имеретии” способный занять столь важный пост. Отправляя Орбелиани в Имеретию, граф Гудович снабдил его весьма подробною инструкциею, главная цель которой заключалась в удалении царя Соломона из Имеретии и в учреждении временного правления имеретинскою областью. Назначением кн. Орбелиани и данными ему указаниями закончилась деятельность Гудовича по отношению к Имеретии: 5-го марта 1809 года он сдал пост главнокомандующего в Грузии генералу-от-кавалерии Тормасову.

II.

Требования Тормасова. Подстрекательства имеретинских князей. Ограбление казаков. Необходимость употребить силу. Свидание Соломона с царевичем Александром. Нападение на артиллерийский транспорт. Движение Симоновича в Мингрелию. Довольствие войск. Мирные попытки Симоновича и З. Церетели. Письмо Соломона. Распоряжения главнокомандующего. Вступление и действия батальонов 9-го егерского полка в Имеретии. Присяга жителей. Меры для восстановления сообщения с Кутаисом. Отношение населения к войскам. Движение егерей и гренадер в ханийское ущелье. Симонович в лагере Соломона. Поездка его в Тифлис и попытка бежать в Осетию. Царевич Константин и царская семья. Сдача укрепленных пунктов. Потери. Упразднение некоторых крепостей. Дислокация войск. Побег Соломона из Тифлиса. Приговор суда над лицами, причастными к побегу. Обеспечение спокойствия Имеретии. Возмутительные письма. Численность наших войск. Охрана границ Карталинии. Новое возмущение и сосредоточение войск. Перестрелка в чемурском ущелье. Нападения мятежников на отряды и одиночных людей. Причины возмущения.

Тормасов старался сначала внушить имеретинскому царю опасность последствий, ожидавших его при [280] дальнейшем уклонении от обязанностей верноподданного России и от исполнения священной воли Государя Императора, выраженной в заключенном с ним договоре; но, видя, что Соломон продолжает упорствовать, он в первых числах мая месяца поручил генерал-майору кн. Орбелиани убедить царя немедленно отправить в Петербург депутатов во главе с сахлтхуцесом, князем Зурабом Церетели, для принесения благодарности за принятие Имеретии в подданство и под защиту России, выдать аманатов из знатнейших фамилий, назначив в число их племянника своего, царевича Константина, и вернуться из Варцихе в Кутаис. При этом зная, что Соломон действует исключительно под влиянием окружающих его князей и духовенства, главнокомандующий, по совету князя З. Церетели, вручил Орбелиани письмо, которым призывал имеретинских князей и духовенство, “соединясь единодушным побуждением ко благу Имеретии, их отечества, убедить царя Соломона на неукоснительное исполнение им высочайшей воли и на предание себя в безмолвное повиновение Государя Императора." Однако, при первом же свидании с Орбелиани, царь решительно отказался от переезда в Кутаис, а затем, заподозрив, что его намерены схватить, не согласился на вторичное свидание, и после трехдневных переговоров объявил, что окончательный ответ об отправлении депутатов и выдаче аманатов даст через десять дней. Не получив в назначенный срок обещанного ответа, князь Орбелиани нашел нужным обнародовать письмо главнокомандующего к духовенству и князьям, надеясь при содействии их, и в особенности князя Зураба Церетели, уговорить Соломона исполнить требования Тормасова. Привыкнув к своеволию, грабежу, насилию и даже убийствам, остававшимся, благодаря слабости царя, в большинстве [281] случаев безнаказанными, и понимая, что под непосредственною властью России будет положен предел их произволу и преступлениям, ближайшие советники Соломона убедили его, что русское правительство перестало видеть в нем законного царя, обращаясь к духовенству и князьям с такими требованиями, которые ранее предъявляло ему самому. Поддавшись этим внушениям, Соломон принял обнародование письма генерала Тормасова за крайнюю для себя обиду. Собрав князей и до 5000 вооруженных имеретин, под предлогом узнать, “желают ли они иметь его своим царем", он готовился силою оружия изгнать русских из Кутаиси и схватить князя Орбелиани. Тормасов не придавал особенного значения сбору вооруженных людей, не верил в их многочисленность и сомневался, чтобы слабохарактерный Соломон когда-либо отважился осуществить свои намерения.

Между тем в конце июня месяца доверенные царя, князья Кайхосро Церетели, Сехния Цулукидзе и Ростом Нижерадзе, заключив союз против русских с жителями Одиши, Лечгума и Гурии, привели к присяге на верность царю Соломону имеретинских архиепископов, епископов, князей, дворян и народ, собравшихся в селении Апхалаури. Вместе с тем они взяли с народа клятву “не давать ни хлеба, ни воды" нашим воинским командам, “ничего им не продавать и не пропускать в свои селения". Затем те же лица обратились с просьбой к ахалцыхскому паше и к беглому грузинскому царевичу Александру приблизиться с войсками к границам Имеретии, жители которой, по их словам, готовы были взяться за оружие. Действительно, 5-го июля партия имеретин, около 50-ти человек, напав в д. Кгудуани на пять казаков донского казачьего Поздеева полка, возвращавшихся с квирильского поста в сел. Сурам, избила и ограбила [282] их, отняв четыре ружья с патронами, две шашки, три оседланных лошади и деньги. Генерал Тормасов, получив донесение о случившемся, предписал князю Орбелиани потребовать от Соломона примерного наказания грабителей, а постам — при нападении вооруженных имеретин оказывать поддержку друг другу и поступать с ними, как с разбойниками ⁴⁴.

10-го июля одним из имеретинских князей было доставлено главнокомандующему письмо Соломона с неуместными требованиями и условиями, на которых он только и соглашался отправить депутатов в Петербург и повиноваться России. Новый отказ царя и возобновленные им сношения с Персиею, ахалцыхским пашою и трапезондским сераскиром еще раз указали, что дальнейшие меры кротости ни к чему не приведут и что нам предстояла весьма нежелательная дилемма: силою принудить непокорного вассала к повиновению, или же удалить его из Имеретии. Поставив таким образом вопрос, Тормасов не торопился однако решительными мерами. В ожидании высочайшего приказа относительно участи Соломона и выяснения дел на границах, он нашел возможным отложить энергичные действия против царя до осени, продолжая тем временем привлекать на нашу сторону имеретинское духовенство, князей и дворян, при содействии Орбелиани и З. Церетели. Не имея же никакого основания отдавать в жертву туркам такого важного для нас пункта, каким представлялся Редут-кале, находившийся в 30-ти верстах от турецкой крепости Поти, главнокомандующий приказал кн. Орбелиани отправиться в Мингрелию для защиты Редут-кале и о своем отъезде уведомить царя Соломона.

В конце августа месяца Соломон имел свидание на [283] имеретинской границе с временно проживавшим в Ахалцыхе грузинским царевичем Александром, с целью склонить ахалцыхского пашу к действиям против русских, а также поднять против нас горских осетин и Имеретию. Результатом этого свидания была поездка к Селиму-паше трех лиц — зятя царя, князя Малхаза Андроникова, Ростома Нижерадзе и Рачиса Эристова, которые из Ахалцыха должны были отправиться в Персию к самому Баба-хану. По слухам, Соломон намечался употребить насилие против наших войск, находившихся в пределах его царства, напасть при содействии ахалцыхского паши на Сурам, вторгнуться в Карталинию и не пропускать русские войска в Грузию, если бы в них там встретилась надобность. Кроме того, Соломон заключил союз с трапезондским сераскиром, обещав ему поддержку при движении турецких войск на выручку потийского гарнизона, осажденного отрядом генерал-майора князя Орбелиани ⁴⁵.

В исходе сентября Соломон направил часть своих скопищ к границам Грузии. 29-го числа значительная партия вооруженных имеретин, под предводительством князя Ростома Церетели и двух беглых грузинских князей, Левана и Дмитрия Абашидзе ⁴⁶, вторгнувшись в пределы Грузии (Карталинии), напала при сел. Квеби на артиллерийский транспорт, двигавшийся из Сурама через Кутаис в Поти, с прикрытием из 45-ти мушкетер Кабардинского полка. Начальник транспорта, прапорщик князь Севарсамидзе, с успехом отбив [284] первое нападение, приступил к перенесению вьюков в соседнюю церковь. Имеретины не замедлили воспользоваться удобным случаем и снова устремились на транспорт. Часть его прикрытия выдвинулась для удержания натиска неприятеля, а остальные мушкетеры вместе с вьючниками-грузинами поспешили окончить переноску казенного имущества в церковь и наскоро укрепить ее ограду. Теснимая превосходным числом имеретин, команда наконец укрылась за оградою, потеряв два вьюка с четырьмя бочонками пороха, и в продолжение нескольких часов выдерживала весьма жаркую перестрелку, причем нижние чины, расстреляв все бывшие при них патроны, заряжали ружья каменьями. На следующий день на выручку князя Севарсамидзе был командирован из Сурама штабс-капитан Пономарев с 50-ю мушкетерами. Узнав о движении этой команды, князь Ростом Церетели занял своими партиями сурамскую дорогу в квебском лесу и устроил на ней засеки. Со своей стороны полковник князь Эристов, стоявший с частями Кабардинского мушкетерского полка в пограничных деревнях Карталинии, приказал майору князю Орбелиани поддержать Пономарева, а когда узнал, что команда его из 60-ти мушкетер при одном орудии, соединившись 2-го числа с Пономаревым, после упорного боя достигла сел. Квеби — сам выступил туда с ротою кабардинцев, 35-ю кавказскими гренадерами и командою спешенных казаков донского казачьего Поздеева полка при одном орудии. В то же время он донес правителю Грузии генерал-майору Ахвердову о нападении имеретин на артиллерийский транспорт. Приближение колонны Эристова заставило бунтовщиков удалиться из горийского уезда. ⁴⁷ [285]

Между тем генерал Ахвердов, послав полковнику Лисаневичу, командиру 9-го егерского полка, приказание немедленно командировать в Сурам один батальон и принять меры для обеспечения безопасного движения транспорта, сообщил о случившемся главнокомандующему. Тормасов, одобрив сделанные распоряжения, приказал князю Эристову отправить транспорт с прикрытием рот вверенного ему полка и одного орудия, под начальством майора князя Орбелиани, которому разрешал действовать оружием, если бы толпы имеретин препятствовали дальнейшему его следованию. Медленная поставка грузинами горийского уезда вьючных лошадей под провиант, порох и снаряды задержала князя Орбелиани в сел. Квеби почти две недели. 15-го октября в это селении прибыл из Сурама полковник Лисаневич с батальоном своего полка, с тем, чтобы ускорить отправление транспорта в Мингрелию и оказать помощь его прикрытию, в случае нападения на него между Квеби и Кутаисом. 17-го числа майор князь Орбелиани выступил в Кутаис. Путь следования колонны пролегал среди густого леса по весьма плохой дороге, пересеченной рядом поперечных дефиле. Близь квирильского поста транспорт был встречен вооруженными бунтовщиками, которые молча провожали колонну на расстоянии трех верст. В 4 часа пополудни 20-го октября Орбелиани благополучно достиг Кутаиси и после восьмичасового отдыху тронулся далее ⁴⁸.

Неприязненные отношения к нам имеретин в 1809 году не ограничились ограблением казаков и нападением на артиллерийский транспорт. Когда главнокомандующий, по окончании войны с Персиею, получил известие о движении трапезондского сераскира на освобождение потийского [286] гарнизона, блокированного князем Орбелиани, то командировал из Грузии на усиление блокадного отряда два батальона Кабардинского мушкетерского полка, под начальством полковника Симоновича, которому разрешил прокладывать путь в Мингрелию силою оружия, и, по миновании надобности этого секурса в Поти, немедленно вернуться с ним в Имеретию, чтобы

“решить судьбу имеретинского царя Соломона, закоснелого в непокорности и в вредных замыслах против наших войск, и навсегда удалить его из Имеретии, доставив в наши руки непременно, какими бы то ни было мерами ⁴⁹."

Выступив 23-го октября из урочища Али, Симонович в тот же день достиг разоренного уроч. Улумбы, а на другой день перешел в уроч. Картохти; здесь он узнал, что по дороге в Кутаис имеретинами поделаны засеки. Послав несколько человек разведать, на каком расстоянии испорчен путь и, потребовав от горийского капитан-исправника достаточное число грузин-рабочих, Симонович приступил к расчистке пути. Накануне выступления из Картохти (25-го числа) Симонович отправил Соломону письмо генерала Тормасова, в котором главнокомандующий просил царя оказать проходившим войскам все “нужные пособия". 28-го октября при движении из сел. Чаловани в сел. Беретиса Симонович заметил у сел. Нинезаври толпы имеретин, собранные, как оказалось впоследствии, под предводительством князя Кайхосро Церетели, с целью не пропускать далее русские войска. Мятежники не рискнули однако вступить в бой и Симонович, преодолев трудности двухнедельного марша по одной из худших дорог в Имеретии, без выстрела вступил 5-го ноября в Кутаис, где простоял пять дней. Затем, переступив 12-го числа [287] близь селения Гелати имеретинскую границу, 16-го ноября он подошел к крепости Поти. Так как к этому времени генерал-майор князь Орбелиани, разбив войска трапезондского сераскира и овладев Поти, закончил военные действия в Мингрелии, то Симонович двинулся со своими батальонами обратно в Имеретию и 28-го ноября прибыл в Кутаис ⁵⁰. Отсюда один из батальонов Кабардинского мушкетерского полка он направил в горийский уезд, а другой расположил в деревнях, принадлежавших сахлтхуцесу князю Зурабу Церетели.

Надо заметить, что дислокация наших войск в Имеретии зависела главным образом от удобств провиантского довольствия, доставка которого, вследствие недостатка перевозочных средств и отсутствия сносных дорог, была сопряжена с большими затруднениями и производилась до наступления зимних месяцев через местечко Хопи, а с прекращением навигации на Черном море — из Грузии. Заготовление провианта и снабжение им войск, расположенных в Имеретии, лежали на обязанности царя Соломона, согласно трактата, заключенного с ним 25-го апреля 1804 года, но он не только не заботился об исполнении этой статьи договора, а, напротив, негласно запретил своим подданным продавать хлеб русским. Едва Соломон узнал о поражении войск трапезондского сераскира и о сдаче потийским комендантом крепости, как поспешил исполнить просьбу главнокомандующего “о безвозбранной продаже хлеба” войскам, находившимся в Имеретии, а затем прислал ему письмо с заявлением готовности отправить в Петербург депутатов. Но четырехлетнее упорное уклонение царя от исполнения высочайшей воли, постоянные сношения с врагами России, наконец попытки силою воспрепятствовать проходу войск [288] через Имеретию поселили недоверие к искренности его намерений. Для блага народа и спокойствия страны власть царя в руках слабохарактерного Соломона была крайне пагубна, а потому удаление его от управления Имеретиею являлось единственным и неизбежным исходом. Отрешение его и учреждение временного правления имеретинскою областью были возложены на полковника Симоновича.

10-го декабря 1809 года Симонович и князь Зураб Церетели, руководствуясь предписаниями главнокомандующего и соображаясь с положением дел в Имеретии, составили план действий. Они решили сначала убедить его в необходимости переехать на жительство в Кутаис, отправить депутатов в Петербург и, вместе с царевичем Константином, выдать аманатами знатнейших князей, а затем, по выполнении им предлагаемых мер, схватить и препроводить в Тифлис. Если бы Соломон вздумал оттягивать время и не осталось бы никакой надежды на благоприятный исход переговоров, Симонович и князь Церетели решили силою сломить его упорство. Не сомневаясь, что в последнем случае большая часть населения возьмется за оружие и окажет упорное сопротивление нашим малочисленным войскам, они нашли нужным усилить последние отрядами, направленными из Грузии, Мингрелии и Лечгума.

Война с Турциею не была окончена и потому Соломон продолжал хитрить, играя в руку нашим врагам. Уклоняясь от решительного ответа о времени возвращения в Кутаис, он продолжал под различными предлогами жить в Варцихе и не упускал случая вселять в своих подданных ненависть к русским. Уклончивые и неопределенные ответы его в связи со сбором турецких войск в пашалыках, соседних с Грузией, естественно приводили к убеждению, что он желает [289] протянуть время до наступления весенних дней, когда возобновятся военные действия с турками, ручьи и реки обратятся в многоводные потоки, леса покроются листом и станут непроходимы для войск, а различные дела в других областях Закавказья отвлекут наше внимание от Имеретии. Все эти обстоятельства заставили генерала Тормасова покончить с имеретинскими делами в течение зимних месяцев, чтобы на лето иметь обеспеченным от покушений турок правый фланг Закавказья. Избегая напрасного кровопролития, он признал необходимым предложить царю Соломону выполнить его требования в трехдневный срок. В этом решении главнокомандующего еще более убедило письмо царя, представленное ему митрополитом Софронием 24-го января 1810 года. Изложив ряд обид, будто бы нанесенных ему миссиею, и, отказавшись от выдачи аманатов, Соломон заявлял, что отправит депутатов в Петербург не иначе как по утверждении высочайшею грамотою новых, дополнительных пунктов к заключенному с ним трактату. При этом он выразил желание видеть у себя надворного советника Могилевского ⁵¹ “для изъяснения благоприемлемых дум своих" ⁵². Тормасов поспешил удовлетворить желание Соломона и 28-го января командировал в Варцихе Могилевского, которому поручил склонить царя к выполнению весьма умеренных требований русского правительства, взамен чего предложил всемилостивейшее прощение всех прежних его деяний, оставление на имеретинском престоле при всех правах и преимуществах и ходатайство о пожаловании ему регалий, означающих царское достоинство. На случай нового упорства со стороны царя он приказал: [290]

1) Полковнику Симоновичу немедленно собрать два батальона Кавказского гренадерского и два батальона Белевского мушкетерского полков и, усилив их в возможной мере войсками из Мингрелии, расположить по квартирам в окрестностях замка Варцихе; с открытием же военных действий предложить мингрельскому владетельному князю Левану Дадиани и гурийскому Мамии Гуриели занять войсками все пути, по которым царь Соломон мог бежать из Имеретии.

2) Командиру Нижегородского драгунского полка полковнику Сталю приготовить к выступлению в Имеретию, по первому требованию князя Зураба Церетели, эскадрон вверенного ему полка и сотню донского казачьего Ежова 1-го полка.

3) Командующему 9-м егерским полком майору Прибыловскому немедленно сосредоточить в селении Сурам один батальон егерей, под командою майора Реута, а самому с другим батальоном расположиться в Гори, где и ожидать приказаний полковника Сталя. По переходе границы, Прибыловскому с батальоном следовать через селение Али в Картохти, в имение князя Зураба Церетели, откуда две роты с пушкою командировать в селение Сачхери, а с двумя другими ротами и пушкою пройти в сел. Свери; майору же Реуту, проследовав через селение Копинисхеви в близлежащие шемамавалы, оставить здесь две роты и пушку, а с полубатальоном при одном орудии продолжать движение через селения Вахани и Зедубани в Лосиатхеви. При выступлении ротам взять двадцатидневный запас провианта в сухарях и соответствующую пропорцию круп, причем четырехдневную дачу сухарей выдать нижним чинам на руки, а шестидневный запас их поднять во вьюках на полковых обозных лошадях; остальной же провиант везти на вьючных [291] обывательских лошадях; артиллерийских и подъемных лошадей довольствовать сухим фуражом. Если бы во время похода оказался недостаток в провианте и фураже, то приобретать его у жителей, платя за четверть муки по 5-ти рублей, ячменя по 3 рубля и за пуд сена по 10-ти коп. Во время прохода через имеретинские селения Прибыловский и Реут обязаны были, по обнародовании прокламации главнокомандующего, приводить жителей к присяге, заставляя князей и дворян подписываться и прикладывать свои печати за подвластных им крестьян, а духовенство за свою паству. Вместе с тем генерал Тормасов приказ подполковнику князю Луарсабу Орбелиани и майору князю Амилахвари находиться, первому — при колонне Прибыловского, второму — при колонне Реута, чтобы внушать имеретинам необходимость беспрекословного принятия присяги, требуемой

“по именному высочайшему повелению Государя Императора, который, видя уклонения царя имеретинского от исполнения его обязанностей, нарушение данной им на св. Евангелии присяги и всегдашние дружественные сношения с врагами христианства, подвинут будучи благоволением к единоверным своим и желая сохранить христианскую веру, соизволяет, единственно для спокойствия и благоденствия народа имеретинского, принять их в свое подданство.”

Обоим начальникам приказано было строго следить, чтобы жителям без крайней надобности не было делаемо насилия, к которому прибегать только при вооруженном сопротивлении ⁵³.

Комментарии

1. “Краткое описание Имеретии" № 2 и № 20, “Краткое обозрение Имеретии, Гурии, Мингрелии и Абхазии" 1817 года — рукописи военно-топографического отдела. Имеретия граничила к северу с землею кабардинцев от горы Пасимта по кавказскому хребту и его отрогу до верховьев реки Асхи; к западу — с Лечгумом по рр. Асхи, Риону, Микитагела, через высоты горы Ташави, по рр. Сурца, Лехидари, через реку Рион, по отрогу сванетских гор, мимо вершины Гормагил; далее, с Мингрелией — по реке Цхенис-цхали до маранского поста, и с Гурией — по прямой линии от последнего поста до местечка Сатури на р. Рионе, по сей последней реке, ее притоку Квапати и по хребту сахвалетских гор до вершины Непис-цкаро (9348 фут.). Южная граница Имеретии тянулась по хребту гор Дид-Магал от вершины Непис-цкаро до высоты Ломис-мта; восточная — пролегала по реке Вахани до впадения ее в р. Чхеремелу, по реке Малите, через хепенисхевские горы, по реке Игорети, притоку реки Дзерулы, далее по восточным склонам хребта Шаули до высоты Лича и гор лохийских, по гребню гор Цедани от вершин Лохони и Пиранга до вершины Лопани и наконец, по отрогу кавказского хребта от вершины Ликоно до г. Пасимта.

2. Из всеподданнейшего донесения генерала Тормасова от 23-го сентября 1811 года видно, что количество народонаселения Имеретии не превышало 200,000 душ обоего пола. Число это к концу 1812 года значительно уменьшилось от чумы и голода, свирепствовавших в этой стране почти в продолжении двух лет. Дело архива окружного штаба 1811 года № 217 кн. 1-я. “Краткое описание Имеретии" Соломатина — рукопись военно-топографического отдела, 1833 г.

3. Рапорт полковника Симоновича генералу Тормасову 28-го марта 1810 г.

4. Дело арх. окруж. шт. 1801 г. № 52.

5. Арт. 23 кучук-кайнарджийского договора. Очевидно, под словом “Мингрелия” подразумевалась и Имеретия. Статья составлена весьма неопределенно, что дало основание Турции вмешиваться в дела Имеретии и вводить в нее свои войска для овладения различными пунктами. См. Юзефович, “Договоры России с Востоком".

6. В это время царевичу Давиду было около 17 лет.

7. Бутков, “Материалы для новейшей истории Кавказа".

8. Грузия была преобразована в российскую губернию 5-го марта 1801 года.

9. Ныне 14-й гренадерский Грузинский полк.

10. Дело арх. окруж. шт. 1801-го года № 77.

11. По смерти Давида Георгиевича царь Ираклий дал царице Анне на содержание несколько деревень в Хепенис-хеви, на границе Имеретин.

12. 36 рядовых при унтер-офицере, барабанщике и трех казаках.

13. Мемуары Тучкова.

14. Всеподданнейший рапорт генерал-лейтенанта Кнорринга 27-го апреля 1801 года. Дело арх. окруж. шт. 1801 г. № 206.

15. Высочайший рескрипт был подписан 17-го сентября 1801 года.

16. Дела арх. окруж. шт. 1801 года № 91 и № 97, 1802 года № 181 и 1803 года № 91.

17. Дела арх. окруж. шт. 1803 года № 126 и № 114.— Рапорты генерал-майора Тучкова 2-го генерал-лейтенанту князю Цицианову от 20, 22, 24 февраля, 4 и 10 марта за №№ 132, 136, 142, 158 и 171.

18. В октябре 1803 года царевича Юлон и Парнаоз стояли близь селения Личи и урочища Дирби с 300-ми вооруженными имеретинами, готовыми вторгнуться в Грузию для изгнания из пределов ее русских. Дело арх. окруж. шт. 1803 года № 91.

19. Высочайший рескрипт 26-го октября 1803 года С.-Петербург. Акты кавк. арх. ком. т. II.

20. Генерал-лейтенант князь Цицианов был назначен инспектором кавказской линии, астраханским военным губернатором и главнокомандующим в Грузии 8-го сентября 1802 г.; прибыл в Тифлис 1-го февраля 1803 года.

21. Всеподданнейший рапорт генерал-лейтенанта кн. Цицианова от 20-го января 1804 г. Дело арх. окруж. шт. 1804 г. № 364.

22. Крепость Ганжа была взята приступом 4-го января 1804 года.

23. Владетель Мингрелии кн. Георгий Дадиан вступил в подданство России 2-го декабря 1803 года.

24. Всеподданнейший рапорт генерал-лейтенанта кн. Цицианова от 13-го февраля 1804 года. Дело арх. окруж. шт. 1804 г. № 364.

25. Военно-грузинская дорога.

26. Всеподданнейший рапорт генерал-лейтенанта кн. Цицианова от 25-го апреля 1804 года. Дело арх. окруж. шт. 1804 г. № 364.

27. Дело арх. окруж. шт. 1804 г. № 244.

28. Предписание Литвинова от 18-го мая 1804 г. № 234. Акты арх. кол. т. II.

29. Высочайший рескрипт князю Цицианову 27 июня 1804 года. Дело арх. окруж. штаба 1806 года № 476.

30. Рапорт генерал-майора Рыкгофа князю Цицианову от 4-го ноября 1804 г. № 901. Дело арх. окруж. шт. 1804 г. № 244.

31. Дело арх. окруж. шт. 1805 г. № 94.

32. Рапорт генерал-майора Рыкгофа генерал-майору Несветаеву от 27 июля 1806 года. Акты арх. ком. т. III.

33. Дела арх. окружи, шт. 1806 г. № 344 и № 478.

34. Отношение графа Гудовича к барону Будбергу от 25-го ноября 1806 г. № 39.

35. Состав: рот 9-го егерского полка — 8 обер-офицеров и 259 нижних чинов, команды казаков — 1 обер-офицер и 51 нижний чин. Дело арх. окруж. шт. 1807 года № 125.

36. Отношение графа Гудовича к графу Румянцеву от 4-го декабря 1807 года № 271. Акты арх. ком. т. III.

37. Сахлтхуцес князь Зураб Церетели был одним из имеретинских князей, которые за преданность России попали в немилость царя Соломона и были удалены нм управления делами.

38. Отношение графа Гудовича к графу Румянцеву от 4-го декабря 1807 года № 271. Всеподданнейший рапорт графа Гудовича от 8-го февраля 1808 года. Акты арх. ком. т. III.

39. Высочайшее повеление графу Гудовичу от 10-го февраля 1808 года. Акты арх. ком. т. III.

40. Отношение графа Гудовича к графу Румянцеву от 12-го апреля 1808 года № 55. Акты арх. ком. т. III.

41. Дело арх. окруж. шт. 1808 года № 237.

42. Рапорты майора Мойзы от 24 и 30 января 1809 года № 18 и № 21. Дело арх. окруж. шт. 1809 г. № 202.

43. Предписание графа Гудовича генерал-майору кн. Орбелиани от 10-го февраля 1809 года № 15. Акты арх. ком т. III.

44. Дело арх. окруж. шт. 1809 г. № 202.

45. Генерал-майор князь Орбелиани обложил Поти в половине августа 1809 г., согласно принятому главнокомандующим Тормасовым намерению начать усмирение Абхазии покорением этой крепости, коменданту которой сераскир трапезондский оказывал поддержку припасами и войсками. “Описание турецкой войны с 1800 до 1812 года”, Михайловского-Данилевского.

46. Князь Д. Абашидзе бежал из Грузии после убийства нескольких своих родственников.

47. В трехдневной перестрелке с имеретинами команды потеряли четырех нижних чинов убитыми и столько же ранеными, выпустив около 6000 патронов.

48. Дело арх. окружн. шт. 1809 года № 202.

49. Дело арх. окруж. шт. 1809 г. № 318.

50. Дела арх. окруж. шт. 1809 г. № 202, №318 и № 81.

51. Правитель канцелярии главнокомандующего.

52. Акты арх. ком. т. III.

53. Дело арх. окружн. шт. 1810 г. № 200.

Текст воспроизведен по изданию: Имеретинская неурядица в 1809 и 1810 годах // Кавказский сборник, Том 15. 1894