246. Показания тагаурского старшины Ильяса Дударова о встрече с Шамилем.

19 апреля 1844 г.

Тагаурский старшина прапорщик Ильяс Дударов показал: 5 числа сего месяца я с дозволения Владикавказского коменданта г. пол. Нестерова отправился в Чечню для разыскания бежавших своих крестьян и б числа прибыл в непокорную дер. Джари-юрт, где и нашел всех 5 человек беженцев и советовал им возвратиться в нашу деревню, объявляя им прощение и ни малейшего взыскания с них делать не хотел. Но они за всеми увещаниями возвратиться не хотели, ссылаясь, что этого без разрешения Шамиля сделать не могут, к которому все они в то же время и отправились для испрошения дозволения на возвращение ко мне, но, воротясь, объявили, что Шамиль сего им ни под каким видом не дозволяет.

Желая удостовериться в истинном, я вынужденным нашелся отправиться к Шамилю сам. Проходя по дороге через р. Холхулай и чрез Айтир, я 9 числа вечером прибыл в дер. Дарго, в которой Шамиль имеет постоянное свое жительство, где тотчас и Доложил ему обо мне. Но он в этот вечер меня не принял, отзываясь, что теперь не может никакого принимать и как я должен был ночевать, то мне для ночлега и отвели квартиру.

По утрам 10 числа я явился к нему в дом, где он принял меня ласково и расспрашивал о причине моего приезда. Я рассказал ему, что разыскивал своих крестьян и нашел их з вышесказанном ауле Джари-Юрт и что они без разрешения его не возвращаются, а как мы. мусульмане, единоверцы и по нашему шариату чужого удерживать никто не должен, то просил его, чтобы приказал им возвратиться ко мне. На это он мне сказал, что ты, хотя и называешься мусульманином, но как служишь и приказания выполняешь российского правительства, а не своих единоверцев, а также брат твой назрановский пристав и другие родные очень преданы русским и делают приверженцам моим притеснения, то ваши крестьяне никогда не могут быть возвращены , и это шариатом не возбраняется. После сего он спрашивал о числе войск, прибывших на Кавказ, и где будут собраны отряды. Я ему отвечал, что войск много пришло, и что при Назрани будет сильный отряд, а где будут еще отряды я не знал об этом и ему ничего не мог сказать. Он мне говорил, что они очень рады, что много войск пришло, будет с кем подраться, и что у него также не менее русских своего войска. [473]

Во время этого разговора были при нас главные его сообщники: Джамалудин, Кривой Эфенди и много других мюридов, от которых я слышал, что Хаджи-Мурат, Кибит-Магома и Акушинский Кадий отправились в Казикумух для сделания нам возмущения. После же сего я, простившись с Шамилем, вышел от него и отправился домой. На обратном пути, не проезжая р. Аргуна в небольшом ауле близ оной, я видел поставленные два орудия со всеми припасами и лошадьми и при них до пятидесяти человек русских солдат, но для какой цели этого узнать не мог; кроме сего слышал от многих чеченцев, что Шамиль хочет начать действие прежде наших отрядов, и что чеченцы послали уже к нему с просьбою, чтобы он разрешил им действовать против русских так, чтобы развлекать главные отряды, пешим делать постоянные приступы к оным и всегда следить за русскими, а конным между тем врываться быстро в наши пределы и разорять и грабить деревни; не мог я также не заметить опасения чеченцев, они очень боятся, если построят кр. на Фортанге и Аргуне, тогда они лишатся много земли и соляных озер и большая часть карабулакоз покорится нам и сверх того лишатся всякой возможности выходить из гор, что и показано по самой сущей справедливости, в том на подлинном и приложил именную свою печать.