243. Рапорт ген.-адъют. Нейгардта ген.-адъют. Чернышеву о взятии восставшими горцами семи крепостей Аварии.

5 апреля 1844 г.

В дополнение к рапорту моего от 17 генваря, №53, имеем честь предоставить при сем в. с. копии с составленных по распоряжению ген.-м. Клюки фон Клугенау из показаний выбежавших или выменянных из плена нижних чинов описаний осады и обороны укреплений, взятых горцами, при последнем вторжении Шамиля в Койсубу и Аварию; обязанностью считаю покорнейше просить в. с повернуть на выс. г. и. воззрение описания обороны Унцукуля и Гергебиля, заслуживающие особенного внимания по геройской защите находившихся в сих укреплениях гарнизонов. [461]

Осада и оборона Балаханов.

Осмеленный удачами под Унцукулем и Харачами ¹⁷⁴, Шамиль начал стягивать толпы свои к Балаханскому ущелью, 2 сентября укр. Балаханы, защищаемое 5 мушкетерской ротой Апшеронского полка, в составе 123 человек, командою военно-рабочей роты 21 человек и командою Грузинского линейного № 14 бат. в составе 50 человек, при одном оружии и одной мортире, окружено было многочисленными толпами горцев. Заметя это, гарнизон открыл огонь из орудий и ружей, неприятель отвечал тем же по крепости. Жители сел. Балаханы, не сопротивляясь, перешли на сторону Шамиля. Только старшина их явился в укрепление с предложением оставить Балаханы и пользуясь темнотою ночи, отступить в Зирянское укрепление, представляя возможность этого. Воинский начальник, поруч. Доманский не решился оставить свой пост без особого на то приказания начальства. Ночью на 3-е число неприятель делал завалы, а утром открыл сильную перестрелку и канонаду по укреплению. 3-го числа батареи наши уже были разрушены, стенки во многих местах пробиты и к вечеру мюриды заняли укрепление, захватив в плен оставшихся в живых около 70 нижних чинов и офицеров-поручиков Доманского, Архипова, Кретковского, подпоручиков Шенявского и Букарецкого, прапорщиков Башкатова и Пыпина; солдаты, знающие какое-либо ремесло, оставлены при скопище Шамиля, а остальные и все офицеры отправлены в сел. Дарго. Больные и раненые временного Балаханского госпиталя изрублены.

Защита Гергебильского укрепления.

Осмеленное некоторыми успехами в Аварии и Койсубу Шамилево скопище направилось к сел. Гергебиль Мехтулинского владения, попытать счастья, около двух смежных укреплений, защищаемых двумя ротами Тифлисского егерского полка в составе 306 человек, тремя орудиями и двумя мортирами, под командою м. Шаганова.

28 октября 1843 года многочисленные толпы, предводимые самим Шамилем и увеличенные гергебильскими, кикунинскими, ахалчинскими, ободинскими и другими соседними Гергебилю жителями, показались на высотах со стороны селения Кикуни.

Утром 29 числа занято было передвижениями в стане их, а в полдень того же дня, весьма значительные толпы пеших мюридов бросились на оба форта, но были скоро опрокинуты [462] редким, но верным картечным огнем из двух орудий верхнего и нижнего укреплений. Дерзкая попытка эта обошлась не дешево горцам: они потерпели значительный урон, успех их ограничился взятием пасшегося вблизи укрепления рогатого скота, не нанося решительного вреда укреплению.

К вечеру оставлены были неприятелем одни пикеты, а главные его силы начали переправляться вброд через р. Койсу ниже моста и располагались в садах, командующих верхним укреплением, прикрывая движение это дальними ружейными выстрелами.

По заведенному порядку утром 30 числа ноября 7-я егерская рота, занимавшая верхний форт, выслала за водой команду, которая встретя ружейный огонь самих жителей, отступила к нижнему укреплению, где люди еще могли свободно набирать воду.

Ночью на 31 число неприятель успел обложить оба форта завалами, а с рассветом открыл пальбу из орудий и ружей. Несколько смельчаков засели у самых кухонь, не позволяя брать воду и варить пищу. По распоряжению м. Шаганова, собралась около храброго поруч. Щодро сотня охотников, быстро сделала вылазку, неприятель прогнан из прибрежных завалов, которые тотчас были разрушены и гарнизон снабжен был на 2-е суток водою.

Вылазка эта была так удачно и благоразумно направлена, что наши имели не более 5 человек раненых нижних чинов и одного офицера прап. Веккера, между тем как около 30 мюридов заколото штыками и оставлено горцам на месте.

Продолжавшийся во весь этот день беспрерывный огонь утомил солдат наших и вырвал из фронта 32 человека убитыми и ранеными.

Потеря со стороны неприятеля была чрезвычайно велика, судя по возраставшему с каждым моментом ожесточению в их буйных толпах. Мужество и хладнокровие м. Шаганова, кап. Горина, поруч. Щодро и других офицеров поддерживало дух подчиненных.

В ночь неприятельский огонь умолк.

1-го ноября с рассветом до 10 часов утра только откуда-то из садов дальние выстрелы долетали до укрепления, но в полдень после намаза огромные толпы кавалерии и пехоты покрыли высоту по обе стороны Кикунинской дороги и поддерживаемые новыми толпами из садов и самого аула, пушечными и ружейными выстрелами сильно атаковали оба укрепления. Солдаты наши, ободряемые беспрестанно личною [463] храбростью и распорядительностью офицеров, отбросили скоро и эту атакующую массу. К ночи бой несколько утих, но не прекратился. Видя невозможность взять грудью слабых ничтожных стенок, защищаемых храбрыми тифлисцами, и потеряв слишком много людей в двух дерзких и отважных, но безуспешных атаках, горцы начали рубить сады, устраивать фашины и туры, под прикрытием которых приближались постепенно к валу укрепления. Этот новый род почти правильной осады явно обнаружил решительные намерения раздраженного неприятеля -во что бы то ни стало истребить наш малочисленный гарнизон и прибывшие беспрестанно новые толпы горцев подтверждали это намерение.

Силы и средства врагов росли, толпы их умножались тысячами, а наши уменьшались, исключая силы нравственной, которая не оставляла эту часть храбрых русских до конца отчаянной обороны. Шестидневный беспрерывный бой утомил солдат, а неприятельские пули и ядра, вынося ежедневно от 30 до 35 человек из фронта, сильно ослабили его. Стены верхнего укрепления были пробиты во многих местах ядрами, а на местах батареи остались груды камня, несмотря на исправления, производимые по возможности. Сообразя и взвеся настоящие обстоятельства дела, офицеры в общем составе положили оставить верхнее укрепление; но оставить его со славою и честью; противопоставляя новому образу осады новую, незнакомую до сих пор горцам оборону.

Предложено устроить мины. Мысль эта принята с восторгом и выполнение ее поручено подпоруч. гарнизонной артиллерии Федорову, поруч. Щодро, унтер-офицеру из польских дворян Чаевскому, Петру Неверову, рядовому 3-й карабинерной роты Алексееву и 7-й егерской роты Евстигнею Семенову, которые под личным надзором м. Шаганова закопали 4 пудовые бочонки под офицерским флигелем и казармой, сшили из брезента сосис в 48 аршин длиною, провели его за стенку укрепления, устроив крытые кавальеры, которые впрочем не могли бы без особой помощи бога спасти унтер-офицера Чаевского, Неверова и рядового Семенова, пожертвовавших собою для приведения в исполнение означенного намерения.

Вечером 2-го ноября мины были готовы; неприятель, будучи занят перестрелкой и заготовлением фашин, не заметил работ наших.

Ночью на 3-е число единорог, мортира и имущество 7-й роты были перенесены в нижнее укрепление; унтер-офицер [464] Знобышев с шестью рядовыми остался маскировать отступление роты, перед многочисленным неприятелем. Перед рассветом форт оставлен и в 10 шагах от него вызвавшиеся поджигать мины Чаевский, Неверов и Семенов.

Доведенный до исступления мужественностью защитников русских, неприятель, заметя тишину в форте, забросал фашинами ров, взбежал на стены и не видя русских бросился в казарму и флигель искать добычи.

Во время сообщенный огонь пороху, произвел удачный взрыв, который распространил ужас между неприятелем, засыпав землею и камнями несколько сотен отважнейших поборников шариата. Так окончен первый период знаменитой защиты Гергебиля.

Потеряв в один момент и неожиданно огромное число людей, горцы с ожесточением сильными массами бросились на нижнее укрепление, на тот фас, где остатки гарнизона усилены были солдатами 7 егерской роты, оставившими верхний форт. Здесь 140 штыков предводимые храбрыми ротными командирами 7 и 8 егерских рот Гориным и Щодро, поддерживаемые картечью из двух орудий стремительно отбросили мюридов. Всю ночь на 4-е число гарнизон исправлял стенки и батареи, неприятель вязал фашины.

4 числа неприятель беспрерывно производил пальбу из орудий; постепенно подвигался к валу фашинами, неоднократно бросаясь на стенки укрепления, постоянно и с значительным уроном был отбрасываем, но вместе с тем число убитых и раненых наших увеличивалось; гарнизон делался ничтожным числом, но не падал духом. Солдаты дрались за царя и за веру; о сдаче никто не думал. Все клялись лучше умереть и до последней капли крови поддерживать славу своих знамен.

Около двух часов после обеда выбыл из строя поручик Щодро, раненный пулей в лицо. К ночи бой снова прекратился: пострадавшие от дневной канонады стены и батареи исправлялись всю ночь землею и кулями с провиантом.

5-го числа та же перестрелка, те же работы у неприятеля, но гораздо больше убыль людей из нашего фронта; толпа Шамиля вместе с приближением костров к валу заметно увеличивалась.

6-го ноября осталось в укреплении не более 70 штыков, но штыки эти были мощны, солдаты увидели на высотах своих товарищей.

Это был дагестанский отряд. Отвага закипела в сердце каждого, надежда на жизнь стала лицом к лицу с измученными [465] продолжительным боем воинами, радость, близкая минута спасения ожидание лавров за храбрую защиту, сознание заслуг своих и, наконец, некоторое смятение, замеченное в стане врагов, мгновенно все изменило. Проявлявшееся отчаяние сменилось восторгом, радостными криками, молодецкая отвага закипела в сердцах солдат. Но недолго досталась радость в удел храбрым, обстоятельства войны разрушили родившуюся в сердцах их надежду на спасение. Имея в тылу взбунтовавшихся акушинцев и шамхальцев, отряд ген.-л. Гурко приведен был в горестную необходимость отступить с позиции при Гергебиле и оставить собственной защите и промыслу бога слабые остатки гарнизона.

8-го ноября, когда перед хоругвиею Михаила Архангела, в храмах бога, возносились теплые молитвы о спасении сражавшихся, несметные толпы мюридов, разгадав истинную силу гарнизона, после 12-ти дневной самой сильной и упорной осады, наводнили толпами разбитую вдребезги крепостцу, пройдя в нее через тысячу трупов своих собратий, положенных тут, изнуренными голодом и боем тифлисцами.

По показаниям, отобранным от чохского выходца и по сведениям, доставленным лазутчиками, против Гергебиля были люди из 124 магалов, потеря была значительная.

Осада и оборона Унцукуля.

Собрав 26 числа сентября 1843 г. сильное скопище из Ичкерии, Гумбета и Салатау в Дылым, Шамиль распустил слух будто готовится идти на Кумух, между тем быстро перешел к вечеру 27 числа на высоты унцукульские, сделав 70 верст менее чем в сутки. Хаджи-Мурат и Кибит-Магома со стороны Аварии пришли сюда того же числа.

Сел. Унцукуль и крепостца, защищаемые 7 егерской ротой Мингрельского егерского полка в числе 150 человек при мортире, 2 орудиях и 2 офицеров были первоначально окружены 6 тыс. неприятелем. Попытка подполк. Веселицкого подать помощь Унцукулю не удалась; она увеличила только число жертв и усилила неприятеля 2 горными орудиями.

28 числа жители встретили было мюридов в поле, но были опрокинуты с уроном. Происшествие со сводным бат. Веселицкого отняло у них бодрость духа и осмелила врагов. Большая часть унцукульцев сдалась Шамилю. Горные единороги, взятые у Веселицкого и орудие, привезенное из Даргов, обращены против башни, снабжавшей гарнизон водой. Слабые стенки ее были скоро пробиты и гарнизон, состоящий из 25 человек, достался в руки Шамиля. [466]

По взятии башни все усилия обратились против селения, которое и сдалось к вечеру того же 28 числа. Старшина унцукульский Кибит-Гаджио, личный враг Шамиля, собрал около себя около 500 человек преданных, перешел верхнюю часть селения и продолжал упорно защищаться. Шамиль не щадил ничего для совершенного овладения преданными Кибит-Гаджио унцукульцами и фортом.

Орудия громили аул и крепость с высот, а наибы водили свои толпы на беспрерывные штурмы и барабанным боем, но удачно были опрокидываемы.

Между тем стены укрепления сильно страдали от канонады, солдаты беспрестанно убывали из строя, запас снарядов и патронов приходил к концу. Наконец, несмотря на отчаянную оборону, стоившую горцам более тысячи человек убитыми, Кибит-Гаджио, потеряв лучших людей, ослабленный и изнуренный боем, сдался Шамилю с братом своим Гусейном-Хари-Гаджи-Гаджи-оглы и преданными им людьми, взяв наперед от Шамиля клятву, что он не покусится на жизнь их. Несмотря на сдачу Кибит-Гаджио и трехдневный беспрерывный бой, ослабивший и утомивший гарнизон, поруч. Аносов еще два раза выгонял штыками мюридов, врывавшихся в укрепление. Наконец, потеряв все снаряды и патроны, после 4-х дневной храброй и славной защиты остатки измученного гарнизона были взяты на рассвете 31 августа. С честью защищавшиеся поруч. Аносов, прапор. Гессен и 78 человек нижних чинов уведены в горы.

Отдавая полную справедливость храбрости Аносова, Шамиль оставил при нем шашку. 2 орудия и мортира достались врагам.

Взятие Моксохской башни.

От Балаханов Шамиль направил свои толпы к Моксоху, который 5-го числа окружен был горцами.

Орудие, поставленное у крайней сакли аула, скоро подбило колесо нашего орудия, заставило его замолчать, разрушило совершенно верхний этаж башни, повредя много стены нижнего.

Малочисленный гарнизон Моксохской башни, после возможной защиты, был взят приступом на другой день.

Всего гарнизона, считая и слабых проходящих команд, там было 42 человека, сколько у них убито и взято в плен неизвестно. [467]

Находившийся здесь больным шт.-кап. Кауцман и начальник поста прап. Смольков взяты в плен, орудие досталось Шамилю.

Оборона Цатаныха.

Уничтожив до основания Моксохскую башню, скопище Шамиля перешло к Цатаныху.

По просьбе жителей, поклявшихся обороняться до последней возможности, командующий войсками, проходя чрез Цатаных, приказал тамошнему гарнизону, состоявшему из 226 человек, под командою шт.-кап. Дементьева, бросить слабое укрепление и перейти в аул, где он вместе с жителями мог удобнее защищаться.

Сентября 6-го числа, часу в 10-м утра толпы горцев стали показываться на высотах. Жители Цатаныха вероломно изменили нам! Без выстрела перешли на сторону Шамиля, способствуя ему всеми средствами к овладению укрепленною частью селения. Они первые открыли огонь по нашему гарнизону к полудню того же дня. Видя измену, наши также открыли ружейный огонь и из орудий. Эти меры первое время как бы удерживали натиск неприятеля.

Часу в 4-м пополудни нестройные толпы их с обычным криком начали бросаться на строй русских, но были постоянно и с большим уроном отбиваемы, несмотря на многочисленность свою. Весь день и всю ночь продолжалась сильная перестрелка, мюриды часто сходились с солдатами и отступали с большою потерею для обеих сторон.

Чрезвычайно упорная защита отважного гарнизона и через то значительная убыль горцев заставили Шамиля неоднократно посылать к шт.-кап. Дементьеву и поруч. Вадарскому переговорщиков с предложением сдаться и по общему голосу защищаться до последнего, возобновил сильнее прежнего атаки против ничтожного временного укрепления.

7-го числа выставлены были против батарей наших, на расстояние 100 саженей два орудия, действием коих укрепление совершенно разрушено. Один из офицеров прап. Безруков, с нашего согласия, хотел взорвать пороховой погреб, чтоб не дать его врагам, лишь только поднес фитиль, как ядро оторвало у него руку. Остатки гарнизона заперлись в саклю и начали было отстреливаться, но мюриды, разломав потолок, убили шт.-кап. Дементьева, побили камнями многих солдат и только 10 человек израненных достались Шамилю вместе с парком и орудиями; все остальные погибли со славой и честью, исполняя до последней капли крови присягу, данную царю. [468]

Сдача укрепления Ахальчи.

В тоже почти время как цатаныхский гарнизон погиб с такой славой, прап. Залетов, коему поручена была защита Ахальчинского укрепления, покрыл себя неизгладимым позором. Увидя на высотах, приближавшихся мюридов сделал по ним три выстрела и потом, спрыгнув с батареи, сел на лошадь. подведенную ему каким-то татарином, и отправился в стан врагов. Оставшийся без начальника гарнизон бросил ружья и отпер ворота, склонясь на угрозу мюридов и убеждения Залетова. Одно орудие и 70 человек солдат, недостойных имени русского, без выстрела взяты в плен и отведены в с. Танус.

Осада и оборона укр. Гоцатля.

10-го сентября показались его партии и к редуту подошел прап. Залетов, уговаривая кап. Кузьменко сдать укрепление и, получив в ответ, что до особого на то приказания командующего войсками будет защищаться, удалился к мюридам.

Укрепление было окружено, из двух орудий, поставленных против него на высотах, открыт огонь. Гарнизон крепости отвечал ружейными и единорожными выстрелами.

11-го неприятель успел сделать бреши и подбил лафет нашего орудия.

Ночью на 12-е число бреши были заделаны кулями с провиантами; 12-го Кибит-Магома успел сделать еще два пролома и бросаясь через них в укрепление, захватил остатки гарнизона, лишенного возможности защищаться по неимению более патронов. Орудие досталось неприятелю; кап. Кузьменко будучи ранен, уведен с остатками роты в сел. Танус.

Комментарии

174. После отступления 31 августа 1843 года отряда майора Косовича от сел. Харачи, отряду под командованием Зайцева был дан приказ выбить горцев из Хорочей. Ночью 1 сентября с 4 ротами майор Зайцев напал на селение, но потерпел “совершенное поражение”. В бою погибли командир отряда Зайцев, 10 обер-офицеров, 117 солдат. Ранены были 2 обер-офицера и 68 солдат.