231. Показания Магомеда Гаджи оглы и Умара-Ороза оглы о деятельности Шамиля и Хаджи-Мурата в Аварии.

23 января 1844 г.

1844 года, января 19 дня, прибывший в укр. Темир-Хан-Шуру чохский житель Магомед Гаджи Оглы был спрашиван и показал:

1. Накануне возмущения дагестанского народа, чохцы осведомясь, что Шамиль с отрядом своим двинулся к Гергебилю, кадий наш Магомед неоднократно, взяв с собою нескольких [439] почетных жителей, ездил в Казикумух к ген.-м. кн. Аргутинскому с испрошением помощи и всякий раз получив отказ, делал распоряжения собирать в деревне всех жителей, запрещая отлучаться из оной под опасением опубликованного штрафа. Таким образом, чохцы держались до измены акушинцев и цудахаринцев и до взятия Гергебильского укрепления; потом Магомед-кадий еще раз ездил к кн. Аргутинскому с убедительною просьбою о высылке в Чох по крайней мере одного орудия и 100 человек солдат, но когда Аргутинский и на тот раз отказал ему в просьбе, то кадий просил у него одно орудие, но и на это получив отказ, возвратился в Чох, куда в это самое время явились двое кудалинских мюридов Салехилав и Гаджи-Магомед Сагитилав оглы, которые начали уговаривать чохских жителей покориться и служить Шамилю, под опасением пагубных последствий, и что в противном случае бараны чохцев будут отобраны, а сами жители дочиста будут разорены, не говоря о смертных наказаниях. Между тем, осведомясь, что Шамиль с отрядом из Гергебиля выступил на плоскость, в то самое время Магомет-Кадий, взяв с собою прап. Ибрагимова и Гаджи-Умара и других еще жителей: Османа-Муртазали-оглы, Бачур-Магомеда-Муртазали-оглы и Магомеда Кудалинского, выбежал в Казикумух. За сим хозяевы наших баранов, все собравшись вместе и желая обеспечить баранов своих, находившихся на плоскости, поехали к Шамилю с покорною головою, во уважение чего, Шамиль выдал им охранную бумагу с приказанием отправиться к своим баранам и сберегать их от разграбления, что и было исполнено означенными чохцами. По приезде же Шамиля в Казанище, он посылал нескольких мюридов к упомянутым чохцам в кутаны, которые явясь туда отобрали у некоторых богатых чохцев оружие и лошадей, и когда чохцы спросили их о причине, то мюриды отвечали: “Вы не только заслуживаете обезоружения, но даже не минуете и отбития у вас баранов за поступки ваши и преданность русскому правительству, ибо причина столь большой приверженности вашей к русским есть богатство, которое вы нажили у русских и которое увеличивает гордость вашу и упорство против шариата”.

За сим мюриды эти воротились в Казанищи, куда и означенные чохцы явились с жалобою, на что Шамиль в отмену прежнего своего приказания, сказал чохцам: “Неужели вы для того только явились ко мне, чтобы караулить своих баранов, и почему вы равно и прочие вообще чохцы не хотите присоединиться к войскам моим для совместного взятия укр. Темир-Хан-Шуры”. По окончании речи, Шамиль приказал в наказание [440] отнять у чохцев баранов, что и было исполнено в то же время; почему большая часть чохских жителей принуждены были из деревни явиться к Шамилю в Казанищи для отклонения дальнейших наказаний Шамиля и находились при нем, т. е. с войсками его, расположенными в разных пунктах под командою Сугратлинского Аслан-кадия по день разбития Шамиля, а потом возвратились в Чох.

2. По слухам, дошедшим до нас известно, что при поверке Шамилем людей своих оказалось, убитых при взятии Гергебильского укр. 124 человека разных обществ, определяя число сих убитых по числу могил. По рассказам же народа открывается, что в 124 могилах в каждой похоронено по несколько убитых тел, а не по одному (как Шамиль нарочно и мнимо обнародовал), но определительное число всех убитых неизвестно.

1844 года января 23 дня хунзахский выходец, крестьянин племянника аварского хана, житель сел. Ках Умар-Ороза-оглы был спрашивай и показал следующее:

1. Во время возмущения в сентябре месяце прошлого 1843 года аварского народа, я с семейством в числе прочих единосельцев перешел в сел. Хунзах, и находился там до последнего отступления из Хунзаха русского отряда, потом через 2 дня по предписанию Хаджи-Мурата, посланному через назначенного им над хунзахцами старшиною генечутлинским Хатиновым были мы обратно переселены на прежнее жительство в сел. Ках.

2. Накануне отступления из Хунзаха тамошнего отряда, подполк. Пассек созвал хунзахских жителей, изъявил им благодарность за преданность и усердие их к русскому правительству, объявляя им между тем, что он с отрядом по воле начальства отступает временно, но чтобы хунзахцы до возвращения русского войска вели бы себя честно и благопристойно; таким образом, простившись с ними, наконец, предупредил их, чтобы жители после отступления отряда не раньше входили в крепость, как через три часа, говоря, что к тем часам непременно взорвется пороховой погреб. По выступлении его жители крайне сожалеют об отступлении русского отряда.

3. Отец убитого шамилевского наиба Ахверды Магомы хунзахский житель Ахверды, раньше всех узнавший о таковом намерении русского начальства, заблаговременно посылал двух нарочных: одного в сел. Сиух, а другого в Голотль, с известием о предположенном отступлении русского отряда, и с тем, чтобы пересечь русским дорогу и повредить им; вследствие чего голотлинцы и сиухцы со всеми аварскими [441] переселенцами (которые до того времени укрепились в Сиухе), подоспели на тревогу и догнали русских за дер. Танусом, где завязав сильную перестрелку, имели там следующую потерю: убито два племянника упомянутого Ахверды, но имена мне неизвестные, сверх того убито из сел. Ободы один, из сел. Хараки — три, и из сел. Сиух — два; таким образом, преследуя до Холодной балки, оттуда все возвратились в Хунзах для разграбления оставшихся в укреплении вещей но не доходя еще до Хунзаха, пороховой погреб взорвало на воздух и убило 4-х чел. из числа голотлинских жителей оставшихся в укреплении для поживы, тела коих и поныне не найдены. Сверх того убито в укреплении гранатами и камнями 3 человека из тех же голотлинцев, ибо на вызов означенного Ахверды, часть голотлинцев пошла в погоню за русскими, а другая часть пришла в Хунзах для разграбления укрепления ханского дома.

4. Преследовавшие означенные аварцы, прибыв в Хунзах с криком лай-ла и пальбою, радовались отступлению русского отряда, между тем начали дочиста грабить всех кахских выходцев, находившихся в Хунзахе. Затем, на другой день, по предписанию Хаджи-Мурата, назначив в Хунзахе наибом нукера Хаджи-Мурата шототинского жителя Хочбара Гаджи-оглы, сами означенные аварцы разошлись по своим деревням.

5. Когда и кто именно дал знать Шамилю или Хаджи-Мурату (находившимся тогда в Казанищах) об отступлении из Аварии русского отряда, мне неизвестно.

6. Имуществами и вещами, оставшимися в Хунзахском укреплении и ханском доме воспользовались одни только голотлинцы и часть хунзахских женщин. Имущество это состояло из сукна, солдатских шинелей, котлов и манерок, сундуков ящиков и прочих мелочей.

7. По день прибытия туда Хаджи-Мурата, сказанный наиб Хочбар управлял хунзахским народом, и не делал жителям особенных притеснений или наказаний, кроме того, что он по вступлению в должность наиба, по предписанию Хаджи-Мурата убил ханскую кухарку, вдову Патимат за распутную жизнь.

8. После разбития в Казанищах Шамиля, спустя 5 или 6 дней, “Хаджи-Мурат приехал в Хунзах с 30-тью мюридами, в числе коих находился и сиухский Патали-Сурхай-хан оглы, и по приезде остановился в ханском доме, а на другой день вызвал к себе Хунзахского Магомед-кадия и несколько почетных жителей, сделал им выговор за преданность и служение их русскому правительству, называя их за таковой поступок неверными и погаными; но хузнахцы отвечали ему: [442]

“В подданстве нашем России мы вовсе не виновны, ибо вы сами этому были причиною и вы сами старались подчинить нас русской власти и за что заслужили офицера и жалование русского царя, а мы следуя примеру вашему, само собой должны были усердствовать русскому правительству”.

Хаджи-Мурат не делая на это никакого возражения, остался в молчании и с тем отпустил кадия и почетных жителей домой, но за таковое возражение их, злившись на Магомед-кадия, удалил его от должности и назначил на место его брата своего Гаджи-Магомеда-Али-оглы. Потом начал отнимать от хунзахских женщин все вещи, взятые ими из укрепления и ханского дома; но не удовлетворясь и этим, выдумал некоторых безвинных жителей подозревать в утайке ханского имущества, и под сим предлогом, сажая их в яму, взыскивал с каждого арестанта за каждую ночь по 50 коп. сер. и не раньше их освобождал как через 20 или 30 дней, т. е. когда штрафные деньги доходят до 10 или 15 рублей сер., и для скрытия признака жадности своей, он, приведя арестантов к присяге в невинности, освобождал их из-под стражи.

9. Хаджи-Мурат после приезда своего успел расклепать все заклепанные пять орудий неизвестно каким способом, и сделал из них несколько выстрелов за успех, потом перевез орудия в ханский двор, где оные находятся на лафетах под присмотром кахских жителей. При сих орудиях находятся 5 пустых деревянных ящиков.

10. Хаджи-Мурат после приезда своего в Хунзах убил следующих жителей, а именно: 1. зятя прап. Гисимат-бека Хунзахского, жителя Галу-Гибиду-оглы, за побег Гисимат-бека к русским. 2. хунзахского жителя Шарифа Абдурахмана-оглы за знакомство его с бывшим хунзахским духанщиком; 3. одного голотлинского жителя за бывшее знакомство его с покойным Ахмет-ханом; 4. кахского жителя Али-Гелеге-оглы, за убийство Ахмет-ханом 3 племянников его, Хаджи-Мурата, где находился и упомянутый Али; 5. кахского жителя Молла Магомета Омар-оглы за побег сына его Гадия в Темир-Хан-Шуру к русским; но не удовлетворясь и сим, Хаджи-Мурат разграбил все имущество убитых.

11. Хаджи-Мурат наименовал себя шахом, а Шамиля хункером, т. е. султаном и опубликовал об этом по Хунзаху и по всем аварским селениям с тем, чтобы впредь называли его шахом, а Шамиля хункером под опасением, за не исполнение сего, разорения имущества и смертной казни, что исполняется аварцами, но с душевною насмешкою.

12. Хаджи-мурат прожил в Хунзахе всего 9 дней, и то с большою осторожностью, и для охранения жизни своей, он [443] день и ночь имел при себе постоянно по четыре телохранителя с обнаженными кинжалами и шашками, ибо он, помня происшествия, случившиеся над аварскими ханами и Гамзат-беком, и при том, зная бойкость аварского народа, ужасно боялся их, так, что в течение 9-ти дней раз только вышел из дома и ходил осмотреть укрепление, но и то посреди окружавших его мюридов. По окончании 9-ти дней, Хаджи-Мурат поручил управление Хунзахом наибу Хочбару, сам отправился в сел. Сиух и расположился там в доме Патали-Сурхай-хан-оглы, а сей последний с семейством и матерью перешел в чужой дом.

13. В бытность Хаджи-Мурата еще в Хунзахе он посылал к Шамилю в Дарго одного мюрида с испрошением разрешения убить подпоруч. Ананова, находившегося тогда в дер. Тлохе, на что получив приказание Шамиля, посланный мюрид в обратном пути приехал в Тлох, расстрелял там Ананова, а потом лошадь его и платье привез Хаджи-Мурату в Хунзах, но за что именно убит Ананов и с какого поводу Хаджи-Мурат испрашивал об убийстве его разрешения Шамиля, мне неизвестно.

14. Перед выходом моим из дер. Ках, мы слышали от наиба Хочбара, что Хаджи-Мурат упал с лошади и сильно разбил голову. Почему из кахцев наших 10 почетных жителей пошли в Сиух посетить Хаджи-Мурата, по обыкновению Дагестана, но Хаджи-Мурат, не допуская к себе никого из посетителей, велел угощать их и отпустить по домам. Означенные жители наши достоверно разузнали там подробности сего происшествия, как-то: Хаджи-Мурат, будучи в сел. Тлохе, получил от Султанет-беке просьбу через нарочного посыланного из Шуры аварца, в том, что она высылается в Россию. Он тотчас выехал из Тлоха для поспешного сбора людей и отправления на выручку ее; но дабы не терять времени, и желая поспешить в Сиух и сделать распоряжение о сборе людей, на скаку в дороге пал с лошади на острые камни, где в ту же минуту убилась его лошадь, а сам, он, головою ударившись об камень, разбил сбоку череп так сильно, что на носилках с большим трудом могли перенести его в Сиух. Рану его пользует чохский лекарь Битулав-Гаджи и оратинский лекарь Сахибелав, но могут ли они выпользовать его, в том невозможно ручаться.

15. Что же касается до побега моего из Аварии, тому было причиною то, что находясь у бывшего правителя Аварии кн. Орбелиани нукером, я часто был посылаем в разные деревни для понуждения жителей к скорейшему исполнению повинностей и разного рода службы, и за исправность мою [444] многих жителей вооружил я против себя так, что при настоящих переменах невозможно было находиться мне между злыми врагами моими, которые искали случая выдать меня на смерть, а потому вынужден был оставить в дер. Кахе жену и выбежать под покровительство русского правительства;

16. Шамиль и Хаджи-Мурат намерены весною переселить в горы всех мехтулинцев согласно же изъявленному на то добровольному желанию их. По сему предмету дженгутаевский житель, бывший ханский нукер Абдулла часто пишет к Шамилю и Хаджи-Мурату, настаивает о переселении мехтулинского народа и постоянно сообщает им о распоряжениях русского начальства, ибо сказанный Абдулла во время последнего возмущения, будучи наибом в Дженгутае и обласкан Шамилем, теперь старается переселить в горы мехтулинцев с надежною быть над ними наибом. Он не только это делает не в первый раз, он даже и при жизни Ахмет-хана всегда сообщал Шамилю и Хаджи-Мурату сведения о здешних распоряжениях и о положении русских войск. Что же касается до преданности России аварского народа, то кроме хунзахцев и кахцев, более никакие деревни не желают иметь русских, потому собственно, что зная поступок свой в измене русскому правительству и принятии к себе неприятеля, опасаются мщения русских.