230. Рапорт ген.-л. Бебутова ген.-адъют. Нейдгардту о положении в шамхальстве Тарковском и Мехтулинском ханстве.

19 января 1844 г.

Вследствие предписания вашего ко мне от 25-го минувшего декабря за № 115, прибыв в Темир-Хан-Шуру, я немедленно приступил к собиранию сведений, необходимых для исполнения возложенного в. высокопр. на меня поручения.

Не желая основывать соображения мои по предметам, начертанным вами мне в руководство, на сведениях, полученных мною от некоторых туземных лиц, которых по настоящим смутным обстоятельствам я мог видеть, не имея возможности лично разъезжать по селениям Шамхальского владения из Мехтулинского ханства, я нашелся в необходимости обратиться с просьбою к командующему войсками в северном Дагестане, ген. ¹⁷¹, так долго управляющему сим краем и опытному в здешних делах, о сообщении мне нужных сведений по изложенным в предписании вашем ко мне предметам. Из обстоятельств, изложенных в рапорте ген.-м. Клюки фон Клугенау от 16 числа сего января № 19, и сведений, собранных мною на месте, можно вывести по мнению моему, следующее соображение:

1. Имея в виду, что горцы не могут быть искренно нам преданы, по духу ненависти, внушаемой исламизмом, а ныне усилившимся влиянием мюридизма, что страх нашего оружия и выгоды, приобретаемые горцами под властью нашего правительства, привязывали к нам большее число горцев и, наконец, не отвергая вероятия, что некоторые неблагонамеренные лица из Шамхальского владения и Мехтулинского ханства [432] действительно имели сношения с сообщниками-возмутителями Шамиля, я полагаю, не касаясь однако военных распоряжений, что главнейшею причиною общего возмущения обывателей вышеупомянутых двух владений были:

а) слабость наших сил в нагорном и северном Дагестане, и б) успехи Шамиля, следствием чего были быстрое одно за другим, падение наших укрепленных пунктов и вторжение Шамиля на плоскость.

Не в защиту взбунтовавшихся против нас шамхальцев и мехтулинцев, но убеждаясь строгою справедливостью, дозволяю себе думать, что жители этих двух владений, около 25-ти лет под благодетельным правительством нашим спокойно пребывавшие, исполняя все тягости военных повинностей в полном смысле, жители, которые после претерпенного ими разорения от скопищ Шамиля, только что возвратившись в сожженные дома свои, ныне опять исполняют те же повинности по требованиям военного начальства, не решились бы восстать против нас, если бы сила оружия нашего в северном Дагестане достаточна была для удержания Шамиля вторгнуться на плоскость. Находясь сами в блокадном состоянии в Темир-Хан-Шуре и следственно не будучи в силах удержать Шамиля и защищать Шамхальское владение с Мехтулинским ханством, мы предоставили обитателей сих владений собственной судьбе их, которые, весьма натурально, увлекаясь чувством самосохранения и страхом наказания за преданность к нам, волею или неволею вынуждены были оказать Шамилю свою покорность и исполнять его требования, ропот же на тягостные повинности, если таковой существовал между народом, я отношу к причинам второстепенным, ибо по сведениям, мною собранным в Темир-Хан-Шуре многие из жителей сих владений добровольно являлись с своими арбами для перевозки провианта и воинских снарядов за определенную правительством плату. Но сколько вышеизложенные обстоятельства, по справедливости, могут послужить правительству нашему поводом для снисхождения к жителям Шамхальского владения и некоторых дер. Мехтулинского ханства в заблуждении их, столько же резко обнаруживают вероломство обществ Акушинского, Цудахарского и жителей горных дер. мехтулинских, которые, явно изменив еще до падения Гергебиля, следственно и до вторжения Шамиля на плоскость, неприязненно встретили отряд ген.-л. Гурко, отступавший к Темир-Хан-Шуре, и которые по настоящее время пребывают против нас возмутившимися.

Определить аулы, равно указать частные лица, более или менее участвовавшие в общем восстании Шамхальского владения [433] и Мехтулинского ханства, в настоящее время не представляется никакой возможности; в отвращение ошибочного предположения предмет этот требует подробнейшего и продолжительного исследования на месте в самых селениях, сообщение с которыми ныне весьма затруднительно по смутным обстоятельствам. Из сведений же, собранных мною, заключить можно, что виновность в восстании против нас жителей упомянутых владений существует в равной степени, между жителями нет ни одного лица, которое влиянием своим могло бы расположить умы к возмущению, несмотря на это однако же некоторые из жителей Шамхальского владения, вместе с бегством Шамиля удалились в горы и тем доказали явную измену, имена этих лиц, впрочем незначительных, известны самому шамхалу Тарковскому Абу-Муслим хану.

Сел. Мехтулинского ханства: Оглы, Гапши, Кулецма, Аймаки и Ахкент, должно почитать более участвовавшими в общем против нас восстании и совершенно не расположенными к нам, в каком и до ныне пребывают.

2. Меры наказания или взыскания должны быть определены сообразно степени виновности каждого, но так как в настоящее время положительно нельзя указать степень вины их, и принимая в соображение вышеизложенные причины возмущения жителей шамхальского владения и Мехтулинского ханства, по мнению моему, полезнее будет, согласно предположения в. высокопр., предоставить шамхалу Тарковскому, самому разобрать поступки своих подвластных во время вторжения Шамиля и наказать виновных по своему усмотрению, вместе с тем возложить на непременную обязанность шамхала главных зачинщиков мятежа и главных же участников в грабеже купеческого каравана, близь Низового укр., по мере открытия их выдавать военному начальству, решение участи сих преступников зависеть должно от правительства, как равно и строжайшее в страх и пример другим наказание аулов Мехтулинского ханства: Оглы, Гапши, Кулецмы, Ахкент и Аймаки и др. вместе с ними участвовавших.

3. После бегства Шамиля из Казанищ и удаления его скопищ с плоскости северного Дагестана почти все жители Шамхальского владения и Мехтулинского ханства, добровольно или насильственно удалившиеся из своих селений, возвратились уже на прежнее место их жительства и водворились в домах своих, единственное условие, на котором можно даровать им прощение с дозволением спокойно оставаться в своих местах, должно состоять в безусловной преданности правительству и верной службе его и. в., приведя к присяге на верность подданства с объявлением им общенародно в [434] мечетях, что нарушивший присягу лишается всякого покровительства законов и подвергается строжайшему наказанию, которое определено будет самым уже правительством.

4. Средства для упрочения спокойствия в северном Дагестане и определение точнейших прав и обязанностей туземных владетелей и отношений их к местным воинским властям, под надзором коих они должны действовать во всех случаях, касающихся до безопасности наших пределов и до военных действий, составляют предмет особенной важности, на который по сие время не обращено, как кажется, должного внимания. Предмет сей требует глубоких соображений и зрелого обсуждения как по части военной, так и по административной.

Не решаясь принять на себя смелость утвердительно рассуждать о предмете, изложение которого должно быть плодом продолжительного исследования подробностей к нему относящихся, считаю обязанностью представить на благоусмотрение в. высокопр. соображение мое о сем предмете, на который смотрю ныне с точки зрения военного управления и, как оный кажется мне, при настоящем положении наших дел в северном Дагестане.

На азиатский народ, в особенности на обитателей кавказских гор, чувство страха к сильному имеет чрезвычайное влияние и всегда располагает их в пользу сильного. Последние неудачи нашего оружия в нагорном и северном Дагестане приняты были горцами, как кажется, за слабость наших сил, понятие это разлившись без сомнения и между жителями Шамхальского владения и Мехтулинского ханства, произвело общее против нас восстание, при малейшем же преимуществе наших войск, Шамиль бежал, и скопища его рассеялись.

Чтобы стать твердою ногою в северном Дагестане и упрочить в оном спокойствие, правительство неминуемо должно иметь здесь пункт, не только твердый, но и грозный как по своим укреплениям, так и воинским запасам. В Дагестане постоянно на некоторое время должны находиться достаточные силы для наступательных действий и отражения неприятеля. В настоящее время в Дагестане, можно сказать, нет ни прочного пункта, ни воинской силы.

Темир-Хан-Шура, единственный пункт нашей опоры и складочное место в сей стране, не соответствует своему важному назначению, так называемое укрепление Темир-Хан-Шуры, не смотря на ежегодные здесь военные действия, оставалось в совершенном пренебрежении до обложения оного Шамилем прошлою осенью, в это только время в присутствии [435] командующего войсками на Кавказской линии произведены на скорую руку некоторые работы, чтобы привести оное в лучшее оборонительное состояние, но за всем тем укрепление сие далеко не удовлетворяет цели, для которой оно существует. Поэтому полагаю, что для водворения прочного спокойствия в северном Дагестане, необходимо иметь здесь достаточную воинскую силу, а Темир-Хан-Шуру, как важнейший пункт опоры и складочное место, укрепить по правилам фортификационным со всеми постройками, на сей конец необходимыми.

Строжайшее наказание и покорение обществ Акушинского и Цудахаринского, имеющих по значительному своему народонаселению, сильное влияние на шамхальцев и мехтулинцев, и укрепление некоторых важных пунктов по Аварскому— Койсу, относятся уже к военным соображениям и послужат надежным средством к спокойствию в северном Дагестане.

Мысль в. высокопр. восстановить шамхала Тарковского во всех его правах, которыми пользовался он до последних событий прошедшей осени, принесет желаемый успех в настоящее время относительно скорейшего водворения спокойствия в Северном Дагестане, и, несмотря на мнение противников этой системы, утвердительно можно сказать, что распоряжение это не только полезно, но и необходимо в Дагестане.

Приверженность и уважение здешних народов к лицам, происходящим из фамилии, которой они издревле привыкли повиноваться, существует и ныне между ими без изменения, не говоря о скором и на местных нравах и обычаях основанном решении спорных дел между туземцами, о немедленном доставлении жителями удовлетворения по их жалобам без всякой проволочки тягостной для каждого горца, я полагаю, что учреждение в Дагестане какого-либо другого управления не принесет правительству никакой пользы, тем более, что обитателям Шамхальского владения и Мехтулинского ханства неизвестны ни порядок нашего судопроизводства, ни язык наш, ни законы, сверх сего гораздо легче и выгоднее иметь дело с одним лицом, нежели с целым народонаселением. Правительство, удовлетворяя возможными средствами честолюбие, даже корыстолюбие владетелей, легко может заставить его действовать согласно своим видам и предначертанной цели, которые всегда бывают благодетельны для народа и распространяют выгодное влияние на умы их.

Восстановив власть шамхала Тарковского на прежнем основании, необходимо вменить ему в непременную обязанность:

а) [436] производя суд и расправу на основании законов мусульманского шариата и дагестанских обычаев, представлять военному начальству для наказания по законам нашим изменников, возмутителей общего спокойствия и других важных преступников, которых участь должна зависеть от правительства, и

б) исполнять требования командующего войсками в северном и нагорном Дагестане относительно наряда милиции, выставления подвод для перевозки провианта и военных снарядов за определенную правительством плату, исправного содержания чапаров и относительно других повинностей по военным необходимостям, исполняя вместе с тем и все законные его требования, на какой конец командующий войсками должен быть снабжен инструкциею, неимение которой по сие время производило между владетелями и военными начальниками столкновение властей, от чего возникали жалобы, затрудняли высшее начальство, служба терпела вред, предписания часто не исполнялись. При сем долгом поставляю повторить прежде мною объясненное, что эти меры я полагаю необходимыми и полезными в отношении военного управления.

Если в. высокопр. благоугодно будет назначить к шамхалу Тарковскому одного штаб-офицера только не приставом, а просто состоящим при нем для поручений с приличным содержанием и, если сей выбор падет на штаб-офицера опытного и соответствующего своему назначению, который благоразумными своими советами, основанными на видах правительства, руководил бы действиями ша1мхала, то можно полагать, что и это обстоятельство не мало служить будет к спокойствию в северном Дагестане.

В опровержение мнения некоторых предполагающих, что владетели в Дагестане утеряли уже древнее к себе уважение своих подвластных, я не могу и не должен скрыть пред в. высокопр. слова, сказанные мне в Темир-Хан-Шуре некоторыми жителями Мехтулинского ханства, именно:

“Мы лишились нашего хана, которого любили, жена его управляет нами и мы, уважая дом нашего хана, повинуемся ей, но она женщина, дайте нам нашего Гасан-Хана и до совершеннолетия его назначьте к нему одного русского офицера, мы будем служить очень хорошо и усердно”.

Точно в таком же смысле объявили мне желанье свое жители аварские, вышедшие из Хунзаха с отрядом генерального штаба подполк. Пассека в Темир-Хан-Шуру. Эти слова показывают ясно, до какой степени уважаются древние права и власть владетелей в Дагестане. [437]

Обращаясь к предположению в. высокопр. касательно поручения султану Елисуйскому в управление Мехтулинским ханством и не зная мнения Даниель-бека по сему предмету, если о высокопр. сообщить изволили уже ему вашу мысль, я полагаю, принимая в соображение настоящее смутное положение дел в горах и обращая внимание на ничтожное, можно сказать, народонаселение Мехтулинского ханства, что польза принесенная Елисуйским султаном во время управления им мехтулинцами, не может загладить вред, могущий произойти в собственных владениях в отсутствии его, ибо султан Елисуйский, известный преданностью своему правительству, строжайшим управлением своими подвластными, содержит их во всегдашнем страхе, удерживая от всякого сближения с дагестанскими фанатиками, удаление же его из своего владения, не говоря уже о других упущениях, послужить может удобным средством для последователей изувера Шамиля, внести и между обитателями Елисуйского владения ложное религиозное учение, т. е., восстание против нас, сильно развившееся ныне по всему Дагестану и имеющее сильное же влияние на умы мусульман. Обстоятельство это побудило меня выразить опасение мое по сему предмету.

После отступления Шамиля из Казанищ, большая часть жителей дер. Мехтулинского ханства по настоящее время остаются против нас возмутившимися, управление над несколькими деревнями сего ханства, просившими прощения в своем заблуждении, временно поручено шамхалу военным в Дагестане начальством, при свидании же моем с вдовою покойного Ахмед-хана-Мехтулинского Нох-Бике я заметил, что она очень недовольна этим распоряжением и тут же подала мне письмо, объяснив самое содержание онаго, не имея права принимать подобные письма, но вместе с тем и не желая оскорбить ее возвращением оного, в присутствии нескольких приближеных к ней особ, я долгом счел представить помянутое письмо в оригинале на благоусмотрение в. высокопр., докладывая, что по настоящему положению дел наших в северном Дагестане, действительно женщина не в состоянии управлять мехтулинцами, народом буйным и большею частью находящимся в неприязненных к нам отношениях. На каковой конец я осмеливаюсь представить на благоусмотрение в. высокопр. два средства: так как по нынешним смутным обстоятельствам трудно, даже невозможно самой Нох-Бике управлять Мехтулинским ханством, то заведывание оным поручить брату ее шамхалу Тарковскому впредь до совершеннолетия сына ее, или же представить управление сим ханством вдове Нох-Бике, назначив к ней одного опытного и благоразумного [438] офицера для исполнения распоряжений и требований военного начальства, с тем однако, чтобы в обоих случаях доходы с сего ханства, на основании древних обыкновений их, поступали бы в пользу ее. Но принимая в соображение существующее между Нох-Бике и шамхалом неудовольствие, последнее средство будет удовлетворительнее.

Решение сего обстоятельства и строгое наказание изменивших правительству деревень Мехтулинского ханства, послужат также на будущее время средством к спокойствию сего ханства.

В заключение донесения моего честь имею присовокупить, что меры наказания виновных в восстании против нас прошедшею осенью жителей Шамхальского владения и Мехтулинского ханства, равно и главных зачинщиков и участников оного, я полагал бы отложить до того времени, пока войска наши не сосредоточатся в северном Дагестане, ибо хотя жители сих владений, как я имел честь объяснить выше, возвратились уже в свои жилища и исполняют по-прежнему требования начальства, но сообщения между селениями еще не свободны, а по неизвестности им решения своей участи господствуют между ними беспокойства, преследование же и разыскание виновных при настоящем положении дел, может произвести волнение в народе, которое благоприятствовать будет видам Шамиля и сообщников его.

Почтительнейше представляя обо всем вышеизложенном на благосклонное усмотрение в. высокопр. честь имею донести, что, так как ген.-м. фон Клугенау в отзыве своем ко мне угодно было поместить разные подробности, не касающиеся предмета поручения в. высокопр. на меня возложенного, то я долгом себе поставил рапорт его ко мне от 16-го числа января № 19 представить в оригинале на благоусмотрение в. высокопр.

Комментарии

171. Клюки фон Клугенау