211. Рапорт ген.-м. Клюки фон Клугенау ген.-адъют. Нейгардту об управлении, введенном Шамилем на подвластной ему территории.

22 марта 1843 г.

В первых числах прошедшего января месяца, я поручил тен. штаба кап. Неверовскому осмотреть все укрепления в северном и нагорном Дагестане, находящиеся в них гарнизоны, а также собрать сведения относительно мер, принимаемых Шамилем к учреждению внутреннего управления в землях, повинующихся ему горцев.

Кап. Неверовский, по возвращении своем из гор, представил мне следующие собранные им сведения о нововведениях Шамиля, касательно военного и гражданских учреждений и об его намерениях.

Все общества, лежащие от Андии до Казикумухского ханства, признающие над собою власть Шамиля, разделены им на шесть наибств.

Отложившиеся аварские деревни составляют одно наибство и поручены Хаджи-Мурату. Общество Анкратль имеет наибом Омара.

В Тилитлинском обществе назначен наибом Магомед.

В обществе Карате наибом Галбац-Дебир.

В Тилитли, Гидатле и отложившихся андийских деревнях назначен наибом Кибит-Магомед.

В Карахском обществе наиб Абдурахман-Дибир.

В Андии наибом Газиу, а в Гумбете Абакар-кадий.

Наибы имеют право казнить людей виновных ¹⁵⁰ и еще полные [382] хозяева вверенных им участков, но должны отдавать отчет о своих действиях Шамилю.

Наибы не получают содержания от Шамиля, а каждый из их подчиненных платит им некоторую часть, смотря по своему состоянию.

Наибы придерживаются системы управления своего имама и зажиточные горцы страдают более всех. Они обыкновенно считаются людьми подозрительными и на них налагаются огромные денежные штрафы, а часто и все их имение отбирается. Подобная жестокая мера чрезвычайно раздражает горцев и вредит в мнении народном, как главе непокорного нам Дагестана, так и его наибам. Шамиль, желая иметь постоянно в готовности к действию часть горцев, учредил муртазиков или муртазикатов, как они называются жителями нагорного Дагестана.

Цель учреждения муртазикатов двояка, прямая и косвенная. Прямая цель привязать к себе некоторое число горцев, которые всегда были бы готовы жертвовать своею жизнью. Косвенная цель — наблюдение в деревнях, не заслуживающих еще полного доверия, за исполнением правил шариата и постоянная готовность к действиям по первому требованию Шамиля. Все это некоторым образом постоянное войско набирается из каждых десяти семейств один всадник. Муртазикаты получали прежде жалование по полтора руб. сер. в месяц. В настоящее же время они денежное содержание не получают, а жители должны им давать хлеб, баранов, продовольствовать их лошадей, обрабатывать их поля и снимать посевы.

Таким образом, муртазикаты имеют хорошее довольствие, и требования их в деревнях иногда бывают громадны, а сверх того освобождены от домашних работ. Но более не может согласоваться с азиатскою ленью и Шамиль подобною мерою, можно сказать, достигает прямой цели учреждения муртазикатов.

Он имеет между ними весьма много приверженцев, которые действительно готовы жертвовать за него жизнью во всякое время.

Муртазикаты участвуют во всех делах и там, где их будет находиться более, то дело непременно будет упорным.

Муртазикаты разделяются на десятки, сотни и пятисотни. Каждая из этих частей имеет своего начальника.

Пятисотенными начальниками назначены почти везде наибы. Они называются генералами, полковниками и капитанами. Генералы Ахверды-Магома, Шуаип-мулла, Улубий-мулла, Абакар-кадий и Кибит-Магомед. Полковники [383] Абдурахман-дибир и Омар Анкратльский. Капитанами называются остальные младшие наибы.

Все наибы носят на правом плече серебряные пластинки, которые им служат вместо эполет.

Пятисотенные и сотенные начальники носят на груди медали с надписью “Нет силы без помощи божией”.

Храбрейшие из пятисотенных и сотенных начальников имеют на шашках кисти вроде темляка.

Десятники особенного знака отличия не имеют, но выбираются из более достойных.

Шамиль желал обмундировать муртазикатов. Для этого он распустил слух, что идет навстречу турецкому султану и приказал с каждого дома собрать по одному руб. сер. и три сабы ячменя или кукурузы, дабы дать возможность муртазикатам сшить себе костюмы, наподобие чеченских. Одетые всадники должны иметь желтые черкески и зеленые чалмы, начальники их черкески из черного сукна, чалмы также зеленые.

Кроме муртазикатов, долженствующих находиться в постоянной готовности к действию, каждое семейство в начале общего сбора обязано выставлять по одному вооруженному. Иногда отдавалось приказание, чтобы выходили все жители из каждой деревни, исключая женщин и неспособных носить оружие. Собранная таким образом толпа разделяется также на сотни и пятисотни, над которыми назначаются временные начальники.

Уведомление насчет сбора и вообще все приказания Шамиля передаются чрезвычайно быстро. Они развозятся конными, которые, имея записку от Шамиля, вроде открытого листа, нигде не встречают никаких затруднений и задержек, везде получают свежих лошадей и продовольствие от жителей.

О наградах. Шамиль раздает различные знаки отличия. За усердие — звезды четырехугольного вида и круглые медали ¹⁵¹. За храбрость — знак треугольной формы для ношения на груди с надписью “храбр и мужествен”, кисть на шашке вроде темляка, а за особенное мужество и неустрашимость даются именные надписи к шашке: “Нет такого-то храбрее, нет сабли его острее”.

Подобную надпись имеет Ахверди-Магома, а может быть и другие, но об этом неизвестно. [384]

Удостоившиеся именной надписи имеют право на получение жалования по 3 руб. сер. в месяц.

Бежавшие от неприятеля имеют также свой знак отличия, им пришивается на спине медная четырехугольная бляха.

О наказаниях. Употребляемые как Шамилем, так и наибами наказания суть следующие: смертная казнь, посажение в яму, денежные штрафы и телесные наказания, присуждаемые обыкновенно по шариату.

О казне шариата. Шамиль образовывает теперь казну, под названием казны шариата. Он обложил податью некоторые общества, как например, Анди и Гумбет, кои платят по рублю серебром с дома. Другие общества беднее, потому, не облагая их податью, он обратил только земли, принадлежащие мечетям, в казну шариата, в которую поступало также и все имущество умерших, не имеющих родственников. Утверждают, будто бы уже собрана Шамилем сумма превышающая 30 тыс. руб. сер.

Облажение податью, обращение земель в казну шариата и сбор для обмундирования муртазикатов произвели большое колебание в умах горцев. Карахцы, видя их земли потерянными, хотели отложиться. Гидатлинцы по случаю сбора для муртазикатов взволновались и Кибит-Магомет собрал всех кадиев и старшин, здесь успел их утешить и удержать в повиновении к Шамилю Гидатль.

До образования казны шариата, непокорные нам горцы были довольны своим положением, но в настоящее время беспрестанные денежные сборы, содержание муртазикатов, непомерные их требования, несправедливый суд и притеснения наибов, поколебали доверенность последователей шариата к Шамилю.

Он видит бедность горцев, знает их взаимные нужды и дабы показать, что входит в их положение, приказал учредить в Караде базар, бывающий там еженедельно по пятницам, для общей мены товаров. Однако эта полумера не достигла своей цели. Жалобы и негодование не уменьшались. Отложившиеся деревни Салатавского и Андалальского общества, Анди, Гумбет, Гидатль и Карах готовы принять русских.

Унцукульский старшина сообщил кап. Неверовскому, что многие мюриды готовы бежать из гор в покорные нам деревни и будто бы игалинцы скоро добровольно покорятся. [385]

Шамилю известно общее нерасположение к нему большой части горцев, но он не изменяет своей железной воли и наводит страх на всех своими смертными казнями, которые назначаются часто не за преступления, а происходят от его мнительного и подозрительного характера. Шамиль ни к кому не имеет полной доверенности и старается удаляться от всех. Опасаясь же, чтобы это постоянное удаление не имело вредных для него последствий, он употребляет все меры, дабы возвысить себя в глазах горцев, невежд в духовном и политическом отношениях, и прибегает для этого к обманам, Для возвышения себя в духовном отношении Шамиль прибегает к следующему средству: запирается в своем доме недели на три или на четыре, никого не принимая, и объявляет, что хочет посвятить это время тайной молитве, которое он между тем проводит праздно с своими женами. В продолжение последней недели своего уединения начинает принимать меньше пищи, а остальные два дня ничего не ест. В тот день, когда он должен показаться народу, вечером принимает к себе главнейших духовных лиц, с которыми имеет тайное совещание. По окончании этого совещания выходит на балкон, пред собравшимся уже народом, изнуренный и бледный уверяя, что сам пророк снизошел к нему в виде голубя для беседы, начинает проповедовать шариат и без всякого сомнения в свою пользу. Невежды и приверженцы его верят ему от чистого сердца и придя в восторг, поют их обыкновенный священный гимн.

Этот обман называется холватом, по окончании которого народ расходится, рассказывая в деревнях ибо всем им виденном и слышанном с особенною верою.

Чтобы придать себе более важности в политическом отношении, Шамиль распускает различные слухи и часто даже рассылает и письма, полученные им будто бы от турецкого султана или Магомет Али паши или Ибрагим паши, для всенародного прочтения. Эти письма действительно прочитываются духовными лицами при собрании народа, в них излагается, что к Шамилю прибудет в скором времени армия турецкого султана или сам Ибрагим паша или скоро пришлется значительное денежное вспомоществование.

Вообще Шамиль, пользуясь неограниченною властью, поступая как тиран и прибегая к обманам, почитается необыкновенным человеком между самыми простыми горцами. Справедливость требует сказать, что его строгие меры приносят также и пользу: они уменьшили убийства, грабежи и воровство. [386]

В заключение имею честь почтительнейше в. высокопр. донести, что кап. Неверовский собрал те же самые сведения о намерениях неприятеля, которые изложены в предшествующих моих рапортах.

В настоящее время Шамиль распустил слухи, что ожидает самого турецкого султана и должен выйти к нему на встречу. Основываясь на этом, он приказал всем муртазикатам иметь одежду одинаковой формы.

Горцы совершенные невежды, верят в справедливости этого слуха; знающие же, что султан не может оставить своей столицы, полагают будто бы Шамиль хочет бежать, и это мнение разделяет почти половина его приверженцев.

Нельзя верить беспрестанно получаемым сведениям. Шамиль не имеет никакой надобности в бегстве. Положение его вовсе не отчаянное, напротив того, он находится теперь на верху своей силы. Ни один имам великий не пользовался такою властью. Может быть он имеет намерение броситься на Правый фланг и склонить его на свою сторону. Попытка прошедшего года была неудачна; шариат Шамиля не был признан на Правом фланге и этому виною Ахверды-Магома, который вздумал было взять с черкесов контрибуцию — по два руб. сер. с дома — и был оттуда прогнан.

В настоящее время приказано находиться в полной готовности не только муртазикатам, но почти всем жителям каждой деревни. Куда Шамиль обратит свои действия неизвестно. Одни говорят на Койсубулу или Аварию, другие на Татбутское общество (также Чарибели), не признающее его шариата, а некоторые, наконец, утверждают, что будто бы он хочет идти в Кабарду.

Вообще теперь чрезвычайно трудно иметь положительные сведения, даже и хорошие лазутчики не могут верно ничего узнать. Шамиль принял строгие меры, чтобы никто из подвластных не имел сношения с покорными нам горцами. Он приказал казнить всякого подозрительного человека; не только деревни оцепляются муртазикатами, но даже у тех самых домов, где происходят совещания, расставляются дежурные цепи.

Комментарии

150. Неверно. Весь имеющийся материал (документы, свидетельства современников и т. д.) говорит, что наибы не имели права казнить виновных.

151. Местерухский мулла имеет медаль, которая вылита им из пяти рублей серебром. Прим. док.