4. Рапорт командира отдельного Грузинского корпуса ген. Ермолова Александру I о мерах покорения горцев Северного Кавказа. ¹⁵

20 мая 1818 г.

Выс. соизволение в. и. в. испрошенное мною на занятие укреплениями р. Сунжи было следствием соображения, коему дало повод известное мне прежнее мнение многих; ныне, обозревая границы наши, против владений чеченских лежащие, вижу я не одну необходимость оградить себя от нападений и хищничеств, но усматриваю, что от самого Моздока и до Кизляра поселенные казачьи полки Моздокский, Гребенский и семейные, и кочующие караногайцы, богатым скотоводством полезные государству и перевозкою на весь левый фланг линии, доставляемого из Астрахани морем провианта, приносящие величайшую казне пользу, по худому свойству земли не только не имеют ее для скотоводства избыточно, но также для хлебопашества достаточно, и что единственное средство доставить им выгоды и с ними совокупить [24] спокойствие и безопасность, есть занятие земли, лежащей по правому берегу Терека.

Приведение сего в действие беспрекословно гораздо удобнее было, когда во множестве бывшие на линии войска не развлечены были приобретением Грузии и тогда до присоединения оной можно было стать твердою на новой черте ногою, но не мое дело рассуждать о том, что упущено, я обязан представить средства, как впредь поступать надлежит.

Чеченцы сильнейший народ и опаснейший, сверх того всепомоществуемы соседями, которые всегда со стороны их не по связям с ним существующим, не по вражде против нас, но по боязни, чтобы они не подпав власти русских, не вовлекли их с собою.

Аксаевцы узами родства и не менее участием в злодеяниях связаны тесно с чеченцами и им как сильнейшим покорствуют.

Андреевцы, обращающиеся в торговле, ознакомясь со многими удобствами в жизни, удерживают с чеченцами связи для выгод торга, но будучи богаты и избыточествуя многих родов изделиями, воинственные свойства свои очевидно переменяют на свойства кроткие.

Костековцы менее сильный прочих народ, не столько склонный к торгу, но излишнее количество земли своей отдавая на пастьбу скота чеченцам, получает от них большие выгоды и потому сохраняет с ними связи.

Все сии народы и часть самих чеченцев, живущие по левому берегу Сунжи и даже по правой стороне Терека против самих селений наших, именуются мирными и последние из сих, прикрывая себя личиною доброго к нам расположения, суть наиопаснейшие для нас, ибо ближайшими будучи соседями и, зная обстоятельно положение наше, пользуются благоприятным временем, приглашают неприязненных нам на разбои, укрывают у себя всеми средствами, вспомоществуют им и сами бывают участниками. Равнодушие многих из начальников на линии допустило их селиться на Тереке, где земли издавна принадлежали первым основавшимся здесь нашим казачьим войскам и, ограничив Тереком, удовольствовалось тем, что вменило в ответственность им делаемые на нашей стороне похищения. Беспрестанно изобличаются они в воровствах, нападении и увлечении в плен людей наших, нет спокойствия и безопасности. Они посмеиваются легковерию нашему к ручательствам их и к клятвам и мы не перестаем верить тем, у кого нет ничего священного в мире. Десятая [25] доля не удовлетворяет потери нашей и еще ни одного преступника не выдали нам для наказания.

В нынешнем 1818 году, если чеченцы, час от часу наглеющие, не воспрепятствуют устроить одно укрепление на Сунже в месте самом для нас опаснейшем или если успеть возможно будет учредить два укрепления, то в будущем 1819 году, приведя их к окончанию, тогда живущим между Тереком и Сунжою злодеям, мирными именующимися, предложу я правила для жизни и некоторые повинности, кои истолкуют им, что они подданные в. и. в., а не союзники, как они до сего времени о том мечтают. Если по надлежащему будут они повиноваться, назначу по числу их нужное земли количество, разделив остальную часть между стесненными казаками и караногайцами; если же нет, предложу им удалиться и присоединиться к прочим разбойникам, от которых различествуют они одним только именем и в сем случае все земли останутся в распоряжении нашем. Я в таковых обстоятельствах прошу в. и. в. соизволение, чтобы из полков моздокского и гребенского добровольно желающие могли переселиться вперед за Терек.

За сим распоряжением селения наши по Тереку от устья Сунжи и до Кизляра и самый сей город, единственный родом промышленности и знатный казне доход приносящий, останется тем же, как и теперь, подверженным опасностям, которые отвратить одно средство в том состоит, чтобы цепь укреплений, расположенных по Сунже, продолжить чрез Аксаевские, Андреевские и Костековские селения до р. Сулака, где для учреждения оных несравненно менее предстоит затруднений, нежели против чеченцев.

Таким образом, со стороны Кавказской линии приблизимся к Дагестану и учредится сообщение с богатейшею Кубинскою провинциею и оттуда в Грузию, к которой доселе лежит один путь, через горы, каждый год несколько времени, а иногда и весьма долго пресекаемый.

Мимоходом в Дагестан через владения шамхала Тарковского овладеем мы соляными богатыми озерами, довольствующими все вообще горские народы и чеченцев не исключая. До сего времени шамхал не помышлял отдать их в пользу нашу и уклонялся принять войска наши в свою землю, теперь предлагает взять соль, а войска расположу я у него как особенную милость в. и. в. за его верность, которые нужны нам для обеспечения нашей в Дагестан дороги.

В 1820 году должно быть исполнено все, о чем я имею счастье доносить в. и. в., разве воспрепятствуют тому чрезвычайные случаи, которых я отвратить не в силах. Издержки, [26] на сие употребленные, будут весьма умеренны и щедро вознаградятся приобретенными выгодами.

Обеспечив, таким образом, безопасность левого фланга линии, надобно обратить внимание на центр оной, лежащей против кабардинцев, народа некогда весьма сильного, храброго и вообще воинственнаго, ныне не требующего чрезвычайных мер к усмирению. Моровая язва народ сей истребила почти до четвертой оного части и среди его создала почти всегдашнее свое пребывание по связи его с закубанскими народами. Для прекращения или по крайней мере уменьшения сих бедствий, Кавказской линии грозящих, надобно, сближаясь к вершинам р. Кубани, при урочище, известном под именем Каменный мост, сделать укрепление на один бат. пехоты и, вступая в сношение с некоторыми горскими народами, от кабардинцев утесненными, содержать сих последних в совершенной зависимости.

Последние депутаты сего разбойничьего народа, стократно изменившего клятвы свои и теперь изменяющего, отправленные в С. Петербург, не были избраны ни из числа знатнейших людей, ниже таковые, кои бы в уважении были у народа, и всемил. ваше государь внимание обращено на них не достойно. Ныне же, не выехав отсюда в Грузию, истолкую я им их обязанности, а крепостица у Каменного моста довершит обращение их к долгу верноподданных.

Если благоугоден будет в. и. в. план сей, то нужен на имя мое выс. указ в руководство и непременную цель преемникам моим. В продолжении моем нет собственной моей пользы; не могу я иметь в предмете составлять военную репутацию мою насчет разбойников и потому в расчет мой входят не одни средства орудия. Не всякого однако же на моем месте могут быть одинаковые выгоды.

В рассуждении правого фланга линии, мною обстоятельно обозренного и простирающегося по Кубани до земли войска Черноморского, я буду иметь счастье донести особенно, ибо народы против оного живущие, весьма многочисленные, вообще воинственные и на коих турки, действуя своим влиянием, могут еще сверх того подкреплять их своими войсками из Анапы, требуют особенного соображения в способах обороны против них и заслуживают гораздо большее внимание.

На первой странице документа изложение резолюции Александра I: “повелено изготовить указ на имя Ермолова по сему представлению, которое наперед послать для прочтения гр. Нессельроде и гр. Каподистрию.

10-го июля 1818 г.”

Комментарии

15. С некоторым пропуском док. опубликован АКАК т. VI, ч. 2, док. 795

15а. Учитывая стремления агрессивных кругов Турции и Англии использовать в своих корыстных целях кавказских мусульман, царское правительство под различными предлогами ограничивало, а порой и запрещало им ездить в Мекку на поклонение гробу Мухаммеда. Местным населением это расценивалось как стремление царских властей уничтожить мусульманскую религию и поэтому вызывало большое недовольство.