ДУБРОВИН Н. Ф.

ИСТОРИЯ ВОЙНЫ И ВЛАДЫЧЕСТВА РУССКИХ НА КАВКАЗЕ

TOM I.

КНИГА II.

ЗАКАВКАЗЬЕ

ГРУЗИНЫ.

IV.

Сословное деление грузинского народа.

В конце XVIII столетия, грузины, по сословиям, делились: на князей, дворян, купцов, макалаков, домовых служителей, или дворовых, и крестьян.

Нет сомнения, что высшее сословие народа грузинского явилось еще в то время, когда в Грузии не было царей и страна управляема была мамасахлисами (Мамасахлис, в буквальном переводе, означает отец дома, т. е. глава семейства, начальник рода, племени.), или домоначальниками. Роды младших братьев мамасахлисов, получая удел, составили фамилии товадов или князей (Название князя, которое, на грузинском языке, выражается словом товади, произошло от тави – голова.). Царский титул в Грузии явился около 300 лет до Р. Хр. Царь грузинский (Мепе) Фарнаваз I, родом перс, вводя в Грузию персидские постановления, разделил всю страну на несколько областей (В записках академика Буткова сказано, что тогдашняя Грузия была разделена на 8 областей. Арх. Главн. Шт. в С.-Петерб.). В состав Грузии входили тогда: верхняя Имеретия (т. е. области Рачи, Гурии), нынешний Ахалцихский Пашалык, Карталиния и Кахетия. В каждой области Фарнаваз установил должность эриставов (Эристи, по-грузински, значит народ, а тави — голова.), нечто в роде нашего воеводы. В эти звания были определяемы предпочтительно князья грузинские. Эриставство разделялось на моуравства, или земское начальство, которое было вверяемо младшим князьям, подчиненным эриставам. Званий этих достигали вообще через заслуги. Такое административное управление Грузии продолжалось до исхода VI века по Р. Хр.

Царь Бакар III возвысил еще более княжеское достоинство тем, что отдал эриставства и моуравства в управление княжеских родов, что сделало их как бы вассалами царей и полными владетелями эриставств. Таким образом явились в Грузии наместники с феодальным управлением. Между тем фамилии князей увеличивались или младшими членами [180] царствующей династии, или знатными родами, при присоединении к Грузии чужих владений, вместе с их владетелями. Так, с присоединением Сомхетии, присоединились и мелики ее Орбелияни и другие. Мелики, или владельцы армянские, были потом переименованы в товади.

Владетельные князья, получившие в управление своего рода эриставства, старались, во все последующие времена, поддерживать свое значение и независимость. Мало повинуясь царям, они управляли своими уделами почти самовластно Императоры константинопольские, цари и шахи персидские, а впоследствии и султаны турецкие, поддерживали могущество этих вассалов, с целию, ослаблением власти царя, сохранять свое верховное владычество над Грузиею. Владетельные эриставы отказывались иногда помогать царям в борьбе их с неприятелем. Царь не мог доставить полной силы закону, если он не подтвержден был согласием князей: это не мешало, впрочем, тем же князьям подчиняться обычаю, по которому царь имел право каждого князя лишить жизни, членов, выколоть глаза, оставляя, в то же время, изувеченного в княжеском звании и при его владении.

Главные князья (Высшее сословие князей носило иногда название батонис-швили см. ст. Кипиани: “О том, о сем и, между прочим, о сословиях закавказских". Газ. “Кавк.” 1853 г. № 80, 347. По его мнению, это название принадлежит детям мтаваров — самого высшего и ближайшего к царю сословия грузин.) получали от шахов, вместо ордена, шапку с перьями, известную под именем тачжи, в отличие царской, которая называлась томар.

Царь Ираклий II, пользуясь смутами, происходившими в Персии, нашел возможность стеснить власть князей, в особенности карталинских, способом, который впоследствии оказался весьма ненадежным. Он отнял у некоторых сильнейших князей, более других опасных по местоположению уделов, древнее их достояние и роздал его в удел своим сыновьям и внукам, которые впоследствии еще менее повиновались царю, чем князья. Мера эта была вызвана сколько предполагаемою пользою к единству и силе государства, столько же и потому, что, с размножением членов царского дома, не достаточно было царских доходов на приличное их содержание.

Князья грузинские происходили: 1) от царей грузинских, 2) от владельческих княжеских сословий, переселившихся из других стран, преимущественно владетельных княжеских фамилий Армении, и 3) возводились в эти достоинства шахами персидскими и царями грузинскими, из дворян грузинских и других сословий (При заключении трактата в 1783 г. наше правительство требовало сведений о князьях и дворянах. Ираклий II затруднился уровнять их старшинство и достоинство. Он составил 8 списков, в каждом поместил по 8, а в двух по 7 фамилий, с таким объяснением, что параллельные в каждом списке князья равны между собою.).

Условием, освященным законом, для княжеского достоинства [181] признавалось необходимым: 1) иметь две или три крепости (Отсюда в Грузии и до сих пор видно множество замков, башен и крепостей. Происхождение их вызвано частыми вторжениями неприятеля, которым подвергалась Грузия. В это время, из товадов считался тот слабым и ненадежным, у кого не было воздвигнуто твердыни на лучшем стратегическом пункте, у кого не было сильной и хорошо вооруженной крепости. Кавк. 1853 г. № 83.) и столько же деревень; 2) такое состояние, которое давало бы возможность князю содержать себя прилично званию; 3) иметь церковь или монастырь, для погребения членов семейства; и 4) иметь в своей зависимости нескольких дворян. Без этих условий, и преимущественно без первого, никто не мог получить княжеского достоинства даже и в позднейшее время.

Цари грузинские выдавали обыкновенно дочерей своих за князей, при чем избирали самых богатых, чтобы приданое стоило царю как можно меньше. Царицы грузинские и невестки царя были также дочери князей грузинских.

Первые чины военные и гражданские, как-то: сардарьство (высшее военное звание) и должности мдиван-беков (судьи), были наследственны в родах князей (Военное сардарьство было наследственно в родах князей Амилахваровых, Багратионов-Мухранских, Цициановых, Андрониковых и проч.). Если отец был сардарь, то и сын должен быть сардарь; если отец мдиван-бек, то и старший сын его бывал тем же.

Князья почти никогда не делили своих имений, а вся фамилия жила вместе, в зависимости от старшего в роде, который управлял всем имением, без всякого прекословия со стороны младших. Он получал доходы и уделял часть из них па содержание младших членов своего дома. Если же братья разделялись, то, в этом случае, старший в роде, сохраняя первенство и власть, пользовался особенным уважением.

При заключении трактата 1783 г., считалось в Грузии княжеских фамилий: в Кахетии 24 и в Карталинии 38; в 1801 году, явились новые фамилии, не помещенные в трактате, приобретшие княжеское звание в слабое правление последнего царя грузинского. В позднейшее время, цари грузинские, по недостатку доходов, для приобретения их, занимались продажею княжеских достоинств людям разного звания. Царевичи весьма не редко прибегали к такой же продаже. Имеретинский царь, бывши уже подданным России, не отказывался в таком злоупотреблении власти (Записки Тучкова (рукоп.) в Арх. Главн. Штаба.). Наказания лишением прав, сколько известно, не было в употреблении в Грузии, но конфискация имений была в большом употреблении.

Дворяне, или азнауры грузинские, делились на два разряда: (Г. Пурцеладзе делит азнауров на три класса.) дворян царских и дворян княжеских. Происхождение этого сословия относится также к отдаленной древности. Со времени плавания аргонавтов в Колхиду, [180] многие из греков поселялись на ее берегах. Грузины называли их по своему азонаурами (По мнению академика Буткова (см. записк. Буткова, Арх. Главн. Штаба в С.-Петербурге), название это произошло от Язона, предводителя аргонавтов. Бутков, на этом основании, предполагает, что первоначальное наименование этого сословия было язнауры. Г. Д. Кипиани происхождение этого слова приписывает Азону, одному из начальников в армии Александра Македонского, и потому говорит, что первоначальное название было азонауры. Смот. Кавк. 1853 г. № 81, 350.). Первый царь грузинский, Парнаоз или Фарнаваз, получил за деньги, от колхидского владетеля, войско, к которому присоединились и многие из азнауров. При их содействии, Парнаоз выгнал из Грузии македонян, около 300 года до Р. Хр.

В признательность к услуге азнауров, царь удержал их при себе, дал им земли и поместья. Азнауры-то и составили впоследствии в Грузии класс дворянства, уступающий только товадам или князьям грузинским.

Сын Парнаоза лишен был господства над грузинским народом, который желал восстановить прежнее владычество мамасахлисов. Но азнауры восстановили сына Парнаоза на престоле, и он, в признательность за то, учредил из них своих телохранителей. С тех пор, азнауры пользовались значительным влиянием в Грузии. С словом азнаур грузин соединяет понятие о благородстве и образованности. Свободные науки, благородные искусства назывались азнаурскими. Сословие это было самым образованным в Грузии.

Когда князья сделались самовластными в своих уделах, то давали своим приближенным также название азнауров. От этого в Грузии, с самых древних времен, явились азнауры царские и азнауры княжеские.

Разделение это сохранилось только в Карталинии; в Кахетии же были только дворяне царские. Царь кахетинский Леон, в начале XVI стол., освободил дворян кахетинских от зависимости князей, желая обессилить этих последних, так как дворяне княжеские, занимаясь исключительно военным ремеслом и составляя храбрейших и отличнейших воинов Грузии, принимали всегда деятельное участие во всех тех случаях, когда властолюбивые князья противодействовали царской власти.

Дворяне царские допускались к некоторым придворным должностям, а по службе военной достигали иногда до звания мин-баши (полковник), но, по большей части, пределом их возвышения был чин юс-баши (капитан) (Акты Кавк. Арх. ком. т. 1, 329.). Выше этих чинов дворяне не достигали по весьма значительному числу княжеских фамилий, занимавших все важнейшие места и тем препятствовавших их возвышению. Азнауры пользовались теми же правами наследства и старшинства в роде, как и князья.

Дворяне, принадлежавшие князьям, католикосу (глава духовенства) и [183] царевичам, владевшим княжескими уделами, считались ниже дворян царских и были подданными своих владельцев, пользуясь данною им землею, населенною крестьянами. Дворяне эти не несли никаких повинностей и не располагали своими поместьями, и ежели продавали их, то не иначе, как с разрешения владетеля, и при том только дворянам того же князя.

Князь же имел право продавать деревню, состоявшую в ведении его азнаура, но тогда азнаур этот и его семейство делались свободными. Княжеские дворяне имели право менять владельцев, но для этого должны были предварительно приискать князя, который бы желал их принять и доставить те удобства, которые составляли необходимое условие дворянского достоинства.

Приискав себе нового владельца, азнаур оставлял прежнему владельцу землю, дом и отходил к новому.

В военное время, азнауры обязаны были вооружаться поголовно и идти с своими князьями; в мирное время, они сопровождали князей во время охоты, путешествия, и исполняли различные должности в домашнем его быту.

При пожаловании в азнауры, царь предварительно доставлял возводимому в это звание, если он не имел своих средств, все то имущество, которое составляло необходимое условие для звания дворянина. Каждый азнаур царский имел свою деревню, крепость или замок, посреди своих владений, церковь — для погребения семейства, на случай похода — палатку, исправное вооружение; так как служба дворян была преимущественно конная, то требовалось от каждого азнаура, чтобы он имел, сверх употребляемой одну надежную заводную лошадь с прислугою.

Князья имели право ходатайствовать о возведении в азнауры своего подвластного, если только снабжали его из своего имения всем необходимым для этого звания.

Возведенному в дворяне выдавалась царская грамота с особым церемониалом. При последнем царе звания эти сделались продажными, как и звания князей. По трактату 1783 г. состояло в Грузии дворянских фамилий: царских в Кахетии 36, в Карталинии 82; в Карталинии же княжеских 186 и католикосовых там же 13.

Купцы разделялись на три степени: купец 1-й степени был как бы именитый гражданин. Звание это приобреталось по наследству и, вместе с ним, передавался капитал, крестьяне и земля.

Купцами 2-й степени были те, которые сами, торговыми оборотами, приобретали капитал, крестьян и земли; и, наконец, 3-й степени, те, которые имели только лавки, в которых и производили торг (Г. Пурцеладзе говорит, что купцов было 4 класса.).

Купцы нередко занимали должности в царском доме и, пользуясь [184] равными правами с царскими дворянами, имели преимущества перед княжескими.

Мокалаки, или мещане, имели почти те же права, что и купцы. «Купцы и мокалаки почти все армяне, ибо грузины за стыд почитают торговать» (Письмо Лазарева Кнорингу, 8 марта 1801 г. Акты Кавк. Арх. ком. т. 1, стр. 329.).

Мокалаки существовали только в двух городах, Тифлисе и Гори; в прочих городах не было и попытки к их учреждению. Тифлисские мокалаки произошли от торгующих армян, которых царь Вахтанг Горгаслан, при помощи значительных привилегий, вызвал во вновь основанный им Тифлис. Нерасположение самих грузин к торговой деятельности было так сильно, что, не смотря на все привилегии, данные мокалакам, сословие это, и по настоящее время, состоит по преимуществу из армян. Последние, сознавая свое значение в городской жизни, конечно поддерживали и старались сохранить данные привилегии и успели на столько, что цари им оказывали всякое внимание и уважение.

Мокалак мог владеть крестьянами, за уголовное преступление не подвергался смертной казни, а мог откупиться денежным штрафом; вносил деньги за то, чтобы дочь его и сына или родственницу и родственника не брали в «арбаб», т. е. для постыдной отсылки девушек и мальчиков в дань персидскому шаху, тогда как остальное население не имело права откупаться от этого деньгами.

Мокалаки платили царю махту, определенную подать, по количеству которой разделялись на несколько степеней, из которых могли переходить по произволу, но которых не могли ни продавать, ни получать наследственно. Они могли служить и на некоторые места имели исключительное право. При удовлетворении за кровь первоклассный мокалак ровнялся со второклассным дворянином (Нечто о городах грузинских. Закавк. Вестн. 1850 г. № 12.).

Амкары, или ремесленники, делились на цехи: каменщиков, плотников, ткачей, портных, золотых, серебряных, медных и железных дел мастеров, иконописцев и других.

До сих пор каждый цех имеет свое особое знамя или значок, под который они собираются в торжественных случаях: в праздники или при церемониальной встрече. Значки эти состоят из кусков различных тканей, с изображением какого-нибудь лица святого, покровителя известного цеха. Так, оружейники изображают на своем знамени Авраама с ножом; маляры — апостола Фаддея, с нерукотворенным образом; бакальщики (продавцы фруктов) — архангела Михаила, с мечем и весами; на большей же части знамен изображают пророка Илию.

Споры и несогласия между кастами ремесленников и промышленников [185] повели к тому, что, для защиты от притеснений посторонних и для учреждения суда между собою, ремесленники начали избирать из среды себя начальников, которых и назвали уста-башами (головы мастеров). Правила для избрания были утверждены царями. Уста-баши имели не только одно целое ремесло, но и виды его, так, например, водоносы делились: на водоносов-кувшинников и водоносов-бурдючников. Каждый отдел этого ремесла, подчиняясь общему уста-башу всех водоносов, имел своего собственного уста-баша или старшину. Портные каждого вида, русских платьев, черкесок, чёх и т. д., кроме общего уста-баша, имеют своего особого, но при этом нация ремесленников не различается.

Выбор уста-баша производится всегда возле какой-нибудь церкви, по большинству голосов, из мастеровых своего ремесла. Близость церкви избирают потому, что выбор и вообще сходки эти кончаются часто присягою.

Стараются выбрать человека пользующегося всеобщим уважением, опытного и умного. В помощь ему избирают двух мастеровых: игит-баш (сильная голова), и ах-сахкал (что значит белая борода). Избиравшие составляют подписку об избрании такого-то уста-башем; потом целуют ему руку и поздравляют с должностию.

Старики освобождаются от целования руки; в некоторых цехах ремесленники просто целуются.

При поздравлении каждый дарит новому уста-башу яблоко, начиненное мелкими деньгами, соразмерно состоянию. Уста-баш есть судья, хранитель мира и доброго согласия артели и оберегатель ее интереса. При царях уста-баши были неограничены, но впоследствии были лишены права наказывать телесно. Никто не может ослушаться его приказания. Желающий отдать своего сына в обучение какому-нибудь ремеслу должен прежде всего предупредить о том уста-баша, на каких условиях отдает мальчика и на сколько лет. По окончании срока ученья (от 5-6 лет), уста-баш, с двумя помощниками, производит ученику испытание, и если он знает ремесло и был, по свидетельству хозяина, хорошего поведения, тогда посвящает его в мастера.

Собрав со всех посвящаемых от 10-25 руб. с каждого, смотря по состоянию, все общество мастеровых этого цеха отправляется за город в сады и задает там пир на славу. Перед обедом ученик становится на колени; священник; приглашенный из того прихода, к которому принадлежит ученик, читает над ним евангелие, потом благословляет им на добрые дела и наставляет его, исполняя ремесло честно, жить со всеми в мире.

От священника ученик подходит к уста-башу, который советует ему быть достойным высокого звания мастера, и за тем все ремесленники заключают наставление словом: аминь. Тогда уста-баш, призвав на помощь св. Троицу, бьет рукою три раза по щеке каждого посвящаемого [186] и опоясывает их шелковыми кушаками или платками, которые и носятся ими в продолжение трех дней, как знаки их посвящения. По окончании обряда, они целуют руки уста-баша и всех присутствующих мастеров, и затем начинается пир.

Удар уста-баша служит символом того, что эта рука имеет право карать и миловать нового члена.

Уста-баш редко остается более пяти лет предводителем своего цеха, из опасения, чтобы он не завладел на всегда этим почетным званием.

Уста-баш собирает подати, повещает своим подвластным, чтобы они, в высокоторжественные дни, присутствовали в церквах, и творить суд и расправу.

В день нового года каждый мастер, поздравляя своего уста-баша, дарит ему яблоко начиненное деньгами, за что тот угощает его фруктами и водкой.

В случае ссоры между мастеровыми, уста-баш призывает их через игит-баша, разбирает дело и наказывает, виновного или денежным штрафом, называемым уль, или запирает его лавку на два и на три дня.

«Если подсудимый вздумает не повиноваться, тогда, как, например, между сапожниками, башмачниками, кожевниками, уста-баш посылает через своего игит-баша яблоко к уста-башу тех ремесленников, у которых непослушный покупает товар для своей работы, или к тем, которые у него берут товар, и тем извещает, что такой-то мастер ему не повинуется, и потому просит: строго воспретить подведомственным мастерам и мясникам продавать тому, если он кожевник, сырую кожу, а если он сапожник, то кожевникам давать ему товар. Таким образом, стесненный со всех сторон, он принужден явиться к своему уста-башу с покорностию», просить прощения, платить штраф, и тогда уста-баш сообщает, что такой-то свободен от запрещения (Уста-баш, Кавк. 1846 г. № 41. Письмо к петербургскому знакомому Н. Дункель-Веллинг, Кавказ. 1853 г. № 67.).

Уста-баш постоянно отвлекается, по делам общества, от своих занятий, потому, в вознаграждение, он получает по 1 руб. серебр., при решении дела, с обоих тяжущихся, и по одному руб. и по шелковому платку с каждого ученика, поступающего в мастера.

Родственники умершего ремесленника приглашают на похороны всех товарищей по ремеслу, и так как отвлекают их этим от дела, то дают мастерам деньги, на которые те справляют поминки, а остатки обращают в общественную сумму, куда поступают также и штрафные 60 к. с каждого мастерового, не бывшего на похоронах без особенно [187] важных причин. Общественная сумма служить для помощи бедным больным мастеровым, и часто употребляется на похороны бедных мастеровых. Один раз в году общество покупает баранов и сарачинское пшено, готовит плов, шашлык и посылает их с хлебом: часть арестантам, часть нищим, а часть употребляет на свой обед, бывающий обыкновенно в присутствии священника.

Между каждым родом мастеров, есть свои особые обыкновения. Сапожник, как только появится плод персика, достав его, приносит своим ученикам, и тогда они должны работать по вечерам при свечах (Подробности см. Кавк. 1846 г. № 42, “Уста-баш". О Тифлис. цехах, Кавк. 1850 года № 93.); ученик, нашедший весною полевой цветок, показывает мастеру, это значит, что ночи коротки и их следует избавить от вечерней работы. Эти обычаи исполняются весьма строго.

Ремесленники, по мере увеличения своего состояния, переходили в сословие купцов.

Все вообще, купцы и горожане, имели право покупать на свое имя крестьян и земли, платили подати с капиталов и поголовно, кроме делающих оружие и иконописцев, изъятых, по законам, от налогов. Хотя капитал каждого и не приводился в известность, однако собственный их между собою разбор определял, сколько следует внести каждому в состав наложенной на все общество подати, бывшей, по большей части, постоянною.

Захури — домовые служители господ, составляли в Грузии особое сословие между дворянами и крестьянами — нечто в роде наших дворовых людей. Захури находились при царях, князьях, дворянах и при знатном духовенстве. Кроме домашней услуги, они сопровождали своих господ на войну в качестве телохранителей.

Захури поступали в это звание из крестьян, по воле своих господ, целыми семействами, и, по принятому обычаю, не могли быть обращены в первобытное состояние, кроме тех из них, которые возведены в это сословие своими владельцами. Захури могли покупать крестьян, но, вместе с тем, нередко и сами продавались другим владельцам, всегда сохраняя, впрочем, при этом свое звание и привилегии. Владелец мог возводить захури в азнауры, что и заставляло их усердно исполнять свои обязанности. Повинности этого сословия людей были различны. Некоторые ничего не платили помещику, и тогда один или два человека из семейства находились на службе у своего господина (В этом случае они обязаны были иметь свое платье, вооружение, лошадь и продовольствие.), другие исполняли повинности крестьян и проч. [188]

Помещичьи крестьяне разделялись на три категории: кма (отрок, дитя) — которые были приближенные слуги, и помещик относился к ним как отец к сыну; мона — раб в полном смысле слова, и глехи — чернорабочие, несшие барщину,

Мона приобретались покупкою, с разрешения царя. Прежде совершения акта о покупке, мона, в течение 6 месяцев, испытывались в поведении и в состоянии здоровья. Они не имели никаких человеческих прав: личности, свободы и самостоятельности. Они лишены были даже покровительства законов, вполне отданные на произвол владельца.

Глехи — это были крестьяне, жившие на помещичьих землях, на правах временно-обязанных крестьян. Никто не имел права укрепить их за собою, и они только обязаны были отбывать барщину (О крепостном состоянии в Грузии. Кавк. 1864 г. № 85.).

Сословие земледельцев составлялось: из грузин, армян, татар, осетин, тушин, пшавов и хевсур (К сословию глехов принадлежали: мсахури, маджалабе и кма. См. Кипиани; “О том, о сем и, между прочим, о сословиях закавказских". Кавказ 1853 г. № 80.). Одни из них принадлежали собственно царю, другие жене царствующего царя, наконец церквам (Так, из сохранившейся в древнем Манглисском храме грамоты, выданной в 1404 г. Александром I, видно о пожаловании храму крестьян и угодьев. В 1696 г. Назрали-хан, или Ираклий I, грамотою же освободил их от всех казенных податей, кроме обязанности идти на войну или на царскую охоту. См. кавк. кален. 1852 г. 468.), помещикам, князьям, дворянам и другим сословиям грузинского народа.

Прежде, чем говорить о правах этого класса людей, необходимо сказать о том способе, который был принят в Грузии при делении земель.

Надел крестьян землею зависел от владельца, но не было в обыкновении отнимать часть земли из однажды назначенной во владение какому-либо семейству. Сколько плуг, запряженный 16-ю быками, мог взрыть в один день — такое пространство земли называлось дгыцри и составляло 60 квадр. саж. или полторы тамошней десятины. Шестьдесят таких частей, или 90 десятин (что называлось миндорислища, т. е. полевая земля), полагали необходимым иметь каждому семейству вдали от селения; восемь таких же частей, или 12 десятин, считалось необходимым иметь по близости селения, и, кроме того, для дальнего сада, отводилось от 2-3 десятин, а для ближнего от 1 — 1 1/2 десятины.

Участки эти, вместе взятые, называемые сакомло (равнявшееся 106 1/2 десятин русских или с небольшим одной квадратной версте), составляли полный надел для домоводства или земледелия; такое сакомло считалось едва достаточным для семейства, при той многочисленности его членов, какое было в ту эпоху, потому что дед, отец и все члены семьи жили нераздельно. Если, при этом, в такой участок входило место удобное для постройки водяной мельницы, то сакомло считалось выгодным. По этим [189] сакомло в Грузии вели счет земли, говорили: такая-то деревня, по числу семейств, имеет полное сакомло, в такой-то на половину, а некоторые деревни имели двойное сакомло.

Подобное разделение земель было только у грузин, армян и осетин. Татары же, кочуя все лето, разделения этого не имели.

Для поднятия земли требовалось 8 пар волов и соразмерное число погонщиков. Очень часто земледелец не мог их выставить, по этому вошло в обычай заимствовать недостающих у соседей, при взаимной помощи, производить поочередную обработку земли. Татары делали это иначе: они определяли сперва, какое количество необходимо для пахоты всего селения или аула, работали общими силами, и за тем, по жребию, делили землю соразмерно числу работников и волов, данных от каждой семьи.

В случае войны, земледельцы обязаны были идти на защиту отечества, имея свое оружие, одежду и лошадь.

Повинности земледельцев определялись обычаями, вошедшими в закон, и не только помещики, но и цари не могли требовать того, что не введено обычаем, что не исполнялось исстари. Платившие подать вином или десятиною с произведений земли не давали ничего другого, и нарушение этого права вело к побегам целыми селениями, а нередко и к возмущению (Д. Кипиани приводит несколько подробностей о роде повинностей и несколько примеров, указывающих на несообразность такого порядка. Кавказ, 1853 г. № 84.).

Повинности земледельцев были следующие: занимавшиеся хлебопашеством платили шестую часть урожая со всякого хлеба (Хлебная подать вообще называлась десятиною.), выделывавшие вино — доставляли своим владельцам пятую часть дохода и проч.

Крестьяне, жившие в городах и занимавшиеся каким-либо ремеслом, платили махту — окладной денежный сбор или оброк, который владельцы налагали произвольно, смотря по промышленности рабочих; если же крестьяне жили в городах только для поденной работы или торговли и не пользовались землею, то платили подушный сбор — мали: женатые по 1 руб. 20 коп., а холостые, имеющие возраст дозволяющий им жениться, по 60 коп.

Кроме того, все вообще крестьяне — будь то грузин, армянин, или татарин — должны были два раза в год, в день Пасхи и Рождества Христова, принести владельцу своему в подарок съестного, каждый по своему состоянию. Женитьба помещика вызывала крестьян на чрезвычайный сбор, денежный или хлебный, смотря по достатку каждого.

Помещики имели полное право распоряжаться своею землею, и были полными владетелями того, что было в ее недрах. Они имели право собирать, в известной мере, пошлины с товаров, провозимых чрез их владения, или запретить провоз. Могли строить, где вздумается, на своих землях, крепости, замки и башни. [190]

В Грузии существовал обычай, весьма выгодный для владельцев, но разорительный для крестьян. Когда царь или князь приезжал в деревню, то крестьяне должны были продовольствовать их безденежно. Отправляясь в чье бы то ни было имение, в виде гостя, царь или князь предварительно извещал об этом и требовал от владельцев или крестьян, безденежно, хлеба, вина, скот на убой и проч. При посещениях царя, одиннадцатая часть доставленного принадлежала салтхуцесу и мдиванам. Мамасахлис, или старшина деревни, обязан был приготовить для посетителя помещение и известить обывателей, кому и что именно следует доставить.

По прибытии царя, каждый нес ему на деревянном лотке свою пищу и несколько глиняных кувшинов с вином; ставил все это перед царем, сидящим с своим слугою, и садился тут же сам.

Смотря по населению деревни, число приносивших угощение иногда было очень велико, но, сколько бы их ни было, все они садились вместе, ели, пили и разговаривали. От этого крестьяне и имели обо всем почти такие же сведения, как их князья или дворяне. Вступая в разговор, каждый считал своею обязанностию употреблять все свое красноречие — такое, от которого, по выражению грузин, «мог бы треснуть камень». Изысканные выражения, сравнения и уподобления, существующие у азиятских народов, находили и здесь место и считались необходимостию.

Грузин свыкся с таким разорительным обычаем. Приедет ли к кому-нибудь толпа гостей или путников — хозяин тотчас же очищает для них дом, в котором сам помещается с семейством; если окажется его мало, то и все остальные пристройки и службы его незатейливой усадьбы, На один ужин он часто употребляет весь годовой запас без всякого остатка, и все-таки повторяет грузинскую пословицу: «гость мне дороже друга» — таков обычай.

Хотя владельцам законом и воспрещалось отнимать что-либо у своих крестьян, но, на самом деле, они могли взять все, что хотели: деньги, оружие, лошадь и проч.

Конечно, все это бралось в виде подарков, но на столько было обязательно, что крестьянин не мог отказать в требовании и защищался только тем, что, узнав о приезде князя, торопился спрятать все лучшее. Отделаться от поднесения подарка было невозможно, из опасения преследований и дурных последствий.

Доходы помещиков от крестьян были незначительны и вознаграждались платою за разбор происходивших между ними ссор и тяжебных дел. Помещики производили в деревнях суд сами, или, в неважных случаях, чрез поверенных своих, по общим законам государства и по местным обычаям. Только о важных случаях, как, например, об убийстве, разбое и т. п., они доносили царю или мдиван-бекам. Князья имели право лишать зрения своих подвластных, но запрещалось помещикам [191] иметь темницы для заточения преступников. Князь не мог лишить жизни своего крестьянина, но мог отнять у него имущество.

За убийство крестьянина, князь подлежал денежной пени, а впоследствии изувеченный крестьянин делался свободным со всем своим семейством, если только не желал принять от своего владельца денежной платы за свое увечье (О крепостном состоянии в Грузии. Кавк. 1864 г. № 84.).

Если кто убьет или изувечит крестьянина за преступление, сказано в законах, тот заслуживает гнев царя и католикоса. Впрочем, если бы господин казнил или изувечил своего крестьянина, то последний и наследники его не в праве были требовать удовлетворения; семейство же его, братья и родственники освобождались от господина.

Переход и бегство крестьян, от одного помещика к другому, были запрещены законами; попадавшиеся же в плен считались утраченными для их владельца. Кто выкупал из неволи, тому они и принадлежали, но если крестьянин вносил за себя, своему новому владельцу, все истраченное на выкуп, то делался свободным.

Крестьяне имели право покупать земли и крестьян, но, без письменного дозволения владельца, не могли их продавать. Это же правило распространялось и на другие, значительной цены, крестьянские вещи.

О существовании в Грузии рабов, в конце XVII ст., нет известий, но что они были, доказывается законами страны, из которых видно, что рабы происходили: от взятых в плен неприятелей, от купленных иноверцев или, наконец, от тех, которые, женившись на рабе, отдавали себя в рабство ее господину безусловно или по договору.

Свободные люди могли продавать себя в рабство, или своих детей и братьев.

В Грузии существовал обычай продажи родителями детей и старшими братьями младших братьев. Проданный избавлялся от платы отцовского долга, если таковой был. Часто, не будучи в состоянии заплатить долга, грузин отдавал себя в рабство заимодавцу. Закон допускал также отцам, по причине их убожества, продавать детей в рабство. В рабство мог идти всякий свободный человек. Земледелец, принадлежащий господину, отдавал себя в рабство ему же, но крестьянин одного господина не мог продавать себя в рабство другому.

Рабы не имели права приносить жалоб на своих господ и дурно отзываться о них. Рабы могли быть подвергаемы всякому наказанию, но лишение жизни зависело от царя, какое бы преступление ни было ими сделано. В неважной вине, закон определял прощение рабу, дабы не нарушить выгод его владельца. Получив от своего господина землю или другое какое-либо недвижимое имущество, раб не имел права его продать или [192] заложить, и если бы отдал кому-либо свое имение и, в след за тем, получил свободу, владелец имел право имение это отобрать. Раб не имел юридического права ни сам занять денег, ни давать их в займы кому-либо другому. Владелец имел право продавать своих рабов, дарить, менять, кроме тех, которые куплены от родителей по причине их убожества. Таких помещик не имел права продавать, но потомки их теряли это преимущество.

Рабы делались свободными или выкупом, или по воле своего владельца, но если бы впоследствии владельцы эти обеднели, отпущенник обязан был прислуживать своему бывшему владельцу, не укоряя его. Закон и обычаи грузинские налагали на такого отпущенного обязанность «всегда чувствовать, лично изъявлять и, действиями, доказывать благодарность свою к прежнему своему господину, не говорить о нем ничего непристойного». Свидетельство раба, даже и отпущенного, ни против своего владельца, ни против его семейства не принималось в суде.

Главою грузинского духовенства был католикос, который избирался в это звание царем и посвящался в сан собором архиереев.

В католикосы избирались преимущественно младшие сыновья царя или его братья, но могли быть избраны и князья грузинские, и даже лица низшего состояния, по личному достоинству.

Без согласия царя, даже и магометанского, католикос не мог поставлять епископов, архимандритов, перемещать их с одного места на другое. Он был главный распорядитель церковными имениями и, для собственного своего содержания, имел особый удел, в котором ему были подвластны тринадцать дворянских семейств, равных по правам с дворянами княжескими. Кроме доходов с имений, католикосу присвоены были некоторые статьи доходов с разных откупов по государству. Управление духовными имениями возлагалось на дворян католикоса, и, без согласия царя, нельзя было продавать этих имений или увеличивать их новою покупкою.

В монахи могли поступать из всех сословий, но в архиереи избирались преимущественно князья и дворяне, прошедшие низшие ступени монашества. Запрещалось законом помещикам, при разделе имений, отдавать часть в пользу людей духовного звания.

В белое духовенство поступали не наследственно, но по достоинству и по избранию из дворян и других низших сословий народа, не теряя никаких преимуществ по своему происхождению. «Если же, писал Лазарев, (Письмо Лазарева Кнорингу, 8 мая 1801 г. Акт. Кавк. ком. т. I, 329.) из низкого состояния поступит кто на высший класс духовного достоинства и в то место, какое прежде занимал князь или дворянин, то пользуется теми же правами». Были в Грузии, в звании священников, крестьяне, которые, и в этом случае, не освобождались от зависимости [193] своим владельцам, что распространялось и на их детей. Посвящение в священники и определение церковного причта зависело от епархиального архиерея, при чем запрещалось как раздробление прихода, так и присвоение его священникам по наследству.

Приходские священник и причт церковный не пользовались ничем с церковных имений, а жили собственными трудами и доходами от прихода. Что же именно должен был получать священник с прихожан, определялось законом. Причт церковный освобождался от податей.

По законам, дом, продаваемый священником, должен быть куплен священником же.

Всем вообще духовным лицам запрещалось вмешиваться в дела гражданские, но и духовного человека не мог судить светский, за исключением важного преступления, как, например, убийства, разбоя, делания фальшивых денег и проч.

«Вообще же, доносил Лазарев (Акты Кавк. Арх, ком. т. I, 330.) о всех сословиях грузинского народа, никаких особых привилегий не имеют; как князь, так и крестьянин равно служат; как князь, так и крестьянин равно наказываются».

Текст воспроизведен по изданию: История войны и владычества русских на Кавказе. Том I. Книга 2. СПб. 1871