ДУБРОВИН Н. Ф.

АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ ЕРМОЛОВ НА КАВКАЗЕ

(Статья десятая) ¹.

XI.

Меры к покорению Чечни и Дагестана. — Заложение укрепления Герзел-аула и крепости Бурной. — Устройство просек на пространстве между укреплением Неотступным-станом и крепостью Грозной. — Экспедиция главнокомандующего в Кабарду и ее последствия. — Попытка завести меновую торговлю с закубанцами. — Действия генерал-майора Грекова в Чечне в 1822 году.

Волнения, возникшие в Абхазии, и меры к их прекращению не отвлекли внимания генерала Вельяминова 1-го от главнейшей цели главнокомандующего — подчинения русской власти населения Дагестана и Чечни. В октябре 1820 года укрепления Неотступного стана были на столько готовы, что один гарнизон мог оборонять его от всяких покушений неприятеля. Оставив в стане две роты 43-го егерского полка, генерал-майор Сталь 2-й с остальными, войсками, 3-го октября, выступил к Герзел-аулу и обратил его в укрепленный пост. Октября 19-го работы были уже окончены, укрепление Герзел-аул вооружено 10-ю орудиями и занято ротою 43-го егерского полка.

Вызвав к себе до 50-ти человек качкалыковских старшин, генерал Сталь задержал их у себя в виде аманатов и 21–го октября, с отрядом из трех батальонов пехоты, 300 казаков и 12 орудий, прибыл в сел. Гудермес. Жители были взволнованы [6] появлением русских войск, но явились с покорностью. По требованию Сталя, они заняли своими караулами все пространство между реками Гудермесом и Сунжею, доставили скот на порцию отряду и нарядили 200 человек рабочих с топорами. Селения Андрей, Аксай, Костек и Кошгелды выслали тысячу рабочих, а брагунцы и девлет-гиреевцы — 700 рабочих. Присоединив к ним 500 человек солдат, генерал-майор Сталь приступил к рубке леса, и с 21-го по 26-е октября было вырублено более пяти верст в длину и от одной до полутора версты в ширину. Зная, по опыту, что всякое сопротивление или нападение на русский отряд влекло за собою смертную казнь или ссылку в Сибирь аманатов, чеченцы не показывались и с грустью смотрели на уничтожение их вековой зажиты. Рубка леса, произведенная в разных направлениях, имела столь сильное влияние на жителей, что большинство их решилось покориться. Гребенчуковцы прислали в Грозную депутатов с просьбою принять их в подданство и обещали выдать аманатов; их примеру последовали гехинцы и шалинцы. Собравшиеся в Грозной уполномоченные от горцев присягнули на верность и обязались платить ежегодно с каждых десяти дворов по одной рогатой скотине.

Не полагаясь вполне на присягу и будучи убежден, что она не чистосердечна, генерал-лейтенант Вельяминов 1-й, с наступлением весны 1821 года, приказал полковнику Грекову продолжать проведение просек в Чечне и выжечь весь лес, находившийся в земле качкалыков, по дороге из Неотступного-стана к крепости Грозной. Собрав из Аксая, Андрея, Костека и других селений рабочих с топорами, Греков, 1-го марта, с отрядом в 2,908 человек ² и с 9-ю орудиями ³ переправился через Терек к Амир-аджи-юрте и двинулся по направлению к Мичику. Остановившись у сел. Койсунгури, полковник Греков, с раннего утра [7] следующего дня приступить к работам. Под прикрытием роты Ширванского, роты Апшеронского полков, 150 егерей и всех спешенных казаков, до четырех тысяч топоров принялись за работу, и к вечеру была сделана широкая просека почти до самого Мичина на расстоянии трех верст. Хотя лес был не сплошной и во многих местах пересекался полянами, но работа была весьма трудна потому, что он состоял из бука чрезвычайно крепкого и толстого: «редкое дерево тонее охвата, а многие в два и более».

«О состоянии Мичика, доносил Греков ⁴, обязываюсь доложить, что р. Мичик протекаешь по пологому ущелью, покрытому толстым лесом. От Аксая к Гудермесу и на всем протяжении оного не было ни каких полян природных, но когда качкалыки, быв утесняемы нами, принуждены были оставить свои деревни, то начали по р. Мичику истреблять местами лес, выжигать оный и делать полянки для кукурузы, через что в некоторых местах открылась поляны, не более полуверсты, пересекаемые перелесками. В сих-то местах поселились они, поделали землянки и живут в самой нищете. Через очистку ныне дороги открылись пять деревень, и лучшее их поле, в продолжение трех лет ими очищенное, они теперь должны бросить или покориться нам, ибо близость крепости и набеги, кои можно будет сделать туда со временем, конечно отнимут у них возможность и охоту там жить.

«Вниз по Мичику, где с давнего времени жили несколько домов из Горячевской деревни, прочищено поле не более как полторы версты в длину. Оно закрыто большим лесом и лежит неподалеку Маюртупской деревни. Сия последняя расположена также среди леса и имеет всей поляны не более двух верст. Я не знаю, какой другой народ в состоянии жить в такой крайности и упорствовать в покорности».

Разрушив селение Койсунгури, полковник Греков перешел к Неотступному-стану и на следующий день, 5-го марта; очистил от деревьев Горячевскую деревню (Исти-су) и разрушил до основания дома, чтобы хищники не имели убежища и средств вредить нашему гарнизону. За разрушение жилищ чеченцы отвечали усиленным нападением на наши посты, и полковник Греков принужден был в течение лета 1821 года произвести еще несколько экспедиций для наказания непокорных. Наказанные искали спасения в лесах и горах или шли в толпу Ахмед-хана аварского, собиравшего [8] ополчение, чтобы воспрепятствовать возведению нами укрепления в г. Тарках.

Назначенный для того отряд под командою начальника корпусного штаба генерал-майора Вельяминова 3-го, состоял из двух батальонов Ширванского, одного батальона Апшеронского и одного Куринского полков, из 14 орудий ⁵ и 200 линейных казаков ⁶.

Еще в феврале 1821 г. генерал-майор Вельяминов 8-й просил шамхала Тарковского заготовить необходимый для укрепления камень, известь и бревна. Материалы были заготовлены, и в апреле было приступлено к заложению укрепления. Первое время работы шли довольно успешно, но потом жители шамхальства, по внушению Ахмед-хана аварского, отказались давать рабочих и арбы.

Собравши с разных племен Чечни и Дагестана до 1,000 человек вооруженных, Ахмед-хан явился с ними в мехтулинском владении в сел. Даргали. Шамхал просил содействия русских войск к изгнанию толпы из его владений. Генерал-лейтенант Вельяминов пригласил Аслан-хана кюринского принять меры к изгнанию изменника, но «если собственными силами, прибавлял при этом Вельяминов Аслан-хану ⁷, вы не будете в состоянии приступить к наказанию мятежников, то прошу вас, собрав вашу конницу, поспешить присоединиться к находящемуся в Тарках отряду». Кюринский хан предпочел присоединиться к отряду Вельяминова, состоявшему всего из 600 человек. Двинувшись в Мехтулинское владение и подойдя на орудийный выстрел к сел. Аймакам ⁸, где укреплялись лезгины и находился Ахмед-хан аварский, Вельяминов приказал двум ротам Апшеронского полка сбить лезгин с гор и занять фланговое укрепление. Поддержанные огнем двух орудий, апшеронцы скоро овладели укреплением, и когда были двинуты вперед остальные войска, то лезгины оставили свои укрепления и собрались на защиту селения Аймак. Для обстреливания этого аула Вельяминов потребовал шесть орудий, но они прибыли не скоро: горы; были так круты, что пришлось выпрячь лошадей, и доставкою орудий на позицию были заняты три роты Ширванского полка. Артиллерийский огонь озадачил горцев, с ужасом [9] смотревших, как один удачный выстрел обращал их дома в развалины, уничтожал каменные сакли и зараз выводил из строя нескольких человек. Считая до сих пор свои постройки непроницаемыми для огнестрельного оружия, они пришли в большое замешательство, и лишь только Вельяминов приказал полуроте апшеронцев обойти горами и спуститься в тылу селения, как неприятель стал поспешно уходить в узкое ущелье, по тропинке, ведущей в Гергебиль. Наступившая ночь помешала преследованию. «Я счел неблагоразумным, доносил Вельяминов ⁹, вдаваться в сие необыкновенно тесное ущелье, которое нам совершенно неизвестно было». Заняв главнейшие входы в селение и высоты в стороне неприятеля, отряд расположился, перед аулом, на биваке.

На утро Вельяминов узнал, что поражение, нанесенное горцам, и ужас их объявивший были столь велики, что жители Гергебиля оставили свои дома и бежали в горы. По сведениям султан Ахмед-хан аварский был ранен и лишился двух пальцев; лошадь его была убита и найдена с седлом в Гергебильском ущелье.

Уничтожив до основания селение Аймаки, генерал-майор Вельяминов возвратился с отрядом в Тарви. Здесь он продолжал трудиться над окончанием крепости, которую и назвал Отрадною, но впоследствии Ермолов переменил это название, и вновь построенная крепость была названа Бурною ¹⁰, по причине свирепствовавших в тех местах бурь. Крепость эта была расположена на скале и вблизи замка шамхала Тарковского ¹¹.

В таком положении были дела наши в Чечне и Дагестане, когда, в ноябре, Ермолов, возвращаясь из С.-Петербурга, прибыл в Георгиевск. Желая, поощрить чеченцев, которые оказывали содействие войскам при рубке леса, главнокомандующий приказал объявить прощение тем, которые по 1819 год были замечены в воровстве и других проступках, кроме смертоубийства. Всех покоряющихся чеченцев приказано было переселять на левый берег р. Сунжи; качкалынам не дозволять жить ни на Мичике, ни на р. Аксае, а предложить им поселиться или на левом берегу р. Сунжи, выше крепости Грозной, или на землях между устьями рек Гудермеса и Сунжи. Для наказания непокорных принять более [10] суровые меры: выгнать чеченцев из Малой-Атаги, а селение Шали в галашевцев наказать за измену и набеги. Исполнение этих предположений было поручено полковнику Грекову, произведенному в следующем году в генерал-майоры.

В первых числах февраля 1822 г. Греков разорил селения Гойты, Урус-Мартан, взял с этих селений аманатов и, вырубив в окрестностях лес, возвратился в Хан-калу. «Сделавши опыт над толстым лесом в Хан-Кале, доносил он генералу Сталю, удостоверился я, что жечь его невозможно — горит только тонкий, — а должно рубить его на мелкие части».

8-го февраля Греков с отрядом в 2,935 челов. и 13 орудиями переправился через р. Аргун и, остановившись у сел. Большой-Чечен, приступил к рубке леса на Аргуни. Под влиянием проповеди гребенчуковского кадия Абдул-Кадыря, чеченцы и качкалыки в огромном числе собрались против нашего отряда. Обещая всем убитым на войне рай Магомета, Абдул-Кадырь предсказывал гибель русским и с клятвою уверял, что не более как через четыре месяца явятся турецкие войска, и тогда следа неверных (русских) не останется на р. Сунже. Веря в справедливость слов своего кадия, горцы более двух часов упорно защищали лес, но были рассеяны, причем Абдул-Кадырю оторвало ядром ногу, и он на третий день умер. Греков двинулся далее, сжег сел. Шали, Малую-Атагу и, расчистив Топливскую поляну, 14-го февраля возвратился в крепость Грозную.

Чеченцы, и в особенности дагестанцы, сознали невозможность возвратить ту часть земель, которые в последнее время были заняты русскими войсками. Лучшие их предводители, Хасан-хан-мехтулинский и Ших-Али-хан, бывший хан дербентский, умерли, Адил-хан цумий каракайдагский был убит своим родственником Эмир-Гамза-беком, а Абдула-бек эрсинский просил прощения и ему было разрешено жить в вольной Табасарани, но с условием выдать в аманаты одного из любимейших своих сыновей. В Дагестане водворилось временное спокойствие, и хотя аварцы и андийцы продолжали хищничать, но толпы их были слишком ничтожны для того, чтобы преследовать грабителей целыми отрядами, и войскам дан был отдых. Этот отдых, после беспрерывных трудов и движений, не послужил им в пользу. Во многих укреплениях, при скученности войск и дурных климатических условиях, развились болезни и значительная смертность. В этом отношении более всего страдал гарнизон Неотступного [11] стана, и генерал-майор Греков просил прислать ему смену. А. П. Ермолов предпочел совсем покинуть это укрепление, приказал перевести гарнизон временно в сел. Амир-Аджи-Юрт и укрепить его, но на смену гарнизона прислать не мог, так как все свободные войска были в то время отправлены в Кабарду.

Беспрерывные набеги на Кавказскую линию кабардинцев вместе с закубанцами заставили главнокомандующего ввести в Кабарду отряд, который, не имея постоянных квартир, должен был быстро переходить из одного аула в другой и угрожать населению истреблением стад и отгоном табунов.

С этою целью под начальством артиллерии полковника Коцарева был сформирован отряд из тысячи человек Кабардинского полка, пяти орудий и 200 линейных казаков. Не оставаясь долго на одном и том же месте, полковник Коцарев должен был высылать казачьи партии по разным направлениям, а сам с пехотою служить им поддержкою и подкреплением. Если бы кабардинцы, притесняемые своими владельцами, искали нашего покровительства и защиты, то таких приказано переселять на р. Малку и на левый берег р. Терека. Таким переселившимся главнокомандующий уполномочил объявлять полную свободу и независимость от их владельцев. Последних, писал Ермолов ¹², «будет можно, брать живыми, для наказания в пример прочим, как гнусных изменщиков великому Государю и нарушителей многократно данной присяги в верности. Воспретить впредь, называть кабардинских владельцев князьями, кроме тех, кои, служа в войсках наших, таковыми признаваемы правительством.

Появление отряда Коцарева, захват им табунов и стад устрашили многих кабардинских владельцев, считавших свое поведение не безгрешным. Покидая аулы и скрываясь в горах, они силою уводили с собой подвластных, вовсе не сочувствовавших такому переселению. Узнав об этом, главнокомандующий обратился с воззванием преимущественно к простому народу, прося его не слушать изменников и оставаться в своих домах.

«Беспрерывные набеги в наши границы, писал Ермолов кабардинцам ¹³, разорения жителей и самые убийства, производимые [12] кабардинскими владельцами заставили меня употребить силу оружия для наказания их.

«Долго и без успеха употреблял я терпение и кротость, и знают кабардинцы, сколько желал я отвратить от них бедствия. В 1818 году лично мне даны обещания главнейшими эфендиями и владельцами, и обещания сии, также как и прежде много раз данный клятвы, не исполнены. Вместо того, чтобы, исполнять обязанности верноподданных, разбой и убийства умножились. Я дал повеление войскам вступить в Кабарду и жителям оной объявляю: «Владельцы, которые чувствуют себя невиновными, могут обратиться ко мне с доверенностью. Они сохранят права свои, сохранят власть над подданными их, — и они одни признаны будут в достоинстве владельцев. Те владельцы, которые не явятся к начальнику российских войск, будучи прежде замешаны в злодействах, изгонятся из Кабарды. Подвластным их объявится свобода и независимость; они (подвластные) принимаются под защиту и покровительство, и впредь нет над ними власти, кроме великого нашего Государя; их в самой Кабарде наделю я землями и выгодами.

«Убеждаю народ кабардинский не верить обольщениям своих владельцев: они обманывают вас, и первые оставят в крайности. Не спасут их твердые места, в которых думают они укрыться, и нет таковых, куда бы не прошли войска наши. Не защитят вас мошенники, которые ничего не разумеют, кроме подлого воровства и разбоя.

«Не отмщеваю я простому народу и в последний раз обещаю ему жизнь покойную, счастливую и свободную: после поздно уже будет просить о пощаде.

Объявив всю Кабардинскую землю собственностью правительства, Ермолов обещал раздавать ее по своему усмотрению тем лицам, которые окажутся преданными России. Все, более или менее подозрительные аулы главнокомандующий приказал, для лучшего надзора, переселить на плоскость или ближе к Кавказской линии. По требованию полковника Коцарева 14 кабардинских аулов вышли из ущелий и поселились на левом берегу р. Терека, по р. Уруху (при впадении ее в Терек), на р. Черной, на р. Кахуне (рукав Терека), близ р. Баксана и проч. «Во всех сих местах, доносил генерал Сталь ¹⁴ построены бараки, перевезено из [13] ущельев имущество, жены, дети, скот, лошади и бараны, но постройка домов по неудобности времени еще не производится».

Не согласившиеся же на переселение кабардинцы на совещании с закубанцами решили просить разрешения остаться в горах, а в противном случае усилить набеги, чтобы заставить русское правительство согласиться на их требование. Во главе недовольных стояли владельцы: Арслан-Бек-Бесленев и Ади-Карамурзин из фамилии Мисостовых, которые, решившись сопротивляться, советовали преследовать всеми способами тех, кои изъявили согласие переселиться на плоскость. Тогда в мае 1822 года А. П. Ермолов сам явился в Кабарду и принял начальство над отрядом, состоявшим из двух батальонов пехоты ¹⁵, восьми орудий и 300 линейных казаков. Поручив генерал-майору Сталю усилить отряд полковника Коцарева, расположенный на р. Баксане, и принять над ним начальство, главнокомандующий приказал ему занять на р. Малке урочище, известное под именем Каменного моста. Полковнику Победному с донскими казаками приказано наблюдать за кабардинцами в вершинах р. Кубани.

Двинувшись с своим отрядом вдоль по течению р. Уруха, главнокомандующий перешел потом в вершины р. Черека и имел небольшую перестрелку с кабардинцами. Предав огню несколько непокорных селений, Ермолов выслал небольшой летучий отряд на р. Нальчик, который отбил табун лошадей и стадо овец, а затем двинулся вверх по р. Чегему, где, не смотря на труднодоступную местность, атаковал селение и сжег его. Отсюда главнокомандующий двинулся к вершинам р. Баксана, соединился с отрядом генерал-майора Сталя и проник в такие места, где пехота должна была пробираться по тесным тропинкам почти в одиночку. Засевший в самом узком месте ущелья неприятель пытался остановить наши войска. Ночью четыре орудия были подняты на гору, на людях, и после нескольких выстрелов кабардинцы очистили путь. Отряд двинулся далее и, следуя по обоим берегам р. Баксана, остановился близ селения Ксанти. Здесь собрались главнейшие из кабардинских хищников, устроили каменные завалы и решились защищаться. Отряд приготовился к штурму, но в ночь защитники покинули свои завалы и бежали частью за Кубань, частью к карачаевцам. Жители окрестных селений просили пощады и уверяли Ермолова, что страдают [14] напрасно, что всегда были верны русскому правительству и не думали о хищничестве.

«Кто из владельцев, спрашивал в ответ на это Ермолов ¹⁶, которого сын, брат или ближайший из родственников или подвластный уздень или рабы их, свободу получившие, не делали злодейств? Кто сказать может в оправдание свое, что не знает о том? Через чьи земли не проходили шайки разбойников; кто отказал им в пристанище? Возвратившееся из плена люди называют по именам, бегущих подлецов не раз видали в лицо преследующие наши войска.

«Полковники Подпрятов и полковник Коцарев никого не наказывал самопроизвольно. Все участвовали в измене и должны были нести наказание. Я требовал разбойников для наказания — их не выдали, хотя их было малое число; укрывая их злодейства, умножили число их и справедливо за то потерпели. Я хочу забыть прежнее и владельцам и узденям, вышедшим из гор, но моему призванию не только не допущу впредь делать ни малейшей обиды, напротив, готов быть полезным. Всемилостивейшие гранаты покойной императрицы Екатерины II и ныне благополучно царствующего великого Императора даны были кабардинцами, как подданными покорными и верным. Будут впредь кабардинцы таковыми — и их заслужить можно.

«Теперь в пользу кабардинцев установит: сохраню свободное отправление веры и прежние обычаи. Принимаю выселившихся из гор владельцев и узденей в прежнем их достоинстве и звании; не отъемлю земель их и ничего из собственности. Незначащая часть земли занята будет под большие дороги, для общей пользы, для устраивающихся крепостей и небольших участков для огородов и сенокосов. Установлю суд для самих владельцев и узденей на правах российских и назначу, в каких случаях надобно будет призывать власть духовных людей. Свободные торги нисколько не воспрещу никому, но, напротив, буду всячески способствовать.

«Предоставляю владельцами и узденям прежние права над подвластными, но отныне впредь уничтожается власть лишать рабов жизни. Кто из владельцев и узденей нарушить сие, будет жестоко наказан, а семейство лишенного жизни получит свободу. Рабов, обвиняемых в уголовных преступлениях, отдавать под [15] военный суд и препровождать к начальнику ближайшей крепости. Детей, бывших прежде аманатами, возвращу родителями, когда поведением и верностью сих последних правительство будет довольно.

«Желающих принять христианский закон я не могу отклонять от оного, но отнюдь не допущу приглашать к тому обольщениями; до сего принявших христианский закон возвратить не могу. Возвращу рабов, которые бежали от своих владельцев по переселении их уже в горы.

«Позволяю пасти скот на пустопорожней земле за р. Малкою, но не стесняя тех, кои туда переселиться желают. Позволяю брать для скота соляную грязь со стороны Кубани, и будет назначено время, когда для того отправляться караванам. Владельцы и уздени сохраняют в своей собственности летние места для пастбищ скота в горах. Владельцы и уздени, остающиеся в горах, лишаются достоинства своего, равно и дети их; лишаются также земель, которые без разрешения моего никем занимаемы быть не могут. Рабы их, которые бежали, получают вольность. Владельцам и узденям верноподданным великого Государя воспрещается всякое с сими изменниками сношение, — и накажу строго, если узнаю о том. Имена сих мошенников, лишенных прежнего достоинства, мною обнародованы будут».

Разослав свое воззвание, главнокомандующий с отрядом вышел из Баксанского ущелья, вернулся на р. Подкумок, потом перешел на Буну и наконец, вышел к Каменному мосту. Войска прошли по местам, по понятию кабардинцев — недоступным, несколько раз переваливали через высокие горы и пробирались по узким, едва доступными тропинками. Кабардинцы, сопротивляясь весьма слабо, предпочитали бежать за Кубань. Осмотрев такими образом всю страну от Владикавказа до Каменного моста, Ермолов пригнали необходимыми построить ряд укреплений для обуздания кабардинцев и вместе с тем перенести Кавказскую линию ближе к р. Кубани.

«Я собственными удостоверился глазами, доносили Алексей Петрович ¹⁷, что нынешнюю Кавказскую линию, расположенную в местах знойных, производящих в войсках болезни и смертность необычайные, полезно перенести к подошве так называемых Черных гор — от Владикавказа и до верхней Кубани.

«Протяжение линии сократится, укрепления и посты устроятся в [16] местах выгодных и здоровых, и новое размещение войск даст возможность некоторую часть оных приблизить к р. Кубани, за которою живут народы для нас опаснейшие, многолюдные и воинственные.

«Всеподданнейшее испрашиваю, Государь, высочайшее соизволение ваше на перенесение линии, и я награжден буду пользою, которую вскоре почувствуют и успокоенные обитатели прежней линии, и храбрые войска, оставя позади себя мятежную и уже издавна вредную Кабардинскую землю, которой счастье соделать может единая покорность и верность».

Новая линия должна была окружить кабардинцев, причем Ермолов предполагал сблизить кабардинские селения, а пространство между Кубанью и Малкою очистить для русских селений или для поселений линейных казаков. При обширности земель, сравнительно с числом населения, сближение кабардинских аулов было делом вполне возможным, а переселение на освобожденные земли линейных казаков или русских переселенцев должно было принести громадную пользу, так как сообщение кабардинцев с закубанцами почти совершенно прерывалось. Столь очевидный преимущества заставили главнокомандующего приступить немедленно к заложению укреплений: в вершинах р. Тахтамыша; на р. Куме, у бывшего Хахандукова аула; на р. Подкумке, при урочище Бургусанте; при кургане, называемом Красивый; на р. Малке у каменного моста, где проходили лучшие дороги за Кубань; на р. Баксане, близ урочища Кызбурув; на реках Чегеме, Череке, Урухе и наконец главное укрепление на р. Нальчике, где должна была расположиться штаб-квартира полка, назначенного для охранения порядка в Кабарде.

Одновременно с заложением укреплений, приказано было прорубить дорогу через лес на Татартупском хребте до р. Белой, воспрещено горцам селиться на правом берегу р. Кубани и наконец, военно-грузинской дороге дано иное направление. Перенося ее с правого на левый берег р. Терека, Алексей Петрович прикрыл ее укреплениями Пришибским, Урухским, Минаретским и Ардонским.

Сознавая всю важность мер, предпринятых главнокомандующим, кабардинцы явились к Ермолову с покорностью, обещали выселиться из гор, быть покойными и просили остановить постройку укреплений.

— О крепостях просьбы ваши бесполезны, отвечал Алексей Петрович; я сказал, что они будут, — и они строятся. [17]

Главнокомандующий требовал, чтобы кабардинцы непременно выделились из гор, и обещал жестоко преследовать тех, которые не исполнят его требований. «В случае измены, писал он кабардинцам ¹⁸, или участия в разбоях, всякий владелец или уздень теряет свое достоинство и наказывается, как всякий преступник, по законам российским».

«Я объявляю вам, кабардинцам, и в особенности простому народу, что всех владельцев и узденей, бежавших за Кубань или укрывающихся в горах, как явных изменников своему государю, лишаю всех прав и достоинств. Если кто из кабардинцев будет иметь с ними связь и сношения, будут строго наказаны. С ними запрещается вступать в новые связи родства.

«Узденям и простому народу повелеваю, при всякой встрече с изменниками, действовать оружием и забыть глупое обыкновение не стрелять в князя, когда он стреляет. Если кто из изменников, бежавших за Кубань или укрывающихся в горах, будет нападать на селения или дознан будет в преследовании и против него простой народ стрелять не будет, то селение будет наказано оружием. Мошенники, по гнусному прежнему обыкновению, будут защищаться тем, что они князья. Простой народ не должен сему верить, и я еще повторяю, что со всех вообще изменников сняты прежние их достоинства.

«Отныне — впредь запрещается всем кабардинским владельцам и узденям отдавать детей своих на воспитание к чужим народам, т. е. к закубанцам, карачаевцам и вообще горским народам, но воспитывать их в Кабарде. Тех, кои отданы прежде, тотчас возвратить».

Вместе с тем для уничтожения влияния на народ грубого и необразованного духовенства, в руках которого находилось разбирательство дел, Ермолов учредил в Нальчике временный суд, для разбора дел тяжебных по правам и обычаям народа, но с применением, по возможности, русских законов. Решению суда предоставлены все тяжебные дела, не превышающие 200 руб., а выше представлялись на рассмотрение управляющего Кабардою. Все штрафные деньги, взыскиваемые по обычаю, не поступали в пользу судей, а должны были храниться в ведении суда и без разрешения не расходоваться. Дела уголовные были совершенно изъяты из ведения суда, и виновные судились военным судом. [18]

В состав временного кабардинского суда были назначены: один председатель, один кадий, шесть судей, два депутата, один секретарь и один русский чиновник, «для поверки журналов, веденных в суде». Наблюдение за правильностью действий суда было возложено на полковника Коцарева, назначенного командующим войсками, в Кабарде расположенными. На усиление его боевых средств Ермолов оставил в Кабарде два батальона Ширванского полка, а для пресечения сношений кабардинцев с закубанцами были поставлены на реках Куме и Подкумке по одной роте Тенгинского полка с орудием и 40-50 челов. донских казаков ¹⁹. Отряды эти были слишком незначительны для того, чтобы превратить хищничество, и наше правительство пришло к мысли о необходимости войти в торговые связи с закубанцами, преимущественно с черкесами и абазинцами, «дабы чрез то смягчить суровость нравов их и положить конец неприязненным их действиям, к нарушению тишины на кубанских пределах наших».

После многих рассуждений и массы проектов, подаваемых разными лицами, министерство иностранных дел отправило коллежского советника Скасси ²⁰ в Керчь с поручением завести торговца сношения с обитателями восточных берегов Черного моря. После нескольких лет своей деятельности коллежский советник Скасси уверил правительство, что он успел приобрести расположение многих старейших и надеется на успех своей миссии. Тогда в конце октября 1821 года были высочайше утверждены правила для торговых сношений с черкесами и абазинцами и даже составлен особый штат для «попечителя торговли» и чиновников, в его ведомстве состоящих. Пунктами для торговли избраны гг. Керчь и Бугаз, из которых в первом устраивался полный портовый карантин и таможня, а во втором — меновой двор с очистительными пакгаузами.

Все произведения черкесов и абазинцев, привозимые морем, должны были беспошлинно приниматься в Керчи, а сухим путем — в Бугазе. Попечитель торговли обязан был жить в Керчи, один из его помощников в Бугазе, один у черкесов и один у [19] абазинцев, в тех пунктах, из которых последует отправление товаров. Товары эти должны были состоять преимущественно из произведений земли, сельской промышленности, леса и скота. Горцы могли выменивать на них все что угодно, за исключением монеты, банковых ассигнаций, оружия, пороха и свинца как в деле, так и слитках.

Обширная инструкция, данная г. Скасси, и составленный для торговли правила ясно свидетельствуют, что сам г. Скасси и министерство иностранных дел имели весьма смутное понятие о племенах, с которыми намерены были завести торговлю. Произведения земли закубанцев были ничтожны, и единственным средством к их обогащению было пленнопродавство. Ни заготовок леса, ни избытка скота у черкесов не было, а притом доставка того и другого к берегу моря, при отсутствии путей сообщения, была немыслима. Основываясь на словах Скасси, Ермолов также думал сначала, что он завел связи с черкесами и абазинцами. «Но, писал Алексей Петрович ²¹, узнал я от самого поверенного его (Скасси), находящегося для промена железа в Абхазии, иностранца Гибаля, что связи сии ограничиваются некоторым знакомством, которое здесь не весьма трудно сделать, но оно ни малейшим обеспечением торговли служить не может. Доказательством небольших успехов Скасси может быть то, что Гибаль оставался даже без способов содержания и должен был приехать в Тифлис взять у меня на оное денег, которые и уплачены генералом графом Ланжероном, а Гибаль в Абхазию уже не возвратился».

Впоследствии Ермолов узнал, что все сношения Скасси с Абхазиею и его торговля там «состояли в одних хвастливых рассказах, а в самом деле товары заключались в нескольких пудах съеденного ржавчиною железного лома, с которыми находился в Сухуме комиссионер его г. Гибаль» ²².

Не предвидя никакого успеха в предполагаемых торговых сношениях, главнокомандующий не видел другого средства смирить закубанцев, как действовать против них силою. Стараясь разъединить их с кабардинцами, Ермолов вместе с тем положил устроить несколько укреплений против закубанцев и призывал к деятельности черноморское войско, усиленное прибытием переселенцев. [20]

В мае 1821 года было узко известно, что на пути в Черноморию были: 4,937 душ мужского пола из Черниговской и 7,447 душ мужского пота из Полтавской губернии. Вслед затем изъявили согласие на переселение еще 4,510 душ мужского пола (1,602 душ из Черниговской и 2,908 душ из Полтавской), так что общее число переселенцев доходило до 16,794 душ мужского пола. Алексей Петрович приказал их селить не отдельно, а присоединять по нескольку семейств к прежним жителям, «Ибо, говорил он ²³, не благоразумно было бы людей, к опасностям войны не обыкших, подвергать оным и охранение их предоставлять одной передовой страже».

Нападения закубанцев производились преимущественно на ту часть кордона, где река Кубань представляла удобнейшую переправу, и селения черноморцев, в большом расстоянии друг от друга находившиеся, не имели средств подкреплять передовую стражу. Для заполнения, так сказать, пустого пространства, главнокомандующий приказал увеличить число селений, придвинуть их ближе к Кубани и для того вызвать желающих из числа природных жителей, но отнюдь не из переселенцев. Последние находились в самом бедственном положении и без всяких средств к существованию. Продав на месте свое имущество за бесценок, переселенцы были отправлены в путь осенью, в самое неудобное время, и, лишившись в дороге скота, доходили до Черномории или нищими, или оставались зимовать по разным губерниям, прося милостыню. Войско черноморское по недостатку средств не могло оказать им никакой помощи, и Ермолову пришлось обратиться к частной благотворительности. Подписка в пользу переселяющихся малороссиян шла довольно успешно, и по 27-е декабря 1821 года было собрано до 10,000 рублей ассигнациями, 64 четверти хлеба, 317 штук скота, 16 лошадей и 1,044 овцы.

«Подписка еще не прекращена, писала Ермолов в приказе по корпусу ²⁴,и можно надеяться, что черноморцы, побуждаемые благотворительным чувством, не ограничатся первым пожертвованием; конечно не откажутся участвовать в оном и посторонние. Дабы облегчить участь новых поселенцев и предупредить все их нужды, в Черномории учрежден мною особый комитета».

Обеспечение переселенцев и вообще устройство черноморского [21] войска составляло в это время главнейшую заботу главнокомандующего. При ограниченности боевых средств и огромном протяжении кавказской линии, черноморское войско должно было в себе самом искать средства для отражения хищнических набегов закубанцев. Отделить хотя часть войск для обеспечения Черномории Ермолов не мог, так как их едва хватало для действий в Чечне и Дагестане.

В конце сентября 1822 г. Ахмед-хан аварский сообщил чеченцам, что султан объявил войну России, и весною придут к ним турецкие войска на помощь ²⁵. Ахмед просил чеченцев отстаивать свою независимость до прихода подкреплений и был уверен, что, при легковерии народа, достигнет своей цели. Качкалыки, чеченцы, жившие за Тереком, и в особенности за Аргуном тотчас все усилили свои хищничества. Генерал-майор Греков потребовал от качкалыков новой присяги, обязательства отвечать за свои земли и переменить аманатом. К жившим же за Аргуном чеченцам Греков обратился с особым воззванием.

«Изменники, писал он ²⁶, никогда не живут счастливо, ибо они, обманувши Бога, посрамляют закон его и рано или поздно наказуются. Вы присягали по закону своему Богу и великому государю и, слушая разбойников, нарушаете присягу — следственно обманули Бога и своего Пророка.

«Однако же Бог справедлив: Он всегда карает тех, кои влекут в несчастие народ невинный. Так погиб ваш кадий Абдул-Кадырь, Муртуза и много им подобных, и так поразит Бог тех, кои ложно присягали. Вы рано иди поздно все погибнете, ежели не раскаетесь. Вы не хотели отдать аманатов, когда я был за Аргуном, и жить спокойно_; а сколько у вас погибло людей? чего стоят Шали и Малая-Атага? Это все бы было цело, ежели бы вы жили спокойно! Какую пользу получаете вы, что несколько человек злодеев ездят на разбой к нам: если они утащат человека у нас, то выкупают его ваши же единоверцы; если они убьют у нас кого, то мы вместо одного двух отсылаем в Сибирь, — какая же вам из этого польза и выгода?

«Мне жалко, бедный и невинный народ, ибо, ежели я пойду зимой за Аргун, то сколько у вас погибнет народу невинного! А потому и советую вам, не слушайте, ибо будете раскаиваться, но уже поздно. [22]

«Ежели хотите найти милость и помилование начальства, то пришлите хороших людей в Сунженскую деревню, я пришлю тоже почтенных стариков, и там поговорят о деле, от которого зависит ваше спасение».

Воззвание это, переведенное на арабский язык, было разослано по разным аулам, но как в Чечне грамотных было весьма мало, то мулы всегда обманывали народ и передавали содержание но своему усмотрению. После совещаний, бывавших обыкновенно по пятницам, чеченцы отвечали Грекову, что они никогда не изменяли государю, что они не имеют силы драться с русскими войсками, но «мы боимся русских, говорили они, которые хотят, обманувши, истребить всех». Чеченцы обвиняли нас в том, что многие лучшие их люди повешены безвинно, другие сосланы в Сибирь, а за убийство одного казака в сел. Шалях разорено все селение.

— Впрочем, говорили чеченцы, мы посоветуемся с качкалыками и тогда дадим другой ответ.

Переговоры с качкалыками продолжались более двух недель, и наконец, они просили уничтожить укрепление в Герзель ауле и при Амир-Аджи-юртовской переправе.

— Тогда, говорили они, мы войдем в свои старые деревни, будем отвечать за земли от Гудермеса до Аксая, будем иметь свои караулы и ручаемся как за себя, так и за родственников своих, в горах живущих.

— Для чего же, вы просите, спрашивали качкалыков, чтобы сняты были укрепления, которые вам нисколько не мешают?

— Мы боимся, отвечали они, что, надеясь на наше ручательство, солдаты станут ходить малыми командами и без осторожности; с ними может что-нибудь случиться, а мы будем отвечать.

В ответ на это генерал Греков 28-го октября двинулся с отрядом в сел. Топли, сжег до тысячи стогов сена, порубил до 2,000 баранов и привел в Грозную до 40 штук рогатого скота ²⁷.

— В следующую пятницу, говорил он, увижу я, какой оборот возьмут дела чеченские.

Пятница прошла, а чеченцы не показывали желания покориться. Тогда Греков, сформировав наскоро отряд из 500 человек пехоты, 5 орудий, 400 казаков и 200 мирных чеченцев, двинулся на поляну, лежавшую за Аргуном, между аулами Малый-Чечен и [23] Малою Атагою. Пролегая в длину на десять верст, параллельно Аргуну, поляна эта считалась чеченцами недоступною для наших войск. Пользуясь туманом и изморозью, Греков подошел незамеченным к поляне, захватил всех работавших, уничтожил заготовленное сено и отогнал 415 штук рогатого скота ²⁸. Горцы принуждены были снова просить пощады, и в течение зимы большинство их, оставаясь покойными, хищничали в одиночку или самыми незначительными партиями.

Не предвидя важных действий на линии и снабдив начальников отделов подробными инструкциями, Ермолов отправился в Тифлис.

Н. Дубровин.

(Продолжение будет).

Комментарии

1. См. «Военный Сборник» 1882 г., № 2-10.

2. В отряде находилось:

3. Четыре оруд. легкой № 2-го роты 22-й артил. бригады и 5 орудий казачьей № 5-го роты. — При орудиях было 3 офицера и 98 нижних чинов.

4. В рапорте генералу Сталь от 10-го марта 1821 г., № 32-й. Тиф. арх. глав. шт. Кавказс. армии.

5. Шесть батарейных орудий роты № 1-го и шесть легких орудий роты № 2-го 22-й артил. бригады и два конно-казачьих.

6. Предписание Вельяминова 1-го Сталю, от 13-го марта, № 686-й Тиф. арх. глав. шт. Кавк. армии.

7. В письме от 10-го августа 1821 г. Там же.

8. См. операционную карту, приложенную к №4-му «Военного Сборника», 1882 года.

9. В рапорте генер.-лейт. Вельяминову 1-му, от 12-го ноября 1821 г., №13-й; Тиф. Арх. глав. шт. Кавк. армии.

10. Отношение начальника штаба генералу Сталю 2-му, от 30-го января 1822 г., №318-й.

11. Кавказ, 1863 г., № 83-й.

12. В предпис. генер. Сталю, от 28-го ноября 1821 г., Акт. Кав. Арх. ком. Т. VI, ч. II, № 834-й.

13. В воззвании, от 14-го января 1822 г. Воззвание это напечатано в материалах, собранных М. П. Погодиным для биографии Ермолова, но в измененном виде, не согласном с подлинником.

14. Ермолову, от 14-го марта 1822 г. № 75-й. Тиф. арх. глав. шт. Кавк. армии.

15. По одному батальону Ширванского пехотного и 7-го карабинерного полков.

16. Прокламация Ермолова кабардинцам 26-го июня 1822 г., лагерь на р. Ксанти.

17. Всепод. донесение, от 27-го июля 1822 года.

18. В воззваниях, от 1-го и 9-го августа 1822 г.

19. Предпис. Ермолова майору Принцу и капитану Кашутину 30-го июля 1822 г., 14-й и 15-й.

20. Скасси был по происхождению генуэзец, жил в Одессе и имел торговые сношения с абхазцами. Он выменивал там строевой лес на различные произведения Европы, особенно на железо и соль. Принятый в русскую службу, Скасси был употреблен, как руководитель, к умиротворению горцев при помощи торговли.

21. Графу Несельроде, 27-го апреля 1822 г. Ак. кав. арх. ком. Т. VI, ч. II. №589-й.

22. Отношение Ермолова начальнику главного штаба 1-го июля 1824 г., № 15-й.

23. В предписании полковнику Матвееву, 29-го июня 1821 г. Акт. Кавк. арх. ком. Т. VI, ч. II, № 802.

24. От 4-го мая 1822 г., № 18-й.

25. Рапорт генер.-майора Грекова генералу Вельяминову 1-му, от 5-го октября 1822 г. № 70.

26. В воззвании от 4-го октября 1822 г. Тифлис. арх.

27. Рап. Грекова Ермолову, 30-го октября 1822 г., № 78-й.

28. Рапорт ген.-майора Грекова генер.-майору Сталю, 20-го ноября 1822 г., № 85-й.

Текст воспроизведен по изданию: Алексей Петрович Ермолов на Кавказе // Военный сборник, № 1. 1884