ДЕЛЬПОЦЦО И. П.

ЗАПИСКА О БОЛЬШОЙ И МАЛОЙ КАБАРДЕ

Иван Петрович Дельпоццо, итальянец по происхождению, родился в 1730 году в городе Тоскане. Оказавшись в России, в 1775 году он поступил на военную службу волонтером и в 1795 году в чине полковника был назначен командиром Казанского пехотного полка, дислоцированного на Кавказской военной линии.

Начальный период пребывания Дельпоццо на Кавказе был не совсем удачен: его отстранили от службы, так как император Павел посчитал обращение к нему полковника «неприличным» по содержанию, Дельпоццо поселился в своем поместье на берегу реки Терек, недалеко от крепости Ивановская. В 1802 году его постигла еще одна беда: во время прогулки его схватили чеченцы и отвезли в Герменчик. В чеченском плену Дельпоццо пробыл два года, пока князь Цицианов, главноуправляющий Кавказом, не выкупил его за 8400 рублей (сумма громадная по тем временам).

В 1805 году И. П. Дельпоццо был назначен приставом Кабарды и рьяно принялся за работу. Он был сторонником мирного сближения между кабардинским и русским народами, по мере возможности старался избегать крайних мер. Его предложения были направлены в сторону общественного переустройства Кабарды, улучшения судопроизводства, упорядочения поземельного вопроса. Однако при всем этом он оставался проводником колонизаторской политики царизма на Северном Кавказе. В частности, любопытна его попытка собрать из кабардинцев горскую милицию, дабы использовать ее против непокорных горцев.

В 1810 году Дельпоццо был назначен комендантом Владикавказской крепости, в 1818 году — комендантом в Астрахань, где и скончался в 1821 году.

убликуемая впервые «Записка о Большой и Малой Кабарде», подготовленная Дельпоццо в 1808 году, — плод его личных наблюдении и общественных воззрений — представляет значительный научный интерес. [9]

Не входя в подробность самих дальнейших сведений, касающихся до времени обстоятельств, происходивших с начала занятия Кавказской линии, какие оказывали кабардинцы дерзкие поступки свои противу границ и войск его императорского величества, о чем главному начальству, здесь управляющему, и всей публике из многих примеров довольно известно, и не наводя теми излишних затруднений, затмевающих самое понятие, нужное изображаемой материи, я имею счастье изъявить только те, которые мною испытаны в течение времени управления моего сими народами.

Три года тому назад, что я имел счастье удостоиться по всевысочайшему его императорского величества повелению, по выбору и представлению покойного главнокомандующего на Кавказской линии и в Грузии господина генерала от инфантерии князя Цицианова быть начальником для управления народами, Большую и Малую Кабарду составляющими, я за долг, честь и обязанность поставил себе: более ничего не иметь в моем сердце, кроме исполнить со всяким и возможным усердием столь трудную должность — исполнить желание высочайшей воли, сходно с намерениями августейшего монарха, кроткого, чадолюбивого и ангелоподобного всемилостивейшего государя нашего императора, и исполнить волю начальства, меня руководствующего, повелений, сделавши пользу от народа, зависимого от моего начальства.

Сначала я должен откровенно сказать: я видел все трудности и невозможности, которые должен найти, чтобы сделать такой народ покорным, который в каждое время был и есть всегда неприятель к послушанию и повиновению российскому престолу.

С меньшей преданностью, с меньшей горячностью желания служить государю и отечеству я бы отказался от такой должности, где прежде предвидел все трудности и неудобства достигнуть желаемой цели, сделать сей народ полезным государству! Но только искавши получить славу, как исполнить мою должность, или желавши славу, которая следует от утешительного свидетельства, что я могу сам себе делать право похвалиться, что я кончил мою службу его императорскому величеству со всею моею охотою, усердием, истинною преданностью и верностью, принял я на себя столь трудную должность. [10]

С самого начала моего вступления в правление я положил все мои старания узнать самые вернейшие причины, от чего сей народ не терпит русских, и средство, чрез которое можно сие приостановить, отвратить и привести в надлежащий порядок. Я с ними советовался, спрашивал и нашел, что их причины, которыми нас обвиняют, есть самые слабые, и совершенно доказал им их несправедливость! Но только, чтобы они не могли нас ни в чем упрекать, я все делал сколько возможно было моей силе, чтобы сделать им во всем удовольствие.

Они жаловались, что мы их понуждаем иметь родовые суды, нашим правительством установленные, и что все сие против магометанского закона и обычаев их есть противно. Что от сего вся земля, ими населяемая, проклята и погана (вот уже есть первая капля яда). Что жители наших границ и казаки беспрестанно их обижают и притесняют, а дабы получить себе [при] всех обстоятельствах перемену и защиту, они чрез меня покойного князя Цицианова просили прошениями на бумаге:

1) учредить суды на таком основании, чтобы выбрать судей из каждых двух родов первых фамилий по 8 владельцев и 12 узденей с 20 бегаульями, с тем чтобы оные входили в дела воров, изменников и других злодеев, без положения от казны жалованья;

2) для продовольствия скота не имеется у них пастбищных мест, потому что кисловодским укреплением заняты обильнейшие места;

3) чтобы соль, отпускаемая им, была тяжестию на четырех быках безденежно;

4) чтобы возвратить им осетинцев и абазинцев, удалившихся от зависимости;

5) нигде не принимать и возвращать им беглых холопьев их;

6) чтобы на постах стоящие казаки и другие люди не делали пастухам обид и грабежа скоту;

7) чтобы кабардинцев, коим случится быть за рекою Малкою, казачьи караулы не захватывали и не отбирали оружие.

По сему их прошению покойный князь Цицианов, чтобы сделать опыт, нет ли возможности успокоить народ, который имеет столько ненависти против нас, выбор судей, которые, не получая жалованья от казны, предписывая мне, решил предоставить соответственно их желанию. [11] Следователь[но], сим и введена в прежних, предоставлением судов, их желанию перемена. В прочих пунктах, которые можно было исполнить, сделаны соответственные удовлетворения; в некоторых, ограничительные положения, изданы по зависимости начальства повсеместные о том предписания! В рассуждение осетинцев и абазинцев требовано от них неоспоримых прав, почему сии народы им принадлежат, а кисловодским укреплениям отказано; и отведена земля для укрепления, далее которой команды тамошние не выпускали бы своих табунов, предоставляя прочие все места кабардинцам.

После сего все вышенаписанные причины их жалоб совершенно пресечены и они сами во всем отдавали мне всегда признательную справедливость в том, что никогда и ни от кого никаких обид не получали. Избранные ими с немалым убеждениям, по их желанию, обычаям и закону, с утвержденного с доброй их воли и согласия присягою судьи, не доставив цели российскому правительству и собственной их ведущей к успокоению ветренности и необузданности и установлению благоустройства, несуществовавшие более года разошлись; некоторые же хотя и остались в учрежденных местах, но от них нет никакой деятельности. И так же, тогда и теперь с прочими хищниками производят в границах наших разбойнические набеги. И еще более, как скоро услыхали, что между Россиею и Оттоманскою Портою последовал разрыв дружбы и объявлена война, тут дерзость их усугубилась; зачали в наших границах делать воровство, грабежи и убийства с большею наглостью. И число оного простирается до весьма знатного количества суммы. Они беспрестанно скрытным образом производят по всем дорогам грабительство пассажиров, убивают поселенцев в поле, отнимают их скот и даже самую жизнь. И так беспокоят границу, что каждый боится потерять свое имение и жизнь; и затем все жители, будучи не смея работать на своей земле и снимать хлеб, находятся в ежедневном страхе. Между тем, чтобы конво[иро]вать проезжающих и удержать их от частых набегов, казаки беспрестанно в движении.

В течение времени управления моего я за правило поставил себе поступать с сими народами всегда с кротостию и самою строжайшею справедливостью. Старался во всяких многих случаях доставлять им защиту, удовлетворение, ходатайствовал для их пользы и выгоды, [12] сколько силы и возможность моя с помощью начальства могли соответствовать; и важнее всего в прошлых 1805-м, 1806-м и 1807 годах [во время] пристально свирепствующей в Кабардах заразительной болезни, когда последовал недостаток и неурожай хлеба, будучи истребляемы язвою и понудительного смертию голода, чему я сам очевидец, питания земляными кореньями, от чего многие распухли и похожи на образ человека, едва имеющие движение. Запрещено было от начальства, дабы не внесена была к нам заразительная болезнь, запереть кордон и ни под какими предлогами не пропущать их в наши границы. Я с прискорбием и сожалением, сродным человечеству и великодушию, взирая на неизбежную погибель их, многократно ходатайствовал у начальства, с великими затруднениями, испросить им паки на пропуск в границы для необходимых их нужд чрез карантин позволение, на что все отваживался, единственно только желая доставить лучший способ и образумлению и чувствованию. Дабы споспешествуя великодушным намерениям его императорского величества государя нашего, доказать им, сколь его милосердия простираются на них, и тем испытать их. В чем могу сослаться на бывших в сие время на Линии начальников: частных генералов и публику, которая во многих случаях за таковые к ним благодеяния с огорчением взирала на меня, но к горестному и прискорбному сожалению моему наконец я должен изъявить с истинною признательностью; они всех сих священных его императорского величества волею, начальством оказываемых милостей не чувствуют.

В течение времени управления моего сими народами я многократно слышал, видел и испытал их вероломные и зловредные беспрестанные обманы — частые их набеги, грабежи в наших границах и преданность к Оттоманской Порте. Довольно доказывают деяния их и поведение относительно вообще к нам и, особенно, к каждому христианину. Как о том из многих последующих причин ясно будет показано, я узнал, что мы сей народ кормим в наших грудях [как] змею, которая всегда, рано или поздно, готова пустить нам яд свой.

Если я, когда имел честь представлять главному начальству о некоторых владельцах достойные их заслуги, с подробным изъяснением оказанной пользы, в замечание исходатайствовал за оные соразмерного награждения. То сие мною учинено единственно только по словам, в [13] ожидании обещания исполнить его! И дабы сколько возможно привлечь большую партию оных на нашу сторону, не меньше сопутствовало меня в сем руководство к приобретению опытности и доказательства, простираемого к невниманию их преступлениям, монаршего благоволения.

А многократно знаменитых владельцев, управляющих делами и народом, упрекал в их нечувствительности, недеятельности, и не исполнении по повелениям главного начальства и моих настояний о пресечении хищничества, взыскании онаго и доставлении удовлетворения. Они отзываются неимением сил и возможности, что их народ вольный их не слушает! Я многократно напоминал им и даже многим, что они клялись перед Богом и Алкораном с доброй воли: когда будет правление между ими позволено по их обычаю и закону, они всегда пребудут верны, спокойны и удовлетворительны; будут наказывать воров, изменников и других преступников по закону; отвратят всякие неприязни и непорядки, будут послушны и исполнять все требования.

Правда, мы виноваты. Во многих случаях я им давал понимать, [что] они неблагодарны и бессовестны, что Россия есть их спасительница, покровительница и избавительница от многих бедствий, в которых они давно [бы] все и безвозвратно погибли. Россия не требует от них никакого отягощения, кроме спокойства и собственного их благоденствия; удовлетворения, притом из своего великодушия, все их желания отзываются; что они всегда довольны, благодарны, все сие чувствуют, и виноваты, что не в силах ничего сделать.

Не довольно ли есть понятие их сих отзывов и извинения в чувствительности? Что они под личиною невозможности и неимения сил (владеть собственным своим народом, который считают вольным и коего, ежели захочет, по [о]дним только прихотям может убить без ответа правосудию) не хотят ничего исполнять. [То] здесь скрывается весьма много рассуждений. Единомыслие их с теми разбойниками, кои беспрестанно беспокоят наши границы и наводят поселянам страх и разорение грабежами и убийствами и коих они всемерно стараются оправдать фальшивою присягою — подобных им подобранных нескольких разбойников, свидетельствующих поручительством в их невинности. Чрез что и чрез разные сроки на несколько времени один за другим отлагаемые, которые никогда не исполняются по [14] их обещаниям в свое время. Всякое удовлетворение по времени и по неудобности (в рассуждение столь не весьма значительного и еще более частного человека убытка) к понуждению войском в свое время всегда остается только в замечании, а сим и дается на подобное дерзновение впредь более повод.

ЗАПИСКА О БОЛЬШОЙ И МАЛОЙ КАБАРДЕ

Сей народ 30 лет тому назад был без всякого закона, потом приняли магометанский. И между ими сделалось столь много ефендиев и мулл, что теперь в каждом ауле ¹ по крайней мере есть один.

Сии ефендии, которые одни только умеют читать, столько взяли верх над народом, что почти сделали себя самовластными их имения, их чувств и правителями их поведения. Они столько внушили гнева против каждого христианина, что даже кабардинец не имеет на него никакой надежды и доверия и показывает, что ни за что почитает все наши обычаи, хотя бы оные были для них и прибыльные.

Вот причина, при которой сей народ всегда останется в своем варварском состоянии, в которое мы стараемся их еще более поднять и давать способы более оному вкорениться.

Вот от чего от всего народа не выходит никакого совершенного художества! Вот причина, что сей народ столь беден и не хочет принимать от нас никаких благоразумных советов и обычаев: уже тому пять лет, как они видят, что моровая язва между ими сильно свирепствует, от которой осталось их почти только десятая доля, видят, что мы принимаем к истреблению столь заразительного яда всемерные способы осторожности и врачевания. Имеют средства, по обыкновению своему, жилища свои переменять, где есть самой лучший воздух. Могли бы последовать нашему примеру. Но нет! Я с ними часто разговаривал, советовал, внушал и убеждал, чтобы они береглись и приняли спасительные меры. И ежели желают в наших врачеваниях помощи, то начальство наше всегда готово доставить им оную. Отвечают, что сей поступок закону их противен... [15]

Живут в местах с зараженными по то время, покуда смерть их самих не истребит, вместо того, чтобы платье мертвых и до чего они прикасались сжечь, родня оное тотчас надевает и также умирает. От чего сделалось столь вредное упрямство? От того, что их муллы вложили им в мысль, что все сие их бедствие зависит от провидения Божия.

Сколь мы должны опасаться их ефендиев, которых род весь происходит из рабов, отпущенных на волю владельцами и узденями, о том можно сделать заключение, сколько они вредны для нашего правительства, из следующего изъяснения.

Сии ефендии, научившись в Дагестане у кумыкских татар читать и писать по-татарски, или, правильнее сказать, магометову закону, возвращаются в Кабарду и стараются всемерно кабардинцев и горцев, то есть всякого рода осетинцев, усовершенствовать в магометанском законе. В доказательстве сего я представлю пример одного бывшего некоторого ефендия Исхака. Он более всего старался пронырствовать и набожностью, под видом отличной добродеятели, привлечь к себе народ, и так искусно достиг желаемой цели, что в короткое время успел всю кабардинскую нацию усовершенствовать в магометанском законе. Ныне многие уздени, которые почти лет 40 имеют от роду, учатся татарской грамоте, чтобы разуметь Алкоран; он до того доволен, что все переменили обычай (ведения) в одеянии: вместо прежних коротких черкесок начали носить длинные, на шапки надели чалмы, отпустили бороду, перестали пить горячее вино, курить и нюхать табак; и ничего не едят из скота, не убитого руками мусульманскими, и почитают в сем свое спасение. Он даже переменил обычай в древнем праве владельцев, которые прежде сего имели право из каждого бараньего коша, когда бараны весною идут для пастьбы в горы, брать по одному барану и [когда] возвратятся из гор осенью обратно — таким же образом. Сверх того имел всякий раз в проезде его на охоту, когда случилось ему ночевать возле коша, брать по одному барану для ужина; в проезде мимо конного табуна мог взять какую ему угодно лошадь и возвратить оную обратно, когда нет в ней надобности; при случае ночлега мог приказать для своего ужина убить молодого жеребенка или кобылицу.

Вот сколько Исхак ефендий в кабардинской нации мог [16] сделать перемен. И за сии труды получал от турецкого двора жалованье.

По таковым переменам и вкоренившемуся страстно магометанству нам нечему удивляться. Ежели кабардинцы против нас столь непримиримые враги и делают нам беспрестанно воровство, грабежи и убийства, а все сие зависит от внушения им ефендиями.

Дабы доказать яснее и легче к понятию дать лучшее заключение благомыслящему рассудку (о всей противопоставленной кабардинцами систем методы во всех действиях против нас), в практике моей изъявить противодействие сего народа самим натуральным и естественным законам; затмению чувств, потушению совести и удалению рассудка, то я представляю все оное, в следующих фундаментальных кабардинских принятых вольностью и необузданностью правилах, в одном пункте, что почти можно назвать гнездом всеобщего разврата.

Они всегда противу нас суть таковые: изменники, клятвопреступники стократно; легкомысленны на всякое предприятие, злы к мщению и без пощады; вспыльчивы на поползновение к нарушению тишины и спокойствия; нарушители верности и уклоняются от правды; грубы на просвещение, предприимчивы с дерзновением к грабежу и убийству; закоснелы в раскаянии, склонны и согласны к возмущению, искатели воли и независимости, враждебны до бесконечности, нечувствительны на одолжение, укорители за самые малые одолжения; хитроковарны, лукавы, обманщики, вероломны, пронырливы; жестокосердны, неумолимы, самонравны, коловратны, противоречивы своим мыслям и сердцу, льстивы, горды неограниченно; изъявляя: ежели и один из них останется, то и тогда будет мстить до последней капли крови с оружием в руках; лицемеры, ветрены и непостоянны; не приоборимы никакими внушениями к повиновению, голосу разума; пристрастны к подаркам и нечувствительны к благодарности; противоборники христианам и всем их обычаям, между собою: праздны, лихоимцы, ненавистны к ближнему и ябедники, послабители и защитники преступников; имеют сильное пристрастие к магометанскому закону и изменяют оному.

После такого их образа жизни и содействия против нас и между собою можно ли еще ожидать от сего народа к [17] изменению на чувства идей благомыслия и образованности. Неясно из сего видно, что они враги наши вечные — к несчастью их или к счастью нашему; что они малогодны и по потерянии разума не имеют здравого рассудка; они бы нам не сделали ни малейшей пощады. Есть случаи в свете, что иногда все владельцы отдают на воспитание своих сыновей к своим узденям и даже своим рабам. Теперь чему мы должны больше всего удивляться, то изменению сего народа на противодействие к принятию наших. обычаев и образованности.

Теперь есть некоторые из владельцев, коим Россия старалась давать все средства, чтобы могли пользоваться и сносить лучшую жизнь, и именно: владелец полковник Атажук Хамурзин служил в последней войне против турок, пожалован бриллиантового медалью и по некоторому сомнению был сослан жить в Екатеринослав, оставил все русское и принял свои кабардинские обычаи. Это отчего? Ежели ни есть от того, что наш образ жизни имеет перед их глазами противное.

Владелец полковник Измаил Атажуков служил в армии и был послан вместе с теми в Екатеринослав; после долго жил в Петербурге, пожалован кавалером ордена святого великомученика Георгия 4-го класса и бриллиантового медалью, говорит и пишет по-российски и по-французски и имеет жалованья 3000 руб.; получив столь много милостей, как бы надлежало мыслить о нем. Правда, что он живет в Георгиевске, но в прочем все напротив: он жену свою держит в Кабарде, сына родного, который имеет 10 лет от роду, отдал на воспитание одному своему узденю, молодому и весьма глупому человеку. Когда едет в Кабарду, снимает с себя крест, медаль и темляк положит в карман.

Владелец капитан Темирбулат Мисостов с детства послан был в Петербург; воспитан в Горном кадетском корпусе; служил в Новотроицком кирасирском полку до капитанского чина. Возвратился в свое отечество, не знавши ни одного слова природного кабардинского языка; тотчас позабыл свое воспитание и теперь никак нельзя его разделить от прочих кабардинцев. Он имеет двух сыновей, но, чтобы отдать их на воспитание в Россию, он никогда не согласится и не подумает. На слова о сем, ему предлагаемые, склонен и обещает, но, чтобы исполнить на деле, того невозможно ожидать никогда.

Столь разительно то, пишу оное справедливо. Я человек [18] стар, со дня на день гляжу в гроб. У меня кабардинцы и прочие горские здешние народы никогда не украли ничего, не убили никого и не имею в виду никаких собственных интересов. Следовательно, я не имею против них никакой и ненависти и пишу сие, представя самую истину настоящего положения, единственно только для того, чтобы показать государю моему верную мою службу, пользу государству и тем самым народам. И за что надеюсь ожидать от Бога сугубого воздания, то в царстве вечности.

Я не удивлюсь, если кто-нибудь удален от личного всех сих обстоятельств свидетельства в нечувствительности, к кому доходит почти ежедневно: там угнан табун лошадей, там рогатого скота; там убит проезжающий и ограблено все его имение; там хлебопашец изрублен в куски, взяты все его орудия и волы; там убит такой-то отец, там убит брат такого-то, там увлечен в плен сын такого-то, там дочь такого-то, там работник такого-то, там изрублен на части крестьянин такого-то помещика и отнято знатное количество скота; там убито преследующих за хищниками столько-то казаков, а там целое семейство истреблено. Услышавши, обратя исполнению надлежащему, не имеющему способа к удовлетворению месту, не может быть тронут. И на изобретаемые, самые легчайшие и возможные, представляемые к средствам исполнения меры: умолчав, внимания хладнокровно и взирая равнодушно. Произжечь сии следствия здешнего края неизбежны. Но надобно спросить того, кто имеет должность, объемлющую ежедневными хлопотами ходатайствовать; кто очевидец, не имеющий покоя ни день, ни ночь, ни часа; занимающийся трудами и мерами к поправлению и удобоизобретению способов, самими не соответственными понятиями и поступками к отвращению иного надобно спросить того, который подает утешение, удовлетворяющее потушению и затмению остывших чувств унылости — прохлаждением росою несчастного, не имея других средств сделать пособия. Надобно спросить того, кто претерпевает все эти несчастья, одно после другого беспрерывно, лишившегося всякого надеяния на потерянное, ожидая потерять теми же следствиями вновь приобретаемое, и остается в прискорбии и унынии. Надобно войти во все это положение с рассуждением сродного человеколюбию соболезнования — мягкосердия, влить в душу чувство воззвания на сожаления [19] подобного себе, заключить понесением всех сих несчастии, как бы собственых своих, отвергнуть все противоречия, удаляющий рассудок хладнокровия, смотря на все иное с презрением и изречением: «Всему сему надлежало быть так по естественной коловратности земного мира», надлежит приступить к возбуждению содействия, — поданию возможной помощи и утешения несчастному краю, дать отраду унылости и сетованию, предварить конец к счастливому и ненарушимому, подобному наслаждающимся в других местах российскому престолу верноподданными тихого пристанища спокойствию. Надо изъявить волю и желание содействовать патриотам и верным сынам отечества к усердию в пользах государственных и ближнего — развеять предрассудок, принять влияние мыслей благоразумия к изменению всяких сих бедствий в спокойное состояние, где не слышен плач и воздыхание, не видны слезы, сетование, печаль, отчаяние, бедность и уныние.

Ежели мы желаем, чтобы сей народ любил наш обычай, узнал все наше и его собственное счастье, надобно его понудить праздное и развратное положение оставить; заставить работать ту землю, которая собственная его. Чтобы он и фамилия его видели принужденность жить в своей земле и иметь твердые связи с теми, кто их окружает. Чтобы нужда его связывала перенимать обычай от нас и соединиться друг с другом во всех делах, для общей пользы нужных; тогда сей народ скоро научится почитать, любить и искать своих соседей, без которых обойтиться и отделиться не может. Сосед будет искать его дружбы, и он будет ожидать от него почтения. Тогда, будучи обеспечены от всяких неприязненных случаев, примут трудолюбие в хлебопашестве и художествах, почувствуют от того великую пользу, имея совершенную вольность и доверие, быть для всяких промыслов во внутренности российских городов и селений, не видя себе нигде никаких обид и притеснений, распространится с ощутительною пользою всякими произведениями торговая коммерция. Везде появятся у всех народов российские деньги и беспрестанно будут иметь свой оборот на покупку у нас самых необходимых вещей, ими употребляемых.

Теперь мне останется доказать связь, которую друг к другу имеют между собою владельцы, уздени и прочий народ кабардинский.

Есть обычай, и почти можно назвать должностью, [20] чтобы владельцы всегда, чрез несколько времени, делали узденям своим подарки, которые состоят в холопьях, оружии, панцире, лошадях, рогатом скоте, баранах и прочем. И сии подарки содержатся в памяти из рода в род, переходя от отца к сыну, предания их о подарках остаются в той фамилии вечным памятником — так, как у владельцев, которые им дали оные. Ежели какой ни есть уздень выходит из послушания своего владельца, он принужден все те подарки возвратить обратно.

Кабардинцы называют себя выходцами из Аравии: видно, они приехали оттуда с немалым числом и понудили прежних жителей иных разбежаться по горам и других перейти в Европу, которые живут теперь в Венгрии.

Сей народ разделяется на пять званий: первое — владельцы, второе — уздени, которые исстари дворяне, третье — уздени, которые пожалованы от владельцев или старших узденей; четвертое — отпущенные на волю из дворовых людей; пятое — крепостные люди (именуемые «холопы»), разделяются на две степени: первые — дворовые люди, а последние — хлебопашцы.

Владельцы есть издревле сим именем пользующиеся по праву достоинства предков; владелец никогда не женится на дочери узденя, а ежели сие случится (что бывает весьма редко), то рожденные от нее дети не могут получить достоинства и права владельческого до третьего колена. И сии дети всегда должны жениться на владельческой дочери, потом уже они есть совершенные владельцы.

Каждый владелец, можно почти сказать, жену себе покупает. Уздень, имеющий на воспитании владельца, должен ему сыскать невесту и вместе с прочими узденями, принадлежащими его владельцу, заплатить калым, который по обычаю считается 2000 рублей и более, состоящий в панцире, ружьях, шашках, лошадях, рогатом скоте и баранах! Отец сему молодому владельцу от своей воли дарит несколько крепостных людей.

Уздени всегда обязаны с владельцем ехать на войну, воровство и куда ему надобно; каждый раз, когда прикажет, уздени должны взять с собою столько своих подвластных узденей или дворовых холопов, сколько в оных владелец имеет надобности.

Самое лучшее удовольствие есть ехать из одного места в другое в гости. Когда они возвратятся домой, все разговаривают об известии — и это самое большое их занятие. [21]

Они через такое средство все, что делалось в Персии и Турции, знают прежде, нежели мы получим о том известие. Остальное время [уздень] занимается чистотою своего оружия, которое ни на минуту не оставляет, а ежели ложится спать, положит возле себя. Тотчас, как встал, первое его дело — чистить оружие. Все его страсти — иметь хорошую лошадь с хорошим прибором, хорошее ружье, хорошую шашку, хороший кинжал и хороший панцирь, в этом состоит главнейшая часть его сокровищ и, можно так сказать, душа и тело...

Всегда, когда владелец не может заплатить своих долгов, нажитых через разные несчастные случаи, уздени должны за него отвечать, узденские холопы тоже — за своего узденя.

Владельцы и уздени могут убить своих крепостных людей без всякого опасения и продавать дворовых людей поодиночке; дворовые люди часто получают от них искуплением за цену волю и называются тогда «бегаулья» — исполнители воли владельца против узденей и холопей. Владельцы и уздени не могут продавать пахотных крестьян поодиночке, но имеют право целою семьею. В противном же случае, лишаются всего того семейства и переходят к другому господину — находятся у того под покровительством, вроде кунака, по то время, покуда сделано будет владельцам по обычаям надлежащее удовлетворение.

До сих пор они имеют привычку, или обыкновение, переменять свое жилище по своему произволу, с одного в другое место, верст за 20, 30 и 100 далее с прежнего. Сия перемена ему ничего не значит по созданию своей сакли из плетней, покрытой соломой. Из которой взявши он только одну дверь, укладывают свое имение и постель на арбы, запрягает быков и угоняет скотоводство на новое жилище.

Крестьяне у кабардинцев столь худо содержатся и угнетены, что всегда имеют ненависть против своих господ. Они более ничего не желают, как помощи от России и освобождения их. Сей черный народ весь всегда готов оставить Кабарду и поселиться в наших границах только с тем условием, чтобы никогда не отданы были обратно своим господам.

Кабардинцы любят белый хлеб и почти все продукты, от которых мы имеем питание. Они видят, что русские в ближних их землях сеют и прибыль получают. Они видят, что их земля довольно плодоносна и могла бы давать все [22] те продукты, которые дорого от нас покупают. Но почему не подражают? Я им советовал самим сеять и обещал даром давать семена. Кажутся тем довольны и все мне обещают исполнить, но только поедут домой, то и примут свой обычай: сеять только одно просо, которое, к их несчастью, еще очень мало и родится по причине необыкновения заволочить бороною. И от этого посев или съедаем птицею, или разброшен ветром, или засыхает от солнечного жара — по невозможности взять себе прозябения...

По сему только одному довольно можно заметить, сколько мало смысла и понятия в образе жизни сего народа.

Кабарда, которая есть немалая земля при подошве Кавказских гор, была бы довольно плодородна, не меньше прочей земли, с нею смежной, ежели была бы по-надлежащему обработана, теперь более ничего не имеет, кроме табунов прекрасных лошадей, баранов и пчеловодства.

Пища кабардинцев — домашняя и собственного своего произведения всегда суть таковая: просяная каша, молоко, сыр, баранина, говядина, изредка лошадина, жеребенок — деликатес, и сей для самого лучшего гостя, и лепешки из просяной муки, верченных [в] жерновах с молотой, походное жареное сухое пшено, иногда и лепешка из него же, сыр, копченая баранина или лошадина.

Главнейшее их — скотоводство; лошади и бараны; пчеловодство самое прибыльное; из хлебов сеют вообще одно просо. Изредка [?!] ни в чем не упражняются; пшеницу, ячмень, табак, арбузы, дыни и прочее тому подобное растение никогда не сеют. Фруктовых деревьев не разводят, но великие охотники до арбузов, огурцов, дынь и винограда. Яблоками, грушами и прочим довольствуются лесными.

Для мертвых ямы роют, но не делают гробов, а засыпают просто землею; над владельцами знатной и богатой фамилии делают род мечетей, состроенных из отдельных камней с известкою.

Язык с татарским ни в одном слове не сходствует. Христианской веры у них никогда не было, но некоторые обряды наблюдали, так ныне осетинцы. Церквей и крестов каменных на кладбищах [не имеют]. Хотя ныне и есть весьма в редких местах некоторые признаки, и то во внутренности гор, но иные не их предков, а бывших прежде, ими выгнанных народов. Мулл у них весьма множество, даже в ауле, где меньше десяти дворов, есть один. [23]

Школ не имеют, но учат в мечетях, которые есть в каждом ауле, наподобие сакли из плетня состроенных. Писать и читать, кроме мулл и ефендиев, никто не знает, но как уже мною в другом месте сказано, ныне учатся многие.

Живут аулами, а не деревнями и непостоянно, переселяясь с одного на другое место по произволию, как уже мною упомянуто, но не домами, а саклями, которые у них в три дня совершенно готовы и обмазаны.

Подробность сию жизни и упражнений кабардинцев я для того только описываю, чтобы дать справедливейшее и вероятнейшее понятие. По [сей причине], имея жительство на Линии четырнадцать лет и делая замечания и испытания во всяких их обращениях и занятиях, вроде жизни, с глубоким вниманием, входя в самомалейшие подробности. А кольми паче управляя ими уже три года и имея вседневное обращение и взгляд на их трудолюбие, могу сказать истинно и справедливо, что народ сей весьма ленив и любит праздность. Кабардинец без всякой нужды может перенести по малой мере четыре дня, не вкусив ни малейшей части пищи, и тогда еще песни поет.

Сей народ привык не знать никакой правды и неприятель всему тому, кто против его воли идет. Враг послушания и не имеет никакого закону, кроме своей воли; не имеет приверженности к своей родне — сын изменяет отцу, отец сыну, брат брату, ближний обманывает своего ближнего и так далее. И сия война между их фамилиями всегда сокрыта в сердцах и таится, как огонь под пеплом, покуда оный ветром раздует.

Чтобы сделать конец сего всеобщего разврата, разогнав тьму невежества, поколебать основание вкоренившегося гнезда легкомысленности, ветрености, необузданности, вероломства, праздности, измены, и многим божественным и государственным законам не описанных преступлений. Обратить праведный гнев стократно милосердием кроткого, чадолюбивого, ангелоподобного всемилостивейшего государя нашего императора и достойных вечной памяти предков его великих государей и государынь; оставляемый им чувствование их покаяния, впредь отвратить злые деяния, сопровождаемые с наведением ежедневно страшного ужаса и разорения. Ввести преисполненное благоразумию, на просвещение образа жизни и соделания счастия переобразование, установить благоустройство, тишину, спокойство [24] на здешней Линии. Составить сей народ российскому престолу верноподданным - полезным государству и самому себе в общежитии. Отвратить впредь на многие времена, а может быть, и веки, судьбы тысяч держав напрасной смерти человека; водворить блаженство в наслаждении всеми совершенными спокойствиями, удовольствиями и возлить благодать на главы сих народов, которую они сами почувствовали. Я бы считал себя довольно награжденным и счастливым, если бы сие мое изложение и труды удостоены были высочайшего его императорского величества всемилостивейшего государя моего воззрения и внимания. И исполнено было по-иному решительное определение жребию сего развратного народа. И теперь есть самое лучшее и благоприятнейшее время приступить к сему великодушному и достойно великому благодетельному делу: по случаю истребления их через пятилетнюю язву до того, что не осталось их более десятой доли! Уже нет возможности и терпения переносить их зверских поступков.

Чтобы сделать конец столь несчастному положению, которое беспрестанно следует российским верноподданным одно за другим, препятствует всякому получать свои прибыли и быть в спокойном состоянии. Можно нам избавиться от всех их злых и никогда не истребляющихся, но еще более возрождающихся намерений. Приступить к деятельным и неослабным в предприятиях мерам, чтобы они не имели сообщения с турками и закубанцами. Сей способ можно легко исполнить, только нужно по Кубани протянуть кордон, от Невинного мыса вверх по реке до Каменного моста по следующему плану.

Приняв в управление высочайше вверенных начальству моему Большой и Малой Кабарды народов, первою обязанностью почел себе в то же время, прошлого 1805 года в мае месяце, отправиться для обозрения принадлежащих им земель, граничащих с закубанскими народами, до каких именно мест простираются оные к стороне реки Кубани; куда прибыв и усмотрев положение мест и кордонов по Кубани, занимаемых нашими казачьими постами, сделал некоторые бывшие прежде и ныне вредными и впредь могущие, по взятии мер, быть для Российской империи полезными замечания, о которых, по отобранному мною сведению, какое между нашими постами расположено расстояние и иных наименование, с числом команды казаков, начиная от последнего укрепленного у Невинного мыса [25] редута, вверх по Кубани, от коего занимаются посты без всякого укрепления, представляю в нижеследующих статьях виды:

1) от Невинного мыса до Невинского поста 20 верст. В нем при офицере казаков 50 человек;

2) от Невинского поста до Беломечетского 18 верст. В нем при офицере казаков 70 человек;

3) от Беломечетского до Еманжалгинского 15 верст. В нем при офицере казаков 40 человек;

4) от Еманжалгинского до поста, называемого Жмурин редут, 12 верст. В нем при офицере казаков 20 человек;

5) от Жмурина редута до речки Бакмаклы 11 верст. Здесь брод через Кубань, способный переезжать на арбах. От Бакмаклы до места, называемого по-татрски Сылне, 2 версты. Здесь через Кубань переправа, способная переезжать на арбах: всего 13 верст. Пост сей занимается Донским казачьим полком и штабом; в нем 200 казаков и два орудия гарнизонной артиллерии;

6) от поста Сылне до Баталпашинской переправы 10 верст, а от иной до поста, занимаемого у речки Тахтамыша, 3 версты; всего 13 верст. В нем при офицере казаков 80 человек. Здесь брод через Кубань, называемый Женаты, удобный переправляться на арбах.

Отсель начинается до Каменного моста поросшее место, не занимаемое нашими постами;

7) от Тахтамыша до речки Жаканес 7 верст, а от сей до речки Жегуты 2 версты, всего 976 верст; по сей речке простирается вверх между высоких гор ущельем дорога, лежащая в Кабарду. По сей дороге Батал-паша имел намерение пробраться в Кабарду;

8) от Жегуты до переправы Байтал Чапхан 10 верст, а от сей до (переправы) протока Учкул 2 версты, всего 12 верст;

9) от Учкула до переправы, называемой Кубаш 20 верст;

10) от переправы Кубаш до речки Мара 5 верст, а от сей до Каменного моста 7 верст, всего 12 верст.

Всего от Беломечетского до последнего поста у речки Тактамыша 53 версты, а от сего до протока Учнул 21 верста. Итого — 74 версты.

От протока Учнул до Каменного моста 32 версты.

А всего расстояния от Невинного мыса до Каменного поста 144 версты. [26]

Всех переправ от речки Бакмаклы до Каменного моста, вверх по Кубани на расстояние 68 верст, считается 6. Через сии самые переправы в прошлом 1804 году переправлялись бежавшие за Кубань абазинцы и ногайцы.

Представив расстояние, занимаемое и не занимаемое нашими постами вверх по Кубани до Каменного моста, виды, приступаю объяснить прошедшие и настоящие, касающиеся до вредных обстоятельств, Российской империею терпимых, приключения:

1) на всех сих переправах абазинцы в прошлом 1804 году уже третий, а ногайцы первый раз бежали за Кубань;

2) в прошлом 1804 году закубанцы, переправляясь на нашу сторону, разграбили Воровсколесную станицу и селение Сенгилевку, забрали жителей и увели с собою за Кубань;

3) в 1790 году Батал-паша беспрепятственно переправился на нашу сторону с намерением пробраться в Кабарду и разорить Линию. И кабардинцы ему во всем споспешествовали.

4) в прошлом 1804 году кабардинский возмутитель — бывший российской службы полковник владелец Расламбек Мисостов — бежал за Кубань и увел с собою через Каменный мост кабардинских узденей и черного народа 275 семей;

5) кумыки, чеченцы, разных названий осетинцы и прочие горские народы, равно и кабардинцы, пленив наших русских людей, грузин, армян и прочих христиан, и сверх того кабардинцев, осетинцев, отвозят через Каменый мост в турецкий город Анапу для продажи туркам, которые и сами ежегодно приезжали в те места покупать иных немалое количество, и перепровождают туда же беспрепятственно; оттуда продают в Константинополь;

6) через все иные переправы кабардинцы, ногайцы и абазинцы имеют с закубанцами беспрестанную и беспрепятственную коммерцию захваченными в плен русскими людьми и похищенным скотом; и даже часто те народы проводят закубанцев в наши селения для хищничества;

7) ногайцы и абазинцы, живущие около Кубани в наших границах, пользуясь правом, всевысочайше позволенным, брать с наших соляных озер дешевою ценою — за каждую арбу по 1 руб. 50 коп. — соль, коих оные стараются как можно больше посылать, продают закубанцам дорогою ценою. А по изменению сего, казна имела бы свои немаловажные доходы; [26]

8) армяне из наших здешних линейных городов на всяких переправах провозят за Кубань для продажи тамошним народам товары беспрепятственно и без внесения в казну пошлин. Закубанцы также к кабардинцам, абазинцам и ногайцам провозят свои;

9) закубанцы всегда и теперь пользуются от наших абазинцев и ногайцев хлебом, а иные покупают в наших линейных городах и селениях;

10) в прошлом 1804 году стоящие у Баталпашской переправы и ниже оной в других местах, где есть удобные через Кубань переправы, уже выше описанные, по неукреплению и недостатку запасного на несколько месяцев провианта казачьи посты закубанцами вытеснены, а ногайцы и абазинцы почти все угнаны за Кубань.

В отвращение же всех сих злоупотреблений и введение единожды навсегда совершенного спокойствия следует приступить по начертанному расположению к построению крепостей и редутов:

1) у Невинного поста - редут. В нем поставить один эскадрон драгун, 50 казаков и одно орудие артиллерии;

2) у Беломечетского поста - редут, в нем 80 казаков и одно орудие артиллерии;

3) у Еманжалгинского поста - редут, в нем половину эскадрона драгун и 30 казаков;

4) у Жмурина поста - редут, в нем половину эскадрона драгун и 30 казаков.

От села начинаются, по причине частых переправ, места опаснейшие, и потому следует здесь построить укрепления сильнее;

5) между речкой Бакмаклы и местами называемыми, сильнее укрепленными, в них поставить две роты пехоты, один эскадрон драгун, 80 казаков и два орудия артиллерии.

Один эскадрон драгун на всякий непредвиденный случай расположить по квартирам в Воровсколесной станице;

6) между Баталпашинской переправой, у речки Тактамыша, - капитальную крепость. В ней поставить батальон пехоты, один эскадрон драгун, 80 казаков и четыре орудия артиллерии;

7) у речки Жегуты - редут, в нем одну роту пехоты, 60 казаков и одно орудие артиллерии;

8) между переправой Байтал Чапхан и протоком Учкул - редут, в нем одну роту пехоты, 60 казаков и одно орудие артиллерии; [28]

9) у переправы Кубаш — редут, в нем поставить одну роту пехоты, 110 казаков и одно орудие артиллерии;

10) у Каменного моста — укрепление, в нем поставить три роты пехоты, 150 казаков и три орудия артиллерии.

Хотя в сих последних двух, близких между собою расстоянием, укреплениях полагается усиление, преимущественное прочих, но сие потому нужно, что здесь самые опаснейшие и отделенные немалым расстоянием через горы места.

[29]

Многие крепости и редуты, поблизости лесов и множества везде по Кубани камней, казне обойтиться могут самою умеренною ценою.

Вместе с построением крепостей, учредить для коммерции с закубанцами в крепости на баталпашинской переправе портовую, таможенную и карантинную заставы, а у Каменного моста только карантинную.

В крепости на Баталпашинской переправе и у Каменного моста учредить соляные магазины, из которых казна может отпускать соль закубанским народам умеренною ценою — пуд по 1 руб. 60 коп.

В то время, когда занята будет Кубань нашими крепостями, все народы закубанские и имевшие необходимость в нужных им товарах ездить покупать иные в Анапу, по способности и близости, вдруг опрокинутся в Баталпашинской крепости с разными собственной их работы изделиями для продажи нашим купцам, которые со всех наших к этой части принадлежащих городов, как-то: линейных и Нахичевана, не преминут в то же время явиться и со своими, и между сими обоюдными оборотами появятся у закубанцев деньги, и на них закубанцы будут у нас покупать соль.

Когда так все учредится, тогда таможенная застава, за собираемые с выпускных за границу [пошлин], нет никакой разности, ежели будет командирован и целый полк [?!].

В заключение всего вышеизложенного постановления к ограничению Кубани нахожу нужным описать и местоположение Каменного моста.

Переправа через Кубань названа Каменный мост по причине устроенных природою от воды высоких и между собою узких увесистых берегов. Есть последняя вверху сей реки, через которую переезжают на арбах посредством сделанного из одинарных, достающих с одного на другой берег досок помощенного моста.

По всему пространству от речки Жегуты до Каменного моста, [по] берегу Кубани, дикого камня для строения казарм и прочих домов, ровных и годных камней на известь есть неисчерпаемый источник никаким временем.

Переправы за Кубань выше Каменного моста, по причине чрезвычайно высоких увесистых, с весьма глубокими от течения с гор воды прорезанными рвами берегов, в других местах нигде нет, кроме в вершинах сей реки [30] живущих народов, называемых карачаевцы, принадлежащих владению кабардинцев. Но это есть конная верховая самая трудная и не во всякое время удобная дорога, для чего и нужно там поставить из некоторого количества казаков команду, по примеру прежде бывшей там такой же из 50 человек, для охранения карачаевцев.

Все другие средства к приведению их в спокойство и повиновение, кажется мне, будут напрасны и бесполезны. Уверяться на их обещания и присяги в спокойствии и верности они недостойны. Уже довольно доказали они вероломство свое многими клятвопреступными изменами. В 30 лет Россия всегда старалась им угодить, только они никогда сего не чувствовали и ни в чем не переменились, но еще более злы стали.

После того, чтобы отнять у них всякое сообщение с чеченцами и прочими магометанского закона в стороне Персии обитающими смежными им народами, нужно исполнить план, который сделан полковником Рудзевичем по повелению покойного господина генерала от инфантерии князя Цицианова, относительного занятия речки Сунжи до Щедринской станицы до Елизаветинского редута регулярною границею. И нужно исполнить план по следующему о внутреннем ограничении кабардинцев постановлению, а именно:

1) землю кабардинскую разделить и размежевать каждому владельцу по принадлежности в тех местах, где кто имеет на нее право;

2) заставить иметь жительство на одной, единожды избранной, навсегда, непременное деревнями и прочно построенными домами;

3) понудить сеять хлеб всякого рода, какой здешние наши поселяне сеют;

4) из всей области, Большую и Малую Кабарду составляющей, из четырех родовых фамилий Большой Кабарды и двух родовых фамилий Малой Кабарды выбрать по одному владельцу, по одному узденю и по одному из нижнего состояния вольных людей, более сведующих в законе и обычаях, в судьи. Составить из оных для управления всею кабардинскою областию по делам гражданским суд под названием главного кабардинского суда. Начальник, управляющий кабардинцами, имеет быть в оном председателем; жалованье всем судьям производить из казны, число секретарей, переводчиков, канцелярских слушателей [31] и на расходы сумму определив по востребованию настоятельных необходимостей по сочиненному тогда штату;

5) суд обязан решать дела по изданным законам: гражданские, уголовные и до земской полиции касающиеся;

6) в каждых двух родах иметь земскую полицию, а для сего определить каждым: одного комиссара и одного переводчика с 30 казаками. Комиссар с помощью переводчика и казаков будет надсматривать за их поведением и разбирать малые споры между ними, исполнять повелении от суда и во всем относиться оному;

7) чтобы оставить им хотя бы малую надежду к утешению и потушить всякое неудовольствие, нужно чтобы их начальник жил внутри Кабарды и мог беспрестанно иметь с ними личное сообщение. Для чего: главный суд по средоточию Большой Кабарды имеет быть на речке Чегем при устье ущелья, из которого вытекает она. Построить там небольшую крепость и ввести батальон пехоты, три орудия артиллерии и 200 человек казаков; выстроить дом для начальника и его канцелярии, казармы военнослужителям, дома для судилищного правления и судей;

8) возле крепости населить форштат из собственного желания кабардинцев и армян и учредить в оном каждую неделю базар.

Образ правления ввести сначала на военном праве, ибо оно более соответственно с их нравами и состоянием, оставляя в прочем право их между собою, при некоторых древних обычаях кабардинских, и земля, введенный магометанским правилом закон.

А дабы все сие постановление легче можно было привести в совершенное исполнение и отвлечь их от обыкновенных дерзостей и легкомыслия, не входя в действие к понуждению силою оружия, приступить к мерам следующим:

1) построить на речках Баксан и Черек, при самых устьях ущельев, отколь вытекают эти речки (и в противном случае доставляют им безопасное на некоторое время убежище), две крепости. Поставить в них в каждой по одному батальону пехоты с соответственным числом полевых орудий и по двести пятьдесят человек казаков;

2) опубликовать во всем кабардинском народе повеление, чтобы владельцы, узденя и черный народ немедленно выходили из ущельев, [на] принадлежащие собственно им земли, на плоские места, и притом строжайше подтвердить, ежели кто из владельцев и узденей через месяц к [32] своему месту не явится, тот будет сочтен явным неприятелем и изменником, лишается всего своего имения и наследства. Такое позволяется всякому, даже его подвластному, бывшему яко вредного для пользы обществу человека убить; оставшееся имение, состоящее из подвластных людей, поступает в число казенных поселян на государя ²;

3) всему кабардинскому народу исключительно от всяких казенных и общественных податей дать на 12 лет или более льготу, дабы тем дать время на поправление своего состояния;

4) по водворении на единоместное пребывание из нынешних кабардинских владельцев узденей, молодых людей, способных к службе, но не способных к наукам, чтобы вывести непокорную часть тунеядцев; сформировать кавалерийский пятисотенный полк на казачью ногу, во всем обмундировании и вооружении по собственным их обычаям, введя некоторую нужную воинскую дисциплину; употребить на службу в тех местах со стороны границ российских, где он будет надобен, с таким постановлением: чтобы по выслужении четырех лет был сменен таким же другим. И все сие сохранить в своем действии, доколе кончатся лета данной льготы и когда молодые владельческие и узденские дети, обучающиеся в корпусах и других училищах, будут достигать совершенного возраста, а нынешние владельцы и узденья — старости и немогущества, тогда полк упразднить, а сих определить на службу в российские регулярные полки.

Самый важный есть недостаток, необходимый в жизни, чем все горские народы от нас заимствуют — соль, а посему и нужно принять следующие меры:

1) в двух крепостях на Баксане и Череке построить по одному соляному магазину, доставлять туда соль из соляных Можарских озер, в Кавказской губернии имеющихся, таковое количество, чтобы оной достаточно было не только всем кабардинцам, но и другим, далее за ними во внутренности гор обитающим народам, как-то: карачаевцам, чегемцам и балкарцам, заимствовавшим прежде и ныне у кабардинцев, набиравших в тех озерах сколько [33] кому угодно в свои арбы, с заплатою за 20-пудовый вес по 1 руб. 50 коп. в казну определенных пошлин;

2) из тех магазинов продавать соль кабардинцам по 2 коп., карачаевцам, чегемцам и балкарцам – по 4 коп. за фунт ³

3) дабы кабардинцам не дать поводу к поползновению на злоупотребление через покупку в магазинах большого количества соли по положенной им цене и продажу вышеописанным народам гораздо дороже, нежели назначено для иных, и отвлечение через то приезжать тем самим в магазины; в чем казна может почувствовать ощутительный ущерб, а народы иные останутся без сообщения с русскими навсегда в прежней своей дикости и необразованности, то сделать в Кабарде единожды и навсегда семейственной исчисление, потому распределить каждому магазину половинную часть Кабарды, по средоточию к иному принадлежащей; дать списки, по которым каждый магазин может выдать сколько в которое семейство следует отпустить годовую порцию соли. Во столько раз в год, чтобы не было излишним затруднением в расчетах, а через сие и означится сумма доходов от кабардинцев и тех народов;

4) доходы, получаемые за продажу соли ⁴, следует в распоряжение управляющего Кабардами начальника, который, ведя формальный счет иной, обязан куда следует отсылать ежегодно отчет.

Сумму, составляющую доходы за продажу соли, определить на внутренние кабардинские устроения и полезные по времени изобретаемые заведения, и начально:

1) построить для смотрителей магазины и служителей их дома и выдать им жалование;

2) построить дома для училищ и производить учителям жалование;

3) владельческих и узденских детей брать в школы, учить начальным правилам российской словесности и потом отправлять в кадетские корпуса, сходно с подданным [34] его императорскому величеству покойным генералом от инфантерии князем Цициановым от 23 марта прошлого 1804 года донесением;

4) содержание учеников, выписывание книг и прочих материалов определить из доходов соляных.

По взятии деятельных мер существующая в Кабардах уже шестой год беспрестанно губительная заразительная болезнь непременно должна прекратиться ⁵.

По прошествии установленных лет данной льготы, сделать всем ревизскую переписку — присоединить в Кавказской губернии, открыть сообразные в оной правительственные судебные места с законами, для таковых народов в России существующими, наложить казенные подати и прочие общественные тягости на основании узаконений.

Тогда, сии народы, закубанцы и чеченцы, никогда не будут в состоянии соединиться все вместе и сделать всеобщее возмущение, как то случилось во время их лжепророка Шиха. Если нее паче чаяния после сего сделается какое злодейство от чеченцев и закубанцев и нужно будет их наказать, тогда войско всегда будет готово перед их глазами.

По совершенному установлению в Кабарде правления по начертанному плану следует приступить к введению благоустройства и в осетинских народах, во внутренности Кавказских гор в ущельях обитающих, которые имеют разные наименования, весьма многочисленны и одно с другим беспрестанно имеют ссору. Сей народ находится у кабардинцев под совершенным игом и угнетением, а некоторые из них оказывают им и противность. Почему и не имеют никогда показатся на плоских местах, будучи тотчас убиваемы, взяты в плен и проданы за Кубань. И потому живут весьма в бедственном положении, имея великую нужду во всяких жизненных потребностях. Дабы отвратить сии обстоятельства, влекущие бедный осетинский народ в совершенное истребление, нужно учредить одну комиссию с тем, чтобы оная о присвоении кабардинцами осетинцев и абазинцев исследовала споры и доказательства [35] прав: первых — о присвоении, а последних — отступлении от зависимости их.

Все осетинцы также упражняются грабительством: частию с кабардинцами в наших границах и частию, нападая на проезжающих в ущельях по Грузинской дороге наши транспорты, сами собою.

Все осетинцы, карабулаки и ингушцы, хотя и идолопоклонники, однако и гораздо более привержены к христианам: исполняют некоторые обряды христианского закона, почитают некоторые праздники и употребляют в пищу свиней. Старшины их, часто по склонности и частию по понуждению кабардинцами, содержат закон магометанский, но, будучи в своих домах, не имея свидетеля кабардинца, обрядов иных не исполняют.

Следовательно, по всем сим причинам нужно взять меры к просвещению тех народов в христианском законе, дабы, по крайней мере, иметь перевес в здешнем крае над магометанами, которых тогда гораздо меньше останется, нежели христиан. Осетинцы и те народы, превышая числом весьма знатным, согласясь и соединясь общими силами, хотя бы и теперь могли истребить всех магометан. Но, будучи по рассеянности обитания в разных местах и ущельях, отдаленных друг от друга, и необразованности в благоразумии, не имеют духу приступить к сему важному делу.

За речкою Сунжею, под самою подошвою гор, среди лесу, в смежности с чеченцами, есть малое число народов, именуемых карабулаки. Около Владикавказского, при подошве гор и в ущельях, в смежности с карабулаками есть народы числом более тех, именуемые ингушцы, сии обе нации идолопоклонники — самые несчастнейшие и беспрестанно обижены от прочих, смежных им магометанского закона народов. Они и сами также имеют промышленность всегда грабежами и разбоем. Часто случается, что как скоро сии народы выходят из своих гор и лесов на плоские места, для пахоты и посева проса, кабардинцы, чеченцы и кумыкские татары на них нападают — бьют, берут в плен и грабят весь их скот и имущество. Некоторые из них бывают от тех народов охраняемы малым числом заложников, за что и платят небольшую подать, и как сии народы никому из вышеописанных не принадлежат, то и не могут быть, покуда не примут магометанского закона, никогда спокойны. [36]

От чеченцев, ингушцев и карабулаков российские границы и препровождаемые из Моздока в Грузию и оттоль обратно наши транспорты претерпевают грабежами, убийством и увлечением в плен людей не менее как и от кабардинцев, в чем бывают всегда участниками и сии, из числа бежавших по каким ни есть преступлениям, сделанным в Кабарде, в абреки.

Чеченцев, по собственному моему испытанию, считается до 12 тысяч домов, однако ж они живут неподвижно деревнями и состроенными прочным образом саклями всегда на одном месте. Имеют к охранению себя весьма крепкими местами; хлебопашеством, сенокосными и пастбищными местами большею частию пользуются по левой стороне речки Сунжи. Карабулаков всего семь деревень, также единоместного пребывания. Ингушцев, определительно нельзя сказать сколько, только их гораздо больше и также водворены неподвижно.

Вот новые причины, возбуждающие запереть речку Сунжу, чтобы остановить вредный закон магометанский, ежедневно между сим народом и осетинцами распространяющийся, отвратить злодейства, столь много от них наносимые, и иметь пользу.

Великая и вечной памяти достойная государыня императрица Екатерина Вторая повелела учредить одну комиссию, именуемую осетинскою. Начальник оной был архиерей Моздокский. Обязанность сей комиссии была научить христианскому закону осетинцев, ингушцев и карабулаков; туда посланы были несколько попов грузинских и монахов, которые немалое число окрестили оных и уже зачали было строить церкви, как вдруг воспрепятствовали тому обстоятельства: один из проповедников умер, другой был убит. Покойная государыня скончалась, архиерей Моздокский по воле императора Павла, был отослан в другое место. Комиссия остановилась, и осетинцы остались идолопоклонники по-прежнему.

По всему видно, что сии проповедники слова Божия не имели никакого старания ко внушению о пользе и важности религии христианского закона. Но единственно только имели в виду тот предмет, дабы умножить число окрестившихся и раздавать им рубашки и кресты. Ныне есть много осетинцев и ингушей: чтобы получить рубашку, крестили себя два раза.

Дабы достигнуть до сего важного предмета и получить [37] от сего народа ощутительную пользу, надобно столь важную должность поверить таким людям, которые имели жизнь и поведение, сходные с точными правилами их назначения. Здесь нужно употребить людей, которые научились и изготовлены жить между идолаторов. Изготовить таких идолаторов к понятию о законе и образе жизни, поведении без всяких пороков и пристрастия, чтобы за иными не было примечено никакой слабости имеющих гибкость принаравливаться во всяких предприятиях и ко всяким обычаям; выбрать их между множеством других, и только тех, которые не имеют никакой воли; без жен, без детей, без родни — даже чтобы не могла их остановить и отправить от своей должности самая страшная и поносная смерть, чтобы они по своему состоянию не могли иметь ничего собственного. Надобно все сии достоинства редкие, но нужные, сыскать, чтобы переделать дикий народ из неприятелей в приятели. Чтобы сии люди решились продолжать жизнь свою в лесах, на горах, среди снега и льда, и всякий труд казался бы им натуральною, естественною необходимостью. Нужно, чтобы люди сии были не только для христианского закона учители, но учили бы их всем художным ремеслам, как-то: столярному, камнесечению, сереброделию, часовому, кузнечному, слесарному и медному, домостроительству, изобретению всяких металлов и всем способностям, нужным к общей жизни, ибо по всем сведениям, до нас дошедшим, известно, что в сих горах уже с некоторого времени открыты разных родов руды, как-то: железо, медь и свинец. И так как мы имеем мало художников на Линии, а сей горский народ не имеет довольно земли, чтобы мог обрабатывать оную круглый год, то, научившись всем тем художествам, имели бы они надобность часто приезжать к нам работать свои изделия.

Ежели сей дикий народ когда ни есть, будет крещен и просвещен понятием о собственной своей пользе, он верно будет к России предан и усерден. И мы тогда можем иметь несколько тысяч егерей, которые нам установят совершенное спокойствие по всей здешней Линии.

Только где найти таких людей со всеми теми достоинствами, которые мною описаны? Иногда сии люди бывают трактированы яко беспечные, но как бы то ни было, только чтобы сделать вечное блаженство сему дикому народу и будущему верноподданному российскому престолу, то нужно сыскать оных. [38]

Читавши историю, я во многих местах видел, что иезуиты в Америке, Китае и Японии сделали великие дела. Всем иезуитам наконец грозило от всей Европы всем совершенное потребление, так что они не знали, где найти себе прибежище и спасение. Наше правительство, которое приняло их, удержало их падение, после сего, кажется, каждый иезуит должен смотреть на Россию, как на мать родную. И в возблагодарение за столь благодетельное покровительство должен всегда быть готов потерять для нее последнюю каплю своей крови. И всей системе, почти нет никакого сомнения, по известным их качествам.

Великая Екатерина Вторая их оставила только в Белоруссии, после того позволено быть в Петербурге, Риге, Саратове, Одессе, Астрахане и Моздоке; им даже доверила пансионат дворянства.

Кажется мне, что сим людям можно позволить вводить христианский закон в горском народе, когда им позволено быть пастырями стольким католикам в разных местах России и когда множество из знатных людей отдают своих детей к ним на воспитание. Следовательно, уже ясным свидетельство может служить оправданием, что от их трудов полагают несомненную надежду ожидать полезных приращений.

Итак, ежели терпимость католического закона в России позволена и столь общая доверенность сим людям дана, то как не поверить им воспитания и просвещения дикого горского народа. В сем пункте, мне кажется, нет никакого противоречия, что у нас в России есть католиков целые губернии, и оные столь же верные государю подданные, сколько и самые природные земли сей обитатели, истинные христиане греко-российского исповедания. Следовательно, католический закон учит тем же правилам — обязанности государю, тем же правилам — обязанности гражданской, политической, и к ближнему своему, и, следовательно, осетинцы могут быть полезные, добрые и верные подданные.

Все иезуиты для меня совсем незнакомы. Я их только знаю через чтение истории, и ежели они истинно таковые, как история о них сказывает, то бы я желал, чтоб они употреблены были для просвещения горского народа.

Сии желания больше прибавились во мне по опыту: бывши в Моздоке в одно время в воскресный день в католической церкви в обедню, видел я вошедшего молодого [39] худощавого пастора, который с наружности особо ничего не предвещал; он начал сказывать предику на армянском языке, которого я не знал. Я был тронут! Видевши, что все в церкви прилежно его слушали и тронуты были (они даже плакали, как дети, во все то время, покуда он кончил свою речь, я, вышедши из церкви, спрашивал, давно ли сей пастор сюда приехал, мне ответствовано: только 6 месяцев, как он прибыл из Белоруссии и только 6 месяцев, как он начал учиться армянскому языку.

Итак, по сим обстоятельствам, кажется, мне нужно во Владикавказе яко средоточии всем горам, в коих обитают сии народы, построить один монастырь. Признать туда 12 монахов, каковых способности выше мною описаны, и одного к ним наставника; дать им приличное содержание и отпускать несколько из экстраординарной суммы денег для малых подарков, подаяния нищим и покупки всех инструментов, которые потребны к разным художествам. Наставник сей братии, чтобы зависел только от одного главного начальника на Линии. И отдавал оному во всем отчет — как о расходах денежных отпущаемой суммы, так и о том, какое сделано ими в преобращении народа в христианство приращение.

Для продажи соли всем осетинским народам во Владикавказской крепости построить соляной магазин, доставлять туда соль из тех же Можарских озер и продавать фунт по 4 коп.; получаемые доходы употребить на основании предположения в Кабардах, на внутренние их заведения.

Потом ввести между осетинцами род правления во всех пунктах, точно на таком основании, как н в Кабардах предназначено.

Осетинцев, смотря по востребованию надобности, некоторую часть вывести из ущельев на плоские места, против нынешнего их обитания есть оных весьма довольно, и дать им во упражнении хлебопашества и промышленности полную волю.

В народах, обитающих далее за кабардинцами в ущельях, то есть чегемцах и балкарцах, кои суть одинаковую, ныне существующую между осетинцами, имеют религию идолопоклонническую, проповедникам приступить к введению религии христианского закона на таком же основании, как у осетинцев и прочих около Владикавказа смежных народах. [40]

Как скоро чегемцы от сообщения с кабардинцами и осетинцами, по совершению плана полковника Руздевича, отрезаны будут особою границею, то к приведению в исполнение всего вышеописанного есть весьма легчайший способ, сопряженный с их необходимостями:

1) по неимению за речкою Сунжею достаточного количества земли для хлебопашества, сенокосов, и пастбищных мест;

2) прекратится коммерция с прочими народами, облегчающая их необходимости во всяких потребностях;

3) неимение способов откуда достать соль, а для чего и следует принять следующие меры.

В центре их положения, в двух крепостях на Сунже, построить два соляных магазина, доставлять в оные соль из Мо[жа]рских озер или, как способность позволит, из астраханских судами по Каспийскому морю и продавать фунт по 4 коп. или по обстоятельствам и дороже.

Дабы не сделано было в доходах соляных никакого подрыву с особенной стороны и все сии народы имели бы совершенную необходимость покупать соль из наших магазинов, надлежит шамхалу Тарковскому сделать запрещение доставлять к ним соль из своих владений. И дабы сие было приведено в исполнительное действие, должно на речке Койсу, у деревни владельца майора Шипия; а по расмотрении, где необходимость востребуется, и в другом месте построить два или три редута, не более как по одной роте пехоты и посту казаков оные занимающими.

От соляной продажи сим и прочим смежным с ними мирным народам, кумыкам и татарам, под державою Российской империи находящимся, можно получать весьма ощутительную пользу доходов, которые и обратить на собственно между ними учреждаемые разные заведения, на основании предположения, кабардинцам и осетинам назначенного.

Чеченцы оставить ныне занимаемую землю и перейти далее во внутренность гор никак не могут, поскольку там живут другие народы весьма в крепких и тесных местах [и] их к себе никогда не допустят.

Ингушцы и карабулаки могут покупать соль из магазина, в крепости Владикавказской учрежденного.

По левой стороне речки Сунжи будет от Кизляра до Владикавказа прямая безопасная, удобнейшая и гораздо ближайшая дорога, нежели на Моздок и через Малую [41] Кабарду, в рассуждение доставления провианта и прочей амуниции в сию крепость.

Для содержания всех вышеописанных народов в порядке, благоустройстве и совершенном повиновении войска довольно будет достаточно того, сколько оного ныне есть здесь на Линии (не включая в сие число назначенных к занятию границы по Кубани) империи находящемся; можно получить весьма ощутительную пользу доходов, которые и обратить на собственно между ними учреждаемые разные заведения на основании предположения, кабардинцам и осетинцам назначенного.

Пора! О пора! Теперь время и самое лучшее время решить жребий всем здешним народам и сделать их людьми полезными империи и самим себе: нечего упускать случая и ожидать времени к открытию ежели не гибельных, то по крайней мере важных последствий. Гораздо меньше прольем крови, поразя своих вечных неприятелей одним решительным предприятием, нежели изнуряя край сей и нечувствительно уничтожая войско и поселян в продолжительной войне и легких, но беспрерывных сражениях, которые им весьма мало чувствительны или и совсем нечувствительны, но только возрождают более мщение. Здесь не требуются великие предприятия, неудобовозможные к достижению начертанной цели, но [для] возможных к сему, нужно только избрать способных верных людей и употребить бдительную и ослабную деятельность; в прочем само по себе будет указывать путь, что нужно исполнять.

Таким образом, как скоро только первые кабардинцы будут покорены, прочие магометанского закона народы тотчас переменят свои поступки и обычаи и будут жить спокойно, ибо все оные более всего имеют влияние [от] кабардинцев, как бы наперевес их нацию поддерживающее.

Тогда все сие народы принуждены [будут] покориться силе и власти российского правительства и приступить в совершенное и вечное подданство скипетру российского престола.

[1808 год]

Комментарии

1. Аул значит несколько дворов: мало или много. (Примеч. авт.)

2. По недостатку в Кабарде земли можно поселить их между российскими селениями на дикопоросших землях: в Моздокском уезде, по речке Кур, оных есть довольно не заселенных, хотя некоторые принадлежат и помещикам. (Примеч. авт.)

3. Пока учреждения соляной продажи и доходы ее не приведены будут в существительное положение, позволить покупать соль из магазинов, ныне в наших городах учрежденных, по указанной цене — пуд по 40 коп. (Примеч. авт.)

4. Вычитая начально данные от казны деньги на зарплату фурщикам за доставление оной, которые ежегодно должны поступать на таковой же оборот. (Примеч. авт.)

5. Впрочем, по нынешним обстоятельствам неудобоискоренимая до того, покуда все кабардинцы, без изъятия, будут похищены свирепствием оной и всегда будут наносить здешней Линии опасность. (Примеч. авт.)