Прошение грузинского царевича о
разводе его с женою.
Всемилостивейший государь! Подданные ваши и
чужеземцы, находящееся в России, провождают
спокойную жизнь под кровом ваших милостей. Сим
руководствуясь, я — в бедствиях моих — прибегнул
к вашему величеству. Пред сим за четыре года,
вступя в брак с моей женою, полагал я найти
счастие в оном, но вместо сего в первый день почел
себя огорченным, так что я принужден был в ту же
минуту ее оставить, о чем тогда же донес родителю
моему царю Георгию, желавшему сей брак разрушить.
Но скорая кончина его лишила меня того
благополучия. Но как между нами пресеклось
дружество, кроме политических в случае —
разговоров, то она изготовила для меня отраву, на
что я имею доказательство. Сия отрава,
принесенная ко мне, хранилась в моем кабинете, но
по отбытии моем из Грузии взята моею женою, и
наказаны приставленные к сему люди. Таковой
поступок ее доказывается присланною от тех людей
жалобою. Оставляю действия зла жены моей, против
меня учиненные, оставляю оные для того, что не
желаю сим беспокоить ваше величество. Жалоба моя
на жену по грузинским правам следовала быть в
уголовном суде, который силою закона определяет
таковым преступницам, какова жена моя, наказание.
Но не желая отяготить тем судьбу жены моей,
просил я католикоса, чтобы разлучить меня с нею.
Сие отношение доставил я к нему для того, что я
почитал себя тогда грузином и помышлял о
возвращении в отечество, обещанное мне вашим
величеством посредством графа Кочубея. Но ежели
бы я знал, что я навсегда останусь здесь, в таком
случае не имел бы я нужды к нему, как не
действующему в России, но отнесся бы к вашему
величеству. К уличению жены моей сообщил я
католикосу вероятные доказательства, которые
обратил он в [688] противную
сторону по постановлению свидетелями
родственников ее. Из сего должен я заключить, что
по делу моему было или пристрастное его суждение,
или (он) не хотел рассмотреть представленных мною
доказательств, или из угождения другим сделал он
на меня негодование, каковое и братья его имели,
когда родитель мой за произведенный ими 1800 года в
Карталии бунт поступил с ними посредством меня,
как с мятежниками. По кончине родителя моего,
вознамерились они противостать российским
войскам, но я, как начальник и всепреданнейший
России, отвратил их покушения, о чем известен
бывший там главнокомандующим генерал-лейтенант
Кнорринг. — Великий монарх! Ежели бы ни одна из
показанных мною причин не действовала умом и
сердцем католикоса, то не сделал бы он по делу
моему такого суждения; ибо грузинскими законами
не только по доказательству, какое я имею, но по
малейшему таковому сомнению, муж разлучается с
женою. Он, может быть, предполагал, что смертию,
похитившею у меня родителя, извещенного как о
пороке жены моей, так и о том, что я венчан с нею не
в церкви, лишен я доказательства на то, о чем я
доносил моему родителю. Ежели бы и все
представляемые доказательства мною к уличению
жены оставил я, то одна истина, представляемая
вашему величеству, доказывает право мое тем, что
по совершении брака — в ту же минуту я жену
оставил и после не жил с нею. Следуя благости
сердца вашего величества, всеподданнейше прошу
защитить честь предков моих царей и мою и
избавить меня союза с женою, с которой жить мне
всегда сомнительно. Вашего императорского
величества всеподданнейший царевич грузинский
Давыд, мая 27-го дня 1805 года.
Сообщил Александр Успенский.
Текст воспроизведен по
изданию: Прошение грузинского царевича о разводе
его с женою // Русская старина, № 3. 1907 |
