БРОНЕВСКИЙ С. М.

НОВЕЙШИЕ ИЗВЕСТИЯ О КАВКАЗЕ

собранные и пополненные Семеном Броневским

От царя Ивана Васильевича до похода Петра Великого в Персию

Завоевание Казани и покорение Астрахани увеличило славу российского оружия и привело в страх окружающие Россию татарские народы, так что князи черкес, называемых пятигорскими, самопроизвольно под защищение России предались в 1554 году. Сие было первое сношение России с горскими народами, в Кавказе обитающими ¹. /л. 10 об./

Пришедший из Польши на службу к российскому государю князь Дмитрий Вишневецкий, посланный предводительствовать частию войск, действующих противу крымских татар, взял город Ислам Кермень. С другой стороны подвластные царю Ивану Васильевичу пятигорских черкес князья Тазруд и Дасиба учинили нападение на остров Тамань, подвластный Крыму, и взяли два города — Темрюк и Тамань ².

В том же году пришли послы из Бухар, из Юрген, так из Шамор хана (Персии) ³ с дарами и просьбою о позволении производить торг с Россиею ⁴. Еще присланы были два посольства, одно от тюменского князя с просьбою о принятии его в подданство и защищение; другое /л. 11/ от Шавкалов (Шахехалов) с просьбою, дабы российский государь [280] защитил их от подданных ему князей черкасских. Оба сии посольства с милостию были приняты; но неодинакое по просьбам их по сие последовало соизволение. Тюменский князь был принят в подданство, но как по дошедшим жалобам от черкес кабардинских ясно открылось, что сами шавкальские народы делают обиды черкесам, то в защищение сих последних противу шавкалов послано войско в черкасские кабардинские области. Статься может, что сие данное защищение черкасским народам и оттого произошло, что они тогда же просили царя Ивана Васильевича о прислании к ним священников проповедников, объявляя намерение свое принять /л. 11 об./ христианский закон. Посему с войсками вместе посланы к ним и священники.

Известно, что сии народы имеют жительство свое в горах Кавказских и разделены на множество владений под разными именами. Храбрость, презрение смерти, военные подвиги и приобретение корысти силою оружия вменяют себе за честь и не подвластны никакому сильному государю, яко драгоценный дар, почитают вольность, которую употребляют часто во зло, делая набеги и грабежи друг против друга и в окружных странах ⁵. Жилища их, расположенные в местах неприступных, и свойственная им храбрость защитили их от завоевания чуждыми народами. Небезызвестны /л. 12/ были все сии обстоятельства царю Иоанну Васильевичу, который и не предпринял силою оружия их покорить, зная, что ущелины, высота гор и трудность проходов составляют непреоборимые крепости сего народа, и вождь с войсками на всяком шаге подвергнут бывает погибели, не могши защищаться ни мудростию, ни храбростию своею. Сего ради и довольствовался токмо стараться содержать их между собою в несогласии, посылать с рассмотрением малые помощи и приобретать их доверенность, а тогда же, льстя их корыстолюбию, главных дарами преклонять, и наконец, приучая к порядочной жизни, привести их быть удобными к общежитию /л. 12 об./ с другими народами и к принятию благоучрежденного правления; к чему Российский двор и почитал, яко сие и действительно есть проповедание им христианского закона лучшим способом. По смерти царицы Анастасии Романовны, царь Иван Васильевич сочетался вторым браком в том же году с черкасскою княжною ⁶ Мариею Темрюковною, дочерью вновь выехавшего из гор черкасского князя именем Темрюка. Сия княжна еще была не крещена: и так царь Иоанн Васильевич, обратя ее в закон христианский и повелев совершить крещение, в коем она наименована была Мариею, вступил с нею в брак.

Крымский хан Девлет Гирей сколь ни расположен был к заключению /л. 13/ с Россиею мира, но присланный к нему гонец от короля польского ⁷ с разными недоброжелательными внушениями и вновь полученные в Крыме известия о присяге черкасского князя Темрюка Мамстрюковича ⁸, о посланных войсках на черкас, которые щитались под турецким владением, и о намерении царя Ивана Васильевича построить город на реке Тереке тем паче озлобляли татар и побуждали их начать войну с Россиею.

В том же году построен был город на Тереке ⁹. Заложение сего города весьма неприятно было вокруг живущим горским народам, из которых тюменские черкесы послали от себя посольство /л. 13 об./ к Девлет Гирею требовать его помощи против умножающейся силы Российской, которая уже в самые их владения проникать начала ¹⁰.

Все таковые причины побудили хана крымского соединиться с турецкими войсками и предпринять походы на Астрахань в следующем, 1569 году. Но, по принятым осторожностям, турки возвратились в Азов, а Девлет Гирей в Крым в том же году без всякого успеха. Татары с неудовольствием взирали на усиление России и, не могши чинить нападения на российские области, стали притеснять ее союзников ¹¹. /л. 14/

Темрюк Мамстрюкович, князь пятигорских черкас, тесть царя Ивана Васильевича, первый претерпел от крымских татар нападение. Хотя известны всем храбрость и проворство в битве горских черкес, несравненно всегда превосходящих крымских татар, но [281] владения и сила Темрюкова не соответствовали его храбрости. Ибо быв оставлен от других горских князей, или преданных крымским татарам, или его неприятелей, принужден был с малыми своими силами противу многочисленных войск крымских сражаться. И следствие сему воспоследовало такое, каковому /л. 14 об./ естественно быть надлежало, то есть что он был разбит, сам ранен и два сына его, Мамстрюк и Биберюк, впали в плен крымцам.

В 1571 году послан был в Царьград чрез Азов и Кафу гонцом Иван Петрович Новосильцов, для поздравления султана Селима с восшествием его на императорский престол и для принесения жалобы о бывшем нападении войск его на Астрахань ¹². Сколь ни удачно было ходатайствование его по препорученным делам ¹³, но при отпуске его с грамотою, содержащею мирные предложения, объявлено было ему неудовольствие Порты за построение /л. 15/ города на Тереке с требованием, чтобы оной был Россиею оставлен.

Между тем крымцы делали беспрерывные в Россию набеги, дважды подходили к Москве, но в последнее нашествие их, в 1572 году случившееся, будучи два раза разбит в 50 верстах от Москвы, близь Молодей, князем Михаилом Ивановичем Воротынским и при Усть-Лопасни боярином князем Иваном Петровичем Шуйским и окольничьим Васильем Ивановичем Умным-Колычевым, хан Девлет Гирей, спасаяся бегством, возвратился с большим уроном ¹⁴. /л. 15 об./

По кончине царицы Марии Темрюковны, случившейся в 1569 году, царь Иван Васильевич по трехлетнем вдовстве вступил в третий брак с девицею Марфою Васильевною Собакиною ¹⁵. Но как чрез две недели после бракосочетания воспоследовала кончина ее, то царь Иван Васильевич возымел сомнение о отравлении супруги его ядом. Подозрение его с казнию было неразлучно. Боярин князь Михайло Темрюкович Черкасской, родный брат царицы Марии Темрюковны, князь Петр Горенской-Оболенской и многие другие были казнены в одно время. /л. 16/

Турки были в войне с персиянами и имели также войска на Тереке, чтобы берегами Каспийского моря проникнуть в Персию ¹⁶. Волжские казаки и черкесы их беспокоили. А потому намерение их было с помощию ногайцов учинить нападение на Астрахань. К сему присоединилось неудовольствие их на донских казаков, которые часто делали набеги на области Азовские и препятствовали на Азовском море черкесам, подвластным туркам, производить рыбную ловлю. Таковые обстоятельства понудили царя Федора Ивановича послать в Царьград гонца Василья Ивановича Непейцина, который столь удачно /л. 16 об./ ходатайствовал у Порты Оттоманской, что при отпускном его представлении предпочтен был посланнику венециянскому, и Порта в первый раз отправила вслед за сим посланника своего в Россию, а прежде посылала только гонцов ¹⁷.

В царствование царя Федора Ивановича управление государственными делами должно относиться к шурину его боярину Борису Федоровичу Годунову. При нем силы российские славились и понуждали многих азиятских государей искать покровительства и союза российского.

Между сими был царь Александр Грузинский, который быв в стране ¹⁸ своей утесняем /л. 17/ турками, прислал торжественное посольство просить покровительства и союза российского государя ¹⁹, изъясняя притом, что не токмо в их лицах и имении они совершенное притеснение от турок терпят, но и в самой вере сие притеснение до такой степени доведено, что даже во многом Грузия забыла истинные догматы веры и обряд богослужения.

При расположении тогдашних мыслей в рассуждении усердия к вере и последнего довольно было для принятия Грузии в защищение России, но к тому еще и другие обстоятельства политические присоединились. Папа и император германский ²⁰ старались ввести российских /л. 17 об./ государей в общий союз против Порты Оттоманской, и Россия не отреклась от сего, а токмо требовала сильнейших обнадежений чрез договоры, [282] учиненные со всеми христианскими государями о согласном действии против сих врагов христианства. А самые такие предложения и обратили виды российского двора владычество свое распространить на полдень. Таковое намерение подкреплено было присылкою послов от шаха персидского, которого наши статейные списки называют Худабендей ханом, в чужестранных же писателях он именован Емир Гемзе ²¹. Сей шах, по случаю бывшей у него войны тогда с турками, призвал к себе /л. 18/ в союз российского государя, обещая ему отдать города Баку и Дербент, когда они от турок возьмутся обратно. При таковых обстоятельствах не токмо защищение и покровительство грузинскому царю было обещано, но при отправлении туда послом князя Семена Григорьевича Звенигородского с дьяком Антоном Тарховым и духовного чина многие были посланы в Грузию, дабы колеблющийся сей народ утвердить в православной вере, а самым сим единозаключением наиболее привязать его к России ²².

Участь Грузии сопряжена была тогда с политическими обстоятельствами Персии, а потому предложено будет прежде о делах /л. 18 об./ персидских, а потом о сношениях с Россиею царя Александра Грузинского.

В 1588 году послан был в Персию посланником Григорий Борисович Васильчиков, который 26-го июня приехал в Астрахань вместе с Анди Беем, бывшим в России послом от Худа Бендея (Емир Гемзе) шаха ²³. Но уведал там от приходящих купцов из Гиляни, что сын его шах Абас низвергнул отца своего с престола, посадил его под стражу и царствует в Персии. Сии обстоятельства немалое учинили затруднение российскому посланнику: поелику грамота была писана к Худа Бендею, а по причине важности дел и поспешания /л. 19/ персидского посланника в свою страну, и по настоящем уже последнем водяном пути, списываться (В рукописи явная опечатка: «описыватся». — примеч. И. П.) с государем и новой грамоты требовать было некогда, то Васильчиков, взяв совет от российских воевод, находящихся в Астрахани, из коих первый был боярин князь Федор Михайлович Троекуров, переписал грамоту на имя нового шаха. А как по тогдашнему обычаю государи сами грамот не подписывали, а привешивали токмо свои печати, то отняв от другой запасной грамоты печать, привесил к новой и тем придал ей всю надлежащую важность. Сколь ни смел таковый поступок, однако видно, /л. 19 об./ что в обычае был. Ибо Васильчиков никакого после охуления не получил, да и в других статейных списках мы находим, что разрешается посланникам так же поступать.

Грамота сия не имеет другого содержания, как токмо по воспоминании о присылке от отца шаха Абаса посланника в Россию для утверждения дружбы и братства, изъяснено было именем российского государя, чтобы и сей вновь восшедший на персидской престол шах оную дружбу с Россиею содержал, и еще помянуто, что Худа Бендей шах обещал отдать России города Терки (Кажется, что сие должно почитать ошибкою и город Терки здесь поставлен вместо Дербента. Как выше сказано, вновь построенный город Терки, лежавший на левом берегу ближайшего рукава реки Терека при впадении его в море, принадлежал тогда России. В 1728 году гарнизон сего города перенесен в крепость Св. Креста на Сулаке, а в 1736 году оттуда выведен в новопостроенный город Кизляр. В начале 13 столетия находим мы в российских летописях имя города Терки или Тюменя, который во время нашествия Туши хана взят был татарами. На том же месте был он или на другом — неизвестно.) и Баку, которые /л. 20/ тогда у Персии турками взяты, а на конец грамота сия заключается доверенностию, даваемою Григорию Борисовичу Васильчикову. Главный предмет сего посольства состоял в том, чтобы утвердить владения российские на Тереке и в Таврических горах (Кавказских), простирая оные до Шемахи и Грузии.

Июля 29-го дня Васильчиков, отправясь на судах, именуемых бусы, с персидским послом, пришел сентября 8-го дня на берега гилянские, где расставшись /л. 20 об./ с персидским послом, еще несколько ехал к гилянскому пристанищу в город Лянгур, где, по пребывании нескольких недель в ожидании хана гилянского, быв представлен пред него, [283] отправился к шаху Абасу, который сам тогда находился в походе ²⁴. И так, по мешкостной езде, наконец, приехал в Казбин и имел аудиенцию апреля 9-го числа. Конечно, российский посланник Васильчиков имел причину быть довольным приемом шаха персидского, ибо и по требованиям его многое было отменено в обряде представления, как-то: чтобы посол /л. 21/ у шаха целовал ногу. Шах в сем случае, снисходя на требование российского посланника, согласился наблюдать тот же обычай, каковой при российском дворе с персидскими послами употреблялся, то есть что по окончании речи посольской, подступая к государю, иметь возложение его руки себе на голову. Что же касается до политических дел, то шах Аббас учиненное обещание отцом его, по взятии от турков Дербента и Баки, города сии уступить утвердил и требовал, чтобы российский государь, во уважение того, что уже грузинский царь Александр поддался под покровительство России, равно как и часть черкасских горских народов, и уже /л. 21 об./ занятое войско российское на Тереке обретается, не допускал турок с сей стороны на персидские области учинить нападение, а тем самым оказал бы вспоможение действиям его против Шемахи.

Обстоятельства Персии, в рассуждении продолжавшейся войны с турками, весьма были тесны: ибо турки завоевали у персиян, кроме занятых областей Шемахи, Ширвана, Дербента и Баки, города: Еривань, Шабрань, Кабель, Агдам, Решиту, Кеш, Гмудов, Хой, Нахичевань и Дурван тем с вящею удобностию, что персияне тогда огнестрельного оружия /л. 22/ не имели, а есть ли имели, то весьма мало, как сами приставы рассказывали о сем Васильчикову.

В то же время были у шаха Абаса послы турецкие с предложениями о мире, требуя, чтобы от отдал сестру свою за султана турецкого, и обещая возвратить ему все завоеванные города, исключая Ширван, Шемахи, Баки и Дербента.

14 числа майя посланник российский Васильчиков был представлен шаху, отпущен восвояси ²⁵, и с ним посланы были послы в Россию Бутак Бек и Гади Бек или Адиди Бей для учинения дальнейших договоров ²⁶. К сему посольству /л. 22 об./ присоединился еще шамаханской царевич Шихим и от гилянского Ахмет хана посланец Хазя Асан и в начале майя 1590 года прибыли в Москву ²⁷.

Майя 10-го числа послы персидские и царевич Шихим были представлены государю и приняты с приличным уважением по мере пользы ожидаемой от союза с Персиею. Грамота шаха Аббаса содержала в себе предложения союза против турок и подтверждала обещанное уступление России Дербента и Баки, когда будут взяты российским оружием. Послы персидские были также /л. 23/ представлены боярину Борису Федоровичу Годунову в доме его.

Для учинения ответу персидским послам назначены были боярин и наместник российский Иван Васильевич Годунов, боярин и наместник ржевский князь Иван Васильевич Сицкой и дьяки Андрей и Василий Щелкаловы да Дружина Петелин, которые в ответе своем изъяснили, что прежний шах предлагал уступить Дербент и Баку России, хотя бы сии города и персидским оружием были взяты, о чем в посольстве Васильчикова упоминалось. А дабы вспомоществовать /л. 23 об./ оружию персидскому, посланы были от России войска в Тарку и велено построить там два города на самом том пути, по которому крымцы на персидские области хаживали, что исполнено было князем Андреем Ивановичем Хворостиным; что Мурат Гирей царевич, с ногайскими ордами стоявший там, не токмо не допустил крымцов, но преклонил некоторые ногайские улусы, отрекшись от подданства турецкого, преклониться России. А из сего воспоследовало, что когда турки хотели идти из Азова для нападения на Персию, то сими построенными /л. 24/ городами и стоящими на Тереке войсками были не допущены. Наконец, заключено не точным требованием, но довольно видным образом, что Тарку и Баку российский государь взять весьма желает, не употребляя на сие своих войск. А как посланцы персидские требовали решительного ответа, то им обещано было, что немедленно отправятся послы к шаху с [284] решительным ответом. После чего, получа от государя грамоту, они были отпущены и выехали из Москвы июля 29 числа ²⁸.

Из таковых поступков российского двора обнаруживается, что действительно не было намерения заключить союз против турок, но разными пересылками /л. 24 об./ с европейскими дворами и с Персиею подавать надежды австрийскому дому и Папе ²⁹, что Россия с своей стороны озаботит Порту Оттоманскую и отвлечет силы ее от Венгрии, где император Рудольф II с трудом мог сопротивляться турецкому оружию. Кажется, что главная цель России состояла в том, чтобы чрез посредство Папы и австрийского двора принудить Польшу к заключению мира на выгодных условиях.

Давно Россия прилагала старания распространить власть свою над народами, живущими в Таврических горах (Кавказских) ³⁰. Кажется, предмет ее состоял в том, чтобы чрез /л. 25/ сии народы учредить свободное сообщение с Грузиею и с Персиею и обуздать ногайские орды, кочующие между Волгою, Дона и Таврических гор, а тем самым обеспечить Астрахань. Горские народы, разделенные на малые владения, жили между собою в несогласии и прибегали к помощи и покровительству сильнейших держав. Россия в то время имела также некоторых доброжелательных к себе князей и под видом защищения их построила несколько городов на реке Тереке, содержала всегда занятой отряд войск на сих границах, который разделен был на три полка и состоял тогда под главным начальством /л. 25 об./ окольничьего князя Андрея Ивановича Хворостина.

Между сих горских народов был один недоброжелательный России, называемый шевкалами, который наносил беспокойствия российским селениям. Для отвращения их набегов повелено было помянутому князю Хворостину построить два укрепленные места — на Терках (Должно разуметь: Тарку, столица шахмальская.) и на Кайсе. Для исполнения сего повеления отряжены были Иван Васильевич Измайлов и князь Тимофей Владимирович Долгорукой, из коих первому назначено было место строения города на Терках. Но едва пришли они к тому месту, как совокупившиеся /л. 26/ (шевкальцы) шахмалы, (кумыши) (кумыки) и черкесы учинили на российские войска сильное нападение, разбили оные, с потерею начальника их Ивана Васильевича Измайлова и другого — Ивана Петровича Федорова и до трех тысяч человек. Князь Тимофей Владимирович Долгорукой имел больше успеха в своем предприятии, ибо без сопротивления препорученное ему дело исполнил, построив город на Кайсе.

Между тем, как Россия распространялась к востоку и северу ³¹, покоряя народы, ей дотоле не известные, подданный ее народ — донские казаки вышли из пределов повиновения. Сие умножившееся скопище беглых людей установило /л. 26 об./ между собою народное правление, расселилось по Дону и по Волге, производило по сим рекам разбои и воевало против азовских черкес, турок и крымцов, ни щадя ни русских ни татар. Порта Оттоманская изъявляла неоднократно о таковых поступках донских казаков свое неудовольствие, как сие видно из грамоты, писанной к царю Федору Ивановичу от султана Амурата III в ответ на таковую же, посланную в Царьград с посланником Нащокиным ³². А как турецкий двор жаловался также на беспокойствия, происходящие от заведенных российских селений на Тереке и на устье Сунжи, то в ответной грамоте, отправленной с посланником /л. 27/ Исленьевым, обещано дать приказ, чтобы россияне, живущие на Тереке, не делали никакого притеснения туркам, находящимся в Дербенте и Баке, и чтобы проезд в сии города чрез российские владения был свободен ³³. А между тем по искательству Муборек Гирея, одного из ушедших из Крыма царевичей, Порта приказала дать ему из Керчи осмьнадцать пушек и войска из Азова для взятия российского города на Терке ³⁴. Но не видно, чтобы сие намерение имело какой-либо успех.

Возвратимся теперь к делам грузинским, которые занимали тогда же российский двор ³⁵. Единоверие Грузии представляло удобность преклонить ее под власть /л. 27 об./ России и тем самым утвердить владычество между горскими народами. [285]

Еще в 1587 году российский двор, узнав о Грузии, послал для разведывания о ней толмача Русина Данилова, который того же года возвратился в Москву чрез Астрахань. С ним были присланы от царя Александра Грузинского сына Давыда Теймуразовича послами священник Иаким, старец Кирилл и черкашенин Хуршита с прошением, чтобы государь российский принял его и царство под свое покровительство; и что он князь сам своею «головою и со всею своею землею под кров царства и под царскую руку с радостию поддается, понеже он и земля его от неверных /л. 28/ турок в великой беде и утеснении». Сие было при начале царствования царя Федора Ивановича, который тогда же имел верные известия чрез Персию, что сей князь Александр Грузинский находился прежде в подданстве у персидского шаха, коему отдал в залог верности сына своего князя Константина. Но как после сего турки пресекли сообщение между Персиею и Грузиею и вместе с шевкалами и другими горскими народами утесняли сию страну, то царь грузинский решился искать покровительства российского государя ³⁶.

Российский двор, будучи уверен в возможности и в способах /л. 28 об./ защитить сию страну посредством войск, находящихся на Тереке, и по связи с оною некоторых черкасских князей, при отправлении грузинских послов, дал благосклонный ответ. С ними вместе отправлены были российские послы Родион Биркин и Петр Пивов с жалованною грамотою за золотою печатью, как царю Александру, так и детям его, и повелено было привесть сего царя к присяге: «что ему быть под государевою рукою неотступно». А дабы на самом действии оказать первый опыт российского покровительства, по просьбе шаховой построены были по Тереку четыре крепости /л. 29/ для заграждения с сей стороны туркам прохода в Персию, и терским воеводам велено было оборонять грузинскую землю от ее неприятелей, а на шевкалы посланы были войска под предводительством князя Дмитрия Ивановича Хворостина.

Посланники российские Биркин и Пивов возвратились в октябре 1589 года с известием, что по данному наказу царя Александра, детей его и главных чиновников грузинских привели они к присяге, чтобы быть под покровительством российского государя. И в знак подданства своего «поминки к государю посылать повсягодно по пятидесяти камок кизильбошских /л. 29 об./ золотых, да по десяти ковров с золотом и серебром тех, которые узорочнее в их земле есть» ³⁷.

Желая продолжить столь благоуспешное начатое дело, в том же 1589 году в апреле месяце послан был послом в Грузию князь Семен Звенигородский и при нем дьяк Тарх Антонов ³⁸. В сем посольстве заслуживает примечания то, что по данному наказу они в терском городе привели к шерти (то есть по их вере к присяге) горских князей Чапалова и мурыланского кабака Салтана в том, чтобы им проводить сих послов в Грузию и обратно во всей целости (Обычай наниматься для провожания проезжающих и доселе сохраняется между горскими народами. Проводники сии называются кунаки или приятели, которые наблюдают свято принятую на себя обязанность и нередко подвергают жизнь свою [опасности], чтобы спасти путешественника, вручившего им особу свою за несколько десятков рублей.). /л. 30/ Включено было в присягу их также, чтобы с известиями о турецких, крымских обстоятельствах и других неприязненных России народах ездить самим к воеводам в Астрахань и в терской город или чрез людей своих посылать уведомления.

Сентября 28-го числа въехал российской посол в грузинские области, в санскую землю, где он был встречен удельным князем Аристовым (Род князей Еристовых есть первый и древнейший в Грузии. По переводу с грузинского языка ерис-тави значит глава народная. Род их разделяется на два колена: Еристовы ксанские, то есть живущие на Ксане, и Еристовы арагвинские, имеющие владения свои на реке Арагви. Сие разделение и доныне существует. Но оба колена князей Еристовых, будучи гонимы царем грузинским Ираклием, лишились почти всего наследственного владения, которое простиралось по рекам Большой и Малой Лияхве, Ксане, Арагви и заключало всю Осетию, начиная от имеретинской области Рачь даже до Тагаурского ущелья. В 1803 году по присоединении Грузии к Российской империи император Александр I [вернул] князьям Еристовым ксанскому /л. 31/ колену всю часть имения их, которая поступила в казенное ведомство. Остальная и большая часть давно уже роздана в частные руки. Издревле цари грузинские без согласия старшего из рода Еристовых не могли утверждаться в царском достоинстве, и доныне горские народы имеют к ним такое уважение, что лично их особам везде дают свободной пропуск и оказывают возможное пособие. Мне случалось видеть в Грузии, что в обществе, где есть Еристов, никто из князей грузинских не смеет занять вышнее место, ни сесть прежде него. Таким невольным образом знатность, случай и богатство возвращают бедности Еристовых все то, что было похищено у них чрез насильство, знаками /л. 31 об. неизгладимого почитания к первому роду сему, в Грузии сохранившегося.) для препровождения к царю. [286] Прием сему послу от царя /л. 30 об./ грузинского был такой, какого надлежало ожидать от державы, искавшей российского покровительства ³⁹. Дела состояли токмо в неизменной преданности его к России. Между прочим изъяснил он причину, отчего пришло в слабость /л. 31/ Иверское государство, которое прежде состояло под властию одного царя. Прадед его (царь Александр I в 1390 году) разделил оное на три части, из которых он владеет третию, а другая треть, называемая Афьян (Известно, что Грузия разделилась на три части, то есть на Грузию, содержащую в себе Кахетию и Карталинию, на Имеретию и Мингрелию. Потом Карталиния и Кахетия составляли так же два удела или царства, которые соединились опять в половине 18 века похищением царя Ираклия, который согнал отца своего Теймураза с карталинского царства. Часть, называемая Афьян, состоявшая тогда под владением царя Симеона, по сходству Афьян с Авган заставляет думать, что это была Кахетия, которая лежит в древней Албании, в новейшие времена называемой персиянами афганы, авганы. Горские народы, живущие в Дагестане и Кандагаре, доселе называются в Персии авганы.), /л. 31 об./ во владении зятя его царя Симеона, но сей последний /л. 31 об./ притесняем от турок, которые большею частию земель его владели и построили там укрепленные города. /л. 32/ Российский посол, предвидя пользу в соединении сих стран под покровительство России, говорил: «Надлежало, чтобы и сему царю Симеону просить царя Федора Иоанновича о принятии его в свое покровительство». Но на сие никакого ответа не получил. Царь Александр просил посла отписать к терским воеводам, чтобы они сию землю воевали шевкал, от коих Грузия много претерпевает. На что князь Звенигородский отвечал, что и без того воеводы имеют повеление зимою войну сию производить.

Предмет сего посольства состоял в том, чтоб содержать в подданстве царя /л. 32 об./ грузинского. В том же году послы отправились из Грузии, и с ними посланы в Россию от царя Александра послы князь Сулеман и Коршит, которые в 1590 году приехали в Москву и представлены были государю декабря 13-го числа.

Речь послов была следующая: «Великий государь, царь и великий князь Федор Иоаннович всея Руссии самодержец и многих земель государь и обладатель! Государь наш, Александр царь, тебе, великому государю, велел говорить: “Прислал ли государь ко мне, к подданному своему, послов своих князя Семена Звенигородского да дьяка Тарха Антонова со своею милостивою грамотою; и яз вашу милостивую грамоту принял /л. 33/ радостно и на вашем великого государя жалованье много челом бью и хочу быти под твоею царскою рукою со всеми своими братьями, и с детьми, и с племянниками и со всею Иверскою землею Грузинского царства, и дань тебе государю учну присылати, коль ты, государь, повелишь, да бью челом тебе государю со всею своею землею, чтобы ты, государь, нас пожаловал, от недрузей наших от шевкальского князя оборонить велел. А мы со всею землею и по свою смерть от тебя государя отстати не хотим"».

Сверх грамоты, присланной к государю, были также грамоты /л. 33 об./ от царя грузинского к патриарху и к Борису Федоровичу Годунову ⁴⁰. В грамоте к государю просит он, чтобы повелено было российским войскам действовать против горских народов, и что со стороны российской удобно проникнуть в самые их жилища. Еще просит, чтобы сверх присланных двух иконописцов прислать к нему еще троих таких мастеров для подписания обветшалых церквей в Грузии; да одного мастера литейщика пушечного, который бы умел и стрелять из пушки. К патриарху ⁴¹ же пишет поблагодарение ему за присланные образы и за прислание духовных особ, извещая, что он, хотя пожелал, /л. 34/ чтобы [287] совершали литургию в грузинских церквах, но они сего сделать не хотели; тогда, когда греческие монахи от правоверия их не отвращают и вместе с их духовенством отправляют богослужение. А притом же просит, дабы он приложил старание о защищении Грузии от нападания горских народов. Грамота Борису Федоровичу Годунову такого же содержания, как грамота, писанная к царю Федору Ивановичу. Замечательно токмо то, что Годунову дается в оной титул Величества, а государю — царского Величества.

В начале мая 1591 года послы грузинские отпущены обратно, с ними вместе отправлен посол ⁴² /л. 34 об./ к царю Александру, Василий Тимофеевич Плещеев и дьяк Тимофей Кудрин. В грамоте, к нему посланной, царь Федор Иванович обещает ему свое защищение и что повелел терскому воеводе князю Григорию Осиповичу Засекину идти войною на шевкальского князя и на другие горские народы, притесняющие Грузию. Также посланы были иконописцы, но о пушечном мастере объявлено, что таковой находится в дальних городах, во Пскове, а пришлется тогда, как оттуда возвратится. Из сего видно, что искусство лить пушки не желали сообщить грузинцам. Грамоты от патриарха и от Бориса Федоровича Годунова были подобного содержания ⁴³. /л. 35/

С сего времени продолжались только неважные переписки между двором российским и грузинским царем Александром ⁴⁴. Между тем Порта Оттоманская открыла явно против России неприятельские поступки позволением туркам из Азова и Белоградской орде ходить с крымцами на российские земли, к чему и крымский хан турками был понуждаем. Начавшаяся у турков война с императором германским подавала удобный случай России с другой стороны учинить на сию державу нападение. Посему и послан был в Персию послом князь Андрей Дмитриевич Звенигородский, дабы согласиться с шахом Абасом /л. 35 об./ о совокупном действии против турок ⁴⁵. Тогда же велено ему было просить шаха персидского, дабы он находящегося у него залогом верности царевича Константина, сына царя Александра Грузинского, к отцу его отпустил. Шах персидский согласен был на сие требование, но сам царевич был человек развратных нравов и, приняв уже магометанский закон, к родителю своему ехать не захотел. О таковых предприятиях сообщено было царю грузинскому, чтобы он согласно с шахом и с войсками российскими начал войну против турок.

Таковые были намерения /л. 36/ России и способы, употребленные для защиты Грузии, которую, однако же, не могли охранить от окружающих ее врагов.

Для успокоения Порты Оттоманской нащет сношения российского двора с Грузиею и утверждения власти между горскими народами отправлен был в Константинополь послом Григорий Афанасьевич Нащокин ⁴⁶. В наставлениях данных ему поведено объяснить, что переписка и пересылка с царем грузинским состоит только в том, чтобы по единоверию с Грузиею доставить ей духовного чину людей ⁴⁷, которые и были посланы, равно как и в том, чтобы открыть /л. 36 об./ свободный торг грузинским купцам в Россию.. Касательно же горских черкес велено ответствовать, что «сии черкесы в самом своем начале суть подданные российские, быв происхождением рязанцы, которые еще при великих князьях ушли в горы и там поселились, а потом, когда царь Иван Васильевич покорил Казань и Астрахань, то черкесы, вспоминая свое старобытное происхождение, поддалися России. И сей государь женился на княжне черкасской, дочери князя Темрюка Пятигорского, то и паче они под покровительство России поддалися, а по самым просьбам их для охранения их от неприятелей /л. 37/ построен был город на Терке, которого жителям, однако, накрепко запрещено, чтобы турецким жителям градов, взятых ими у персиян, Дербени и других, никаких обид не чинили» (Таковое происхождение горских народов, хотя мимоходом указанное, могло бы служить весьма любопытным открытием для российской истории, есть ли бы не оставалось сомнения, что все сие сказано было единственно для прикрытия настоящих видов России (л. 37). Князь Щербатов, однако же, заключает весьма основательно, что для такого предположения надлежало быть какому-либо основанию. Гильденштет в Путешествии своем утверждает, /л. 37 об./ что осетинцы суть остатки узов или половцов, укрывшихся в горы. Известно, что половцы вытеснили козар и заняли их места. Козары жили на Украине, где имели город Саркель или белый весь. Нашествие татар Чингис ханова колена заставило их искать убежища. Они могли укрыться в горы и смешаться с старожилами, горскими народами. Выписка, найденная мною в Архиве Коллегии иностранных дел в делах кабардинских и по порядку здесь прилагаемая, делает сие мнение вероятным. Она начинается сими словами: «Предки того народа родились на Украине, то Малой России и в древних летах перешли оттуда на житье к российскому городу Терку /л. 38/ и назывались черкасы или черкесы». Но догадки в истории должны остаться догадками. Упоминание о городе Терке есть явная ошибка, ибо оный построен был при царе Иване Васильевиче после покорения уже пятигорских черкес.) [288]

В царствование царя Бориса Федоровича Годунова сношения российского двора с Персиею не прекращались ⁴⁸. Поелику же распространение российской власти /л. 37 об./ до середины Кавказских гор наносило шаху Абасу подозрение тем более, что хан шевкальской преклонялся уже к подданству, то чрез внушения, сделанные из Персии шевкальцам, бывший там российской посланник Петр Неелов задержан и ограблен. Вслед за сим приехавший /л. 38/ из Персии посол Пергулы бек по важнейшим делам касательно союза против Порты предложил также, чтобы поступок сей шевкальскому хану простить и подданство его не требовать, построенный на реке Койсе город снести и дозволить свободную торговлю. В сентябре сего года вместе с Пергулы беком отправлены в Персию российские два посла князь Александр Федорович Засекин, Темир Васильевич Засецкой и при них дьяк Иван Шарапов ⁴⁹. Наставления их состояли в следующем: /л. 38 об./ 1-е) наблюдать, дабы печать шахова приложена была внизу, а не вверху грамоты; 2-е) чтобы шах на сей грамоте учинил присягу сам или кто из ближних его вельмож; 3-е) стараться, чтобы шах с турками не мирился, и чтобы послал к цесарю посла для заключения с ним союза; 4-е) объявить, что царь Борис Федорович взошел на престол по завещанию царя Федора Ивановича. 5-е) сказать, что российский двор согласится снести город, построенный на Койсе, но с тем, чтобы хан шевкальской принес извинение в своем поступке, то есть в задержании посланника /л. 39/ Неелова; 6-е) есть ли паче чаяния бурею прибьет их к берегам Дербентским, то письма истребить и бросить в воду ⁵⁰.

Царь грузинской Александр хотя искал защиты и покровительства российского, но не менее старался сохранять к себе благоволение Порты и шаха персидского, дав каждому из них в залог верности по сыну своему ⁵¹. Дабы удостовериться в преданности его к России, в прошедшем 1601 году отправлены были в Грузию посланники Иван Нащокин и Иван Леонтьев. Грузинский царь, готовый присягать каждому, без затруднения подтвердил в верности своей присягу российскому двору ⁵². /л. 39 об./ Между тем Порта Оттоманская подстрекла крымцов и горских народов России и хотя находилась уже в разрыве, но важных неприятельских действий между обеими державами еще не было.

Шах Абас, имея нужду в российском союзе, в 1603 году прислал еще посла Лачин бека к царю Борису Федоровичу ⁵³. Сей посол был из числа тех, которые назывались великими послами, и приглашен был к царскому столу. В то же время шах персидский отправил по совету российского двора посольства к императору германскому, /л. 40/ во Францию и в Гишпанию.

Еще не уехал из Москвы Лачин бек, как приехал другой персидский посланник Сеичь бек ⁵⁴.

В то же время находился в Москве английский посланник Фома Шмит, который после смерти королевы Елизаветы прислан был от короля Якова I для возобновления дружбы и согласия между обоими дворами. Между прочим старался он получить позволение производить английским купцам торг чрез Астрахань с Персиею и Индиею и также чрез Россию в Китай. Но под предлогом войны, продолжавшейся у шаха персидского с турками, /л. 40 об./ таковое позволение отложено было до удобнейшего времени. [289]

Выше сказано, что в 1594 г. построен был город на реке Кайсе и что жители горские не допускали укрепить город Тарку близь дагестанской и шемхальской столицы ⁵⁵. Царь Борис Федорович, пользуясь спокойствием от сопредельных России народов, предпринял усилить азиятские границы, укрепить город Тарку и еще в двух местах Шамхальской области и в Андреевской деревне заложить крепости. Посему в марте сего года наряжены войска в поход на Кайсу и на Шамхальские владения; /л. 41/ в большем полку окольничей Иван Михайлович Бутурлин, Осип Тимофеевич Плещеев и с ними письменные головы, с Бутурлиным Демид Иванович Зюзин, Иван Никитич Ржевский; с Плещеевым Афанасий Благой; в передовом полку воеводы князь Владимир Иванович Бахтеяров-Ростовский и Иван Осипович Полев; в сторожевом полку воеводы Петр Петрович Головин и князь Владимир Васильевич Мосальский, а с ними головы со стрельцами Тимофей Петрович Савин, Смирной Григорьевич Маматов и Петр Владимирович Благово, которые немедленно туда отправились. /л. 41 об./

По прибытии на место Бутурлин приступил к исполнению данных ему повелений и поспешно укрепил город Тарки и два другие места (Другие укрепления были одно в кумыкской деревне Ендери андреевской, или Андры; другое на Кайсе, а третие в Тарку. Упоминаемое укрепление Тарку есть главный город Шемхальского владения, близь коего было сделано укрепление.). Но вскоре дагестанцы, соединенные с кумыками и с турками, собрались в таком великом числе, что вдруг осадили все три российские укрепления. Стенами огражденные российские войска не могли быть побеждены неприятелем. Посему предложено им было, /л. 42/ чтобы оставили укрепленные города с обещанием свободного пропуска в Россию. Уменьшение войск от болезней и неприятеля, а к тому же открывшийся недостаток в съестных припасах понудили воевод российских согласиться на сдачу крепостей, между тем как князь Владимир Долгорукий заготовлял уже припасы на Кайсе для послания к ним. Из обстоятельств сего происшествия видно, что прежде нежели горские народы согласились в вероломном намерении своем, российские войска из разных крепостей соединились и тогда же были окружены неприятелем. Окольничей Бутурлин и князь Баженов-Ростовский /л. 42 об./ с другими воеводами положили защищаться до последнего человека. С обеих сторон сражение было упорное. Из первых убитых был сын главного полководца Федор Иванович Бутурлин. Отец, отмщая за смерть сына, пал мертвым. Второй сын его Петр Иванович, идучи по стопам родителя и брата своего, претерпев многие раны, ослабленный от них, впал в плен неприятелям.

Нещастие, постигшее сию храбрую семью, не охладило мужества россиян, которые продолжали сражаться с отчаянным упорством. Наконец российское войско, потеряв еще начальников /л. 43/ Осипа Плещеева с двумя сыновьями, Богданом и Львом, Ивана Полева, письменных голов Зюзина, Черемисинова, Исупова и еще князя Бахтеярова-Ростовского и голов Афанасья (Князь Владимир Бахтеяров, сидев несколько в плену в Кафе, был освобожден и послан в Терки, а Смирной Маматов принял магометанской закон и после неизвестно за какое преступление был турками облит нефтью и сожжен. Примечание князя Щербатова.) Благово и Смирнова Маматова, которые все трое были взяты в плен, да сверх того более 7000 человек, не щитая господских служителей, принуждено было отступить к Кайсе, куда князь Владимир Васильевич Масальский, ушедши с малым числом людей, принес сие нещастное известие воеводам князю Владимиру /л. 43 об./ Долгорукову и Петру Головину. Сии последние, предвидя, что подобная участь их ожидает, сожгли построенный город на Кайсе, истребили заготовленные припасы и с остальными войсками возвратились в Терки. Таким образом, Россия потеряла вдруг все приобретенные ею владения в Шемхальской земле и в Дагестане.

Во время междусобий, продолжавшихся в конце царствования царя Бориса Федоровича Годунова, сына его Федора Борисовича, [290] Лже-Дмитрия Отрепьева и царя Василья Ивановича Шуйского, прекратились сношения российского двора с горскими народами. Посольство, /л. 44/ отправленное к сему последнему от кабардинского князя Салаха в 1609 году, принято было царем Михаилом Федоровичем, с восшествием которого на престол дела государственные восприяли надлежащее течение ⁵⁶. Я прилагаю здесь (В рукописи сверху приписано: «Здесь я прилагаю». — примеч. И. П.) выписку, найденную мною в Архиве Коллегии иностранных дел в делах кабардинских, содержащую в себе краткое историческое изображение происшествий, до сего народа относящихся, от царя Михаилы Федоровича до 1721 года царствования императора Петра I, слово в слово без малейшей перемены. Время приезда кабардинского посольства и показанное в выписке сей происхождение сего народа показались мне достойными любопытства.

По некоторым обстоятельствам догадываться можно, что она писана была в начале царствования императрицы Анны Ивановны. Смотри приложение под литерою А /л. 44 об./.

Выписка из книг Российского Архива о Кабардах Большой и Малой, о пребывании в подданстве Российской империи

Предки того народа родились на Украине, в Малой России и в древних летах перешли оттуда на житье к российскому городу Терку (Разуметь должно, что перешли к месту тому, где построен российский город Терки; ибо до времен царя Ивана Васильевича город Терки, или Тюмень, не принадлежал России.) и назывались черкасы или черкесы. И по некотором времени, отошед от Терку дня два езды, поселились на Куме реке, в урочище пятигорском, где пять гор великих и та земля принадлежала тогда России, и были они все христианскаго греческаго закону, и несколько лет у оных пяти гор /л. 45/ жили, и потому назывались пятигорския черкесы (Мы находим в российской истории имена половецких князей, которые и теперь у черкес в употреблении, как-то: Комбулат, Канчока и прочая. Бештовые горы, близь которых и доныне живут кабардинцы, по переводе значат пять гор.).

И при государствовании Его Величества царя Ивана Васильевича, самодержца всероссийского, в лето от сотворения мира 7063-е пришли тех черкес князи со всею их землею и народом пятигорским в вечное подданство России ⁵⁷. По принятии же их в подданство российское они, черкесы, по указам высокопомянутаго Царскаго Величества, употреблялись на службу в воинских действах /л. 45 об./ против неприятелей Российской империи и многие знатные действа в различныя времена показали.

А именно: между иным в 7065 году, во время имевшейся у России войны с крымским ханом Девлет Гиреем, когда от Его Величества обретающийся из польской нации князь Дмитрий Вишневецкий, будучи в Крыме, взял приступом город Ислам Кермень и людей, бывших в оном, побил, пушки все оттуда с собою вывез ⁵⁸; в тоже время с другой стороны вышеозначенных черкес князи Тазьорут и Досибон с людьми своими по повелению Его Царскаго Величества чинили нападение на крымскую же /л. 46/ область и взяли тамо два города — Темрюк и Тамань.

Потом при державе же царя Ивана Васильевича учинил на них, черкес, сильное нападение крымской хан Шах Бас Гирей со многим крымским и кубанским войском. И всех их, черкес, тогда побрали и перевезли на Кубань, и тамо обратили их насильно в магометанской закон, и жили они, черкесы, с такаго принужденнаго случая на Кубани несколько лет, а после того как началась у России война с турками, тако ж с Крымом и с кубанцы, то [291] они, черкесы, при вспоможении подданных российских калмык с Кубани все ушли в российскую сторону в прежнее свое жилище /л. 46 об./ к пяти горам. Но по прошествии малых лет кубанцы паки чинили на них, черкес, жестокия нападения и непрестанно без-покоили, хотя их по-прежнему к себе на Кубань перевесть. И они, черкесы, от такаго неспокойства перешли от пяти гор для житья ближе к Терку на землю Российскую к реке Абисану. И в то время были между ими черкесы знатные и первые князья два брата, завомые Кабарты беки, у которых в самой тот их переход учинилась между ими ссора, и для того оныя, разделя народ черкесской, поселились порознь. Большой брат Кабарты бек при реке Баксане, а меньшой брат /л. 47/ его Кабарты бек близь Терка реки, и потом с того времени назывались оныя места, где большой брат поселился, Большая Кабарта (Сие разделение Большой и малой Кабарды и доселе существует.), а где меньшой, то Меньшая Кабарда, и ныне в тех обеих Кабардах князья, и уздени, и другие военные люди обретаются в магометанском законе, а подданные их земледельцы или крестьяне, которые живут в деревнях, содержут еще веру и закон греческаго исповедания; и в тех деревнях есть благочестивыя церкви и священники (Развалин древних церквей и в целости сохранившихся много находится в горах Кавказских, в некоторых местах остатки сих церквей служат убежищем, которого никто нарушить не смеет. Известно, что в средние веки греческой империи кавказские народы принадлежали к аланейской епархии, которая подведомственна /л. 47 об./ была фаногарийскому епископу. За Кубанью, при реке Зеленчуге Большом, стоит на кургане столп с греческою надписью с изображением креста, который почитается надгробным памятником. За повреждением букв надписи никто прочесть не мог. Таковых памятников много находится, в степях и в городах разбросанных.). /л. 47 об./

И помянутые черкесы или кабардинцы, во уверение своего к России вечнаго подданства, давали знатные из них князи в российскую сторону, как при государствовании Его Величества царя Ивана Васильевича, так и по преставлении его, при державе сына Его Величества Федора Ивановича, в аманаты сыновей и ближних сродников своих, которые содержались всегда в городе Терке.

Когда ж по преставлении царя Федора Ивановича и пресечении мужеской российских /л. 48/ государей линии в лето от рождества Христова 1598 учинился царем шурин высокопомянутаго Его Величества из российских вельмож Борис Годунов, то и в то время кабардинцы подданства своего к России не отменили и аманатов от себя в Терек с переменою давали, и прислан от них в 7111 году к оному царю Борису в Москву для подтверждения подданства их к России князь Сунчалей ⁵⁹, а как царь Борис Годунов умер, по нем сын его Федор, малое время царствовал (В рукописи явная описка: «царствовав». — примеч. И. П.), во время приходу в Москву поляков с самозванном Григорьем Растригою /л. 48 об./ (который уроженец российской из подлаго шляхетства, и был чернцом и ушел в Польшу, скиня чернецкое платье, назвался сыном царя Ивана Васильевича Дмитрием, который от царя Бориса Годунова во младых летах для пресечения царской фамилии умерщвлен, тако ж и тот самозванец Растрига, при помощи поляков правительствовал Российским государством немного, низвержен и казнен, и после его избран царем из вельмож российских Василий Иванович Шуйской; то ко оному в 7117 году от кабардинских же владельцов, /л. 49/ князя Салаха и прочих, отправлен был для подтверждения ж их подданства и верности к России с письмами нарочной посланник, завомой Кардань, и как тот посланник надближился к Москве, то в то время окружена была Москва польскими войсками, которые приводили с собою еще самозванца некаго, называя его царя Ивана Васильевича сыном же Дмитрием. И от тех поляков он, посланник Кардань, в Москву к царю Василию Шуйскому не допущен и пойман, и приведен был к помянутому самозванцу в село Тушино, (которое /л. 49 об./ от Москвы в двенадцати верстах), где у него все письма кабардинских владельцов отняты, и содержан был у поляков под караулом до тех мест, пока оной самозванец от россиян ретировался в городе Калуге, со всем польским войском разбит, и он, Кардань, в то время [292] уже свободу себе получил и приехал в Москву, и о всем оном, с чем он был от кабардинских владельцев отправлен и как от поляков пойман, объявил. А как потом поляки и другие неприятели из России все выгнаны, и избран на государство Российское /л. 50/ царь Михайло Федорович, то кабардинские владельцы князь Салех (В рукописи первоначально: «Сахлех». — примеч. И. П.), казы Мурза Шептуков, Мурдар Мурза Алкасов, Куденек Мурза Калбухатов, Нарчив Мурза Бузлуков, Алтековы дети, прочие все кабардинцы по получении Его Царского Величества объявительной грамоты о восприятии державы от Его Царского Величества Российскаго государства в 7122 году предпосланным к ним в Кабарду из города Терка сыном боярским Петром Смагиным в верности к Его Царскому Величеству и вечнаго подданства России вновь присягу учинили /л. 50 об./ по силе прежней своей шерсти на Куране, и в том письменное обязательство за своими руками дали, котораго при сем перевод на российском языке приложен ⁶⁰.

И сверх того от тех же кабардинских владельцов присланы потом в Москву к Его Величеству царю Михаилу Федоровичу в 7124 году для вящаго засвидетельствования их помянутой верности вечнаго подданства присяги и поздравления Его Величеству восприятием державы посланники князь Канбулатов Сунчалей Янглычев да Шенгнук Мурза Бузлуков. /л. 51/ Аманаты от тех кабардинцов для лучшаго от них уверения непременнаго подданства России, как при высокопомянутом Его Величестве царе Михаиле Федоровиче, так и при сыне его, государе Алексее Михайловиче, и потом при прочих российских государях всегда в российской стороне в городе Терке обретались с переменою, а именно между иными от знатных князей следующих фамилий дети и родственники: во-первых, Денгизбея Али Жухова; во-вторых, казы Мусавшова; в-третьих, Алея Мусавшова; в-четвертых, /л. 51 об./ Султана Алея Жейбулатова; в-пятых, Шавлах Бекова; в-шестых, Девлет Гирей Бекова; в-седьмых, Ислам Бека Мусы сын и племянник.

При государствовании блаженныя памяти Его Императорскаго Величеству Петра Перваго были нападения на Кабарды от ханов крымских сильные, а именно:

В 1705 году хан крымский Каплан Гирей (который ныне там ханом же) приходил на кабардинцов со многим войском для завоевания и присовокупления оных себе, но те войска от кабардинцов разбиты, и помянутой хан принужден /л. 52/ был от них, кабардинцов, прочь отойтить.

В 1720 году на них же, кабардинцов, приходил войною хан крымской Саадет Гирей, при котором было людей тысяч с сорок, и принуждал их всякими образы чрез своих присланных, дабы они предалися ему, и совокупились с ними вместе, и жили б в их стране на Кубане, и определили б вместо дани с каждаго двора давать по ясырю, буде же они и на Кубань с ним, ханом, не пойдут, а останутся в старых жилищах, то б тако ж давали ему по ясырю ж; а буде сего /л. 52 об./ не учинят, то хотел он, хан, жилища их раззорить, и выжечь, и самих их всех побить. Однако ж они, кабардинцы, на такие его ханские угрозы несмотря, ему ответствовали, что они еще никогда у ханов под владением не бывали и изстари как предки их, так и они служат российским государям в подданстве и пребывают всегда к России в верности. После котораго их ответствования более к ним хан [своих гонцов. — И. П.] не присылал, но токмо пожег у них войсками своими деревни и около оных хлеб на полях и сено в стогах. /л. 53/ И с таким известием прислан от кабардинских владельцов к высокопомянутому Его Императорскому Величеству нарочно Сайдет Гирей Салтан Алеев, и просили они, кабардинцы, дабы для обороны от тех их неприятелей повелено было послать к ним войска российскаго.

И того ж 1720 года отправлен Его Императорскаго Величества указ к астраханскому губернатору Артемью Волынскому, чтоб он, губернатор, помянутым кабардинцам учинил помощь в потребном случае таким образом, что ежели на них /л. 53 об./, кабардинцов, будет наступление от хана крымскаго, то в таком случае послать ему, губернатору, к ним [293] на вспоможение и оборону донских и других казаков, сколько сот человек пристойно будет. Однако ж тем казакам приказать, что есть ли помянутые кабардинские владельцы пойдут из своих жилищ куда на крымцов или кубанцов в поход, то б они с ними туда не ходили, дабы тем не подать туркам причины к нарушению мирных трактатов. И все оное чинить ему, губернатору, по своему разсмотрению только б /л. 54/ их, кабардинцов, оборонять от нападения.

И потом астраханской губернатор в Коллегию иностранных дел писал в двух своих доношениях:

В 1-м из Терка октября от 31-го, и в другом декабря от 5-го 1721 года: что, получа он, Волынской, известие о бытности хана крымскаго у Кабарды, ходил сам с частию войска для защищения кабардинцов к Терку и как хан, уведав о приходе войск российских к Терку, со всеми своими войски вышел из Кабарды, котораго уже посланный от него губернатора в Кабарде не застал, /л. 54 об./ и тако тогда кабардинцы от нападения и утеснения хана крымскаго освободились, только имели между собою тамошние владельцы домашние ссоры, однако ж и в том он, Волынской, их помирил. И потом они, кабардинские владельцы, при нем, Волынском, вновь присягали в подтверждение прежних их присяг, чтоб быть всем под протекциею Его Императорскаго Величества непременно, и жить между собою в согласии, и служить Российской империи обще всем верно. И дали в том как князья их, так и уздени /л. 55/ все знатные, в Терек новых аманатов, которые и доныне с переменою в российской стороне содержутся.

Запись шертная, на чем приведен к шерти кабардинской Салах (Сему князю Салаху, за оказанное /л. 55 об./ им усердие к службе и верность при изгнании бунтовщика Ивашки Заруцкого с Маринкою из Астрахани, дана была в 1614 году от царя Михаилы Федоровича пожалованная грамота и послано жалованье.) князь с братьею, и с детьми, и с племянники в 1614 году при боярском сыне Петре Смагине.

«Я, имрак, даю шерть Великому Государю Царю, Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии Самодержцу за себя, и за братью свою, и за детей своих за больших и за меньших, и за улусных своих людей лучших, и средних, и черных /л. 55 об./ людей кабардинския земли на том: служити неди Великому Государю Царю, и Великому, и князю Михаилу Федоровичу всея Руссии до своего живота и быть под его царскою высокою рукою в прямом холопстве навеки неотступным, и где нам велит Государь Царь и Великий князь Михайло Федорович всея Руссии быть на своей государевой службе, а велит нам идти на своих государевых недрузей и на непослушников и мне имраку с братьею своею /л. 56/ и с детьми, и со всеми своими улусными людьми итти на государеву цареву и великаго князя Михаила Федоровича всея Руссии службу, куды нам царское повеление будет, тотчас и служить нам ему государю, и прямо итти, и добра хотети безо всякия хитрости, и измены не учинить, и кочевать нам с теми мурзами вместе, которые Государю Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии служат и прямят, и над государевыми городы никотораго дурна не учинить, и стад не отгонять, и на ловлях /л. 56 об./ государевых людей не имати, и на стольников, и на гонцов, и на ратных, и на торговых государевых людей не приходити, и не побивать, и в полон не имать, и от Государя Царя и Великаго князя Михаила Федоровича всея Руссии к иным которым государям недруги с польским, и с литовским, и с свейскими короли, и с азовцы, и со всякими государевыми недруги и изменники ни на какое лицо не ссылаться, и с ними и с их людьми в Москве, и под государевы московские городы, и под донские, и под украйные городы, и на Мордву, и ни на которых /л. 57/ Государя Царя и Великаго князя Михаила Федоровича всея Руссии людей не приходити, и улусных своих людей мне, имраку, не посылать и никого не подводить, и измены и никакой хитрости не учинити, а от которых его государевых недрузей и от непослушников будет умышление, что хотя куда итти под его государева города и на украинские места, и в дороге на ева государевых людей приходити, [294] и мне, имраку, про то прислати, сказати государевым царевым и великаго князя Михаила Федоровича всея Руссии боярам и воеводам, и приказным людям, в которые городы ближе, и быть мне, имраку, с братьею, и с детьми, и с племянники, и со всеми своими улусными людьми впредь под государевою рукою в его царском жалованье и в повеленье навеки /л. 57 об./ неотступным, и во всем нам ему Государю Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии самодержцу служити и прямити, а добра хотети вправду без всякия хитрости и обману во всем, потому как в сей шертной записи писано. Государю Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии Самодержцу служити, и от государева жалованья ни в чем быть неотступным, также нам с вором Ивашом Заруцким и с Маринкою, и с сыном ея ни на какое дурно не ссылаться, а хотя будет Ивашко Заруцкой и Маринка с сыном учнуть к ним присылать и наговаривать на которое дурное дело, нам того не слушать, и к ним, ворам, не приставать, а где будет наша мочь и нам над Ивашком и над Маринкою с сыном и на дворы, которые государю непослушны, промышляти, сколько бог помочи подаст, и везде над ними поиск учинять, а государю и его государевом прибыли искать, а лиха нам отнюдь государю не хотеть и не думати о том ни с кем ни которыми мерами.

Даю шерть великому Государю Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии на том на всем, как в сей записи писано ⁶¹». /л. 58/

В 1614 году отправлен был к шаху Абасу посланником Федор Леонтьев для испрошения у него денежной помощи, которую и получил, но сколько именно, того неизвестно ⁶².

При возвращении восвояси персидских послов Кая Султана и Булак Бека, присланных от шаха для поздравления государя с восшествием на престол ⁶³, царь Михайло Федорович отправил своих послов: наместника болховского князя Михаила Петровича Борятинского, дворянина Ивана Ивановича Чечерина и дьяка Михаила Тюхина ⁶⁴. Кроме испрошения денежной помощи государь имел еще /л. 58 об./ другие намерения в сем посольстве, как-то: укрепление границ, построение крепостей на Кайсе, на Сунже и в Терках (Построение крепости на Терках должно разуметь не иначе, как укрепление сего места по новейшим правилам. Ибо город Терки всегда оставался за Россиею.).

Заключение союза и торгового трактата с шахом персидским

Шах принял российских послов весьма ласково, обещал все выполнить по требованию царскому и деньги отправить при своих послах. В 1620 году 25 генваря посланники возвратились в Москву, и с ними вместе /л. 59/ приехал от шаха один из прежде бывших послов Бек Булат ⁶⁵. Но как между тем заключен с Польшею мир ⁶⁶, и государь не имел уже такой необходимой надобности в деньгах, то об оных ничего не упоминается в данной ему, послу, аудиенции.

В 1622 году отправлено было посольство к шаху Абасу для заключения торгового трактата, особливо касательно торговли шелковыми персидскими товарами ⁶⁷. Послы российские приняты были шахом благосклонно, и сей торговый трактат между обоими дворами заключен ⁶⁸.

С того времени беспрерывно /л. 59 об./ продолжались сношения царя Михайло Федоровича с шахом Абасом, прозванным Великим. В 1628 году шах Абас, будучи оскорблен поступками российскаго посланника князя Тюфякина с товарищами, жаловался на них чрез послов своих государю ⁶⁹. По рассмотрении дела князь Тюфякин наказан был лишением вотчин ⁷⁰, и посланы другие послы к шаху, а именно Андрей Плещеев и дьяк Талызин. [295]

Сей персидской шах Аббас еще во время междоусобий, раздиравших Россию, оказал многие опыты чистосердечной дружбы его к российскому двору. В 1613 году, когда бунтовщик Заруцкой овладел Астраханью и послал /л. 60/ к шаху от имени царицы Марины и царевича, сына ея, просить покровительства, отдавая себя и город в руки персиян, то шах Абас не только отвергнул его просьбу, но и посланных от него выдал российскому посланнику Тихонову, который привез их с собою в Москву ⁷¹.

Между тем запорожские казаки завладели Азовом и прислали к царю Михаиле Федоровичу с предложением сдать ему сей город ⁷². Но таковый поступок отвергнут был двором российским, яко противный святости договоров по поводу сего происшествия. В 1636 году прислано от султана Магомета IV в Москву посольство /л. 60 об./ и вслед за сим отправлены в Царьград с объяснением российские посланники Милославский и Лазарев ⁷³.

Для охранения границ российских от набегов татар в 1643 году построены города Козлов, Орел, Тамбов, Верхний, Нижний Ломов и многие другие ⁷⁴, а дабы укрепить границы от набегов горских народов, царь Михайло Федорович повелел на место потерянного города Кайсы укрепить город Терки и вместо деревянных стен ⁷⁵ и бойниц построить по новейшему манеру вал и болварки, для чего отправлен был туда голландской инженер Корнелий Клаусен ⁷⁶. Потом при царе Алексее Михайловиче в 1670 году для /л. 61/ укрепления оного послан был шотландской полковник Томас Баилий, прославившийся укреплением городов Дмитриевска и Камышина.

В 1648 году Александр, царь имеретинский, по совету тестя своего грузинского царя Теймураза, просил царя Алексея Михайловича чрез нарочное посольство о принятии его в подданство. Посему в 1649 году отправлены были туда послы Никифор Толочанов и дьяк Алексей Иевлев, которые 14 сентября 1650 года в соборной церкви города Кутатиса приняли от него следующую присягу ⁷⁷: «Аз, царь Александр, целую сей святый и животворящий крест господень /л. 61 об./ и за брата своего, за царевича Мамуку, и за сына своего, царевича Бограта, и с митрополиты, и со архиепископы, и с бояры, и с азануры (дворяны), и со всеми своими людьми, и за все свое меретинское государство на том на всем, что мне, Александру царю, с братом, и с сыном, и со всем своим государством быти великаго государя моего Царя и Великаго князя Алексея Михайловича всея Руссии самодержца во всей его государевой воле и в вечном холопстве вовеки неотступным, и впредь кого ему, государю, детей Бог даст».

Таковую ж присягу учинили бывшее в церкви все знатное духовенство, а потом и весь /л. 63/ народ. Сему примеру столичного города Кутатиса последовала вся Имеретия. Присяжный лист подписан всеми чиновниками. Наконец, поднесена послам роспись именная городам, монастырям, войску и прочие. Смотри приложение В к странице 65 Епохи I. Достойно примечания, что в сей росписи именовано городов 73, да без имен малых городов и пригородков означено число более ста, монастыри первостатейные также именованы ⁷⁸, а число прочих показано более 500 и войска 40 тысяч человек (Настоящее положение Имеретии весьма далеко от сего описания. Кутатис или, как теперь называют имеретинцы, Кутаис, есть /л. 62 об./ один город, известный мне в Имеретии, ибо в сие число нельзя включить укреплений большею частию пустых, каковые находятся во владении каждаго князя имеретинского. Важнейшие крепости Сарапана и Богдатчик разорены и упразднены с того самого времени, как /л. 63/ генерал Тотлебен очистил оные от турецких гарнизонов. Впрочем, мне кажется, что сколько ни потерял сей край от насильственного управления разных похитителей, но список сей был отчасти увеличен, дабы придать более важности прошениям царя имеретинского.).

Царь Алексей Михайлович, продолжая сношения и дружбу, бывшие у родителя его царя Михаила Федоровича с персидским шахом, прилагал старания о распространении [296] персидской торговли, чрез Астрахань производимой с Россиею ⁷⁹. Попечительный сей государь, приметя, что вывозимые из Персии в Россию шелковые материи ⁸⁰ стали оказываться хуже в качестве и в мере меньше, предписал /л. 63/ в наказе, данном посланному в Персию, требовать от шаха, чтобы первого из фабрикантов, осмелившегося сделать таковой подрыв торговле, он казнил смертию пред лицем посланника, но важнейшую препону торговле сей поставил разбойник донской казак Стенька Разин ⁸¹, который, плавая по Каспийскому морю, захватил купеческие российские и персидские суда, взял Астрахань и при берегах оного стоявший новопростроенный корабль Орел и многие другие небольшие суда сжег, взял персидский город Рящ или Решт и другие места, по Каспийскому морю лежащие, разграбил. Сие продолжалось с 1667 по 1691 год, когда злодей сей был разбит, взят и казнен ⁸². /л. 63 об./

Дабы не прерывать течения дел грузинских, почитается нужным представить здесь краткое начертание важнейших происшествий, заключающихся между царствованием царя Александра II и его наследников до царя Теймураза, то есть с 1602 до 1736 года.

Мы видели, что в 1602 году царь Борис Федорович Годунов отправил послов в Грузию для возобновления присяги царя грузинского Александра, что и учинено сим последним. Успехи шаха Аббаса в военных действиях его над турками успокоили грузинских князей со стороны сих злейших неприятелей их; они начали было забывать свои отношения с Россиею и преклонялись более /л. 64/ к персиянам, которым также нередко изменяли. Около того же времени и карталинской царь Георгий Симонович дал за себя и за сына своего Иесея присягу в верности царю Борису Федоровичу. Царь Борис требовал от сего последнего, чтобы прислал в Россию дочь свою царевну грузинскую Елену в супружество за царевича сына его Федора Борисовича, а племянника своего Хоздрая отправил бы с послами в Москву для вступления в брак с российскою княжною царскою дочерью Ксениею Борисовною, о чем 10 мая 1605 года и запись учинена была при российских послах ⁸³. Но случившаяся в том же году кончина царя /л. 64 об./ Бориса Федоровича намерение сие испровергла; а карталинский царь Георгий отравлен ядом от шаха Абаса.

В то же время шах, получа известие, что кахетинской царь Александр вел тайную переписку с турками, послал на него с войском собственного сына его, царевича Константина, о котором выше было упомянуто, что он, будучи у шаха в аманатах, принял магометанской закон. Сей царевич, разбив отца своего, велел ему и брату своему Георгию отрубить головы. Намерение его было покорить персиянам всю Грузию, но грузинские князья, совокупясь, побили наголову его войско. Сей изверг, /л. 65/ ушедший к лезгинам, пригласил их вступиться за него, обещая им дозволить на трое суток грабить столичный город Тифлис. Лезгинцы на сие согласились, сделали ночью нечаянное нападение на грузинские войска и предали все мечу и огню. С тех пор Грузия стала претерпевать ужасные разорения от легзинцов, турок и персиян.

Кахетинской царь Теймураз, внук убиенного царя Александра, в 1619 отправил к российскому государю Михайле Федоровичу послом игумена Харитона с просьбою, дабы государь защитил его от гонения шаха Аббаса, от котораго он укрывается /л. 65 об./ в Башичине, Дадианской области ⁸⁴. Притом просил исходатайствовать у шаха возвращение увезенной матери его и двух сыновей его, царевича Леона и Александра, и препоручал в покровительство государево единоверных своих грузинских владетельных князей Горья Башичицкого, Мануила Гурильского и Леона Дадианского, уверяя, что они обещаются навеки быть неотступны. Царь Михайла Федорович, уважив просьбу царя Теймураза, отправил посла к шаху Аббасу с требованием дабы не утеснял Грузию. Шах Аббас удовлетворил желание российскаго двора, царь Теймураз не только возвратился /л. 66/ по-прежнему в Кахетию, но к своему царству присовокупил еще в 1625 году и Карталинию, потому что карталинский царь Луарсаб, взят будучи в плен шахом Аббасом, в 1622 году убит в Персии и наследников по себе не оставил. А за Теймуразом в супружестве была [297] родная его сестра. Но в 1634 году в Карталинию поставлен был царем Ростом, сын Давыдов, содержавший магометанскую веру ⁸⁵, а Теймураз остался опять в прежнем своем кахетинском владении. 25 апреля 1639 года при российском после, отправленном в Грузию, дал он и сын его Давыд формальную присягу в подданстве /л. 66 об./ и верности российскому престолу; а царь Михаил Федорович обещал ему дать помощь против нападавших на него кумычан и выстроить в Душетских горах российской город.

Незадолго пред тем (1638 года) и дадианской князь Леон предался также российскому покровительству со всею своею областию.

В 1646 году в царствование царя Алексея Михайловича кахетинский царь Теймураз прислал опять послов к российскому двору ⁸⁶, прося помощи и защиты, и притом просил позволения прислать в Москву внука своего царевича Георгия Давыдовича /л. 67/ и чтоб за другого внука его благоволено было выдать в замужество одну из царевн российских. На все сие от российскаго двора ответствовано было, что позволено ему обоих внуков прислать в Москву, а есть ли самому ему трудно жить в Грузии от утеснения персиян и лезгинцов, то может со всеми своими людьми переселиться на житье в Россию.

Выше сего сказано, что, последуя примеру царя Теймураза, и зять его, имеретинской царь Александр, в 1648 году присягнул на подданство российскому государю (Статейный список дьяка Иевлева доказывает, что тут в летоисчислении есть погрешность, ибо он утвердительно говорит, что присяга сия воспоследовала в 1651 году ⁸⁷.). /л. 67 об./

В 1653 году Теймураз прислал в Москву внука своего, царевича Николая Давыдовича, с матерью его, и просил государя прислать в Грузию пушечных снарядов, каменных мастеров и до шести тысяч российскаго войска в помощь против персиян; ибо Теймураз, выгнанный из Кахетии, укрывался у зятя своего имеретинского царя Александра, а Накахетинская область досталась карталинскому хану Ростому.

Российский наш путешественник Арсений Сухинов, проездом из Иерусалима чрез Грузию бывший там в сем же, 1653 году, описывает сего Ростома хана весьма снисходительным к христианам, уверяя, что /л. 68/ и жена его была христианка. Епископ тифлисской сказывал Арсению, что тогда в Карталинии было переписных жителей подданных двадцать четыре тысячи домов или изб, а в Кахети 12 тысяч (Сие население Грузии весьма вероятно. Карталиния и Кахетия после всех /л. 68 об./ претерпенных ими разорений вмещают еще теперь до 20 тысяч домов.).

Теймураз, не получая помощи от российскаго двора, наконец послал просить царя Алексея Михайловича о дозволении приехать со всею своею фамилиею в Россию. По получении позволения он приехал в Москву в том же, 1653 году июня 20-го и просил опять вспомогательного войска. Но военные тогдашние обстоятельства с Польшею ⁸⁸ тому воспрепятствовали. Теймураз в октябре того же года отправился /л. 68 об./ опять в Грузию и узнав на дороге, что старший внук его Луарсаб умер, послал нарочного в Москву просить об отпуске к нему для наследства другого внука его царевича Николая Давыдовича, который не прежде как в 1660 году вместе с матерью своею отправлен в Грузию. Едва он доехал до Терека, то узнал, что имеретинской царь Александр умер, и что жена его, Дараджани, пасынку своему Баграту глаза выжгла, а сама вышла за грузинского князя Вахтанга в той надежде, чтобы владеть Имеретиею по-прежнему, но что князь Еристов с помощию турецких войск /л. 69/ царицу с мужем захватил и сослал в Дадианскую землю к Черному морю в город Аплазат, а дед его Теймураз схвачен и отвезен к персидскому шаху ⁸⁹. Посему царевич Николай решился ехать в Тушинскую землю (Туши, пшавы и хевзуры, три колена горских народов, сопредельных Грузии, платили издревле дань грузинским царям. Они доселе еще пребывают в идолопоклонстве, управляются старшинами и по новому разделению Грузии находятся в Телавском уезде. Дань их состоит в 300 баранах ежегодно. Сей храбрый народ может вывесть до трех тысяч вооруженных людей и производить беспрерывно войну с соседями своими лезгинцами и кистинцами. Сражаются /л. 69/ и пешие, имея на левой руке кожаный щит и большую прямую саблю наподобие древнего меча, мало употребляя огнестрельное оружие. При покорении Джарской лезгинской республики сии три колена неоднократно были в сражениях вместе с российскими войсками и участвовали в победах генерал-маиора Гулякова.), где все желали [298] иметь его своим князем. (В 1666 году) он приезжал опять в Москву для испрошения /л. 69 об./ охранной грамоты, каковую получив, возвратился в Грузию (в 1679 году) ⁹⁰. Но шах персидской не допустил его в Кахетию и, оставя при себе с матерью, обратил их в магометанскую веру. Достойно замечания, что в грамоте, данной (1674 года 12 февраля) царевичу Николаю, упоминается, что еще Леонтий, грузинский царь, отец Александра II, вступил в покровительство царя Ивана Васильевича.

Ослепленной Баграт, сын имеретинского царя Александра, приехал также просить грамоты от царя Алексея Михайловича, но едва возвратился в Грузию, то (в 1674 году) был взят в Казбин к шаху персидскому. /л. 70/

Между тем по смерти карталинского хана Ростома (с 1658 года) вступил на карталинское царство Вахтанг IV из мухранских князей (Мухранские князья Багратионы, принадлежащие к царскому колену, и доныне /л. 70 об./ владеют местечком, называемым Мухрань, отчего и называются Мухрань Батони или мухранские помещики. По сказанию, их род Багратионов около 1200 лет был царствующим в Грузии.). Он соединил всю Грузию под свое единоначалие, а потом Кахетию дал в удел сыну своему Арчилу. По смерти Вахтанга (с 1676 года) Карталиния досталась другому сыну его, Георгию, несмотря на все усилия, которые брат его Арчил употреблял для присвоения себе Карталинии, ибо сей последний выгнан был оттуда персиянами, а наконец, утесняем будучи от персиян и турок в собственном владении, послал (в 1680 г.) посольство к царю Федору Алексеевичу, прося дозволить ему /л. 70 об./ с детьми приехать в Россию ⁹¹. Для принятия к охранению его отправлен был на границу стрелецкий сотник с 80 стрельцами. По приезде его в Терки (в 1683 апреля 30-го) пожалована ему от государя грамота на принятие его в российское подданство, и позволено ему жить в городе Терке. В следующем году отправил он детей своих Александра и Мамука или Матвея в Москву, а в 1685 году и сам туда же с супругою приехал. Он просил царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича дать ему вспомогательное войско, но, по причине /л. 71/ бывшей тогда войны с турками и ханом крымским, исполнить сего было невозможно. Государи уверили его, что при мирных договорах не будет забыта и Грузия. После сего ответа царь Арчил с детьми поехал обратно в Грузию, но царица оставалась в Москве ⁹². Арчил приехал в Осетию, оставил там детей и, собрав несколько осетинского войска, пошел на Имеретию, с тем чтобы выгнать оттуда царя имеретинского Александра. Сперва покушение сие было неудачно, и дети его, претерпевавшие крайную нужду, возвратились в Москву, наконец, в 1691 году Арчил завладел столичным /л. 71 об./ городом Кутайсом. Но не более 13 месяцев удержался там и выгнан был турками, а Александр по-прежнему вступил в правление имеретинским царством. По многом странствовании Арчил возвратился, наконец, в Москву (в 1699 году), где жил до смерти своей, последовавшей в 1713 году.

По смерти Георгия, царя карталинского, поставлен был от шаха персидского ханом Хозрой, племянник Георгиев, а по нем в 1703 году Вахтанг V ⁹³. Сей царь содержан был семь лет под стражею в Испагане за отвержение магометанского закона, а между тем в Карталинии царствовал брат его Иессей два года, да сын /л. 72/ Банарь пять лет. По освобождении своем (в 1719 году) он принял опять правление, но персияне, выгнав его, отдали Карталинию Константину, царю кахетинскому. Частые перемены тогдашних персидских шахов, внутренние раздоры Персии и нападения от авганцов не подавали никакой надежды Вахтангу оставаться спокойным в Грузии. Сверх того (в 1723 году) напали на Грузию еще и турки, завладели всеми ее землями и поставили своих пашей. В сих обстоятельствах Вахтанг решился (в 1724 году) с детьми, с пятью епископами, пятью архимандритами и со всею свитою своею /л. 72 об./ переселиться на жительство в Россию. [299]

Таковое гибельное состояние Грузии не прежде кончилось, как в 1732 году по заключению мирного трактата между Персиею и Грузиею ⁹⁴ или, лучше сказать, в 1736 году с восшествием на престол софиев шаха Надыра, прозванного Тахмас кули ханом. От него поставлен был царем кахетинским и карталинским царевич Теймураз, сын царя Николая Давыдовича, умершего в плену в Казбине. Сверх того шах Надир отдал ему два небольших татарских владения, называемых Борчалы и Казахи. /л. 73/

В приложение к странице 65 Епохи I

Посольство, отправленное от царя Алексея Михайловича в 1650 году к царю Александру имеретинскому, есть одно из любопытнейших для любителей российской истории. Послы назначены были Никифор Матвеевич Толочанов и дьяк Алексей Иванович Иевлев. Сей последний оставил нам не только дневные записки своего путешествия до города Кутайса и обратно, но и полное описание царства имеретинского, которое по справедливости назвать можно статистическим. Течение рек, местоположение городов назначены с большою точностию. Некоторые имена /л. 73 об./ испорчены или от времени переменились, однако же догадаться можно, к какому месту против нынешнего назначения относятся. Я помещу здесь краткое понятие или, лучше сказать, оглавление тех предметов, которые в описании Иевлева показались мне важнейшими. Подлинной же статейной список посольства Никифора Матвеевича Толочанова в Грузию смотри в древней российской вивлиофике, часть V, стр. 135 ⁹⁵.

Из города Терка послы пошли вверх по реке Терку до Анзоровой Кабарды. Перешли Терек под Кенмашствовыми кабаками. Анзоровской владелец Зазарука мурза и встретившие их дигорцы /л. 74/ сказывали им, что ближе и лучше бы им итти на Дигор по реке Урхе, а потом на деревню Гезе, которая лежит во владении царя имеретинского, но что Аристоп (Гристов), санской владелец, от шаха поставленный, с имеретинским царем не в дружбе, и туда ехать опасно. И потому Зазарука повел их на Бошхары речкою Суенсою. Болхарские мурзы Али Бек и Чеполов проводили их до речки Крехи, оттуда по реке Риону (Реону или Фазу) пришли во владение Георгия Каншова в город Тевриж, который стоит за Рионом. Проехав многие села и деревни азнаурские, также деревню митрополита Захария, прибыли в город Рачу, который отдан /л. 74 об./ был на прокормление Теймуразу, царю грузинскому (Теймураз, внук царя Александра грузинского, изгнан был из Кахетии шахом Абасом и по предстательству царя Алексея Михайловича опять на царство поставлен, вторично изгнан и наконец выехал в Россию), оттуда приехали в столичный город Кутатис, употребив от Терка до Кутатиса в дороге два месяца и 5 дней.

Из сего описания видно, что они пошли из Кабарды не на Дигорское ущелье, но труднейшим путем на Имеретию чрез Болхары, по которому должно итти пешком почти до самой Рачи. Мы не имеем еще /л. 75/ доселе о сих дорогах подробного топографического сведения.

Следующие известия, почерпнутые дьяком Иевлевым во время путешествия и пребывания его в Имеретии, частию по рассказам, а частию по делу, ему порученному, не менее достойны уважения.

1-е, Дигарцы и стугарцы, которых было всех 24 кабака, а в каждом кабаке по 200 дворов и больше, платили дань Алегупе и анзоровым мурзам. С кабака по десяти быков, по ясырю (пленник), по лошади доброй, да с двора по овце соягной, по четверику пшеницы, да по четверику проса. Сие самое объясняет причину, почему владельцы Большой Кабарды /л. 75 об./ и доселе почитают дигорцев своими подданными и негодуют на российское начальство, отвлекающее их под свое покровительство. [300]

2-е, Леонтий, князь Диянский (Дадиан) был тогда в ссоре с царем имеретинским Александром, которого брат Мамука и сын Баграт содержались у Леонтия в аманатах. Царь Александр говорил послам, что у государя-де вашего есть вольные люди, живущие на Дону, которые часто приходят Черным морем на Дияны, грабят селы и берут пошлины, то есть ли бы государь прислал их теперь на Диянскую землю, он бы согласился с ними и пошел бы, со своей /л. 76/ стороны, с войском для усмирения князя Леонтия, котораго он называл своим холопом.

3-е, Для приложения печати к присяжному листу была сделана новая золотая печать, на которой велено вырезать: «Царь Александр с братом своим, царевичем Мамукою, и с сыном своим, царевичем Багратом, и со всем своим меретийским государством Государя, Царя своего. Царя и Великаго князя Алексея Михайловича всея России вечные холопи».

4-е, При отъезде послов царь Александр велел дать им именную роспись городам, /л. 76 об./ монастырям и деревням, в Имеретии находящимся.

5-е. Описание Гелатского монастыря, коего богатство, обширность и красота выхваляется.

6-е. Пространное описание встречи, переговоров и отпуска послов восвояси, из коего виден образ жизни имеретинцов и тогдашнее достаточное их состояние. /л. 77/

7-е. Описание произрастений Имеретии, хлебопашества и торговли. Турки, армяне, жиды, азовцы из Тифлиса, из Гурелии и кизилбашцы торгуют разными товарами, как-то: бархатами, атласами, камками и проч. Шелку пуд продается золотых по 16 и по 17. Золотой ходит в цене по рублю, ефимок по полтине, абаз по две гривны, бистя по грошу и проч.

8-е. Большие реки и судоходство. Реонь и Кула (Квирила) — важнейшие реки в Имеретии. По Реону судам ходить нельзя за быстротою, а ходят гребные струги от устья Реона, не доходя до Кутатиса за семь верст, где Кула впала в Реонь.

Но возвратном пути послы не ехали на Рачу, но из Кутайса отправились в город Скаиду, потом чрез селение Аристона Папены, лакомца Джинарицы приехали в село Таирили, оттуда чрез снеговые горы прибыли в Болхоры к Зазаруке мурзе Анзорову и так далее до Терка прежним путем.

Сие малоизвестное посольство доказывает прозорливость царя Алексея Михайловича в выборе людей, употребленных им на важные препоручения. Статейный список дьяка Алексея Ивановича Иевлева должно по справедливости /л. 77 об./ предпочесть всем путешествиям в тех странах, доселе нам известным, как-то: Шарденая, Тавернье, Пейсонеля, есть ли взять в рассуждение не повествования, но основательность сведений, им приобретенных и оставленных. Данная ему роспись городам и монастырям кажется только увеличенною и несоответственною нынешнему положению Имеретии. Но и сие затруднение разрешить можно самым простым образом. Усердие к вере всегда размножало церкви и монастыри до такой степени, что количество их несоразмерно бывало с населением. Впоследствии разорения, причиненные от нашествия турок в Имеретию, истребили большую часть оных. Всякое крепкое место, где есть башни и каменные стены, называется в Имеретии городом. А по сему смыслу почти каждая деревня есть крепость, и следовательно, город, переменив имена, описание останется не подверженным никакому сомнению.

Комментарии

1. В тексте явная описка. Здесь также имеется в виду Иван IV Васильевич Грозный (см. примеч. к Предисловию автора. 1). В то же время следует сказать о том, что первое посольство горцев прибыло в Москву в 1552 г. [115, т. 13, с. 259].

2. В рукописи на левом поле указано: «Российская история князя Щербатова. Том V. Часть II, книга 12, стр. 11, 56».

3. Очевидно, под названием «Шаморхан» русские авторы имели в виду Ширван (Ширванское ханство), расположенное на северо-западном побережье Каспийского моря и принадлежавшее в то время (с 1519 по 1590 г.) Персии (Ирану). Вполне возможно, подобное название отождествлялось с именем азербайджанского города Шамхор. Как известно, дружеские связи между Московским государством и Ширваном были установлены еще в 1466 г. [136, с. 10].

4. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 58».

5. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 59».

6. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 67 и 77».

7. Т. е. польский король Сигизмунд II Август Ягеллон (1548-1572).

8. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 117».

9. Действительно, в 1567-1568 гг. на р. Тереке при впадении в него р. Сунжи был сооружен укрепленный городок (сунжинский) с постоянным гарнизоном и артиллерией. Однако в ходе русско-турецких столкновений крепость то разрушали, то восстанавливали [58, т. 1, с. 23, 29-31].

10. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 190».

11. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 213».

12. Неточность. Турецкий султан Селим II взошел на престол 19 октября 1569 г. Спустя всего месяц, в середине ноября того же года, из Москвы в Турцию был отправлен посол Новосильцев, который в начале 1571 г. уже вернулся в Москву, а в марте 1571 г. в Турцию выехал новый царский посол Кузьминский [137, т. 1, с. 118-120; 141, кн. 4, т. 7, с. 262-264].

13. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 275 и до 300».

14. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 306».

15. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 314 и 315».

16. В рукописи на левом поле указано: «Том VI, часть 1, книга XIV, стр. 65».

17. Неточность. В 1584 г. в Царьград был послан не Василий Непейцын, а Борис Благово, который имел официальное поручение известить султана о вступлении на престол царя Федора Ивановича. Вернулся русский посол в Москву 24 ноября 1585 г. Вместе с ним, как совершенно верно указывает наш автор, приехал турецкий посланник Ибрагим-чеуш [137, т. 1, с. 134; 58, т. 1, с. 136-139; 141, кн. 4, т. 7, с. 263-264].

18. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 239».

19. Послы кахетинского царя Александра II священник Иоаким, старцы Кирилл и Хуршит прибыли в Москву 23 сентября 1586 г. и в апреле 1587 г. вернулись на родину [8, с. 10-13].

20. Имеются в виду римский папа Сикст V (1585-1590), в миру Феличе Перети, и германский император Рудольф II (1552-1612; с 1576 г. император Священной Римской империи), в его владении находились Верхняя и Нижняя Австрия, чешский и венгерский престолы [138, т. 22, с. 355].

21. Неточность. Здесь автор в одном имени соединил имена иранского шаха — Султан Мухаммад Ходабендэ (1577-1587) — и его старшего сына, наследника престола, — Хамзэ мирза (в рукописи — Емир Гемзе) [55, 264-265]. В 1586 г. в Москву от Султан Мухаммад Ходабендэ прибыло посольство Ганди бека [20, с. 52-60].

22. Об этом же см. сведения, опубликованные С. Белокуровым [8, с. 84-86].

23. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 274-я».

24. Сведения нашего автора о передвижении посольства Васильчикова подтверждаются документами, хранящимися в ЦГАДА и опубликованными П. П. Бушевым [20, с. 78-84]. По другой версии, русский посол прибыл в Гилян не 8, а 12 сентября [25, т. 1, с. 20].

25. Приемная аудиенция русского посла Г. Б. Васильчикова у шаха Аббаса I состоялась 9 апреля 1589 г., а спустя полтора месяца, 28 мая того же года, он выехал из Ирана [20, с. 127].

26. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 283».

27. Точнее, иранское и гилянское посольства прибыли в Москву 7 мая 1590 г. Выехав из Ирана вместе с Васильчиковым, иностранные послы были задержаны сначала в Ярославле, а потом в Ростове. Поэтому они появились в столице Московского государства не в конце декабря 1589 г. вместе с русской миссией, а только в мае следующего года [20, с. 127].

28. В рукописи Броневского возможно также чтение «...июля 29 числа», хотя, по данным П. П. Бушева, посольство выехало именно 29 июня [20, с. 142].

29. Речь идет о военных столкновениях между Турцией и Австрией, происходивших в то время на территории Венгрии. Император Рудольф П трижды присылал своего посла к русскому царю с просьбой оказать ему денежную помощь [141, кн. 4, т. 7, с. 238-245].

30. В рукописи на левом поле указано: «Том VI, часть II, книга XIX, ст. 30».

31. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 31».

32. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 555».

33. Совпадают с данными С. М. Соловьева [141, кн. 4, т. 7, с. 268-271].

34. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 61».

35. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 35».

36. Опубликовано С. Белокуровым [8, с. 10-12].

37. Опубликовано С. Белокуровым [8, с. 43-54].

38. Точнее, послы выехали 22 марта указанного года [8, с. СI].

39. Прием у грузинского царя состоялся 16 октября 1589 г. [8, с. CV].

40. В тексте неточность. Как известно, Александр I, царь Грузии, правил с 1412 по 1442 г. После его отречения (1442) начавшиеся между членами царской фамилии и влиятельными князьями раздоры и междоусобицы привели к тому, что в конце XV в. в Грузии образовались три независимых царства: Картли, Кахети, Имерети, а также княжество Самцхе-Саатабаго [10, т. 1, с. 260-270].

41. Т. е. патриарх Иов (1589-1605).

42. В рукописи на левом поле указано: «Выписка из Архива Коллегии иностранных дел. Дела грузинския».

43. Опубликовано С. Белокуровым [8, с. 223-226, 238-251].

44. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 41-я».

45. Имеется в виду турецко-австрийская война 1592-1606 гг. [103, с. 19]. Подробней о посольстве А. Д. Звенигородского см. монографию П. П. Бушева [20, с. 235-266].

46. По другим данным, Григорий Нащокин прибыл в турецкую столицу в феврале 1593 г. и 2 октября того же года вернулся в Москву [58, т. 1, с. 143-150; 141; кн. 4, т. 7, с. 264-265].

47. В рукописи на левом поле указано: «Архив иностранной коллегии. Статейные списки. Дела турецкия».

48. В рукописи на левом поле указано: «Том VII, часть I, книга XV, стр. 123».

49. В рукописи на левом поле указано: «Архив иностранных дел. Дела персидския».

50. Подтверждается архивными документами, опубликованными П. П. Бушевым [20, с. 358-371].

51. В рукописи на левом поле указано: «Том VII, часть I, книга XV, стр. 123».

52. Как известно, когда русские послы прибыли в Грузию, то на престоле находился уже не Александр (незадолго до этого он постригся в монахи), а его сын Давыд. Поэтому они привели к крестоцеловальной записи царя Давыда [8, с. CVIII].

53. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 188».

54. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 192».

55. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 192».

56. Действительно, посольство кабардинского князя Салаха было отправлено к Василию Шуйскому в 1609 г. Однако из-за смуты, начавшейся в российском государстве, послы попали в Тушино, где были ограблены самозванцем Лжедмитрием II. Они были приняты в Москве только в сентябре 1614 г., после воцарения на московском престоле Михаила Романова [8, с. 518-530; 58, т. 1, с. 87].

57. 63 или 7063 год старорусского календаря начинался 1 сентября 1554 г. и заканчивался 31 августа 1555 г. Далее по тексту 7065 г. соответствует 1556-1557 гг.; 7111 — 1602-1603 гг.; 7122 — 1613-1614 гг.; 7124 — 1615-1616 гг. и т. д. См. сн. № 3 к Введению.

58. Поход в 1558 г. князя Д. И. Вишневецкого на Крым со стороны Днепра к крепости Ислам-Кермень был связан с началом Ливонской войны (1558-1583). Тем самым московское правительство обеспечивало себе надежный тыл со стороны крымского хана [141, кн. 3, т. 6, с. 479; 115, т. 13, с. 315].

59. Опубликовано с. Белокуровым [8, с. 365-369].

60. Шертная запись кабардинского князя Шолоха Тапсарукова и мурз Казыя Пшеапшокова, Мудара Алкасаева, Куденека Камбулатова и Нарчова Елбузукова была дана в конце июня 1614 г. [58, т. 1, с. 81].

61. Опубликовано в сборнике КРО [58, т. 1, с. 80-81].

62. Точнее, посольство Ф. И. Леонтьева и дьяка Богдана Тимофеева было отправлено к иранскому шаху не в 1614 г., а в мае 1616 г. [20, с. 143].

63. Шахские послы прибыли в Москву 12 ноября 1617 г. и отбыли 24 мая 1618 г. [21, с. 160].

64. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 442».

65. Булат-бек прибыл в Москву 25 января 1621 г., а через 6 дней (31 января того же года) состоялась его аудиенция у царя Михаила Федоровича [21, с. 247].

66. Т. е. Деулинское перемирие между Россией и Речью Посполитой (1618).

67. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 448».

68. Подтверждается архивными материалами, опубликованными И. И. Веселовским [25, т. 2, с. 287, 413; т. 3, с. 299], а также сведениями персидского историографа Искандара Мунши [54, с. 207, 247].

69. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 459».

70. Действительно, шах Аббас I выдвинул ряд обвинений против русских послов князя Григория Тюфякина, Григория Феофилатьева и дьяка Панова. В частности, он сообщал в Москву, что упомянутые лица не доставили ему достаточное количество кречетов, не прислали вовремя оконных мастеров, не представились шаху вместе с другими послами, не участвовали по приглашению шаха в смотре лошадей, не явились к нему на прием в одежде, которую он им подарил. Кроме того, послы не допили до конца своего бокала за царское здоровье, за что на родине их должны были казнить. Однако Тюфякина и его товарищей, по указу Федора Михайловича, только посадили в тюрьму и лишили вотчин [141, кн. 5, т. 9, с. 144-145].

71. После захвата в 1613 г. Астрахани Заруцкий отправил к шаху Аббасу своих гонцов Ивана Хохлова и Якова Гладкова с просьбой об оказании ему продовольственной и финансовой помощи. В ответ на это обращение осторожный шах Аббас I послал в Астрахань свое доверенное лицо Пулун-бека для выяснения обстановки. Добравшись до Дербента, шахский гонец узнал о подавлении мятежа Заруцкого, поэтому Аббас I поспешил заверить русского царя в своих дружеских чувствах [21, с. 104].

72. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 476».

73. Об этом см. также данные С. М. Соловьева [141, кн. 5, т. 9, с. 211]. Однако здесь, в отличие от последнего, наш автор дает более точные сведения, а именно: русские послы выехали не к Ибрагим-султану, как указывает Соловьев, а к Мураду IV, правившему в Турции по 1641 г. Хотя доля истины есть и в соловьевской «Истории», т. к. в это время в Турции восстал брат турецкого правителя Султан-Ибрагим, объявивший себя независимым правителем [97, л. 148-148 об.].

74. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 479».

75. В рукописи на левом поле указано: «Путешествие Олеария, стр. 284».

76. В рукописи Семен Михайлович, цитируя данные из сочинения Олеария, дает довольно слепую сноску, указывая лишь страницу источника. Чтобы выяснить, каким именно изданием пользовался наш автор, мы просмотрели пять немецких, пять французских, голландское и английское издания, вышедшие до 1810 г. Однако ни в одном из них сведения об инженере Корнелии Клаузене на с. 284 не встречаются. Скорее всего, наш автор мог пользоваться немецким (четвертым) изданием 1666 г., в котором эти сведения излагаются на с. 384. Очевидно, при переписке в труд Броневского вкралась описка.

77. Подтверждается сведениями, опубликованными С.М.Соловьевым [141, кн. 6, т. 12, с. 503], но, в отличие от последнего, наш автор приводит текст шертной записи, данной имеретинским царем Александром русскому царю.

78. В рукописи на левом поле указано: «Статейный посольский список».

79. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 101».

80. В рукописи на левом поле указано: «Там же, стр. 129».

81. Совпадает с данными С. М. Соловьева [141, кн. 6, т. 12, с. 544].

82. В тексте описка. Как известно, Степан Разин был казнен в 1671 г. [138, т. 2, с. 841-842].

83. Благодаря усилиям русского посла М. И. Татищева грузинский царевич Хосрой все же выехал в Москву, однако царевна Елена, которой в ту пору было еще только 9 лет, осталась в Грузии. Последующие события, случившиеся в московском государстве (смерть Бориса Годунова и начавшаяся смута), расстроили планы русского двора [155, с. 14-15].

84. По архивным данным, опубликованным М. Полиевктовым, посольство Харитона выехало в Москву 8 октября 1618 г. и пробыло там до 1621 г. [113, с. 36-61].

85. Следует уточнить: Указ о назначении Рустам-хана, находившегося с детства при иранском дворе, был отдан шахом 3 ноября 1631 г. [97, л. 74 б]. В начале 1632 г. Рустам-хан прибыл в Грузию и встал во главе картлийского царства.

О пребывании посольства Ф. Ф. Волконского в Грузии см. монографию М. Полиевктова [ИЗ, с. 158-426].

86. Совпадает со сведениями С. Соловьева, хотя последний сообщает о том, что грузинские послы прибыли в Москву весной 1647 г. [141, кн. 6, т. 12, с. 531].

87. Действительно, 14 сентября 1651 г. имеретинский царь Александр III целовал крест на верность московскому царю, а почти через месяц — 9 октября того же года он и его приближенные подписали крестоцеловальную запись [99, с. 151-152].

88. Речь идет о войне между Россией и Польшей в 1654-1667 гг. Последняя претендовала на часть территории Белоруссии и Украины [138, т. 12, с. 371].

89. В рукописи на левом поле указано: «О Тушинской земле. См. стр. 60».

90. Год отпуска Николая Давыдовича из Москвы, согласно грузинским источникам, — 1674 [85, ч. 3, с. 120]. Эту же дату называет и русский историк С. Соловьев [141, кн. 6, т. 12, с. 529-539].

91. В качестве грузинских послов к Федору Алексеевичу были посланы архимандриты Макарий и Гавриил [84, ч. I, с. 9].

92. Арчил с детьми был отпущен из Москвы в 1688 г. [84, ч. 3, с. 130-134].

93. Автор ошибся или допустил описку при переработке своего труда, так как известно, что в 1703 г. во главе Картлии встал Вахтанг VI (1703-1711; 1712-1724) [10, т. 1, с. 340-342].

94. Очевидно, имеется в виду Рештский договор, заключенный между Россией и Ираном 21 января 1732 г. Восьмой параграф этого договора непосредственно касался Грузии [116, т. 8, №5935, с. 618: 163, с. 189].

95. Публикация этих архивных материалов была выполнена в начале нашего века М. Полиевктовым [114].

Текст воспроизведен по изданию: [С. М. Броневский]. Новейшие известия о Кавказе, собранные и пополненные Семеном Броневским. СПб. Петербургское востоковедение. 2004

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.