БРОНЕВСКИЙ С. М.

НОВЕЙШИЕ ИЗВЕСТИЯ О КАВКАЗЕ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ГЛАВА ТРЕТИЯ

ШИРВАН.

Ширван есть обширнейшая из всех описанных доселе провинций; простирается вдоль по Каспийскому морю до устьев Куры верст на триста расстояния; к Северу отделяется от Дагестана и Лезгистана рекою Самуром; к Востоку имеет пределом Каспийское море; к Полудни реку Куру, которая отделяется от Могана, Карабага и Ганжи; к Северо-западу граничит неопределенною чертою в горах с Джарскою округою. Ширина сей провинции от моря до Лезгинских гор неравна: при Рубасе не имеет более 30 верст, против Кубы простирается от 60 до 80 верст по течению реки Атачай, оттуда постепенно умножается и в самой величайшей ширине своей, то есть от Абшеронского мыса до границ Елизаветпольского (Ганжи) владения, отделяемого Курою, имеет [350] около 240 верст; потом опять уменьшается по течению Куры до самого устья сей реки. Г. Бибирштейн полагает границею Ширвана со стороны Дагестана реку Рубас; мы имеем точные сведения, что река Самур есть граница ханства Кубинского, первого владения Ширванской провинции с сей стороны. Малозначущее пространство земли, заключенное между Рубасом и Самуром, по временам переходило к Дербентскому и Казыкумыцкому владениям; ныне же действительно принадлежит к Ханству Дербентскому. Потому нижние части Самура, отделяющие Дербентское владение от Кубинского, приняты здесь за границу Ширвана между Дагестаном.

Слово Ширван производят двояким образом: от льва, по Персидски шир, и от Шаха Козроя Нуширвана. У Моисея Хоренского и в Парсийской книге Зенд Авеста сия область называется Шерованир (Армяне называют Ширван Корин-Гайк, то есть внутренняя часть Армении, или землею Арменских Агуанцев (Албанцев).) [351]

По физическому положению Ширвана разделить его можно на четыре части: 1) равнина между горами, морем, Самуром и Атачаем; 2) бесплодные горы от Атачая до долины, по сю сторону Куры, лежащей; 3) долина по левому берегу Куры; 4) высокие горы, к вышепомянутым отделениям примыкающие.

Прежнее политическое разделение Ширвана, по Герберу, заключало в себе следующее уезды: Дербент, Мушкуру, Низабат, Шабран, Рустау, Шеспару, Биш-Бармак, Шамахи, Кабалу, Адгаш, Баку, Сальян и Джеват. Оно вышло из употребления, по причине последовавших политических перемен. Ныне Ширван разделяется на следующие владения: 1) Ханство Кубинское; 2) Ханство Бакинское; 3) Округа Сальянские; 4) Ханство Шемахинское и 5) Ханство Шакинское. Мы начинаем с естественного разделения Ширвана, последуя описанию г. Биберштейна. [352]

Равнина между Самуром и Атачаем

При Дербенте подавшиеся к самым морским берегам горы мало-помалу от оных отдаляются и, обхватив большим полукружием обширную долину, опять сближаются с морем на расстояние четырех верст близь устья Атачая. Самая большая ширина сей долины содержит до 50 верст между реками Самуром и Кузар-Чаем. По свойству одинаких качеств земли, включить должно расстояние между Рубасом и Самуром в ту же равнину, которая от Рубаса до Атачая имеет 130 верст длины и заслуживает внимание как примечательнейшая часть сей провинции.

Множество ручьев, вытекающих из подошвы гор, коих вершины во весь год покрыты снегом, разливаясь по сей равнине, составляют причину ее плодородия; но в то же время они противополагают препятствия проходу войск и караванов. По выходе из гор, большая часть ручьев [353] разделяется на малые отрасли, быстро текущие по каменистому руслу, между широкими, но мелкими берегами, что должно отнести к крутому падению их вод с нагорных возвышений. От глинистого свойства гор и от примеси земляных частиц воды сии весьма мутны и не иначе употребляемы могут быть в питье, как с отвращением; однако для здоровья не вредны. Чрез выварку и обыкновенное процеживание неудобно очищаются, разве пропустить их чрез толченое уголье. Окружности ручьев покрыты наносною землею и большими кабанами, от каменных скал оторванными, коих постепенное присовокупление, чаятельно, способствовало к составлению сей долины. Природа наградила сию страну отличными дарами плодородия: повсюду рассеяны рощи и прилески; малое число деревень, на сем пространстве лежащих, окруженных виноградными и плодовитыми садами, доказывает, сколь великие удобности могла бы тут найти сельская промышленность, есть ли бы внутренние беспокойства не служили тому препятствием.

Примечательнейшие речки, протекающие чрез сию равнину, начиная от Рубаса, суть следующие: 1) Гуриени в 16 верстах [354] от Рубаса; 2) Самур в осьми верстах от Гуриени; некоторые особливости сей речки будут ниже объяснены; 3) от последнего рукава Самура, называемого Ялома, в 15 верстах множество протоков, отделившихся от Кузар-Чая, пресекают 13 верст расстояния; потом следует Кузар-Чай, которая из всех вышепомянутых рек разделена на большее число рукавов, а потому глубиною и быстротою вод уступает Самуру. 4) В четырех верстах от Кузар-Чая течет река Дели, при истоках коей на правом берегу лежит Куба, главный город Кубинского владения. При Кубе река сия называется Кудиал, а при нижних частях своих получает имя Дели. При устье Дели находится деревня Низабот и при оной мелкая и неудобная пристань, известная у Российских мореходцев под именем Низовой пристани, которая, однако ж, Россиянами и Англичанами посещаема была, во уважение прибыльного торга с Шемахою до самого разорения сего города в 1720 году; 5) в пяти верстах оттуда река Ак-Чай; 6) от Ак-Чая в пяти же верстах Карачай; 7) от оной до реки Чагаджик, или Чах-Чай, четыре версты; 8) до Бербеле десять верст; 9) столько же от Бербеле до Шабрана. Сия [355] последняя заслуживает некоторого внимания по остаткам, лежащим на левом ее берегу, знатного в древние времена города Шабрана. Должно заметить, что, перешед за Шабран, остальная часть описываемой долины и прилежащих к ней возвышений менее наводняема протоками, не столько лесиста и плодородна и что физические свойства оных приближаются к свойству бесплодной земли, которая заключена между Ата-Чаем и долиною, при Куре лежащею, о чем будет ниже упомянуто; 10) в девяти верстах оттуда течет ручей Деви-Чай; 11) а за ним в 22 верстах ручей Гельген. Ввиду сих окрестностей находятся на горе развалины старинного замка, тамошними жителями называемого Чек-Рек, построение коего приписывают по обыкновению Азиатцев Ескендеру, или Александру Великому; 12) в двенадцати верстах расстояния от сего ручья на реке Ата-Чай кончится вышепомянутая долина. [356]

Бесплодные земли между Ата-Чаем и долиною, по сю сторону Куры лежащею

Второе естественное разделение Ширвана заключает в себе полосу земли, которая с одной стороны простирается вдоль по Каспийскому морю от Ата-Чая до равнины, орошаемой Курою, с другой стороны примыкает к цепи высоких гор, покрытых лесом. Сия полоса имеет около 120 верст длины; самая большая ширина ее от Абшеронского мыса до гор, лежащих между старою и новою Шемахою, то есть более ста верст. Ширина морского берега невелика; прилежащие к оным голые и бесплодные горы образуют большую половину сего участка. Та же почва земли, засохшая и совершенно бесплодная около моря, приближаясь к горам, производит некоторые полезные растения. Город Баку лежит на самой бесплодной полосе, упитанной солью и горной смолою; но сие самое свойство земли есть источник богатства для города, получающего знатные доходы от продажи соли и нефти (Naphta petroleum), чистой нефти и простой нефти (Bitumen induratus). Соляной и смолистой [357] состав земли есть первая причина недостатка в пресной воде; вторая причина есть направление рек, которые, вытекая из гор, впадают в море, но большею частию в Куру, не в дальнем оттуда расстоянии.

Первый предмет, представляющийся глазам в шести верстах от Атачая, есть каменная скала, торчащая на ближайших к морю горах, известная под именем Беш-Бармака (пять пальцов). Собственно, она есть собрание многих скал, из коих высочайшая изображает вид пирамиды, рассеченной на множество неравных зубцов, как уже выше сказано, из чего воображение, Восточным жителям свойственное, составило понятие и название пяти пальцов. Сия скала, славная многими баснословными повестями, служит благоприятною приметою для мореплавателей, направляющих путь свой к Баку; ибо прямо против оной лежат в море два камня, названные Два брата, которых должно остерегаться. У подошвы Беш-Бармака находится Караван-Сарай, не менее известный путешествователям надписями, на стенах оного изображенными на всех Восточных и Европейских языках. На вершине горы видны остатки старинного замка. [358]

От Беш-Бармака до реки Сугайте или Кузучай степь безводная, расстоянием на 50 верст; оттуда 30 верст до города Баку, который лежит на Абшеронском полуострове. Сей последний заслуживает внимание естествоиспытателей как нефтяными своими ключами, так и особенным свойством некоторой полосы земли, упитанной горючим воздухом (gaz hydrogene), о коем было уже упомянуто в своем месте. Между Баку и долиною, по Куре лежащею, одна река Пир Сагат впадает в море в 70 верстах от сего города, все прочие вливаются в Куру и напояют следующую за сим долину.

Долина, по левому берегу Куры лежащая

Восходя по течению Куры от устья вверх к горам, представляется долина на 200 верст длины, прилегающая частию к подошве высоких гор. Ширину ее полагать можно в 60 верст. Большая часть сей долины покрыта тростником; другая часть, наипаче к морю лежащая, бесплодна и соляна; третия, к горам [359] примыкающая, средственно плодородна и способна к хлебопашеству. Около ста верст расстояния от устья Куры она принимает правым берегом своим реку Аракс. Насупротив устья Аракса, на левом берегу Куры, находится большое селение Джеват, принадлежащее Хану Шемахинскому, известное походами Тимур-Ленга и в новейшие времена сделавшееся достопамятным и по размежеванию, бывшему в 1726 году, ибо оно составляло точку совокупления тройной границы: Российской, Турецкой, Персидской. На пространстве сей долины берега Куры покрыты лесом; ширина ее не с большим 70 сажень; в 30 верстах от моря разделяется на многие рукава, из коих два обширнее прочих. Между ними на острове лежит местечко Саллиан, принадлежащее также Хану Шамахинскому. В 50 верстах от Куры внутрь долины находится новая Шемаха, главный город сего Ханства, на речке Аксу. Степь, на противном берегу Куры лежащая, называется Маган, или Змеиное поле; некоторые приписывают то же имя и сей половине левого берега, отличая оную от правой названием Черная Маган. [360]

Полоса высоких гор

Горы, облегающие три выписанные разделения Ширвана, составляют немаловажную часть сей провинции. Широту цепи, входящей в границы Ширванские до самого Лезгистана, нельзя определить с точностию. Начиная от Кубы до реки Атачай, она увеличивается во владениях Шемахинских. Главнейшее же протяжение имеет к Куре и во владениях Шакинского Ханства. Высочайший хребет сих гор принадлежит Лезгинам и разделяется на два главных кряжа, покрытые вечным снегом. Один против Кубы, лежащий на западе, называется Шах-Даг; другой, отстающий на Севере от старой Шемахи, известен под именем Халер-Дага, и оба находятся во владении Хомбутая Казыкумыцкого. Вопреки протяжению прочих гор, идущих параллельно с берегом морским, сия последняя отрасль спускается к Куре углом, из чего явствует причина, побуждающая столь великое число речек вливаться в Куру, а не в море. Сколько можно было приметить, горы вообще свойства глинистого. Множество долин пресекают [361] оные во все стороны и служат водопроводами для рек и ручьев, ниспадающих с отдаленнейших и высших гор. На некоторых нарочитых высотах находятся стоячие озера, в коих вода не пересыхает в летние жары. Во многих местах, прокопав, в нескольких футах глубины открываются родники. На лугах произрастают тучные травы и приятные кусты деревьев; чистота воздуха и плодородие земли привлекают жителей селиться здесь преимущественно пред сухими долинами. Места, наиболее живописные и разнообразные своими произведениями, находятся в окрестностях Кубы. Виноград разводится с успехом по скатам гор, лежащим в полудни, большею частию армянами. В четырех верстах от речки Пир-Сагата и в 30 верстах от новой Шемахи лежит на отлогости одной из тех гор, которые примыкают к бесплодным горам, город Старая Шемаха. Сия славная в древности столица Ширвана вмешает ныне в своих развалинах несколько бедных семейств и множество Шакалов. [362]

Общая древняя и средняя история Ширвана, относящаяся равномерно к Дагестану и Лезгистану

Весьма мало источников, откуда можно бы было почерпнуть верные исторические сведения как древних, так и средних времен о Кавказских народах для изображения происшествий в хронологическом порядке и в относительной связи с повестию соседственных народов. В истории древних монархий Ассирийской, Вавилонской, Мидийской не встречается ни малого повода к заключению, чтобы Кавказские области входили когда-нибудь в состав оных, невзирая на мнение Гербелота и Гмелина, утверждающих тому противное. Тогда известны оне были под общим названием Скифии. В последствии же не токмо не признавали власти Персидских Царей, но с вероятностию полагать можно: что нещастный поход Кира Великого против народа, называемого Геродотом и его последователями Скифы Массагеты, и против царицы их Томирисы не что иное был как поход против Кавказских народов, обитавших в Албании или Иверии. Кир, переправясь чрез Аракс, достигнул беспрепятственно до места, где сия [363] река сливается с Курою (Джеват), но, зашед неосторожно в ущелья, чаятельно, в Карабагские горы, ныне Елизавето-польскою крепостию запираемые, был истреблен со всем своим войском Горскими народами. Статься может, что в память столь славного происшествия, случившегося на берегах Куры, река сия получила тогда название Кира.

Кажется, что Александр Великий также не доходил до сих берегов Каспийского моря. Плутарх в жизни Помпеевой именно утверждает, что Иверийцы, то есть нынешние Грузины, никогда не были покорены ни Мидийцами, ни Македонцами, потому что Александр принужден был поспешно оставить Гирканию (Гилян и Мазандеран). Сие доказывает, что Александр не заходил вдоль Каспийского моря выше Гиркании и, следовательно, не был в Ширване. Восточные писатели утверждают, что Александр запер стеною узкой проход между Каспийским морем и горами, там, где находится теперь город Дербент; но они не согласны между собою как в обстоятельствах, относящихся до сей стены, так и в особе Александра, называемого у них Ескендером. Большая часть из [364] них приписывает сей памятник Александру не Македонскому, а другому, Ескендеру, который прежде всего известен в Восточных историях. Впрочем, все Восточные повести об Александре до такой степени обезображены баснословием, что нельзя в них найти ни тени правдоподобия.

Все время властвования Царей Парфянских и Армянских над знатнейшею частию древней Персидской Монархии, то есть до 226 года по Р. X. Кавказские народы составляли три главнейшие отделения: Колхида, Иверия и Албания. Не может быть сомнения в том, что Дагестан и Ширван принадлежали к Албанскому царству, простиравшемуся до реки Алазани и во внутренность гор до неизвестных нам пределов. Г. Биберштейн догадывается по одинакому значению имен, что Левко-Сирияне, о коих упоминает Квинт Курций, должны быть те же Албанцы, поелику в переводе с Греческого на Латинской пишется albosyrii (белые Сирияне). Весьма вероятно, что некогда Албания составляла сильное царство и многолюдное, судя по известиям, оставленным Плутархом и Страбоном, о числе войска, выведенного против Помпея. [365]

Помпей есть первый, а может быть один только из Римских полководцев, достигнувший до сих пределов. Разбивши Митридата, Царя Понтийского, и покоривши Тиграна, Царя Армянского, сей отважный Полководец вздумал было провести свою армию прямо чрез Кавказ, дабы настигнуть Митридата, укрывавшегося в Киммерийском Босфоре и Тавриде. Из Армении должно ему было проходить чрез Албанию или Иверию. При первом предложении, от него сделанном, о свободном пропуске изъявлено ему было согласие от сих народов. Между тем зима застигнула его на берегах Кира (Куры), в той части нынешней Грузии, которая принадлежала к Албании. Албанцы вдруг переправились чрез Куру в числе 40 тысяч с тем, чтобы напасть на него. Помпей не препятствовал им переправиться, хотя мог удобно сие сделать, но перепустивши их на ту сторону реки, тотчас сразился с ними и разбил их наголову. После таковой неудачи Царь их Оризий принужден был просить мира, в чем ему не было отказано. Помпей продолжал свой путь и достигнул уже Колхиды, как ему объявлено было, что Албанцы вторично вооружились. Сие известие понудило его [366] возвратиться тем же путем. Он переправился чрез Кир и после трудных переходов чрез пустые и безводные равнины, лежащие между Киром и Араксом, сошелся с Албанским войском, состоявшим из 60 тысяч пехоты и 12 тысяч конницы, под начальством Царского их сына Козиса, при реке Аббазе (В Плутархе перевода г. Рикарда в 43 ноте на жизнь Помпееву сказано: «Le fleuve Abos coule des montagnes d'Albanie et se jette dans la mer Caspienue; c'est le meme que Ptolemee appelle Albanus, et il est marque dans les cartes sous ce nom». Местоположение Помпеева пути не согласуется с сей догадкою, ибо на возвратном пути из Колхиды до берегов реки Албануса (нынешнего Самура) Помпей не встретил бы пустых и безводных степей, проходя естественным образом из Грузии чрез Кахетинские долины, изобильно орошаемые множеством рек.), которая должна быть одна из речек, втекающих в Куру, между Тифлисом и Ганжею. Тут опять они были совершенно разбиты и начальник их убит собственною рукою Помпея. После сего поражения Албанцев он хотел продолжать свой поход, переправиться чрез Аракс и гнаться за ними до самого моря, отстоящего оттуда не далее 3 дней езды; но он [367] остановлен был в сем предприятии множеством ядовитых змей, плодящихся в сих местах, то есть на равнине, прилегающей к правому берегу Куры, известной под именем Моганской степи. Почему Помпей возвратился в Малую Армению.

В царствование первых Римских Императоров Албанцы, яко союзники Иверийских Царей, нередко участвовали в распрях, бывших между Парфянами и Римлянами, относительно Армении. Тацит оставил нам некоторые примеры, из коих примечательнейший случился в царствование Императора Тиверия. Сей государь назначил Царем Армянским Митридата, брата Фаразмана, царствовавшего в Иверии; но Артабан, Царь Парфянский, сопротивлялся сему назначению, присваивая себе право на владение. Митридат был поддерживаем своим братом и Албанцами; и Сарматы, прилежащие к Каспийскому морю, отправили к нему также вспомогательное войско, которое поспешно проведено было вдоль Каспийского моря чрез Дагестан и нынешний Ширван в Армению, а потом чрез Куру и ущелья Карабагские, о коих было и выше упомянуто. Поход сей был удачен; при описании оного Тацит поместил [368] некоторые любопытные подробности касательно нравов и образа воевания сих народов.

Должно отнести к той же эпохе Царей Парфянских и Армянских повествуемое Восточными писателями, что Иездегирд, сын Багарама, и Хозрой Нуширван, оба принадлежащие к четвертой династии Царей Персидских, исправили и укрепили славную Дербентскую стену, построенную Ескендером. К чему присовокупляют, что Хозрой протянул сию стену на целую милю в море и что тамошнему градоначальнику дано от него право во время судопроизводства сидеть на золотом престоле, отчего все Дербентское владение впоследствии называлось Серир-Аль-Дагаб, что значит на Арабском языке Золотой престол. Из таковых показаний заключить должно, что Ширван и принадлежащие к нему области зависели в то время от Персидских Монархов.

Для яснейшего уразумения некоторых показаний, извлеченных из истории средних времен, мы начнем с именований, присвоенных сим провинциям в тогдашние времена. Кажется, что Ширван заключал в себе то же пространство земли, [369] каковое и доныне известно под сим именем, со вмещением городов Баку, Шемахи и крепости Кала-Аль-Нагиа или Негие, на границах Адирбижана лежавшей, коей название городу Нух наиболее прилично. Некоторые Восточные писатели включают в Ширван и Дербентское владение, но большая часть из них отделяют оное под названием Серир-Аль-Дагаб. Часть Дагестана, лежащая на Запад от Дербента, не в дальнем расстоянии от сего города, равно как и Кумыкская земля, присовокуплены были ко владениям Казарским и тех Монгольских колен, которые простирались до степей, лежащих между Азовским и Черным морями. Моисей Хоренский упоминает, что в пятом столетии Гунны, обитавшие на Западном берегу Каспийского моря, имели главный город Варачан, коего местоположение ныне неизвестно. Иные смешивают Ширван с Гуржистаном или Грузиею, также с Верхнею Армениею. Показание их о Аланском царстве, управляемом собственными своими царями, хотя не содержит ничего определительного, но не менее доказывает, что оно заключало в себе описываемые нами или близлежащие к оным области. Присовокупляя к сему сходство именования Алан с Албан, из чего [370] вышло после Агбан, нельзя усумпиться в том, что одно произошло от другого. Впрочем, древняя Албания гораздо обширнее Алании восточных писателей. Гербелот весьма правдоподобно полагает, что Аланы, известные во времена переселения народов в Европу, вышли из сей самой Алании, и следовательно, их можно назвать потомками древних Албанцев. Чаятельно, Авары средних времен происходят также от нынешних Аваров; а может быть, сие относится ко всем Лезгинам вообще, которые известны стали у Византийских историков по одному колену, наиболее прославившемуся при первом появлении сих народов на Дунае. Как бы то ни было, из сего явствует, что народы Кавказские имели знатное участие в жребии Европы с самого начала средней эпохи.

При владычествовании Греческих Императоров по Черному и Азовскому морям вскоре распространилась Христианская вера Греческого исповедания в Западной части Кавказа у Черкесов, Абхазов, Осетинцев и прочих народов. Вероятно, что некоторая часть народов, обитавших в Восточной части Кавказа, между Кизляром и Дербентом, исповедовали тот же [371] закон, что доказывается именем земли Ставрополь, город Креста, и названием острова Учь, что значит равномерно крест на Татарском языке. Но Ширван, как кажется, при первых веках Магометанства принял сей закон совокупно с своими владельцами, кои назывались тогда Шахами. В конце девятого столетия, в царствование Ватека, девятого Калифа рода Аббасидов, Филан-Шах Ширванский признал над собою верховную власть Калифов. В половине XII столетия Манучегер-Шах имел пребывание свое в Шамахе, Ширванской столице. Об нем упоминают Восточные писатели как о покровителе наук и свободных искусств. Кажется, что эпоха цветущего состояния Ширвана заключается между введением Магометанства до нашествия Чингис-Хана.

Но Аравитяне не нашли таковой удобности на Западе от Дербента в областях, занимаемых Козарами. Сии последние частые чинили набеги на владения Калифов. В конце седьмого столетия Абдулмалек, пятый Калиф колена Омейадов, разбил их у самого Дербента и всех Козаров, оставшихся в живых, принудил принять Магометанскую веру. Но [372] покорность их была непродолжительна, ибо в 121 году Егиры, то есть в начале осьмого столетия, в царствование Гекама, десятого Калифа колена Омейадов, опять были посланы войска для усмирения Козаров, потом к 738 году Мослема, брат Калифа Иецида, предпринял также поход против Козаров, проникнул во внутренность Кавказа и во владениях Козарских утвердился. В конце VIII столетия, в царствование Калифа Гарун-Аль-Рашида, Козары вышли вновь из гор и увели до ста тысяч в плен; да и после сего они долгое время держались в прежних местах, ибо, по собственному показанию Восточных писателей, земли, на Запад от Дербента лежащие, не прежде покорены были под власть Магометанских владельцев, как во время Сельджукидской династии, царствовавшей в Персии в X и XI столетиях.

После превращений, произведенных нашествием Чингис-Хана, все вышеупомянутые провинции признали власть тех из его преемников, коим достались в удел Туркестан и Персия. Во время междоусобий, восставших между наследниками сего завоевателя, владельцы Северо-западного берега Каспийского моря делали набеги на Юго-восточную часть сего моря, оставляя по [373] всюду следы ужасных опустошений. В начале царствования Абака-Хана, осьмого Мунгальского владельца от колена Чингис-Хана, царствовавшего на Юго-востоке, Баркай-Хан, наследник Джагатая, от того же колена, властвовавший на Северо-западе, возымел намерение войти в Персию чрез Кавказ, но он был разбит при Дербенте в 1265 году и принужденным нашелся отступить. Вскоре потом пришел он вторично с 300 тысяч войска, взял Дербент и достигнул Куры, но по причине смерти его, случившейся в сем походе, войска его разбрелись. В 1320 году Узбек-Хан Капчакской учинил также в сию сторону покушение и взял Дербент. Абу-Саид, Мунгальский Султан, царствовавший тогда в Персии, выступил к нему навстречу к Куре с тем, чтобы затруднить переправу его чрез сию реку. Между тем Узбек-Хан проводил время в опустошении Ширвана, что подало случай сопернику его усилить свои войска новою пришедшею к нему помощию, почему Узбек принужден был отступить без дальних предприятий и притом с знатною потерею, претерпенною им в преследовании его на возвратном пути. В 1335 году Узбек-Хан вторичное сделал покушение, и Абу-Саид опять [374] выступил к нему навстречу. Но сей последний, пришедши в Ширван, умер от болезни. Со всем тем не видно, чтобы намерение Узбека увенчано было успехом.

Когда славный Тимур-Ленг, или Тимур-Бек, известный в Европе под именем Тамерлана, в конце XIV столетия (1387) распространил свои завоевания до Западного берега Каспийского моря и, разорив Грузию, возвратился в Карабаг на зимние квартиры, Емир Ибрагим, владевший тогда в Ширване, уклонился от силы его оружия чрез добровольное покорство. Семнадцать лет после того (1405) Тимур-Ленг покорил Грузию и Шакинское владение, пошел чрез Ширван и Дагестан вдоль по Каспийскому морю против Тохтамыша, Хана Капчакского, весьма известного в Российской истории под именем Царя Золотой Орды, которого он победил в генеральной баталии при реке Тереке, проследовав до Волги, и принудил укрыться в Кавказские горы. В то же время разорил Черкесские владения, рассеявши войска свои по Северной стороне Кавказа до города Кубани, прошел до горы Альбруз и взял крепости: Кула, Тауз, Пулад, Балакай, Абазы, Бишкунт. Названия сих мест, именованных [375] Шерефедином, большою частию не определены или пришли в забвение. Однако изгнанный Тохтамыш не преставал беспокоить Тимура посредством Козаров, Грузин и Армян, доколе сей последний, незадолго пред своею смертию, наконец сокрушил все замыслы своего соперника с уничтожением его власти. Около 1410 года Емир Ибрагим Ширванской покорил Адирбижан и взял город Таврис; в следующий год вступил он даже в столицу Персидскую Испагань, но в том же году потерял все скоропостижно завоеванные им области.

В конце XV столетия Ферокзад-Шах царствовал в Ширване. Он был побежден и убит от Измаиля Сефи, родоначальника Персидских Шахов, царствовавших до 1735 года, то есть до похищения власти Тахмас-Кули-Ханом, известным под именем Шаха Надыра. Измаель Сефи начал завоевания свои с Ширвана и наконец покорил всю Персию, находившуюся тогда во власти потомков Уусум Касана (Уусум Касан, Туркменского колена, воцарился в Персии в 1468 году, истребив потомков Тимур-Ленга; но в 1514 род его пресекся в лице сына его Мурад-Бека, убитого в сражении от Измаель-Сефии.). С того времени Ширван и [376] Дагестан, сближенные с Персидским правлением, получили некоторое образование, наипаче в царствование Шаха Аббаса Великого. Мосты, колодцы, фонтаны и караван-сараи доказывают попечительность сего Государя о удобном сообщении по всему пространству его владений, в пользу расширения торговли. [377]

Ханство Кубинское определяется к Северу от Дербентского и Казыкумыцкого владений рекою Смуром, к Югу от Ширвана урочищем, называемым Курт-Булак и речкою Чикиль, к Востоку берегами Каспийского моря, к Западу владением Шакинским.

Самое большое Кубинской провинции протяжение от Севера к Югу, то есть от Самура до Хозыр-Зиндак-Кале простирается на 126 верст, а от Запада к Востоку, то есть от деревни Ханалых до берегов Каспийского моря, на 84 версты. Число верст показано здесь по агачам, из коих каждый положен в одну Немецкую милю (Агач есть то же, что Персидский фарсанг, и содержит в себе около 7 верст, или час конной езды.). [378]

Кубинская область разделена натурою на две половины: первая нагорная, а другая лежит по долинам от гор до самого моря.

Прежде соединения Кубинского Ханства с Дербентским сие владение управлялось собственными своими владельцами от колена Каракайдацких Усмеев. Во время общего возмущения Дагестана и Ширвана в начале XVIII века, Султан Ахмат Хан убит своим тестем, а малолетний сын его Гусейн-Али скрыт был в горы и воспитан там до совершенного возраста, после чего вступил он в службу к Шаху Надыру и чрез посредство его восстановлен на Ханство Кубинское. Сын его Фет-Али, посланный от него для занятия Сальян, выгнал оттуда Ибрагим Хана и поставил Наибом Келбел-Султана под зависимостию Кубинского владетеля. Вскоре Гусейн-Али умер, и Фет-Али-Хан, вступивши в наследственное владение, устремил честолюбие свое на расширение пределов оного. В 1765 году взял город Дербент и присовокупил сие Ханство к своим владениям; потом овладел Шемахою, наложил дань на Хана Бакинского, и таким [379] образом привел в зависимость свою почти весь Ширван, пользуясь неустройствами, происходившими в Персии по смерти Шаха Надыра. Приобретенное силою умел он удержать благоразумием. Ибо коль скоро Керим-Хан утвердил владычество свое в Персии под названием Векиля, Фет-Али-Хан поспешил изъявить ему свою покорность, дал аманатов и держал потом его сторону. По смерти Керим-Хана, случившейся в 1779 году, начал усиливаться Ага Магомет Астрабатский. Но Фет-Али не почел за нужное искать его к себе расположения, может быть, выжидая дальнейших происшествий. Между тем возрастающее против него недоброжелательство со стороны его соседей превратилось в явную вражду. Он не мог противустоять в одно время всем совокупившимся против него неприятелям, как-то: Хану Шемахинскому, Хомбутаю Казыкумыцкому, Усмею Каракайдацкому и Табасаранским владельцам. Находясь в таких трудных обстоятельствах Фет-Али принужден был просить защиты от России, повергнув себя под ее покровительство, в чем и получил желаемый успех, как мы выше видели. [380]

По смерти Фет-Али вступил в управление старший сын его Ахмет и вскоре потом второй сын его Ших-Али, но они не в состоянии были удержать власти, приобретенной отцом их. В то же время отложившийся от всякой зависимости Шемахинский Ескер-Хан открыл неприятельские действия, за коими последовало примирение; однако незадолго потом брат его, нынешний Мустафа Хан Шемахинский, овладел Сальяном. В 1796 году, по завоевании Западного берега Каспийского моря Российскими войсками, Ханство Кубинское отделено от Дербентского и в первом поставлен был Ханом Гассан, меньшой брат Ших-Али. По смерти Гассана (в 1799 году) Кубинское владение опять перешло под власть Ших-Али Хана Дербентского, который вторично в 1806 году потерял все свои владения по причинам выше объявленным.

Нагорная часть, изобилующая кормовыми травами, весьма способна к скотоводству и к разведению пчел, но мало имеет земли, удобной к хлебопашеству, и производит только конопли и ячмень. Холмистая часть [381] и долины, сверх изрядного скотоводства, произращают с избытком разных родов хлеба, хлопчатую бумагу, мариону, многие садовые и лесные плоды, овощи и шелковичные деревья.

Торговля жителей производится по большей части с соседними владениями, и особливо с Шемахинским и Бакинским, скотом, хлебом, шелком-сырцом, медом и воском. Мариону отпускают в Дербент или доставляют сами в Астрахань; из шерсти овечей и хлопчатой бумаги делают на продажу и на домашние употребления сукны белые и черные, ковры и холст. Сами же покупают соль и нефть в Дербенте и Баке; лучшие материи на одежду в Персии и России; сырцовые материи в Шакинском владении и Шемахе; железо в России и в Мазандеранской провинции; свинец в Лезгинской деревне Куруше, лежащей в Ахтинской округе; медь в Тифлисе; серебро и золото в России, Персии, Азиатской Турции; селитру в Табасаране; ружья, пистолеты, сабли, кинжалы и другие вещи посредственно делаются в деревнях Ерфи и Кулых в Будугском округе, а лучшие доставляются из Персии и Турции; серебряные вещи получают из Кубечи. По [382] словам жителей, во всей Кубинской провинции металлы, хотя и были неоднократно исканы, но бесполезно.

Реки, текущие чрез Кубинское владение, выходят из Лезгинских гор и все впадают в Каспийское море, а именно: Самур, Кузар Чай, Кудиал, Ак-Чай, Карачай, Чагаджик, Бербиль-Чай, Шабран, Деви-Чай, Гельген, Атек и Чекиль. Заметить должно, что здешние жители не называют почти ни одной реки, не прибавляя слова чай, значущего речку, или слова су, значущего воду.

Кубинцы, живущие в деревнях, по рекам Самуру, Кузару и Кудиалу лежащих, или собственно в Кубинской округе, есть коренной народ сей земли; говорит Татарским наречием, называемым Тюркю, исповедует Магометанский закон секты Омаровой.

Мускюрского, Бермекского и Сааданского округов или волостей жители [383] присоединились к Кубинской провинции гораздо позднее; следуют секте Алиевой; говорят Татарским наречием, называемым Тат.

Будугского и Ханалыкского округов жители также пришельцы, следуют секте Омаровой и говорят языком, близь подходящим к Лезгинскому.

Шабранской округ населен в правлении Ханов Гуссейн-Али и Фет-Али вышедшими из Моганской степи Шахсевенами (Шахсевены, туркменское колено, кочующее на Моганской степи, оставшееся в Персии со многими другими от соотечественных орд, изгнанных Шахом Измаель-Сефи.) и другими пришельцами из Персидских и соседних владений; они следуют секте Алиевой и употребляют, как Кубинцы, язык, называемый Тюркю.

Армяне, живущие в Рюстюйском округе, в деревне Кильвар, и в Мускюрском, в деревнях: первой Барахум, второй Барахум, Карджали, Хазмас Большой, Хазмас Малой и Карагуртли, исповедуют свой закон и говорят своим языком; имеют церковь в Кильваре. [384]

Жиды населяют деревню Кулгат, против самой Кубы лежащую, исповедуют свой закон, имеют четырех Раввинов и четыре Синагоги.

Кубинская провинция разделяется на восемь округов или, лучше сказать, волостей: 1) Кубинская, 2) Рустюйская, 3) Мускюрская, 4) Шабранская, 5) Сааданская, 6) Бермекская, 7) Ханалыхская и 8) Будухская. Сии две последние волости почитаются принадлежащими к Лезгистану, с коим они смежны.

Каждый округ имеет своего Дерогу, или управителя. Окружные управители состоят под ведомством Кубинского Наиба, или Градоначальника и к нему во всем относятся. [392]

Жители Кубинской провинции, исключая духовенство, Шихов, деревенских старост, десятских и старшинских денщиков, обязаны были платить Хану сложною суммою с двора по три рубля Ханскою монетою (что составляет около рубля серебром на Российскую монету), по одному рублю или по 170 фунтов всякого хлеба, а из Ханалыхской или Будугской волостей то же количество ячменя; каждую весну и осень по одной овце со ста, десятую долю всех земных произрастений, не исключая хлеба, и по 4 фунта коровьего масла. Сии две последние подати изъемлемы были для Кубинской волости, а одна десятая доля в пользу деревень, отданных во владение Бекам и другим старшинам, которые сами пользуются оною вместо жалования. Однако ж и они обязаны были давать иногда Хану требуемое количество хлеба из своих доходов.

Армяне и Жиды, сверх вышепомянутых податей, должны были платить Ханскою монетою: женатые по одному рублю (30 копеек серебром), а холостые, которые старее 15 лет, по 55 копеек.

За исключением сих доходов собиралась иногда с народа денежная сумма не в зачет годовых податей, на чрезвычайные издержки. [393]

Земля разделена по деревням. Но в сем мало наблюдено порядка, а еще меньше справедливости.

Духовенство состоит из Сеидов, Ахунов и Мулл, которые по книге законов, называемой Шерет-Китаба, сочиненной Османом, решат все тяжбы, неподсудные власти Беков.

Смертоубийца отдается родственникам убитого, а от сих зависит жизнь и смерть виновника; к последнему показанию, однако ж, они только тогда прибегают, когда преступник не может откупиться.

Приличенный в воровстве в первый и другой раз наказывается телесно, а в третий раз лишается глаз, ушей, а иногда и жизни; но смертию чаще наказываются других владений воры, которые иногда не отсылаются на разбирательство к своему начальству.

Раздел наследства производится на следующем основании: братья берут по осьми частей; сестры по четыре, а матери по одной части из всего имущества.

Жен могут иметь по закону до четырех, а наложниц по состоянию каждого; [394] развод разрешается по самым маловажным причинам, как со стороны мужа, так и от жены, Кадию предъявленным, согласно с общим уложением Магометанского закона.

Ханство Бакинское заключается почти в Абшеронском полуострове, который со стороны твердой земли граничит к Северу с владением Кубинским, от коего отделяется рекою Сугайты, к Западу с владением Шемахинским и к Полудни с владением Сальянским.

Полуостров Абшерон начинается от устья реки Сугайты и простирается в море верст на 70 в Восточном направлении; чем далее подается на море, тем становится уже и кончается острым мысом, известным под именем [395] Абшеронского мыса, к коему прилегает мель, называемая Шахинскою косою. Ширина сего полуострова от устья реки Суйгаты до Караван-Сарая Гизти-Коили, то есть от Северного до Южного берега 40 верст, но в других местах гораздо менее. На Западе в твердую землю, земли Бакинского владения простираются еще на несколько верст неопределенною чертою.

Одна река Сугайты, или Кузу-Чай, орошает малейшую часть Бакинских пределов; в прочих местах совершенно безводных. Сугайты значит вода воротилась, то есть что во время сильных жаров течение сей реки вовсе пересыхает, а потом вода опять с быстрым стремлением в русло свое возвращается.

Во время Персидских Шахов город Баку, вместе с принадлежащими к оному владениями, управляем был Наипами и Султанами (градоначальниками), от Шахов назначаемыми. Последний Бакинский Султан находился в сношениях с [396] возмутителем Дауд-Беком против законного Государя и союзника Российского, Шаха Гуссейна. Император Петр Великий, охраняя в силу трактата Персидские области от дальнейшего разорения, приказал взять город Баку вооруженною рукою, что было исполнено Генерал-майором Матюшкиным в 1723 году; однако начальником в городе оставлен старший Юзбаши Дерия-Кулан-Бек. Но вскоре потом открывшиеся на него подозрения в измене понудили отрешить его от должности. И с тех пор до заключения в 1735 году трактата при Ганже Бакинское владение управлялось Российскими Комендантами. От Шаха Надыра поставлен там был начальником простой породы Гилянец по имени Галем. По смерти Шаха Надыра завладел городом один из знатнейших его чиновников Мурза Махмет-Хан, а по нем наследовал сын его Хан Мелик Маммет, который, пользуясь родственными связями с Фет-Али-Ханом Кубинским, владел спокойно, взнося, однако же, в казну его ежегодно некоторую часть своих доходов под видом вспомогательных денег. За ним вступил в правление сын его Мирза Мехмет Хан. Но дядя его Магмет Кули выгнал его из Баки посредством Ахмет Хана [397] Кубинского и завладел городом. Ших-Али Хан сколько ни старался о возвращении наследственного владения Мирзе Мехмет Хану, не имел в том успеха. После смерти Магмет Кули наследовал ему в начальстве сын его, последний Бакинский Хан Гусейн Кули, убийца Генерала Князя Цициянова. В 1796 году он покорился без сопротивления и учинил присягу на верноподданство России; по выходе Российских войск из Персии он дал волю безращетному своему коварству; посылал послов в С.-Петербург и имел тайные сношения с Персиею, угнетая Астраханскую торговлю и даже явно грабя Российских купцов. К вознаграждению понесенных ими убытков приступил не прежде, как будучи принужден к тому посланным (1800) для бомбардирования Бакинской крепости военным судном. Потом опять обратился к врожденной своей двуличности и к грабительству для насыщения своей скупости. Князь Цициянов, не видя ни малейших с его стороны подвигов к удовлетворению требуемых с него взысканий (в 1806), послал к Баке отряд войск и, пришедши сам к городу, бывшему уже в осаде, требовал сдачи оного. Гуссейн Кули выслал ключи и просил личного свидания с [398] Главнокомандующим. При сем свидании (8 февраля 1806), пользуясь великодушною неосторожностию, свойственною Европейским обычаям, он произвел в действие свое гнусное злоумышление на жизнь сего храброго и искусного Генерала двумя ружейными выстрелами, пущенными в него во время переговоров о капитуляции (Во время начальствования в Грузии Генерал-лейтенанта Маркиза Паулучи бренные останки Князя Цициянова перенесены в Тифлис и положены в Сионском соборе, где воздвигнут приличный монумент с надписью на Российском и Грузинском языках.).

В том же году Генерал Булгаков взял Баку, но коварный Гуссейн Кули Хан и его сообщники по приближении Российских войск спаслись бегством, не помышляя о защищении города, с ужасом взиравшего на изменнической их поступок.

Владение Бакинское состоит в городе и в 25 деревнях, его окружающих, в коих полагается не более тысячи дворов. Итак, описание города и окрестностей оного [399] заключает в себе примечательнейшую часть Бакинского ханства.

Баку, по Персидски Бакху или Баковие, по мнению иных, Птолемеева Барука, есть приморской портовой город, лежащий на Абшеронском полуострове под 39° 30' северной широты. Фигура его есть неправильное четвероугольное полукружие, уступами на Юг. В., обращенное к морю. Весь город обнесен складенною из известковых и пещаных камней стеною, которой оконечности простираются внутрь Бакинского залива, полукружием в землю входящего. Важнейшее преимущество города составляет сей залив, почитаемый мореходцами за лучшую гавань Каспийского моря. Он закрыт от Севера Абшеронским мысом, от Юго-востока необитаемыми островами: Нарген, Вульф, Песочный; глубина его от 4,5 и до 6 сажень, но не различной величины. Здания, достойные замечания в Баке, суть дворец и при оном мечеть великолепной Восточной Архитектуры, построенные Шахом Аббасом Великим. Домы обывательские большею [400] частию складены из нетесаных камней в одно жилье и с плоскими крышками, которые засыпаются землею, перемешанною с нефтью; улицы тесные и немощеные по Азиятскому обычаю. Вид города с моря представляет приятную картину наклонением своим по скату горы до морского берега. Достоин замечания древний колодезь, в расстоянии около 300 шагов от Северной городской стены находящийся, который снабжает жителей водою. Он вытесан с большим трудом в каменном слое на 45 сажень глубины и имеет отверстие в сажень квадратное, в которое вошедши, спускаться должно по крутым ступеням до воды. В конце сей лестницы вырублен довольно обширный грот, а в средине оного находится бассейн, из коего черпают чистую ключевую воду. Сверх того, протекает чрез город вода, проведенная не с меньшим трудом из ближайшей каменной скалы. Высунувшийся в море Абшеронский мыс необитаем, равно как острова, супротив оного лежащие, которые образуют Абшеронский пролив. Сей пролив начинается при острове Святом и признаваем за хорошую гавань, потому что она закрыта от всех ветров. Остров Святой так назван по гробу некоего [401] дервиша, почитаемого от Персиян за святого. К сему гробу приходят Шиясы с твердой земли на поклонение. В конце пролива несколько в сторону лежит остров Жилой, получивший имя сие от того, что известный разбойник Стенька Разин жил там некоторое время, по случаю мореходных его набегов на Персидские берега.

В Бакинском заливе, в двух верстах от города, видны на четырех саженях глубины остатки строения, о коем сказывают, что то был караван-сарай, стоявший на твердой земле и поглощенный морем от землетрясения.

В Баке живут Персияне, Дагестанцы, Ширванцы и Армяне; большею частию исповедуют Магометанский закон Алиевой секты, но между ними находятся и Сунниты. Говорят испорченным Персидским и Татарским языками, упражняются в торговле, в ремеслах и в сеянии шафрана. Домов числится в городе 500; жителей около 3,000.

Обильнейшие и единственные произведения сей земли, как уже при естественном [402] описании было упомянуто, суть шафран, соль и нефть. Соль добывается на поверхности соляных озер и внутри гор и, следовательно, двоякого рода: озерная соль и каменная соль. Между оною находится горная и Глауберова соль. Нефть также двоякого рода: белая и черная; и сия последняя разделяется еще на чистую и нечистую, то есть горное масло (naphta petroleum) и горную смолу (bitumen induratus).

Сии произведения отпускаются во всю Персию, в Ширван и Дагестан. Приморские места получают оные посредством судов, называемых Киржимами или Сандалами, а для отпуска по сухому пути нагружают целые караваны. Самый большой отпуск нефти производится на Российских судах в Гилян и Мазендеран, где укоренилось предубеждение, что для шелковичных червей полезен дым, происходящий от зжения нефти, которую, впрочем, по нужде употребляют в ночниках для освещения и вместо дров для варения пищи и для печения хлебов. Туда же отправляют соль и шафран. Взамен того привозят в Баку из Астрахани сукна, брусковую [403] краску, консенель, сандал и другие красильные материалы, ароматы, сахар, шелковые, бумажные и холщовые товары, пищую бумагу, мягкую рухлядь, юфть, железные и медные изделия, домашний скарб и щепительные товары из Гиляна чрез Занзилинской порт: зарбаты, дибы, китаи, аладжи, шелковые и бумажные занавески и покрывала для постелей, коленкоры, шали, ковры, савры, башмаки, сарачинское пшено, разные фрукты, бадрянки, лимоны, изюм кишмиш, персики (шепталу), фисташки, миндаль, орехи, финики; из Мазендерана таковые же товары, и еще в большем количестве фрукты. Из Сальяна бумажные белые и полосатые низкой работы бязи; из Кубы хлопчатую бумагу; из Тифлиса красную медь, также и серебро не в большем количестве; из Шаки шелк; из Шемахи шелк и шелковые тамошние изделия, хлопчатую бумагу, виноградное вино, каштаны и шепталу; из Адербижана чернильные, миндальные и грецкие орехи. Астраханские товары развозятся в Шемаху, Шаку, Ганжу, Карабаг, в Тифлис, в Гилян и Мазендеран. Большая часть Персидских и Ширванских товаров отправляется в Астрахань и Кизляр. Обороты сего Транзитного торга весьма выгодны не только [404] для Российского и Ширванского купечества, но и для Астраханских судовщиков, промышляющих провозом товаров. Продав или выгрузив привезенный товар в Баке, они нагружаются нефтью и солью и отправляются в Зинзили, где покупают на вырученные деньги сарачинское пшено, шелк, хлопчатую бумагу, шелковые и бумажные изделия и отвозят оные или прямо в Астрахань, или заходят опять в Баку, смотря по обстоятельствам торговым или времени года, дабы укрыться от непогоды в Бакинской гавани.

Доход, собираемый в казну от продажи нефти и от пошлин с провозимых товаров, превосходит 116 тысяч рублей в год (1807) серебром.

Бакинское владение лежит на самой бесплодной почве земли, не производящей никакого растения, кроме полыну и в некоторых местах разводимого шафрана. Но природа вознаградила сей недостаток другими источниками изобилия, ибо нефть не [405] токмо заменяет многие домашние нужды жителей, как-то: дрова, освещение, мазь для колес, но составляет притом богатую отрасль внутренней промышленности и внешней торговли посредством удобной гавани, без чего едва ли земля сия могла бы быть обитаема. Нечистая нефть добывается в двух верстах от города в урочище, называемом Шахов рынок, также на острове Святом. Ключи чистого горного масла и белой нефти находятся в 18 верстах от Баки на Север, не в дальнем расстояний от морского берега, смежно с тою полосою земли, из коей выходит горючей воздух. Для удобнейшего скопления и очищения нефти от посторонних частиц выкопаны колодцы, в кои нарочно проведенными желобами стекает она из самородных ключей. Таковых колодцев весьма много на обоих сих урочищах, но белая нефть скопляется только в один колодезь. Сия последняя, как чистейшая, гораздо дороже продается и употребляется преимущественно для освещения, также и в лекарственные составы. Как черную, так и белую нефть наливают для продажи в коженые мешки, называемые тулуки, и таким образом отправляют ее в Персию. Близь нефтяных ключей, [406] между развалившимися строениями, находится укрепленная пещера, о коей сказывают, что в оной жил славный разбойник Стенька Разин во время наездов своих на сии берега.

Тут же, смежно с нефтяными ключами, лежит полоса земли, имеющая около двух верст квадратных, называемая от Персиян Атешга (Атеш-га значит на Персидском языке кумирня или храм огня.), из коей выходит неугасаемый огонь. Сей слой земли состоит из глины, мергеля, песку и нефтяных частиц. Еще не доезжая до места, чувствителен нефтяной запах, весьма противный. Есть ли приложить к земле уголь или другое горючее вещество, то из самого места прикосновения происходит пламень, который наподобие зазженной свечи продолжается до тех пор, пока его не потушить, заметав землею (Близь города Пиетра-Мала в Етрурии на горе Фуоко-ди-Леньо (fuoco di legno) зазженная земля, или правильнее сказать, содержащийся в оной газ горит подобно Абшеронскому огню.). О сем явлении уже было упомянуто при физическом описании сей части. [407]

Не в дальнем расстоянии от Баки, равно как и в других местах по всей той бесплодной части, о коей упомянуто было под статьею естественного разделения Ширвана, находятся растущие горы, сопки или пучины, извергающие из конических своих отверстий ил, смешанный с песком, с мергелем и с большим количеством заключенного воздуха (air fixe). Г. Паллас в физическом описании своем Тавриды полагает причиною сих извержений подземное сообщение морской воды с теми пещерами, где издревле тлеют слои каменного уголья или иного горючего вещества.

Древние Персидские народы Парсы (Фарсы), называемые также Маджию или Маги, известные у Магометан под общим пренебрежительным именем Гаур (неверный), почитали огонь за главное божество. По введении Магометанского закона в Персии сии Гауры или Гебры претерпели от Аравитян великие гонения, по причине коих принуждены были искать убежище в горах и лесах или удаляться в Индейские [408] области. Наиболее держались они в Адербижане, в Кермане и на горе Альвенде, где сохранили еще в целости свои Атеш-ги (Кумирни). В конце XVI столетия Шах Аббас I велел повсеместно разрушить сии храмы и принуждать Гербов к принятию Магометанской веры. С того времени стали они опять удаляться в чужие земли и преимущественно переселились в Бомбей, Сурат и другие Индейские области, наипаче по той причине, дабы могли беспрепятственно сожигать мертвые тела по древнему их обычаю или выставлять оные на съедение птицам. Поелику же Гебры приходят из Индии, вошло в обычай называть их неправильно Индейцами. Однако между ними бывают и настоящие Индийские уроженцы, которые, как известно, равномерно обожают огонь по Браминскому закону. В некоторых местах Персии и доныне терпят Гебров, но не позволяют им строить Атеш-ги. Малое число оных осталось в Кермане, в Иезде, в Геберабаде близь Испагана; и еще один храм их известен на горе Бершек в Сегестане. Таковой же славится в Северной Индии в округе Канграхе, на вулканической горе Таллах-Моки, к коему жители Пенжиаба ходят на поклонение. [409]

Неугасаемый Абшеронский огонь, как самородный, должен был привлечь к себе также особенное благоговение от Гебров, ибо они издревле приходят из дальнейших стран к сему месту на поклонение. Во время последних походов Российских войск в Ширван не получено удовлетворительных сведений о обрядах их богослужения, ибо они скрывались из Баки, появляясь изредка в малом числе, оттого ли, что они тревожатся понапрасну военными происшествиями, до них не касающимися, или по другим каким причинам, неизвестно. В 1796 году при Абшеронской Атеш-ге находилось не более пяти человек стражей и спасающихся тружеников. Желая поместить здесь достоверные известия о Гебрах, я старался получить оные от вероятия достойного самовидца (Майор, что ныне полковник и главный при Калмыцком народе Пристав Александр Исаич Ахвердов (в 1810).), бывшего в Баке по службе в 1803 году, коего показание тем более любопытно, что никто не находил Гебров в таком великом собрании, отправляющих безмятежно свои обряды. К сему присовокуплены [410] краткие замечания, заимствованные от Гмелина, Тавернье и из других источников.

Земля горючая, называемая Персиянами Атеш-га, заключает в себе не более двух верст квадратных пространств. На средине оной выстроен иждивением Индийцев небольшой каменный дом, называемый Персиянами Дервиш-Евы, то есть дом спасающихся, который, собственно, есть Кумирня, или Атеш-га, огнеобожателей. Их было тогда (1803) собравшихся 63 человека разного возраста от стариков 70-летних до 25-летних юношей. Они все были нагие, имея только среднюю часть тела прикрытую холщовыми и бумажными покрывалами. Один старик лет 70, подняв руки кверху, по уверению их, около 30 лет рук не опускал, отчего оне так ссохлися, что есть ли бы и хотел он опустить их, не может. Другой прорезал на грудях кожу и стянувши ее замком, так заживил. Третий надрезал себе тело с обеих сторон от шеи до грудей, заложил в сии раны железную проволоку, которая местами закрыта зажившею поверху кожею, а местами выходит наружу из тела. Четвертый прорезал себе оба уха посередине, и вложа [411] в каждое ухо между верхним и нижним краями круглые, наподобие колесок, камни, ходит с ними несколько лет. Пятой имеет волосы наподобие войлока, крепко свалянные и висящие на обе стороны по плечам до поясницы. У шестого на каждой стороне головы висят по пяти или шести прядок волос, каждая прядка в палец толщиною, а длиною в сажень и более, так что когда труженик сей ростом двух аршин 6 вершков распустил их, то волосы на полу лежали еще более полуаршина. Каждой из них налагает на себя добровольно разное тружение, не только за свои грехи, но и за чужие по обещанию.

Посреди домы вырыта в сажень квадратная и в полсажени глубины яма, над которою складены большие каменья сводом точно так, как в Русских банях складываются каменки; яма сия содержится в отменной чистоте. Когда из них кто умрет, то кладут тело умершего на каменный свод, обливают его коровьим маслом и, коснувшись до ямы пламенем, зажигают под ним горючий воздух. Коль скоро все перегорит, собирают из ямы начисто пепел умершего, сквозь каменья туда ссыпавшиеся, и развевают его на [412] ветре, чем оканчивается обряд их погребения.

Каждый из спасающихся имеет свою комнату, или келью, в коей в одном углу очень гладко вымазана стена и пол глиною и в том же углу на полу разнообразно наверчены узкие и широкие скважины. Утром и вечером, перед тем как должно стать на молитву, окачиваются с головы до ног водою, потом, взяв что-нибудь зазженное, ударяют оным в наверченные в углу скважины, отчего оне затепливаются, как восковые свечи, и тогда все вдруг начинают громко произносить свои молитвы. Никаких животных и насекомых не едят. Обыкновенная пища их состоит с весны до глубокой осени в разной свежей зелени и кореньях. Двое вместе есть не могут, но каждый имеет свою медную небольшую посуду, которую держит в чистоте. Кушанья стряпают на том же месте, где отправляют молитву, то есть в углах своих на зазженном воздухе; когда огонь не нужен более, гасят его, равно как и после молитвы, наметыванием какого-нибудь лоскута. Не с меньшею пользою употребляют они свой божественный огонь для составления [413] сколько простого, столько же любопытного фарса. Над домом выведена высокая труба, которую в ночь зажигают для мореходцев, а днем погашают огонь, хотя для них неубыточный, но чтобы он напрасно не горел. То, что многие называют жертвенником, есть каменная труба в два фута вышиною, из которой выходит сине-красноватый пламень. Она сверху так узка, что горшком ее накрыть можно. Выходящий оттуда неугасаемый огонь зимою служит для тепла и во весь год для варения пищи. При сей трубе собравшиеся Индейцы сидят в молчании, каждый в том мученическом положении, какое наложил на себя по обещанию. Вокруг сей Атеш-ги было еще несколько каменных храмов, от коих остались одни развалины.

Любопытный опыт показывают Индейцы над колодцем, на дворе у них стоящим, из коего получают они для своего употребления воду, вкусом весьма отвратительную. Они накрыли колодезь войлоком и, оставивши его в таком положении минут с пять, потом подняли войлок со сруба и опустили внутрь оного зазженную траву, отчего воспламенившийся воздух в виде горящей колонны по прошествии [414] минут семи сделал такой сильной выстрел, как бы из самого большого орудия.

Для ночлега отвели они лучшую из своих комнат и для ужина сделали хороший плов, осыпав его сахарным песком. На вопрос: откуда получают все нужное для их пропитания? — отвечали, что великие суммы денег, принадлежащие им, хранятся в Астрахане у их соотечественников Индийцев; что сии деньги пересылаются к ним по завещанию от умирающих для поминок, также от плавающих по морям купцов по обещаниям; что подаяния сии бывают столь знатны, что нередко от одного лица получают они до 50 тысяч рублей, а как деньги сии остаются у них почти без всякого употребления, то от времени до времени скопилась большая сумма, которую отсылают они в Астрахань, чтобы Горцы или Персияне ее не отняли.

О законе Гебров известно, что они поклоняются огню, яко изображению Ормузда, Всевышнего Творца, признавая притом злого духа Аримана за начало зла. Книги их писаны древним Персидским языком, которого они сами не понимают, и буквами, отличными от Арабских и [415] Индейских. О пророке своем Ацере они утверждают, что по повелению Нимврода он был брошен в раскаленную печь, но остался невредим; обрезание им неизвестно. Несколько дней спустя после рождения младенца отправляется обряд омовения водою при свидетельстве духовного чиновника. Многоженство позволяется, но развод только в случае прелюбодеяния. В Бомбее вместо сжигания тел они оставляют их в открытом поле в нарочно сделанных для сего загородках, на съедение хищным птицам. Тавернье неосновательно утверждает, будто Гебры не сожигают мертвых тел, чаятельно, по той причине, что ему не случилось видеть сего обряда погребения. Корова и собака суть животные, ими весьма уважаемые; напротив того гнушаются кошкою, мышами, лягушками, ящерицами, змеями, яко порождениями злого духа. Вообще Гебры признаваемы за смирных поселян и прилежных земледельцов; упражняются также в ремеслах, но очень мало торговлею. Магометане повсюду их притесняют в виде еретиков, преданных гнуснейшей из всех ересей. [416]

Несколько островов при устье Куры, из коих один обитаемый, и цепь селений, которые прежде простирались верст на 50 вверх по обоим берегам Куры, составляют владение или округ Сальянской. Он граничит к Северу с владениями Бакинским и Шемахинским, к Востоку и Югу с Каспийским морем, к Западу с Моганскою степью.

От Баки до мыса Везиря берег гористой. Не доходя до Везиря, лежат в море четыре необитаемых острова от Севера к Югу: Дуванной, Буиль, Лось и Свиной, которые вообще называются Свиными островами. На оных Российские промышленники бьют тюленей. От Везиря до устьев Куры берег отлогой, безлесной, с пещаными пригородками. Сальянские острова разделяют устье Куры на многие рукава, из коих два главные: Северный и Южной. Сей последней есть [417] обширнейший; совокупясь с морем и приняв реку Кизил-Агачь, текущую с Моганской степи, он получает название Кизил-Агачского залива. Остров Кур лежит против северного рукава. Остров Сара, в десяти верстах от Моганского берега отстоящий, есть мель, на коей Российские промышленники имеют для безопасности от Персиян складку своих товаров. Гнилые испарения сего острова весьма вредны для здоровья. Большой остров Сальян имеет 50 верст длины и 15 верст величайшей ширины. Он один только обитаем. Вдоль против оного правый и левый берега Куры принадлежат к Сальянскому владению узкою полосою. Другой, меньшей остров, известный также под именем Сальян находится при стечении с морем северного рукава Куры и есть не что иное, как скопившаяся от наплытий Куры углообразная дельта, происшедшая от разделения северного рукава надвое. Сальянские острова и нижняя часть Куринских берегов, очевидно, обнаруживающие новое сих земель образование от наносного ила, состоят из низменных равнин, покрытых солончаками, соляными озерами и болотами, поросшими тростником; они подвержены частым [418] наводнениям, как от моря при высокой погоде, так и от разлива Куры во время таяния нагорных снегов.

Однако Сальянская округа имеет важные выгоды, ей свойственные. Первая состоит в богатых рыбных промыслах, в устье Куры производимых, от коих тамошние жители имеют пропитание. Главнейшая отрасль рыбного промысла находится в руках Российских промышленников, приезжающих из Астрахани: они платят от 40 до 50 тысяч Хану Шемахинскому откупа за позволение запирать учугами южный рукав Куры, где они имеют свои ватаги. Вторая выгода заключается в тучных травах, по обоим берегам Куры между тростником растущих, которые доставляют овечьим стадам обильную паству. Тростник в сих безлесных местах заменяет также многие домашние нужды жителей, будучи употребляем для топления вместо дров, для крышек и даже для строения домов. Плодородные низины с успехом обрабатываются под посев сарачинского пшена, а по суходолам сеют кунжутное семя, или сезам, из коего делают весьма вкусное масло, могущее заменить оливковое, так называемое [416] Прованское масло, есть ли б оного приготовляли в достаточном количестве для продажи. В разных местах Сальянского владения находятся соляные озера, из коих берут соль для соления рыбы; для сего употребления, однако же, предпочитается Астраханская соль, которую привозят туда в знатном количестве Российские промышленники. Есть также соляные горячие ключи, коих вода вкусом горька, равно как и соль, которая по краям оных садится.

Из всех рек Каспийского моря Кура преимущественно изобилует рыбами. В ней ловится белуга, севрюга, осетры, лососи, стерляди, сомы, судаки, сазаны и прочие и сверх того порода сельдей, называемых шамая, та самая, которая ловится в устьях Терека и Самура. При Сальянских учугах так много скопляется рыбы, что нередко в один день убивают баграми до 15,000 осетрей пород рыб. Ежегодный лов Сальянской определить можно в сложности следующим образом:

Сии последние большею частию перетапливаются на сало.

Из сего количества рыбы добывается ежегодно около 17,000 пудов икры и 500 пудов клею; каковые произведения, вместе с рыбою, по самым умеренным ценам, полагать можно в 250,000 рублей, и следовательно, приносят чистой прибыли до 150,000 рублей.

Сие владение издревле управлялось собственными владельцами, потом Наибами и Султанами, от Персидских Шахов поставляемыми; наконец, в последней половине прошедшего столетия, переходило по праву завоевания то к Кубинскому, то к Шемахинскому владению. По взятии города Баки в 1723 году Генералом Матюшкиным, Сальянской Султан Гассан-Бек, покорившись добровольно Российскому оружию, просил защиты от Дагестанских бунтовщиков Дауд-Бека и Сурхай-Хана Казыкумыцкого. К нему послана была [421] воинская команда с Подполковником Зимбулатовым, который расположился на острове Сальяне. В течение четырех месяцов употребил Гассан-Бек все способы, чтобы подружиться с Зимбулатовым, пригласил его однажды к себе в гости с некоторыми Офицерами и всех их перерезал. В сем злодейском поступке наиболее участвовала коварная жена его Хапулбы-Ханум, о коей гораздо прежде сего происшествия император Петр Великий сообщил следующее замечание Генерал-лейтенанту Матюшкину: «Ведомо, что та Сальянская Княгиня Ханума великая воровка, и опасно, чтобы чего худова не случилось». Причем приказал подкрепить Зимбулатова, но уже было поздно. Гассан-Бек ушел и присоединился к партии Даут-Бека, а Россияне, покорив оружием Сальянскую округу, построили на острове Сальян небольшую крепость, которая состояла главным ведомством Бакинского Коменданта. По заключении мира с Персиею Шах Надыр отдал сию землю во владение Ахмет-Хану, родоначальнику Кубинских Ханов. После него вступил в правление родственник его Ибрагим хан, но Гуссейн Али-Хан Кубинской послал сына своего Фет-Али вытеснить его из [422] Сальянского владения, на которое, по ближайшему родству его с Ахмет ханом, предъявил он законное право. Деятельностию Фет-Али-Хана предприятие сие выполнено с желаемым успехом около 1766 года. С тех пор Сальянская округа, хотя подведомственная Кубинским Ханам, однако ж оспариваема была оружием со стороны Шемахинских Ханов, которые основывали свои притязания также на правах наследства. Наконец, нынешний Шемахинский Хан Мустафа, присовокупивший оную к своим владениям также по праву завоевания, пользуется тамошними доходами и назначает от себя правителей под именем Султанов.

Разглашенные известия, будто Кура судоходна до Тифлиса, обратили внимание Императора Петра 1 на Сальянской округ. Он повелел отыскать удобное место для построения приморского города, имея в виду соделать оный средоточием Ширванской, Грузинской, Гилянской и некоторой части Персидской торговли. Сие дело возложено было на Капитан-лейтенанта (бывшего потом Тайным Советником и Сибирским Губернатором) Федора Ивановича Соймонова, оставившего нам первое [423] описание и карту Каспийского моря. Место было приискано и назначено на левом берегу Куры пониже Сальян, у самого моря, заготовлены материалы для строения и приведены из Казанской Губернии пять тысяч Татар, Чуваш и Черемис для производства работ. Кончина Императора уничтожила сие предприятие, которое, впрочем, не могло бы принесть ожиданной пользы, по причине малого расстояния, удобного к судоходству, только в нижних частях Куры, как мы уже видели.

От беспрерывных волнений, сии страны раздирающих, число жителей, вместе с благосостоянием их, весьма уменьшилось. Ныне в Сальянском округе полагается не более двух тысяч дворов. Главнейшее местечко, называемое Сальян, лежит на большом острове сего же имени; прочие селения разбросаны по обоим берегам Куры и большею частию смешивают их под общим названием Сальян, хотя каждое из них имеет собственное свое именование. Жители суть: Персияне, Армяне, Татары, Дагестанцы и Ширванцы, которые держатся большею частию Алиевой секты и [424] во всем подходят на жителей Дербентских и Бакинских. По соседству с ними кочующий на Моганской степи кочевой народ, называемый Шахсевен, приходит временно на Сальянские земли для пастьбы скота. Деревня Казран, на левом берегу Куры, в 60 верстах от устья сей реки, есть крайнее Сальянской области селение.

Сальянские жители платят подушную подать и сверх того еще пошлину от продажи сарачинского пшена Шемахинскому Хану; все сие, вместе с рыбным откупом, составляет около 60,000 рублей ежегодного дохода.

Ханство Шемахинское граничит к Северу с Кубинским владением, от коего отделяется цепью гор Халер-Даг и Белир-Даг, урочищем Курт-Булак и [425] речкою Чекиль-Чай; к Востоку с владениями Бакинским и Сальянским; к Югу с Моганскою степью и с Ханством Карабагским, отделяемыми Курою; к Западу с Ханством Шемахинским, отделяемым рекою Гок-Чай. В величайшей длине имеет около 150 верст от реки Гок-Чай до Каспийского моря, а в ширину, то есть от горы Халер-Даг до Куры, около 100 верст.

Из частей, составляющих естественное разделение Ширвана, Шемахинское владение включает в себя большую часть полосы гористой, большую часть полосы бесплодной и почти всю равнину, лежащую по Куре, за исключением Сальян. Следовательно, и качества земли весьма различны: у подошвы и на скате гор почва весьма плодородная, лесистая и удобная к хлебопашеству и садоводству; равнина произращает кормовые травы и частию удобна к хлебопашеству; бесплодная полоса никаких не производит растений.

Реки, протекающие чрез сие владение, суть: 1. Гок-Чай, разделяется на два рукава [426] под названием Большой и Малой Гок-Чай; 2. Гердиман, разделяется на три рукава под одинаким названием: Верхний, Средний и Нижний Гердиман; 3. Аксу. Все вышепомянутые три реки, прежде впадения в Куру, разливаются по равнине, составляя болота и озеры (лиманы), которые сообщаются с Курою многими притоками. 4. Пир-Сагат протекает без малого все Шемахинское владение от Северо-запада к Югу-востоку и впадает в Каспийское море между владениями Бакинским и Сальянским. 5. Кузу-Чай, или Сугай-шы, приняв левым берегом речку Чекиль-Чай, впадает в море между владениями Бакинским и Кубинским.

По покорении Ширвана Шахом Измаель-Сефи, родоначальником колена Сефиев, в 1591 году Шемахинское владение временно только выходило из-под власти Персидских Шахов при случае военных действий с Турками. В бытность Дженкинсона в Шемахе в 1562 году властвовал там Абдулла-Хан, который покровительствовал Аглинскую факторию и при возвратном пути в Россию Дженкинсона [427] отправил с ним посланника к Царю Ивану Васильевичу. Вскоре после того Шемаха занята была Турками. Но Шах Аббас I одолел своих неприятелей и повсюду восстановил спокойствие. Плодородие земли, промышленность Ширванских жителей и уверенность в собственности возвратили прежнюю деятельность столичному городу Шемахе и опять довели оный до цветущего состояния. Олеарий, бывший в Шемахе в 1636 году, оставил нам известие, объясняющее тогдашнее богатство, многолюдство и знатную торговлю сего города, куда стекались купцы из всех Европейских и Азиатских государств. В оном было до 15,000 домов. Главнейший торг находился в руках Армян и Российского купечества, в силу заключенных с Персиею трактатов. Соседство Лезгин было всегда важнейшим неудобством местоположения сего купеческого города, который не только не имел для караванов свободного сообщения, но должен был бдительно помышлять о защищении стен своих беспрестанною стражею. В 1712 году Лезгины ворвались в Шемаху и с великою добычею возвратились в горы. Во время Авганского возмущения против Шаха Гуссейна, когда отложились от него Сурхай-Хан Казыкумыцкий и [428] Дагестанский, бунтовщик Гаджи Дауд-Бек, первый подвиг их состоял в нападении на город Шемаху, который они взяли в 1720 году приступом, убили Хана Серкера и предали все на расхищение. В том числе погибло более трехсот Российских купцов, коими претерпенный убыток оценен был в четыре миллиона рублей. Сия самая причина, присовокупившаяся к настоятельной просьбе со стороны Шаха Гуссейна о помощи против бунтовщиков, убедила Императора Петра Великого предпринять поход в Персию. Между тем Шемахою владели прежде Дауд-Бек, а потом Сурхай-Хан под Турецким покровительством. В силу трактата, заключенного в 1724 году между Российским и Турецким двором, Шемахинское владение досталось в удел Туркам. Вскоре потом Турецкие войска упразднили Ширван, Грузию и Адербижан по причине успехов, одержанных над ними Шахом Надыром, и, в силу заключенного между Портою и Персиею мирного трактата, остались по-прежнему под властию сей последней. В 1734 году Шах Надыр, отмщевая бунтовщикам, разорил город Шемаху до основания и заложил новый город под тем же именем, в 25 верстах расстояния от [429] старого, на речке Ак-Су. От него поставлен был Ханом из чиновников его Аджи-Мегмет-Али, спокойно владевший до 1761 года, в котором он был убит от Мегмет-Саида и Агасе, сыновей Шемахинского Хана Серкера. Они перенесли местопребывание свое опять в старую Шемаху с позволения Векиля Керим Хана. Мегмет Сеид, поссорившись с Кубинским Фет-Али Ханом, вступил с ним в неприятельские действия и в 1766 году, по взятии Кубинцами города Шемахи, попался сам в плен с братом своим Агасе и со всем семейством, после чего Фет-Али Хан приказал Новую Шемаху совсем разорить, а жителям переселиться в Старую Шемаху. В 1766 году Фет-Али примирился со всеми своими неприятелями, возвратил Шемаху Мегмет-Сеид Хану, выдав за сына его Мемерзу сестру свою Фатиму. Старая Шемаха опять восстановлена; ибо жители, по малолюдству своему не будучи в состоянии заселить столь обширный город, перешли в Новую Шемаху, где и доныне живут. Тут восстали раздоры между Мегмет-Сеид Ханом и братом его Агасе, доколе оба не были отрешены от владения и убиты по повелению Фет-Али хана. После них остались дети; от [430] Мегмет Сеида: Ескер и Касым; от Агасе: Мустафа и Измаил, которые все укрывались в Карабаге у Ибрагим Хана. Сей последний, соединясь с Шакинским Гуссейн Ханом и с Аварским Ума-Ханом, объявил Кубинскому владельцу войну и подступил под новую Шемаху с соединенными силами, но возвратился без успеха. По смерти Фет-Али Хана владение сие, раздираемое беспрерывными мятежами и переходя из рук в руки состязающихся, от Манапа к Ескеру, потом к Касыму, наконец утвердилось за Мустафою Ханом, сыном Агасе. Усилившийся в Персии Астрабетский Ага Магомет Хан, на возвратном пути своем из Тифлиса, имея подозрение на всех Ширванских владельцов, разорил город Новую Шемаху до основания. В 1796 году во время пребывания войск Российских в сем владении, Мустафа Хан скрылся в горы и подал причину сомневаться в его доброжелательстве. Почему призван был двоюродный брат его Касым и утвержден Ханом Шемахинским. По выходе Российских войск Мустафа выгнал Касыма и завладел опять Шемахою. В 1805 году он покорился добровольно России и дал в верноподданстве присягу, с оставлением его [431] на прежних правах. Он имеет чин Генерал-лейтенанта, саблю и знамя с государственным гербом в знак начальства, будучи признаваем за благоразумного и покорного Вассала.

Местоположение Камехии, по Птолемею, полагаемое под 40° 50' северной широты, относится без всякого сомнения к городу Старой Шемахе. Огромные развалины мечетей, обширные и высокие их своды, остатки караван-сараев и других публичных зданий доказывают древнее великолепие сего города.

Гогарена, одно из 15 отделений Армении, находилось также на левом берегу Куры, против стечения с Араксом, и следовательно причислить должно сию провинцию к пределам нынешнего ханства Шемахинского.

Новая Шемаха, небольшой город, лежит в долине на речке Аксу, под 40° 35' северной широты. Фигура его почти правильной четырехугольник, коего каждая сторона имеет около 250 саженей длины, обнесена сухим глубоким рвом и стеною из незженого кирпича, с башнями [432] круглыми и четвероугольными по Восточному обычаю. Жителей почитается в нем от четырех до пяти тысяч обоего пола, кои упражняются в торговле и ремеслах, наипаче в закупке и продаже шелку и в делании шелковых материй, как-то: ладжи, мови, драи, шимандрузы, каковые товары отпускаются большею частию в Астрахань чрез Бакинский порт. Шемахинские фабрики находятся теперь в совершенном упадке, как по малому количеству выходящих товаров, так и по низкой доброте оных.

Большое селение Джеват, лежащее на Куре, против самого того места, где Аракс вливается в Куру, обширностию своею равнялось прежде городу; ныне же запустело и только тем достопамятно, что, в силу заключенных Российским двором с Персидским Шахом Тахмасибом в 1723 году и с Портою Оттоманскою в 1724 году союзных трактатов, оно составляло черту троякой границы: Российской, Турецкой и Персидской. Самое селение досталось по разделу России. Разграничение сие произведено было в действие чрез обоюдных полномочных Комиссаров: с Российской стороны чрез Генерал-майора Александра Румянцова, с Турецкой [433] Дервиша Магомет-Агу в 1726 и 1727 годах. В Джевате содержит Хан Шемахинский для удобности торгового сообщения мост на судах чрез Куру. От Джевата вниз по Куре три селения под одним именем Рудбары различаются на Верхний, Средний и Нижний. От Джевата вверх по Куре такие же три селения под одним именем Киоулы: Нижний, Средний, Верхний. Сии деревни многолюдны и достаточны скотом. На Северо-запад от Новой Шемахи на высотах Фит Даг находится крепость, в которой укрываются жители от неприятельских нападений; в окружности оной по нужде могут производить небольшое хлебопашество. Дорога, ведущая на гору Фит-Даг, весьма затруднительна. Генерал Князь Цициянов (1806) проходил оною с отрядом войск.

Знатнейшие Армянские селения суть: Мергани, Мадрасе, Сагиин, Керкент, Келухони, Мегеры, Талыш, Заргала, Кюглух; при двух из оных находятся два монастыря. Наиболее населенные места состоят между Старою и Новою Шемахою и у подошвы горы Фит-Даг. Сельские жители уходят на лето в горы и живут там в шалашах, а на зиму опять переходят на долины. [434]

Между Старою и Новою Шемахою видны остатки двух замков, не в дальнем расстоянии один от другого отстоящих. Первый называется Кала-Калистин, то есть крепость Розовой долины, вторая Кис-Кала (Девичий замок). Об оных рассказывают много басней.

Кочующие Татары, Хан-Чобаны, издревле переселенные в Шемахинское владение, кочуют по долинам в числе 700 аулов. Они могут поставить до 500 исправных всадников, почитаемых за лучшее войско Хана Шемахинского. Занимаются более скотоводством, нежели хлебопашеством. Держатся Суннитской секты.

Жители Шемахинские суть Персияне, Ширванцы, Татары, исповедующие большею частию Магометанский закон секты Алиевой. Армяне имеют Епископа и исповедуют свой закон. С недавнего времени население сего Ханства весьма умножилось вышедшими из Карабага Армянами так, что ныне полагается всех жителей, в том числе половину Армян, до 25 тысяч дворов. Шелководство есть главнейшая [435] отрасль сельского хозяйства. Притом сеют разного рода хлеб, хлопчатую бумагу, разводят сады и делают вино, которое вкусом изрядно.

Вино Шемахинское уступает добротою своею вину Грузинскому, добываемому в Кахетии. Виноделием занимаются одни Армяне, менее по отвращению Магометан от употребления вина, им запрещенного, нежели от лености и для избежания всякой работы, им непривычной. Нельзя похвалить Армян, чтобы они делали вино с должным рачением, как уже было выше упомянуто. Впрочем, при разыскании причин коснения Горских народов в празднолюбивой нищете, примечаемого даже у Армян, в Кавказе поселенных, сравнительно с деятельностию, повсюду сей народ отличающую, должно взять в рассуждение сильную трудолюбию преграду, там существующую: неуверенность в собственности. Хозяева торопятся как-нибудь сделать вино и как-нибудь продать сырые плоды, которые до созрения их могут быть отняты безвозвратно. Преимущественное качество вина, приготовляемого не на продажу, а для [436] собственного употребления, доказывает, что они умеют делать хорошее вино, почему нельзя сомневаться, что сия отрасль и многие другие в скором времени будут улучшены под кротким Российским правлением чрез побуждение собственной пользы жителей, только бы не было в том посторонних препятствий.

Доходы Хана Шемахинского от Сальянских рыбных промыслов, от пошлин с провозимых и вывозимых товаров и от подушной подати едва ли составляют 100 тысяч рублей в год серебром. Маловажность сего денежного дохода с обширной и довольно населенной провинции отнести должно к долговременному опустошению войнами Шемахинских селений, ныне только из развалин своих восстающих, которые по сей же причине и войска набрать могут не более 6,000 человек. [437]

Ханство Шакинское граничит к Северу с владением Кубинским и с Самурскими Лезгинами, от коих отделяется цепью высоких гор, называемых Салават-Даг и Баба-Даг; к Востоку с Ханством Шемахинским, отделяемым рекою Гок-Чай; к Полудни с владениями Карабагским и Елисаветпольским (бывшее ханство Ганжинское), от коих отделяется Курою; к Западу с Джарскими вольными обществами, отделяемыми неопределенною чертою, идущей по горам до впадения Алазани в Куру. Величайшая длина сего владения простирается на сто верст от горы Салават-Даг до Куры, а ширина по течению Куры до 80 верст, в прочих местах имеет от 50 до 60 верст.

Шакинское владение гористо, лежит на южном скате передовых гор, кончающихся [438] у Куры, имея горы довольно высокие, покрытые лесом и пресекаемые долинами. По причине наклонения оных на полдень, земля плодородна, способна к садоводству и земледелию. Леса большею частию состоят из плодовитых дерев.

От Востока на Запад впадают в Куру одна за другою речки: 1. Гок-Чай, служащая между Ширваном границею; 2. Гелдигелан; 3. Алчиган. Имена прочих неизвестны.

История Шакинского Ханства покрыта темнотою или в известных отрывками происшествиях представляет беспрерывную цепь волнений, убийств и перехождения власти из одних рук в другие. Во время второго нашествия Тимур-Ленга на Грузию (1404) в Шаке властвовал Сиди-Али, Султан Ерлатского колена. Он не покорился Тимуру, ушел в горы и оставил землю свою на расхищение Татарам. По уничтожении в Персии владычества Монголо-Татар, а за ним вслед Туркманских [439] колен Белого и Черного барана, Шакинские Ханы признали над собою власть Персидских Шахов колена Сефиев и с того времени участвовали во всех политических превращениях Ширвана. В наши времена родные братья Мегмет Гуссейн и Селим оспаривали между собою право на Шакинское Ханство, попеременно вступая во владение сей землей и низвергая друг друга оружием и коварством. Наконец, в 1805 году Селим Хан выгнал брата своего из города Нухи и, желая утвердиться в оном посредством Российского покровительства, просил принять его в число прочих вассалов. По смерти же Генерала Князя Цициянова, подкрепляемый Сурхай Ханом Казыкумыцким, он собрал войска и объявил себя неприятелем России. Посланный против него Генерал-майор Небольсин разбил его при городе Нухи, взял оный приступом и выгнал Селима из Шакинского владения. Тогда же на место его утвержден Ханом бывший Хойский Хан Джапар-Кули. Он состоит в чине Генерал-лейтенанта, имеет саблю и знамя в знак начальства; доходами, равно как судом и расправою пользуется по прежним обычаям. [440]

Главный город Шакинского владения Нухи лежит на речке, впадающей в реку Гок-Чай, в вершинах сей последней, не в дальнем расстоянии от Шемахинской границы; имеет более 1,000 домов и около 6,000 жителей. Другие известнейшие места: Шаки, на речке Алчиган, местечко, сообщившее имя свое сему владению; Эреш, большое селение при реке Куре. Такое же селение пониже, на Ю. В. от Эреша лежащее, называется Мингечеур, коего жители промышляют рыбною ловлею в Куре. При Эреше построено Россиянами временное земляное укрепление, названное Орешанским редутом. Прочие селения сего многолюдного ханства, содержащего в себе до 20 тысяч дворов, еще неизвестны.

Шакинское ханство, как говорят, населено большею частию природными Горскими жителями, почему и в нравах своих они приближаются к Лезгинцам и Дагестанцам. Они исповедуют Магометанский закон Суннитской секты, говорят испорченным Татарским наречием. Между ними находятся также Армяне. [441] Сельское хозяйство и главнейшая промышленность жителей состоит в шелководстве, притом сеют разный хлеб и упражняются в делании ковров на образце Персидских и толстых сукон. Приготовляемый здесь шелк в великом изобилии добротою своею не уступает Шамахинскому. Сии произведения отпускаются в Баку, Шемаху и Тифлис.

Доходы Хана Шакинского составляют около 80 тысяч рублей серебром, получаемых большею частию с акцизов продаваемого шелка.

Из Шакинского владения выходит от 10 до 12 тысяч вооруженных людей, в большинстве своем пеших, однако почитаемых за храбрых воинов. [442]

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Облик, нравы, пища, одежда, оружие, строение, ремесла, правление, торговля, науки, летосчисление, монеты, мера, вес

Дагестан и Ширван из всех Кавказских областей, бывши наиболее нашествию внешних народов подвержены, сохранили памятники претерпенных ими бедствий. Козары, Гунны, Угры, Аравитяне, Монголо-Татары, Туркмены, Персияне, Турки попеременно друг друга оттуда вытесняли, не говоря о древнейших поселениях Алан, Скифов, Киммериян, из чего довольно явствует, что жители сих земель происходят от смешения вышепомянутых народов. Татарские поколения, укоренившиеся в Кавказе с половины XIII до исхода XV столетия оставили явные знаки своего господствования в языке и нравах. Но физическое положение земли и свойство климата произвели над здешними жителями такое же действие, какое [443] замечено над иностранцами в Греции и в Италии, то есть что Аравитяне и Татары сделались Горцами точно так, как Италиянцы и Французы, поселившиеся в Архипелаге и Царьграде, сделались Греками и как Ломбарды сделались Италиянцами. В иных местах завоеватели сблизились с Горскими обычаями до такой степени, что без языка Татарского, повсюду употребляемого, мы бы имели право сомневаться, были ли здесь когда-нибудь Татары, ибо малочисленные Татарские поколения, сохранившие прежнюю кочевую жизнь, как-то: Туркмены, Ногайцы, Шахсевены, находятся в крайней бедности и порабощении. Прочие жители приняли обычаи, одежду и образ жизни от соседей своих Лезгинцев или Персиян. В городах Дербенте, Кубе, Шемахе, Баке и Сальяне примечается смешение нравов, обычаев и одежды, наподобие Персидских, каковые введены были владельцами их, большею частию родом из Персиян. Касательно обычаев Персиян мы имеем новейшее, глубокомысленное и искусным пером начертанное описание в путешествии Г. Оливье. Сличив оное с описанием Гмелина, подтверждается замечание, что Академик Российской хотя не был внутри Персии, [444] описывал также нравы Персиян, по причине частого с ними обращения. Мы заметим здесь некоторые черты, относящийся, собственно, к Ширванцам и Дагестанцам с помощию г. Биберштейна.

В стройности тела и красоте лица они уступают Черкесам и Грузинам, но также бодры и проворны; в лице смуглы, худощавы, роста среднего и по причине смешения крови, не имеют собственного характера в облике: почему для Гаремов богатых и знатных людей покупают обыкновенно Грузинок, Черкешенок и Армянок.

Нравственность их также несравненно хуже нравственности Горских народов. При таковых же расположениях к лености, буйству и грабительству, они не имеют в той же степени свойств, отличающих добронравие Горских народов, как-то: гостеприимства, почтения к дружбе, твердости в слове; напротив того, горды, хитры, притворны и низки по [445] обстоятельствам, вмещая в себе все наружные знаки силы и бессилия, властолюбия и рабства, что должно приписать отчасти к насильственному правлению, столь долгое время их теснящему. По тамошнему образу воевания почитаются за храбрых воинов.

Дагестанцы и Ширванцы вообще трезвы, едят два раза в день и воздерживаются от крепких напитков. Хлеб их, называемый чуреки, есть не что иное, как пресные лепешки, делаемые из проса и пшеницы, равно как и во всей Азии. При том едят молоко, масло, сыр, разные свежие и сушеные плоды, пилав или рассыпную кашу из сарачинского пшена, вареную и жареную на вертеле баранину. Люди зажиточные посыпают все кушанья шафраном, употребляют миндальное пирожное, сахарные варенья и сухие конфекты. От жажды пьют шербеты, то есть сок из разных плодов, выдавленный и подслащенный медом, но наиболее ариан, род кислого молока или сыворотки, которая весьма прохладительна и есть любимое питье всех Татар. Все почти курят табак, богатые из Персидских кальянов или [446] наргилей, пропускающих сквозь воду прохлажденный дым, а простой народ из трубок, по Турецкому обычаю, но с меньшею роскошью, как, разумеется, и худший табак.

Одежда их отличается от одежды прочих Татар и Черкесов только шапкою и обувью. Вместо полукруглой шапки Черкесской они носят высокую шапку с плоскою тульею и с черною бараньею опушкою. Обувь состоит из суконных онуч, перевязанных шнурками, и весьма похожа на обувь Российских крестьян, с тою разностию, что они вместо лаптей носят Персидские остроносые башмаки. Да и в шапках примечаемое отличие от Горцев касается более городских жителей и достаточных поселян, ибо черный народ носит такие же шапки полукруглые, но только вверху более сплющенные, нежели шапки Черкесские. Знатные и богатые люди: Ханы, Султаны, Беки, Мурзы, Наибы, одеваются по Персидски в тонкое сукно, шелковое полукафтанье, шапки обвертывают дорогими шалями и таковые же охотно употребляют вместо поясов. Женщины в Дагестане мало отличаются платьем [447] от Черкешенок, а в Ширване держатся более Персидской одежды, наипаче в городах. Женщины и мущины имеют обыкновение волосы и брови чернить, ногти красить желтою или красной краскою, а бороду красным и черным цветом.

Оружия вовсе не украшают, наблюдая только доброту оного. Ружья, пистолеты, сабли, кинжалы достают из Кубечи и других мест Дагестана и Лезгистана; богатые же люди получают из Турции и Персии оружие, известное под именем Дамас и Хорасан: некоторые из сих последних имеют также панцири и шашки. Все избытки свои истощают они на конские уборы, в коих состоит главнейшая их роскошь. Повсюду блестит серебро и золото, целыми бляхами; не щадят их в наборах на ремнях и в насечках на стали.

Домы строят из нетесаных камней, связывая оные глиною и деревянными перекладинами; крыши плоские, засыпанные [448] землею, а где есть нефть, смешивают землю с нефтью. Сим последним образом сделанная терраса весьма прочна. О внутренних уборах комнат упоминать нечего в рассуждении бедности жителей и отчуждения их всякой роскоши. Окна без стекол, закрываются камышовыми рогожами; несколько ковров и подушек заключают в себе украшения комнат и богатство хозяина. В Баку и Дербенте у зажиточных людей комнаты расписаны на Персидский вкус изрядными арабесками. Мечети в городах и Караван-сараи по большим дорогам суть прочнейшие строения; простота оных имеет довольно приятную и величественную наружность, наипаче Бакинская мечеть, построенная Шахом Аббасом Великим. Вид Караван-сараев соответствует цели построения оных и есть не что иное, как небольшой четвероугольный замок с башнями по углам, в коих проезжающие, в случае нападения от разбойников, могут защищаться с успехом. Посреди двора находится обыкновенно обширный колодезь, покрытый сводом. [449]

Хотя при беспрестанных волнениях, колеблющих сию страну, не можно ожидать укоренения деятельной и постоянной между жителями промышленности, однако древний дух торговли и рукоделия не совсем погас в Ширване. Сверх ремесл, необходимо нужных в общежитии, в Шемахе и в Дербенте есть несколько новых фабрик шелковых и бумажных, выделывающих разного рода ткани изрядной доброты. Лавки ремесленников расположены обыкновенно по обеим сторонам главной улицы по Восточному обычаю.

Внутреннее управление Ширвана и Дагестана, касательно власти Ханов и зависимости их подданных, почти одинаково. Владельцы пользуются большею или меньшею властию, смотря по личным качествам каждого; но самовластие повсюду ограничивается духовными законами и обычаями, кои по существу феодального правления составляют иногда благоприятный в пользу народа перевес. Ханы Ширванские и Дагестанские владельцы ничего [450] важного предпринять не могут без согласия совета их, составляемого из Старшин, Беков и других чиновников. Сей самый образ правления существует в Лезгистане, с той разностию, что Лезгины более привязаны к независимости, нежели Ширванцы и Дагестанцы, которые приобыкли уже к единоначалию. В судных маловажных делах, гражданских и уголовных, владельцы решат оные окончательно и приговор немедленно исполняется; - но в важных случаях они обязаны советоваться с Старшинами, дабы избегнуть их негодования и ненависти. Когда же Беки или Старшины действуют согласно с видами своих владельцев, сие обстоятельство обращается почти всегда в отягощение жителей, наипаче Армян, утесняемых безмерными налогами. Все внутренние возмущения и кровопролития, за исключением неприятельских нападений, отнести должно к следующим двум главным причинам: 1. Соперничество до ненависти и непримиримой злобы, допускаемое между владельцами единокровными, так что вооружение брата на брата, сына против отца не почитаемо у них за диковину. 2. Сребролюбие владельцев, изнуряющих подданных налогами, отчего сии последние тайно или явно [451] способствуют к низвержению своих тиранов, в чаянии лучшего жребия при перемене владельца, хотя довольно часто в том ошибаются. В обоих случаях обыкновенно приглашаются на помощь союзные или наемные Лезгины, которые довершают разорение жителей. Одним словом, Российская история во время удельных княжеств есть живое изображение нынешнего политического существования Ширвана и Дагестана. Духовная, гражданская и земская расправа, та же самая, как упомянуто было под статьею Кубинского владения, с некоторыми изменениями, зависящими как от местных обстоятельств, так и от произвольного распоряжения со стороны владельцев.

Торговля сих провинций весьма ограничена в рассуждении изобилия естественных произведений земли. Шелк-сырец, краска мариона (крап), сарачинское пшено, свежие и сухие плоды, нефть, шерстяные и бумажные изделия суть главные предметы отпускаемых товаров. Нефть идет в Гилян и Мазандеран; все прочие произведения вывозятся в Астрахань и Кизляр, [452] таким образом, что сии города снабжаются из владения Шакинского, Шемахинского и Кубинского шелком, из Дагестана марионою. Из одного Дербента в урожайный год вывозится марионы до 6,000 пуд. Количество вывозимого шелка из Дагестана и Ширвана определить можно в сложности нескольких годов до 2,000 пудов ежегодно. Из Баки кроме нефти, каковой отпускается, за расходом в Ширване, не менее как на 50,000 руб. в Гилян и Мазандеран, идет туда же соль и шафран, равно как и белая нефть в Астрахань. Из Астрахани и Кизляра привозят в Дербент и Баку сукна, красильные материалы, ароматы, сахар, шелковые, бумажные и холщовые товары иностранных и Российских фабрик, писчую бумагу, мягкую рухлядь, юфть, стальные, железные, медные изделия, домашний скарб и щепетильные товары. Наиболее упражняются в торговле Бакинские, Шемахинские и Дербентские жители. Главный торг находится в руках Персиян и Армян, которые, приобыкши к Азиятскому самовластию, терпением своим превозмогают все препятствия. Чрез сношение с Горскими народами получают они шерстяные бурки, Лезгинское сукно, бумажное полотно, коровье масло, [453] мед, свежие и сушеные плоды, виноградное вино и другие съестные припасы. Сколь ни маловажна сия торговля, должно ее почитать за победу, одержанную Армянами над нравственным состоянием жителей и над насильственным управлением сей страны. Сверх недостатка в правосудии и частого нарушения собственности, из коих тамошние владельцы выгадывают для себя новые отрасли доходов, не менее способствуют к притеснению торговли повсюду взимаемые внутренние пошлины с привозных и отпускных товаров из одного города в другой; и когда купец удовлетворил всем налогам, случается, что Горцы, разбив караван, лишают его всего имущества, а нередко и сам хозяин остается вместе с своими товарами добычею разбойников. Для лучшего пояснения Дагестанской и Ширванской торговли здесь следует краткая роспись привоза и отпуска, бывшего в 1807 году при Кизлярской и Астраханской таможенных заставах, с показанием разности против 1806 года. [454]

Привоз товаров

Товары, исключительно принадлежащие Дагестану и Ширвану, суть: нефть, мариона и рыбей клей. Шелк и хлопчатая бумага вывозятся в Астрахань в преимущественном количестве из Гиляна и Мазандерана. Сверх того в знатном числе идет хлопчатая бумага, бумажный товар и мягкая рухлядь из Хивы, Бухарии и с Трухменской земли чрез Мангишлак. Мазандеранская бумага, шелк Рящинский и Шемахинский почитаются за лучшие. Большая часть отпускных товаров из Астрахани идет в Баку, откуда отвозится далее в Ширван, Адербижан, Гилан и Мазандеран, наипаче в сии последние годы, во время коих не можно было посещать Зинзилийскую гавань, по причине военных действий с Персиею. Итак, исключив из числа привозимых товаров примерно две трети, доставляемых из Гилана, Мазандерана и Мангишлака, останется для Дагестана и Ширвана около 350,000 рублей, к коим присовокупив Кизлярский торг 181,000 рублей, отпуск из Баки нефти, соли и шафрана, вывозимых в Персию на 50,000 рублей, да сверх того произведения Сальянской рыбной ловли на 200,000 рублей, весь отпуск из произведений сих провинций составит, по приближительному счислению, сумму около 800,000 [459] рублей, а привоз Российских и иностранных товаров около 500,000 рублей. Один город Кизляр выпускает ежегодно спирту и шелку в Россию на таковую же и нередко превосходнейшую сумму. Сие служит доказательством, что плодородие земли не составляет народного богатства, когда правительство, последуя стеснительному духу монополии, имеет собственные виды, противоположные успехам торговой промышленности.

В Дербенте, в Шемахе и Баке есть школы, в коих преподают уроки Арабского и Персидского языка по правилам грамматики. Сим последним языком, называемым Фарс, говорят только городские жители и грамотные чиновники; общенародный язык есть Татарский, разделенный на многие диалекты. Чтение Алкорана и толкование оного вменяется сколько в обязанность ревностного Мусульманина, столько же и в похвалу его учености; для забавы же читают известную баснословную повесть о Персидском богатыре Рустоме, и тем ограничивается круг просвещения лучших людей в Дагестане и [460] Ширване. Но, есть ли здешние жители мало имеют охоты к наукам и художествам, зато очень наклонные к астрологическим гаданиям, к толкованиям снов, к тализманам и другим суевериям. От болезни и от глазу носят на шее стихи, выписанные из Алкорана, и то же самое делают с любимыми своими лошадьми, у коих нередко виден на груди подобный тализман, в мешочке зашитый и висящий на шнурке, который обхватывает шею лошади. Имеют также примечание к щастливым и нещастливым дням во всех начинаниях, относя успех и неудачу к влиянию планет на дела человеческая. Науку врачебную и особу врачей отлично уважают, приписывая превосходство в сем деле искусству Франков и Европейцев. Знание собственных их врачей заключается в некоторых практических обхождениях с известными болезнями, каковые стараются наиболее прекращать наружными лекарствами; но искусно вырезывают пули и заживляют всякие раны.

у Шиясов и Суннитов летосчисление общее по Магометанскому календарю, [461] разделенное на 12 месяцев лунных. В первом месяце, Мугареме, Шиясы празднуют смерть своего святого Гуссейна, Алиева сына, убитого по повелению Калифа Иецида, препровождая сей день в печали и предавая проклятию его убийц, по обычаю Персиян. Посты Рамазан-Байрам и Курбан-Байрам отправляют обе секты в одно время равно как и новый год, который начинается 10 марта под именем Навруза. Празднование нового года продолжается пять дней, во время коих забавляются музыкой, гулянием, посещением друг друга, конским ристанием, причем, однако же, Шиясы и Сунны не смешиваются между собою.

Каждый Хан имеет право бить монету под своим штемпелем, но, по малому количеству оной, главное обращение торговых капиталов состояло всегда из Российских и Персидских денег и частию из Голландских червонных. В Дербенте, в Шемахе и в Баке на Ханских монетных дворах били одну только монету, называемую Абаз, из переплавленного Российского и Персидского серебра, примешав [462] туда несколько лигатуры; Бакинские абазы почитаются за монету самой низкой пробы. Ходячая монета в Дагестане и Ширване есть следующая:

Голландский червонец.

Завозится из России и Турции; курс оного зависит от торговых обстоятельств и переменяется от 15 до 20 Абаз.

Золотые Персидские червонцы: Мур-Ашрефи, Ашрефи, Гуссейн, Сулейман, Сефи, весьма редко попадаются и не входят в обращение торговли.

Томан.

Древняя Персидская монета, содержавшая в себе 10 гацарденаров или около 10 Российских рублей, которая ныне превратилась в умственный щет; собственно томан значит десять тысяч. У Татар не только войска, но и завоеванные земли делились на томаны, то есть на тысячные, десятитысячные полки и участки, отчего и в Российской язык перешло название Темник, Тьма. В здешних провинциях, [463] равно как и в Персии, щет ведут томанами и вместо тысяча рублей говорят сто томанов.

Российский рубль и прочая серебреная монета.

Сисиденер, или Шис-Шахи, называемый Россиянами Ханским рублем, Персидская монета, которая также вышла из обращения, но употребляется в умственном щете и, смотря по курсу, содержит в себе от 30 до 3 копеек. Три Ханских рубля составляют один Российский рубль серебром.

Аббаз.

Именовательная цена сей монеты 20 копеек, но в рассуждении низкой пробы серебра, за серебреный рубль 83 пробы дают от 6 до 8 Аббаз. Сия монета составляет главное обращение внутренней торговли. Между здешними Аббазами попадаются также Персидские и Грузинские Аббазы. Сии последние почитаются за лучшие.

Шахи, Персидская монета, ценою между 5 и 6 копеек.

Сиденер содержит 30 денаров или 3 копейки. [464]

Бисти, 20 денаров или 2 копейки.

Казбек, 5 денаров или половину копейки.

Притом ходят Российские медные деньги и ассигнации с приплатаю лажа по курсу.

В Дагестане и Ширване употребляют Персидскую меру, Шахский аршин и Маказарской аршин. Шахской аршин содержит в себе 30 Парижских дюймов и 8 линий. Маказарской аршин совершенно равен Русскому аршину. Персияне разделяют сию меру следующим образом: ширина 7 конских волосов составляет 1 ячменное зерно; 7 ячменных зерен 1 дюйм; 32 дюйма 1 Шахский аршин; 12,000 аршин делают 1 фарсанг. Но вместо фарсанга здешние жители употребляют более название Агач, который равен фарсангу и содержит в себе час езды или, по примерному счислению, немного более 7 верст.

Тяжести и даже некоторые жидкие тела весят, щитая по Персидски ботманами, которые разнствуют между собою по городам и провинциям. В Ширване и Дагестане употребляют три батмана. Один весит 12,5 Персидских фунтов, равных [465] 15 Русским фунтам и 36 золотникам, и называется Шахской батман; второй содержит 13,5 Русских фунтов; третий содержит более 19 фунтов. Сей последний употребляется в Дербенте; два таковых батмана составляют 1 пуд без фунта. В Шемахе и Баке более в употреблении Шахской батман.

Персидский вес разделяется следующим образом: Персидская панжа, или фунт, имеет в себе 100 шахских золотников, называемых мускал, которые составляют 130 Русских золотников; 6 мускалов делают драгм; 16 2/3 драгм, или 120 мускалов, составляют вагия; 12 вагия делают батман, равно как и 200 драгм есть также батман; 6 дуниманов составляют 1 мускал, 4 карата равны 1 дунку; 1 карат 3 габби.