БРОНЕВСКИЙ С. М.

НОВЕЙШИЕ ИЗВЕСТИЯ О КАВКАЗЕ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Дагестан

Писавшие о Дагестане разделяют его произвольно: Гербер на Верхний и Нижний; Гильденштет соединяет Дагестан с Лезгистаном; иные разделяют Дагестан на Северный и Южный, включая в последнюю часть и Ханство Кубинское, как значит на карте Российской Империи, изданной в 1804 году из Депо Карт Его Императорского Величества. Мы будем держаться разделения г. Барона Маршаль-Биберштейна, помещенного в описании его Западного берега Каспийского моря, с малыми отменами, ибо сие разделение более согласуется с новейшими сведениями, приобретенными во время последних походов войск Российских в Дагестан и Ширван.

Название Дагестан происходит от Персидского языка. Даг на Персидском, равно как Тав или Тау на Татарском языке, значит гора. Персияне к сему [293] прибавляют слово истан, значущее землю, область, владение; следовательно Дагестан и Тавлистан имеют одинакое значение: гористая земля. Горские народы и наипаче Татары употребляют между собою название Тавли-Тавлис, из чего Россияне составили Тавлинцы, относительно к тем народам, которые обитают на высочайшем кряже гор; следовательно, употребленное Гербером произвольное разделение на Тавлистан, с равномерным основанием принадлежащее к Дагестанцам, Лезгинцам и всем прочим Горским народам, есть излишнее и затмевающее точность географических познаний.

Дагестан простирается от реки Койсы вдоль по Западному берегу Каспийского моря на 200 верст до реки Самура. Ширина его от берега морского к горам и в самые горы от 50 до 80 верст. Граничит к Северу с Кумыками, к Западу с Аварами и Казы-Кумыками не определенною чертою; к Полудни с Ханством Кубинским, от коего отделяется рекою Самуром; к Востоку с Каспийским морем. [294]

Политическое разделение Дагестана заключает в себе: 1. Владение Шамхала Тарковского и союзники его Дженготенцы и Акушинцы. 2. Область Каракайдацкую. 3. Ханство Дербентское. 4. Область Табасаранскую.

Сие владение заключается между Койсу и речкою Орусай-Булак, простираясь вдоль по берегу морскому на 110 верст, а в ширину от 50 до 60 верст. Границы его с трех сторон те же, что Дагестана, а к полудни области Уцмия Каракайдацкого. Против устья Койсу восточный кряж Кавказа отстоит в 50 верстах от морского берега; потом мало-помалу горы стесняются к морю и оставляют между берегом оного длинную низменную равнину, коей ширина уменьшается от 15 до 10 и до 5 верст. В сем последнем расстоянии находится город Тарку, главное местопребывание Шамхала, на самой средине [295] владения его расположенное. От Тарку до Орусай-Булак, между коими 50 верст расстояния, продолжаются такие же низменные долины между морем и горами. Сии долины плодородны и большею частию обработаны под хлеб. Во время летних жаров жители весьма искусно поливают оные посредством пущенных из нагорных речек водопроводов, которые, будучи направлены во все стороны и где нужно укреплены плотинами, совершенно достигают предназначенной им цели. Предгория, супротив долины лежащие, круты, пресекаемы узкими удольями и покрыты густым лесом и кустарниками. Между Койсу и Сулаком заключенная полоса земли подается на С. В. в море под именем Аграханского мыса или косы. В том же направлении открываются многие низменные острова, служащие продолжением Аграханской косы: продолговатый остров Учь, или Учинская коса, остров Чечень и другие меньшие, между ними рассеянные. Сие протяжение Аграханского мыса посредством островов и мелей, к оному прилежащих и без сомнения происшедших от наплытий (alluvion) (Г. Севергин первый, как кажется, употребил слово наплытие, весьма явственно самую вещь изображающее, в минералогическом описании России. Остается желать, чтобы, для пополнений географического языка, оно было введено в общее употребление.) реки Койсу, [296] образует довольно обширный, но мелкий и открытый Северным ветрам залив, называемый по имени мыса Аграханским заливом. Он прославился высадкою Российских войск, в 1722 году учиненною здесь в присутствии Императора Петра Великого.

Главнейшая река сего владения есть Койсу (чаятельно Саона Птолемея), которая в 35 верстах, не доходя до Аграханского залива, в том самом месте, где видны остатки крепости Св. Креста, разделяется на два рукава, из коих первый, то есть Северный, называется собственно Койсу или Аграхан, а второй, Южный рукав известен более под именем Сулака и впадает в море прямо на Восток, в 22 верстах от места разделения рукавов. Немного повыше крепости Св. Креста Койсу имеет около 50 сажень ширины. Доселе не определено с точностию, откуда начинается граница Дагестана, от рукава Аграхана или от [297] Сулака; но полоса, заключенная между двумя рукавами, равно как Аграханский мыс, действительно находятся во владении Шамхала. От Койсы на полдень следуют еще две речки, довольно значущие своею быстротою, одна за другою, не в дальнем расстоянии: река Озень, или Торкали-Озень, а за нею река Манас. Все три выходят из Лезгинских гор. Последние две весьма быстры, наипаче во время таяния снегов. Манас составляется из двух отраслей, из коих Северный называется Малой Манас, а Южный Большой Манас. Берега сей реки круты и каменисты. Между Койсу и Озени отрасль соединяется с соляным ручьем Бакас и составляет близь моря обширные болота, поросшие тростником. Кроме сих рек, Шамхальское владение орошающих, оно пресекаемо довольным числом горных протоков, из коих известнейшие суть: Черкас-Озени, Буйнаки, Орусай-Булак. Все вышепомянутые воды втекают в Каспийское море от Запада на Восток.

Достоинство Шамхальское есть важнейшее в Дагестане; а в областях, [298] заключающихся между Тереком и Курою, почиталось вторым после Царя Грузинского. Исторические известия, согласно с преданиями народными, утверждают, что первые Шамхалы поставлены были от Аравитян, что сходствует с толкованием, помещенным у Гербера о значении слова Шамхал; ибо Восточные писатели называют город Дамаск Шам, а хал на Арабском языке значит Князя, владельца, следовательно, слово Шамхал перевесть можно Дамаскинский владелец. Но Реннекс, основываясь на Дербентской истории, в рукописи им найденной, выводит название Шамхала от Аравского полководца Шах-Баала. Как бы то ни было, происхождение Шамхалов отнести можно можно к VIII или IX столетию, то есть к тому времени, когда Аравитяне выгнали Казаров из Армении и распространили власть свою в горах Кавказских. Кроме Шамхала от них же поставлены еще и другие чиноначальники, Уцмий Каракайдацкий и Кадий Табасаранский. Во время царствования Персидских Шахов Шамхалы назывались Дагистан-Валиси, то есть Наместник Дагестанский; как и действительно власть Шамхалов простиралась некогда на весь Дагестан, частию силою [299] оружия, частию посредством политического влияния.

Повесть сей страны покрыта темнотою, за исключением некоторых происшествий, связанных с Российскою историею. Первые сношения России с Шамхалами, называемыми в Архивах наших Шевкалами, начались в 1559 году и вскоре потом обратились на неприятельские действия по причине защищения поддавшихся России Черкесов от притеснения Шамхала Тарковского. Во время построения Российских трех крепостей в Ендери, на Койсу и около Тарку, Шамхал наиболее противился сему предприятию и способствовал, наконец, к уничтожению оного, что случилось в 1604 году после поражения Воеводы Бутурлина, о чем пространнее будет упомянуто в исторической части. Потом в 1638 году находим мы жалованную грамоту Кумыцкому и Тарковскому владельцу Сурхай Мурзе на принятие его в подданство; и когда он назван был Шамхалом от Персидского двора, то в 1643 году дана ему от Царя Михаилы Федоровича утвердительная грамота на сие же достоинство. С тех пор в продолжение 60 лет [300] приязненные сношения с Шамхалами не прерывались. В 1718 году Шамхал Адильгирей учинил на верноподданство присягу и оказал важные услуги Императору Петру Великому во время похода его в Персию. Тогда же построена крепость Св. Креста на землях Тарковских между двумя рукавами Койсы: Аграханом и Судаком, на правом берегу первого в 35 верстах от устья. В 1725 году Адильгирей, будучи настроен Турками, покусился на измену. Собрал 30 тысяч войска и напал на крепость Св. Креста, причем Генерал-майором Кропотовым был разбит, взят в плен и сослан в заточение в Колу, где и умер, а владение его и город Тарку разорены в наказание за измену. После чего Петр Великий повелел уничтожить звание Шамхальское и всею землею его управлять Генералу, начальствующему в крепости Св. Креста. По заключении с Персиею в 1735 году мирного и союзного трактата при Ганже, гарнизон из сей крепости переведен в Кизляр и Шамхальское достоинство восстановлено Шахом Надыром, в лице Кумыцкого Князя Каспулата. - В 1786 году сын его Шамхал Муртазали вступил в Российское подданство и до смерти своей сохранял верность. Племянник его, [301] нынешний Шамхал Мехтий, имеет чин Генерал-лейтенанта, и следующие знаки отличия, пожалованные ему за непоколебимую его к Российскому престолу преданность: саблю, драгоценными каменьями украшенную, золотую медаль, осыпанную бриллиантами, с надписью: за усердие и верность, знамя с Российско-Императорским гербом в знак начальства, по Азиатскому обычаю.

Мехтий, Шамхал Тарковский, владетель Буйнацкий и Хан Дербентский, имеет от роду 42 года (Сие писано было еще в 1808 году.). Вторая супруга его, Периджи Ханум, сестра Ших-Али, бывшего Хана Дербентского.

Сын его, по имени Хан, от первой супруги 20 лет.

Братья Шамхала: Шаабаз 37 лет, Казий 16 лет.

Одно колено Кумыцких Князей, называемое Шубган-Шамхал (пастух Шамхал), коего предок в начале XVIII столетия был Шамхалом и во время Гербера жительствовал в Шамхальском владении, имея там несколько ему подвластных [302] деревень, ныне пребывает между Дженгутенгами, которые дали ему убежище.

Весь Дагестан, за исключением поселенных там Персиян, исповедует Магометанскую веру Суннитской или Омаровой секты.

Шамхал Тарковский, как и прочие Дагестанские и Ширванские владельцы, состоят в подданстве Российской Империи на особенных правах, по существу коих правильно назвать их можно вассалами или удельными Князьями, подвластными России. О внутреннем образе управления будет упомянуто в конце сего отделения в особливой главе.

Подданных, собственно принадлежащих Шамхалу, щитается не более 12 тысяч дворов. Главнейшая сила его состоит в союзниках и, на некоторых условиях, находящемся в зависимости его Акушинском народе, называемом Дарга-Акуша; а потому отличая владение, собственно Шамхалу принадлежащее, от союзников его [303] Акушинцев и Дженготенцев, мы начнем с первого.

Тарковские подданные живут поближе к морю и в горах на вышесказанном пространстве; упражняются в хлебопашестве и скотоводстве; сеют просо, ячмень, пшеницу, сарачинское пшено; склонны к праздности и пьянству; горячее вино делают из просы и ячменя; впрочем, народ смирной и привыкший к повиновению, к чему наипаче способствует правосудная строгость нынешнего Шамхала, который не попускает им в шалостях. Главнейшие места в Шамхальском владении суть:

Тарку, город, местопребывание Шамхала, лежит в 5 верстах от моря, между реками Озень и Манас, на скате горы в довольно пространном и высоком ущелье, которое вышло полукружием, лицем к морю, так что вид сего города, построенного уступами, представляет с морского берега подобие амфитеатра. В самом вышнем ярусе находятся Шамхальской дворец, который примечателен водопроводами, доставляющими туда с вершины [304] горы ключевую воду, которая потом разными желобами разливается по всему городу. Домы выстроены большей частию из каменных плит, связанных глиною, с плоскими крышками. Жителей в Тарку полагается обоего пола до 10 тысяч душ, вместе с поселенными там Армянами.

Буйнаки, деревня на речке сего же имени, от коего и округ сей называется Буйнацким. В ней обыкновенно имеет пребывание Шамхальский наследник, называемый Крим-Шамхал, и пользуется доходами сего округа.

Прочие известнейшие деревни Шамхальского владения суть: Янчи-Урт на речке, которая, собственно, есть один из рукавов Сулака; Ишкорты, Ерпели, Канчугай, Торкали на реке Озень; Кичик-Азаниш, Кафер-Кент, Буглени, Аморхай-Кент на другом рукаве той же реки Озень; Дурегли, крепость на реке Малой Манас; Карабудаг при стечении обоих рукавов Малого и Большого Манаса в одну реку под тем же именем; Гуген на Большом Манасе.

Острова Учь и Чечень принадлежат также к владениям Шамхала. Сии [305] острова не что иное, как мели, поднимаемые водою при морских, ветрах. Однако по причине существующей там рыбной ловли принадлежность оных оспариваема была Кизлярскими жителями и не прежде утверждена за Шамхалами, как в 1803 году. Ныне все рыбные ловли, находящиеся около сего острова, равно как в устьях Сулака, отдаются на откуп Российским промышленникам. Доходы, получаемые Шамхалом от пошлин с провозных товаров, от пошлин за пастьбу скота по долинам и от рыбных промыслов, составляют не более 30 тысяч рублей серебром, не включая туда Ханства Дербентского и деревень, подаренных ему Фет-Али-Ханом в провинциях Кубанской, Шемахинской и Бакинской. Сверх того собирает несколько податей в натуре хлебом, рогатым скотом, баранами и другими съестными припасами для столовых своих расходов. В 15 верстах от Тарку находятся соленые озера, из коих за некоторую плату позволяется брать соль Дагестанцам, Кумыкам, Чеченцам как для собственного продовольствия, так и для продажи. Сия продажа соли и выгодное положение Шамхальского владения по берегу морскому, заключающее обильные паствы [306] в низинах, для него весьма важны. Кроме дохода, получаемого от сих двух предметов, и наипаче с овечьих стад, пригоняемых туда Горскими жителями в зимнее время, оба сии обстоятельства составляют политическую силу Шамхала содержанием соседей в обоюдном опасении лишиться скота от недостатка в подножном корме или затрудняться в продовольствии себя солью; чему, однако же, подвержены все подвластные и соседственные колена в случае домашних ссор или разрыва с Шамхалом.

Смежны с границами владения Каракайдацкого; живут в горах по вершине Малого Манаса и по другим речкам; питаются скотоводством и держат знатные стада овечьи; имеют собственных владельцов, из коих старший Али-Султан-Бек предан России и во время похода войск в Персию в 1796 оказал им многие услуги. Вооруженных людей поставить могут до 5000. За неимением достоверных о Дженготенцах сведений, мы наименуем только известнейшие их общества, в следующих селениях расположенные. [307]

Дженготей, большая деревня на реке Малой Манас, Малой Чуглы и Большой Чуглы, на речках, впадающих в Малой Манас; Алинеут, Лимены на вершинах Малого Манаса. Хотя сии общества управляются старшинами, но верховное начальство предоставлено первенствующему у них Княжескому роду.

3. Акуши, Акушинцы или Акуш Дарга живут в высоких горах между Дагестаном и Лезгистаном, граничат с Дженгутенцами, с Казы-Кумыками и с владением Уцмия Каракайдацкого. Владельцев не имеют, управляются старшинами, под покровительством Шамхала, находясь в некоторой от него зависимости в рассуждении пастьбы скота, соли и прочих местных обстоятельств. Главнейшие селения их, сколько известно, суть следующие: Акуша на вершинах Большого Манаса, Кутан, Урама, Дюгиш, Ошуша на речках, впадающих в Большой Манас, и неопределенное количество других деревень, весьма многолюдных, ибо в оных полагается более 20 тысяч дворов.

Союзничество Дженготенцов и Акушинцев с Шамхалом не заключает в себе дальнейших обязанностей и не [308] препятствует сим народам вступать в подобные сношения и с другими соседственными владельцами; однако вышепомянутые недостатки в пастве и соли, равно как и положение их нагорных жилищ, отрезанных землями Шамхальскими от равнин, понуждают их иметь постоянную и теснейшую связь с Шамхалом, который с помощию сих союзников набрать может, в случае нужды, от 20 до 25 тысяч вооруженных людей.

Тарковцы, Дженготенцы и Акушинцы говорят разными наречиями: Тарковцы испорченным Татарским, Дженготенцы и Акушинцы Лезгинским. Сие показывает некоторым образом происхождение первых от Кумыков Татарского колена или смешение оного с старожилыми Тарковцами и таковое же смешение последних двух народов с соседями их Лезгинцами. Акушинцы говорят одним наречием с жителями Лезгинского общества Зудахара, лежавшего во владении Казы-Кумыцком. [309]

Владение Каракайдацкое от речки Орусай-Булак простирается вдоль по морскому берегу на 60 верст до реки Дарбаха, а в ширину от моря до гор и в самых горах верст на 100. К Северу граничит с владением Шамхала, к Востоку с морем, к Полудню с Ханством Дербентским и Табасараном, к Западу с Казы-Кумыками. Отлогости, заключенные между морем и горами, имеют различную ширину и выдаются расстоянием на 20, на 15 и до 5 верст. В низинах обнаруживаются песчаные слои, редко видимые в других местах, ибо песок обыкновенно составляет весьма узкую закраину вдоль морского берега. Но сия песчаная почва плодородна и удобна к хлебопашеству посредством поливания водопроводами, что тамошние жители делают везде, где только есть возможность произвесть оное в действие. Уцмийская область изобилует водами и не имеет недостатка в лесе. [310] Лесистые места находятся при устьях рек, а промеж оных поля, засеянные хлебом.

Знатнейшие реки сего владения: Хомрю-Озень, Большой Буам и Дарбах, все три параллельно текущие к морю и при устьях своих покрытые лесом. Между ручьем Инчке и Большим Буамом находятся соленые озера и один колодезь серной горячей воды. Во владении Усмея есть также и нефтяные ключи.

Около Буама живут Кайдаки, старожилой Дагестанский народ, чаятельно, получивший название свое от бывшего в сих местах древнего города Кадака; а по Дарбаху живут Каракайдаки, или черные Кайдаки, коим дано имя сие, как кажется, по черному виду лесистых гор, ими обитаемых, которые по сей самой причине получили от россиян название Черных гор.

Достоинство Усмея есть второе по старшинству, постановленное в Дагестане Аравитянами. Усмей на Арабском языке означает начальника, повелителя. [311]

Сношения Российского двора с Усмеями Каракайдацкими началось со времени похода Петра Великого в Персию, то есть в 1722 году, когда Усмей Ахмат Хан по разбитии войска его и по разорении города Утемиша вступил в Российское подданство. Таковая же присяга повторена была в 1796 и 1802 годах. По образу жизни Кайдаков и Каракайдаков, привыкших к безначалию, владельцы не всегда могут держать народ в повиновении, как бы чистосердечно ни желали они отвратить своих подданных от разбойничьих промыслов. Но еще менее ожидать должно устройства, когда известно, что Усмей, последуя древним обычаям, приращает доходы свои, участвуя во всех добычах, разбоями приобретаемых, не помышляя о следствиях. В 1774 году достославный мученик просвещения Академик Гмелин, ехавший обратно из Персии, не избегнул плачевного жребия, сими злодеями ему приуготованного, будучи захвачен в плен по повелению Усмея Омир-Омзы, от притеснений коего в том же году умер в своем заточении от печали, между тем как Великая Екатерина определила уже [312] наказание, дерзостью Усмея вынужденное. Майор де Медем вступил с отрядом войск в его владение, разбил вооруженные скопища, с ним встретившиеся, и принудил его просить пощады. Иван Струйс с товарищи (в 1670 году) по разбитии судна их при сих берегах, как известно, достались также в плен Каракайдакам и проданы были Усмеем. По смерти коварного Усмея Омир-Омзы наследовал Рустам-Хан, умерший в 1802, а по нем сын его нынешний Усмей Али-Хан. Он состоит в чине Генерал-майора, имеет от роду 36 лет, пользуется от народа уважением и старается держать его в послушании при помощи меньшого брата его Адиль-Бека; но родной дядя его Рази-Бек, имеющий некоторую власть в отдаленном и, так сказать, вотчинном его владении, находится в соперничестве с Усмеем по причине той, что сам домогался до верховной власти.

Главнейшие сборные места округов или обществ сего владения суть:

Утемиш, местечко и замок, на речке Инчке в 25 верстах от моря, мало населено и, кажется, не исправилось еще от разорения, [313] в 1722 Российскими войсками причиненного. Знатное селение Мурега лежит в горах на Запад от Утемиша.

Башлы, город и местопребывание Усмея на речке Башлы, в 30 верстах от моря, в горах, заключает около 500 домов, большею частию каменных, и производит торги с Кизляром. В нескольких верстах от Башлы на С. З. лежащая деревня Улу-Гумри примечательна тем, что хранит в себе гроб Гмелина.

Берекеч или Берекой, при устье Большого Буама. По имени сей деревни Россияне называют тамошних жителей Берекойцами. Повыше на той же реке знатное селение Маджалис, изобилующее виноградными садами. Затем следует на Юг большая деревня Великент на речке Малой Буам и многие другие. В 10 верстах не доходя до левого берега Дарбаха виден разоренный замок Али-Хан-Кала и выше, в горах Баржамей, сборное место Баржамейского общества между реками Большим Буамом и Дарбахом.

Кубечи, город, состоящий на условиях под покровительством Усмея, лежит в [314] горах на ручье, впадающем в Большой Буам. Поелику сие место соделалось известным разными слухами и показаниями о происхождении тамошних жителей от Франков, мы поместим особенное об нем исследование в конце сей же статьи.

Число жителей сего владения простирается до 25 тысяч дворов, из коих, однако же, выходит не более восьми тысяч вооруженных людей на службу Усмея, потому что он не может с каждого двора требовать одного воина, но должен соображаться с раскладкою, самыми обществами между собою располагаемою по числу деревень, дворов, достатка жителей и пр.

Жители сего владения весьма наклонны к грабежу и разбоям, в коих беспрерывно упражняясь, получили навык и охоту продолжать сколько прибыльной, столько же и безопасный для них промысл, ибо они охотнее нападают на торгующих Армян, из Дербента в Кизляр и обратно проезжающих. [315] Местоположение их жилищ по Каспийскому морю возродило в них также охоту к морскому разбойничеству. Астраханская торговля в нынешнем ее положении нередко покушениями их бывает затрудняема с понесением важных убытков для хозяев, единственно от произвольного нерадения купечества об мореходном искусстве. Неискусные лоцманы, плавая на ненадежных судах, не смеют отдаляться от берегов, усеянных подводными камнями и мелями, отчего при малейшей непогоде случаются кораблекрушения. Каракайдаки стерегут таковые происшествия, бросаются в лодки и довершают нещастие погибающих, расхищая товар и забирая людей в плен. Смелое плавание в открытом море уничтожило бы сие препятствие; ибо Дагестанцы вообще никаких судов, кроме лодок, не имеют. Строгое надзирание Кавказского начальства за поведением сих земноводных разбойников обуздало уже отчасти их своевольство, которое со временем долженствует прекратиться вовсе, наипаче после покорения Дербента.

Каракайдаки, обитающие в тучных долинах, превозмогши леность, им [316] свойственную, начали подбирать под ногами разбросанные дары природы, и мало-помалу обратили внимание к земледелию, сеянию хлопчатой бумаги и шелководству. Но все сии отрасли домоводства малозначущи и не соответствуют плодородию почвы. Хлебопашество их состоит в сеянии сарачинского пшена, просы, пшеницы и ячменя для собственного продовольствия.

Немаловажную прибыль получают жители от копания корней дикой марионы (крапа), которая растет здесь в таком изобилии, что пахари, возделывающие земли весною под посев хлеба, вырывают иногда плугом кореньев ценою от 100 до 200 рублей и более. Промышленность сия находится в руках Кизлярских Армян. Мариона продается на месте (1804) пуд от 12 до 15 рублей. Сверх того Каракайдаки промышляют продажею нефти, которая отдается Усмеем на откуп. Вышепомянутые выгоды принадлежат токмо живущим по долинам и у подошвы гор; прочие Каракайдаки, в горах поселенные, пашут несколько земли и сверх того занимаются развозкою в Кизляр и даже в [317] Астрахань для продажи разных плодов свежих и сушеных, как-то: груш, яблок, квитов (айва), персиков, абрикосов, орехов. Еще далее за теми живущие, в горах у подошвы высокого хребта, нуждаются в землях, сеют несколько Турецкого пшена (кукурузы) и главное пропитание имеют от овечьих стад. Оставшиеся от давних лет в здешних местах Терекемены (Трухменцы) подвластны Усмею в виде вотчинных крестьян. Они кочуют в войлочных кибитках по равнинам и упражняются большею частию в скотоводстве, платя подать живыми баранами.

Весь доход Усмея от продажи нефти и марионы и от взимания пошлин с провозимых товаров составляет не более 20 тысяч рублей, включая туда же и отрасль дохода от разбоев, которая ныне весьма маловажна по чрезмерной осторожности проезжающих, имеющих обыкновение брать с собою надежных провожатых от места до места, зная, что Каракайдаки нападают тогда только, когда видят оплошность, а в равный бой не вступают. [318]

Язык

Каракайдаки говорят языком Лезгинским, смешанным с Татарским.

В Бержероновом собрании путешествий находится упоминание, что в 1253 году монах Рубрукис, в проезд свой чрез Кавказские горы от Баты Хана в стан Мангу Хана, извещен был о неком городе Теласе, в котором жили Немцы, как он слышал. Потом в стане Мангу Хана сказали ему, что сии Немцы переселены от Запада на Восток, расстоянием на месяц езды от прежнего города в другой город, называемый Болак, где они работают в золотых и железных рудниках и куют оружие. Но откуда они пришли и когда, ничего не упоминает.

От сего ли источника заимствовал Гербер свое показание о Кубечинских жителях или почерпнул оное из рассказов, слышанных на месте, мнение его состоит в следующем: что жители Кубечинские называют себя Франками, то есть Европейцами, и сказывают, что [319] предки их более, нежели за 1000 лет, поселились на сем месте. От других слышал он догадки, что Генуэзцы и Греки, торговавшие по Черному и по Каспийскому морю, могли учредить там рудокопные заводы, и, чаятельно, по нашествии Татар сии художники остались в теперешних жилищах и составили республику. Вероятность сей догадки тем паче подтверждалась в его мыслях, что они искусные художники делают огнестрельное оружие, сабли, панцири и еще искуснее в отделке вещей из серебра и золота, равно как и в насечке сими металлами на оружии. Догадке Гербера последовал Гильденштет и другие писавшие о Кавказских народах, повторяя о происхождении Кубечинцев одно и то же. Между Кавказскими народами действительно есть предание, которое принеслось и к Российским жителям, что предки Кубечинцев были Франками, жили прежде в долине, но во время нашествия Чингис-Хана на Аварское владение убежали в горы, в нынешнее их местопребывание, где по многих претерпенных ими гонениях от Мусульман принуждены были оставить Христианский закон и, пребывши несколько лет в неверии, напоследок решились принять Магометанскую веру. Многие [320] доселе думают, будто бы известия сии основаны на собственном показании Кубечинцев. Таковое признание их объяснило бы некоторым образом упоминание Рубрукуса о городах Теласе и Балаке или, по крайней мере, доказало бы бесспорно Европейское происхождение Кубечинцев. Нужно бы только удостовериться, точно ли Кубечинцы сами себя признают происходящими от Франков? Есть ли разрешением сего вопроса прекратится напрасное сомнение, то вкупе откроется очевидный путь к истине.

Небезызвестно, что братья Моравские или Гуренгутеры, поселенные в Сарепте на Волге, основываясь на сих общенародных слухах, а еще более на догадках академика Гильденштета о переселении в Кавказские горы Богемцев во время претерпенного ими гонения за веру (к чему способствовало сходство имен совсем несходных реки Чегем с Чех), посылали в 1781 году двух братьев в Кубечи для разведывания о происхождении тамошних жителей. Сведения, ими приобретенные, как неудовлетворительные относительно их цели, не были обнародованы. Я старался получить оные посредством г. Саратовского Губернатора Петра Ульяновича [321] Белякова, который по дружбе своей доставил мне выписку, извлеченную из Сарептского Архива, касательно путешествия упомянутых двух братьев, за подписанием г. Виганда, почетного тамошнего гражданина. Сия выписка помещается здесь от слова до слова, как ниже следует.

От разных путешествователей и в разные времена Сарептскому братскому обществу известно стало, что в Кавказских горах обитает народ, Россиянами называемый Чеченцами, другими же Чегем и Чехем. Разность сих имен, казалось, только основана на затруднении, с каковым Азиятские имена и произношение оных изображаются Европейскими буквами. Великое же сходство имени сих Кавказских жителей с именем Чех, коим Богемцы сами себя называют, родило догадку, что оные Кавказцы произошли, может быть, от Богемцов. Некоторая разность в нравах, коею Чеченцы отличаются от прочих своих соседей, подкрепила сию догадку, наипаче утверждаемую известным Академиком Гильденштетом. Ныне [322] известно, что речка между Кавказскими горами, текущая (в Большой Кабарде), называется Чегем, от которого имени легко догадаться можно было, что Чечемы или Чеченцы заимствовали свое название, не прибегая к отдаленным странам, для изыскания происхождения того имени, однако сие обстоятельство тогда еще не было известно. Но поелику братское общество в прежние веки претерпело великое гонение в Богемии и в Моравии, от коего многое отдалилось к Восточным странам, то Сарептское братское общество побуждаемо было объяснить, буде возможно, происхождение Кавказских Чеченцов. Почему в конце Ноября 1782 года два брата Сарептские, именно первый Грабис, совершенно знающий Татарский язык, уже умерший, а другой Груль, доныне (1805) в живых, отправлены были чрез Кизляр в Кубечи. Марта в 7 день 1782 года они прибыли в деревню Берегее, где тогда случайно находился Усмей-Хан, владелец тамошних стран, коему они отлично были рекомендованы. Усмей-Хан сперва их подозревал по причине той, что невежды Татары об них разгласили, иные, что они чудотворные врачи; другие, что они богатые купцы; но удостоверясь напоследок о цели их путешествия, он [323] взял их с собою в город Башлы, где он имеет обыкновенное свое пребывание; из Башлы же отправил их с провожатыми до Кубечи, к Кунаку своему Махмуту, который принял их с Кавказским гостеприимством. При вступлении братьев в Кубечи все доказало им, что жители суть Магометане. Однако они от Махмута и от Старшин со всевозможным прилежанием осведомлялись о происхождении сего народа, о законе, языке, книгах и проч., рассмотрели все домы, нашли остатки от трех церквей. Над дверью одной из сих церквей находится надпись, в камне иссеченная, которую однако ни Сарептяне, ни тамошние жители разобрать не могли; только в средине сей надписи примечены были обыкновенные Европейские (правильнее сказать, Арабские) цифры 1215. Недалеко от той церкви находится другая, весьма высокая, из хорошего сеченого камня состроенная, многою резною работою украшенная, которая переделана для жилья в пяти этажах. И в сей церкве находятся камни с надписями, коих никто из них разобрать не умел. У Кубечинцов нет ни древних книг, ни других письменных известий. Они употребляют Арабские буквы для письма [324] Турецкого, Татарского и собственного своего языка; о происхождении своем никакого удовлетворительного известия дать не могли; утверждали только, что предки их были Христиане, но что более уже 300 лет, как они приняли Магометанский закон, за что они Бога благодарят, что наставил их якобы на истинный путь.

Город Кубечи лежит в узкой долине между тремя высокими горами, на южной стороне коих построен город. Домы, числом примерно до 500, расположены по крутизнам гор один над другим, почему улиц в сем городе не имеется. В некотором расстоянии от города находятся хуторы с довольным числом овец, из шерсти коих женщины делают ткани; мущины же по большей части оружейники. Город некоторым образом подвластен Уцмей Хану, но жители управляются четырьмя Старшинами, кои ежегодно переменяются так, что в сей должности со временем все хозяева участвовать могут. Когда Сарептские братья с ними расстались, то Махмут принял их к себе в Кунаки и обещал им дружеский прием на случай, есть ли бы опять приехали в сей город. Они возвратились летом 1782 года. [325]

Что сии Кубечинцы происходят от Христиан, тому служат доказательством собственные их предания и остатки церквей. Но что они не происходят от братьев, еще более доказывается Азиятским их телосложением и чертами лица, языком их, в коем не примечается ни малейшего следа Немецкого языка, тремя резьбою украшенными церквами, каковых у братьев никогда не бывало, и числом 1215, ибо сей год не менее двух веков ранее того гонения, посредством коего братья из Богемии были изгнаны. Но Греческого ли Грузинского, Генуэзского или Готеского происхождения Кубечинцы, того по имеющимся в Сарепте известиям решить не можно.» Виганд. Сарепта, Мая 5 дня, 1805.

Вот чистосердечное и не менее убедительное заключение, которое опровергает все прежние о Кубечинцах догадки, столь мало с правдоподобием сообразные. Одна выходит истина на поверку, что предки Кубечинцев были Христиане; но, рассуждая, что Христиан довольное число осталось, а прежде и гораздо более находилось между Кавказскими народами, едва ли из того можно заключить, что предки тех народов были Европейцы. Нельзя пропустить [326] без замечания, сколь часто подобные рассказы вымыслом или даже невинным разысканием путешественников раскрашенные, и потом охотою читателей ко всему странному и чудесному пополненные, затмевают историографические познания ко вреду дальнейшего оных усовершенствования. Есть ли сие разбирательство о происхождении Кубечинцев сочтено будет за отступление от предмета, то я должен сказать, что сообщенные мною доводы не только любопытны по своему содержанию, но служат также к пояснению Географических сведений; отчасти же остановился я на оном и для того, чтобы показать, какому сомнению подвержены догадки самых ученейших мужей, заимствованные от необстоятельных слухов, или от заманчивого происхождения слов. Затем нахожу нужным сделать два замечания; первое, что помещенное в Сарептской выписке происхождение Чеченцов от Чегема нельзя почитать иначе, как произвольным и нимало не доказанным, ибо сверх разности, каковая слышится в звуке слов Чегем и Чечен, река Чегем течет в Кабарде, а Чеченцы живут на реке Сунже. Второе, непонятным кажется, почему братья Сарептские, желая исследовать [327] о происхождении Чеченцов, послали братьев своих в Кубечи, отстоящие по крайне мере в 150 верстах от Чеченских жилищ прямейшею дорогою и принадлежащие другому колену. Может быть, что по прибытии своем в Кизляр уверились они в неосновательности вышепомянутых догадок и, раздумавши ехать к Чеченцам, положили другое намерение, побывать в Кубечи.

Присовокупим к сему новейшие известия, собранные о Кубечинцах.

Домы строят высокие, в два, три и в четыре яруса, и каждый ярус принадлежит разным хозяевам. Возвышенность гор, посреди коих стоит город Кубечи, долженствует быть нарочита, судя по тому, что облака и туманы редко уступают место ясной погоде. Все жители, жены их и дети обоего пола, достигшие десятилетнего возраста, суть ремесленники: мущины занимаются деланием панцирей, ружей, пистолетов, кинжалов, ножей, конских и оружейных уборов, женских поясов из золота и серебра; на серебро наводят золотую, а на железо золотую и серебряную насечку и чернь, в чем помогают им малолетние их дети и даже самые жены их, [328] но сии последние преимущественно упражняются в тканье холста и узких сукон, известных под именем шалей, почитаемых в горах за самые лучшие. В долинах разводят шелковичные деревья и выделывают небольшое количество шелку; занимаются отчасти и купеческими промыслами, развозя в разные места свои изделия для продажи, наипаче в Дербент. Окрестности города Кубечи лесами и водами совершенно изобилуют. Кубечинцы трудолюбивы, добронравны и чуждаются буйства, свойственного их соседям. Говорят особенным Лезгинским наречием, похожим на наречие Зудахаринцев, исповедуют Магометанский закон Суннитского раскола. Сомнительным кажется свидетельство Рейнекса, будто Кубечинцы отвергают обрезание. [329]

Ханство Дербентское, важное по положению города Дербента, весьма малозначуще своим пространством и населением. Длина сего владения по берегу Каспийского моря от реки Дарбаха до реки Самура 45 верст, а ширина от моря до гор, где начинается Табасаранское владение, заключает в себя не более 15, и в самой большой ширине 20 верст. Граничит от Севера с владением Каракайдацким, от Запада с Табасаранским и Казыкумыцким, к Югу с Кубинским, к Востоку с Каспийским морем.

Побережье между Дарбахом и Дербентом, от множества ручьев, тут разливающихся, превратилось в низины и болоты, между коими, однако же, кое-где встречаются земли, удобные к хлебопашеству. По ту сторону Дербента до реки Рубаса и даже до Самура простираются прекрасные и плодородные долины, заключающие в [330] себе луга, пахоту и по берегам рек прилески или рощи, большею частию из плодовитых дерев состоящие. У самого Дербента одна оконечность гор, высунувшаяся мысом к морю, не доходя до оного около трех верст, унизана торчащими скалами между густым лесом, который покрывает верх ее и крутизны. Сей промежуток, занятый строением города Дербента, известен был древним то под именем pillae Caspiae, то под именем pillae Albaniae, то есть Каспийских и Албанских ворот. Разыскания славного Данвиля и недавно в записке своей о Кавказских воротах г. Академик С. Кроа, основываясь на мнении Шултена и Кирха, довольно ясно доказали, что Дербенту принадлежит название Албанских ворот, ибо Каспийские ворота, по точнейшем исследовании, должны находиться под 35° северной широты и приличествуют другому ущелию, идущему из Ирак-Аджеми в Мазандеран, известному у Персиян под именем Фирус-Ку и Керамли. В древнейшие времена тут же была стена, которая, по показанию Гербелота, продолжалась от Персидского города Беидга до Самарканда на 240 миль, и построена была [331] Киштазбом, пятым Персидским Царем колена Каянидов.

На персидском языке Дарбант значит узкий, запертый проход, почему Азиятская география представляет множество мест и городов под сим именем. У Аравитян известен сей город под названием Серир-Аль-Дагаб, золотой престол; у Турков под именем Темир капы, Железные ворота.

Предания народные и Восточные историки приписывают построение города Дербента Искендеру, то есть Александру Великому, но вероятнейшее мнение Восточных же писателей есть, что Шах Персидский Нуширван колена Сасанидов, прозванный Правосудным, в начале шестого столетия велел исправить стену, лежащую от востока на Запад между Каспийским и Черным морем, для защищения Персии от нашествия Козаров и прочих Северных народов, называемых Восточными писателями Ядшудж и Маджудж, или Гог и [332] Магог. С некоторым правдоподобием можно отнести к тому же времени и построение Дербента, который есть не что иное, как окончание стены, примыкающей к Каспийскому морю. Была ли продолжена сия стена до Черного моря, о том достоверных знаков не отыскано; но мы увидим ниже сего в разных местах, что существование оной от Дербента до реки Алазани обнаруживается многими остатками. По свидетельству Истории, Дербент почитался всегда крепчайшим оплотом Персидской Монархии со стороны Северных народов. В 1589 году, когда Турки завоевали оной от Персиян вместе с другими областями, Персидский Шах Емир-Гемзе, в наших Архивах называемый Худа Бендей, прислал просить помощи у Царя Федора Ивановича, предлагая ему взамен уступку города Дербента и Баку. Таковое же условие подтверждено было и при сыне его Шахе Аббасе Великом, но по разным обстоятельствам не приведено было в исполнение. В городе Дербенте от Шахов поставляем был Султан в виде главного начальника, и Наип в виде Коменданта или Губернатора. В 1722 году, при взятии Дербента Императором Петром Великим, находился там Наип [333] Иман Кули-Бек, который за оказанное им усердие к России пожалован был Ханом. По смерти его Шах Надыр поставил в Дербенте от себя Султана, мимо сына прежнего Хана. Но коль скоро уведано было в Дербенте о смерти Шаха Надыра, случившейся в 1747 году, народ избрал себе в начальники сына прежнего своего Хана, по имени Мамат Асан Хана, который владел сим городом до 1766 года, доколе усилившийся Фет Алихан Кубинский не покорил под власть свою город и провинцию Дербентскую. Фет Али-Хан, будучи утесняем от Горских народов, а наипаче от вышепомянутого Омир-Омзы Усмея Каракайдацкого, прибегнул под защиту и покровительство Российское. В 1775 году Генерал-майор де Медем, имея повеление наказать Усмея за пленение Академика Гмелина и между тем вспомоществовать Фет Али-Хану, ходил с отрядом войск до Табасаранских гор и внутрь оных, приводя силою оружия ослушников к должному повиновению. Покровительство Российское способствовало к утверждению власти Фет Али-Хана до такой степени, что владение его простиралось до реки Куры, заключая в себе округу Сальянскую, и что Ханы [334] Шемахинский и Бакинский платили ему дань. По смерти его, случившейся в 1787 году, наследовал ему старший сын его Ахмет-Хан, который чрез несколько лет умер, оставя владение меньшему брату своему Ших-Али-Хану. Сей ознаменовал начальное правление свое храбрыми подвигами против неприятелей, хотя и находился еще не в совершенном возрасте. По случаю захвачения Сальянской округи Шемахинским Ханом Ших-Али с помощию Российских промышленников, у Сальяна рыбные ловли откупающих, ударил на неприятеля, разбил его и выгнал из Сальян. В 1795 году он подтвердил подданство свое Российскому престолу. Но когда, по объявлении войны Российским двором Аге Магомет Хану Астрабадскому, Генерал Граф Валериан Зубов вступил в Дагестан и послал отряд войск для занятия города Дербента, то Российское войско сверх ожидания встречено было неприятельскими действиями, вслед за коими город Дербент, стесненный блокадою, принужден был сдаться в Мае 1796 года, причем Ших Али Хан со всем своим семейством достался в плен. В том же году отделено от Дербента Ханство Кубинское, в коем поставлен Ханом Гасан, [335] меньший брат Ших Али. По выступлении Российских войск из Персии и по смерти Гасан Хана Император Павел I опять утвердил Ших Али Ханом Дербентским и Кубинским; но двуличное его поведение не преставало обнаруживать вероломные его замыслы. Наконец, в 1806 году убийство Генерала Князя Цициянова, гнусное изменою Бакинского Хана произведенное, открыло, что Ших Али хан был в оном соучастником. Вследствие чего повелено было наказать, как главного убийцу Гуссейн-Кули Хана Бакинского, так и Ших Али, Хана Дербентского. Генерал-лейтенант Глазенап едва подступил к Дербенту, жители, недовольные развратным поведением своего Хана, выгнали его из города и просили занять оной, что воспоследовало 21 Июня 1806 года. Ныне Ханство Дербентское, за исключением города, состоит во владении Мехтия Шамхала Тарковского.

Дербент, по новейшим наблюдениям, лежит под 41⁰ 52' северной широты. Фигура города есть неправильный продолговатый четвероугольник, коего длинные бока [336] простираются от гор до моря на две с половиною и до трех верст, входя в самое море; поперешник верхней части содержит 250 сажень, а на средине к морю 350 сажень. Город разделяется на три части нарочно сделанными для сего стенами; верхняя часть составляет замок, называемый Нарын Кале, соседняя часть есть собственно город, заключающий обывательские домы; нижняя самая к морю, называемая Дубари, есть пустое место без жилья, где прежде бывали виноградные сады. Против сего места море так мелко, что никакие большие суда с лишком за версту расстояния не могут приставать к берегу. Сие обстоятельство с одной стороны обеспечивает город от нападения, а с другой лишает жителей выгод купеческого мореплавания. Замок Нарын Кале командует всем округом, находясь на 150 сажень возвышения от горизонта воды, и примыкает к горе, которая еще выше замка. Из сей горы проведены родники в большей бассейн, посреди замка находящийся, из коего вода поднимается водометами, обращается опять в бассейн и потом разливается по всему городу в каменные водоемы, нарочно для сего сделанные. В замке обыкновенно жили Ханы с двором своим и Сералем. В [337] средней части города к Российской стороне, или к Северу, находятся вороты, называемые Персиянами Кирхлар-Капы, в честь сорока Святых, из коих одного полагают погребенного против сих ворот; Дагестанцы же называют сии ворота Темир-Капы. Сие Турецкое название, значущее, как выше сказано, Железные ворота, не оттого ли, может быть вошло в употребление, что все вороты в Дербенте обиты толстыми железными досками и заклепаны гвоздями. Таковых на Северной стороне двое, а на Полуденной к Персии четверо, кроме заделанных ворот. Стены городские, складенные из больших тесаных плит, аршина по два и более в квадрате, имеют вышины от 5 до 6 сажень, толщиною до 10 футов. Весь город окопан глубоким рвом. Несмотря на многие осады, выдержанные Дербентом, на стенах его, кроме зубцов, не видно знаков повреждения. От крепостной стены прямо на запад чрез горы и долины идет та славная стена, о которой уверяют жители, что она простирается до Черного моря (Г. Клапрот в своем сочинении: Russlands Vergrosserungen unter Alexander dem Ersten, поместил отрывок из Арабского Географа Абуль-Гасан-Масуди, относящегося к 943 году по Р. Х., в коем находится весьма любопытное описание сей стены, буде известия Восточных писателей можно почитать за достоверные.). Хотя местами она [338] прерывается, но по следам остатков ее, от Дербента в горы верст на 30, потом в Табасаранских горах разбросанных, очевидно увериться можно в ее существовании. В 1796 году, по взятии города Дербента, сочтено в нем домов 2,189, монетный двор один, лавок 450, мечетей 15, караван-сараев 6, фабрик шелковых 30, фабрик бумажных 113; разных мастерских лавок 50; жителей обоего пола с небольшим 10 тысяч, которые Магометанского закона Алиевой секты, и родом большею частию Персияне, кроме некоторого числа Армян; говорят и пишут Персидским языком, называемым Фарс, но простонародно употребляют испорченное Татарское наречие. Местоположение города Албана, древними Географами, полагаемое между реками Касием и Албанусом, то есть, как кажется, между Манасом и Самуром, наиболее приличествует Дербенту. [339]

Жители городские упражняются в шелководстве, в сеянии шафрана и в купеческом промысле как собственными своими изделиями, так и привозными из Персии товарами, отправляя оные в Астрахань, Кизляр и в Дагестан. Имеют также сады виноградные, из коего делаемое Армянами вино грубо и невкусно. Император Петр Великой прислал в Дербент для усовершенствования тамошнего виноделия Майора Туркула, родом Венгерца, который в течение нескольких лет исправил свою отрасль и довел до некоторой степени совершенства. Сей же великий Монарх обратил внимание свое и на умножение шафранного посева. От мятежного состояния тамошних стран доведены обе сии полезные отрасли сельского домоводства до крайнего запущения. Число прочих жителей не превосходит 2000 дворов; родом они от кочующих в Персии народов Шахсевен и Терекемен, издревле переведенных в Дагестан, поселены в 17 деревнях; держатся секты Сунской и Алиевой; говорят Татарским [340] наречием. Они прилежные земледельцы, сеют всякого рода хлеб, хлопчатую бумагу, шафран; упражняются также в шелководстве и в копании дикой марионы, промышляют доставлением в Дербент дров, угольев и съестных припасов. Земли их изобилуют всеми угодьями, лугами, лесами и водами. Горские соседи их нередко нарушают их спокойствие своими набегами. Дербентцы, однако же умеют отражать их нападения, будучи от природы храбры и по осторожности всегда вооружены.

Жители Ханства Дербентского вместе с городскими не более набрать могут, как четыре тысячи вооруженных людей, большею частию конницы, которая почитается в Дагестане за лучшую.

Фет-Али-Хан Дербентский получал знатный доход с принадлежащих ему и завоеванных провинций, равно как и от дани, платимой прочими Ханами. Доход, собственно Ханству Дербентскому присвоенный, составляет не более 20 тысяч [341] рублей серебром, да сверх того некоторое количество хлеба и прочих съестных припасов, взимаемых с поселян для Ханского стола в натуре.

Подробнейшее описание Дербента можно читать в путешествии Гмелина. Часто упоминаемая Рейнексом хроника Дербентская заключает в себе также любопытные исторические известия, требующие только критического рассмотрения.

Область Табасаранская простирается по хребту, вышедшему от Восточных гор у вершин рек Койсу и Самура, занимает в длину от Востока к Западу около 70 верст, а в ширину от Юга к Северу около 50 верст; к Востоку граничит с Дербентским владением, к Югу и Западу с владением Хомбутая Казыкумыцкого и Лезгинами, называемыми Кура; к Северу с владением Усмея Каракайдацкого. [342]

Гургени: Буам, Большой Дарбах и Рубас вытекают из Табасаранских гор и, обмывши подошвы оных к Северу и к Полудни, впадают в Каспийское море. Между последними двумя реками текут еще Меньшой Дарбах и Хамейда, которые соединяются при урочище Хамейди-Копир и разливаются по полям Иран-Харабским.

Верхнее возвышение главного хребта, тамошними жителями называемое Бент, покрыто дремучим лесом, с обеих же сторон имеет крутые спуски и множество каменистых утесов, которые образуют трудные проходы к верхним жилищам Табасаранцев и запирают, по положению Дербента, сообщение Северного Дагестана с Южным Дагестаном и с Ширваном. Сие крепкое местоположение, без сомнения, было причиною к построению Дербентской крепости в древнейшие времена и к протяжению против Севера каменных стен и укреплений, коих развалины, состоящие из круглых башен, прямых стен, занимающих тесные проходы, и [343] четвероугольных бойниц, имеющих по углам башни, доныне видны, а именно: повыше Дербента, при деревнях Камах Зидиян, Хамейди и Дарбах, на Дарбахской и Зыльской дороге, повыше деревень Зыль и Ерси и далее к снеговым горам. Другое поперечное земляное укрепление прикрывает долины, к морю лежащие против гор, и простирается от деревни Хамейди к Северному Дагестану, пресекая прямым валом все долины от одной отрасли гор до другой. Сверх того, главный проход в Табасаран со стороны севера и Каспийского моря прикрывается возвышенною грядою, идущею от подошвы Камахской горы к Северу на две версты. Шах Надыр по завладении Дербентом в 1741 году стоял на сем месте укрепленным лагерем и по неудачным предприятиям своим, против Горских народов испытанным, назвал оное Иран-Хараб, то есть Персидская неудача.

Главная дорога из Северного Дагестана в Табасаран идет мимо сего места, по долине Меньшого Дарбаха, где сия дорога разделилась на четыре: 1., дорога в деревню Ерси, прочие три дороги через [344] Табасаранский хребет к Ширвану проложены на следующие места: 2, на Махмет-Бекову деревню Митахи; 3, чрез Кадиеву деревню Дарбах; 4, чрез Кадиеву деревню Зыл. Все сии дороги, идущие по крутизнам гор, каменистым стремнинам и тесным ущелиям, окруженным лесами или утесами, для прохода регулярных войск весьма трудны. По последней дороге на деревню Зыл проходил отряд Российских войск в 1775 году со стороны Южного Дагестана к деревне Ерси для наказания Усмея Каракайдацкого и Кадия Табасаранского за пленение Профессора Гмелина. Во время же похода в Персию в 1796 году посланный в обход Дербента с Ширванской стороны отряд войск под командою Генерал-майора Булгакова (что ныне Генерал от Инфантерии) шел по дороге чрез деревню Дарбах, яко по удобнейшей, к чему способствовали также и политические причины в рассуждении существовавшего союза между Табасаранским владельцем Махмут Беком и Ших Али Ханом Дербентским. Вместо того Кадий Ростом оказал знаки преданности своей к России, учинил на верноподданство присягу и лично находился при Российском отряде для сопровождения оного. Сокращенная выписка из Маршрута [345] Российского отряда доставит читателю некоторые топографические сведения.

На 31 число Апреля отряд Генерала Булгакова, отделясь от главного корпуса из лагеря при реке Большом Дарбахе, принял с большой Дербенской дороги вправо между Уцмиевскою крепостию Хан-Магомет-Кале и урочищем Иран-Хараб по долине Меньшого Дарбаха и, сделав переход двадцать верст, стал лагерем под деревнею Дарбахом, при роднике Майдан Булах. На 1 Майя переправился чрез Табасаранский хребет, прошел чрез остатки славной стены и бывшего при деревне Дарбахе укрепления и расположился лагерем по долине Деремержелем, в осьми верстах от первого лагеря. Следующего числа продолжал поход по той же долине, которая при деревне Михраги превратилась в тесное и глубокое ущелье, имеющее по обеим сторонам до 80 сажень перпендикулярной высоты между каменными утесами; потом по узкой дороге, имеющей вправо глубокую стремнину, а влево прямой утес на расстояние четырех верст. От сих мест пошла дорога по ровной долине, лежащей между песчаными сланцовыми горами к реке Рубас. Перешед четырнадцать верст с [346] половиною, отряд стал лагерем у поворота дороги влево к Дербенту при урочище Девечу-Магатань. На 3 число Майя шел чрез речку Кушкери и Ханскую деревню Сенгер; сделал переход 18,5 верст и, соединясь занятыми высотами с главным корпусом, стал лагерем под Дербентом в урочище Куруч.

Земля Табасаранская разделена между двумя главными владельцами, Маасумом Сохраб-Беком Максютовским и Кадием Абдулла-Беком. К ним принадлежат частные владельцы, братья их и родственники Маасумовы: Мустафа-Бек, Шамхал Кархал-Гуры и двоюродный брат Али Гулы Маасум; Кадиевы родственники: Махмут-Бек, Магомет-Бек и Мурза-Бек. Магомет-Бек примыкает к самому Дербенту. По мнению народному и по древнему постановлению Калифов, звание Кадия, означающее судью, почитается третьим в Дагестане и первым в Табасаране; но в самом деле нынешний Кадий Абдулла-Бек уделом своим малосильнее Маасума Максютовского, коего колено в прежние времена пользовалось также званием Кадия, доколе помощию Усмея Каракайдацкого колено [347] нынешнего Кадия не присвоило себе духовной и гражданской власти, принадлежащей званию сему по Магометанскому закону. Кадий и Маасум находятся в Российском подданстве с 1722 года. Первый подтвердил присягу в 1796 и 1802; а вторый в 1802 году. Нынешний Кадий Абдулла-Бек имеет чин Полковничий; отец его Рустом-Хан состоял в чине 4-го класса.

Главные деревни Табасаранские суть: Джерах, Керчах, Колих, Ерси, Гехрах, Махрага, Камах и Хамеди. При общем соединении всех Табасаранцов военную силу их полагать можно до 10 тысяч вооруженных людей, из коих три тысячи на часть Кадия Табасаранского, а семь тысяч на часть Маасума Максютовского. По сему исчислению примерно заключить можно, что население Табасарана содержит не менее 10 тысяч дворов и, вероятно, несколько более.

Табасаранцы, причисляемые к Дагестанским Татарам, чаятельно, перемешались также с Лезгинами, ибо говорят [348] испорченным Татарским и Лезгинским наречием.

По нужде для прокормления себя Табасаранцы упражняются в хлебопашестве; сеют сарачинское пшено, пшеницу и ячмень, каковые хлебы изрядно родятся посредством напаивания полей водопроводами. Разводят также в садах плодовитые деревья разных родов. Полуденная сторона Табасарана хотя отложе Северной, но по жаркому воздуху не имеет сих произведений, равно как и лесов в довольном количестве, будучи большею частию камениста и бесплодна. Напротив того, Северная половина изобилует всеми родами произведений и есть по умеренному воздуху и свойству земли приятнейшая и для жизни полезнейшая страна.

По причине ничтожного состояния земледелия и народной промышленности нечего сказать о доходах владельцев, феодальным безначалием крестьян своих разоряющих. Разве присовокупить только повторение, что недостаток в деньгах и вещах заменяется здесь грабежом, по общему обычаю Горских народов.

Текст воспроизведен по изданию: Новейшие географические и исторические известия о Кавказе, Часть 2. М. 1823