НОВЕЙШИЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ

И ИСТОРИЧЕСКИЕ ИЗВЕСТИЯ О КАВКАЗЕ,

собранные и пополненные

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Сочинение сие, писанное в 1810 году, осталось неконченным, и трудившийся над оным сам не знает, когда обстоятельства его положения позволят ему привести оное к окончанию. Однако издавая сию первую Часть в двух Томах, заключающую в себе любопытные о малоизвестных странах сведения, мы полагаем, что Публика примет оные тем с большею благосклонностию, что подробные и систематические известия в сем виде никогда еще не выходили в свет на Российском языке. В протечение двенадцатилетнего времени многие обстоятельства могли перемениться, [VI] особливо со времени начальствования в том крае Генерала от Инфантерии Ермолова, своими победами расстроившего Кавказскую Географию; но главное основание, лежащее на естественных разделениях, останется непоколебимым. О последовавших новейших переменах и приобретениях мы не можем ничего сказать, за неимением точных сведений.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Кавказ, прославленный издревле в баснословии, в новейшие времена обратил на себя внимание историографов и испытателей природы. С половины семнадцатого столетия до наших времен многие любопытствующие путешественники и ученые мужи возложили на себя труд, с различным успехом исполненный, доставить Европе основательные сведения о политическом и гражданском состоянии тамошних народов, равно как о физических качествах страны, примечательной положением своим между Европою и Азиею. Ежели недоставало им способов удовлетворить в полной мере сему общему любопытству мыслящей Публики по причине естественных преград, коих уничтожение зависит от времени: то ученый свет с не меньшею признательностию увидел в руках своих [VIII] сокровища, извлеченные Гилденштетом, Гмелиным и Палласом из темных Кавказских вертепов.

Екатеринин век впервые озарил сию волшебную страну светом истины. Оставалось нам, Россиянам, пеняя на самих себя, сожалеть, что творения, писанные на Немецком языке, менее известны в России, нежели в Германии: ибо одно только путешествие Гмелина переведено на Российской язык и издано от Императорской Академии Наук: Первая Часть в 1771, а последняя в 1785 годах. За тем желательно было иметь общее и сокращенное понятие о собранных уже материалах в систематическом виде для лучшего вразумления читателей, вместо необъятного для них труда собирать известия из разных путешествий, сличать содержащиеся в оных предметы, подводить под одинакие статьи, или разделять по материям, дабы отвергнув путешественные излишества, вычерпать все то, [IX] что может служить руководством к географическому познанию Кавказа. Сии первоначальные основания, для всякого рода читателей полезные, казались быть в наши времена наипаче нужными для Русских Офицеров, в том краю служащих. По крайней мере я сильно чувствовал недостаток оных, вместе с моими товарищами, во время нахождения моего в 1796 году в Персидском походе, когда я в праздные от военных занятий минуты рылся бесполезно в книгах, с трудом доставаемых, дабы познакомится с землею, куда судьба меня завела на службу. Всеобщий слышан был отголосок сожаления, что нет первоначальных книг для введения в Кавказскую географию; мы бросались без разбора на Олгария и Шардена, забывая, или даже не справясь о том, что Гильденштет и Гмелин лежат напрасно в Академической лавке. Это значило с одной стороны нерадение, приличное невежественной или ветреной молодости, а с другой стороны [X] действительный недостаток в первоначальных основаниях, каковые потребны для большего числа читающей Публики на природном языке. В то же время, по знакомству моему с господами Квартирмейстерами, я собрал несколько замечаний о западном береге Каспийского моря, для одного любопытства, не зная к чему оне пригодятся. По выходе войск из Персии на Кавказскую линию, я продолжал составлять записки из словесных показаний и старался обзнакомиться с Черкесами и другими Горцами северной части Кавказа. В следующем году, оставя Кавказскую линию, вместе с службою, в начале 1801 года я вступил опять в военную службу, и потом переименован к статским делам. С 1802 до 1804 находясь в Грузии правителем дел при Главнокомандующем Генерале Князе Цициянове, хотя имел я случай удовлетворить моему любопытству с большею против прежнего удобностию, и скопил довольно припасов для моего предмета, но не мог [XI] заняться обрабатыванием оных, по причине упражнений моих по службе и свирепствовавшей тогда в Грузии заразительной болезни, которая постигла и меня, к невозвратному ущербу моего здоровья. По вступлении же моем в Департамент Иностранных Дел представились мне сугубые способы продолжать собирание сведений, к Кавказу относящихся, и поверять оные официальными бумагами, оттуда входящими. Наконец, поощряем Высочайшим Его Императорского Величества благоволением к труду моему, решился я издать оный в настоящем виде под названием: Новейших географических и исторических известий о Кавказе, разделя оные на две части, Географию и Историю.

В Первой Части приняты мною за основание путешествия в Кавказские страны господ Академиков Гильденштета, Самуила Гмелина и последнее путешествие Палласа в 1795 и 1794 [XII] годах. За сими классическими подпорами, описание берега Каспийского моря Г. Барона Маршаль-Биберштейна было для меня лучшим и тем паче драгоценным источником, что оно посредством систематического разделения предметов вело меня прямо к мой цели с помощию Гербяра, Соймонова, Гмелина и собранных мною известий. Описанием Г. Рейнекса я пользовался очень мало и с великою осторожностию. Записки Академика Г. Сент-Кроа о течении Куры и Аракса и о Кавказских воротах, изданные в Париже в 1797, вместе с описанием Г. Едварда земель, лежащих между Черным и Каспийским морями, служили мне пособием наипаче относительно к древней Географии. Много почерпнуто из Ежемесячных сочинений, изданных от Императорской Академии Наук с 1755 до 1765 года, равно как из собрания сочинений, выбранных из Месяцесловов на разные годы, при той же Академии изданных. Оба сочинения, заключающие в себе [XIII] драгоценные для Россиянина и полезные вообще по разным частям наук известия, обработанные почтенными сего сословия членами, коих имена довольно известны ученому свету, Миллером, Озерецковским, Гильденштетом, Фусом, Румовским, Зуевым, Лепехиным и проч. Пояснения касательно древней Географии заимствованы от Байера, Данвиля, Жибра, Гербелота, Татищева, от тех же Академических сочинений и от других источников. Все сие дополнено собранными мною известиями. Хотя разделения на Географию историческую, политическую, гражданскую и естественную не могли быть последуемы в точности за недостатком материалов; однако собирая под одну точку однородные части, я держался некоторого порядка для лучшего вразумления читателей. Повесть и происхождение народов старался я по возможности объяснять извлеченными из древней и новейшей Истории отрывками, которые размещены под статьями [XIV] исторической Географии, независимо от сведений, заключенных во Второй Части, имеющих предметом известную эпоху Российской истории в соотношении с Кавказскими народами.

При сочинении прилагаемой здесь карты взяты за основание XV и XX части карты Российской Империи во 107 листах, изданной в 1804 году при Депо Карт Его Императорского Величества, как самой вернейшей до сих пор, и с особенным прилежанием составленной по последним наблюдениям; от которой однако нельзя ожидать геометрической точности, по причине малого числа определенных пунктов. Полуденная черта по Куре и Араксу кажется быть слишком растянутою между Черным морем и Каспийским. Исправнейшая часть сей карты есть западный берег Каспийского моря, знакомый Российским Квартирмейстерам со времен Петра Великого, и который в 1796 году будучи занят Российскими [XV] войсками, описан с довольным рачением. Пособием для объяснения некоторых местоположений служили мне хранящиеся в Архиве Государственной Коллегии Иностранных Дел карты генеральные и специальные западного берега Каспийского моря, сочиненные во время похода Петра Великого в Персию; карты разграничения бывшего между Россиею и Портою в 1726 и 27 годах; карты, сочиненные во время похода Генерала Графа Тотлебена в Имеретию и Мингрелию. К тому присовокуплены некоторые подробности из маршрутов, из морских замечаний, из чертежей, составленных по словесным показаниям, и назначены главные и частные разделения сходно с описанием. Много рек и мест, упоминаемых в описании, не могли быть назначены; иные вмещены по догадкам, за которые ручаться не можно. Невежество и предрассудки, господствующие в Кавказе, долгое время будут препятствием к получению точных сведений, разве бы [XVI] сыскались учением просвещенные и знающие Восточные языки путешественники, кои решились бы проникнуть во внутренность гор, дабы обозреть собственными глазами области, известные по рассказам Армян и безграмотных переводчиков. Но и за тем не все затруднения к составлению верной карты изгладятся. Пока Горские жители не станут взирать с равнодушием на астролябию, измеряющую вышину гор и глубину пропастей, ими обитаемых, должно довольствоваться догадками и примерным счислением расстояний, предоставляя любителям Географии поверять на месте чертежи и исправлять ошибки. Когда окончена будет карта Грузии, начатая в 1805 году, тогда откроется возможность определить с большею точностию неведомые пункты, поверяя оные с разных сторон Кавказа и от средоточия оного, в ожидании астрономических наблюдений. Со всем тем я смею думать, что издаваемая здесь карта, к составлению [XVII] коей способствовали мне свиты Его ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА по квартермейстерской части Маиор Андрей Мартынович Буцковский и служивший в Депо Карт Его Императорского Величества по Географической части Коллежский Ассесор Алексей Иванович Максимовичь, имеет преимущество пред всеми до ныне известными публике (Тогда еще не была известна карта сих же земель, изданная в 1819 году Генерал-Маиором Хатовым. Время и дальнейшие разыскания могут объяснить разности в обеих сих картах находящиеся.): ибо, за исключением подробностей, в нее вмещенных, она отличается естественными разделениями, при первом взгляде подающими явственное понятие о положении разных областей, в соотношении оных к целой громаде Кавказских гор, усеянных разнородными племенами. И хотя границы многих областей, наипаче состоящих в IV отделении высокого хребта, назначены примерно и большею [XVIII] частию по словесным показаниям, всякой легко усмотрит, что это не вредит Географической ясности; ибо умственные черты, изображающие глазам вероятное мало известных стран положение, не препятствуют дальнейшим исправлениям, но паче открывают к тому способность.

Касательно извлечений по части естественной Истории, я разместил по приличию некоторые упоминания о физических качествах и произведениях описываемых стран, пользуясь помощию людей, в сем деле опытных, наипаче же благосклонностию Экстраординарного Академика Естественной Истории Александра Федоровича Савастьянова, взявшего на себя труд пересмотреть все по сей части статьи и исправить вкравшиеся погрешности. От него же Г. Савастьянова полученное мною краткое показание животных, водящихся в Кавказе, по Линнеевой системе расположенное, поместил я в конце предварительных о Кавказе познаний. Я [XIX] долгом почитаю изъявить здесь равномерно признательность мою памяти приятеля моего, покойного Генерал-Маиора Андрея Казимировича Мейера, бывшего Шефом Казанского мушкетерского полка. Сей Любитель наук, особенно прилежавший к Естественной Истории, по просьбе моей составил описание произведений трех царств природы, примеченных им в Осетии, каковое описание помещено будет в общем обозрении IV отделения, хотя оно частию принадлежит также к Северной стороне Кавказа. Материалы, собранные покойным Тайным Советником Графом Аполлосом Аполлосовичем Мусиным-Пушкиным в семилетнее его пребывание в Грузии, должны быть многочисленны, и чаятельно обратили бы на себя внимание любителей Естествословия, естьли бы химические и минералогические труды его были известны ученому свету. В то же время Г. Академии Адъюнкт Адамс занимался рачительно Ботаникою, как я сам был свидетель, [XX] но разыскания его пребывают также в неизвестности. Может быть другого рода сведениями, не менее любопытными, удовлетворит ожидание публики Г. Экстраординарный Профессор Восточных языков Клапрот, коего прошлогодняя поездка в Кавказские горы имела предметом разыскания минералогические и таковые же о происхождении народов (Нужно припомнить, что это писано было в 1810 году, следовательно прежде издания путешествия Г. Клапрота.).

Теперь я должен сказать, что содержит в себе вторая часть, под названием Исторических известий.

Так как Российская история начинает быть прикосновенна к Персидским и Кавказским делам с половины XVI столетия, я предпринял было извлекать все, что может к оным относится, из Российских летописей и книг исторических, равно как из дел, хранящихся в Архиве [XXI] Иностранного Департамента, и составлял краткие выписки с намерением весь период от времен Царя Ивана Васильевича Грозного (1559) до восшествия на престол ныне благополучно царствующего Императора АЛЕКСАНДРА I, представить в историческом виде, ограничив себя сношениями Российского двора с Персиею, Грузиею и Кавказскими народами. Но я скоро увидел, что встречающиеся важные в происшествиях промежутки должны прерывать связь повести, и убедился в невозможности пополнить оные известными мне источниками; или лучше сказать, я не имел ни терпения, ни времени испытать, до какой степени возможно преодолеть вышепомянутые трудности. Оставив мое намерение, я думал однако, что собранные мною припасы не излишними покажутся Любителям отечественной истории; почему, приведя оные в хронологический порядок и разделив на три эпохи, издаю под названием исторических известий о сношениях России [XXII] с Персиею, Грузиею, Черкесами и другими Горскими народами, со времен Царя Ивана Васильевича Грозного до восшествия на престол Императора АЛЕКСАНДРА I. К тому присовокуплены трактаты и разные выписки, сколько любопытные по своему содержанию, столько же нужные для пояснения многих обстоятельств. Таковыми кажутся быть: выписка о происхождении Кабардинцев, хранящаяся в С. Петербургском Архиве Государственной Коллегии Иностранных дел; описание Кабардинского народа, сочиненное в Маие 1748 года, доставленное из Московского Архива; выписка о делах и походах Шаха Надыра с 1732 по 1741 год, извлеченная из донесений бывшего при нем Российского Посла Князя Голицына и Резидента Калушкина; таблица или оглавление грамот, трактатов, записей, состоящихся с 1578 по 1730 между Российскими Государями и между Шахами Персидскими, Царями Грузинскими, Имеретинскими, Князьями [XXIII] Мингрельскими, и разными Горскими владельцами, с кратким содержанием материй; выписка о походе Генерала Графа Тотлебена в Грузию, Имеретию и Мингрелию в 1770 году и 71 годах, составленная из подлинных его Тотлебена к двору донесений; выписка из донесений Генералов де Медема и Якобия с 1763 по 1778 год, о военных действиях с Кавказскими народами. Ежели в сей куче необработанных припасов не найдется ничего достойного примечания, то по крайней мере встретится многое, неизвестное публике, поелику все сии сведения заимствованы из С. Петербургского Архива Государственной Коллегии Иностранных дел. Я сожалею, что занятия мои по службе и слабое мое здоровье не позволили мне уделить несколько времени для таковых же разысканий в Московском Архиве, откуда получены мною только две записки о Кабардинцах по благосклонности управлявшего сим Архивом Г. Действ. Статского Советника Бантыша-Каменского. [XXIV] Одна из сих записок весьма любопытная, под заглавием: описание Кабардинского народа, сочиненное в Маие 1748 года, помещена без малейшей перемены в числе исторических документов, и есть та самая, о коей было выше упомянуто. Сверх того, она может служить образцом тогдашнего Дипломатического слога, соединяющего простоту с ясностию, за исключением некоторых оборотов и изречений, уже неупотребительных (Историческая часть может быть издана в непродолжительном времени, когда будут обеспечены издержки, нужные для напечатания сих первых двух томов.)

Отдав отчет в материалах, служивших мне основанием и пособиями к составлению издаваемой книги, мне остается сказать что-нибудь в извинение недостатков и погрешностей, сего рода опытам свойственных, и которые могли быть умножены моим неискуством. Принадлежа моею [XXV] службою и воспитанием к толпе читающей публики, я вместе с нею скорблю и за себя, что никто из ученых людей не предупредил меня, издав подобное, лучшим образом расположенное сокращение Кавказской Географии. Оно бы избавило меня труда, предпринятого с начала из любопытства, а потом продолженного для собственного моего по службе руководства, и никто не усумнится в том, что для меня бы легче было приискивать нужные статьи, раскрывши книгу, вместо того, что я принужден был сам собирать оные из разбросанных и отдаленных источников. Но когда материалы приведены уже были в настоящий порядок, я убежден стал мыслию, что мой труд, хотя с пожертвованием моего самолюбия, может быть полезен моим соотечественникам, во ожидании лучшего Географического описания Кавказа, которое не иначе составится, как по многократно повторенных опытах, один другому имеющих служить [XXVI] исправлением, или, так сказать, лестницей для достижения некоторого совершенства. Обращая таковые уважения в мою пользу, я ласкаю себя надеждою, что заслужу хотя снисхождение, вместо признательности, к труду моему. Я буду достаточно награжден, естьли предлагаемые здесь известия возродят любопытство и охоту к лучшему познанию Кавказа, и ежели новые сведения, будучи постепенно раскрываемы дальнейшими разысканиями, со временем доставят публике Систематическую Географию Кавказа, на подобие статистики и последней изданной в 1810 году Географии Российской Империи, сочиненных трудолюбивым Господином Профессором Зябловским.

Может быть найдутся и у нас богатые люди, пресыщением роскоши утомленные, которые позавидуют славе предприимчивого Г. Гумбольда, имением и особою своею жертвовавшего в шестилетнем путешествии по Америке с приятелем его Г. Бонпланом; [XXVII] и буде великодушная решимость его покажется слишком тягостною для подражания, то с меньшим духом и с меньшим просвещением можно еще быть полезным, подражая бескорыстию сего знаменитого путешественника, и ободряя предприимчивых людей к путешествованию по Кавказу, коего внутренние части почти столь же мало известны, как внутренность Африки. Пора наконец перенесть науки из теплиц на открытый воздух, и приростить их к Российской почве.

Текст воспроизведен по изданию: Новейшие географические и исторические известия о Кавказе, Часть 1. М. 1823