ГРИГОРИЙ МЕРЧУЛ

ЖИТИЕ СВ. ГЕОРГИЯ ХАНДЗТИЙСКОГО

Памятник найден в Иерусалиме осенью 1902 г. Чем дольше оставался у меня в руках его грузинский текст, тем более усложнялся интерес к нему. Я не касаюсь значения его для общей истории церкви. Текст вскрыл, что в церковной жизни грузин Тао-Кларджия представляла собою то же, что Тур-абдин - в летописях сирийской церкви ¹. Сведения, извлеченные из других источников, особенно грузинских записей и надписей, иногда весьма кстати помогали дополнять показания нашего драгоценного памятника, и долго подвергался я искушению дать в введении опыт истории всего края, где ютился "Грузинский Синай". Но эту мысль пришлось оставить, а собранные материалы отложить в сторону; вместе с тем отошла на второй план задача пополнения или проверки данных Дневника моей поездки в край наблюдениями других путешественников и собранными у них [10] материалами ². Пришлось повременить и более прочным установлением точного года смерти св. Григория. Выступили другие вопросы, также специальные, но имеющие принципиальное значение. Для нас стало ясно, что требуется их освещение прежде, чем приступать к изложению общей истории края, лежавшего в узловом пункте, где сплетались интересы трех национальностей, греческой, армянской и грузинской, не говоря об аборигенах - тубал-кайнах, именно или чанах, или мингрельцах, где сталкивались два мощные течения христианства, подлинно-восточное, гуманитарно-народное, и западное, имперско-национальное. Жизнь Тайи и Кларджии глубоко врезалась в историю Грузии и Армении, где от приобщения народных масс к универсальным началам христианства церковь также свернула вскоре на путь национализации, в этих странах, конечно, на основе местного феодального строя. Рядом с тубал-кайнскими переживаниями в грузинском строительстве на почве Кларджии обозначился материал для освещения вопроса о национализации христианской церкви в Грузии, об отражении социального строя грузинского народа [11] в монастырской терминологии, равно как народной, общеяфетической религии, в обрядах христианской церкви. Между тем едва-едва обрисовывается история перевода св. Писания на грузинский и армянский языки в ее реальной постановке, на основании установления подлинников и их сравнительного изучения, хотя бы вопреки “национальным”, точнее конфессиональным легендам; только-что начинает намечатся развитие архитектурных форм Грузии и Армении в разработке, опирающейся на непосредственное изучение местных памятников и выяснение их строительных традиций, вне навязываемых извне теоретических построений. И далеко еще нам до возможности писать историю края.

В Дневник мой невольно вошли материалы, не имеющие прямого отношения к издаваемому памятнику. Речь о живых диалектических текстах из Имер-хева.

Касательно грузинских материалов здесь упомяну лишь то, что под их влиянием в русской транскрипции тур. *** пришлось быть непоследовательным, рядом с „оглы" допустив „огли".

Турецкая версия Короглы (Дн., стр. 61-70) - это VI-й меджлис у Chodzko ³. Хотя сюжет в общем тот же, но раcсказ все же разнится во многих подробностях. Записанные мною в Имерхеве турецкие тексты впоследствии я попробовал прочитать рабочему турку из деревни Ани, Юсуфу, который отозвался целым рядом замечаний и глосс. Юсуф говорит, естественно, на турецком говоре своей деревни, находящейся в Карсской области у городища Ани, но тем не менее данные им варианты не лишены значения, и к ним надеюсь вернуться в особой специальной заметке. [12]

От приложения карты осмотренных мною мест с нанесением на ней вновь собранных названий, к сожалению, пришлось отказаться, так как слишком поздно получил я возможность пользоваться одноверстной картой, без которой трудно было сколько-нибудь правильно распределить новый материал.

В заключение приношу глубокую благодарность всем, делом или словом оказавшим мне содействие в настоящей работе.

Н. М.

С.-Петербург 17 мая 1911 г.

Комментарии

1. См. Peeters, Le Martyrologe de Rabban Sliba, Anal. Boll., T. XXVIII, Брюссель 1908, стр. 181.

2. Интересующиеся дополнительными материалами сами, без нашего указания, обратятся к таким трудам, как Казбек, Три месяца в Турецкой Грузии (Записки Кавказского Отделения Имп. Русск. Геогр. Общ., Тифлис 1876), равно издание Импер. Моск. Археол. Общ. с великолепными фототипиями - Христианские памятники, исследования А. М. Павлинова, Б. Е. Миллера и X. И. Кучук-Иоаннесова (Материалы по археологии Кавказа, вып. III, под редакциею графини Уваровой, Москва 1893, стр. 63-75) и др. Кстати, в названном выпуске Материалов по археологии Кавказа чтения грузинских надписей, данные А. С. Хахановым (стр. 72), вызывают сомнения; в описании Тбетской церкви у А. М. Павлинова не уделено достаточно внимания моментам перестройки: переделка заметна отнюдь не в одной западной отене (стр. 73). Естественно, в выводе памятник отнесен к поре не ранее XI-го века, тогда как первоначальные его части несомненно более древней поры, быть может, эпохи, по крайней мере на одно столетие более ранней, когда уже процветал Тбетский монастырь, a наличный вид легко отнести и к XIII-му веку.

3. Specimens of the popular poetry of Persia, London 1842, стр. 154-183.

Текст воспроизведен по изданию: Житие Георгия Хандзтийского. Имп. Санктпетерб. университет. Факультет восточных языков. № 5. СПб. 1911