ГИОРГИ

ЖИТИЕ БЛАЖЕННЫХ ОТЦОВ НАШИХ
ИОВАНЭ И ЭПТВИМЭ

И ИЗВЕСТИЕ ДОСТОЙНОГО ЖИТЕЛЬСТВА ИХ, НАПИСАННОЕ УБОГИМ ГИОРГИ ИЕРОМОНАХОМ ¹

I. (1) Благословен Бог, всякому человеку желающий спастись и к разумению истины прийти, Который невыразимым промыслом Своим учиняет лучшее из всего и непостижимой благостью Своей каждому времени являет преподобных и угодников Своих на пользу роду человеческому и на прославление Божества Своего; Который и в наше время явил блаженных отцов наших: Иованэ и Эптвимэ и Арсени, епископа Ниноцминдского, и Иованэ Грдзелис-дзе и последующих иных учеников их и подражателей добродетели их, имена которых написаны в Книге Жизни; заступничеством которых и нас, убогих, да сподобит Господь быть подражателями их добродетели и улучить часть праведных.

(2) Но, поскольку долгота времен все приводит в забвение, хотя пред Богом все ясно и зримо; и ведомы завязка и кончина всего; и те, кто угодно Ему закончили житие свое, блистают пред Ним вечно и ни один не имеет нужды в нашем поминовении, — так учинило всемудрое Его промышление, чтобы и в книгах были записаны Божественные и благообразнейшие дела творения мира, и Господни заветы и повеления Его, и всехвальные жития и деяния блаженных рабов Его, которых изволилось благости Его являть во всякое время [358] на пользу роду человеческому, дабы теми Божественными и высокими деяниями подвигались мы славословить и вожделеть Его и просвещаться Господними повелениями и стремиться к их исполнению. А поминовением великих и преискренних рабов приводились бы к ревности и подражанию Божественного жительства тех, кто. подобно словесным иконам, председят во образ добродетели и поучения в мудрости и доброго делания для всех желающих войти в жизнь вечную. (3) И это явствует из книг, написанных от сотворения мира и до сего времени, и явленных святых; и кто потрудился и описал их жития и подвиги и труды — добром поминаются в святых церквах и достойны молитвы и благословения.

Поскольку же выше помянутые блаженные отцы наши ничем не умалены были перед первоявленными святыми, но всяческой добродетелью украшены и исполнители были заповедей Божиих, не пожелали мы оставить без поминовения жития их, да и отцы наши духовные приказали взяться за это. А потому молю преподобие ваше, богоносные отцы, дабы не порицали меня за это.

(4) И хотя мы и принялись за написание немногих этих слов спустя много времени по их отшествии к Господу, да никто же не усомнится, ибо мы от себя ничего не писали, но что познали от мужей верных и отцов духовных, которые и видели их и служили им и которые были чужды всякой лжи и исполнены были вышней благодати. А также и из самих дел, которые молча свидетельствуют и громко проповедуют о деяниях и трудах их: и Лавра эта величественная и всякою красотою украшенная, которую многими трудами и потами наздали блаженные те для упокоения многих душ, в которой они возвели церкви, подражающие небесам, и наполнили их книгами богодухновенными, и изукрасили их честными иконами, и приобрели для них села, и деревни, и монастыри, и скиты, и установили уставы и каноны великолепные и прекрасные, и снабдили их крепостями и рукописаниями и златопечатями² благоверных царей, и собрали в них монахов и послушников ангелоподобных, и украсили и расцветили язык наш и страну переводами священных писаний, из которых поистине, как от Сиона, вышел закон и слово Господне, как от Иерусалима, — по речению громкоголосого Исайи.

(5) Ибо истинно преподобен был и возлюблен Богом блаженный отец наш Иованэ, который, подобно Аврааму, избрал чужбину и житие в странничестве и убожестве и отдал себя в послушание духовным отцам, из-за чего подобно тому и его возвеличил Бог и прославил его всякой добродетелью и более всего дарованием возлюбленного дитяти, то есть блаженного Эптвимэ, которого имени одного достаточно, чтобы явить высоту добродетелей его, который явился [359] украшением рода нашего и подражателем святых апостолов, просветил язык грузин и страну (ибо, как свидетельствуют в переведенных им книгах записанные завещания, стараниями сего преподобного он был научен всякой премудрости для просвещения и украшения церквей наших), которого творения радуют дальних и ближних, и сладость переведенных им книг, подобно звучному золотому рогу, трубит над всею страной не только Грузинской, но и Греческой, ибо Болавари³ и Абакура и другие некоторые писания с грузинского перевел он на греческий.

Однако то, что имел я на сердце сказать выше, скажу сначала то, и потом расскажу вам кратким словом, что благословит Господь, Ибо, поскольку достигли мы этих последних дней и, как видите, великая прохладность видится между нами, да не подумает кто и не обольщает себя, что таковы были изначала братья наши. Да не будет! Но во всяком благочинии и в божественном подвижничестве жили они до тех пор, пока треблаженные отцы наши Иованэ и Эптвимэ располагали и удерживали чин настоятельства и всяко, подобно первым богоносным отцам, предводительствовали вверенной им пастве. Когда же преставился блаженный Иованэ и богоносный отец наш Эптвимэ отошел от настоятельства, с тех пор умножилось среди нас всякое малодушие и прохладность. Однако будем молить Бога, дабы предстательством их добро управить и нашу эту жизнь, и не уничижить нас, и не удалить от радости и упокоения блаженных тех отцов и братии наших в жизни вечной.

II. Но вернемся к прежнему слову нашему.

(6) Итак, блаженный отец наш Иованэ был родом грузин <картвел>, от родителей и дедов славный и вельможный и видный среди князей Давида куропалата, бодрый, и могучий, и прославленный в строю, высокий и благообразный ростом и строением тела, и мудрый и разумный умом и разумением, и исполненный страха Божия и всякого доброго6 и весьма возлюбленный и преискренний достопамятного Давида куропалата.

Но, поскольку огонь любви Христовой сильно возгорелся в его сердце, он ни во что и в сор вменил все величие мира сего, и стяжание, и богатство, и упокоение, супругу и чад своих, и родственников — и все, что есть в мире сем, полностью возненавидел и пренебрег, а затем и самого себя, по слову Господню; и взял крест на плечи свои и втайне от всех воспользовался бегством, и удалился от всех и одиноким вошел в величественную Лавру Церкви Четырех. И тем, кто блистал в ней добродетелью в те времена — отцу Мосэ и отцу Геласи, — открыл себя, и от них тайно принял благословение монашества, [360] и некоторое время предался великому подвигу послушания, и удивил всех бывших там подвижников.

Но, поскольку стало известно дело его, принял от блаженных тех отцов благословение и направился в страну Греческую, потому что бежал от славы человеческой, и так достиг горы Олимп <Улумбо>, и в одном монастыре немалое время мужественно взял на себя подвиг служения при мулах и другие презренные и низкие служения исполнял в смирении.

(7) Но, поскольку в это время царь греков отдал Давиду куропалату верхние страны и испросил у него в заложники сыновей знатных людей, шурины отца Иованэ вместе с другими знатными детьми дали в заложники царю сына его Эптвимэ. Когда узнал об этом Иованэ, хочешь не хочешь, поневоле объявил себя и явился в Царьград. И, поскольку цари знали Абухарба, который был тестем отца Иованэ, и к Иованэ они показали великую любовь и достойно приветствовали его.

И после этого случилось продолжительное словопрение между Иованэ и тестем его из-за Эптвимэ, потому что не хотел отдавать его. И так сильно обвинял его Иованэ: “Что это? Разве у вас не было детей? Но ясно, что вы их миловали как собственных детей, а сыном моим, как сиротой, пожертвовали в заложники. Однако Господь да простит вам!” Итак, по промыслу Божественному и по совету царскому привел свое дитя и вернулся опять на Олимп.

Но спустя некоторое время, поскольку пронеслось имя его и воздавали ему почет и греки, и грузины, сделалось это ему в тягость, и из-за этого обратился он вновь к странствованию. Ибо взял сына своего и несколько учеников и пришел на Святую гору и в Лавру великого Афанасия и был принят им. И пребывал он в сокровенности, и всякие дела послушания творил в смирении и безмятежности, и пробыл поваром два года либо более.

III. (8) И в это время сродник его, великий Торник, сделался в своей стране монахом и, поскольку наслышан был об Иованэ, что он пребывает на Олимпе и поскольку имел к нему большую любовь, отправился к нему и прибыл на Олимп, и, не найдя его там, тайно выведал и узнал, что он на Святой горе, и, не дав знать царям, тайно пришел на Афон и принял благословение монашеское от рук Иованэ.

Ибо, как мы сказали, прибыл он на Святую гору и пришел в Лавру великого Афанасия, и, поскольку укрываться было уже нельзя, открылись друг другу и с любовью духовной соединились, и великая радость была в монастыре в тот день, ибо и великий Афанасий ведал дела Торника и его знатность и мужество. А потому с тех пор в великом почете были они у него, ибо, хотя они того и не желали, Бог, однако, являет и прославляет преподобных Своих.

И спустя некоторое время пронеслась весть о них и известно стало, что они на Святой горе. И стали с тех пор приходить и умножаться [361] грузины, и, увидев это, блаженные отцы наши, так как были они исполнены всякой премудрости, размыслили так: “Не подобает нам пребывать в монастыре, ибо и другие обратятся к нам и невозможно будет их отсылать”. И так решением отца Афанасия в отдалении от Лавры примерно с милю в благолепной пустыне построили церковь святого Иоанна Благовестника и келий и пребывали там долгое время, подобно ангелам Божиим.

IV. (9) В то время случился мятеж Склира <Склиароса>, и он занял всю сушу, и цари с царицей были заперты в городе в большой нужде и тесноте. И, будучи в таком положении, порешили так: “Помощника, кроме Давида куропалата, никого не имеем”. И, поскольку все пути были захвачены Склиром, послать человека было нельзя, ибо и не было такого человека, который мог бы исполнить желание сердца их. И, когда они были из-за этого в печали и в великой заботе, дошел до них слух об Иованэ и Торнике, и узнали они, что те пребывают в Лавре великого Афанасия. И спешно послали Севастофора, мужа видного в то время среди князей царициных, с владычными посланиями в Лавру. И, придя, отдал послания каждому, как было приказано, — одно Афанасию, одно Торнику и одно Иованэ. И так было написано: “Нечестивый Склир отступил от нас и занял всю сушу. Ныне умоляем святость вашу, дабы вне всякой причины пришел к царству нашему”, — и многие мольбы и упрашивания были написаны в тех царских посланиях.

Когда так случилось, в великом затруднении оказались Афанасий и Иованэ и, хочешь не хочешь, поклонились Торнику и стали умолять его, чтобы предстал он пред царями. Он же, услышав мольбу эту, весьма опечалился и говорил так: “Святые отцы, я ради грехов моих пришел в святое это место и невозможно мне отправиться к царям, ибо знаю я, из-за чего призывают меня. И, поскольку Бог сподобил меня и я облекся в образ монашеский, я отныне не имею ничего уступать ни царям, ни кому иному в мире. И ныне молю святость вашу, помилуйте меня ради Бога и не принуждайте меня к этому, ибо, если пойду, опять ввергнут меня в мятеж мира сего”.

Они же умоляли его так: “Если в это время не покоримся царям, великий гнев вызовем на нас и на монастырь этот”.

И в этом прении прошла седмица одна. Но наконец, хочешь не хочешь, всю вину приняли на себя отец Афанасий и отец Иованэ и с трудом убедили идти.

(10) Ну а Василий и Константин в то время были еще отроки и всем управляли царица и паракимомен³. И, когда прибыл Торник в царский дворец, тотчас же ввел паракимомен его к царям; цари [362] с царицей встали и с почетом приветствовали и посадили рядом с собою. И повелела царица Василию и Константину броситься в ноги ему. И обратилась царица к нему с такими словами: “Святой отец, что ты сделаешь с этими сиротами, то да воздаст Бог душе твоей!” И, улучив время, Торник откровенно обличил царицу за многое. И та все приняла смиренно и пообещала так: “Святой отец, что прикажет мне отечество ваше, не отступлю от вашего повеления. Только Бог да убедит тебя взять на себя труд и, каким образом пожелаешь, отправиться к куропалату и возвестить ему нашу беду, и уповаю на Бога, что вы прогоните нечестивого Склира и избавите нас от беды”.

Сильно умолял он царицу освободить его. И видя непреклонность ее, обратился к ней так: “Я ради грехов моих облекся в образ этот, и ведает Господь, что точно тяжелее смерти для меня это дело. Однако как быть — не знаю, не могу быть непокорен святому царствованию вашему”.

И вновь царица и паракиманос сказали так: “Ты только поддержи этих сирот, а всякую вину да взыщет Бог с нас”. И так написали послания молебные к куропалату. И так оставил он царей и каким-то образом достиг куропалата.

(11) Куропалат же, увидев его, весьма возрадовался и принял послания царей, и все дело Торник ему открыл, для чего они порешили послать войско в Грецию и спасаларом <полководцем> определили быть Торнику. Торник же отослал царям послания куропалата и свои и о всех пожеланиях куропалата уведомил. И тогда отдали цари верхние страны Греции куропалату, дабы владел пожизненно.

Торнику же написали:

“Знаем, что Бог поспешествует тебе, и ни в чем не сомневайся, и, когда будешь управлен Богом, всех наших противников плени и все ими захваченное да будет твоим”. Посему дал ему куропалат двенадцать тысяч отборных всадников, и с помощью Христовой он обратил в бегство Склира и погнал его вплоть до Персии, А потом обратился, и по слову царскому пленил всех греческих вельмож, к достояние их обратил в прах, и нечто разделили войскам, и нечто сам удержал — добычу весьма великую: злато, и сребро, и ставру <парчу>, и иное подобное. И обратился и проведал куропалата, и, оставив его весьма благодарным, простился и вновь предстал перед царями.

А они с превеликим почетом вышли навстречу и с умилением приветствовали его. Покинул же он и их и распрощался. И вновь вернулся на Святую гору, в Лавру великого Афанасия. Отцы же с радостью встретили его, и облобызали, и благодарили Бога, вернувшего его с миром.

V. (12) И после этого решили отцы наши и сказали так: “Пребывать нам здесь невозможно, мы — мужи именитые, и грузины приходят к нам”. И так сделали выбор, дабы самостоятельно построить себе [363] монастырь. И хотя тяготило это Иованэ, но ради покоя грузин, а еще более для назидания Торника, решился взяться за это. И дарованием Божиим нашли место благообразное посреди Святой горы и построили монастырь и церкви во имя Святой Богородицы и святого Иоанна Крестителя с большими потами и подвигами. И многие места, монастыри и пустыни вокруг большого монастыря вплоть до моря по ту сторону своими средствами приобрели, благообразные и привлекательные и приятные для пребывания духовных монахов.

А также и благоверные цари, поскольку послужили им такими служениями и сделали для них великие дела, какие только места и села просили у них, все золотыми печатями утвердили за ними, весьма многие и отборные — по достоинству этой страны.

(13)Торник же, будучи на востоке, многих рясофорных и прославленных монахов привез с собой, множество немалое, и желал, дабы одни лишь грузины были в монастыре все насельники. Но, поскольку сделать это было невозможно, вынуждены были ввести и греков, поскольку мы, как видите, не имеем никакого морского опыта, а все наше пропитание идет морем; и потом без кузнецов, и каменщиков, и виноградарей, и корабельщиков и других подобных держать такую обширную Лавру нет сил. И все это изыскали святые отцы наши, и, хочешь или нет, как мы сказали, приняли и их. И так, с помощью Божией, закончилось строительство монастыря.

(14)А Торник, после того, как прогнал Склира и сюда же вернулся с неисчислимым богатством и сокровищем — ибо более двенадцати кендинариев <кентенариев> добыл одних только сокровищ, не считая прочего изящества, — и это все отдал в руки духовного своего отца Иованэ, а себя отверг совершенно, и даже ни малейшей вещи не оставил в своем распоряжении, и, будучи человеком знатным, полностью отсек всякую свою волю, и полностью предался послушанию. И такую явил горячность, что, если бы было возможно, без его позволения не испил бы даже воды, и слова не высказал, и даже ни над единой монетой не был хозяином, но всем распоряжался и <все> раздавал отец Иованэ, как изволит, и там, где нужно.

Но, поскольку верх всякой добродетели — послушание духовным отцам и отсечение своей воли, этим он обладал в такой мере, как изъяснили мы уже боголюбию вашему, и много выше того, ибо даже незначительные помыслы с плачем открывал он блаженному Иованэ и просил епитимьи и прощения. Описание со тщанием других его добродетелей я пропускаю, ибо истинно всяких добродетелей исполнен был этот блаженный: смирения, искренности и безгрешности. И всегда говаривал он великому Иованэ так: “Отче, сам знаешь, что я великий грешник, и смерть моя близка, и я не покорен святости вашей, но волю мою и самого себя по Боге тебе вручаю; как хочешь, спасай мою душу”. [364]

(15) Видя его столь горячее стремление, блаженный отец Иованэ весьма старался, дабы не обрелось в нем никакого совершенно недостатка, и достойно почитал его, и уважал, и покоил, и миловал старость его.

Но поскольку великий Торник воспитан был в полках и походах, то об этих и подобных делах любил поговорить, и, как мы сказали, отец Иованэ оберегал его и не хотел обличить его, дабы не уязвить <раз>ум его, и, так как были в то время мужи избранные и почетные, входили к нему и рассказывали ему о всем вышесказанном. Тогда, Иованэ, увидев, что по простоте поступает так, устрашился, как бы за это не подвергнуть его какой-нибудь духовной опасности, преподобного того и самого себя. Потому и сказал ему отец Иованэ так: “Дорогой брат, вижу, что благодатью Божией добро управлен в заповедях Божиих, и не желаю, чтобы из-за почтения доставил какой-нибудь убыток душе твоей. Ныне оставь разговоры о тех мирских делах и отныне никому не говори: одному только Габриэлу священнику”. А священник тот такой был человек, что из уст его мирского слова не исходило, но все божественное и духовное. Услышав это, преподобный тотчас пал к ногам его и со слезами говорил так: “И что ты молчал доныне и не обличал меня, святе и богоносне отче?” Отец же Иованэ восставил его и сказал: “Господь да простит тебе, но только отныне избегай”. И с тех пор с монастырскими братьями не говорил, только если кто чужой придет и с малым словом обращался к нему. И так, в таковом духовном жительстве, закончил он дни свои и отошел к Богу, и истинно засвидетельствовали отцы наши о нем так: “Бог простил грехи его и удостоил вечной жизни”.

(16) Эти преподобные и блаженные отцы наши великие ценности и многие диковины пожертвовали Великой Лавре и всем святогорским монастырям, которые в те времена были еще бедны и не столь многочисленны. И средине, которое есть место соборное для всей горы, дали множество утвари и достояния. И всем вместе и по отдельности раздали множество ценностей, из которых кое-что вспомним, а иное оставим, дабы не умножать слишком написанное и не надоесть читателям и слушателям.

Итак, Великой Лавре, как сказано, дали златопечать казны на двести сорок четыре драхканов <номисм>, дарованную Иованэ Цимисхием (и их ежегодно получает Лавра из палаты), и остров, именуемый Неос, дарованный царем Василием тому же Иованэ, с которого получается доход ДI <четырнадцать> литр, либо пятнадцать, а порой и двадцать. Опять же дали золота считанного для казны КЕ <двадцать пять> литр, частицу Древа Животворящего в серебряном ковчеге и две большие чаши серебряные и дискос со лжицей и звездицей с серебряной дарохранительницей, все позолоченные. Облачение напрестольное златошвейное и другое, оксиноновое. Две [365] книги Златоустовы — Маргарит, другую книгу — святого Ефрема, другую книгу — Поучения святого Кирилла, другую книгу, в которой писаны все Ветхие книги и Пророки и Маккавеев, другую книгу — Праздничную избранных святых, Четвероглав в золотом переплете и с серебряными застежками и Крестом. Крест требный серебряный позолоченный с мелазмаговыми иконами, образ Распятия росный великий, в сотню драхканов оцененный; другой великий образ Деисис, другой образ Снятия со Креста, Никифором царем дарованный, другой образ — иконостас Двенадцати апостолов, другой образ росный святого Евстратия. И ладану сто литр, и четыре мула, и три лошади, и корабль в пятьсот модиев. И келий, потратившись на их строительство: на верхние — пятьсот драхканов и на нижние — сто номисм, и иное подобное. И все это списали мы со списка руки самого святого отца Эптвимэ, а значит, оно истинно и неложно.

(17) Также средине дали злата в индикт I <десять> четырнадцать литр, чтобы разделить на всех. Опять же в индикт AI <одиннадцать> раздали иные ДI <четырнадцать> литр. И дали Карейской церкви, которая есть общий собор, сосуды серебряные позолоченные с иконками, и иконостас с Господскими праздниками, и толкование Евангелия, и три иконы великие деисусные, и два скараманга <плаща?> <paenulas ad arcendam pluviam — scaramanga — PP.>, и двух мулов. И дали иконому средины одну литру казны для расходов средины — для покупки паникадила, вешапаков <футляр? — И. 3. — uncinos — гнезда — РР.> и цепей и больших свеч. Опять же по смерти Торника П <тринадцатого> индикта дали Горе на раздел двадцать восемь литр. И эрисону⁵ дали дома, купленные за семь литр с оградой, для пребывания приходящей братии, опять же там же дали виноградник отборный, оцененный в пять литр. И все это также написали мы от написанного отцами. А розданное каждому по отдельности кто исчислит, об этом сами дела их громко проповедуют и Богом исчислены на небесах! И отец Эптвимэ, кроме написанного выше, дал средине двести драхканов для своего монастыря святого Евфимия, который построил он вне горы, когда отошел от настоятельства. А здесь оставим речь обо всем этом, ибо, как сказано, и невозможно высказать по отдельности все дела милосердия их, ибо более всех добродетелей возлюбили они милость и, яко одеждою, одеялись ею.

VI. (18) По преставлении Торника задумал блаженный отец наш Иованэ взять сына своего и несколько учеников и бежать в Спанию <Испанию> — ибо с самого начала тяготился соперничеством и мятежом, но сносил до времени ради назидания Торника и приобретения души его — ибо наслышан был, что грузин немалые роды и племена [366] укоренены там. И за этим отправился даже до Авидоса, дабы найти там корабль, идущий в сторону Спании, и отправиться туда. И тот, кто правил в то время в Авидосе, весьма возлюблен был отцом Иованэ, и ради дружбы открыл ему он помысел свой. Но тот воспрепятствовал и сколько было возможно удерживал его. И, увидев, насколько <нрзб.> отец Иованэ в своем замысле, открылся ему и сказал так; “Святой отец, тебе не неведомо, какую любовь имеют цари к преподобию твоему, и, если пропущу тебя, великое зло ожидает меня. Напишу я царям — и как прикажут, так и поступай”. И как написал, приказали цари направить его в столицу. И, когда взошли, с великою честью приветствовали его цари и сильно обвиняли и сказали так: “Святые отцы, мы имеем великую любовь к святости вашей, и что это вы так бежите от нас и отправляетесь в чужую страну?” В ответ блаженный Иованэ сказал им: “Благоверные и самодержавные цари! Я был убогий мирской человек, живя в миру и повинный во всяком прегрешении, и желал удалиться как-то на чужбину и спасать душу свою и пребывать в убожестве. И не знаю, как так вышло. Пришел родственник мой Торник, и через него впал я в великую борьбу и людские собрания, и желаю быть свободным от всего этого и позаботиться наконец о своей душе”. Долго держали они его в великом почете, а потом многими настояниями едва убедили его вернуться опять в монастырь и отпустили его с большими дарами. И так вновь вернулся он в свой же монастырь, и немного времени спустя заболел суставами, и многие годы, распростертый, лежал на одре и терпел сильнейшие боли. И всегда благодарил Бога и так радовался о своей жестокой болезни, как о сокровище весьма великом и почести и даре царском.

И, видя таковое свое бессилие, Эптвимэ молил отца, дабы принял заботу о монастыре. А тот с почтением настаивал, чтобы помиловал его, ибо тяготился мятежом мира сего и не принимал мятежа и впадения в него. Но, поскольку невозможно было противиться старому и изможденному болезнями отцу, хочешь не хочешь, — покорился ему и, покуда пребывал тот во плоти, с послушанием и по повелениям его управлял делами монастыря как эконом и без его повеления не делал ничего.

В то время блаженный и святой Иованэ Грдзелис-дзе спасался, как бесплотный, в уединении в Лавре Церкви Четырех. И также Арсени Ниноцминдский, муж высокий добродетелями и работник заповедей Христовых, который ради Бога оставил епископство и явился перед Давидом куропалатом, а тот, к добру помянутый, достойно святости его приветствовал его и отослал к Церкви Четырех. И этот в уединении спасался вместе со своим наставником. А эти блаженные отцы наши — Иованэ и Арсени — имели чрезвычайную любовь друг к другу и долгое время подвизались там добрым подвигом монашества. Однако видели, что так, как желают жить покойно, [367] не могут, потому что докучали им настоятели и братия монастыря, и куропалат раз за разом писал к ним и получал благословения, а также епископы и благородные. По этой-то причине задумали они отправиться в чужую страну. Поэтому отправились они в сторону понтийских пустынных мест и попали к некоему духовному настоятелю, который с радостью принял их и дал прекрасный монастырь в месте пустынном. И все потребное им давал щедро.

И спустя некоторое время стало известно отцам нашим о них, что они пребывают там. И послали брата одного и написали им письма: “Святые отцы, известно стало нам о святости вашей; и узнали мы о вашем там пребывании и весьма сожалеем, что не захотели вы прийти на эту святую и славную гору, дабы получить нам вашу святую молитву. Ныне молим святость вашу прийти, дабы нам пребывать вместе, поскольку известно вам, что и мы пребываем на чужбине”.

Прочтя это, они успокоились и на другой уже год прибыли. И, когда узнали отцы наши, исполнились радости, и воздали благодарность Богу, и сердечно приветствовали, и духовно и телесно по желанию их устроили, и в пустынном месте построили им келий, и жили угодным Богу жительством.

VII. (25) После этого блаженный отец наш Иованэ, изможденный названной прежде болезнью, упокоился и отошел к Богу, обогащенный грузом добродетелей и исполнитель воли Божией.

И, предвидя кончину, всякое господство и управление отдал отцу Эптвимэ, дабы какого пожелает устава и чина, такой бы и установил для монастыря и ему бы и подчинил; и внутри и вне как пожелает, так и управлял... А также приказал, чтобы по себе оставил отцовство Гиорги, который также был присный их, муж славный и опасливый относительно дел плотских. А также приказал, чтобы Гиорги по себе оставил другого настоятеля, который найдется словом и делом превосходный среди братии. И так учинил, чтобы каждый настоятель по своей кончине другому оставлял предстоятелю, достойному и добродетельному. А если найдется кто нарушитель чина отца Эптвимэ и возбудитель и противник братии, проклятием и прещением страшным наказал такового и отлучил от Бога и приказал, чтобы таковой немедленно изгонялся из собрания, чтобы не всему телу собрания сообщилась убийственная эта болезнь его и растлительная⁶. [368]

И распорядителями и эпитропами учинил он самодержавных царей и сказал: “Поскольку потребен благотворитель, и заступник, и распорядитель, то (что делать мне, нищему и презренному? ибо, хоть и дерзновенно слово это, доверяюсь сладостной этой милости и благости, потому что их же милостью и поспешением построил я Лавру) в их руки предаю, и со мною, рабов и молитвенников их — Эптвиме и Гиорги; ведь, хоть и всему миру благотворят и пекутся о всех нищих, на нас недостойных высшую явили милость, поскольку от основания великими их благодеяниями выстроил я Лавру эту”.

Братии же сказал: “Вы, вожделенные и возлюбленные чада мои, если будете подвизаться в хранении заповедей Божиих, и жительствовать по чину и закону священному, и в отношении настоятелей иметь неложное послушание и между собой мир и единство, верую, что никакого блага не лишит вас Бог, но царей и князей и всякого человека подвигнет на милость к вам, и более и более будете преуспевать. Отныне никто да не отлучит вас от этого дела доброго и боголюбезного, которое есть неложное послушание и неразделяемое единство и мир, дабы и в мире этом безмятежное совершить житие и в веке том будущем житие вечное наследовать человеколюбием Христа Владыки. И этот благой и многомилостивый Бог да будет милостив к вам и да направит вас по святой воле Своей и по Божественным Своим заповедям, молитвами Пречистой Богородицы и всех святых, аминь.

Страннолюбия не забывайте и что дарует Бог — вручайте нищим, по силе вашей, и молитесь обо мне и поминайте, возлюбленные чада и братья мои, дабы сотворил Бог милость с жалкой и грехам преданной душой моей и простил все грехи мои. А также память духовного брата моего Иованэ синкелла, ибо с большой верой пришел он к нам на святую эту гору, и духовного отца нашего Афанасия память творите из года в год и поминайте на святой литургии”⁷.

И как сказал все это и в записи оставил, потом благословил блаженного Эптвимэ вышним благословением и на руках его святую душу свою предал Богу и с миром затем уснул и почил, месяца июня ДI <четырнадцатого>, и предстательствует во спасение душ наших.

Честное же тело его богоносный отец наш Эптвимэ достойно обрядил и сам предал погребению и сверху построил церковь Святых [369] Архангелов. И те, кто с верою прибегают, благодати и очищения сподобляются, ибо бесноватый некий прибег к нему некогда и пил из лампады той, которая висела над могилой его, и внезапно исцелился — и прославлял Бога.

VIII. Ну а мы вернемся к прежней речи, ибо, как то сказали мы выше, увел из столицы сына своего Эптвимэ отец Иованэ и сперва научил грузинскому учению, потом по-гречески обучил всякой учености в полноте, и от отрочества благодать Божия была на нем, и от Бога дано было ему разумение писаний, и исполнился он благодати Святого Духа, как известно стало блаженному Иованэ, отцу его, явлением Святой Богородицы. Ибо в пору юности его, пока был еще отроком, он сильно занемог и был близок к смерти. И говаривал блаженный Иованэ: “Я оставил надежду на спасение его, ибо думал о скором исходе души, поскольку уже и речи не осталось при нем, ни голоса, и, так как я был встревожен, ушел в храм Святой Богородицы и пал перед образом Святой Царицы и горячо со слезами умолял Непорочную Приснодеву Богородицу, да будет заступницей и очистит его. И сообщил священнику, чтобы он скорее взошел и причастил его Тела и Крови Господней. И, так как я был встревожен и торопился видеть, что случилось, открыл дверь келий, где оставил его лежащим, и вдруг учуял запах благоухания удивительный, ибо случилось явление <букв.: призрение> Святой Богородицы, и увидел Эптвимэ, ибо благодатью Ее он восстал и сидел на ложе всячески здравый и невредимый. И, когда в изумлении разума моего я спрашивал его: “Что это такое, чадо?” — он отвечал мне и сказал: “Только что предстала предо мной некая великолепная царица и сказала грузинским языком: — Что это, что болит у тебя, Эптвимэ? — А я говорю: — Умираю, царица. — И, когда я сказал так, приблизилась и взяла меня за руку и говорила: — Нет у тебя никакой болезни, встань, не бойся, и по-грузински молви свободно. — И вот, как видишь, больше у меня совершенно ничего не болит””. И говаривал блаженный Иованэ: “До сего времени он с трудом молвил по-грузински, и я весьма печалился из-за этого, а с тех пор безостановочно, как источник, изливается <грузинская речь> чище, чем у всякого грузина. А я, когда увидел это, пал перед Святой Богородицей и принес благодарение Упованию нашему, и благодарил и славил Бога. Аминь”.

Сказывал ему отец Иованэ: “Чадо мое, страна Картлийская <т. е. Грузинская> в великом недостатке от книг, и многих книг недостает, и вижу, что Бог даровал тебе. Ныне подвизайся, дабы умножить вознаграждение твое от Бога”. И тот, как был послушен во всем, охотно последовал повелению его, и стал переводить, и всех удивил, ибо такого перевода, кроме тех первых, более не появлялось на нашем языке, и, думаю, уже и не появится. [370]

И много книг отсылал к Давиду куропалату, увидев которые, он, будучи верующим, исполнился радости и славил Бога и говорил: “Благодарение Богу, Который в наши времена явил нового Златоуста”. И раз за разом слал письма, чтобы переводил и присылал ему. И этот блаженный без отдыха переводил и никоим образом не давал отдохновения себе, но день и ночь выделывал сладостный тот мед книг божественных, которым усладил язык наш и Церковь. Ибо перевел книги божественные, которые исчислить вряд ли возможно, из которых несколько вспомним, чтобы по ним и о других известно стало верным Христовым. Ибо не только на Олимпах⁸ и Святой горе переводил, чтобы перечислить нам по одному, но и в столице, и в дороге, и в других подобных местах.

Перевел же, как сказано:

Толкование Иоанновой главы Евангелия;

Поучения святого отца нашего Великого Василия;

Его же толкования на псалмы;

Книгу святого Климакса (т. е. Лествичника);

Книгу святого Макария;

Максимовы поучения;

Книгу святого Исаакия, в которой находятся и других отцов избранные поучения;

Книгу святого Дорофея;

Мученичество и чудеса святого великомученика Димитрия;

Житие и мученичество святого Стефана Нового;

Житие и мученичество святого Климента, папы Римского;

Мученичество святого Клима Анкирского;

Житие святого и великого Василия Кесарийского;

(Мученичество святого Акепсима;)⁹

Житие святого Григория Богослова и речи его;

Житие святого Панкратия <Баграта>;

Мученичество святых Мины с Ермогеном;

Святого Григория Нисского речи: Похвалу брату своему Великому Василию, и о девстве, и толкование святого на “Отче наш”, и о святых постах, и толкование жития святого пророка Моисея во образ безмолвия, которое испрашивал брат некий; Видение Иоанна Благовестника и толкование Видения Андрея Критского;

Речь святого Иоанна Дамаскина о двух природах Христа;

Другую о Рождестве Богородицы;

Житие Великого Афанасия; [371]

Мученичество святых трех отроков: Алфия, Филадельфа и Кирина <Киприяна? — память 10 мая ст. ст.>;

Житие святого Онуфрия Постника;

Житие святой Марии Египетской;

Поучения святого Зосимы;

Поучения святого отца Ефрема о вере;

Синаксарь годовой меньший;

Хождения и проповеди святого Иоанна Благовестника;

Толкования Посланий к галатам, к фессалоникийцам и римлянам;

Стиховны постные полностью и многих святых каноны;

Мученичество святого мученика Прокопия;

Толкование святого Матфея главы Евангелия;

Хождения и проповеди святого апостола Андрея;

Пострижение в схиму греческое и пострижение монашеское;

Правило Иоанна Постника и Шестого Собора;

Изложение правой веры;

Молитвы святой Мартирии;

Мученичество святой Февронии;

Мученичество святого Антима (Анфимоя?);

<то же> святого Власия;

<то же> святых двух тем <т. е. двадцати тысяч мучеников>;

Мученичество святого Феодора Стратилата;

<то же> Феодора Пергийского¹⁰;

<то же> святого Евстратия;

<то же> святого Евстафия и чад его <с сыновьями его>;

Поучения святого Кассиана;

Книгу “Двоеслов” <груз. “Диалогони”>;

Святых Архангелов чудеса; Житие святого Николая;

Книгу Богослова Григория;

Максима о восьми помыслах;

Василия сказание о семи воздаяниях Каина;

Служба полунощницы, греческая;

Молитвы греческие отцов и каноны;

Житие святого Великого Антония.

Все эти и гораздо больше этих книг перевел богоносный отец наш и так умножил вверенный ему талант. И большинство вышесказанных этих книг перевел, пока еще отец его Иованэ был здрав и все заботы и тяготы монастырские лежали на нем. Ибо, как мы сказали выше, блаженный Иованэ многие годы пребывал в болезни, и этот [372] служил немощи его день и ночь. Опять же в настоятельстве пробыл четырнадцать лет, и забота о трехстах душах, и управление Великой Лаврой, и еще большие тяготы святогорские этим блаженным были несомы, и собственное правило большое и тяжелое сильно им исполнялось. И со всем этим доброго этого труда перевода он не отлагал и не давал отдыха самому себе, но всячески утруждал себя и ночи не спал, ибо более книг переведено им ночью при свечах, как сказано, из-за великого недосуга и тягот.

IX. (26) Пока еще отец Иованэ жив был, прибыл некий монах Римской страны, муж прославленный добродетелью, о добродетели которого свидетельствовала страна Римская и Греческая. Брат дуки Беневента, знатный родом. Этот прибыл с шестью учениками своими на эту Святую гору для молитвы. И как увидели отцы наши благодатью осененное лицо его, как свойственника своего и знаемого, так приветствовали и с радостью приняли, и умоляли быть здесь и говорили: “И мы чужие, и ты чужой”. И с трудом убедили, ибо желали быть вместе в монастыре. А он, так как был муж видный и именитый, когда узнали римляне, бывшие в столице и иных городах, много народу собралось, дабы сделаться от него монахами. Потом и отцы наши поделились с тем святым старцем: “Святой отец, поскольку ты спасаешь столько душ, лучше тебе постричь их и сделаться причиной спасения душ их и вручить Богу. Ведомо нам, что и еще народ придет, дабы образ монашества принять из рук твоих. Купим мы тебе место и всем необходимым пособим”. И хоть тягостны были для святого того мужа мятеж и заботы, не захотел противиться их повелению. И так построил монастырь прекрасный, и собрал множество братии, и поспешением отцов наших совершил все дело строительства. И раз за разом приходил повидаться с ними, и оставался на много дней, и вновь возвращался в свой монастырь. И только этот монастырь римлян есть сегодня на Святой Горе, и добре и чинно жительствуют по канону и уставу святого Бенедикта, житие которого описано в “Двоеслове”.

Прежде помянутый тот преподобный священник, Габриэл грузин, и этот святой старец, великий Леон римлянин, великую любовь имели духовную, и, когда приходил повидать отцов, близ келий Габриэла имел келию и там пребывал те дни. И кроме своего языка ни тот не знал, ни этот. И, когда стемнеет, выходили из своих келий, и молились, и усаживались, и до утреннего звона вели беседы божественные, и до отшествия это так совершали каждый вечер. И говорили отцы наши: “Вокруг них бывали духовные братья и клятвою уверили, что, “когда приходил великий Леон, всегда так делали он и Габриэл священник”, и свидетельствовали, что, “для их святости все было возможно и вероятно, ибо велики они были пред Богом и совершенны””. [373]

Во дни те был некий католикос в Фессалониках, божественный и духовный, друг отцов наших; и имел обычай отец Эптвимэ — многажды приходил к нему, а иногда тот приведет силой. Был же в Фессалониках иудей некий, знаток закона, и хотелось католикосу обратить его в христианство, и часто беседовал с ним. И, когда был у него отец Эптвимэ, умолил его католикос, чтобы поспорил с иудеем этим. И, когда призвали, начали спор о вере. И, когда оказался в затруднении и бессилен был иудей тот перед блаженным отцом Эптвимэ, начал он хулить христиан непорочную веру. И, как услышал, отец Эптвимэ опечалился, и запретил, и сказал ему: “Замкни уста твои, гнусный иудей”. И в тот же час стал он нем, и свернулось в сторону лицо его. Стояли там и другие иудеи. И бросились в ноги отца Эптвимэ, да простит, и он отвечал: “Кого хулил, от Того пусть получит прощение и верует, а я прощаю”. И потом молил католикоса, чтобы простил и сотворил молитву. И, когда сотворил молитву и перекрестил его, в тот же час повернулось лицо его и стал говорить. И вмиг пал в ноги ему, и стал христианином, и весьма верующим явился человеком.

И другой некий иудей, знаток закона и ученый весьма и прославленный в прениях, с иудейским высокомерием явился к отцу Эптвимэ и хотел говорить. Блаженный же этот тяготился этим делом, однако повелением Иованэ принужден был спорить с ним. И, когда начал спорить и вопрошать, объяснял и растолковывал ему все выше разумения. И коварный тот, увидев поражение свое, стал говорить слова хульные. Тяжко было это блаженному тому и сказал: “Если спрашивал ты слова Писания, разъяснили мы тебе и, если нас спрашивал, дали ответ. А поскольку же хулу на Вышнего говоришь, да заградятся уста твои хульные!” И, услышав это, вмиг сделался безгласен, и на завтрашний день испустил дух.

Случилась как-то засуха сильная, и май, и июнь, и июль, и август прошли без дождей, и сильно страдала земля до того, что лист на деревьях и винограде высох и опал, и в большой печали были люди. Есть небольшой скит нашего монастыря на горе, где выстроена церковь святого Илии Пророка. И, когда подошел праздник святого Илии, прежде дня единого велел отец Иованэ сыну своему Эптвимэ: “Возьми братию, и отправляйтесь в церковь святого Илии, и бдите всю ночь, и совершите обедню”. И, когда повелевал ему это, множество братии собралось у отца Иованэ, и, как бы развлекаясь велел: “Отроки, дождевики прихватите с собой, ибо уповаю на Бога, что не возвратимся тщетны”. Отправились и провели там ночь. И, когда приблизилось время обедни, облачился святой отец наш Эптвимэ. И, как начали молиться, прежде чтения Евангелия, явилось малое облако над горой, и в тот же час наполнилось небо облаком, и прежде причастия обедни сделался страшный дождь и напоил всю землю. И, увидев это, воздевши руки, благодарили Бога. И, когда совершили [374] обедню и приняли пищу, отправились домой. И у кого из братии были дождевики — легко спустились в монастырь, а у кого не было — с трудом и нуждою; и те и другие благодарили Бога и блаженного отца Иованэ.

Некогда изволил святой отец наш Эптвимэ подняться на гору Афон для Преображения и, как есть обычай у святогорцев, народу множество собирается на верху горы в этот праздник и пребывает там всенощно. И как провели всю ночь, и пришел час обедни, и облачился святом отец наш Эптвимэ и другие священники с ним, и когда ввели Святое ¹², и когда подъяли “Свят, Свят, Свят”, увидели отца нашего Эптвимэ, как огонь пылающий, и ужас объял всех, И в тот же час послышался глас, как возглас множества людей, и поколебалась гора та колебанием великим и все упали ниц. И, когда восставил их отец Эптвимэ, от страха они были как мертвые. И, увидев их в таком смятении, сказал им: “Не бойтесь, братия, ибо было явление Божественное и Христос прославил Свое торжество”. И воздали славу Богу.

(Окончание - в следующем номере)

Комментарии

1. Перевод сделан по древнегрузинскому тексту, опубликованному в “Чвени саундже” (Наша сокровищница), т. I, изд. “Накадули”, Тбилиси, 1959. Латинский перевод Жития “Vita beati patris nostri lohannis atque Euthymii, et oratio de probatis eorum moribus, conscripta a pauperculo Georgio presbytero et monacho”, осуществленный о. Паулем Пеетерсом, был опубликован в “Analecta Bollandiana” (tomus XXXVI-XXXVII, 1917 — 1919). Нумерация глав в публикации древнегрузинского текста, по которому сделан перевод, и в латинском переводе о. Пауля Пеетерса не совпадает. Мы приводим грузинскую нумерацию глав римскими цифрами. В скобках указана нумерация о. П. Пеетерса.

2. Златопечати — хрисовулы

3. Болавари — известная во всем мире “Повесть о Варлааме и Иоасафе”; ее авторство многими исследователями приписывается Эптвимэ Святогорцу.

4. Постельничий — придворная должность; в грузинском тексте — парикономос и паракиманос.

5. Иериссону, т. е. монастырю.

6. Знаменательно, как перекликается завещание Иованэ, изложенное Георги, с “Завещанием преподобного Афанасия”, основателя Великой Лавры на Афоне. Иованэ последовательно передал последующим поколениям то, что завещал Афанасий Великий: “И внимайте тщательно, братия, если найдется между вами (чего я не желаю), кто-нибудь, пытающийся рассечь тело братства ухищрением, коварством и лукавством, чтобы не мешался с ним никто из вас, но поскорее отдалите его и отгоните его от общества своего, как заразу, как старую закваску, — его самого отселите от части спасаемых. Ибо покушающемуся на такие веши уместно пожелать, да истребится память его с земли, и да изгладится имя его из книги живых, и с праведными да не пишется. Если бы нашелся кто-нибудь, заступающийся за такового, то и он да будет его же части и наследия. Заповедаю господину Иоанну, моему блюстителю, и всему братству выгонять таковых немедленно из Лавры”.

7. “Более всего прилежите о странноприимстве и не нарушайте устава, который я передал вам, относительно странников, приходящих к вам сушею или морем. Все же вместе, и молодые и старые, и первые и последние, старайтесь сохранять неложное повиновение игумену, покоряясь слову его во всяком деле”.

8. В грузинском тексте во множественном числе.

9. Скобки издателей грузинского текста.

10. Феодора Пергийского — Pergensis.

11. ...когда ввели Святое — имеется в виду Великий вход.

Текст воспроизведен по изданию: Житие блаженных отцов наших Иованэ и Рипсимэ и известие достойного жительства их, написанное убогим иеромонахом Гиорги // Символ. № 34. 1995