ПОЛИТИКА ХИДЭЁСИ В ОТНОШЕНИИ КРЕСТЬЯНСТВА

(РЕСТАВРАЦИЯ КРЕПОСТНИЧЕСТВА В КОНЦЕ ХVI СТОЛЕТИЯ В ЯПОНИИ)

Последняя четверть ХVI ст. давно привлекает внимание историков Японии обилием ярких событий, знаменовавших собою быстро протекавший процесс стабилизации феодального государства после длительной и опасной для его существования полосы бурных политических перемен. Двадцатишестилетний период диктатуры двух феодальных полководцев Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси (1572—1598) многие японские историки склонны рассматривать как рубеж, отделяющий средневековый период истории Японии от истории нового времени, проходящей уже под знаком постепенного вызревания буржуазных общественных отношений ¹. Все более или менее согласны с тем, что деятельность Ода и особенно Тоётоми была целиком направлена на то, чтобы укрепить феодальный порядок и повысить устойчивость японского феодального государства не столько против возможной угрозы иноземного вторжения, сколько против бурных волн крестьянской войны.

Уже в ХV ст. феодальная Япония вступила в полосу глубокого и затяжного кризиса. Этот кризис проявлялся в различных плоскостях, затрагивая по существу все стороны политического и экономического существования Японии. Основой этого кризиса была, однако, выявившаяся несостоятельность господствовавшей старинной системы среднего и мелкого феодального землевладения, так называемых «поместий» («сёэн»). Сёэн — специфически японский тип «вотчинного» феодального землевладения, основанного на крепостном труде «приписанных» крестьян, — представляли собою основную первичную единицу феодальной иерархической системы. Сёэн обладали иммунитетом и были свободны от уплаты налогов представителям центральной власти. Теоретически поместья (сёэн) представляли собою «самодостаточные», изолированные хозяйства, обеспечивавшие их владельцев и работавших на них крестьян всеми необходимыми средствами существования. Владелец сёэн («рёка») сам определял размер бремени, возлагавшегося на плечи приписанных к сёэн крестьян, сам устанавливал, кто из крестьян работает на земле («тигэ»), кто привлекается в состав «дружины» — самураев, следующих за своим хозяином по зову сюзерена («хонкэ»). По существу не было какого-либо различия между крестьянином-земледельцем и самураем-воином.

Еще в ХII ст. в Японии произошло значительное раздробление земельных владений в результате конфискации земель побежденных феодалов и широкой раздачи их на ленных началах дружинникам захватившего центральную власть феодального дома Минамото. Число владельцев сёэн значительно увеличилось. В дальнейшем развитие [524] феодальных междоусобиц чрезвычайно болезненно отражалось на среднем и мелком землевладении, и без того не обладавшим внутренней устойчивостью. Разорению маленьких феодалов неизбежно сопутствовало беспощадное ограбление ими зависимого крестьянства. С одной стороны, это крестьянство все чаще насильственно отрывалось от земли и обслуживало нескончаемые походы феодальных господ, выступая в роли «самураев». С другой стороны, непрерывно увеличивались непроизводительные расходы феодалов, побуждавшие их выжимать последние соки из своих крепостных. Примитивное хозяйство сёэн явно не выдерживало подобной двойной нагрузки. Распространение в стране торговли и ремесел, ростовщичества катастрофически ускоряли процесс банкротства сперва мелких, а затем и средних феодальных поместий. Не было редкостью, что сёэн либо временно отдавались под залог ростовщикам, либо сразу же переходили к ним в руки. Чаще же всего они просто поглощались в ходе бесконечных феодальных войн и становились легкой добычей сильных феодальных магнатов, устанавливавших свой контроль над целыми провинциями.

Естественно, что сёэн фактически перестали являться надежной ячейкой феодальной системы. Массовое разорение рёка в упадок сёэн, сопровождавшийся бегством крестьян из поместий, в ХIV—ХV вв. про исходили на фоне складывавшегося нового типа крупных феодальных владений — княжеств или даймиатов, выраставших на основе концентрации земель в руках нескольких десятков самых богатых феодальных домов. Бесконечные распри между этими соперничающими домами не могли привести сразу к стабилизации феодальных отношений в Японии на новой земельно-имущественной основе. Борьба за власть не только поглощала все внимание и энергию князей, но и ставила непреодолимые препятствия на пути к упорядочению внутренних социально-экономических отношений. Поэтому разрушение сёэн имело своими последствиями катастрофическое падение производительности сельского хозяйства, распад ранее существовавших экономических связей, полное падение престижа феодалов и невиданное обострение классовой борьбы.

Японское крестьянство, которое против своей воли постоянно вовлекалось в процесс бессмысленной и разорительной междоусобной войны и являлось первой жертвой феодальных усобиц, не могло не извлечь надлежащего урока из происходивших в стране событий. Это было тем более просто, что крестьянство было вооружено.

ХV и ХVI ст. в Японии проходят поэтому под знаком бурного развития крестьянских антифеодальных движений, принимающих различную форму — от стихийных, изолированных вспышек в отдельных районах до сравнительно хорошо организованных массовых восстаний, ставивших своей целью положить конец феодальному гнету в стране.

Конечно, эти крестьянские движения имели весьма ограниченный успех. Восстававшим удавалась по большей части лишь расправа с наиболее ненавистными и жестокими представителями дворянства или ростовщиков. Но в отдельных случаях восстававшие выходили за рамки справедливого наказания непосредственных эксплуататоров.

Весьма показательной была тяга крестьян к организованным, совместным действиям, направленным на защиту общих интересов. В ряде японских провинций возникали различные формы местного крестьянского самоуправления, начиная от наиболее яркого и известного факта образования «крестьянской республики» в провинции Ямасиро в 1485 г. (изгнание феодалов, созыв народного собрания провинции, предоставление права голоса мужскому населению в возрасте от 15—16 до 60 лет, издание законов для провинции и избрание периодически [525] сменяемой исполнительной власти — «цукигьодзи» ²) и вплоть до широко распространенной формы крестьянских сходов (в масштабе деревни), на которых принимались обязательные для всех решения о порядке снабжения водой, о борьбе с воровством, о пользовании лесными угодьями и т п. ³. В провинции Оми в течение почти двухсот лет (с конца ХIV до конца ХVI ст.) крестьяне на сходах принимали так называемые «оките» —обязательные постановления по различным вопросам внутреннего хозяйственного и административного устройства ⁴.

Широко распространенным явлением была также такая практика, когда крестьяне определенной деревни откупались от феодальной опеки: деревня вносила определенную условленную сумму феодальному чиновнику и за это получала право «жить по своему» ⁵. По существу эта форма представляет собою подобие коллективного оброка, который оставлял крестьянам известные возможности для проявления собственной инициативы.

Развитие всех этих форм крестьянского самоуправления было возможно только в результате кризиса феодальных отношений, являлось проявлением этого кризиса и, в частности, свидетельством разложения системы вотчинного феодального землевладения (системы сёэн). Широкий размах крестьянской войны ХV ст. способствовал возникновению, развитию и упрочению различных форм крестьянского самоуправления ⁶.

Пробуждение политической активности крестьянства было всеобщим явлением в Японии. Существовавшая феодальная организация не была в состоянии задушить эту активность. Невиданная по масштабу междоусобная война, затеянная в середине ХV ст. (1467—1477) двумя крупнейшими феодальными магнатами Хосокава и Ямана, втянувшая в свою орбиту всю страну, имела своим результатом полное падение авторитета центральной государственной власти.

Попытки отдельных князей драконовскими мерами обуздать крестьянство хотя бы на подвластной им территории, как правило, не достигали цели. Крестьяне давали вооруженный отпор или бросали обрабатывавшуюся ими землю и уходили бродяжничать.

Состояние почти непрерывных войн, которое переживала Япония, благоприятствовало безнаказанному уходу крестьян с земли, несмотря на то, что феодальные князья и грозили беглецам самыми жестокими карами ⁷.

Хотя бегство крестьян из сёэн являлось сравнительно пассивной формой протеста против феодального произвола, распространенность этой формы остро проявлялась в резком падении производительности сельского хозяйства. Это вызывало сильнейшую тревогу у феодальных господ Японии. Катастрофическое состояние феодального хозяйства. несомненно, являлось одним из серьезнейших стимулов к скорейшему восстановлению эффективной центральной государственной власти, способной действовать от лица феодалов в целом, чтобы оградить их общие интересы. Идея «защиты» дворян от мужиков, обуздания и прочного прикрепления крестьян к земле лежала в основе тех объединительных тенденций, которые особенно усилились в среде феодального дворянства ко второй половине ХVI в.

Разрешение задачи объединения феодальной Японии, насильственного подавления центробежных сил и сколачивания центральной [526] государственной власти было начато Ода Нобунага и завершено Тоётоми Хидэёси.

Именно Хидэёси осуществлял те основные мероприятия, которые отражали существо политики объединения феодальной Японии — укрепление авторитета государственной власти для подавления крестьянства и для реставрации крепостнических отношений, гарантировавших незыблемость феодальных порядков.

Крестьянство было опаснейшим, главным и по сути дела единственным врагом феодальных объединителей Японии. Как показывает большинство японских исследователей, ни Ода, ни Тоётоми не посягали на основные феодальные права князей. Диктатуры Ода и Тоётоми по существу представляли собою особую форму союза князей под верховенством одного из них, который являлся в их среде лишь «первым среди равных» ⁸. Тоётоми Хидэёси объединил Японию в том смысле, что был восстановлен и укреплен центральный государственный аппарат, не посягавший на доходы феодальных магнатов, которые по-прежнему собирали налоги со своих подданных и творили суд и расправу в своих уделах. Поэтому большинство князей и признали власть «объединителей». Сравнительно небольшая часть земель была отнята Нобунага и Хидэёси у наиболее строптивых феодальных противников и роздана своим вассалам, превратившимся таким образом в даймьо. Нобунага и Хидэёси и формально и по существу узаконили ликвидацию экстерриториальных средних и мелких поместий (сёэн) и окончательно утвердили в правах как новую главенствующую форму феодальной собственности — крупное землевладение даймьо.

Естественно поэтому, что как только Хидэёси добился — силою оружия или искусством дипломатии — фактической власти над страной, он сразу же приступил к осуществлению планов обуздания крестьянства. Таков был заказ господствующего класса. Этого ожидали от него князья, признавшие над собою власть безродного выскочки только потому, что он последовательно защищал их кровные интересы.

Перёд Хидэёси стояли в этом отношении три практические задачи: 1) обезоружить крестьян и тем самым избавить дворян от преследовавшего их кошмара крестьянских войн, 2) заново прикрепить обезоруженных крестьян к земле и тем самым обеспечить доходы даймьо и 3) разработать наиболее эффективную систему податного обложения крестьянства, которая обеспечивала бы выкачку максимума средств в интересах феодального класса и исключала бы возможность какой-либо утайки источников доходов и тем самым предотвращала бы какие-либо накопления в руках крестьян.

Эта программа была проведена в жизнь с величайшей последовательностью.

Прежде всего необходимо было окончательно отделить воинов — рядовых самураев от крестьян.

Подобный процесс «специализации», т. е. выделения из среды крестьян профессиональных солдат, начался в Японии сравнительно давно. Имеются, например, сведения о том, что уже в ХIV ст., в 1338 г., дзито Кобаякава в провинции Аки запретил своим самураям жить в поселках вместе с остальными крестьянами ⁹. В дальнейшем подобного рода запреты учащались. Это относится к периоду междоусобных войн и особенно к ХVI ст. и объясняется прежде всего значительными изменениями, происшедшими в военном деле. Появление в середине ХVI ст. огнестрельного оружия, развитие техники строительства укреплений повлекли за собою перемены в тактике и в общей организации [527] вооруженных сил. Прежний преимущественный вид борьбы — поединки тяжело вооруженных конных рыцарей — уступил место новым, более гибким формам боя. Повысилась роль пехотинцев. Применение огнестрельного оружия требовало наличия более спаянной пехоты, приученной вести совместные действия, способной преодолевать систему сложных укреплений. Частые и длительные походы ХV и ХVI вв., надолго отрывали крестьянина-самурая от земли. Феодалы были заинтересованы в том, чтобы закрепить надежных солдат и держать их отдельно от остальной массы крестьян в постоянной боевой готовности о. В результате прежние крестьяне-самураи превращались в профессиональных воинов. Существовала еще одна серьезная причина, побуждавшая феодалов отрывать своих крестьян-самураев от сельского хозяйства и территориально изолировать их от деревни. Это вполне обоснованные опасения, как бы самураи не оказались вовлечены в крестьянские антифеодальные движения. Подобные факты были распространены в ХV ст. Именно участие вооруженных крестьян в восстаниях превращало их в грозную силу ¹⁰.

С начала ХVI ст. князья повсеместно заставляют своих самураев постоянно проживать при замке, запрещают им заниматься сельским хозяйством и переводят их на «жалованье», выплачиваемое в форме натурального рисового пайка. Начинает проводиться четкое различие между воинами и мужиками («буси» и «хякусё») ¹¹. Феодалы используют своих самураев только как регулярное войско и попутно прививают им вкус к разбоям и грабежам, которые неизбежно сопутствовали феодальным междоусобицам. Из среды наиболее отличившихся воинов выделяются единицы, которые сами захватывают или получают в дар землю в результате удачных походов и выдвигаются в разряд феодальных господ. Целый ряд даймьо, игравших заметную роль в политической жизни Японии в ХVI ст. и явившихся основоположниками феодально-«аристократических» фамилий, были просто удачливыми авантюристами, вышедшими из среды крестьян-самураев ¹².

Не нужно далеко ходить за примерами. Сам Хидэёси был первоначально простым дружинником, вышедшим из крестьян. Любопытно отметить, что когда Хидэёси; не имевший фамилии, безродный крестьянин, подчинил своему контролю большую половину Японии, то трепетавший перед завоевателем императорский двор поспешил «даровать» ему самые высокие должности (по существу имевшие только символическое значение), Хидэёси был назначен в 1585 г. сперва на пост «внутреннего министра» («найдайдзин»), а затем на пост канцлера («кампаку») под чужими громкими фамилиями — в первом случае Фудзивара, во втором случае — Тайра ¹³. Придворная традиция требовала, чтобы эти самые высокие и почетные должности в государстве замещались лишь выходцами из самых древних фамилий. Правда, уже через год — в 1586 г. — последовал императорский указ о даровании Хидэёси собственной «родовой» фамилии — Тоётоми. В качестве Тоётоми Хидэёси и был назначен тогда же на третий, столь же призрачный, но крайне почетный пост — «главного министра» («дайдзёдайдзин») ¹⁴.

Хидэёси, как выходец из «низов», не являлся исключением. Ряд даймьо — Курода, Маэда, Асано, Акети, Като, Фукусима, Укита и др. вели свою официальную родословную от Минамото и Тайра (IХ в.), [528] но в действительности, до эпохи «смутного времени» в Японии — до междоусобиц ХV ст.— все они принадлежали к простонародью, к самураям из крестьян. Основою их выдвижения и обогащения были удачные авантюры в период «сражающихся государств» («сэнкоку»). Недаром в японских летописях этой эпохи можно обнаружить такую характерную запись: «Наступила пора невиданного сословия самураев из крестьян» ¹⁵.

Вчерашние дружинники, ставшие князьями, делали все от них зависевшее для того, чтобы показать себя настоящими феодальными господами.

Хорошо зная цену оружию, они уделяли особое внимание закреплению своего военного могущества и всеми силами содействовали полному обособлению самурайства от крестьян. Вот почему Хидэёси встретил абсолютную поддержку в проведении разделения японского общества на три сословия: дворянство (куда включались не только феодалы-землевладельцы, но и находившиеся у них на содержании простые воины), крестьянство (производительный класс людей, занятых сельским хозяйством) и горожане (купцы и ремесленники). Но, узаконив окончательно обособление воинов от крестьян, Хидэёси еще не разрешил проблемы действительного разоружения крестьянства. За время «смуты» в ХV—ХVI вв. у крестьян накопилось значительное количество разнообразного оружия. Даймьо неоднократно пытались отобрать это оружие в пределах своих владений. В 1578 г. даймьо Сибата провел поголовное изъятие оружия у крестьян в Кага ¹⁶. Однако проведение того мероприятия в масштабе всей страны было осуществимо лишь при наличии сильной центральной власти. В 1584 г. Хидэёси впервые предложил отбирать оружие у не-самураев и в 1585 г. запретил ношение оружия лицам духовного звания. В 1588 г., когда положение Хидэёси как признанного правителя феодальной Японии окончательно упрочилось, последовал его знаменитый указ об изъятии оружия у крестьянства.

Текст указа гласил:

«1) Категорически предлагаю прекратить во всех провинциях владение и ношение крестьянами мечей, коротких мечей, луков, ружей и других видов оружия. Основания для этого следующие: скапливается ненужное оружие, задерживается уплата годовых податей и становятся возможными случаи, когда замышляются бунты и толпа совершает ненадлежащие действия по отношению к вассалам. Из-за этого на полях неурожай и ленные земли пустуют. Поэтому главным вассалам провинций и их заместителям надлежит провести сбор всего вышеуказанного оружия.

2) Поименованные выше мечи, короткие мечи не надо уничтожать. Следует использовать их на болты и заклепки при сооружении великой статуи Будды (Дайбуцу), чтобы если не в этом, то в будущем мире это пошло крестьянам на пользу.

3) Крестьяне должны иметь только сельскохозяйственные орудия и работать на поле. Так должны поступать всегда и их потомки. Нужно быть милостивым к крестьянам, но заставить их соблюдать это. В этом основа благополучия народа и безопасности государства. В другом государстве правитель Яо повелел для умиротворения страны использовать мечи и другое оружие в качестве сельскохозяйственных орудий, но в нашей стране нельзя следовать этому примеру. Нужно внушать крестьянам быть прилежными в ведении сельского хозяйства.

Вышеуказанное должно быть быстро исполнено. Беспечность недопустима. [529]

7-й месяц 16-го года Тэнсей (июль 1588 г.)» ¹⁷.

Этот указ Хидэёси, положивший начало так называемой «охоте за мечами», с исключительной прямотой раскрывает политический смысл данного мероприятия.

Забота о стабилизации феодальных отношений, предотвращение восстаний и превращение крестьян в безропотный рабочий скот — таков политический идеал Хидэёси. При этом он не без цинизма рекомендует использовать металл, из которого выкованы мечи, на отливку великой статуи Будды, проявляя двусмысленную заботу о крестьянских душах. Хорошо известно, что политическая деятельность Хидэёси изобилует примерами его чрезвычайного оппортунизма в религиозном вопросе. Для Хидэёси взаимоотношения ‘с представителями различных религиозных систем всегда определялись трезвым политическим расчетом. Известно, что если в первую половину своей деятельности Хидэёси заигрывал с христианством и жестоко подавлял сепаратистские элементы буддийского духовенства, следуя в этом отношении курсу своего предшественника и феодального господина Ода Нобунага, то достигнув вершины власти и будучи заинтересован в упрочении своего могущества, Хидэёси поспешил примириться и даже заключить союз с влиятельными князьями буддийской церкви.

«Охота за мечами», начатая в 1588 г., была в основном закончена в течение того же года. Успех этого мероприятия был предопределен наличием крепкой военной феодальной организации и, главное, отделением «буси» от «хякусё». Конечно, в японской деревне сохранились еще кое-где элементы, представлявшие собою промежуточный слой между военными и крестьянами. Это, в частности, та категория людей, которая выделилась несколько позже — в токугавский период — как «сёя» и «нануси» («деревенские старосты») и которую некоторые японские историки называют полусамураями, полукрестьянами ¹⁸. Проф. Оно Такео отмечает, что в конце средневекового периода японской истории (т. е. в ХVI в.) в японской деревне был еще представлен значительный слой средних и мелких земельных собственников, принадлежавший к категории свободного населения. Наряду с ними были и «госи», т. е. бывшие воины-самураи, осевшие на земле ¹⁹. Тем не менее, по общему признанию, при Хидэёси самураи были окончательно оформлены как «первое сословие» и тем самым превращены в оторванный от процесса производства паразитический господствующий класс.

Как отмечает проф. Миура в своей работе об эпохе «сэнкоку», до реформы Хидэёси «люди, которые несли военную службу, были не только воинами, но, и зависимости от времени, и купцами, и мужиками, и ремесленниками и даже священниками... Хидэёси провел изъятие мечей по всё стране. Кроме воинов никто не мог носить оружие, ни меч, ни копье. Мужик должен был остаться навсегда мужиком, горожанин — горожанином» ²⁰.

Отобрав у крестьян оружие, Хидэёси немедленно же приступил к разрешению второй, более сложной задачи — вторичному прикреплению крестьян к земле, с учетом всех имущественных и сословных перемен, происшедших в Японии со времени распада системы сёэн.

В 1589 г. Хидэёси повелел начать проведение в масштабе всей страны подробной земельной переписи («кенти»), предусматривавшей: 1) определение земельной площади, находящейся во владении каждого феодала, 2) определение размеров земельного надела, находящегося [530] в пользовании каждой отдельной крестьянской семьи, 3) определение урожайности и общей доходности всей обрабатываемой земли. Эта труднейшая задача учета общего состояния сельского хозяйства средневековой Японии была поставлена с сугубо практическими целями. Хидэёси намеревался, по его словам, ликвидировать неравенство в распределении налогов и повинностей, определить место, долю и долг каждого перед своим хозяином.

Перепись и оценка земель проводились в Японии и ранее, задолго до Хидэёси. Уже в начальный период распада системы сёэн, в эпоху Асикага, местные феодалы предпринимали попытку определить доходность тех или иных земель, учитывая существенные перемещения земельной собственности в результате междоусобных войн. Попытки проведения земельного кадастра обычно выражались в предписаниях со стороны «сюго» составить так называемые земельные «описи» (тё), носившие разные названия («наёситё», «торитё», «мидзутё») ²¹. Однако описи подобного рода ограничивались рамками того или иного частного владения и не носили всеобщего характера.

Ода Нобунага впервые стал проводить перепись и оценку земель в более широком масштабе — в целых провинциях. Первоначально он преследовал при этом главным образом военные цели. Он хотел определить размеры богатства различных феодалов с тем, чтобы правильно учесть их вероятный удельный вес в различных военных коалициях ²² Известно, что в 1571 г. Ода провел оценку земель во владениях фамилии Кобэ в провинции Исэ. Кобэ был «мятежный вассал» и с ним Ода не церемонился: большая часть его владений была присвоена самим Ода, часть роздана вассалам ²³. Однако уже в 1575 г., в разгар своих объединительных походов, Ода сформулировал общие политические цели урегулирования земельных отношений. Он указывал в своем письме, разосланном ближайшим сподвижникам, что следует добиваться точного определения податных и личных повинностей каждого. Поэтому землевладельцам надлежит упорядочить наделы своих крестьян, чтобы восстановить в деревне порядок, который существовал до «мятежей» ²⁴. (Очевидно, здесь имеется в виду то «идеальное» состояние прочного прикрепления крестьян к земле, которое существовало в Японии до полосы крестьянских войн в ХV в.) Однако Ода Нобунага не имел фактических возможностей реализовать свою программу. Борьба за создание централизованного феодального государственного аппарата далеко еще не была завершена. Лишь в отдельных провинциях Ода Нобунага начинал проводить «упорядочение» земель в соответствии со своими идеалами. В 1577 г. он приказал провести учет земельных владений одного из крупнейших даймьо — Сибата (провинция Этидзэн). Однако это не удалось осуществить из-за сопротивления даймьо. В 1580 г. Ода послал двух своих приближенных провести перепись и оценку земельных владений всех видов в провинции Ямато. И здесь это встретило решительное противодействие со стороны местных богатых монастырей. Ода предпринял специальную карательную экспедицию, чтобы обуздать непокорных монахов.

Хидэёси был в числе тех ближайших и доверенных соратников Ода, которые непосредственно принимали участие под его руководством в операциях по проведению учета и оценки земельных владений. Так, например, в 1580 г. Хидэёси провел перепись земли в провинции Харима ²⁵. Это, по-видимому, дало ему значительный опыт, который [531] впоследствии был использован. Через год после смерти Ода, в 1583 г., Хидэёси наносит решающее поражение Сибата и, в соответствии с завещанием Ода, проводит общую перепись и оценку бывших владений Сибата в Оми. Тогда же, в 1583 г. Хидэёси предлагает распределять воду для орошения земли только в соответствии с учтенной и записанной за крестьянами площадью и запрещает крестьянам самовольно покидать прежние или занимать новые земельные участки. Хидэёси предписывает вообще прекратить «бродяжничество» крестьян ²⁶.

Особое внимание в инструкциях Хидэёси уделяется тому, чтобы при проведении кенти не допускать какой-либо утайки земли. Осуществлявшие кенти чиновники были обязаны произвести тщательный обмер всей обрабатываемой земли, уточнить и зафиксировать границы крестьянских наделов («мотибун»), учесть и записать также целинные земли, которые могли явиться предметом обработки ²⁷. Крестьяне были крайне недовольны этим последним мероприятием, лишавшим их всякой возможности маневра при определении дохода и тем самым при установлении размеров годовой подати.

Важнейшей составной частью реформы Хидэёси было введение новых мер, как при учете земельной площади, так и при определении урожайности («кокумори») ²⁸. Единицей измерения площадей в Японии был «тан», который состоял из 360 «хо». Принято считать, что 1 тан равняется приблизительно 1190 м² (немного более 0,1 гектара). 10 тан составляет 1 тё. Точного определения хо как единицы измерения площадей не существовало. Наиболее распространенными были два вида хо: одно, равное 6 сяку 5 сун, другое — 6 сяку 3 сун. Иначе говоря, в первом случае 1 хо = 1,95 м², а повтором случае 1 хо = 1,89 м². Хидэёси установил что 1 хо равняется 6 сяку 3 сун, т. е. составляет приблизительно 1,89 м^{2 29}. Не довольствуясь этим, Хидэёси уменьшил размеры 1 тан, исчисляя его не из 360, а из 300 хо. Таким образом, вводилась следующая, более простая шкала измерения земельной площади: 1 тё = 10 тан = 3000 хо. Одновременно Хидэёси отменил прежнее исчисление урожая риса в «кан» и ввел новую, более мелкую единицу измерения «коку». Коку соответствовало приблизительно одной пятой части кан. Преимущество введенной Хидэёси системы состояло том, что единица измерения земельной площади легко соотносилась с единицей измерения урожайности; с 1 тан орошаемой земли в среднем собиралось 1 коку риса. В соответствии с этим упрощался учет доходности земельных владений: она определялась в коку, исходя из количества тан орошаемой земли. Хидэёси приказал, чтобы по всей стране жалованье самураям и все прочие финансовые расчеты проводились только в коку; 1 коку = 10 то = 100 сё (принято считать. что одно коку равняется приблизительно 180 литрам).

Хидэёси ввел, таким образом, в практику феодальной Японии новый принцип измерения богатства. При передаче земли в ленное владение фиксировалась уже не земельная площадь, а количество коку, или «кокудака».

Эта система настолько укоренилась и вошла в быт, что просуществовала в Японии почти без изменений в течение двух с половиною столетий ³⁰.

Кенти выявило основной земельный фонд Японии, уточнило характер земельных владений и, главное, заново закрепило крестьян за определенными земельными участками. При составлении «кентитё», [532] т. е. земельных реестров, чиновники Хидэёси подробно указывали, какое количество крестьян и какие именно крестьянские дворы приписаны к земле того или иного даймьо или его вассала. Крестьянские дворы вписывались в реестровые книги для того, чтобы крестьяне строго учитывались, несли определенные феодальные повинности и не могли безнаказанно разбегаться. Происходила подлинная реставрация крепостничества в масштабе всей страны.

Формально крестьянину предоставлялось право обработки земли («косаку кен»), но по существу это было сомнительное «право» феодальной аренды без всякой возможности распоряжаться арендуемой землей или изменить свое подчиненное положение и уйти со своего клочка земли ³¹. Хидэёси последовательно восстанавливал феодальный принцип «нераздельности земли и крестьянина».

Конкретное осуществление переписи и учета земельных владений Японии растянулось на несколько лет. Мероприятия, продиктованные Хидэёси, осуществлялись постепенно, в первую очередь в тех провинциях, которые подпадали под его полный контроль. Начатое в 1589 г. кенти было в основном закончено в 1595 г., в 4-м году Бунроку. Поэтому земельный кадастр имеет в японской истории распространенное наименование «Бунроку но кенти», или «тайко но кенти» («тайко» — один из популярных титулов Хидэёси) ³².

Проведенные Хидэёси мероприятия по общему пересмотру всех земельных владений имели своим последствием полное и окончательное исчезновение остатков вотчинной системы поместий (сёэн). При новом переделе земли исчезли даже прежние наименования, указывавшие ранее на принадлежность земли или крестьянского поселения к сёэн. Укоренилось новое административное деление, при котором уезд («гун») — местопребывание феодального чиновника, представляющего даймьо, — превратился в центр, непосредственно управлявший деревнями («мура») ³³.

Одновременно происходила и полная ликвидация остатков крестьянского самоуправления. Там, где даймиаты сохранили внешнюю форму крестьянской общинной организации («сонраку»), они лишили ее прежнего содержания и превратили в удобный вспомогательный инструмент по выкачиванию налогов ³⁴. «Сонраку» из организации крестьянского коллектива перерождались в организации коллективной ответственности (круговой поруки) за выполнение жителями села феодальных повинностей перед даймьо. Так появились затем в токугавскую эпоху знаменитые «пятидворки» («гонингуми») ³⁵.

В 1595 г. Хидэёси провел свое последнее завершающее мероприятие в области упорядочения земельноимущественных отношений ³⁶. Были определены новые принципы взимания налогов, исходившие из результатов завершенной грандиозной работы по перемеру и переоценке земли. Хидэёси предписал, чтобы две трети записанного рисового дохода сдавались крестьянами в качестве налога феодальным землевладельцам. Одна треть оставлялась крестьянам. Это получило наименование ни-ко-ити-мин сэй («система — две части казне, одна — народу») ³⁷. Некоторые японские историки полагают, что подобная реформа налоговой системы, хотя и возлагала на крестьян достаточно тяжелое бремя, но все же была прогрессивным явлением, поскольку «упорядочивала» [533] феодальные повинности. Они исходят при этом из предположения, что Хидэёси довольствовался лишь одним видом налога, что давало известные преимущества в сравнении с тем периодом, когда феодалы произвольно определяли размеры и формы обложения ³⁸. Можно серьезно усомниться в основательности подобного предположения, поскольку фактический сбор налогов находился целиком в руках князей. Принцип, установленный Хидэёси, имел значение главным образом для условного определения доходов даймьо, поскольку было известно общее кокудака каждого удела. Что же касается конкретного положения со сбором налогов в каждом уделе, то оно целиком зависело от местного феодала.

Не приходится сомневаться в том, что налоговое бремя, возложенное на плечи японских крестьян при Хидэёси, было значительно более тяжелым, чем налоги в предшествовавший период. Имеются данные о том, что средний размер налога, взимавшегося с крестьян в конце периода Муромати, т. е. в ХV ст., не превышал 40% урожая. В более ранний период — до полосы крестьянских войн — размер налога был более значительным. Японский источник, датированный 1318 г., отмечает, что в провинции Тамба в поместье Ояма земля разделялась по своему качеству на три категории. Лучшая земля давала средний урожай, равный 1 коку 5 то с 1 тан. Средняя земля — 1 коку 3 то и худшая земля — 1 коку 1 то. Налог соответственно составлял: в первом случае — 7 то 5 сё, или 50% урожая; во втором случае — 5 то 7 сё, или 43,8%, и в третьем случае — 4 то 5 сё, или 40,9% ³⁹.

Кроме того, необходимо учесть, что сокращение площади тан с 860 до 300 хо не было чисто технической мерой. Оно было использовано для того, чтобы побольше выжимать из крестьян. Размеры обложения после проведения кенти исчислялись в коку вне зависимости от физически обработанной земельной площади, но количество коку было записано исходя из нового пересчета тан.

Таким образом, у крестьянина площадь обрабатываемой им земли фактически не изменилась, но записано за ним было большее количество тан, чем до проведения реформы, и, стало быть, он должен был платить феодалу больше.

Некоторые японские авторы считают, что, введя уплату налога с 1 тан (притом сокращенного), Хидэёси тем самым увеличил средний размер налога сразу на 30% ⁴⁰. Характерно, что опыт Хидэёси с уменьшением облагаемой податью единицы земельной площади для повышения доходов был хорошо усвоен токугавскими правителями Японии. Уже в первой четверти ХVII ст. одно хо было приравнено к 6 сяку, т. е. 1 хо = 1,8 м^{2 41}. Эта мера площади сохранилась в таком виде до нашего времени.

Неудивительно, что мероприятия Хидэёси, а впоследствии и его подражателей, вызвали резко отрицательную реакцию со стороны японского крестьянства. В провинции Хиго крестьяне подняли восстание в связи с проведением кенти. Хидэёси жестоко подавлял всех непокорных и сам участвовал в карательных экспедициях ⁴².

Среди крестьянских восстаний, происходивших в токугавскую эпоху. также зарегистрированы восстания, связанные со стремлением феодалов провести очередное кенти, чтобы заставить крестьян платить бoльшую сумму налога с прежней, но только пересчитанной по-новому земельной площади. Типично в этом отношении крупное крестьянское восстание, вспыхнувшее в 1641 г. в уделе Мито, в результате проведения кенти ⁴³. [534]

Реставрируя крепостничество в Японии, Хидэёси щедро применял самые драконовские меры обуздания недовольных. Один из наиболее жестоких законов, введенных Хидэёси (так наз. «иссенгири»), токугавский ученый Араи Хакусеки истолковывал так, что за любой, даже сравнительно ничтожный проступок (кража мелкой монеты) «простолюдину» полагалась, смертная казнь ⁴⁴. Взятый Хидэёси курс на беспощадное подавление всяких возможных форм протеста в сопротивлении со стороны зажатого в железные тиски крестьянства был унаследован и полностью воспринят феодальной монархией Токугава.

В этом смысле можно с полным основанием утверждать, что политика Хидэёси в отношении крестьянства и проведенные им реформы заложили прочный фундамент того социально-экономического режима феодального угнетения, который без серьезных изменений просуществовал в Японии с конца ХVI и до середины ХIХ ст. «Сын крестьянина Хидэёси предал крестьянство и обрек его жесточайшей эксплуатации» ⁴⁵.

Комментарии

1. См. Накамура Иоюмдзи. Ниппон кейдзай си гайсецу, Токио, 1946, стр. 370. Утида Гиндзо. Кокуси сорон оёби Ниппон киндай си, Токио, 1921, стр. 394.

2. См. Такигава Масадзиро. Ниппон сякай си, Токио, 1946, стр. 209.

3. Там же, стр. 211.

4. См. Накамура. Цит. работа, стр. 357.

5. Там же, стр. 355—356.

6. См. Хосокава Камэити. Ниппон сэйдзи си, Токио, 1942, стр. 151.

7. Там же, стр. 134—135; Накамура. Цит. работа, стр. 350.

8. См. Накамура. Цит. работа, стр. 369.

9. См. Оно Такео. Ниппон хэй но си рон, Токио, 1942, стр. 136—137.

10. См. Оно Такео. Цит. работа, стр. 141.

11. См. Утида. Цит. работа, стр. 406—407.

12. Там же, стр. 398.

13. См. Сайсин Ниппон рекиси ненбьо, Токио, 1945, стр. 290.

14. Там же.

15. См. Такигава. Цит. работа, стр. 152.

16. См. Оно. Цит. работа, стр. 150.

17. См. Оно. Цит. работа, стр. 150—151.

18. См. Утида. Цит. работа, стр. 408.

19. См. Оно. Цит. работа, стр. 156.

20. Проф. Миура. Сэнкоку дзидай си рон, стр. 279—280 (цитирую по указанной работе Утида, стр. 407).

21. См. Ханами Сакудзи. Адзути Момояма дзидай си, т. II, Токио, 1940, стр. 576—577.

22. Там же, стр. 577.

23. Там же, стр. 578.

24. Там же, стр. 579.

25. Там же, стр. 580.

26. Там же, стр. 582.

27. Там же, стр. 583—584.

28. См. Накамура. Цит. работа, стр. 379.

29. См. Ханами. Цит. работа, стр. 587—588.

30. Там же, стр. 590.

31. См. Накамура. Цит. работа, стр. 380.

32. См. Кокуси дайдзитен, 1913, стр. 985—987.

33. См. Ханами. Цит. работа, стр. 586.

34. См. Накамура. Цит. работа, стр. 384.

35. Там же, стр. 385.

36. Сайсин Ниппон рекиси ненбьо, 1945, стр. 292.

37. См. Ханами. Цит. работа, стр. 589.

38. См. Ханами. Цит. работа, стр. 589.

39. См. Такигава. Цит. работа, стр. 207.

40. См. статью Ямакава Кикуэй «Мито хан но номин содо» в журнале «Син рекиси», 1, 1946, стр. 22.

41. См. Кокуси дайдзитен, 1913, стр. 987.

42. См. Ханами. Цит. работа, стр. 586.

43. См. Ямакава. Цит. статья, стр. 23—24.

44. См. Ханами. Цит. работа, стр. 589—590.

45. См. Ямакава. Цит. статья, стр. 23.