Н. КЛАДО

ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА МОРЕ ВО ВРЕМЯ ЯПОНО-КИТАЙСКОЙ ВОЙНЫ ¹.

Вступление. Состояние морских сил Китая и Японии в начале войны. Общий ход действий в продолжении всей войны и разбор этих действий с точки зрения принципов стратегии. Разбор отдельных эпизодов этой войны с точки зрения принципов тактики. Дело при Азане. Сражение при Ялу.

Вступление. Весной 1895 года окончилась война между двумя самыми сильными государствами дальнего востока — Японией и Китаем, за событиями которой с лихорадочным вниманием следил весь образованный мир, справедливо [2] опасаясь, чтобы начавшийся на Востоке пожар не охватил и Европу. Но, благодаря усилиям некоторых исполненных миролюбия держав, в числе которых наше отечество играло руководящую роль, этот пожар удалось локализировать и надо надеяться, что на Востоке установился прочный мир. С особенным же интересом за событиями этой войны следили военные моряки, так как Китай отделен от Японии морем и, следовательно, надо было ожидать, что деятельное участие в борьбе примут их флоты, созданные европейцами и по европейскому образцу. Вследствие чего, являлась надежда на разрешение многих животрепещущих технических и специальных вопросов, так как все флоты в продолжение долгого времени совершенствовались и развивались, не имея возможности проверить правильность своих созидание на единственно верном опыте — суровом опыте войны.

Прошло около года после заключения мира между Китаем и Японией и только теперь, когда несколько улеглись пыл и увлечения первых впечатлений, начинается наша кропотливая работа для выяснения и беспристрастной оценки всех событий, происшедших на море во время этой войны и мы начинаем разбираться в беспорядочной массе материала, тщательно его сортируя и выбирая то, что внушает к себе наибольшее доверие.

Рассмотрению нашему подлежат действия двух адмиралов: японского — Ито и китайского — Тинга. Ито возвратился на родину, увенчанный лаврами победителя, восторженно приветствуемый своими благодарными соотечественниками, а Тинг не мог вынести тяжести позорного разгрома своего флота и, послав к своему счастливому противнику парламентера с предложением о сдаче, он покончил свою жизнь самоубийством.

Успех невольно увлекает и вызывает поклонение, что очень обнаруживается и подтверждается при чтении многочисленных описаний этой войны. Читателем выносится такое впечатление: все сделанное японцами оказывается великолепным; ошибок у них нет; действия, которые должны бы [3] считаться ошибочными, у них как будто являются плодом тонкого расчета. Конечно, такое впечатление зависит много оттого, что большая часть напечатанных источников — японские. Поддавшись же этому впечатлению, легко придти к ошибочному и опасному выводу: японцы победили — значит и нам следует поступать так, как они поступали.

Говорят, “что победителя не судят”. По моему убеждению, это изречение будет отчасти верно только для страны, которая служит победителю отечеством. Но пусть Япония чествует адм. Ито и не замечает его ошибок; для Японии ведь самое главное — результат войны, каков бы ни был ход военных событий. Для нас же, желающих извлечь из этой войны полезный урок, результат этот почти безразличен, но зато чрезвычайно важно знать — каким именно путем достигнут этот результат?

Поэтому, не увлекаясь тем, что “победителя не судят”, или что “мертвые сраму не имут”, мы отнесемся к действиям обеих сторон с самой беспристрастной критикой, которая только и может дать необходимые для нас выводы — как следует или не следует поступать в будущем.

Состояние морских сил противников в начале войны. К началу войны, в китайском флоте, за исключением миноносцев, насчитывалось почти вдвое более судов, чем у японцев, но если ограничиться только судами боевого значения, то таких окажется поровну — около 20-ти в том и другом флоте. Но при этом большинство китайских судов принадлежало к устаревшим типам, вооруженных старою недальнобойною артиллерией, тогда как самые сильные японские суда были выстроены сравнительно недавно и обладали новейшими усовершенствованиями по военно-морской технике. Но более существенная разница, чем в судовом составе обоих флотов, заключалась в их личном составе. Японцы, хотя тоже получили свои лучшие суда от европейцев, но уже давно освободились от их опеки при сформировании судовых команд, а главное — корпуса морских офицеров, совершенствуя тех и других практически при развитии флота в мирное время. [4]

Китайцы, затративши известную сумму на создание флота, считали это дело как-бы оконченным, очень мало заботясь о том, чтобы получить от европейцев не только суда, но и их знания для управления судами, чтобы держать свой флот на высоте современных научных требований. Кроме того, японский флот представлял одно целое, подчиняясь одним и тем же законам и уставам; китайский же флот разделялся на несколько эскадр, находившихся в полном распоряжении вице-королей различных провинций, так что суда разных эскадр почти не имели между собой ничего общего, кроме флага. Особенно же плох был состав офицеров, совершенно не считавших своею обязанностью изучать и совершенствовать свое дело, а потому на многих судах разные ответственные должности занимали европейцы, конечно, по большей части простые авантюристы.

Общий ход военных действий в продолжении всей войны и разбор их с точки зрения принципов стратегии. Сделаем сначала краткий обзор хода военных действий в минувшую войну, не останавливаясь пока на отдельных ее эпизодах и рассмотрим в какой степени эти действия согласовались с “принципами” стратегии.

Здесь следует оговориться, что слово “принцип” — в стратегическом или тактическом смысле, не обозначает какое-либо определенное правило, или какой-либо общий рецепт для выигрыша всякой кампании или боя. Создать такие рецепты невозможно, так как совершенно немыслимо предвидеть всю обстановку, в которой придется действовать и которая, будучи бесконечно разнообразной, потребует в каждом случае различного образа действий. Но. что следует и что можно установить заблаговременно — это главный объект действий, или ту цель, к которой надо стремиться. Если эта цель установлена верно, то уже от степени талантливости адмирала будет зависеть, каким способом он может достигнуть этой цели, как он применится к обстановке и как воспользуется имеющимися в его распоряжении средствами. Если-же цель неверно поставлена, то, понятно, сколько гениальности ни проявил бы адмирал в достижении [5] этой цели, он все время будет находиться на ложном пути и наконец, потратив массу сил и энергии, он убедится, что пришел к ничтожному результату. Поэтому, ясно — как важно уметь поставить себе верную цель и затем согласоваться с нею во всех своих действиях, не увлекаясь различными встретившимися обстоятельствами, которые, хотя и могут доставить временный и второстепенный успех, но отвлекают силы от достижения главной цели. Вот эти-то главные цели для военных действий, мы и признаем руководящими “принципами”.

Первые цели при объявлении войны указываются государственною политикою, а самая война является для государства крайним средством для достижения его политических целей. Поэтому, начиная войну, государство направляет в ту или другую сторону свою военную силу, т.е. назначает театры войны и определяет главную ее цель. Затем уже на этом театре войны, командующие флотом или армией действуют самостоятельно, имея постоянно в виду главную цель или задачу, поставленную им правительством. Дальнейшим руководством для военных действий служит стратегия, которая, в применении к флоту — есть искусство ведения общих операций на море на определенных театрах войны. Она распределяет на этих театрах морские силы и подготовляет почву для отдельных сражений, искусство ведения которых уже принадлежит морской тактике.

Выяснив таким образом наш взгляд на значение слова “принцип” — в применении к морской стратегии, мы можем подтвердить его дальнейшим и более подробным изложением хода военно-морских событий в минувшую японо-китайскую войну. Из обстоятельств, предшествовавших этой войне, известно, что яблоком раздора между Китаем и Японией послужила Корея, находящаяся в вассальной зависимости от Китая, но о полном обладании которой уже давно мечтает Япония. Еще в 1885 году Китай и Япония заключили между собою договор, по которому, в случае каких-либо в Корее беспорядков, обе державы имеют право послать туда, для восстановления порядка, отряды войск равной [6] численности, но с тем, чтобы, по миновании в них надобности, войска были выведены из Кореи. Между тем, вследствие страшной эксплуатации корейского народа высшими классами, беспорядки в Корее представляют явление хроническое и, конечно, Япония, при заключении договора с Китаем, только прокладывала себе путь к достижению заветной цели своей политики. В мае 1894 года, в южной части Кореи возникли беспорядки, при чем инсургенты нанесли несколько поражений плохо вооруженным и недисциплинированным правительственным войскам. Пришлось обратиться за помощью к Китаю, который отправил в Азан отряд войск в 1200 чел. В ответ на это и Япония отправила в Чемульпо сильную эскадру и высадила сначала около 4000 чел., а затем уже постепенно довела численность своих войск до 10.000, заняла Сеул — столицу Кореи и заградила минами реку, ведущую к этой столице.

Китай пробовал протестовать против такого нарушения договора 1885 года, но напрасно. Япония, очевидно, желала войны и уже с конца июня 1894 г. объявление ее сделалось неизбежным. Итак, политика Японии определила главный театр войны — Корею. Главною целью японцев было завладение Кореей, а затем уже можно было идти в Китай, чтобы обеспечить себе это владение мирным договором в Пекине. Но в Корею войска из Японии могут попасть только морем, а потому главною целью как для японского, так и для китайского флотов являлось обладание этим морем. Завладев морем, японский флот способствовал бы выполнению главной цели, для достижения которой его правительство объявило войну. Владеть морем — это значит достичь того, чтобы на этом море не мог показаться неприятельский флаг, тогда как свои суда могли-бы передвигаться по морю с полною безопасностью. Очевидно, что главная цель для флота, желающего владеть морем, должна быть уничтожение неприятельского флота и всякие другие возложенные на свой флот задачи надо признать второстепенными и лишь отвлекающими его от главной цели.

Вследствие почти равной силы враждебных флотов, [7] вопрос об обладании морем не мог быть решен очень скоро, а потому Япония, уже решив вести войну, несколько оттягивала ее объявление, чтобы, пользуясь мирным временем, перевести в Корею как можно больше войск и, действительно, ко дню объявления войны, т.е. в 1 августа 1894 г. она имела уже в Корее около 20,000 чел. Конечно, предвидя неизбежность войны, Китай мог-бы первым объявить ее, но он совершенно не ожидал войны и не был к ней готов, о чем японцы прекрасно знали.

Главные силы китайского флота (именно вся северная эскадра, под начальством адмирала Тинга) были собраны в Вей-ха-Вее, откуда легче было действовать против японских берегов, или на линии сообщения Японии с Кореей. Для усиления северной эскадры было вытребовано пять судов Кантонской и несколько судов Шанхайской эскадр, оставив там только необходимое число судов для береговой обороны. Небольшой отряд из мелких судов, под начальством адмирала Лун-дянь-янь, находился в Чемульпо. Снабжение китайских судов военными материалами шло чрезвычайно медленно и долгое время уже после объявления войны некоторые суда не были снабжены в достаточной мере порохом, снарядами и даже орудиями. О какой либо подготовке к бою, боевой стрельбе, эволюциях и т. п., нечего было и думать. Например, в виду того, что японский флот почти весь состоит из крейсеров, адмирал Тинг требовал, чтобы на эскадру были отпущены (вместо части бронепробивающих снарядов) — бомбы, но начальник арсенала заупрямился, бомбы так и не были отпущены.

Японский же флот, за исключением небольшого отряда находившегося в Чемульпо, собрался с конца июня в Сасебо, где энергично готовился к предстоящей боевой деятельности. По донесениям адмирала Ито, суда его эскадры почти ежедневно выходили в море для боевой стрельбы. Из 12-паровых катеров была образована флотилия, на которой командиры упражнялись в различных построениях; затем катера были разделены на два отряда, которым было поставлено главной задачей научиться избегать таранных [8] ударов, но не наносить их, так как японский флот состоит из судов, неспособных к ведению таранного боя. На катерах, вместо пушек, были укреплены ружья вероятно для того, чтобы приучиться маневрировать в дыму.

В тоже время в Корее положение дел было такое. Японские войска были сосредоточены в Сеуле, а китайцы имели небольшой отряд в Азане, главные же их силы собирались под Пинг-Янгом. Кроме того, японцы получили известие, что китайцы намереваются отправить в Азан еще три парохода с войсками. Предвидя опасность быть поставленными при объявлении войны между двух огней, японцы решили предупредить китайцев, при чем, для большей верности, решили сделать это внезапно, без объявления войны; вследствие чего, 23 июля, японские войска — во-первых, совершенно внезапно напали на королевский дворец, забрали короля в плен, чтобы изолировать его от китайского влияния; во-вторых — в тот же день сильный отряд войск направился к Азану, чтобы разбить китайцев, пока к ним не были подвезены еще подкрепления, и в-третьих — в тот же день японский флот, находившийся в Сасебо, получил приказание идти в Чемульпо.

Китайцы действительно отправили из Таку в Азан три парохода с войсками и два из них пришли туда благополучно и высадили солдат, но сейчас после этого, рано утром 25 июля, прибыла туда из Сасебо первая вспомогательная японская эскадра и встретила сначала небольшой отряд, состоявший из старого крейсера Chi-Yen (Tsi), минного крейсера Kuang-Y и посыльного невооруженного судна Tsao-Kіang. Кто первым открыл огонь — так и осталось неизвестным, обе стороны сваливают это друг на друга, но будет вернее предполагать, что это сделали японцы, так как отчего не предположить, что японские суда, вышедшие из Сасебо в один день с выступлением войск для нападения на королевский дворец и в Азан, не имели категорического приказания начать военные действия до объявления войны, как это было приказано сухопутным войскам. Но стороны же китайцев вступление в бой являлось чистым безумием, [9] потому что любой из четырех японских крейсеров легко мог справиться со всем китайским отрядом ². Таким образом, японцы легко могли помешать предполагавшейся высадке китайцев в Азан, не опасаясь вмешательства в это дело китайского флота, стоявшего в Вей-ха-Вее.

Происшедший затем бой представлял не более как простое избиение. Минный крейсер Kuang-Y был совершенно избит и должен был выброситься на берег. Беззащитный Tsao-Kiang, после первого выстрела спустил флаг и был взят в плен и только одному Chi-Yen удалось избегнуть потопления, и хотя в ужасном виде, но все-таки он добрался до Вей-ха-Вея. После этого японцы встретили третий пароход с войсками — Kowshing, шедший под английским флагом и который, после отказа сдаться, был пущен ко дну.

В тоже время японскому отряду, вышедшему из Сеула, удалось напасть врасплох и на Азан, так что план японцев оказался выполненным блестяще, но нельзя сказать, чтобы он делал им особую честь.

Уже после этих событий, а именно 1 августа Япония объявила, что находится в войне с Китаем. Адмирал Ито, до сих пор действовавший у берегов Кореи вполне самостоятельно, должен был понять, что главная его задача — обладание морем. Для этого, ему прежде всего надо было идти к месту расположения неприятельской главной эскадры, т.е. к Вей-ха-Вею, где, если не уничтожить, то хотя-бы там ее заблокировать, и тогда, очевидно, путь для японских транспортов был-бы свободен, а отряды мелких судов легко могли-бы сделать корейский берег недоступным для китайских транспортов с войсками, так как они должны-бы были ходить без прикрытия своих военных судов, запертых [10] в Вей-ха-Вее. Однако, адмирал Ито этого не сделал и стал крейсировать со своим флотом около Чемульпо, чтобы помешать высадкам китайских войск, т.е. увлекся второстепенною целью. Хотя в своих донесениях он и говорит, что посылал отдельные суда на разведки к Вей-ха-Вею, но едва ли это дело было у него хорошо организовано, потому что 26 июля, тотчас по прибытии в Вей-ха-Вей разбитого Ghi-Yen, китайская эскадра вышла в полном составе в море на поиски за неприятелем и крейсировала три дня, после чего возвратилась назад, ибо сделалось слишком свежо для мелких судов и миноносцев. Вскоре китайцы опять вышли из порта и объявление войны застало их у SW-го берега Кореи. Возвратившись 3 августа в Вей-ха-Вей, адм. Тинг получил приказание воздерживаться от каких-либо наступательных действий и стараться сохранить свой флот для обороны Печелийского залива. Хотя адм. Тинг во время двух выходов из порта не нашел японцев, (очевидно, что и у него разведочная служба была плохая), но намерение у него было правильное — разбить японцев и получить обладание морем. Ито же и не подозревал о выходах неприятеля и очень рисковал быть внезапно атакованным китайцами. Наконец, 10 августа, Ито направился в Вей-ха-Вей, чтобы неожиданно атаковать крепость и китайский флот. Но у входа в бухту он встретил английское судно, которое еще до восхода солнца начало ему салютовать и этим открыло китайцам приближение японского флота к их порту. Англичане в это время находились еще в благосклонном расположении к китайцам, а потому поведение этого судна сделалось сразу в высшей степени подозрительным для японцев, которым действительно не удалась внезапная атака на Вей-ха-Вей с моря ³.

Между тем на суше японцы перешли в наступление. [11] Чтобы достигнуть Манджурии, нм надо было преодолеть две главные преграды — реки Тайдонг и Ялу; после этого нельзя было двигаться дальше, не взяв Порт-Артур, который тогда оказался-бы у них на фланге. Первое сопротивление китайцы собирались оказать на р. Тайдонг, где они и расположились в крепкой естественной позиции у Пинг-Янга, которую легко-бы можно было обратить почти в неприступную. Японцы вполне сознавали всю силу этой позиции, а потому, понимая, что тех сил, которыми они располагали в Корее, далеко не достаточно для взятия Пинг-Янга, они отложили атаку до прибытия подкреплений из Японии. Но так как, после объявления войны, уже нельзя было безнаказанно перевозить морем войска, то адмирал Ито был вытребован с эскадрой в Японию, чтобы конвоировать оттуда в Чемульпо транспорты с войсками, с которыми отправлялся в Корею и их главнокомандующий — маршал Ямагата. Кроме того, еще два отряда войск было высажено в Фузане и Венсане.

Нельзя здесь не обратить внимания на особенно важное в этом случае стратегическое положение Венсана. Расстояние его от Пинг-Янга всего 90 миль, между тем появление японского отряда с этой стороны должно было быть совершенною неожиданностью для китайцев. Самый короткий путь в Манджурию очевидно идет из Венсана, причем может быть — или оставлена в стороне, или атакована с фланга такая сильная позиция, как Пинг-Яне. При этом высадка в Венсане была вполне гарантирована от нападения китайских военных судов, так что порт этот во всех отношениях являлся более выгодным для японцев, чем Фузан.

Отозвание эскадры Ито в Японию, для конвоирования транспортов, является фактом в высшей степени странным. Если уж японцы боялись китайского флота, то гораздо страшнее он был в случае неожиданного нападения на транспорты в открытом море, хотя бы и конвоируемые эскадрой, чем если бы Ито тесно блокировал его в Вей-ха-Вее, а транспорты бы шли под слабым прикрытием. [12] Тогда, в случае выхода китайского флота в море, Ито мог бы преградить ему дорогу и на чьей стороне ни оказалась бы победа, китайцы наверно были бы настолько повреждены, что принуждены были бы возвратиться в порт для исправлений, а японские транспорты могли бы дойти до Чемульпо благополучно. Надежды-же на победу для японцев при таком сражении было гораздо больше, чем если бы произошел бой, когда на шее у японской эскадры висела масса транспортов, которые несомненно связали-бы свободу действий военных судов. В данном случае, японский флот очень неосторожно был отвлечен от своей главной цели — китайского флота, для цели совершенно второстепенной (конвоирования транспортов с войсками), которая легко была бы достигнута сама собою, при неустанном преследовании главной цели.

12 сентября, транспорты и эскадра прибыли в Чемульпо. Войска начали высаживаться под прикрытием второй вспомогательной эскадры, а главные силы держались в море. Когда половина армии была высажена, Ито отправился с эскадрой к устью реки Тайдоне, чтобы оказать посильную помощь при атаке Пинг-Янга, отправив предварительно два судна на разведки к Вей-ха-Вею.

15 сентября, генерал Нодзу, не подождав прибытия маршала Ямагаты с главными силами, атаковал Пинг-Янг и хотя, как выразился один офицер нашего генерального штаба, он сделал с своей стороны все, чтобы потерпеть поражение, японцы овладели Пинг-Янгом с самыми незначительными потерями, благодаря полной несостоятельности китайцев, которые бежали при первом натиске. Для характеристики китайцев, достаточно упомянуть, что у них не было даже назначено общего начальника и почти 20,000 армия управлялась советом из трех генералов.

Между тем не замедлили обнаружиться и результаты стратегических промахов японского флота.

Китайское правительство, убедившись, что сосредоточение войск сухим путем идет чрезвычайно медленно, решило перевезти их морем и вытребовало, для прикрытия [13] транспортов, эскадру адм. Тинга в Талиенван. He блокируемый японцами, 12 сентября (т. е. в день прибытия адм. Ито и транспортов в Чемульпо), китайский флот совершенно свободно вышел из Вей-ха-Вея и 13-го прибыл в Порт-Артур. При этом Тинг, не смотря на полученное приказание, решил раньше чем конвоировать транспорты, сделать поиск по берегам Кореи и напасть на японский флот, чтобы заручиться преобладанием на море. Но как раз в то время, когда флот уже был готов сняться с якоря, из Вей-ха-Вея била получена телеграмма, извещавшая что перед ним появилось два японских судна.

Так как 14 сентября в Вей-ха-Вей ожидался пароход, нагруженный военными припасами, то Тинг, опасаясь захвата этого парохода японцами, решил пройти сначала к Вей-ха-Вею. Там японцев однако не оказалось, а потому продержавшись около мыса Шантунга до полночи 14 сентября, китайский флот 15-го утром пришел в Талиенван. Здесь было получено известие о поражении китайцев под Пинг-Янгом, а потому нельзя было медлить с перевозкою войск и поиски за японским флотом пришлось отложить.

В 1 часу ночи 16 сентября, вышли сначала военные суда, направившиеся мористее, а через час и транспорты, державшиеся ближе к берегу, и в 2 часа пополудни в тот же день китайцы прибыли к устью реки Ялу. Транспорты, в сопровождении нескольких военных судов, тотчас вошли в реку и начали высаживать войска, а флот расположился мористее, чтобы защищать доступ к месту высадки Очевидно, что выход китайского флота и перевозка китайских войск не могли бы иметь места, если бы японский флот, вместо преследования второстепенных целей (т. е. конвоирования транспортов), следил-бы за главною своею целью — военным флотом противника. По прибытии к устью реки Тайдонг, адмирал Ито получил от японского посланника сведение, что китайцы собираются высадить войска где-то на северном берегу. He подозревая ничего о выходе в море китайского флота. Ито 16 сентября отправился с главной и первой вспомогательной эскадрой на поиски и [14] утром 17-го совершенно неожиданно наткнулся на китайский флот.

После жаркого пяти-часового боя, китайцы, потеряв 4 судна, а на остальных имея очень серьезные повреждения, удалились в Порт-Артур, а японцы, хотя и не потеряли ни одного судна, не преследовали однако противника и удалились в другую сторону, оставив в покое транспорты и военные суда, находившиеся в реке, так что последние спокойно возвратились в Порт-Артур. Таким образом китайцы, хотя и потерпели гораздо больше повреждений, чем японцы, все-таки достигли своей цели, т.е. высадили войска, а японцы этому помешать не сумели.

В устье Тайдонга, куда пришли японцы, находились состоявшие при эскадре, так называемые инженерные транспорты с богатыми механическими средствами и материалами для исправления повреждений и через неделю все суда, за исключением нескольких наиболее поврежденных, которые были отправлены для исправления в Японию, были готовы к выходу в море. Так как китайцы еще не могли выйти в море, то так или иначе адм. Ито получил временное обладание морем и, следуя главному принципу стратегии, его задачей должно было явиться упрочение этого обладания, для чего главным средством была тесная блокада Порт-Артура, где исправлялся китайский флот. Это тем более было важно, что Ито уже имел известие о том, что в Японии формируется вторая армия для завладения Порт-Артуром и таким образом было важно, чтобы китайский флот не мог помешать высадке этой армии, а затем, если бы был взят с берега Порт-Артур, то и весь флот неприятеля попал бы в руки японцев. И вот, не смотря на такие важные соображения, Ито опять отвлекается посторонними целями. Он перевозит из одного берегового пункта в другой запасы и провиант для первой армии, двигающейся параллельно берегу; занимается подробным промером берегов около устья реки Ялу; ищет удобное место для высадки 2-ой армии и т. п. Все эти операции он производит под прикрытием всего своего флота, совершенно [15] упуская из вида, что если бы он блокировал китайцев в Порт-Артуре, то некому было бы помешать этим операциям, которые могли бы спокойно совершаться под прикрытием самых незначительных сил. А между тем, все это кончилось тем, что в половине октября китайский флот, закончив свои исправления, вышел из Порт-Артура и перешел в Вей-ха-Вей, где соединился с несколькими судами, пришедшими из южных портов.

Таким образом полученное, хотя и случайно, обладание морем, ушло из рук японцев по вине адм. Ито, вследствие того, что он ставил для деятельности флота неверные цели. Он при этом повидимому и не подозревал о выходе в море китайского флота, так как в то время 2-я армия, в количестве 25,000 чел., на 50 транспортах отправилась в Корею из Хирошимы без всякого конвоя, как бы в полной уверенности, что нападения со стороны китайцев ожидать нельзя. Правда, армия эта благополучно прибыла 18 октября в устье р. Тайдонг, но такой успех конечно никак не может быть объяснен каким-либо правильным расчетом японцев и конечно, если бы они имели дело с более серьезным противником, они жестоко поплатились-бы за такое пренебрежение основными законами морской войны. Действительно, даже трудно представить себе, что могло-бы случиться с их второй армией, при встрече в море хотя-бы с самым незначительным отрядом быстроходных военных судов!

В устье Тайдонга транспорты соединяются с военным флотом и идут уже к месту высадки в Ко-ен-ко, под прикрытием эскадры. 24 октября началась высадка, а 6 и 8 ноября японцы, почти без выстрела, заняли Кин-Чу и укрепления Талиенвана и таким образом отрезали Порт-Артур от сообщения с материком.

25 октября, с такою же легкостью японцы завладевают позицией при р. Ялу, занимают Антонг и обе армии уже почти подают друг другу руки. Наконец 21 ноября, после ничтожного сопротивления, сдается Порт-Артур и японцы заручаются таким образом прекрасной базой для своего [16] флота на самом театре войны. В их распоряжении оказывается порт с великолепными доками, мастерскими и громадными складами военных материалов.

Война, в особенности на суше, до сих пор почти даже не была похожа на войну. Один из офицеров нашего генерального штаба выразился так: “то, что здесь происходит, даже нельзя назвать войной — это просто маневры с обозначенным противником”. Поэтому, отдавая полную справедливость прекрасной организации японской армии, он положительно не решается сказать что-либо о боевых ее качествах, так как они не имели случая проявиться на деле.

Завладев так легко Порт-Артуром, японцы вероятно не раз пожалели, что не был там вместе захвачен и китайский флот. Теперь же для дальнейших операций на Таку и Пекин, этот флот, расположенный в Вей-ха-Вее, представлял японцам серьезную помеху, с которой нельзя было не считаться. Пришлось предпринять особую экспедицию против Вей-ха-Вея.

Что-же делал в это время китайский флот? Отчего он не выходил из своего убежища, чтобы помешать триумфальному шествию японцев по северному берегу Желтого моря? Можно с достоверностью ответить: от того же непонимания своего назначения, которым страдал и адм. Ито. Адмирал Тинг воображал, что он исполняет свой долг, защищая Вей-ха-Вей, упустив при этом из вида, что главная его цель — неприятельский флот, что разбивши этот флот, все остальные цели будут достигнуты. Кроме того, Тинг, как и его противник, пренебрегли организацией разведочной службы и оба бродили в потемках, имея смутное представление о местопребывании друг друга. При этом поведение Тинга является более извинительным, так как он не имел в своем распоряжении судов, обладающих надлежащею скоростью, чтобы уйти от любого неприятельского судна, а у Ито не было недостатка в таких судах. [17]

Адмирал Фриментль, по поводу стратегии противников, говорит:

“Понимали ли противники всю важность обладания морем? Повидимому нет, так как в начале войны японский флот главным образом занимался конвоированием войск, а китайцы, хотя и крейсировали в Печелийском заливе, но, как говорят, они имели приказание не заходить восточнее линии, соединяющей мыс Шантунг с устьем Ялу. У обоих противников флот подчинялся в своих действиях требованиям сухопутной войны и употреблялся лишь для достижения второстепенных целей.

“Возможно, конечно, что японцы знали о приказаниях, которые имел Тинг и что они не хотели рисковать вступить в борьбу на море раньше, чем они не обеспечат базы для своей армии. Но такая стратегия могла оказаться очень опасной при борьбе с деятельным противником. Японцы, имея значительное число быстроходных крейсеров и пренебрегая возможностью постоянно соприкасаться с противником, ясно показали в начале войны, что не умели оценить истинного значения обладания морем. Для подтверждения сказанного нами, достаточно указать на факт, что даже после сражения при Ялу японцы настолько не наблюдали за китайским флотом, что тот совершенно безнаказанно перешел из Порт-Артура в Вей-ха-Вей.

“А между тем китайцы ушли из Порт-Артура через две недели после высадки второй японской армии в Петцево для взятия Порт-Артура, и адм. Ито за все это время довольствовался простою ролью конвоира транспортов с войсками.

“Очевидно, что здесь не было даже попытки не только к блокаде, но даже к угрозе (демонстрации для прикрытия высадки), хотя в продолжение двух недель флоты находились всего в расстоянии 70 миль друг от друга. А между тем запереть китайский флот в Порт-Артуре было очень легко и выгодно, так как флот этот не мог оказать никакой помощи крепости и, с падением Порт-Артура, должен был попасть в руки японцев. Точно также, 10 августа, [18]

после неудачной попытки против Вей-ха-Вея, когда адм. Ито не нашел там китайского флота, он не пошел к Порт-Артуру, где он мог предполагать, что находится Тинг, а направился на следующий день к югу, предоставив Тингу полную свободу перевозить войска через Печелийский залив. Я полагаю, что Тинг был в это время около Ялу и дело для японцев очень бы облегчилось, если бы морское сражение произошло 11 августа — с теми-же результатами, что и 17 сентября”.

Можно достоверно сказать, что результат был-бы более блестящим для японцев, так как Ито имел тогда 22 судна, а 17 сентября у него было всего 12 судов.

Адмирал Коломб, когда он писал главу о японо-китайской войне, очевидно руководился только телеграфными известиями и первыми газетными корреспонденциями, так что его мнения о стратегии противников больше основаны на фактах, сообщавшихся по телеграфу, но тем не менее он думает что единственный путь, которым японцы могли достигнуть лучших результатов — это постоянное наблюдение за китайским флотом и тесная его блокада.

После взятия Порт-Артура, на флот была возложена задача произвести разведки для высадки у Шанхай-Квана, но море здесь было уже замерзши и флот занялся крейсерством у западного берега Лиатонгского полуострова, чтобы не позволять китайцам подвозить туда войска из Таку. Но задача эта могла быть возложена на мелкие суда, а место главных морских сил было у Вей-ха-Вея, где все еще находился китайский флот. Как ни инертны были китайцы, но никто не мог поручиться, что они не выйдут в море, а потом поймать их было бы уже гораздо труднее и они могли бы натворить много бед.

Японская армия между тем продолжала подвигаться вперед. 6 декабря 1894 г. был взят Фу-чу, 18-го обе армии вошли между собою в сообщение, а к 10 января 1895 г. японцы заняли все пространство до реки Лиа-Хо. В тоже время в Японии формировалась 3-я армия для взятия Вей-ха-Вея. 10 января, армия эта на 50 транспортах была отправлена [19] из Хирошимы почти без прикрытия и благополучно прибыла 14 января в Талиенван, откуда она должна была идти к месту высадки под защитой почти всего японского флота.

Понятно, что посылка из Японии этой армии являлась очень рискованным предприятием и по крайней мере хотя-бы на это время адм. Ито надлежало зорко стеречь китайский флот в Вей-ха-Вее. 30 января, армия эта высадилась в окрестностях Вей-ха-Вея и быстро завладела всеми укреплениями на материке, где китайцы по обыкновению оказывают ничтожное сопротивление. Китайский же флот защищается очень упорно и сдается только через 10 дней после береговых укреплений, потеряв к тому времени все миноносцы и несколько боевых судов, потопленных минами.

Таким образом перестал существовать китайский флот и японцам открыта дорога в Пекин. Благодаря этому, присутствие японского флота становится излишним в Желтом море и, действительно, мы видим его уже в марте месяце атакующим Пескадорские острова, которыми он завладевает почти без сопротивления. В это-же время заключается перемирие и военные действия больше не возобновляются.

Из этого краткого обзора войны видно, что оба адмирала почти совсем не преследовали главной своей цели — уничтожения неприятельского флота, чтобы таким образом получить неоспоримое господство на море, которое так важно было для хода войны. Напротив, оба флота очевидно друг друга избегали и действовали в темную, часто не имея никакого понятия о том, чем занят в данную минуту противник, и таким образом море отдано было на произвол случайности: случайно Тинг не находит своего противника, когда тот идет с десантом и высаживает его на берег; случайно же происходит встреча флотов при Ялу и японцы временно овладевают морем; случайно целые японские армии проскакивают без всякого прикрытия. Обойтись на войне без риска конечно нельзя, во это должно вызываться лишь крайнею необходимостью и невозможностью поступить иначе. [20] Здесь-же японский флот имел полную возможность предохранить свои армии от риска.

Как-бы ни был ничтожен противник, расчет на полную его бездеятельность — все же есть расчет на случай, а случай — это бог невежд, как выразился философ Конт. И, действительно, оба адмирала показали себя достаточными невеждами в морской стратегии — этой высшей науки адмиралов. Для меня даже более симпатичны действия Тинга, у которого иногда появлялись совершенно правильные соображения, но тут поперек дороги становились бессмысленные распоряжения Цунг-ли-Ямена. Вообще, в этой войне ярко выразилось столь осуждаемое военной историей — гибельное влияние на ход дела вмешательства в распоряжения главнокомандующего. Распоряжения Цунг-ли-Ямена и отозвание японского флота от берегов Кореи для конвоирования транспортов — яркие образчики такого вмешательства.

Итак, в стратегическом смысле, эта война ничего не дала на море, кроме уроков отрицательных.

Перейдем теперь к разбору отдельных эпизодов и рассмотрим их с точки зрения принципов тактики, в которой японцы оказались гораздо сильнее, нежели в стратегии ⁴.

Главные цели, которые должен себе поставить адмирал в бою — это сосредоточение в одном пункте превосходных сил против слабейших сил противника, развитие взаимной поддержки между своими судами и воспрепятствование такой поддержки у неприятеля. Кроме того, приняв во внимание боевые средства свои и неприятеля, он должен все время стараться подставить в бою неприятелю свою сильную сторону и уклонять слабую. Это и будут главные принципы тактики.

Длинным рядом примеров, военно-морская история — эта морская мудрость веков показывает, что всегда и везде, [21] при всяких обстоятельствах, преследование этих целей в бою — вернейший путь к победе, а пренебрежение ими обходится очень дорого. Принципы эти совершенно не зависят от обстановки, а потому, как были они верны в сражении при Саламине 23 века назад, так остаются верными и теперь — да оно и понятно: вытекают они из самой сущности войны и из свойств главного орудия этой войны — человека, а как сущность войны, так и человек остаются те-же, только вооружен теперь человек иначе, т.е. для достижения той-же цели он обладает только другими средствами и, конечно, от перемены средств, нисколько не меняется цель.

Начнем с дела при Азане.

Японцы упорно молчат об этом деле, а потому здесь я должен придерживаться исключительно китайских источников. Я уже упомянул в начале, что дело здесь было не совсем чисто со стороны японцев, а потому становится понятным замалчивание ими этого случая. О потоплении минного крейсера Kuang-Y и взятии посыльного судна Tsao-Kiang подробностей никаких нет, а потому я остановлюсь только на действиях крейсера Chi-Yen (Tsi), за которым погнался крейсер Joshino новейшей постройки. Вооружение его состоит из 12 скоростр. орудий крупного калибра, а скорость хода при форсированной тяге — 22 узла. На этом крейсере имел свой флаг начальник отряда, контр-адмирал Тсу-бой.

Противник его, Chi-Yen, считал за собою уже более 10 лет службы, обладал несравненно меньшим ходом и вооружение его состояло из двух 8-д. орудий, поставленных в носовой башне и одного 6-д. орудия на корме. Китайцы были совершенно неприготовлены к бою и первый неприятельский залп, произведенный почти в упор, застал их совершенно врасплох и сразу нанес крейсеру тяжкие повреждения. Один из снарядов разбил боевую рубку, в ней разорвался, разрушил оба машинных телеграфа, паровой штурвал, переговорные трубы и убил лейтенанта и мичмана, находившихся в рубке. Другой японский снаряд перебил [22] паровую трубу от парового штурвала, так что некоторое время судно не могло управляться; румпель-тали оказались в шкиперской, далеко заложенными и прошло порядочно времени, пока они могли быть основаны. При таких тяжелых обстоятельствах пришлось китайцам занимать места по боевому расписанию. При этом кормовое орудие не могло начать действовать, так как сзади его находилась рубка, которая должна была убираться; теперь же этого нельзя было поспеть сделать, а сбить ее выстрелом в упор командир опасался, так как под нею хранились мины.

Между тем Joshino, отойдя на 20 каб., поворотил и вновь открыл огонь. В виду бездействия кормового орудия, Chu-Yen пришлось поворотиться к нему носом, но скоро одно из башенных орудий было повреждено и на крейсере начался пожар. В это время удалось основать румпель-тали и Chi-Yen повернул, чтобы спастись бегством, но Joshino начал быстро нагонять его, осыпая верхнюю палубу снарядами. Один из них попал сзади в щит для прикрытия прислуги в носовой башне и разорвался внутри, выведя из строя артиллерийского офицера и почти всю прислугу. Тогда командир, видя, что все равно ему грозить неминуемая гибель, решил рискнуть снести кормовую рубку, что обошлось вполне благополучно и Chi-Yen открыл огонь из кормового орудия. Вероятно один из снарядов нанес какое-нибудь серьезное повреждение крейсеру Joshino, так как последний начал заметно отставать и скоро Chi-Yen потерял его из вида, а на следующий день рано утром он прибыл в Вей-ха-Вей и оттуда немедленно был отправлен для починки в Порт-Артур.

Chi-Yen, пришедший в Вей-ха-Вей после боя с Joshino, наглядно показал адмиралу Тингу недостатки современных судов для боя, а потому Тинг, выходя из Вей-ха-Вея на поиски за японцами, решил по возможности устранить эти недостатки. Во-первых, свезены были на берег все шлюпки и на каждом судне оставлено лишь по одной 6-ти весельной гичке. Все лишнее дерево, снасти и т. п., было оставлено на берегу; выступающие за борт части мостиков были [23] отрезаны, все деревянные поручни заменены леерами, а деревянные трапы, где было возможно, заменены шторм-трапами. Большие стальные щиты, толщиною в 1 дюйм и прикрывавшие 12-д. орудия в башнях, были убраны, так как они представляют, по выражению командира броненосца Chen-Yen, не более как западни для прислуги.

Действительно, все бомбы, которые пролетели бы над барбетами, встретив на пути эти щиты, пробивают их как бумагу, но вместе с тем сопротивление этих щитов представляется достаточным, чтобы бомба взорвалась и наполнила внутренность башни осколками. Правда, что щиты эти могут защищать прислугу от снарядов мелких скорострелок, но едва ли флоты в эскадренном бою подпустят друг друга настолько близко, чтобы такие скорострелки могли принять участие из сражении. С тою-же целью были сняты крышки с боевых рубок. Щиты, прикрывающие носовое и кормовое 6-д. орудия, были оставлены на месте, чтобы защитить прислугу от действия газов, при стрельбе из больших орудий на носу и на корме ⁵. Койки пошли на защиту прислуги скорострельных пушек. Внутри небронированных надстроек, идущих от середины к носу и корме, были сложены мешки с песком, образуя стену в 4 фута вышиною и 3 фута толщиною; в этом пространстве должны были быть сложены несколько десятков зарядов и снарядов для 6-д. орудий, чтобы не задерживать их подачу. Барбеты были кругом обложены мешками с углем.

Относительно приготовлений к бою на японских судах нет никаких интересных указаний, за исключением того, что на флагманском корабле комендорам всех орудий розданы были силуэты китайских судов, с указаниями самых слабых мест в корпусе.

Перейдем теперь к сражению при Ялу. Как уже было упомянуто выше, утром 17 сентября китайская эскадра, в составе 10 судов, находилась на якоре недалеко от устьев [24] реки Ялу, где, в 15 милях вверх от устья, уже с вечера предыдущего дна шла высадка войск и выгрузка военных материалов с 6 транспортов. Для прикрытия высадки в самой реке находились: броненосный крейсер Ping-Yen, четыре канонерские лодки, минный крейсер Kuang-Ping и 6 миноносцев.

С утра 17 сентября погода обещала быть великолепной; легкий восточный ветерок едва рябил поверхность Желтого моря и ничто не предвещало, что через несколько часов этому светлому, тихому морю будут принесены в жертву сотни человеческих жизней. На китайской эскадре, в 1/4 10 часа утра, началось положенное по расписанию артиллерийское учение, которое продолжалось более часа, как вдруг на нескольких судах одновременно сигнальщики с марсов дали знать, что в SW части горизонта видно несколько дымов. Раньше, чем с флагманского судна был сделан какой-либо сигнал, на всех судах раздались тревожные звуки горна, призывающие людей занять места по боевому расписанию. Из труб повалили густые клубы дыма и сигнал адмирала: “сняться немедленно с якоря”, застал уже всех на своих местах.

Еще гораздо раньше было решено, что, при встрече с неприятелем, китайский флот должен принять бой в строе двойного фронта в шахматном положении, но построение это (черт. 2) более или менее выполнили только центр и ближайшие его соседи, да и то диспозиция их больше походила на одну неправильную линию фронта, чем на указанный строй. Yang-Wei и Chao-Yung запоздали — и с поднятием паров и с якорями, и оттянули правый фланг назад. На левом фланге еще сильнее запоздали Chi-Yen (Tsi) и Kuang-Chia. Принятый китайцами строй имеет за собой известные достоинства, но он мало гибок, а потому годен лишь для эскадры очень однородной и много опытной в производстве эволюций, тогда как китайцы ни тем, ни другим похвастаться не могли. Именно — в виду разнородности своего флота и полной неспособности его (вследствие отсутствия практики) к эволюциям, адм. Тинг решил, что [25] раз бой будет начат, сигналов никаких производиться не будет, а каждый командир должен действовать самостоятельно и сообразно обстоятельствам. Однако, чтобы достигнуть некоторого единства действий, предписывалось руководствоваться нижеследующими общими правилами:

1) Во время боя, суда, составляющие одно отделение, должны как можно дольше оставаться вместе, оказывая друг другу взаимную поддержку, как во время атаки, так и при обороне.

2) Вообще, надо стараться держаться носом к неприятелю.

3) Все суда должны следовать движениям адмирала.

Выбор китайцами указанного строя становится тем более непонятным, что большая часть их судовой тяжелой артиллерии была расположена в башнях, а потому одинаково могла стрелять как по носу, так и по траверзу. Неужели-же они рассчитывали на возможность таранить, обладая судами, очень уступавшими противнику в скорости хода? Затем видно, что они не ясно понимали, какими достоинствами и недостатками обладает строй фронта. Действительно, самое слабое место такого строя — это его фланги, так как вся сила их заключается в артиллерии одного корабля на один борт. Поэтому, при таком строе, кроме того, что надо на флангах держать самые сильные суда, но надо еще эти фланги укрепить, напр. расположив там еще по одному судну на раковинах фланговых, или поставив на флангах миноносцы. Китайцы-же сделали как раз наоборот: суда на флангах не имели почти никакого боевого значения и конечно обречены были на гибель ⁶.

Обратимся теперь к японцам. Рано утром 17 сентября, [26] адмирал Ито осмотрел о-в Хайянг и не найдя там китайцев, взял курс к ост. Талу, лежащему западнее устья Ялу, где китайцы высаживали десант. Впереди, в строе кильватера, шла летучая эскадра под флагом контр-адмирала Тсубоя, а за нею, в расстоянии 2-х миль, главные силы в таком-же строе. В 11 ч. утра (т. е. на час позже китайцев), Joshino показал сигналом, что видит дым неприятельских судов, но так как до неприятеля еще было очень далеко, адм. Ито приказал сигналом дать командам обед, совершенно справедливо заметив, что на голодный желудок нельзя хорошо сражаться.

Что японцы заметили дым неприятельских судов гораздо позже, вполне объясняется тем, что китайцы стояли на якоре и начали подымать пары после того, как показался дым японского флота.

Строй кильватера, избранный японцами, надо признать вполне целесообразным. Действительно, строй этот самый лучший для флота со слабым, сравнительно, носовым огнем, а затем он очень гибок и подвижен, т.е. позволяет легко маневрировать с большою скоростью, а воспользоваться своим преимуществом в скорости хода — для японцев было очень важно. В самом деле, преимущество в скорости позволяет держаться на более выгодной для себя дистанции, а так как японцы обладали более дальнобойною артиллерией, нежели китайцы, то им выгоднее было держаться на большом расстоянии. Сближаться-же им было невыгодно, так как, кроме того, что пропадает преимущество их артиллерии в дальнобойности, на близком расстоянии могли быть пущены в ход мины и таран, в чем китайская эскадра была сильнее и вообще гораздо более вероятны всевозможные случайности, которые всегда будут выгоднее для более слабого, а главное — хуже организованного противника.

Большою обузою (в виду предстоящего боя) явились для японцев: лодка Akagi и крейсер Saikio-Maru, присутствие которых доказывает еще раз, что адм. Ито не ожидал встретиться с китайским флотом и что сражение это произошло совершенно случайно. Он объясняет, что взял с [27] собою Akagi, чтобы иметь мелко-сидящее судно для осмотра бухт. Если он ожидал встретить только одни транспорты с войсками, то, конечно, против этого возразить ничего нельзя, но если он думал встретить китайский флот, да еще значительный, то Akagi не годился для разведок, обладая очень небольшою скоростью. Но отчего адм. Ито не взял, напр. быстроходный крейсер Takao или 20-узловый авизо Yaeyama, минные крейсеры, или наконец миноносцы, которые могли бы сослужить двойную службу — как разведчики и очень пригодились бы в бою.

Сознавая опасное положёние Saikio-Maru и Akagi, Ито приказал им сигналом держаться на левом траверзе главной эскадры. Летучая эскадра правила прямо на неприятельский центр и в 12 час. 50 мин., когда она подошла на 30 каб., китайцы, следуя примеру своего адмирала, открыли огонь, который однако не причинил никакого вреда японцам, вследствие большого расстояния. Тогда летучая эскадра увеличила ход до 14 узлов и держась, благодаря своему ходу, в почтительном расстоянии от сильных неприятельских судов в центре, склонила курс влево и начала обходить правое крыло китайцев. Приблизившись к нему на расстояние 20 каб., японцы сосредоточили огон с 4 судов против Yang-Wei и Chao-Yung, которые оказались совершенно избитыми, при чем оба загорелись. Предвидя неминуемую гибель, суда эти повернули и направились к берегу, чтобы не затонуть на глубине.

Таким образом, следуя принципу сосредоточения превосходных сил против слабейших, японцы в первый же момент боя заручились двумя крупными выгодами: разбили один из флангов и подняли высоко дух своих команд, на которых удаление двух объятых огнем неприятельских судов не могло не подействовать самым возбуждающим образом. Конечно, на китайские команды тот же самый факт повлиял совершенно обратно.

В тоже время главные силы китайцев устремились на вторую японскую эскадру, но и она, благодаря преимуществу в скорости, избегла столкновения, склонивши курс влево [28] и, следуя за первой эскадрой, тоже начала обходить правый фланг противника. Тогда Chi-Yen и Kuang-Chua (черт. 3), еще не занявшие свои места на левом фланге и опасаясь участи, постигшей правый фланг, не пошли на назначенное им место, а бросились в разные стороны уходить с места боя. Одним из первых выстрелов на Ting-Yen был разрушен боевой марс с находившимися на нем сигнальщиками, так что сигналов производить нельзя было, но мы уже видели, что адмирал Тинг и не намеревался делать сигналов.

В это время из реки показались: крейсер Ping-Yen, с минным крейсером Kuang-Ping и двумя миноносцами. Опасаясь их соединения с эскадрой, адм. Тсубой начал поворачивать влево, чтобы преградить им путь, но должен был оставить свое намерение, так как на флагманском корабле развевался сигнал: “первому отряду оказать помощь пострадавшим судам”. Действительно, когда вторая эскадра начала огибать правый фланг китайцев, крейсер Saikio-Maru и лодка Akagi остались без прикрытия и кроме того, вследствие плохого хода, отстал от эскадры корвет Ниуеи. Теперь суда эти подвергались огню всех китайских судов и были в очень большой опасности. Правда, что самые сильные китайские корабли Ting-Yen и Chen-Yen стреляли в них только издали, поворачиваясь носами в сторону приближавшейся сзади второй японской эскадры, но остальные четверо (т. е. два броненосных и два неброненосных крейсера) устремились прямо на отставшие японские суда. Командир корвета Ниуеи, видя, что ему не проскочить под носом китайцев, решается тогда для соединения со своими на очень смелый маневр: он кладет лево руля, направляется прямо на китайскую линию и прорезывает ее между двумя броненосцами. Конечно, если бы китайцы имели скорострельную артиллерию, то корвет бил-бы наверно потоплен, а тут, вследствие медленности стрельбы, он получает на свою долю толеко две бомбы: одна попала в лазарет, убив обоих докторов и многих раненых, а другая произвела сильный пожар, который удалось потушить с большим трудом. С этого момента корвет уже больше в бою не участвовал. [29]

В крейсер Saikio тоже попала одна из 12-д. бомб и разрушила котел от парового штурвала; пока заводили румпель-тали, крейсер, управляясь винтами, очень приблизился к китайцам, но затем, благодаря своему ходу, ему удалось проскочить у них под носом и выйти из сферы огня.

В самом худшем положении оказалась лодка Akagi, которая, имея малую скорость, не могла поспеть за Saikio. За нею гнались 4 китайских судна и в особенности близко наседал на нее сзади броненосный крейсер Lai-Yen, расстояние до которого уменьшилось до 1 1/2 кабельт. На лодке уже были убиты командир и два офицера, упала грот-мачта, прекращена подача из носовой крюйт-каморы, как вдруг удалось удачным выстрелом из кормового орудия произвести на китайском крейсере сильный пожар, заставивший его прекратить преследование и выйти из боя. Между тем на помощь быстро приближалась первая японская эскадра и остальные три китайца обратились на нее. Таким образом лодка была спасена и могла выйти из боя.

Chi-Yen (Tsi), не сделав еще ни одного выстрела, так поторопился уйти с места боя, что налетел на горящий Chao-Yung и потаранил его, отчего последний начал тонуть, но все-таки поспел дойти до мелководья.

Чертеж 4 представляет момент, когда первый отряд уже повернул и прикрыл Saikio, Ниуеи и Akagi, но ему сейчас-же пришлось иметь дело с тремя китайцами, гнавшимися за этими судами. Один из них. крейсер Chih-Yen, бросается на японцев с целью кого-нибудь потаранить, но встреченный градом снарядов, погружается носом в воду и быстро идет ко дну. Быстрое потопление Chih- Yen некоторые приписывают тому, что одна из бомб попала в мину, находившуюся в носовом минном аппарате и взорвала ее. Между тем злополучный крейсер Saikio, избавившись от одной опасности, попадает в другую. От флотилии, вышедшей из реки, отделяются оба миноносца и направляются прямо на него. Миноносцы выпускают в него три мины, но одна из них проходит у него под носом, другая под [30] кормой, а третья, пущенная с близкого расстояния, проходит под килем крейсера и, наконец, избавившись и от этой опасности, Saikio окончательно покидает место боя.

Однако, главная борьба сосредоточивается не здесь. Пользуясь разделением китайских сил, адм. Ито со своей эскадрой окружает броненосцы Ting-Yen и Chen-Yen, сосредоточив на эти два корабля огонь с 6-ти судов, при чем Ting-Yen скоро загорается и с большим трудом может действовать из своих орудий. Однако, китайцы и не думают уступать и храбро отбиваются от многочисленного неприятеля. На чертеже 4 показано, что в этот момент японцам удалось поставить китайцев в два огня и сосредоточить в двух главных пунктах боя превосходные силы.

Считая, вследствие потопления Chih-Yen, своих противников совсем обезоруженными, первый отряд (черт. 5) идет на соединение со вторым, чтобы сосредоточить наконец все силы на решительном пункте, но тогда к месту боя направляются китайские крейсеры Ching-Yen и King-Yen и туда-же идут суда, вышедшие из реки. Видя это, адм. Ито приказывает первому отряду возвратиться и напасть на приближающихся китайцев, надеясь сам справиться с броненосцами. Теперь уже окончательно бой разделяется на две части: первая эскадра атакует китайские крейсеры, а вторая — броненосцы (черт. 6). Обе эскадры, пользуясь преимуществом в ходе, описывают около своих противников круги, держась вне сферы минных выстрелов, причем понемногу расстояние между группами увеличивается и доходит до нескольких миль.

После часового боя, первой эскадре удается сначала зажечь, а потом потопить броненосный крейсер King-Yen и произвести пожар на крейсере Ping-Yen, но у второй эскадры дело идет далеко не так удачно. Хотя Ting-Yen все еще продолжает гореть, а Chen-Yen лишился носовой 6-д. пушки и тоже загорался несколько раз, но китайцы продолжают храбро защищаться, причем Chen-Yen все время очень искусно прикрывает своего более пострадавшего товарища. He смотря на разрушенные надстройки и мостики, толстая броня еще [31] ни разу не пробита и собственно опасных повреждений нет. Между тем, во флагманский японский корабль попадают две бомбы 12-д. калибра. Одна из них, сбив с места одно из скорострельных орудий, разрывается между бомбами, сложенными в батарее, следствием чего является вывод из строя сразу около 80 человек и сильный пожар; другая бомба выводит из строя большое кормовое орудие, и таким образом Matsushima с трудом продолжает бой и, наконец, адм. Ито принужден перенести свой флаг на Hashidate. К этому времени у китайцев израсходованы все бомбы и приходится стрелять бронепробивающими снарядами, которые, очевидно, пробивают крейсеры насквозь, но приносят им мало вреда.

Уже в продолжение двух часов продолжается этот неравный бой, но китайцы и не думають отступать, а напротив — у японцев начинает пропадать охота сражаться. Это видно из следующих заключительных слов донесения адм. Ито: “В 5 час. 30 мин. п. пд., видя, что к броненосцам Ting-Yen и Chen-Yen присоединяются другие суда, тогда как летучая эскадра отдалилась от меня на большое расстояние, а также видя, что солнце приближается к закату, я прекратил бой и отозвал летучую эскадру”. Тогда китайские суда соединяются и идут в Порт-Артур, причем на броненосце Ting-Yen и в особенности на крейсере Lai-Yen продолжается сильный пожар.

После сражения японские суда уходят совсем в другую сторону, объясняя это тем, что они боялись ночью минных атак, но, без всякого сомнения, если бы эта была единственная причина, они могли-бы следить за китайцами хотя издали, выслав вперед крейсеры, но они этого не сделали и даже не подумали преследовать китайцев.

Дело объясняется просто тем, что в этот момент они и не считали себя победителями, да и не были ими. Действительно, китайцы материально пострадали гораздо больше японцев, но не была сломлена их воля и не они первые удалились с места боя. Адмирал Тинг считал, что японцы отступили, а потому, уходя в Порт-Артур для исправления [32] повреждений, послал с миноносцем приказание судам, находившимся в реке, идти туда-же, что те и исполнили беспрепятственно через несколько дней. Японцы и не пробовали уничтожить эти транспорты, не помешали им выйти из реки и придти в Порт-Артур.

Таким образом, помимо результатов самого боя, была достигнута цель китайцев — высадить войска, но не была достигнута цель японцев — помешать этой высадке. Наконец, сам Ито признается, что он прекратил бой, чтобы отложить до завтра решение вопроса — за кем победа. Затем он в поисках уже не за китайским флотом, а за своими-же судами, которые он считал погибшими, приходит на следующий день к месту боя и опять, не смотря даже на отсутствие китайцев, не делает ни малейшей попытки к уничтожению транспортов в реке и ограничивается лишь уничтожением миною выбросившегося на мель крейсера Yang-Wei. Только придя через два дня после боя в устье реки Тайдоне, он встречает там крейсер Saikio и узнает от него, что корвет Ниуеи и лодка Akagi остались целы и только тогда у японцев возникает мысль, что они победители и все суда начинают поздравлять друг друга с победой, которою (если и считать за таковую) японцы все-таки совершенно не съумели воспользоваться.

Бежавшие с места боя Chi-Yen и Kuang-Chia направились в Порт-Артур, куда первый пришел благополучно, а второй, неверно проложив курс, выскочил на камни у Талиенвана и уже через неделю был уничтожен своей командой, при приближении к нему двух японских крейсеров.

В сражении этом, как японские, так и китайские команды показали себя чрезвычайно стойкими и храбрыми и в этом отношении трудно отдать кому-либо из противников преимущество. Надо заметить только, что китайские команды все же подверглись испытанию более тяжелому, нежели японцы. Действительно, осыпаемые буквально градом снарядов из скорострельных орудий, борясь с ежеминутно возникающими пожарами, видя кругом гибель своих судов, чувствуя несовершенство своего оружия, китайские команды держались на [33] своих местах и продолжали стрелять даже в то время, когда судно уже шло ко дну. Но одной храбрости оказалось мало: плохая подготовка в мирное время, очень неудовлетворительный состав офицеров и командиров, не имевших никакого понятия об элементарных правилах тактики (в соединении с более несовершенною материальною частью), привели китайцев к огромным потерям во время боя. Японцы, напротив, выказали много находчивости и здравого смысла, съумели извлечь все выгоды из преимуществ своей материальной части (т. е. из скорости хода и скорострельной артиллерии) и отделались сравнительно легкими потерями.

Взятие Порт-Артура. Осада Вей-ха-Вея. Минные атаки. Сдача Китайского флота.

Как было уже упомянуто выше, вторая японская армия, на 50 транспортах, прибыла без всякого прикрытия в устье реки Тайдонг, где ее ждали главные силы военного флота, который перед этим занимался выбором места для высадки. Для большей безопасности, транспорты шли не вместе, а по одному — на известном расстоянии один от другого.

Здесь, между командующим второй армией маршалом Ояма и адмиралом Ито, начались разногласия из за места высадки, которое главнокомандующий находил неудобным, так как в Петцево (черт. 7), на котором остановился адм. Ито, транспорты не могли подойти к берегу ближе, чем на 6 миль. Необходимыми условиями этого пункта поставлены были: расстояние его не меньше трех переходов от Кин-чо, где сосредоточены были китайские войска и достаточная удаленность от устья Ялу, район которой был еще в это время во власти китайцев. В виду этого адм. [34] Ито остановился на Петцево. Было послано военное судно для отыскания нового места для высадки, под наблюдением офицера генерального штаба и, действительно, таковое было найдено миль на 15 к NO от первого, а именно: в Ко-ен-ко. Но и тут транспорты должны были стать на якорь в 4-х милях от берега. В этих пререканиях прошло пять дней и только 23 октября первый эшелон из 8 транспортов вышел к месту высадки, под конвоем военных судов; остальные эшелоны в таком же составе должны были выходить через день, чтобы число транспортов в бухте не превышало имеемых средств для высадки.

На следующий день транспорты прибыли в Ко-ен-ко и через час началась высадка, но производство этой операции оказалось несравненно труднее, чем ожидали. Вследствие далекого расстояния, шлюпки, которых было около 150, при 15 паровых катерах, не могли делать более трех рейсов в сутки, при чем еще можно было во время прилива с грехом пополам приставать к берегу, а во время отлива войскам приходилось тащиться около версты, увязая по колено в жидком иле. О выгрузке тяжестей при таких условиях, конечно, нечего было и думать, и к этому делу можно было приступить только через 4 дня, когда после больших трудов удалось вывести пристань около 100 саж. длиной. Кроме того, оказались и другие неудобства, напр. большой недостаток в пресной воде, которую можно было получить только из колодцев, да и то дурного качества. Вследствие этого, по мере высадки, пришлось выводить войска частями вперед, так как вновь прибывающим частям положительно не хватало воды. При таком печальном положении, японцам продолжали благоприятствовать только обстоятельства. Действительно, во все время высадки стояла прекрасная погода и на берегу не оказалось ни одного китайского солдата, а между тем китайцы имели значительные силы в Фу-чу, Кин-чо и Талиенване.

6 ноября японцы, в числе около 7000 человек, подошли к Кин-чо — чрезвычайно сильной естественной позиции, на которой у китайцев было около 3500 чел. и к этому отряду [35] еще могли присоединиться расположенные в полупереходе от Кин-чо 3700 чел., занимавших позицию у Талиенвана. Кин-чо имеет особенно важное значение для сухопутных операций. Действительно, город этот расположен на узком перешейке, через который непременно должны были пройти японские войска для атаки Порт-Артура; точно также, это был единственный путь для подхода японских подкреплений с материка. И вот, не поспели японцы открыть огонь по городским укреплениям, как китайский гарнизон начал покидать город из противоположных ворот и через час, с потерею всего 17 человек, японцы завладели этой важной позицией.

На следующий же день решено было атаковать форты Талиенвана. Последний представляет сильную приморскую крепость, имеющую назначение не допустить высадку противника — в единственно удобном для этого месте на восточной стороне Лиатонгского полуострова. Защита этого пункта состоит из шести фортов современного долговременного типа, очень хорошей постройки, с многочисленными казематами, замкнутой горжей и приспособленных для ружейной обороны. На фортах находилось около тридцати новых орудий крупного калибра. Вход в бухту был загражден минами. Считая вместе с тем, что отступившие из Кин-чо войска остановились в Талиенване, гарнизон крепости состоял из 7000 чел. Позиция была очень крепкая, а потому японцы решились ее атаковать с двух сторон — с суши и с моря.

С рассветом 6 ноября (т. е. в день взятия Кин-чо), японский флот почти в полном составе, в числе 17-ти судов, направился к Талиенвану, куда прибыл в тот же день после полдня. Издали, со стороны Кин-чо ясно доносился гул пушечных выстрелов, но атаковать сейчас же форты эскадра не могла, так как, вследствие минного заграждения, нельзя было рискнуть приблизиться к берегу на достаточно близкое расстояние. Поэтому, в бухту было отправлено для вылавливания минного заграждения 6 паровых катеров, под прикрытием пяти канонерских лодок. С [36] наступлением ночи эскадра вышла в море, но на следующее утро, с рассветом, она опять подошла ближе к берегу. Стрельба была теперь гораздо слышнее, чем вчера, а потому, считая, что сухопутные войска уже атаковали форты с суши, канонерские лодки вошли в бухту и открыли по фортам огонь, но в ответ не раздалось ни одного выстрела — окутанные утренним туманом форты хранили гробовое молчание. Пораженные этим фактом, лодки продолжали осторожно подвигаться вперед, а за ними вошел в бухту и крейсер Hashidate и тоже открыл огонь. В это время утренняя мгла понемногу рассеивалась; все подзорные трубы и бинокли направились на форты, чтобы разгадать их таинственное безмолвие и каково же было удивление японских моряков, когда они разглядели, что на фортах двигаются люди в японской фирме и только тогда убедились, что на передовом форте развивается японский флаг. Тотчас на берег был послан паровой катер, который подтвердил, что все форты уже во власти японцев. Оказалось, что китайские войска, отступившие из Кин-чо, здесь не остановились, а бежали прямо в Порт-Артур. За ними немедленно последовал и гарнизон Талиенвана, оставив форты и орудия в полной исправности, при чем было брошено даже ручное оружие и патроны, которые во всяком случае могли бы пригодиться в Порт-Артуре. Тут же был и план минного заграждения, окончательным вылавливанием которого занялись японские суда.

Таким образом, японцы без выстрела завладели сильною и хорошо снабженною боевыми припасами морскою крепостью, с очень удобною стоянкою для флота, так что дальнейшая высадка войск и выгрузка тяжестей происходили уже здесь. Сейчас-же после занятия Талиенвана, адм. Ито послал в Порт-Артур на рекогносцировку крейсер Yoshino, который донес, что китайский флот ушел оттуда и находится в Вей-ха-Вее и, конечно, как уже было сказано выше, вся вина за этот уход падает на адм. Ито.

Порт-Артур (черт. 8), расположенный на оконечности Лиатонгского полуострова, представлял из себя сильную [37] крепость, прекрасно защищенную с моря и вместе с тем был загражден в несколько рядов минами по ведущему к нему довольно узкому входу. Главная защита и сосредоточивалась по обе стороны этого входа и тут шли — как с одной, так и с другой стороны ряды фортов и батарей. С суши защита была вообще гораздо слабее, особенно по числу орудий крупных калибров и кроме того, при объявлении войны, работы по этой части обороны были еще не закончены. Гарнизон форта японцы определяют в 14,000 чел., но, по другим сведениям, там было не более 8,000 чел. Во всяком случае, при известном искусстве и уменье, китайцы все-таки имели полную возможность оказать и здесь очень серьезное сопротивление.

В виду относительной неудовлетворительности защиты с суши, особенно позорным для китайцев является оставление Кин-чо и укреплений Талиенвана, и после падения этих пунктов, конечно, участь Порт-Артура уже была предрешена. По самому расположению рейда, довольно тесного и окруженного со всех сторон возвышенностями, китайский флот (если-бы он и находился еще здесь) не мог бы оказать серьезной помощи фортам, атакованным с суши, а потому нельзя не подивиться невниманию адм. Ито, позволившему этому флоту уйти в Вей-ха-Вей. Пока армия наступала на Порт-Артур, адм. Ито, желая загладить свою ошибку в пропуске китайского флота, направился 16 ноября с 16-го судами и 6 миноносцами к Вей-ха-Вею, чтобы вызвать своего противника на бой. Два дня он продержался перед входом, но китайцы не выходили, а потому Ито вернулся в Талиенван, откуда он посылал ежедневно на разведки к Порт-Артуру — днем большия суда, а ночью миноносцы, не оставляя ни одного судна перед Вей-хай-Вей, конечно все в том же расчете на инертность китайцев.

На 21 ноября назначена была общая атака, причем на флот было возложено только отвлечение внимания береговых фортов от наступавших с другой стороны сухопутных войск. Атака должна была вестись тремя колоннами, причем западная колонна должна была штурмовать северный [38] угол — самый сильный пункт в линии береговых укреплений. После их взятия, средняя колонна должна была завладеть центром, а восточная колонна предназначалась для отвлечения внимания от главной атаки береговых фортов и в этом ей должен был помогать флот, следуя параллельно ее пути вдоль берега. С рассветом японцы сосредоточили всю артиллерию на высотах против левого фланга крайних неприятельских укреплений и когда последние уже были достаточно повреждены, пехота бросилась в атаку и быстро завладела этими укреплениями. Тогда была поведена атака на центр, который, лишившись поддержки лево-фланговых батарей, не оказал особого сопротивления и к полдню японцы были полными хозяевами всей сухопутной обороны. Тотчас решено было повести атаку на береговые восточные форты, из которых особенно важно было взять форты, расположенные по восточную сторону входа и вооруженные самыми сильными орудиями, причем многие из них имели круговой обстрел и могли поражать уже взятые японцами укрепления. Для атаки этих фортов, западная колонна прошла прямо через город, подвергаясь на пути огню укреплений, лежащих по западную сторону входа и овладела этими грозными фортами почти без сопротивления. Из фортов, находившихся восточнее, гарнизон убежал, не сделав почти ни одного выстрела. Точно также поступили гарнизоны всех западных фортов и таким образом в один день весьма сильная крепость, имевшая для защиты, в общей сложности, более 200 орудий, досталась японцам — с самыми незначительными потерями для них, а именно: из строя выбыло около 270 человек, из коих 18 убитыми.

Посмотрим, что делал во время этой атаки японский флот. В 6 час. утра, 4 канонерские лодки подошли к восточным береговым укреплениям и открыли по ним огонь, по китайцы едва удостоили их ответом, сделав лишь несколько выстрелов и затем обратили свои орудия на берег — против японской артиллерии, начавшей свою атаку вдоль сухопутной линии китайских укреплений. Западные укрепления сделали несколько выстрелов по приближавшемуся флоту, но последний [39] все время держался на большом расстоянии и наконец отошел далеко в море, опасаясь все-таки прихода китайского флота. Для охраны же выхода из гавани были оставлены канонерские лодки и миноносцы, а эскадра в этот день больше и не подходила к Порт-Артуру, и вследствие засвежевшей погоды, при очень низкой температуре воздуха, прошла прямо в Талиенван. Только через два дня после падения этой крепости, пришла туда японская эскадра и занялась очисткою входа от минных заграждений. При взятии Порт-Артура, японцы захватили один китайский транспорт и одну канонерскую лодку.

Перейдем теперь к осаде Вей-ха-Вея. 10 января 1895 года, третья японская армия, на 50 транспортах, вышла из Хирошимы и пошла без всякого конвоя в Талиенван, куда и прибыла благополучно через четыре дня. Здесь посажены были на суда еще войска, выделенные для участия в этой экспедиции из второй армии, так что общая численность десантного корпуса достигла 26.000 человек. Отсюда транспорты должны были идти к Вей-ха-Вею, под прикрытием флота. Раньше к Вей-ха-Вею, на рекогносцировку, бил послан авизо Jayeama, который вернулся 16 января и донес, что китайский флот находится еще на рейде. Место высадки было выбрано к востоку от Вей-ха-Вея — в бухте Ионгченг, около которой лежит небольшой городок того-же имени (черт. 9).

Так как все же являлась возможность выхода китайского флота в море и нападения его на японские транспорты, то, для обеспечения себя от такой возможности, был составлен японцами следующий план:

Накануне выхода транспортов из Талиенвана, первая летучая эскадра должна была идти к Тенг-чу-фу, лежащему к западу от Вей-ха-Вея и бомбардировать этот город, чтобы отвлечь внимание китайцев от настоящего места высадки и заставить стянуть их войска к Вей-ха-Вею. 19 января должен был выйти в море первый эшелон из 19 транспортов, под прикрытием 18 судов, разделенных на четыре отряда и 16 миноносцев, и приход его к месту [40] высадки был назначен в 6 час. утра следующего дня. На пути, к нему должна была присоединиться и первая летучая эскадра после бомбардирования Тенг-чу-фу. В случае встречи в море с китайским флотом, все суда (за исключением отряда корветов и все миноносцы) должны были атаковать неприятеля. Придя к месту высадки, три отряда и миноносцы должны были идти к Вей-ха-Вею и сторожить там китайский флот, пока не пройдут из Талиенвана следующие два эшелона. Днем должны были держаться против входа большия суда, а ночью — миноносцы, которые днем могли отдыхать. Часть миноносцев должна была остаться также у места высадки, чтобы защищать транспорты от минных атак.

Утром, 20 января, шел густой снег. Небольшой отряд китайских войск, при 4-х полевых орудиях, расположенный в бухте Юнгченг и не подозревал о приближении японцев. Вдруг снег перестал идти, несколько прояснило и глазам изумленных китайцев предстала бухта, наполненная японскими транспортами. Шедший впереди авизо Jayeama открыл огонь и с нескольких судов отвалили шлюпки, вооруженные скорострелками и с десантными партиями: люди эти посылались специально для того, чтобы как можно скорее перерезать телеграфную проволоку и не дать возможности телеграфировать о появлении японцев в Вей-ха-Вее. Китайцы, однако, открыли из за деревьев огонь по приближающимся шлюпкам и те, хотя и не имели ни одного раненого, повернули назад и возвратились на свои суда. Тогда Jayeama опять открыл беглый огонь и быстро рассеял немногочисленный китайский отряд. Опять были посланы на берег шлюпки, не встретившие никакого сопротивления и сейчас-же перерезали телеграфную проволоку, но было уже поздно: китайцы поспели дать знать в Вей-ха-Вей о появлении японских транспортов. Сейчас-же началась высадка и к 1 часу пополудни весь авангард был уже на берегу. Такая быстрота высадки объясняется тем, что японцы запаслись массою шлюпок, причем, кроме того, бoльшая часть пароходов вела на буксире китайские джонки. Погода же опять благоприятствовала японцам — стоял мертвый штиль. [41]

Высадившиеся войска направились к Юнгченгу, расположенному в 7 1/2 милях от бухты, причем китайский гарнизон, около 2000 человек, поспешно отступил к западу. В следующие два дня прибыли остальные эшелоны и 25 января уже вся армия расположилась в Юнгченге, который должен был служить базисом для дальнейших наступательных действий. После высадки, адм. Ито обратился к адм. Тингу с письмом, которое было доставлено по назначению английским военным судном. Уверяя Тинга в неизменной к нему дружбе, Ито высказывает причины, почему терпите поражения Китай и имеет успех Япония. Виною этому — дряхлость всей правительственной системы Китая и упорное нежелание прогрессировать, тогда как Япония энергично пошла на путь прогресса. Чем скорее окончится война, тем скорее откроется новая эра для Китая. Один столб все равно не удержит здания, готового рушиться — не спасет Китая и сопротивление флота в Вей-ха-Вее, а потому адм. Тинг должен сдать свой флот японцам и этим он только окажет пользу своему отечеству, так как — что значит сдача какой-нибудь отдельной эскадры перед разгромом целой страны? Затем предлагается адм. Тингу поселиться в Японии и выжидать, когда Китаю вновь понадобятся его услуги. Пусть не боится он за свою дальнейшую судьбу — в современной истории имеется несколько подходящих примеров.

Адм. Тинг на это письмо не ответил — и той простой причине, что Китай и Япония находятся в войне между собою.

Город Вей-ха-Вей (черт. 9) лежит в глубине широкой бухты, открытой от NO; военный-же порт расположен на острове Лиу-Кунг, который разделяет вход в бухту на два прохода — западный и восточный, причем последний имеет около 2 1/2 миль в ширину. Как в том, так и в другом проходе погружены были донные мины и, кроме того, шли боны — из трех параллельных стальных тросов, которые поддерживались на воде рядом поперечных бревен. Как на обоих берегах, так и на Лиу-Кунге и еще на двух прилежащих маленьких островках находились ряды фортов и батарей, на которых имелось около 50 орудий [42] крупного калибра, не считая пушек меньших калибров. Гарнизон крепости состоял из 6,000 человек и мог-бы быть доведен до 13.000, если бы китайцы стянули к Вей-ха-Вею войска, расположенные в окрестных городах. Подступ к береговым южным фортам защищался рядом батарей, расположенных на высотах, при чем, кроме полевых орудий, имелось 12 пушек калибром 4,7 дюйма.

Кроме того, на рейде стоял флот: из двух больших броненосцев Ting-Yen и Chen-Yen; броненосных крейсеров Lai-Yen и Ping-Yen; крейсер с броневой палубой Ching-Yen; крейсер Chih-Yen; минный крейсер Киаng-Рипд; учебное судно Wei-Yen; 6 канонерских лодок и 12 миноносцев. Наконец, в противоположность Порт-Артуру, благодаря широким входам, флот легко мог принять участие в обороне, оставаясь при этом за боном и линией минных заграждений.

26 января, японцы начали наступление. Войска из Юнг-ченга вышли двумя колоннами: правая пошла по самому берегу и, подойдя через три дня к Паонхе, вступила в сообщение с флотом, которого отряды, не занятые наблюдением за входами, становились на якорь у о-ва Киминг. Левая колонна направилась Южнее, высылая отдельные отряды для наблюдения за дорогами, ведущими в Чифу, Нинг-хай и в южные города, откуда могли-бы подойти к китайцам подкрепления. Когда первая колонна дошла до Паонхе, вторая достигла Китовтсе и вошла в сообщение с первой колонной. Теперь японцы дошли до китайских аванпостов; для армии и флота предстояла совместная работа для взятия береговых фортов и защищающих с юга укреплений.

Общая атака была назначена на 30 января. Утром северная колонна разделилась на две части. В то время, как правая часть произвела с фронта демонстрацию, отвлекая внимание китайцев, левая часть атаковала укрепления с фланга и завладела ими после незначительного сопротивления китайцев. На этих высотах, тотчас была расположена горная артиллерия и японцы открыли огонь по береговым фортам. Китайцы на этих фортах поворотили свои орудия на юг и начался сильный артиллерийский бой. На помощь [43] к береговым укреплениям подошли китайские суда, оставаясь все время по внутреннюю сторону бона. В это время японский флот был распределен так: первая летучая эскадра охраняла западный выход с рейда; главные силы держались в 20 милях от восточного входа, а для помощи наступавшим войскам был отделен отряд из 8-корветов и канонерских лодок. Минные отряды расположились между островом Киминг (у которого стали на якоре причисленные к минной флотилии два транспорта) и восточным входом. У места высадки осталось только три небольших корвета. Тогда-же японцы отделили один батальон на дорогу АВ, чтобы отрезать гарнизонам фортов путь отступления в Вей-ха-Вей. Движение эго отразилось самым гибельным образом на состоянии духа защитников форта С, огонь которого значительно ослабел. Пользуясь этим, две роты японской пехоты бросились на этот форт и заняли его без всякого сопротивления. На том же форте находилась и станция южной части расположенного перед боном минного заграждения и проводники были тотчас же перерезаны. После этого форта, также легко был занят и форт D, а в тоже время правая часть северной колонны выбила китайцев из укреплений Е и в их власти оставались только два крайних правых форта F и G. Окруженные со всех сторон и отрезанные от Вей-ха-Вея, китайцы должны были сдаться, так как японцы сосредоточили по ним огонь всей артиллерии с занятых уже фортов и укреплений. Форт G вскоре загорелся, а гарнизон форта F сам его разрушил и убежал к берегу, чтобы соединиться с небольшим отрядом матросов, которых успели высадить китайские суда. Но около форта O — как десант, так и гарнизон были атакованы двумя ротами японской пехоты, прижаты к морю и были уничтожены, кроме нескольких человек, спасшихся вплавь.

Таким образом, в часу пополудни, все береговые форты и укрепления оказались в руках японцев, которым этот важный успех стоил 115 человек убитыми и ранеными. Но большой помехой им был огонь с китайских [44] судов и с острова Джи, который не позволял ни одному японскому отряду подойти к самому берегу. В это время, японская южная колонна атаковала отряд китайцев, расположившийся на холме Н (с восемью полевыми орудиями) и быстро завладела им без всяких потерь. По береговой дороге показались бегущие к западу толпы китайцев — это были гарнизоны с фортов, занятых японской северной колонной. Японцы хотели преградить им путь, но китайские суда открыли по ним огонь и они возвратились назад.

В 2 часа дня, когда уже все форты и береговые укрепления были во власти японцев, адмирал Ито, во главе 12 судов, приблизился к острову Лиу-Кунгу и продефилировал мимо него в строе одной кильватерной колонны. Боязнь минного заграждения не позволила большим судам подойти к восточному входу, чтобы вступить в бой с фортом на о-ве Джи и китайским флотом, против которых выдвинулся отряд японских канонерских лодок, но последние были встречены таким сильным огнем, что принуждены были уйти в море и соединиться с главными силами у западного фарватера. Тогда адм. Ито решился послать к восточному выходу второй отряд из более сильных судов: Kongo, Fuso, Hiyei и Takao. Отряд этот, обходя минное заграждение, направился сначала к форту F, а затем пошел вдоль берега. Но в то время солнце уже приближалось к закату и било японцам прямо в глаза, тогда как у китайцев оно было за спиной и хорошо освещало неприятеля; вследствие этого, японцы, думая, что это дает большое преимущество китайцам, повернули и вышли в море.

В тоже время японская армия готовилась к атаке Вей-ха-Вея, но на следующий день задул шторм от N с сильным снегом, а потому пришлось остаться на месте. Вследствие этого-же шторма, японская эскадра (за исключением летучего отряда, оставшегося сторожить выходы с рейда), скрылась в бухту Юнгченг, защищенную от северного ветра.

1 февраля, несмотря на продолжавшийся очень свежий [45] ветер со снегом, японский авангард начал наступление. По дороге, он встретил китайский отряд в 2500 человек, с четырьмя орудиями, но, при первом натиске японцев, китайцы бежали со своей позиции, оставив на месте четыре пушки. На следующий день, 2 февраля, погода стихла, прояснилась и к авангарду присоединились главные силы. Продолжая подвигаться вперед, японцы в тот-же день заняли Вей-ха-Вей, уже не встретив никакого сопротивления, Как самый город, так и все западные форты были оставлены своим гарнизоном, который убежал в Чифу. Таким образом все береговые форты были во власти японцев и оставалось справиться только с фортами на островах и с китайским флотом.

3 и 4 февраля, по два раза в день, адмирал Ито — то со всем флотом, то посылая отдельные отряды, маневрировал против фортов, вступая на короткое время в перестрелку, в которой каждый раз принимали участие — как китайский флот, так и южные береговые форты, находившиеся в руках японцев. Перестрелки эти никакого серьезного значения не имели и к тому же адм. Ито не надеялся справиться с противником только посредством артиллерийского боя. На ночь японцы, кроме сторожевых судов, уходили в море, опасаясь со стороны неприятеля минных атак.

3 февраля, отряду миноносцев удалось разрушить часть бона у южного берега и в следующую ночь японцы решились произвести минную атаку на китайский флот. Около полуночи, две канонерские лодки открыли огонь по китайским судам, чтобы отвлечь их внимание, а между тем два минных отряда, по пяти миноносцев в каждом, пробирались вдоль южного берега (черт. 10). Шли они с таким расчетом, чтобы подойти к бону около 3 час. ночи, когда зайдет луна. Ветер дул легкий от W. Первые четыре миноносца прошли благополучно, причем два (как говорят) перескочили через бон, а три взяли слишком влево и выскочили на каменья; на рейд попало только шесть миноносцев. Два миноносца взяли очень влево, чтобы обойти линию сторожевых судов и шлюпок, которые выдали себя [46] светом в иллюминаторах; они были уже близко от китайской эскадры, которая тоже была видна по своим огням, но в это время вправо началась пальба. Оказалось, что миноносцы, следовавшие сзади, повернули вправо слишком рано и были открыты сторожевыми судами, которые начали по ним стрелять. Один миноносец подошел на 1 1/2 кабельтова к флагманскому броненосцу Ting-Yen и выпустил в него две мины, которые, однако, прошли мимо; положив лево-на-борт и дав полный ход, миноносец, не потерпев нисколько от открытого по нем огня, пустился на побег и выскочил на камни. Второй миноносец (№ 9) подошел к броненосцу Ting-Yen и тоже выпустил в него две мины, причем вторая, выпущенная с расстояния 200 фут, попала в броненосец и взорвалась. Миноносец бросился на побег, но сосредоточенным с нескольких судов сильным огнем был пробить его котел, выведены из строя все машинисты и кочегары, а также во многих местах был пробит его корпус. В таком положении он встретил миноносец № 19, который снял с него оставшуюся в живых команду и затем направился к выходу.

О действиях остальных миноносцев показания самих японцев очень разноречивы, но, во всяком случае, можно сказать, что ни один из них не выпустил ни одной мины. Такой факт японцы объясняют тем, что отверстия у носовых минных аппаратов так обмерзли, что мина не могла выйти, но ведь на каждом миноносце были и бортовые аппараты. Во время этой атаки, китайцы стреляли по миноносцам только из мелких скорострелок, причем совсем не употребляли электрических фонарей. Сетевого заграждения на китайских судах совсем не было. Из трех, а может быть и четырех миноносцев, которые подходили к китайской эскадре, очень пострадал только один (№ 9); остальные же не имели ни пробоин, ни убитых, ни раненых.

На следующую ночь назначена была вторая минная атака, которую должен был произвести третий минный отряд, неучаствовавший в предыдущей атаке. Вследствие того, что китайцы становились все более и более осторожными к [47] действиям противника, экипажи третьего их отряда не рассчитывали вернуться живыми и приготовились почти к верной смерти. Днем команда была уволена на берег, затем был сделан общий прощальный обед; все имущество, книги, карты и бумаги были сданы на транспорты. Начальник отряда — капитан Мочибара, вместе с командирами миноносцев, отправился на форт С и внимательно осмотрел проход, причем разрушенная часть бона резко выделялась от цельной, которая была окружена льдом. В атаку на этот раз направилось пять миноносцев, но у одного из них (№ 7) по дороге лопнул штурмтрос и он принужден был возвратиться (черт. 11).

Около 4 часа утра, когда зашла луна, 4 миноносца подошли к бону. Передовой (№ 23) взял слишком вправо, выскочил на бон, но прошел его благополучно; следующий за ним тоже уперся в бон, но поспел положить право-на-борт и нашел проход; остальные два прошли благополучно. На рейде была расположена линия сторожевых судов, а с острова Лиу-Куне лился свет сильного электрического фонаря, но миноносцы пока продолжали подвигаться вперед незамеченными, хотя сноп лучей три раза проходил через № 23, но ни разу на нем не остановился. При этом свет электрический очень мешал японцам управляться; как начальник отряда, так и командиры миноносцев, заявили, что, если бы они были открыты электрическим фонарем с самого начала, атака не могла бы удасться. Обойдя линию сторожевых судов, миноносцы разделились: № 23 и Ko-Taka направились в восточную часть бухты, а остальные два в западную, так как там днем стоял броненосец Chen-Yen, который им особенно хотелось потопить. За 1 1/2 кабельтова китайцы заметили миноносцы и открыли огонь. Первым подошел к броненосному крейсеру Lai-Yen миноносец № 23 и выпустил в него две мины, причем одна попала в крейсер и взорвалась. Продольные переборки на Lai-Yen были задраены и через 10 минут он перевернулся, причем погибло около 170 человек. После миноносца № 23, выпустил две мины Ko-Taka, причем командир последнего миноносца [48] предполагает, что одна, из мин попала в тот-же Lai-Yen, а другая — зарылась в грунт, взорвалась и потопила небольшой транспорт, стоявший за крейсером Lai-Yen. Оба миноносца ушли с рейда благополучно, не имея ни одной пробоины, ни раненых, ни убитых. Между тем №№ 13 и 11 не нашли броненосца Chen-Yen и № 11 повернул направо и пошел вдоль острова. По дороге, он увидел стоявшее у пристани учебное судно Wei-Yen, выпустил в него мину, которая взорвалась и Wei-Yen пошел ко дну, Миноносец-же № 13 продолжал искать Chen-Yen и когда уже начало рассветать, ушел с рейда, не выпустив ни одной мины. Вторая пара миноносцев тоже вышла из этого дела совершенно целой, не потеряв ни одного человека.

Ослабив таким образом минными атаками китайскую эскадру на два боевых судна, адмирал Ито, 7 февраля (черт. 12), решил атаковать форты на островах. С рассветом в этот день, японцы подошли к восточному входу и разделились: главный и первый вспомогательные отряды открыли огонь против батарей на острове Лиу-Кунг, а остальные отряды — против форта на о-ве Джи и подошедших к бону китайских судов. Обе эскадры должны были дефилировать мимо укреплений в строе кильватера, для чего они описывали круги. Весь рейд заволокло дымом и, воспользовавшись этим, вся китайская минная флотилия, состоявшая из 12 миноносцев, вышла через западный выход — в море. Однако, на крейсере Matsushima отряд этот был замечен и японцы приготовились к отражению минной атаки, но, к их удивлению, миноносцы и не думали к ним направляться, а напротив — поворотили на запад и бросились уходить. По приказанию адмирала Ито, за ним погнались крейсеры Yoshino и Naniwa и, обойдя их со стороны моря, открыли по ним огонь и начали прижимать их к берегу. Тогда все миноносцы, за исключением двух самых больших, выбросились на берег. Эти-же два дошли до Чифу, но потом, не надеясь найти там надежное убежище, вышли оттуда и направились дальше и видя, что Yoshino опять догоняет их — тоже выбросились на берег. Китайские команды — частью поспели [49] добраться до берега и убежать, а миноносцы, за исключением четырех, получивших сильные повреждения, были сняты японцами и приведены к острову Киминг и затем — некоторые отправлены для починки в Порт-Артур.

Бомбардировка береговых укреплений в тоже время окончилась почти ничем: удалось заставить замолчать только одно орудие на о-ве Джи, но из судов только в одно (именно в Tuso) попала бомба большого калибра, выведя из строя 7 человек. Вследствие такого результата, адм. Ито решил прорваться с эскадрой на рейд, но для этого надо было разрушить весь бон и вот, в ночь с 8 на 9 февраля, паровые катера и барказы с нескольких судов были отправлены к восточному проходу. Проработав всю ночь, они пироксилиновыми зарядами и топорами разрушили бон на значительное расстояние, но для прорыва все еще было слишком узко а потому на следующую ночь было решено продолжать работу. Однако, после этого так засвежело, что 10 и 11 февраля нельзя было ничего сделать. В тоже время, эскадра ежедневно перестреливалась с фортами и судами, но без всякого результата.

Гораздо более посчастливилось береговым фортам, находившимся в руках японцев. 9 февраля, с одного из фортов попал в крейсер Ching-Yen один 11-д. снаряд и пробил борт у ватерлинии. Почти час после того он еще держался на воде, а затем затонул и впоследствии был взорван самими китайцами. Тоже самое сделали китайцы и с броненосцем Ting-Yen, который, после первой минной атаки, был затоплен ими на мелководье, чтобы он не достался японцам. Поэтому, когда впоследствии были осмотрены китайские потопленные суда, никак нельзя было решить — какие именно повреждения были нанесены им минами японцев во время ночных атак 4 и 5 февраля. Напр., изображенный (на черт. 13) броненосец Ting-Yen представляет полную развалину, но это уже скорее результат взрывов самих китайцев, так как сильно разрушена только надводная часть судна. Если бы японская мина привела броненосец в полную негодность, китайцам нечего было бы [50] доканчивать его разрушение — тогда все равно не удалось бы его увести в Японию.

Положение китайцев в Вей-ха-Вее в тот момент было отчаянное. Окруженные со всех сторон неприятелем, теряя свои суда одно за другим, причем торчащие из води корпуса и мачты все время напоминали каждому об участи, которая ежеминутно могла постигнуть и их в свою очередь, они совсем упали духом и как на острове, так и на эскадре начался ропот. Только адмирал Тинг все еще надеялся, что подойдут с берега подкрепления и выручат Вей-ха-Вей. Но, вечером 11 февраля, он получил от вице-короля Ли-Хунг-Чанга телеграмму, в которой было категорически заявлено, что подкреплений не будет и давал совет Тингу перебраться в какой-нибудь другой порт. Конечно, последовать этому совету не было никакой возможности, а потому адм. Тинг решился, для прекращения бесполезной бойни, сдаться на капитуляцию, выговорив предварительно у японцев свободу защитникам острова и всем чинам эскадры. В ту-же ночь он написал адмиралу Ито письмо, а на следующий день, 12 февраля, перед японским флотом появилась китайская канонерская лодка под белым парламентерским флагом, При этом произошел довольно интересный инцидент. Когда парламентер пристал к борту флагманского корабля Matsushima, английский адмирал, стоявший недалеко с несколькими судами, тотчас поехал к японскому адмиралу, находя вероятно и тут замешанными пресловутые британские интересы. Поступок, конечно, был в высшей степени бестактный, но за него он и был наказан. Адмирал Ито, у которого в это время находился китайский парламентер, не принял английского адмирала. Последнему пришлось возвратиться, не солоно-хлебавши — на глазах у всей своей эскадры и нескольких иностранных судов.

Адмирал Ито изъявил свое согласие на условия, предложенные адм. Тингом, отклонив только его предложение о гарантии исполнения условий со стороны Тинга каким-либо иностранным адмиралом: он заявил, что ему достаточно [51] слова китайского адмирала. Получив такой ответ, адм. Тинг написал второе письмо к Ито, где благодарил его за согласие на капитуляцию, написал еще телеграмму Ли-Хунг-Чангу, а затем удалился в каюту и лишил себя жизни, приняв сильную дозу опиума. Лиу-Почен (командир броненосца Ting-Yen), и Шанг-Вансейен (комендант острова Лиу-Кунг) одновременно с Тингом также покончили жизнь самоубийством. Ито был поражен смертью Тинга, которого он всегда уважал, как храброго воина и пламенного патриота. Желая оказать праху своего соперника зависящую от него почесть, он возвратил китайцам один из транспортов, чтобы на нем могло быть доставлено тело покойного адмирала в Чифу. Затем, когда уходил этот транспорт со своим печальным грузом, на японских судах были приспущены флаги и с адмиральского судна произведен последний салют. Согласно условиям договора, все иностранцы, китайские войска и судовые команды были отпущены на свободу, с условием не принимать участия в военных действиях против Японии.

В руки японцев, кроме большого запаса военных материалов, достались: броненосец Chen-Yen, броненосный крейсер Ping-Yen, крейсер Chih-Yen (Tsi), минный крейсер Kuang-Pung и 6 канонерских лодок.

Надо отдать справедливость японцам, что при осаде Вей-ха-Вея они проявили много энергии, настойчивости (в стремлении к поставленной цели) и показали себя прекрасными моряками и храбрыми воинами. Суда их держались в море во всякую погоду, не имея при этом никаких аварий; командиры миноносцев хорошо справились с поставленной им задачей, не смотря на то, что действовать им приходилось при обстоятельствах самых тяжелых.

Китайцы, наоборот, не извлекли из своих миноносцев никакой пользы, не сделали даже попытки атаковать блокирующий флот. При отражении минных атак, они также выказали мало искусства и много беспечности.

В заключение описания взятия Вей-ха-Вея, мы приведем очень любопытное письмо к адмиралу Ито от губернатора Ниу (уже после подписания условий капитуляции порта): [52]

“Я позволяю себе обратить внимание Ваше на то, что минный крейсер Kuang-Ping принадлежит собственно к Кантонской эскадре. Весной прошлого года, к северной эскадре временно присоединились три судна кантонской эскадры: Kuang-Chia, Kuang-Y и Kuang-Ping. Из них, два первых погибли (первый после сражения при Ялу, а второй в схватке при Азане) и остался только Kuang-Ping. Между тем Кантон — ни при чем в настоящей войне, а потому, если будутепотеряны все три кантонских судна, мы не будем знать, как извиниться перед командующим кантонской эскадрой. Если Вы, ваше превосходительство, нам сочувствуете и согласитесь возвратить Kuang-Pung, я обещаю, что он не примет никакого участия в дальнейших военных действиях. Если Вы не согласитесь на это, то быть может снимете с него вооружение и возвратите хотя-бы корпус; тогда все же командир судна не будет разжалован, так как останется при возможности представить начальству некоторые оправдания”.

Конечно, адм. Ито не мог согласиться на такие доводы и Kuang-Ping не был возвращен китайцам, хотя судьба не позволила и японцам воспользоваться надолго этим крейсером: в декабре 1895 года, он выскочил на камни у Пескадорских островов и погиб со всей командой. [53]

ВЫВОДЫ.

Относительно возможных выводов из событий японо-китайской войны, мы должны вперед оговориться, что война эта не дала ничего особенно нового в смысле значения существующих боевых элементов и способов употребления их в дело; она подтвердила лишь то, что было уже выработано опытами мирного времени и что могло дать тщательное изучение войны на море. Этим, однако, нисколько не умаляется важность изучения минувшей войны, так как мы таким образом приобретаем уверенность в правильности некоторых взглядов, выдержавших теперь суровый опыт войны ⁷.

Сначала изложим ряд отдельных фактов, замеченных во время этой войны, а затем уже на основании их сделаем некоторые обобщения. Начнем с приготовлений к бою. Кроме возможного уменьшения количества дерева (о чем выше уже упоминалось), китайцы не надеялись на быструю подачу снарядов и зарядов, а потому имели большое их количество на готове под башнями. Там, где такие места не были защищены броней, борт был обложен мешками с песком [54] на 4 фута вышины и 3 фута толщины. Японцы сделали тоже самое, не смотря на лучшие приспособления для подачи, но была ли у них устроена временная защита — неизвестно. Последствием такого помещения снарядов был один случай, что на японском крейсере Matsuchima бомба попала в кучу сложенных снарядов и произошел страшный взрыв, от которого выбыло из строя около 80 человек.

Легкие стальные щиты на некоторых китайских судах были сняты, у японцев-же они оставались на месте, но после боя японцы тоже заявляли, что щиты эти скорее причинили вред, чем пользу. Позднее, во время перестрелки японского флота с китайскими батареями в Вей-ха-Вее, на крейсере Joschino снаряд попал в щит мелкой скорострелки, легко его пробил, разорвался внутри и вывел из строя 9 человек.

Во время боя одна из первых бомб, выпущенных японцами, попала в боевой марс броненосца Ting-Yen и перебила всех сигнальщиков. Однако, такой эффект получился только вследствие того, что бомба, пробив легкую стальную защиту, разорвалась внутри и если-бы этой защиты не было, она легко могла-бы пролететь благополучно, или вывести из строя только часть людей. Еще такой-же случай произошел на другом китайском судне, причем убит офицер, определявший расстояние и вся прислуга скорострелок, а самые скорострелки тоже были разбиты в дребезги.

Мачта была сбита только одна — на японской лодке Akagi. Вообще нужно сказать, что процени разбитых боевых марсов очень незначителен, так что нельзя считать их совершенно бесполезными, как утверждалось сейчас после окончания войны, но тонкие стальные щиты лучше снять ⁸. На многих [55] судах все сигнальные фалы оказались перебитыми или сгоревшими. Это была слабая сторона флотов всех времен: адмирал Брюэс при Абукире и адмирал Вильнев при Трафальгаре с большим трудом делали сигналы после начала боя. Адмирал Нахимов в Синопском бою, восхищенный прекрасными маневрами корабля “Париж”, под флагом адмирала Новосильского, не мог выразить ему своей благодарности, так как на корабле “Императрица Мария” все фалы до единого были перебиты.

Командир броненосца Chen-Yen, капитан Мак-Гиффин, советует поэтому помещать сигнальщиков под сильною броневою защитою; из броневой рубки сигналы могут передаваться им написанные крупно мелом на черной доске; сигнальные фалы большую часть своего пути должны идти внутри полой стальной мачты.

Как китайские, так и японские командиры почти совсем не пользовались броневыми рубками — даже на тех судах, где они достигали такой толщины, что представляли действительную защиту. Напротив, они старались даже держаться от них подальше, так как ударявшиеся в них снаряды грозили большою опасностью стоявшим близко людям.

Точно также, во время минных атак ни один из командиров японских миноносцев не воспользовался броневою рубкою, а все управляли действиями миноносца с палубы. Нам кажется, что такой образ действий вполне понятен. Запертый в узком, хотя-бы и хорошо защищенном пространстве, командир поневоле будет себя чувствовать стесненным. В броневой рубке будет вероятно находиться только офицер для передачи приказаний командира во все части корабля. Кроме того, броневая рубка будет только тогда представлять действительную защиту, если она неуязвима для снарядов орудий среднего калибра. Иначе она, как и тонкие щиты, будет служить не прикрытием, а западнею — по выражению капитана Мак-Гиффина. Представленная на чертеже 14 боевая рубка крейсера Tsi-Yen, весьма наглядно иллюстрирует эту мысль. Снаружи рубка совершенно цела, за исключением отверстия пробитого бомбой, а внутренность ее [56] превратилась в безобразную кучу и только вытекшая из под этой кучи лужа крови обнаружила, что там заключаются останки двух офицеров и рулевого. Очевидно, что бомба не произвела-бы такого разрушения, если бы броневой рубки вовсе не было.

Относительно определения расстояний с судов выяснилось, что на больших дистанциях японцы пользовались секстаном, при чем высоты неприятельского рангоута заранее были вычислены по фотографиям судов. На близких же дистанциях расстояние определялось пристрелкой из пушек Гочкиса с марса. Такой же способ употребляли японцы при бомбардировке укреплений Вей-ха-Вея, но тогда пристрелка производилась из 4,7-дюйм. орудий. Вообще же определение расстояний сильно хромало и хотя у японцев были дальномеры, но они остались ими недовольны; к сожалению, неизвестно какой системы были эти дальномеры.

В продолжении всей войны, на боевых судах не было ни одного случая повреждений машин, котлов, винтов и рулей (за исключением рулевых приводов), т.е. движущей вообще силы, да это и не является новостью, так как эта сила представляет наилучше защищенную часть корабля и такой же результат оказался во время междоусобной Американской войны, в Лисском сражении, в Чили и т. д.

Вот в этой-то неуязвимости движущей силы современный флот существенно разнится от гребных и парусных судов прежних времен. Тогда движущая сила состояла из весла, паруса и управлявшего ими человека; по самой сущности этих двигателей, для управления ими требовалось большое количество людей. Как двигатель, так и люди были наименее защищенными элементами на судах, а потому очень легко было им нанести повреждения: стоило перебить часть людей, сбить несколько важных рангоутных деревьев, чтобы сделать судно совершенно инертным и такие-же последствия производил пожар, легче всего истреблявший опять-таки двигательную силу.

Теперь вся движущая сила скрыта глубоко под водою, защищена броней, броневой палубой и углем. Благодаря [57] пару, управление движущей силой сравнительно очень легко и требует небольшого количества людей, которые почти все скрыты от выстрелов. Кроме того, пожар менее опасен теперь именно для движущей силы. Все сказанное приводит к тому, что в наше время весьма трудно во время боя определить — кто победитель и побежденный. В старину, лишившись раньше всего двигательной силы, корабль становился беспомощным и если он терял надежду быть вырученным своими, то он мог, для прекращения бесполезного кровопролития, спустить флаг. Теперь же, имея страшные потери в людях и артиллерии, охваченный пожаром, корабль сохраняет еще свою двигательную силу и может оставить место боя, а потому спуск флага будет явлением редким.

Таран, за исключением неудачной попытки крейсера Chi-Yen, не был употреблен во время этой войны. Как ни соблазнителен таранный удар (который несомненно есть самое верное средство для быстрого уничтожения противника), но морская история всех времен показывает, что надеяться на удачное таранение можно только тогда, когда противник лишен возможности — или двигаться, или управляться. Между тем, как было указано выше, именно теперь это будет случаться очень редко. К тому же в настоящее время судно, даже неподвижное, представляет большую опасность для таранящего, так как может обороняться от него минами.

Мины пускались в эту войну только с миноносцев, где собственно и есть главное место этого оружия, специально предназначенного для борьбы слабого против сильного. Дневная минная атака китайских миноносцев против крейсера Cakuo, в сражении при Ялу, была неудачна, но ночные атаки японских миноносцев в Вей-ха-Вее дали прекрасные результаты, хотя и далеко не такие, какие ожидались от них еще несколько лет тому назад, в период излишнего увлечения минами и этим еще раз подтвердили тот факт, что ночью или во время тумана, особенно против стоящих на якоре судов, мина является весьма [58] грозным оружием, не смотря на все предосторожности против мин.

Очень характерно, что из шести или семи японских миноносцев, находившихся под огнем скорострелок, только один вышел из строя, будучи лишен своего двигателя; остальные же оказались настолько невредимыми, что даже не имели при этом ни раненых, ни убитых. Японцы заявляют, что мины они выпускали при ходе 6 — 7 узлов и только из бортовых аппаратов, так как при стрельбе из носового аппарата нельзя было подходить близко: не было достаточно места для поворота после выстрела и кроме того, при морозе, некоторые носовые аппараты очень обмерзли.

С больших судов не было выпущено ни одной мины — во-первых потому, что расстояние между судами было для этого слишком велико, и во-вторых — существуют указания, что на китайских судах (вследствие опасения взрывов своих мин в аппаратах от сыпавшихся кругом снарядов), мины были — или выпущены в воду, или сняты их головные части и убраны вниз. Было ли что-либо подобное у японцев и вообще были ли у них мины в аппаратах, или под броневой палубой — неизвестно. Подобный факт, однако не следует признавать неожиданным. В некоторых исследованиях по морской тактике, авторы (особенно англичане и французы) отвергают значение надводных минных аппаратов, находя их более опасными для себя, нежели для противника. Ссылаясь на почти единогласное мнение по этому поводу своих сослуживцев, они требуют замены этих аппаратов подводными и если допускают надводные минные пушки, то только под толстой броневой защитой ⁹. [59]

Толстая броня оказала в бою при Ялу гораздо лучшую защиту, чем предполагали о том в теории, так как 10- и 14-д. броня на больших китайских броненосцах не была ни разу пробита, хотя у японцев были орудия, которые могли ее пробивать. Самым интересным явлением этого специально артиллерийского боя оказалось то, что многочисленная скорострельная артиллерия средних калибров победила менее многочисленную артиллерию крупных калибров. Благодаря массе выпущенных японцами снарядов, они превратили в решето все небронированные надстройки, потопили два крейсера, а на остальных произвели своими бомбами пожары, с которыми китайцы справлялись с большим трудом.

С тех пор, как при Синопе в первый раз бомбические пушки сожгли деревянный флот, надо было иметь всегда в виду ту легкость, с которой производят пожар разрывные бомбы. Но не одни деревянные суда горели от таких бомб. Во всех войнах после 1861 года, в которых уже участвовали железные суда и броненосцы, они загорались очень часто, так как постоянно загромождались массою дерева. Изучение этих войн заставило г. Пойена (в сочинении: “Значение морской артиллерии на сражениях последнего времени”) выразиться так еще 10 лет назад: “Все это показывает, что даже и при металлическом корпусе надо заботиться о доведении до минимума столярных работ, меблировки и вообще всех вещей из дерева или из других горючих материалов на современных судах”.

Таким образом опасность в пожарном отношении современных судов нельзя считать чем-либо новым, доказанным лишь в сражении при Ялу; достаточно внимательно изучить историю флотов за последние 40 лет, чтобы легко придти к этому выводу. [60]

Также при Ялу выказалась необходимость отделять одно орудие от другого стальными переборками, чтобы ослабить действие массы осколков.

Мы уже упомянули в своем месте о существовании у японцев особых судов (транспорты-мастерские), хорошо снабженных средствами для исправления судов. Благодаря этим транспортам, японские суда через неделю после боя могли выйти в море, на что следует обратить особое внимание и выработать и создать такие транспорты в мирное время. Война эта показала, что в бою судовые шлюпки будут обращены в щепки; такая-же участь вероятно постигнет и миноноски, которыми снабжены первоклассные боевые суда. Имея-же в виду, что миноноски эти едва ли пригодны для действий в открытом море, а существуют преимущественно для прибрежных операций во время блокады и поисков по неприятельским берегам, то не лучше ли держать их тогда на особых быстроходных минных транспортах, которые в морском бою участвовать не будут?

Исторически выработался принцип, что — как в сухопутной, так и в морской войне — лучше нападать, чем обороняться. Применяя здесь этот принцип к морской войне вообще, мы сначала должны указать на возбуждающийся при этом такой вопрос: какую главную цель следует ставить себе при нападении — движущую ли силу неприятельского корабля, или его личный состав?

Вопрос этот поставлен уже очень давно. Например, в течение вековой борьбы за морское господство между англичанами и французами, первые всегда ставили себе целью уничтожать личный состав неприятеля, а вторые — движущую его силу. История показала, что правы были англичане. Избранный ими принцип оказывается еще более верным в настоящее время, так как мы уже объяснили выше, что движущая сила на судах защищена ныне гораздо лучше, чем прежде, а потому гораздо легче теперь достигнуть уничтожения личного судового состава, чем движущей судовой силы.

Дальнейшее развитие этого принципа наводит нас на [61] следующие соображения, касательно размещения тяжестей для увеличения боевой силы корабля. Положим, что имеется на судне некоторый свободный вес, который желательно передать в пользу усиления судовой артиллерии. Возникнет вопрос: в пользу каких калибров отдать преимущество? Если поставим себе главною целью разрушение движущей силы противника, то надо остановиться на более крупных калибрах, так как движущая судовая сила хорошо защищена. Но крупные калибры влекут за собою малое число орудий, стреляющих чрез большие промежутки времени и снаряды которых попадают очень редко в цель и при том, из попавших снарядов, очень немногие пробьют защиту движущей силы, как это было в сражении при Ялу. Для уничтожения же личного судового состава, таких редких попаданий будет совсем недостаточно. Для этой цели, напротив, большия орудия не пригодны, а лучше будет воспользоваться большим числом скорострельных орудий средних калибров. Китайская судовая артиллерия олицетворяла первую идею, а японская — вторую, и вновь, как и сто лет назад, вторая идея восторжествовала. Японцы прямо заявили, что их 12-дюйм. орудия были во время боя лишним грузом. Например, на крейсере Matsushima, вследствие очень незначительного повреждения гидравлического приспособления, большое орудие оказалось негодным, сделав во время боя всего три выстрела ¹⁰.

На черте же 15 представлена часть небронированного борта броненосца Chen-Yen, превращенного снарядами почти в решето [62] и все-таки ни один снаряд не достиг до движущей силы судна и броненосец благополучно дошел до Порт-Артура.

Еще ярче выказалась живучесть движущей силы на броненосном крейсере Lai-Yen (черт. 16). Происшедший на нем сильный пожар уничтожил все дерево над броневой палубой; от сильного жара исковеркало все бимсы и все-же крейсер, без посторонней помощи, добрался до Порт-Артура.

Рассмотрим теперь с той же точки зрения (выгоды нападения перед защитой) тот факт, что, как китайцы, так и японцы имели запасы снарядов и зарядов около орудий. Можно ведь рассуждать так: нападение лучше защиты, а следовательно быстрый огонь с некоторым риском лучше медленного огня без этого риска; медленность огня, в особенности в первые моменты боя, может дать большее преимущество противнику, нежели выгода избежания риска.

Капитан американского флота Мэгэн сообщает, что, будучи на одном из иностранных судов, он узнал, что там, по боевой тревоге, около каждого скорострельного орудия кладется по 10 снарядов. На вопрос кап. Мэгэна: не рискованно ли это? — командир судна ответил: “да, но риск этот гораздо меньше риска, если противник будет стрелять быстрее меня”. К этому мнению присоединяется и Мэгэн, обсуждая этот факт. Прав или не прав капитан Мэгэн и этот командир, но такое их мнение во всяком случае показывает, что быстрота подачи на современных судах еще оставляет желать многого. Поэтому, кораблестроителям следует приложить все свое старание, чтобы устранить этот недостаток, создав для каждого орудия свой погреб.

Большее число скорострельных орудий на судне не позволяет защитить их толстой броней, вследствие чего являются [63] щиты, очень скомпрометировавшие себя в японо-китайской войне. Но, во всяком случае, они олицетворяют собою идею защиты. Если-же смотреть на этот вопрос с точки зрения нападения, то нельзя не вспомнить здесь изречения знаменитого американского адмирала Фаррагута, который выразился так: “Самая лучшая защита против неприятеля — это хорошо направленный огонь”. Действительно, для японцев огонь их скорострельной артиллерии послужил гораздо лучшей защитой, чем всевозможные щиты, так как, благодаря именно этому огню, китайцы плохо и редко стреляли и нанесли японцам сравнительно мало повреждений.

За последнее время, в виду того, что бомбы, начиненные сильно взрывчатыми составами, рвутся очень легко, начали покрывать весь борт очень легкой броней, спасавшей внутренность судна от осколков. Но теперь эти же бомбы выделывают таким образом, что они могут рваться и при большом сопротивлении, а потому и эта броня может оказаться бесполезною. Поэтому, если смысл имеет броня только достаточно толстая, чтобы защитить от снарядов скорострельных орудий средних калибров, не лучше ли будет, если уж такой брони поставить нельзя по всему борту, обратить этот вес на усиление скорострельной артиллерии, или в особенности для нас русских — на увеличение угольных запасов? По нашему географическому положению, уголь для наших судов, часто явится дороже золота. Он же увеличит защиту движущей силы, а артиллерия средних калибров и личный состав пусть защищают сами себя силою своего огня.

Теперь спрашивается, какой вывод можно сделать из 4-часового боя двух больших броненосцев против четырех крейсеров и одного небольшого броненосца?

Что, вообще выгоднее иметь для морской войны — броненосцы или крейсеры, зависит конечно от характера самой войны и едва ли этот вопрос может быть решен бесповоротно; характер войны в разных случаях и с разными странами может быть очень различный, да впрочем японо-китайская [64] война и не дает никакого материала для решения этого вопроса.

Но раз допускается возможность эскадренного боя, сражение при Ялу дает очень определенный ответ; но вопрос: какой тип более всего пригоден именно для эскадренного боя? Действительно, два броненосца, имея в общей сложности 15,000 тонн, устарелого типа, без скорострельной артиллерии, с плохим личным составом и при самых тяжелых обстоятельствах, с честью отбились от японцев, имевших в сложности на 400 тонн больше, прекрасно вооруженных и несравненно лучше управляемых. Очевидно, броненосец оказался сильнее крейсера и всегда будет именно в эскадренном бою занимать первое место. Если же китайские броненосцы имели бы новейшую броню и артиллерию и современную скорость, то конечно японцы были бы разбиты ¹¹.

Если мы обратим внимание, какие суда выбыли из строя у противников, мы увидим, что в большинстве это суда самые слабые, тихоходы и небольшого водоизмещения, а именно у китайцев: два крейсера и два судна без всякого боевого значения; у японцев — крейсер, старый корвет, коммерческий пароход и канонерская лодка. Отсюда вытекает, какую большую важность имеет однородность состава эскадры — слабые суда служат ей скорее помехой, нежели помощью и лучше их не присоединять к эскадрам, а употреблять для другой какой-либо службы. Еще что поражает в этой войне, это чрезвычайно плохая организация разведочной службы у обоих противников. Нами уже было обращено внимание на последствие этого при разборе общего хода войны, но не было указано, что, напр. перед боем при Ялу, ни китайцы, [65] ни японцы не имели высланных в море разведчиков. Именно благодаря этому, флоты совершенно неожиданно для себя оказались один перед другим. Между тем, если бы Тинг выслал разведчиков, он имел бы время вызвать из реки все свои суда и миноносцы и хорошенько выстроить свой строй. И хорошо еще, что вследствие ясной тихой погоды, он довольно рано заметил дым неприятеля; при других обстоятельствах и при другом угле, японцы могли бы появиться совершенно внезапно и Тинг не поспел бы даже поднять паров. Точно так же и японцам было бы гораздо выгоднее знать как можно раньше о местонахождении неприятеля. Они быть может успели бы напасть на китайцев, пока транспорты еще не вошли в реку.

Внезапность очень выгодная вещь на войне, но только тогда, когда один из противников совершенно сознательно появляется внезапно перед другим; тогда он действительно заручается перед ним важным моральным превосходством. Но если обе стороны совершенно неожиданно для себя сталкиваются друг с другом, то эго только дает широкий простор всяким случайностям, которые легко могут парализовать все преимущества более сильного и лучше организованного, а потому в принципе такой оборот дела для последнего будет невыгоден. Обе эскадры открыли друг друга по столбам дыма, обнаружившего их за десятки миль. Очень важно это иметь в виду и употреблять во время войны исключительно бездымный уголь, а лучше всего нефть, которая не даст дыма и значительно расширяет район действий.

Кроме скорострельной артиллерии, большое влияние на успех боя при Ялу имело — уменье совместного маневрирования, т.е. эволюции и скорость судов. Благодаря этому, японцы имели возможность сосредоточить против неприятеля превосходные силы в одном пункте, причем, находясь в строе, суда не путались, не заслонили своих от неприятеля и каждое судно могло развернуть всю силу своей артиллерии. Преимущество в скорости позволило маневрировать очень быстро и держаться на дистанции, предохранявшей японцев от неприятельских таранов и мин. Таким образом, [66] эволюции и скороходность явились могущественными средствами для сосредоточения сил, взаимной поддержки, подставления неприятелю своей сильной стороны и уклонения слабой, т.е. средствами для применения на деле основных принципов тактики ¹².

В заключение резюмирую свою главную мысль.

Японцы еще задолго до войны хорошо изучили своего противника, в момент объявления войны были к ней совершенно готовы и во время войны располагали, как лучшим боевым материалом, так и лучшим личным составом. Китайцы своего противника не знали, к войне готовы не были, боевой материал оказался у них устаревшим, а личный состав — крайне неумелым.

Кажется вполне довольно причин, чтобы объяснить разгром китайцев. Но, именно вследствие ничтожности китайцев, мог пройти незамеченным недостаток японцев — притом очень важный — это пренебрежение основными законами войны на море и мог получиться вывод, что и без соблюдения этих законов можно иметь успех и против другого, более искусного противника.

Поэтому, цель моих сообщений была, не увлекаясь грандиозными успехами японцев, показать как эти успехи могли быть парализованы, если бы противник воспользовался ошибками японцев и насколько успехи эти могли быть еще важнее, если бы к своим бесспорным достоинствам японцы присовокупили более широкое понимание законов морской войны.

Комментарии

1 Лекции, прочитанные в Морском кадетском корпусе 15 и 19 декабря 1895 г В настоящей статье мною выпущено подробное описание японских и китайских судов, принимавших участие в этой войне, так как таблицы элементов этих судов уже были помещены в «Морском Сборнике» (1895 г. №№. 1 и 2), в стачьях кап. 1 ранга Витгефта и адмирала Стеценко Кроме того, сведения эти могут быть почерпнуты из справочной книжки, изданной Великим Князем Александром Михайловичем; названия судов согласованы с иностранными названиями, помещенными в этой книжке.

Все, что появилось в нашей и иностранной литературе до декабря 1895 года, было мною принято во внимание при составлена лекций, но затем уже после них получены три исследования по этому предмету, с которыми необходимо считаться, так как они принадлежат выдающимся морским писателям:

1) "Recent illustrations of the principles of Naval Warfare" — новая XIX глава, помещенная во втором издании известного сочинения адмираха Коломба: «Naval Warfare, its ruling principles and practice historically treated".

2) Главы XIX— ХХП вновь появившейся книги Вильсона: "Ironclads in Action. A sketch of Naval Warfare from 1855 to 1895".

3) Сгатья вице-адмирала Фриментля (командовавшего английской эскадрой на востоке во время этой войны), помещенная в американском журнале «Forum» под названием: "Naval aspects of the China-Japan war".

В лекциях мне пришлось по некоторым вопросам высказать взгляды, прямо противоположные тем, которые уже установились в литературе по этому предмету, но подтвердить эти взгляды ссылками на мнения каких-либо авторитетов я не мог. Теперь же, с появлением вышеозначенных исследований, я имею возможность это сделать и буду помещать против соответствующих мест в статьи выноски с мнениями Коломба, Вильсона и Фриментля.

2 Вице-адмирал Фриментль говорит: «Хотя и существует общее мнение, поддерживаемое японцами, что 25 июля 1894 года китайский крейсер Тsi-Yen первым открыл огонь по гораздо сильнейшей его японской эскадре, но это настолько неправдоподобно, что я позволю себе держаться в данном случае (с которого собственно и началась война) китайской версии».

3 Адмирал Фриментль, конечно, умалчивает совершенно об этом инциденте. "10 августа", пишет он, «адмирал Ито появился перед Вей-ха-Веем с эскадрой из 22 судов и обменялся несколькими выстрелами с батареями, но китайского флота в это время здесь не было».

4 Адмирал Фриментль выражается по этому поводу так: «Я обсудил события этой войны с точки зрения морской стратегии, причем пытался доказать, что японцы не извлекли всей пользы из своего превосходства на море. Теперь я обращусь к их тактике, которая во всех случаях оказалась превосходной»..

Адмирал Фриментль говорит "война эта доказала бесполезность (или даже хуже) тонких щитов у орудий"

5 Адмирал Фриментль говорит: "Такой строй имеет за собою много достоинств, но для своего применения требует хорошо обученых офицеров, привыкших маневрировать в таком строе. При указанных-же обстоятельствах, принятие такого строя явилось для китайцев роковой ошибкой. Доказательством служить тот факт, что построение это и не было на самом деле выполнено; если и было правильно поместить вь центре два самых сильных судна, то помещение на флангах самых слабых судов — было очевидной ошибкой." Н. /К.

6 Вильсон заканчивает свою статью о сражении при Ялу следующими словами: "Обозревая полученные выводы, мы видимь, что исключая опасности ог пожара (?), сражение при Ялу только подтвердило установленные и уже известные принципы. Опыт этого боя ничего не опровергает, а напротив — служит сильною поддержкою для мнения тех, которые говорят, что наука морской войны есть наука точная, могущая предсказывать результаты».

Адмирал Фриментль заканчивает свою статью так: "Чем дальше я шел в своем исследовании, тем более и более убеждался — какая эта старая, старая история... С морской точки зрения поражаешься тем фактом, что, несмотря на все новейшие усовершенствования, главные принципы стратегии и даже тактики остаются вечными; только поверхностный исследователь может не замечать тех уроков, какие получаются изучением кампаний Нельсона, Роднея и Сюффрена, если хорошенько подумать о том, как применить их к обстановке нашего времени".

7 Здесь кстати заметить, что во французском флоте все щиты, поставленные для защиты прислуги орудий от огня мелкой скорострельной артиллерии, сняты несколько лет тому назад. Такое решение явилось следствием обширных опытов, произведенных в Лориане особой комиссией, под председательством полковника морской артиллерии Пойена. Привожу здесь окончательное заключение этой комиссии: «Стальные тонкие щиты, придавая орудиям значительный добавочный вес, гораздо более опасный, нежели простые парусные прикрытия, единственная цель которых — скрыть прислугу от глаз неприятеля.

8 Адмирал Фриментль говорит по этому поводу следующее: «Что сказать о минах? Японские большие суда не сделали ни одного минного выстрела, да и не сближались на расстояние такого выстрела. Китайцы выпустили две или три мины, но, по моему мнению, чтобы скорее от них избавиться (в виду опасности попадания в них снарядов), нежели в надежде нанести ими вред неприятелю. По моему мнению, сражение при Ялу выяснило, что в эскадренном бою надводные аппараты бесполезны».

«Самодвижущаяся мина играла здесь весьма незначительную роль. Вследствие страшной разрушительной силы аргиллерийского огня, заряженные мины в надводных аппаратах представляют из себя постоянно угрозу для своего корабля. Японцы оставили свои мины в погребах, Несколько китайских судов освободились от своих мин, выпустивши их за борт. Подводные аппараты не обладают этими опасными свойствами» (Deutsche Heeres Zeitung). Н. X.

9 «Эта война вполне доказала — каким важным фактором является простота управления большими орудиями. Заряжание их слишком медленно; гидравлические аппараты работали сначала довольно хорошо, но затем осколки от бомб разбили трубы, повредили различные части гидравлических приспособлений и принудили обратиться к ручному заряжанию. Это новый аргумент в пользу системы уравновешенных башен и ручных приводов, вместо сложной системы труб и различных других приспособлений. Электрические приборы также уязвимы, как и гидравлические, но они гораздо проще. Кроме того, из официальных рапортов выяснилось, что гидравлические приводы очень страдали при низкой температуре, так что приходилось постоянно согревать трубы» (Deutsche Heeres Zeitung).

10 «Большая важность вспомогательной батареи ярко выразилась на крейсере Matsushima, который был способен, еще продолжать бой поcле, того, как повредилось его большое орудие. На других судах также явилась необходимость управлягь большими орудиями в-ручную, вследствие разрушения гидравлических и механических приводов» (Mittheilungen aus dem Gebiete des Seewesens).

11 Адмирал Фриментль говорит: «Надо также принять во внимание, что японские крейсеры представляли из себя последнее слово этого класса судов, тогда как китайские броненосцы считали за собой уже 13 лет службы и орудия их были далеко не новейших образцов и кроме того имели недостаток в бомбах. Таким образом сражение при Ялу оставляет вопрос, относительно броневой защите и относительно сравнительной силы крейсеров и броненосцев, в том положении, в каком он находиглся до этого боя». Н. К.

12 Адмирал Фриментль следующим образом резюмирует выводы из сражения при Ялу. Сражение это доказывает:

1) Необходимость управления флотом в бою.

2) Преимущество нападения перед защитой.

3) Преимущество скорости хода.

4) Преимущество скорострельных орудий.

5) Необходимость особых предосторожностей против пожара и необходимость устранения всевозможных деревянных поделок.

6) Бесполезность (или хуже) тонких щитов у орудий,

7) Необходимость избегать склада снарядов и зарядов, в незащищенных местах.