МАМИЯ РИНДЗО

ОПИСАНИЕ СЕВЕРНОГО ЭДЗО

Я записал все, что рассказал мне Риндзо. Но поскольку он не слишком разговорчив по натуре, а я слишком глуп, чтобы понять некоторые вещи, — боюсь, что я в своих записях кое-что упустил. Риндзо, обычно очень точный в своих описаниях, никогда не рассказывал нам ничего такого, что основывалось на чужих словах или слухах. Сведения, уже известные в Эдзо, он обычно опускал в своих описаниях. Все географические названия, наименования предметов и т. п., взятые из туземных языков, записаны в тексте японской слоговой азбукой так, чтобы их произношение не слишком искажалось. Описание земель дано в порядке продвижения с юга на север. Описание поселений начинается с жителей, их домов, рода занятий и завершается описаниями обрядов — посвящения молодежи, свадебными, проводов умерших и погребальных церемоний. Подробности повседневной жизни местных племен описаны в книге систематически, без каких-либо повторений. Детали быта, сходные с нашими, в тексте опущены.

Поскольку на острове живут ороки ¹ и сумеренкуру ² и их образ жизни и обычаи значительно отличаются от наших, — эти народности описаны в книге насколько возможно подробнее. Что касается жизни и быта маньчжурских племен, эта тема описана в следующей книге.

Мы будем лишь изредка называть остров “Северным Эдзо”. [92] Чаще будет использоваться выражение “этот остров” или старое его наименование “Карафуто”, чтобы не спутать Северный Эдзо с собственно Эдзо в традиционном употреблении этого названия.

Там, где невозможно с помощью слов выразить то или иное понятие, мы приводим иллюстрации. Однако, если учесть, что мы никогда не видели своими глазами описанные Агамия Риндзо вещи и предметы, — они для нас такая же фантазия, как легенда о драконах князя Ш э, — тут и рисунки окажутся тщетной попыткой прояснить для вас понимание повествуемого.

ТЕРРИТОРИЯ СЕВЕРНОГО ЭДЗО ИЛИ ПО-СТАРОМУ “КАРАФУТО”

Этот остров находится в 32 милях через пролив от мыса Соя (самая северная точка Эдзо) и располагается между 46 и 55 градусами северной широты. Продольная ось острова вытянута с юга на север, поперечная — с запада на восток. Ширина острова—от 36 до 39 миль (в самой узкой его части 17—19 миль), длина около 292 миль. Длина береговой линии — около 1200 миль. Южная часть острова обращена к Эдзо. Остров омывается на востоке водами океана, его северный и западный берега обращены к Маньчжурии и Восточной Сибири. Около одной трети населения острова составляют народности, похожие на племена в Эдзо. Остальное население — чужие племена, называемые “ороки” и “сумеренкуру”.

НАЗВАНИЕ ОСТРОВА

Я не знаю, почему остров называют “Карафуто”. Во время своего путешествия Риндзо не раз пытался выяснить происхождение этого названия. Но беседы с обитателями острова на эту тему ничего не дали. Как оказалось, туземцы никогда не слышали слова “Карафуто”. Скорее всего, название “Карафуто” не является подлинным. Самих себя местные жители называют “силунайно”. Сантаны ³ называют остров [93] “Силун-мошили”. Возможно, слово “Силун” — более правильное название. Когда Риндзо находился в Восточной Татарии ⁴, он собственными ушами слышал, как местные жители называли себя “кимун-айно”. Спутники же Риндзо, жители Карафуто, называли свой народ “силун-айно”. И Риндзо пришел к выводу, что туземное слово “киму” означает “гора”, “ун” — “сообщество”, “айно” — “люди” ⁵. По аналогии Риндзо заключил, что слово “силун-айно” является сокращением от “мошили-ун-айно”. “Мошили” означает “остров”. Выходит, что словосочетание “силун-айно” означает “люди, живущие на острове”. Сантаны, возможно, пришли к ошибочному заключению, что весь остров принадлежит “силун-айнам” и назвали его “силун-мошили”. Мы убеждены, что у этого названия оснований считаться подлинным не больше, чем у слова “Карафуто”. Во время своего пребывания в Восточной Татарии ⁶ Риндзо пытался узнать точное название острова. Представители китайской администрации начертали его четырьмя иероглифами, которые читались как “Деренка-сан” ⁷. Именно так назван остров на карте, составленной по распоряжению императора Кэнрю ⁸. Но вероятнее всего, китайцы просто придумали для острова свое название, подобно японцам, именовавшим его “Карафуто” или “Кита Эдзо”. Несомненно, “Деренкасан” — не подлинное название этого острова.

На опубликованной во Франции географической карте нанесен остров “Сагалянь” и его местоположение совпадает с Карафуто, а названия населенных пунктов соответствуют пометкам на карте Мамия Риндзо. Находясь на территории Восточной Татарии, Риндзо пытался установить и происхождение слова “Сагалянь”. Он обнаружил, что обитатели Восточной Татарии называли исток реки Манго — “Сагалянь-оура”, при этом слово “оура” означало “река”. Река под таким названием несла свои воды от русских границ, сливалась с рекой Деренка и впадала в море как раз напротив острова. Именно [94] поэтому русские разбойники, напавшие и разграбившие в 1807 г. остров Итуруп, назвали незнакомый остров против устья реки Деренка островом “Сагалянь” и позднее такое название появилось на французской географической карте.

На другой французской карте этот остров именуется “Эреутебус”. Туземное слово “эреуте” означает “закрывать”, “бус” — “остров”. Поскольку остров располагается против устья Амура и перекрывает путь его водам, отсюда и название острова. В одном из вышеприведенных случаев для названия острова было использовано название реки; в другом — географическое обстоятельство.

Возможно, такой метод покажется сомнительным, но он был в обычае жителей Татарии. В языках ее обитателей, во всех документах и даже в французских географических изданиях — ни разу не встречается слово “Карафуто”.

Это слово родилось и не в Эдзо. Единственный вывод: название придумали японцы. Говорят, что во времена правления князя Мацумаэ ⁹ обитатели Карафуто встречались с сантанами в Соя, где обменивали шкурки калана, барсука и оленя на курительные трубки, парчу и драгоценные камни. Поскольку жители Северного Эдзо в те годы предпочитали носить одежду китайского образца (элементы такой одежды сохранились и по сей день), японские торговцы в Соя называли их “карафуто” ¹⁰. Японское слово “хито” (“человек”) трансформировалось здесь в “футо”, в слово из диалекта жителей княжества Мацумаэ. С годами название обитателей острова было перенесено и на сам остров.

Таково возможное происхождение нескольких названий великого острова — Северного Эдзо. “Кита Эдзо” он стал официально именоваться с июня 1809 года. Так после нескольких столетий безымянного существования остров наконец обрел свое имя.

ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ

Природные условия южной части острова (район, расположенный к югу от пункта Тарайка на восточном берегу и пункта Риёнай на западном, шириной в 365—390 миль) не слишком отличаются от природных условий Эдзо. Разве что [95] горы здесь не столь высоки, но они столь же круты и так же изрезаны. Горы сменяют долины, и пеший путь утомляет человека, вынужденного то и дело то карабкаться вверх по отвесным кручам, то спускаться вниз. Здесь есть и равнинные земли, и непроходимые заросли, между которыми разбросаны болотные топи и озера с кристально чистой водой. Чрезвычайно буйная растительность наблюдается повсеместно. Накопившиеся за годы увядшие листья лежат толстым ковром, они не тронуты тлением из-за нехватки влаги. Почвы здесь настолько сухие и запыленные, что ноги путника иногда в буквальном смысле тонут в пыли. Туземцы нередко бросают костры без присмотра, пыль воспламеняется и огонь перекидывается на леса. Лесные пожары иногда уничтожают леса на площади 25—50 миль.

Когда Риндзо впервые посетил остров в 1808 г., он заметил лесные пожары на сопках близ Еккэннай. Двадцать дней спустя пожар бушевал уже в окрестностях Китоуси и в радиусе 25 миль все леса были уничтожены. Зимой того же года на обратном пути в Тоннай он несколько раз спал на открытом воздухе. Падал снег и было довольно холодно. Путники укрывались в лесу и разводили огонь, который горел всю ночь. Снег под костром испарялся и случалось, что от костра загоралась пыль. Проснувшись утром, люди оказывались в зоне пожара, потушить который не всегда легко удавалось. Из-за пересохшей почвы корни деревьев в этих местах лежат близко к поверхности и часто налетающие на остров океанские ветры без труда выворачивают деревья с корнями, внося свою лепту в уничтожение лесов на острове.

Высоких гор здесь нет, но на западном побережье располагается самая высокая — Китоусимобори, целиком состоящая из остроконечных скал, похожих на мечи или копья. Точная высота этой горы не установлена, Риндзо не проводил измерений. Но она очень напоминает гору Сириками на территории Мацумаэ. Примечательно, что эта гора хорошо известна даже маньчжурским аборигенам. На восточном побережье расположена гора Тоцусёкауцусири, называемая также “Хоронобори”. Высота этой горы тоже не измерялась. Обе горы довольно живописны и представлены нами в иллюстрациях.

Внутри острова, примерно в 390 милях от Сирануси на западном побережье располагается поселение Ванрай. В трех милях к северу — Ниитонбауси. Еще севернее, уже в [96] глубине острова, отмечаются только невысокие сопки. К северу от них в районе Нотэто — куда ни кинешь взгляд — огромные пространства скудной низкорослой растительности. Здесь, как и на юге, почва совершенно бесплодна: либо песок, либо пыль.

На острове много рек, но крупных нет. Самой крупной рекой на юге можно назвать р. Си, хотя ее ширина в устье не превышает 80—100 ярдов. Образованная горными ручьями, эта река близ поселения Товацука поворачивает на юг и разветвляется на два потока — Си и Найцупото. Течение в обеих реках медленное, вода мутная (Риндзо не видел этих рек и рассказал мне о них со слов туземцев). От истока р. Си до ее устья берега изменчивы от отлогих до обрывистых. Характер берегов меняется каждые 10—12 миль. На своем пути река образует немало болот. К востоку от Сирануси несут свои воды шесть рек, пересечь которые можно только на лодке: Си, Тоуфуцу, Тоннайтия, Найфуцу, Найфуцупо и Тарайка. К западу — только три: Райтисика, Бэситории и Наяси.

Самые крупные озера, обследованные Риндзо — Тоннайтия и Тарайка. Первое имеет в окружности 30—32 мили и вытянуто с юга на север. Озеро окружено горами, внутри озера есть островки. Несмотря на близость к морю, вода в озере пресная. Рыба здесь водится, но только мелкая. Чтобы добраться до этого озера, следует начинать путь либо от Тихэтиани, либо — от Хорацуфуни. Эти поселения расположены в 72 милях и более к востоку от Сирануси, путнику надо перетащить лодку по суше, пересечь небольшое озеро под названием Хонто. В 5 милях за этим озером находится устье реки Токитайтипэсисияни. Затем следует продолжать путь по суше до ручья Нимамукусихэцу, а по ручью выйти к озеру Тоннайтия. Озеро Тарайка имеет около 26 миль по окружности, оно вытянуто с юга на север. Озеро расположено менее чем в полумиле от морского побережья и имеет со всех сторон равнинные берега. Озеро — довольно широкое, есть несколько небольших островков, в глубинах озера водится много камбалы.

На западном побережье примерно в 400 милях от Сирануси есть место, называемое “Уякуто”. За ним морские берега представляют собой сплошные болота и озера в таком количестве, что пересчитать их практически невозможно (см. наши иллюстрации). В этом районе реки текут медленно, вода в этих реках мутна и неприятна на вкус, так как настоена на увядших листьях. Море у берега спокойное, волнение здесь [97] слабое. Именно здесь находится узкий пролив, отделяющий остров от Маньчжурии. Ширина пролива составляет 15—24 мили (в самой узкой части 5—7 миль). В проливе наблюдается очень сильное течение, особенно бурное в период половодья рек. Во время отливов, которые в этих местах бывают довольно сильными, дно пролива обнажается на 2—5 миль от берега и являет собой картину огромного пространства, расцвеченного синими и зелеными морскими водорослями. Зрелище просто невозможно пересказать, а в Японии такое никогда не увидишь.

Периодичность приливов-отливов в проливе отличается от того, что мы привыкли наблюдать у себя на родине. 21 июня 1808 года Риндзо находился на мысе Нацуко и заметил, что приливы наступают в 8 часов, а затем в 5 часов по китайской системе времени ¹¹.

Участок пролива от мыса Ракка до Тамурао в зимнее время покрывается льдом, достаточно прочным, чтобы туземцы могли без риска переправляться через пролив на собачьих упряжках. Еще севернее снег покрывает землю в течение всего года. В южных районах (Хацусима) снег падает на поверхность моря и смешанная со снегом морская вода смерзается в огромные ледяные глыбы. В середине зимы большие массы дрейфующего льда перемещаются под воздействием ветров то к берегу, то снова в открытое море. Водное пространство в районе Хацусима, как правило, льдом не покрывается. А вот заливы и бухты восточного побережья в особенно морозные зимы покрываются толстым слоем льда. На западном побережье острова ветры дуют с начала весны и до начала зимы с направлений, помеченных знаками Мыши и Кабана ¹². В середине весны направление ветров меняется на знаки Дракона и Овцы ¹³.

Иногда в течение года на побережье обрушиваются сильные ураганы. На западном побережье примерно в 170 милях от Сирануси расположено поселение Усиёро. Отсюда хорошо видны горы Татарского хребта. Этот горный массив составляет в диаметре около 60 миль. В точке между Вагэ и Хокобэн мы могли наблюдать эти горы с расстояния 3 мили. [98]

С Восточной Татарией остров соединяют несколько маршрутов. Один из них начинается с мыса Нотэто (сумеренкуру называют его “Тэцука”), расположенного в 415 милях от Сирануси, и ведет к пункту Камуката в Татарии. Ширина пролива в этом месте превышает 22 мили, но море здесь обычно спокойно и затруднений с переправой никогда не бывает. До Нацука добраться гораздо сложнее, если не попасть в приливную волну. Как уже говорилось выше, в период отливов море в этом районе отходит от берега на 2,5 мили. Из-за мелководья трудно подойти к берегу на лодке даже во время прилива. Иногда приходится бросать лодку за милю от берега.

В 12 милях к северу от Нотэто начинается второй переправочный маршрут — из Нацуко (или “Ракка” на языке сумеренкуру) к Камуката в Восточной Татарии. Расстояние между ними составляет около 10 миль. Море здесь тоже спокойное, но сильный прибой затрудняет подход лодки к берегу. Рыбы в этом районе совсем мало, а другой пищи вообще не найти. По этой причине туземцы предпочитают маршрут, ведущий от Нотэто. Однако при неблагоприятном ветре и в период зимних штормов второй маршрут предпочтительнее, поскольку значительно короче первого. Третий маршрут ведет от пункта Вагэ к Оцутакабаха, его длина около 2, 5 мили. Маршрут совсем короткий, но опасный, ибо в этом, очень узком месте пролива течение достигает большой скорости и силы, и могучая волна способна перевернуть лодку.

Четвертый маршрут называется “Бокобэ” и ведет к Васифуни в Восточной Татарии. Расстояние между этими пунктами не превышает 3,5 мили, но течение здесь столь же сильное и опасное, как и в Вагэ. Пятый маршрут начинается в Бировакасэй, примерно в 10 милях от Бокобэ. Маршрут ведет к Варукэ. Лодка следует вдоль небольшого полуострова, указывающего своею оконечностью в направлении материка, но расстояние между переправочными пунктами составляет около 24 мили, а приливные течения делают переход весьма опасным делом. Шестой маршрут исходит от Исирао, расположенного в 36 милях от Бировакасэй. Отсюда совершается переправа и к Бунро. Расстояние — около 10 миль. Приливные течения здесь особенно сильны и опасны.

Седьмой и последний маршрут берет свое начало от Та-мурао (12 миль к северу от Исирао) и ведет к Раката. Длина маршрута — около 20 миль. В этом месте Риндзо не был и описывает его со слов туземцев. Сумеренкуру говорят: “когда [99] воды северного моря устремляются в пролив, находящиеся в его водах лодки обречены на гибель”...

На этом мы завершаем описание природных условий острова. Мне следовало бы присовокупить сюда описание прибрежных вод, дать характеристики морских заливов и бухт. Это заняло бы много времени и места, и я решил ограничиться уже описанным. Подробную карту морских побережий я подготовлю позднее.

ПРИЛОЖЕНИЕ

На восточном побережье на расстоянии около 2,5 миль от Сирануси находится поселение Когохо с остатками некогда разрушенного форта, называемого на языке аборигенов “тяси”. Его вы можете увидеть на предлагаемой иллюстрации. Этот форт был с трех сторон обнесен насыпным валом, за которым располагались некогда заполненные водой рвы. Кто и когда построил их?... Нам не известны ни имена, ни даты. Однако сомнительно, что этот форт был построен местными жителями ¹⁴.

Риндзо не имел возможности пройти от мыса Сирэтоко до Нанио и далее к западу. По этой причине он не мог дать какие-либо описания этого района, его природных условий, обычаев и образа жизни аборигенов. Но из бесед с местными жителями он сделал выводы, которые продиктовал в дополнение к уже сказанному.

Около 48 миль от Сирэтоко располагается поселение Кукио. Побережье между этими пунктами представляет собою совершенно отвесные скалы, лодке нигде нельзя подойти к берегу без риска разбиться о камни. Потому этот участок побережья не обследован даже местными жителями. За Кукио в глубине острова находятся деревни Рун, Мерукоа, Нуй, Хироо, Ратао, Хэкатёмуо, Шаэ, Хирэнто и др. В этих местах обитают исключительно ороки и сумеренкуру, установить точную численность которых совершенно невозможно. На побережье много бухт и песчаных кос, он чем-то напоминает в этом отношении участок берега между Тоннайтия и Сирэтоко на юге острова. Как в районе Нотэто на западном берегу, в этих местах много болот и озер. Нам говорили, что в прошлом [100] жители ездили в Маньчжурию для уплаты дани, но сейчас такие поездки уже не совершаются.

На западном побережье около 48 миль к северу от Исиро находится селение Кауто, где побережье выходит на крайнюю северную точку острова. Расстояние отсюда до Восточной Татарии примерно такое же, как от Нотэто или Итой. Район обращен к устью реки Манго. Вода здесь менее соленая, чем та, что приносят приливные течения из северного моря. Здесь во множестве водятся треска, лосось и другая рыба, главная пища обитателей этих мест. Число общин орокови сумеренкуру составляет примерно 34—35. Три из них, наиболее крупные, включают по несколько дюжин поселений. Вожди, называемые здесь “харата” или “касинта”, ¹⁵ обычно назначаются на должности маньчжурскими чиновниками. Время от времени они отправляются через пролив на материк для уплаты дани. В зимний период, когда море покрывается льдом, здесь появляются сантаны и ведут торговлю с местными жителями.

Между Кауто и Хирэнто, около 50 миль восточнее первого пункта, берег образует большой мыс. Он представляет собой нагромождение скал и камней и напоминает участок побережья между Тарайка и Кукио. Море здесь весьма неспокойно, и подход лодки к берегу почти невозможен. Только в короткий период с середины весны до начала лета, когда массы плавучих льдин спускаются с севера, море ведет себя относительно спокойно и местные жители охотятся на резвящихся среди льдин морских котиков.

Аборигены заселяют здесь в основном береговые территории и редко селятся в глубине острова. Тем не менее, в центральных районах по берегам одной из самых крупных рек острова — Томо — расположено около 24 деревень ороков и сумеренкуру. Как и их сородичи, они кормятся охотой, торгуют с сантанами шкурками убитых животных. А также ловят рыбу, которая является основным источником их питания. Река Томо берет свое начало там же, где и река Си. Она несет свои воды на многие мили к северо-востоку, проходит через озеро близ поселения Нуй на северо-восточном побережье и впадает в Восточное море. Воды реки спокойны и плавание по ней на лодке достаточно безопасно. По берегам реки [101] водится много дичи, а обилие рыбы привлекает сюда много жителей с восточного и западного берегов острова. Здесь они обмениваются подарками, а также заключают брачные союзы. Описанное выше изложено Риндзо со слов обитателей острова, поэтому здесь возможны ошибки и неточности.

Повсеместно на острове можно встретить заросли дикоросов. Настоящего бамбука нет, в окрестностях Сирануси можно увидеть только бамбуковые травы. Лесов на острове достаточно, но чаще встречаются кустарниковые породы и низкорослые деревья. Высоких деревьев нет за исключением пихты и лиственницы. Именно эти породы деревьев образуют леса, чаще всего страдающие от пожаров. Деревья эти достаточно высокие и прямые, как бамбук. Есть и другие деревья, какие встречаются в Эдзо, однако здесь гораздо меньше их разновидностей. Нет залежей серы, нет вулканов и горячих источников. Нет редких минералов. На участке побережья между Атэкэ и Итой нами отмечено месторождение гипса.

Птицы — те же, что и в Эдзо. В глубине острова гнездится дикий гусь. Туземцы нередко охотятся на гусей, забивают их камнями или дубинками, травят собаками. Здесь мы наблюдали два вида крупных животных, которых нет в Эдзо. Первый называется “тонакай” ¹⁷, его тело напоминает оленя, а морда похожа на лошадиную. Ветвистые рога покрыты шерстью, они мягкие наощупь и чувствительны к боли. Хвост похож на коровий. В южной части острова эти животные обитают в горных районах и являются объектом охоты, поскольку мех и мясо животных весьма ценятся. Ороки приручают оленей, так как они легко приручаются и ласковы по характеру.

В “Ночных размышлениях” говорится: “Животное, похожее на оленя, но превосходящее его по величине, называется кандадзикан. Возможно, это вид северного оленя. Он высок спереди и низкоросл сзади, достаточно силен. Из довольно густого и длинного меха только одного животного можно сшить хорошую и теплую шубу. Рога этого животного — толстые, вполне пригодные для изготовления лука или какого-нибудь полезного инструмента. Туземцы охотятся на них с луками и стрелами, преследуя на лошадях...”. [102]

Другой (не встречающийся в Эдзо) вид крупного животного называется здесь “рикинкамой” ¹⁸. Это животное тоже внешне похоже на оленя, но обладает бивнями. Оно черного цвета и размерами не превышает собаку. Туземцы охотятся на “рикинкамой” из-за ценного меха и мяса животного. (Видимо, речь идет о кабарге. — Прим. переводчика).

Обитающая на юге острова куница, невелика по размерам и имеет желтый мех. Куницы, обитающие в глубинных, удаленных от морских берегов районах острова, имеют мех более темного цвета. Еще темнее и еще дороже ценится мех соболя, к которому туземцы имеют особое пристрастие.

В “Записках писателя, побывавшего на севере”, говорится, что в Японии особо высоко ценится мех черной лисицы, куницы, а уже потом — оленя, барсука и обезьяны. Шубы из меха черной лисицы разрешено косить лишь особам императорской фамилии.

На участке восточного побережья от Тарайка до Нотэто обитает множество морских животных. Весной во время массового хода сельди у берегов Тарайка появляются в большом количестве котики. Они резвятся среди волн, подобно морским птицам. Виды промысловых рыб здесь те же, что и в Эдзо. Однако, в западных водах обитает небольшая рыбка, напоминающая окуня, которую туземцы называют “хаттючеффу” ¹⁹ и рыбка под названием “арукой” ²⁰. Последние напоминают окуня. В конце весны они сбиваются у берегов острова в большие косяки. В ручьях и речках острова под камнями обитает угорь. Но туземцы не рискуют употреблять его в пищу из-за его жутковатого вида. На участке от Сирануси до Кюсюнкотан с конца весны и до середины лета можно встретить китов. По окончании массового хода сельди они покидают эти воды и уходят в неизвестном направлении.

В озере Тарайка водится немало (это слово отсутствует в словарях и справочниках. — прим. переводчика), более одного фута в длину. Их внешний вид несколько отличается от особей, обитающих в Японии. В водах всего региона [103] мы видели большие популяции гребешка, в заливах Тофуцу и Усихото обнаружены устрицы.

В глубоководных местах вдоль берега от Нотэто до Вагэ водится много камбалы, но здесь она мелкая, размерами в 2—3 дюйма. Трудно назвать какие-либо другие виды рыб, в сети попадаются только уже названные выше. Близ Чакагай встречается лосось, имеющий мясо необыкновенного красного цвета. Насекомые и черви — те же, что и в Эдзо. Множество комаров и москитов.

На территории в 300 милях к северу от самой юго-восточной точки острова, живут туземцы, очень похожие на обитателей Эдзо. Только бороды у них не столь внушительные и брови не сросшиеся. В некоторых районах они стригут волосы, в других — носят более длинные, чем это принято в Эдзо. Серьги носят такие же. Женщины покрывают тело татуировкой менее ярких цветов, чем женщины Эдзо. А жительницы северных районов вообще не прибегают к татуировке. Волосы у них спадают до плеч. Здесь гораздо чаще встречаются красивые женщины, чем в Эдзо. Как и в Эдзо, здесь изготавливают верхнюю одежду из луба ²². Однако, они не ограничиваются использованием для этих целей “охияфу” ²³ или “тэккапу” ²⁴, они обдирают кору с “моусэ” ²⁵, вымачивают ее в воде, плетут пряжу и шьют такую же одежду, какую мы, японцы, изготавливаем из конопли. Эта одежда здесь называется “тэдэрабэ” ²⁶. На острове производятся только такие ткани. Носят одежду и из хлопкового волокна, но ее привозят либо сантаны, либо японцы. Кроме того, туземцы носят одежду из рыбьей кожи и шкур животных, сшитую на маньчжурский манер. Праздничная одежда мужчин — такая же, как в Эдзо. Женские праздничные костюмы и пояса приведены в иллюстрациях. Костюмы отделаны медными украшениями. Орнаментами из медных элементов отделана и [104] одежда из рыбьей кожи. Сантаны привозят сюда цветные шелковые ткани и парчу. Покрой одежды здесь иной, чем в Эдзо это хорошо видно на иллюстрациях.

Внешний вид обитателей северной части острова разнится с обликом живущих на юге. Живущие на севере в зимнее время носят одежды из собачьих шкур, обувь (называемую “кэри” и похожую на “карасутаби” в Мацумаэ) — из шкур тюленя, шапки — из меха медведя. Эти предметы одежды на острове охотно закупают иноземцы. Из-за холода все обитатели северной части от мала до велика носят обувь из рыбьей кожи или шкур животных. Этим они отличаются от жителей Эдзо, которые, как известно, обуви вообще не носят.

ПИЩА ТУЗЕМЦЕВ

Продукты питания, в общем, сходны с теми, что употребляют в пищу жители Эдзо, за одним исключением: жители Хацусима в больших количествах употребляют в пищу корни растений и жир морских животных. Чаще всего в пищу идут следующие виды морской рыбы: лосось, треска, селедка, “хачуцугеффу”, “арукой” и другие. Едят туземцы и мясо животных — калана, нерпы, собаки, лисицы, “хойну” ²⁷, северного оленя и антилопы.

В пищу употребляются корни следующих растений: “кито” ²⁸, “хаппу” ²⁹, “ирэрау” ³⁰, “тома” ³¹, “ситорокина” ³², “итирабо” ³³, “унисико” ³⁴, “чимакина” ³⁵ “икэма” ³⁶, “иканокай” ³⁷, “райбэуои” ³⁸, “хомэсю” ³⁹, “чинрата” ⁴⁰, “торэппу” ⁴¹, “бинкина” ⁴², “нтэратара” ⁴³, “фуурэффу” ⁴⁴, “аннэка” ⁴⁵, “унэхауу” ⁴⁶, “тирикэси” ⁴⁷, “сиракути” ⁴⁸, “хабидон” ⁴⁹, “имаури” ⁵⁰, “тикуира” ⁵¹, “кацуфу” ⁵², “шакку-торэппу” ⁵³, и “чукку-торэппу” ⁵⁴. Из фруктов едят “сикэрэбэни” ⁵⁵ и “нисэу” ⁵⁶.

Корни растений собирают весной, летом и осенью, высушивают их и хранят в специальных помещениях. Этим обычно занимаются женщины. Я не могу привести в книге изображений данных растений, поскольку не делал ни эскизов, ни набросков. [105]

Большая часть блюд употребляется в вареном виде. Соль почти не используется, туземцы не любят соленой пищи. Перед употреблением того или иного блюда его сначала обильно поливают жиром морских животных. Объясняют это тем, что некоторые корни растений содержат ядовитые вещества, а жир якобы нейтрализует их вредное действие на желудок.

Жир для туземцев — такая же необходимая приправа, как в нашей стране “мисо” ⁵⁷ и “сёю” ⁵⁸. Если охота на морского зверя в летний сезон бывает скудной, запасов жира на зиму не хватает. В такие годы жир обычно выменивают у других племен на сани для собачьих упряжек, топоры, ножи и др. Хранится жир в специальных сосудах, изготовленных из кишок тюленя. [106]

Клан Мацумаэ не уделял особого внимания управлению островом ⁵⁹. Возможно, из-за его отдаленности и изолированного географического положения. “Кайхобанъя” ⁶⁰ не имела постов севернее Уфуитомари на восточном побережье и севернее Вораунэтомари — на западном. А чиновников, называемых, как в Эдзо, “отона” и “кадзукай” — никогда не видели в районах севернее Сирэтоко на восточном побережье и Воницухо — на западном.

По этой причине жители северных районов понятия не имели о принадлежности острова к Эдзо Основная масса жителей часто кочевала с места на место. Одинокие и вдовые жили то в одной семье, то в другой, с которыми они не только не были связаны родственными отношениями, но зачастую прежде даже не были знакомы. Таким образом, для Риндзо было очень затруднительно провести перепись населения. Тем не менее, он произвел некоторые подсчеты.

Вдоль восточного побережья от Тяси до Тарайка зарегистрировано 314 жилищ, 2041 мужчин и женщин.

Всего — 438 жилищ и 2847 жителей. Количество жилищ и численность населения ороков и сумеренкуру в северных районах не установлено, поскольку Риндзо обследовал эти районы только частично. Кроме того, язык этих племен очень труден для понимания. Особенно трудно подсчитать число ороков, постоянно кочующих с места на место. Ведь кочевники составляют 6/7 всего населения острова и только треть имеет обычаи, сходные с обычаями жителей Эдзо.

ЖИЛИЩНЫЕ УСЛОВИЯ

На расстоянии 125—145 миль от самой южной точки острова способы постройки жилищ не отличаются от принятых в Эдзо. В северных районах из каждых 10 жилищ — одно-два принадлежат сумеренкуру. Некоторые из туземцев обитают в зимние месяцы в землянках, строить которые их заставляет невыносимый холод. Уже в сентябре-октябре земля покрывается снегом и начинается заселение землянок. Выходят из [107] землянок в феврале-марте, хотя снег еще лежит. Считается, что если они к этому времени не покинут землянки, то их здоровье окажется под угрозой;

Метод постройки землянки следующий: сначала выбирается место на склоне горы. Затем выкапывается яма на глубину 3—4 фута, устанавливаются опоры, как это показано на рисунке. Крыша покрывается древесной корой, сверху закрывается листьями и хворостом. Над входом устраивается свес. Внутри ставится печь для приготовления пищи. Для выхода дыма из землянки сооружается специальное отверстие. Три стены внутри землянки покрываются грубыми плетеными циновками. Такие же циновки служат для обитателей землянки постелью. В центре землянки оставляется ничем не прикрытый земляной пол. Вошедший в землянку в обуви (кэри) ставит ноги на земляной пол, а сам устраивается на расстеленные вдоль стен циновки. В особенно морозные дни на земляном полу разводится костер, вокруг которого греются люди. В обычные дни в землянке достаточно тепло и костер не разводится. Поддерживается лишь небольшой огонь на специальной каменной подставке (“уназиомаффу”), необходимый для разжигания курительной трубки. Под свесом крыши устраиваются полки для хранения продуктов и питья. Ценные вещи и продукты долгосрочного хранения размещаются в специальных хранилищах.

ОРУДИЯ, УТВАРЬ

Металлическая посуда попадает сюда из Японии и от торговли с сантанами. Сами туземцы изготавливают лишь глиняную посуду. Вот типичный вид такой посуды: глиняная миска диаметром в 7—8 дюймов (размеры бывают разными), на внутренней поверхности у верхнего края располагаются два ушка-держателя. К ним прикрепляется кожаный ремешок (тонари). Перед обжигом миску заворачивают в березовую кору. Посуда украшается орнаментом. Риндзо не удалось выяснить точную технологию изготовления такой посуды, которую туземцы называют на своем языке “тоёсю”. Более общее название глиняной посуды — “камойсю”, что означает “священный сосуд”. Деревянные чаши обычно привозят из Японии. На севере мы видели деревянные миски, изготовленные руками туземцев. Они тоже украшены орнаментом.

Местные аборигены умеют строить лодки, образец [108] приведён на рисунке. Поскольку на острове не производятся строительные лесоматериалы, лодки изготавливаются из разновидности ивы или из дерева, называемого туземцами “яйёни” ⁶¹. Способ изготовления не отличается от принятого в Эдзо.

Однако, лодки здешних аборигенов более хрупки и тонкостенны и пользоваться ими довольно опасно.

На острове используют особый вид саней, непохожих на сани обитателей Эдзо. Упряжь изготавливается из кожи, шест — из дерева с наконечником из железа, из которого выступает конец гвоздя. Образцы зимней обуви показаны на рисунке. Копья — чаще всего японского или “сантанского” производства, обычной формы, длина древка 6—7 футов.

Луки, стрелы и другие орудия ежедневного пользования сходны с аналогичными в Эдзо.

ЗАНЯТИЯ ТУЗЕМЦЕВ (1)

Важнейшим занятием аборигенов является разведение собак. Бедняки не в состоянии держать собак, но каждая из зажиточных семей имеет от 5 до 13 собак. Все они служат человеку, хотя суки и щенки предоставлены самим себе и живут в условиях полной свободы. Как это показано на рисунке, собаки привязываются (каждая отдельно) к прикрепленной к шесту крестообразной перекладине, а шест устанавливается вблизи жилища. Все собаки содержатся подобным образом, за исключением больных и старых, которым также предоставлена полная свобода.

Этот порядок сохраняется и в зимнюю пору, когда наступают холода. Специальных укрытий для собак не строят. Кормление собак мы не наблюдали и сведений об этом у нас мало. Возможно, собакам дают 2—3 раза в день вареную рыбу (сырую не дают). Порцию на 2—3 собак укладывают в специальный деревянный ящичек, называемый “нимаму”. В привязанном состоянии собаки есть не могут, поэтому их отвязывают. Хозяин зовет их к кормушке и с палкой позади встает сзади, наблюдая, чтобы они не нарушали установленный порядок, и наказывает непослушных. Щенков кормят сырым мясом, костей не дают. Есть много примеров хорошего, заботливого обращения туземцев с собаками. Собаки платят хозяину любовью и не покидают его ни днем, ни ночью. Эти люди живут с собаками буквально одной семьей. Когда они [109] отправляются в дорогу, несколько собак спят рядом с ними во время ночлега, едят с ними из одной миски. Дети любят играть с собаками, часто носят щенков на руках. Когда щенки подрастают, самые сильные и здоровые отбираются для работы. Слабые и больные, а также суки, неспособные прокормить свое потомство, — уничтожаются. Их вешают, шкуры с них снимают, а мясо идет в пищу.

Когда взрослая собака оказывается чрезмерно похотливой, ее оперируют. Вскрывают мошонку и удаляют яички. После такой операции собака становится более сдержанной в проявлении инстинктов. Кроме того, здесь считается, что такая операция благотворно сказывается на укреплении костей. Процесс удаления яичек показан на рисунке. Собаку привязывают за лапы к большой колоде, надевают на нее намордник из веревки. Несколько человек держат животное, чтобы предупредить возможные рывки или прыжки. Один из них делает надрез на мошонке и удаляет яички. После операции собаку отвязывают, она зализывает рану и продолжает бегать как ни в чем ни бывало. Когда операцию производят не слишком умело, животное может подохнуть. Поэтому поручают ее только опытным людям. Более подробных сведений о производстве таких операций Риндзо не имеет.

Используют собак чаще всего для езды в упряжках и на охоте. Для управления собачьей упряжкой нужен навык. Неопытный ездок справится самое большое с 4—5 ездовыми собаками, искусный ведет упряжку в 8—10 и более собак. Собак привязывают поочередно в одну линию и привязывают всю упряжку к дереву.

Дело в том, что привязанная собака всегда начинает сильно тянуть вперед. И если человек не уверен, что сможет удержать упряжку из 3—4 собак, он сначала привязывает ее к дереву и только потом запрягает в сани. Когда все готово, упряжку отвязывают от дерева и она сразу же устремляется вперед с большой скоростью. Упряжка из 7—8 собак способна пробежать 41—44 мили в день. В отличие от наших, местным собакам очень нравится ходить в упряжке.

Управлять упряжкой — дело непростое. Каюр усаживается на сани с деревянным шестом в руках. Криками “то-то!” он не дает собакам сбиться с нужного направления. При необходимости остановить движение вонзает шест в землю. [110] Обычно на упряжках ездят по кромке льда вдоль береговой линии. На ледяных торосах упряжка подпрыгивает и круто заваливается на бок. Каюр должен быть очень внимателен и осторожен. Если он зазевается, упряжка мгновенно опрокидывается, каюр оказывается на льду, а собаки будут продолжать мчать сани вперед до тех пор, пока их не остановит какое-либо естественное препятствие. При этом можно повредить сани, рассыпать поклажу, а собаки могут запутаться в постромках. И каюру придется искать ближайшее поселение, чтобы исправить сани, а это требует и времени, и умения. Риндзо прошел через такое испытание, поскольку пользоваться собачьими упряжками ему приходилось часто.

Значительно проще перетаскивать с помощью упряжки лодку. Во главе упряжки обычно ставят самую сильную и тренированную собаку, которую называют “иоиосита” (вожак). При плохом вожаке и упряжка тянет плохо. Цена хорошего вожака очень высока — 2—3 топора, а за лучшего платят 5—6 топоров. При поездках на короткие расстояния ездовые качества собак не имеют особого значения, тут используются даже суки и молодые собаки. Когда дорога трудна, туземцы помогают собакам тащить сани.

Собак используют и в охоте на зверя. Их берут с собой в горы для выгона дичи и здесь собаки оказывают охотникам поистине неоценимую помощь.

Если собака подыхает от болезни, с нее снимают шкуру для разных хозяйственных надобностей, мясо же в пищу в этих случаях никогда не употребляют. [111]

ЗАНЯТИЯ ТУЗЕМЦЕВ (2)

Объекты рыболовства здесь те же, что и в Эдзо: лосось, форель, сельдь и т. д. Сельдь здесь водится в очень большом количестве. В течение весны проходит несколько больших косяков, при этом море от кишащей рыбы становится буквально белым, словно вода, в которой промывали рис. Местные жители в такие дни выходят на лов рыбы с сетями. В ночное время они рыбачат с берега, как это показано на рисунке. (Такого рисунка не обнаружено. — Примечание редактора). Способы лова отличаются от принятых в Эдзо.

Методы охоты на зверя здесь обычные. Но поскольку торговля шкурками пушных зверей с маньчжурами и сантанами занимает очень важное место в жизни аборигенов, приведем некоторые детали, присущие правилам охоты только в этих местах. Соболя ловят следующим образом: поперек течения ручья или речки укладывают деревянную колоду с установленной на ее поверхности ловушкой. Животное, стараясь переправиться на другой берег по такому мосту, попадает в ловушку, запутывается в ней и спутанным падает в воду и захлебывается. Такой способ не похож на ловлю соболя капканом, но представляется более удачным.

Ловушки применяют и в охоте на антилопу. Поскольку это животное обитает в горах, ловушки устанавливают (как это показано на рисунке.) на тропах, проложенных животными среди нагромождений скал и камней.

Охота на северного оленя и медведя ведется с применением копья либо лука со стрелами.

Охота на лисиц производится следующим образом. Выбирается развесистое дерево, к веткам которого подвешивается рыба. Лисица, стремясь поживиться рыбой, попадает в силки, хитроумно расставленные под ветками. Существует и много других способов охоты на лисиц, но Риндзо ознакомился только с описанным выше.

На выдру охотятся с применением капкана и приманкой из рыбы, которые устанавливаются в воде. Когда выдра [112] хватает рыбу, срабатывает механизм капкана и захватывает животное.

Для охоты на других животных применяется самоловное устройство, называемое “гуама” ⁶². Его ставят на тропах медведя, лисиц и других животных в горах и долинах. Этот способ мы не будем описывать, поскольку он широко известен в Эдзо.

В охоте на медведя применяются отравленные стрелы, хотя яд, используемый здесь, не столь смертоносен, как, например, применяемый в Эдзо. Одной такой стрелой редко удается убить медведя, обычно их выпускают несколько. Случается, что охотник выпускает все имеющиеся у него стрелы и все же добивать медведя ему приходится копьем. Но если не удается и это, охотник оказывается один на один с разъяренным раненным зверем.

Охотятся и на морских животных — на калана и тюленя. С начала лета и до поздней осени на поверхности моря плавают связанные из стволов деревьев небольшие плоты. Когда тюлени взбираются на эти плоты, охотники осторожно подкрадываются к ним на лодках и бьют их гарпунами. Впрочем, так же охотятся на тюленей и в Эдзо. В зимнее время тюленей бьют гарпунами на ледяных лежбищах. Охота на зверя производится группами охотников из 3—4 человек. Они надолго уходят в горы, имея при себе лишь запас вяленой рыбы, рассчитанный всего на два дня. Дальнейшее пропитание они обязаны обеспечить охотой. Случается, что начало охоты бывает не очень удачным и тогда охотникам приходится 3—4 дня обходиться совсем без пищи.

ТОРГОВЛЯ

Обитатели острова торгуют с нами, приезжая для этой цели в Сирануси. Кроме того, они ведут меновую торговлю с сантанами, ороками и сумеренкуру. Торговля занимает очень важное место в их жизни, поскольку дает средства к существованию. В Сирануси приходят издалека — из Фунуппу (пункт не установлен) на восточном берегу и из Наёро (около 120 миль от Сирануси) — на западном берегу. Жители этих поселений круглый год занимаются охотой, рыболовством и торговлей. Северные племена заняты исключительно торговлей и приезжают в Сирануси 1—2 раза в год. Предметы [113] торговли с нашей стороны: меха, рис, спиртные напитки, топоры, шерсть, табак, булавки, чайники и прочее. Со стороны туземцев — парча, драгоценные камни, курительные трубки, орлиные перья (полученные ими от сантанов) и “тонари” (изготовленные из кож, идущие на производство прочных канатов). Некоторые туземцы приходят в Сирануси с целью получить работу на ферме или вообще где-нибудь подзаработать. Торговля с сантанами ведется в течение всего года. Обычно обитатели острова не ездят к сантанам, последние приезжают сюда сами. Жители Хацуоима торгуют шкурами, топорами, ножами и другими предметами либо собственного изготовления, либо — полученными в Сирануси от торговли с сантанами. Торговцы-сантаны сразу же по приезде на остров строят себе временные жилища на морском берегу. Они занимаются здесь не только торговлей, но и охотятся время от времени в горах. Периодически местные жители приходят к сантанам для обмена товарами, иногда сантаны сами ходят с товарами по жилищам островитян. Случается, торговля разворачивается прямо на одной из улиц поселка. Объем торговли с сантанами довольно внушительный, отношения между сторонами очень дружественные. Возможно, симпатия туземцев к сантанам объясняется тем, что они нередко дают товары в долг. Но жители Хацусимы очень невежественны. Они много берут в долг, смутно представляя себе цену, которую так или иначе им придется уплатить. Случается, что не имея возможности рассчитаться с сантанами за взятые в долг товары, туземец прячется в горах, дожидаясь, когда сантаны уедут домой. Но на следующий год сантаны приезжают снова, без труда находят должника и требуют расплатиться. Если должник не в состоянии сделать это, сантаны забирают в качестве заложника его брата. Никакие письменные соглашения по сделкам не заключаются, поэтому сантаны нередко предъявляют необоснованные требования. Иногда возникают по этому поводу распри. Но чаще всего они улаживаются и сантаны отправляются домой, оставляя какие-то товары а долг. Примерно то же самое происходит в торговле рабами с ороками и сумеренкуру. За 3—7 рулонов парчи они продают сантанам бедняков, не имеющих друзей и родственников, а чаще всего — слабых здоровьем и детей независимо от пола. Но за слабых и больных сантаны расплачиваются не парчой, а более дешевыми товарами. Нередко в Хацусима появляются приезжие из Риисири (на северном берегу Эдзо). Случается, что [114] сайтаны похищают некоторых из них и затем продают в рабство ⁶³. По этой причине в поселениях сантанов и сумеренкуру можно встретить женщин с татуировкой вокруг рта.

Раньше островитяне пересекали пролив и отправлялись в Маньчжурию по нескольку раз в год. Однако в последнее время из-за широкого распространения японских товаров в Хацусима они совершают такие поездки на материк лишь один раз в 2—3 года. Берут с собой шкурки соболя, а также выдры, лисицы в качестве пушной дани и для торговых сделок в посту Дерен, административным пунктом в Маньчжурии. В обмен островитяне получают те же товары, что и от сантанов, но маньчжуры отдают их гораздо дешевле, так что издержки от поездки вполне окупаются.

Уплата пушной дани маньчжурами будет детально описана в приложении.

ЗАНЯТИЯ (3)

Островитянам хорошо знакома ковка металлов, чем сегодня пренебрегают жители Эдзо. Возможно, ранее в Эдзо металлы успешно обрабатывались до тех пор, пока обработанные металлические изделия не стали поступать сюда из Японии. Есть сведения, что в ковке металлов раньше весьма преуспевали жители района Соя (север Эдзо). Однако сегодня, когда японские товары проникли повсеместно на территорию Эдзо, практика обработки металлов местными жителями стала постепенно угасать.

Что же касается жителей Хацусима, то они не заимствовали технику обработки металлов у какого-либо народа, они научились этому сами. На иллюстрации приведены два типа кузнечных мехов, изготавливаемых из рыбьей или тюленьей кожи с деревянными рукоятками. К мехам прикрепляются трубки из дерева — воздуховоды. Наковальня же — простой камень с гладкой поверхностью. Кузнечные молоты завозятся из Японии. Иногда молотом служит обух топора. Для кузнечных работ сооружается специальный навес, соединенный с крышей жилища. Процесс подробно изображен на рис. № 2. [115]

Один работник качает мехами воздух, другой занимается ковкой металла, мастеря тот или иной инструмент. Воздуходув нажимает на меха правой рукой, а левой держит трубку, чтобы не было утечки воздуха. Железо для кузнечных работ завозится из Японии. Обычно оно попадает сюда в виде гвоздей или металлического лома, которые выменивают в Сирануси на разные товары. Температура ковки обычно такая же, как и в кузнечном деле в Японии. Плохо поддающаяся ковке сталь или железные фрагменты, которые необходимо соединить, обмазываются глиной и подвергаются предварительному нагреву. При изготовлении топоров, ножей и других режущих инструментов металл сначала отпускают сильным нагревом, как и у нас в стране.

Однако качество кованных изделий весьма низкое, поскольку инструменты у кузнеца довольно примитивные. И ценятся они невысоко. При строгании дерева местные жители ведут лезвие не от себя, а к себе. Поэтому ножи здесь изготавливаются с режущей кромкой на вогнутой стороне клинка, как это показано на иллюстрации.

ОБРЯДЫ И РИТУАЛЫ

Праздничные головные уборы (crown) — те же, что и у жителей Эдзо. Изготавливаются они из дерева. Традиция надевать такой головкой убор в первый раз по достижении определенного возраста — здесь отсутствует. Но в “праздник медведя” и на других народных торжествах эти уборы носят все жители.

Свадебные обряды в принципе не отличаются от принятых в Эдзо. Есть некоторые незначительные расхождения в деталях, но Риндзо не описывает их. В Эдзо сейчас существует обычай, по которому муж целыми днями бездельничает, а жена до предела загружена работой.

Здесь же все обстоит совсем наоборот. В Эдзо женщина одна должна шить одежду (“ацуси”) для всех членов семьи. Здесь же “ацуси” хотя и шьют собственными руками, но это бывает не так часто. В основном, такую одежду выменивают у соседних народов. В отличие от Эдзо, мужчины здесь много времени отдают охоте, торговым отношениям с нами или сантанами и сами заботятся о том, чтобы одеть своих жен. Жены здесь пользуются большим уважением, они украшают свою одежду различными безделушками. В отличие от Эдзо, мужья здесь — труженики, а у жен много свободного времени. [116]

Погребальные обряды значительно отличаются от принятых в Эдзо. Когда умирает вождь, его живот разрезают и вынимают все внутренности. Ложе для усопшего устраивается вне жилого помещения. Женщины обмывают мертвое тело тщательно высушивают его на солнце с целью предупредить тление. Этот обычай называется “уфуи”. Гроб изготавливается лишь спустя год после кончины. Если по истечении года тело не подвергнется разложению, женщин одаривают одеждой, табаком, напитками. Если труп начинает смердеть, женщин убивают и закапывают в землю (в последние годы этот обычай убивать женщин начинает угасать).

На изготовление гроба уходит много сил из-за его внушительных размеров и сложного орнамента. Потом усопшего укладывают в гроб и совершают обряд погребения. Однако гроб с телом не предается земле, а оставляется на ее поверхности. В землю закапывают только женщин, причем над погребением ставятся могильные знаки, как это изображено на иллюстрации.

На оплакивание покойного собираются не только близкие родственники, но и совершенно посторонние люди — обычай который встречается и в Эдзо. Насколько мы заметили, чувство скорби у этих людей очень велико. Даже спустя несколько лет после смерти человека, вспоминая о нем, плачут даже совсем чужие ему люди. После потери близкого человека здесь не принято вспоминать и обсуждать его поступки. А если такое все же случается, у людей возникает целая буря протестующих эмоций. По этой причине Риндзо приходилось все время проявлять осторожность в своих расспросах о покойном и погребальной церемонии.

Похороны бедняков ничем не отличаются от обычаев в Эдзо. Там существует обычай сжигать жилище умершего Здесь же это делается лишь в тех случаях, когда человека умер не своей смертью.

Родовые обряды тоже ничем не отличаются от принятых в Эдзо. Поклоны и другие формы приветствия — те же. Правда, когда после долгой разлуки встречаются двое родственников, они садятся друг напротив друга, как это показано на рисунке, три раза ударяют друг друга ладонями о ладони после этого они поворачиваются друг к другу спинами и начинают беседовать о делах и обмениваться новостями.

“Праздник медведя” отмечается почти так же, как и в Эдзо. Правда, здесь принято выбирать для праздника [117] медведя 2—3 лет от роду и выращивать его до взрослого возраста. И только после этого медведь становится объектом праздничной церемонии. Зубы медведя время от времени подпиливают из опасения, что он может случайно вырваться на свободу и изувечить людей. Процедура подпиливания зубов производится следующим образом. Сначала (с целью обезопасить себя) изготавливают веревочные тенета и помещают их внутрь клетки. Концы веревок держат снаружи двое мужчин, стоящие с противоположных сторон клетки. Затем внутрь клетки суют шест и загоняют медведя в угол. Затягивают веревочные петли, которые охватывают шею медведя так, что он едва способен пошевелиться. Затем клетку открывают, связывают медведю лапы и вытаскивают из клетки. Подпиливают медведю зубы специальным инструментом, напоминающим нож с зазубренным лезвием. Такие ножи изготавливают сами островитяне (Рис. 3). В Эдзо медведя забивают досмерти. На острове в него стреляют, пока он не издохнет. “Праздник медведя” отмечают и ороки, сумеренкуру, сантаны и корутэкке ⁶⁴, живущие на севере.

ОРОКИ

На севере района Си близ Тарайка на восточном берегу живет народность, называемая ороками. Их внешний облик и язык отличаются от языка и облика обитателей Эдзо. Они не стригут волосы, у мужчин они свободно спадают на спину. До поездки сюда Риндзо никто понятия не имел об образе жизни и обычаях ороков. В глаза бросается грубость и дерзкий характер этих людей. Орокские женщины не прикрывают волос, они заплетают их сзади в две длинные косы или укладывают на затылке в тугой узел. Они красивее женщин Эдзо, но и глупее их. Мыться и пудриться у них не принято, но многие из них все же каждый день умывают лицо, расчесывают волосы и украшают свою одежду. Они носят серьги, совсем непохожие на серьги женщин южной части острова. Мужчины носят маленькие колечки, женщины— кольца побольше, украшенные камешками. Ороки обычно одеваются в шкуры животных, часто в тюленьи. Одежду из хлопковых тканей они получают от сантанов. Носят обувь, сшитую из кожи животных и рыб. Мужчины носят поверх набедренных повязок и верхней одежды особый передник, украшенный морскими [118] ракушками. Верхняя одежда очень коротка и едва прикрывает чресла. В сочетании с обмотками и набедренной повязкой такая одежда не представляется нам слишком удобной. Одежда отделана медными украшениями. Это племя не ведет оседлого образа жизни, оно постоянно кочует, выбирая места, богатые водой, рыбой, дичью и съедобными растениями.

Они строят временные жилища, в которых размещаются вместе несколько семей, занимаются торговлей и промыслами. Районы кочевий имеют строгие границы. Обычно племя проходит при смене места стойбища 90—100 миль, а в зимнее время, когда трудно обеспечить себе пропитание, проходят до 240 миль. Так что понятие дома — места у них вообще отсутствует.

Временные жилища строятся следующим образом. С начала лета до середины осени они используют для крыши древесную кору. С поздней осени и до конца весны, когда снимать кору с деревьев слишком трудно, они используют для крыши бересту или рыбью кожу (японцы применяют промасленную бумагу). Куски бересты или рыбьей кожи сшиваются вместе нитками из “моусэ” в продолговатые полосы размера ми 3 фута на 4—6 ярдов (если применяется береста) или квадратные листы размерами около 3x4 ярда (если применяется рыбья кожа). Эти полосы хранятся до зимы и применяются в зимние месяцы. Из аналогичных материалов строят свои жилища и сумеренкуру. В морозные зимы береста не применяется, поскольку она не выдерживает низких темпера тур и легко ломается. В этих случаях применяется в качество материала исключительно рыбья кожа. В хранилищах, построенных примерно таким же способом, держат запасы рыбы и мяса для повседневного питания.

Повсеместно на морском берегу и на болотах к северу от Тарайка можно увидеть брошенные кочевниками склады, собранные из поваленных деревьев. Ороки считаются отличными охотниками и рыболовами и в их складах всегда хранится большое количество мяса и рыбы. Как только охота становится скудной, они снимаются с места и ищут другие угодья, бросая свои склады, где остается спрятанная про запас рыба и мясо. Время от времени мы натыкались на такие хранилища с продовольствием, по сути не принадлежавшим никому. Зато когда кочующие ороки не находят хороших новых угодий, им не грозит голодная смерть, они всегда могут возвратиться на старое место, где сохранились запасенные ими продукты. [119]

Способы охоты и рыбной ловли ороков несколько отличаются от принятых на юге острова. Разница заключается в том, что вместо собак здесь используют северных оленей. Ими владеет каждая семья, количество животных определяется достатком. Богатый имеет не меньше дюжины оленей. С начала лета до конца осени они пасут оленей на луговых пастбищах. Зимой же, когда выпадает снег, они перегоняют оленей в горы, где животные питаются побегами плюща. Это животное очень высоко ценится ороками и с ними всегда хорошо обращаются. Олень по натуре кроткое существо и очень боится собак. Поэтому оленей обычно не держат там, где есть собаки.

В стихотворении императора Кэнрю говорится:

За морями на Востоке обитает племя,
Есть у племени у этого олени.
И в таком почете у людей олени,
Как у нас, в Китае, лошади в почете.
Их олень похож на нашего, но только
Покрупней он будет и побольше ростом,
И зовется тот олень — “кэндацукан” ...

Риндзо лично не довелось наблюдать ритуалы праздников, свадеб и похорон. Поэтому он описал их так скупо. Известно, что ороки никогда не вступают в смешанные браки с представителями других племен. А тело умершего они помещают в гроб и выставляют на всеобщее обозрение. Если один человек убивает другого — в драке или тайно — и это становится известно, родные убитого не мстят убийце, но обвиняют его в совершении преступления и требуют искупить вину выкупом. Такой же обычай есть и у сумеренкуру, живущих на севере. Их орудия труда не представляют для нас ничего нового. Однако они строят речные лодки необычайно прочной конструкции, образец такой лодки изображен на рисунке. (Такая иллюстрация в книге отсутствует. — Прим. редактора). Морские же лодки племени сумеренкуру построены жителями южных районов острова. Луки и стрелы ничем не отличаются от принятых у южных племен. Как и на юге, каждое племя имеет своего вождя. Риндзо не может вспомнить, как звучит слово “вождь”, на их языке. Условия жизни этих людей для нас не ясны. Риндзо только встречался с ними, но не жил среди них, как он жил среди южных народностей острова. [120]

СУМЕРЕНКУРУ (1)

Около 360 миль к северу от Оирануси на западном побережье есть поселение Китоуси. К северу от него обитает племя сумеренкуру, находящееся в зависимости от Маньчжурии.

Они носят такие же прически и серьги, как ороки, но, тем не менее, более цивилизованы. У них совершенно особый язык, часто трудный для понимания. Они носят одежду, похожую на одежду ороков. Но так как они торгуют с маньчжурами, многие из них одеты в маньчжурское платье из хлопчатобумажной ткани.

Женщины напоминают орокских, но красавицы здесь встречаются чаще. Каждый день они умывают лица и стараются выглядеть привлекательными. Манерами они очень отличаются от женщин Эдзо. Они доброжелательны к чужим людям, и, хотя их речь малопонятна иноземцу, это не мешает им каким-то образом непринужденно болтать с гостем. Особенно приветливы они к мужчинам. Однако шансы выйти замуж зависят не от красоты женщины, а от ее трудолюбия и умения хорошо делать любую работу. И родители воспитывают в девочках именно эти качества. Насколько высока роль женщин у ороков, сантанов, корутэкке и в монгольских племенах — говорит такой факт. У этих народностей есть закон, запрещающий лишать жизни женщин, какие бы преступления они не совершили. На иллюстрации видно, как тщательно причесаны женщины. Обычно женщина расчесывает волосы гребнем, время от времени смачивая его водой, которую она держит во рту. Женщины подрезают волосы мужчинам; иногда мужчина и женщина поочередно причесывают друг друга.

Сведений о деторождении никаких нет. Ни видеть этого процесса, ни слышать о нем Риндзо не приходилось. Известно лишь, что очень маленьких детей привязывают к специальным приспособлениям, как это показано на рисунке. Приспособление это подвешивается к стойке особым способом, чтобы моча стекала вниз. Таким способом содержат детей до 4—5 лет. Руки у ребенка обычно связаны, ноги остаются на свободе. Интересно, что дети никогда не плачут, видимо, им нравится ощущение подвешенности в воздухе. Выбор места для младенца в жилище имеет большое значение. Мать кормит ребенка грудью, убаюкивает его на руках, потом снова подвешивает к стойке. [121]

Рацион питания этого племени весьма отличен от пищи южных народностей. Просо, гречневая мука, пшеничная мука и бобы привозятся сюда с материка. Но поскольку они стоят недешево, эти продукты не являются основными в рационе племени. Они употребляются в пищу только в торжественные и праздничные дни. Едят сумеренкуру 2—3 раза в день.

Мужчины встают очень рано и сразу же занимаются трудом. Возвращаются домой около 8 утра. К этому времени женщины приготавливают завтрак. Такой распорядок дня очень отличается от японского. Основная еда и гарнир никогда не употребляются вместе. Если семья состоит из трех человек, рыба делится на три равные части и раскладывается по трем мискам. После того, как рыба съедена, так же делят приправленные жиром вареные корни растений. После этого в пищу идет жидкая каша из проса или пшеницы. Таким образом, каждое блюдо поглощается отдельно. Следует сказать, что в еде они сдержанны, излишеств не допускают. Исключение составляют праздничные застолья. Возможно, это связано с подсознательным страхом перед голодом. Ведь пища, которую они добывают в море и горах, дается им нелегко. Однако на торжествах все идет по-другому. Порядок за праздничным столом строго определен. Во главе сидит почетный гость, остальные рассаживаются справа и слева от гостя. Угощение сопровождается обычно выпивкой. Напитки завозятся сюда из Маньчжурии. У нас такие напитки называют “арукаё” или “сетю” ⁶⁵. Напиток подается к столу в горячем виде. Его подогревают или в горячей воде, или — в неостывшей золе. Пьют из маньчжурской фаянсовой чашки, которая обычно бывает одна на всех присутствующих. Случается, в качестве посуды для спиртного употребляются винные бутылки, оловянные чашки и другие емкости, в том числе и японская лакированная посуда.

Закуской обычно служит вяленая форель и китохиру ⁶⁶. Их нарезают ломтиками, добавляют немного соли и перца и подают к столу в смешанном виде.

Сырую рыбу (форель, лососевые и др.) варят и подают на стол в отдельной миске. Употребляют в пищу и морские растения “шаси” ⁶⁷, “китохиро” и др., их вымачивают в воде и едят вместе с вареной рыбой. [122]

Соевые бобы, “китохиро”, фасоль и другие плоды и растения хорошо проваривают, приправляют рыбьим жиром и едят в виде салата.

С рыбьим жиром приготавливаются и лепешки из гречневой муки.

Просо идет в пищу только в качестве деликатесного блюда, поскольку стоит оно недешево, ибо ввозится сюда из Маньчжурии.

Все это — традиционная кухня туземцев. Разве что добавляются сюда несколько блюд из мяса.

Каждое блюдо готовится в отдельной посуде. Так, если готовится 5 блюд, используется 5 мисок. На праздниках блюда подаются на стол, но не распределяются по едокам, миска

обычно идет по кругу, все едят из нее по очереди. На Эдзо хозяин обычно уговаривает гостей отведать какое-либо блюдо, а гость из вежливости отказывается. Здесь обходятся без таких церемоний, здесь это не принято. Спиртные напитки здесь, редкость, поскольку бедным людям они не по средствам. Когда Риндзо дал им водки и немного табаку, туземцы впали в настоящий экстаз и попросили еще. А когда отведали сахара, то подивились его сладкому вкусу и больше не просили.

Из этого эпизода можно сделать вывод о пристрастиях местных жителей.

В землянках живут не все. Туземцы строят дома площадью от 10 до 16 кв. ярдов, форма строения обычно продолговатая, основной материал — дерево. Крышу покрывают корой деревьев, поверх обычно кладут слой травы, а чтобы ее не сдувало ветром, прижимают крест-накрест жердями, как это показано на рисунке.

Внутри жилища из камней выкладывается ниша, вытянутая вдоль стен до самой крыши. Здесь же ставят плиту для приготовления пищи. Дым от плиты выводится наружу специальной деревянной трубой. В таком жилье тепло даже в самое холодное время года и его хозяевам нет необходимости рыть землянки. Как и в землянке, в центре жилища сохраняется земляной пол. На нем устанавливаются стеллажи для кухонной утвари и различных инструментов (см. Рис. № 5). Двери обычно — деревянные, но встречаются и покрытые рыбьей кожей “сёдзи” ⁶⁸. В зимнее время щели в стенах [123] замазывают глиной, чтобы сохранить тепло. Те, кто предпочитает зимовать в землянках, строят себе летние жилища примерно того же типа, но только с одной дверью. В крыше оставляется отверстие для дневного света, лавки лее изготовлены не из камня, а из дерева. Они также располагаются вдоль стен жилища. В центре жилища — большая плита для приготовления пищи, рядом — полки для кухонной утвари. Риндзо видел землянки только снаружи, внутри он ни разу не был. Поэтому и описывает их соответственно. Впрочем, по его мнению, внутренний вид здешних землянок не слишком отличается от интерьера земляных жилищ жителей южных районов.

Складские помещения строятся по тому же типу. Местные жители занимаются охотой, торговлей и рыболовством. В отличие от ороков, они (как и обитатели юга) держат собак. Независимо от достатка семьи, собак кормят так же щедро, как это принято у южных племен. Каждый член семейства — мужчина или женщина — содержит по 3—5 собак, которых так и называют: “собаки отца”, “собаки матери”, “собаки наследника”, “собаки второго сына” и т. д. В семье обычно содержат немалое количество собак. А используют их так же, как и жители Хацусима.

Мужчины отдаются занятию торговлей с тем же увлечением, что и жители юга. Они совершают поездки к ближайшим соседям для обмена товарами, ухитряются торговать даже внутри собственного поселения. Все же торговля — главная сфера их экономической деятельности.

Без колебаний они одалживают товары приехавшим издалека и так же занимают у них в долг, словно чужаки их близкие родственники или друзья.

Занимаются здесь и обработкой металлов, но сырья часто не хватает, поскольку металл в этих местах большая редкость. Они берут старые металлические миски для производства кузнечных работ, металл этот мало подходит для ковки и нетрудно себе представить, сколько нужно вложить труда, чтобы выковать из него обычный нож.

Рыбу ловят здесь тем же способом, что и на юге, хотя здесь практикуется к тому же и ловля с помощью “сасиами” ⁶⁹. Таким способом ловят рыбу в горловинах узких [124] заливов во время приливов и отливов, и улов всегда бывает немалый.

На морском побережье в окрестностях Нотэто много болот и озер и здесь обитает множество диких уток. Дети и взрослые ловят их способом, который показан на рисунке. Для этого используется веревка длиной 18—24 футов. За один проход обычно попадается 7—8 уток. Эти люди много отдают времени и сил охоте и рыболовству, они способны трудиться день и ночь. Тем не менее, время от времени им приходится переносить голод и нужду, куда более страшную, чем племенам, живущим на юге острова.

СУМЕРЕНКУРУ (2)

Высоко ценятся здесь те же предметы обихода, что и в Эдзо: кинжалы, ножи, украшенные орнаментами ножны и рукоятки, — завезенные из нашей страны. Попадаются и кинжалы маньчжурского производства. Рукояти и ножны выполнены в традиционном для Эдзо стиле и покрыты слоем смолы. Маньчжурскими же племенами очень высоко ценится оружие “батчи”, изготовленное мастерами из племени “корутэкке”. Это оружие в мирное время не имеет практического применения из-за низкого качества металла, оно является личным оружием вождей и состоятельных людей только в военное время.

В быту ценятся ввозимые из Японии лакированная посуда, топоры, миски и другие металлические изделия. Луки и стрелы применяются такие же, как в Эдзо, но колчаны заметно

отличаются. Встречается и керамика разных размеров, и оловянная посуда. Немало фаянсовой посуды маньчжурского производства. Емкости для алкогольных напитков изготавливаются здесь из “хаги” ⁷⁰, внутри плетенка обмазывается слоем “оибу” ⁷¹. После этого емкость хорошо держит жидкость. Размеры таких бутылок варьируются, емкость составляет от 20 до 40 пинт. Впрочем, есть емкости поменьше (6—12 пинт), они изготавливаются из дерева и снаружи обмазываются слоем “сибу”. В ходу каменные курительные трубки.

Туземцы любят играть на трехструнных музыкальных инструментах, изготовленных из рыбьей кожи. По-видимому, их привозят из Восточной Монголии. [125]

Подушки и шляпы изготавливают здесь женщины. Наволочки для подушек шьют из хлопчатки с вышивкой цветными шелковыми нитками. Шляпы — из крашеной бересты. В отличие от обитателей юга, местные жители красят предметы обихода в черный, красный и другие цвета, используя маньчжурские красители.

Лодки, которыми пользуется племя, изготовлены в Маньчжурии плотниками народности “корутэкке”. (Описано в “Маньсю кико”) ⁷². Сами они не умеют строить лодки. Их лодки непрочны, неустойчивы на воде и ненадежны в условиях морской непогоды. На одной из построенных мастерами “корутэкке” лодок Риндзо путешествовал в Маньчжурию. Оснастка и паруса, изготовленные из рыбьей кожи, по форме похожи на те, что используют в Эдзо. Сани — те же, что и на юге острова, только немного длиннее.

Систематических наблюдений за ритуалами посвящения, свадеб, похорон и погребений нами не велось, но кое-какие детали удалось выяснить. Церемония посвящения, как таковая, здесь не существует. Народность, обитающая между Китоуси и Итой, нередко вступает в брачные отношения с жителями Хацусима. Свадебные ритуалы лично не наблюдались, поэтому в книге отсутствует их детальное описание. Насколько понял Риндзо, они не очень отличаются от свадебных обрядов в Эдзо. Во время помолвки семья жениха преподносит дары семье невесты в уплату за ее руку. Свои подарки преподносит и вождь племени. Обычно это “бэтчи” и другие ценные вещи, не исключая рабов. Все это показывает, насколько уважаема и почетна роль женщины у этого народа.

Установлено, что браки между членами одной семьи не практикуются, хотя и не известно, по какой причине ⁷³. Как и в нашей стране, браки между двоюродными братьями и сестрами никогда не заключаются. Обычно в брачные отношения вступают семьи, живущие на большом удалении друг от Друга, например, на расстоянии в 250 миль. Но женщины и мужчины здесь очень похотливы, поэтому тайные внебрачные совокупления здесь отнюдь не редкость. Тайное становится явным, когда законный муж в брачную ночь обнаруживает свою жену не девственной, и между мужчинами по этому поводу возникают ссоры, часто завершающиеся убийством или увечьями. Иногда мужчина приводит девушку в свой дом и [126] склоняет ее к сожительству на глазах у родственников. В таких случаях родственники совратителя вручают родственникам девушки подарков куда больше, чем это принято, чтобы искупить вину и добиться согласия на брак.

Эти люди избегают вести беседы о смерти, ничего такого Риндзо от них никогда не слышал. Но он обратил внимание на то, что непременным атрибутом похоронного обряда является изъявление скорби, плач и громкие горестные крики. Обряд погребения здесь существенно отличается от принятого на юге. Тело умершего сжигается, кости же собираются и помещают в специальную усыпальницу, построенную специально для этих целей рядом с жилищем и чем-то напоминающую орокский гроб. Эта усыпальница, построенная из дерева, высотой более двух футов, становится объектом поклонения; на нее кладут рыбу, мясо, табак, кусочки одежды. Обряд поклонения усыпальнице длится 3—4 года после смерти, после чего ее уничтожают.

Как и в Эдзо, здесь принято раскладывать на берегу голо¬вы животных, рыб и “хэй” ⁷⁴, чтобы умилостивить морского бога. На месте сожжения тела в землю втыкаются прутики и устанавливается “тории”. В каждом жилище есть полка с ритуальными предметами, она обычно располагается у задней стены, как это показано на рисунке. Назначение этих предметов не удалось выяснить. Риндзо спрашивал об этом туземцев, но не смог понять их ответы на свои вопросы из-за трудностей языка. Возможно, они являются символами бога, охраняющего жилище.

ДОПОЛНЕНИЕ

Среди представителей племени сумеренкуру есть обычай ежегодно совершать поездки на китайский правительственный пост в Маньчжурии для уплаты дани шкурками животных. У сумеренкуру есть свои вожди (“харата”) и их помощники (“касинта”), получающие должности от маньчжуров, подобно чиновникам в Отона и Кодзукай в Эдзо. Всюду, где он бывал, Риндзо пытался выяснить корни зависимости местных вождей от Маньчжурии. Ему говорили, что в старые времена (точнее установить период не удалось) до того, как жители острова начали платить дань Маньчжурии, какие-то [127] чужеземные корабли (возможно, русские, хотя туземцы утверждают, что корабли были совсем маленькие) ежегодно заходили на остров для пушной торговли. С этих кораблей на берег сходили жестокие люди, наводившие ужас на всех островитян. Однажды (по мнению Риндзо, в 1747 или 1748 гг., поскольку им обнаружены куски пожелтевшей маньчжурской парчи и документы, датированные 1747 годом) на остров прибыл большой отряд маньчжуров.

Островитяне по ошибке приняли их за жестоких чужеземных охотников за пушниной и ушли в горы. Маньчжуры поговорили с оставшимися в поселении туземцами и этот разговор имел весьма существенные последствия. В поселении Итой на западном берегу острова (более 360 миль к северу от Сирануси) мужчина по имени Торухэну был назначен “харата” (вождем). Такую же должность в поселении Кауто (около 120 миль севернее Итой) получил туземец Урутого. В Довака (называемом также Мерукоа), который расположен на восточном берегу в 50 милях от Нотэто, был назначен свой “харата”. Кроме того, маньчжуры назначили немало “касинта” (помощников). Как объяснили Риндзо, все они совершали ежегодные поездки в Маньчжурию для уплаты дани. Маньчжуры покинули остров, пообещав на прощание, что будут давать один рулон парчи за одну шкурку соболя и станут торговать с аборигенами на выгодных для островитян условиях.

Нынешний вождь поселения Итой по имени Тэйину (в настоящее время он живет в Уякутоу и сопровождал Риндзо в его поездке на правительственный пост в Восточной Татарии), вождь поселений Кауто и Бохохану, вождь селения Тамурао (тоже спутники Риндзо в поездке в Восточную Татарию) являются потомками первых назначенных маньчжурами “харата”, они сохранили свои должности по настоящее время.

На западном берегу примерно в 120 милях к северу от Сирануси находится поселение Наёро. На всем протяжении от Наёро до Риёнай жители ведут образ жизни, сходный с принятым на юге. Одни лишь сумеренкуру имеют традицию ездить в Маньчжурию для уплаты дани. Когда Риндзо посетил эти места во второй раз ⁷⁵, он узнал от старых людей о происхождении этой традиции. Старики — Фурэусикуру (около 75 лет) из поселения Токомбу, Куннэтоми (около 70 лет) из Тоннайоро, Ихэнасуй (около 75 лет) из Око и Мондзикантэ [128] (около 75 лет) из Наёро — рассказали ему немало. Когда они были детьми, вождя В Наёро звали Яэнхиракан (возможно это был прапрадедушка нынешнего вождя Яэнкуру). И по натуре он был хитрым и жестоким человеком. Он убил более десятка сантанов и сумеренкуру, приехавших на остров из Маньчжурии по торговым делам, и присвоил все их товары. Все это довольно долго хранилось в тайне, поскольку убийство с целью ограбления считалось наиболее тяжким преступлением. Но уцелевшим сантанам удалось благополучно вернуться в Маньчжурию и рассказать обо всем тамошним властям. На следующий год маньчжуры нагрянули в Наёро Они прибыли на трех боевых кораблях, вместе с ними приехали сантаны и сумеренкуру. Все виновные в прошлогоднем преступлении были сурово наказаны. Вождей оставили в живых, взяв с них выкуп (на их языке — “цукуной”). Главного виновника преступления Яэнхиракана они заставили отдать им в заложники двух сыновей вождя — Кантэцуросикэ и Ётитэайно. С тех пор местные жители сами стараются ежегодно платить дань маньчжурам и не осмеливаются выказывать непослушание. Брать заложником стало обычаем в тех случаях, когда туземцы не способны расплатиться за взятые в долг товары. Заложниками обычно сантаны берут детей или братьев должника. Ходят также слухи, что сантаны покупают жителей Карафуто с целью пополнения населения у себя на родине.

Спустя некоторое время после этого инцидента долги были оплачены и заложники вернулись домой, имея на руках документы с печатями. Согласно этим документам, они назначались “харата”. Здесь же говорилось, что им в помощь назначены и “касинта”.

Надо сказать, что прочитать этот документ совершенно невозможно, поскольку он составлен на маньчжурском языке. На оттиске печати значится: “Канцелярия вице-губернатора вооруженных сил в И-Лань” ⁷⁶. Содержание этого документа приводится ниже ⁷⁷.

Потомки “харата” получили эти должности в наследство и ежегодно доставляли в Дерен пушную дань. В настоящее [129] время должность “харата” занимает лишь начальник поселения Наёро. У него семь “касинта”: Сиротомаайно из Наёро, Монисукотэ из Райтисика, Сэнбакуру и Иконранкэ — оба из Усиёро, Риисируайно из Найфуцу (на вост. берегу), Нисикани из Сёнкотан и Сикарикато из Ниппу. В последнее время из-за нехватки пушнины они совершают поездки к маньчжурам лишь один раз в два-три года, а если все останется по-прежнему, то будут ездить еще реже — раз в 4—5 лет. Но маньчжуры через сантанов постоянно напоминают об уплате, дани. Поскольку 1807 год был удачным для охотников, три “касинта” (Сэмбакуру, Сиротомоайно и Монисукотэ) в сопровождении более десятка островитян поехали с пушниной в Маньчжурию. Во время своего первого путешествия Риндзо встретился с ними у мыса Нотэто. Во время второго путешествия он находился в Хорокотан, когда их корабли возвращались домой ⁷⁸. Тогда же он встретил троих островитян, которые рассказали ему, что в Маньчжурии удостоились чести быть принятыми самим “санкэй” ⁷⁹.

Отношение властей к жителям острова изменилось, их стали беспокоить перебои в поступлении пушнины...

В древние времена маньчжуры построили мост в Ханкэтарайка на восточном берегу, его вид изображен на рисунке. Но подпись к рисунку сильно пострадала от воды и прочитать ее невозможно. От человека по имени Хэнтанкэсю Риндзо узнал, что в былые времена здесь располагался небольшой форт, в котором была установлена памятная доска с надписью на маньчжурском языке. Рисунок форта, который набросал Риндзо со слов туземца, помещен нами в тексте.

На участке между Усиёро и Нотэто когда-то жили 6 человек, которые были подданными России. Одного звали Камучисимэнамомувасирэ ⁸⁰. Все шестеро принадлежали к племени “кирэн” ⁸¹ . Коварные и жестокие по натуре, они постоянно угнетали островитян, убивали их, насиловали их [130] женщин и затевали стычки с приезжими сантанами. Три-четыре года жители терпели эти бесчинства, потом сговорились сантанами и изгнали этих людей с острова. Эту историю рассказал один сумеренкуру, утверждавший, что чужаки попали на остров из отдаленных районов Восточной Монголии...

Комментарии

1 “Орокко” или “орок” — так айны называли маньчжурские племена Карафуто, которые сами называли себя “ута”, а русские звали их “орочонами”.

2 Гиляки из устья р. Амур. Тех, кто жил на Карафуто, айны называли “никубун”.

3 “Орча” или “мангун”. Кочевники, заселявшие пространство между р. Амур и морским побережьем. Гиляки называли их “янта” (джанта?), айны превратили это слово в “сантан” и у жителей Карафуто слово “сан-тан” стало обозначать жителей материка.

4 Т. е. Восточная Маньчжурия, от кит. “даттан” (татары).

5 “Кимун-айно” — так, вероятно, называли удэгейцев.

6 В период Маньчжурского правления пушным налогом облагались племена, жившие в долине Амура и на Карафуто. Посты маньчжуров представляли собой небольшие форты, обнесенные частоколом. Здесь китайские чиновники принимали пушнину.

7 По-китайски: Дэ Лянь Ка шань. Описано в “Тодацукико”.

8 Китайский император Цинь Лун (1736—1795).

9 См. Вступление.

10 “Кара” — старое японское название Китая (в основном, в Танскую эпоху), который стал синонимом слова “иноземный” и даже сегодня иногда употребляется в этом значении.

11 По этой системе день делится на 12 периодов, полночь обозначается 9-м периодом. Каждый двухчасовой период после полуночи нумеруется соответственно: 8-7-6-5-4. Полдень — тоже 9-м периодом, периоды от полудня до полуночи: 8-7-6-5-4.

12 Мышь — север, Кабан — северо-северо-запад.

13 Дракон — восток-юго-восток, Овца — юго-юго-запад.

14 Скорее всего, подобные укрепления создавались на период военных распрей.

15 “Харата” — от маньчжурского “хара” (клан) и “да” — вожак, глава, “Касинта” — от маньчжурского “гашан” (деревня).

17 Северный олень.

18 Точнее — “рикиннамуй”. В японских источниках обычно идентифицируется с антилопой. Я больше верю Бэчелору, полагающему это животное лосем.

19 Терпуг.

20 Японская красноперка.

22 “Аттуш” или “ацуси” — одежда из коры ильма.

23 Правильно: “охё” — маньчжурский ильм.

24 Правильно: “нитапу” — японский ильм.

25 Правильно: “мосэ” — пикульник.

26 От “тэтару” —- белый. “Бэ” — вещь.

27 Черная курица.

28 Также: “киту”, “китобиру”, “пенуффу” — дикий лук.

29 Также: “ситокурина” — борщевик.

30 Предположительно: “ирурэ” — горец.

31 Предположительно: хохлатка.

32 Борщевик.

33 Также: “игарихина” — купырь.

34 Не установлено.

35 Также: “чикаппуни”, “сэйва” — аралия.

36 Также: “пенуп” — ластовень.

37 Не установлено.

38 Правильно: “мосиокарабэ” — бубенчик курильский.

39 Не установлено.

40 Белокопытник.

41 Также: “цурэппу” — лилия Глена.

42 Возможно, дудник медвежий.

43 Не установлено.

44 Правильно: “фурэппо” — смородина широколистная.

45 Видимо, — “анэкани” — смородина сахалинская.

46 Не установлено.

47 Правильно: “тирикисини” — актинидия коломикта.

48 Актинидия аргута.

49 Видимо, “хабэтуни”.

50 Не установлено.

51 Не установлено.

52 Не установлено.

53 Видимо, — “сикутуру” — лук-резанец.

54 Не установлено.

55 Также: “сикэрипани” — амурский бархат (орехи).

56 Желуди монгольского дуба.

57 Паста из бобов.

58 Соевая приправа из бобов.

59 И почти не имел об острове информации.

60 Администрация княжества Мацумаэ

61 Тополь монгольский.

62 Правильно: “куама” — пружинный самострел.

63 Эта фраза в “Хокуи бункэнроку” читается буквально следующим образом: “...Эти люди, торгуя с сантанами, похищают отбившихся от своих одиночек — не только своего племени, но и из других племен, а затем продают их...”. Как видите, разночтение весьма существенно и я предпочитаю придерживаться текста оригинала.

64 Гольды Маньчжурии.

65 Рисовая водка.

66 См. примечание № 28.

67 Правильно: “саси” — ламинария.

68 Японские раздвижные двери, оклеенные бумагой.

69 Невод.

70 Леспедеца двухцветная.

71 Паста, изготавливаемая из сока незрелой хурмы.

72 Вероятно, — “Тодацу кико”.

73 Они переняли этот обычай скорее всего у китайцев,

74 Умиротворяющие богов символы из дерева.

75 1809 год.

76 Северная Маньчжурия.

77 Такой текст не приводится, но есть другой документ: “Те гольды или гиляки, кто отправляется в Пекин для доставки дани, выезжают в зимнее время. В Пекин прибывают в конце зимы или начале весны, когда здесь велика опасность эпидемий. Потому им следует выезжать в июле, августе или сентябре и возвращаться домой до наступления весны”.

78 Видимо, речь идет о двух остановках в Нотэто по пути в Маньчжурию.

79 По-маньчжурски “янгин” — офицер.

80 Вероятно, это имя сильно искажено при неоднократном пересказе этой истории.

81 Вероятно, это — самагиры, кочевники Амурско-Амгуньского района.

(пер. В. В. Переславцева)
Текст воспроизведен по изданию: Описание северного Эдзо, сделанное Мамией Риндзо // Общество изучения Сахалина и Курильских островов. Краеведческий бюллетень. № 4, 1993