ХОГЭН МОНОГАТАРИ

СКАЗАНИЕ О ГОДАХ ХОГЭН

СВИТОК II

ГЛАВА 13.

О последних днях Тамэёси

Таким образом, после того как людям пришлось зарубить своих близких, Киёмори обратился к главе Левых монарших конюшен с такими словами:

— Слышал я, что у Тамэёси, его отца, кто-то есть. Ступай, отруби ему голову! — так он промолвил и повторил свои слова трижды.

Государь непрестанно говорил, что нужно выразить друг другу сожаления по поводу подвигов, что были совершены в нынешнем сражении. Поскольку слова государя нужно было передать всем, Ёситомо подозвал Камада Дзиро и произнёс:

— Так-то и так. Вот грозные речи государя. Отрубив голову отцу, тем самым мы совершим один из пяти грехов ¹. Ежели пренебречь повелением государя, из опасения совершить грех непочтения к родителям, мы сделаемся нарушителями воли августейшего. Так или иначе, трудно решить, как поступить.

Масааки, как человек мудрый, рассудил так:

— Существует старинное изречение: «Государь повелел отрубить толоку отцу» ². Если такое случалось в старину, — оно и буддами разъяснялось. Когда же мы посмотрим на разъяснение в сутре «Кангё» ³, мы увидим, что в ней цитируется «Конда ронгё» ⁴. От начала нашего мира можно насчитать 18 тысяч дурных королей, которые нанесли вред своим отцам для того, чтобы добиться владения страной. Так много было королей, убивших собственных отцов из желания обладать рангом Получившего страну в свои руки.

Слов нет, мне очень и очень стыдно, что жизнь Вашего батюшки, которому выпало стать врагом династии и не удалось спастись бегством, зависит от посторонних людей. Кроме того, из-за одного этого дела впустую пропадут Ваши старания соблюдать и долг верноподданного, и сыновний долг. Но если Вас лишат отца без вашего ведома, это даст Вам возможность как следует выполнить Ваш сыновний долг в будущих рождениях, — такое постыдное предложение сделал он.

Ничего на это не отвечал глава Левых монарших конюшен, только слёзы у него полились потоками. [96]

— Тогда пусть кто-нибудь распорядится, как тому следует быть, — сказал он.

— В таком случае, — сказал Масакиё, — позвольте успокоить Вас по поводу Вашего доброго имени, — и насухо вытер бегущие по его лицу слёзы. Приняв невозмутимый вид, он пошёл к особе Вступившего на Путь.

— В нынешнем сражении господин Ёситомо проявил верноподданничество как полководец; он собственной рукой застрелил и ранил множество воинов. Тем не менее, за свои воинские подвиги он не получил никакой награды. В то же время он получает повеление: «Приди, обезглавь такого-то!» Наградой за его верноподданничество может стать только дарование ему возможности сохранить жизнь собственному отцу. В то же время Киёмори, хотя он и не выказывал явного верноподданничества, много сделал для величия державы, и вся его семья гордится милостью государя. Не думаю, что Ёситомо должен будет подставить свою голову. Если люди станут говорить дурное, какую они смогут выдвинуть клевету? Он устроит монашескую келью где-нибудь в Восточных горах ⁵. Если она окажется в почитаемом месте, к ней станут приходить люди и возглашать там нэмбуцу ⁶.

Так он сказал, и Вступивший на Путь, пролив прежде слёзы, сложил молитвенно ладони и радостно произнёс:

— Воистину, нет у людей драгоценности большей, чем их дети. Кто бездетному человеку поможет, когда изменится его положение? Забывать об этом нельзя ни в одном из рождений.

Ёситомо в глубине своей души подумал: «О, это было бы жестоко, но могут, ведь, сказать, что-де неизвестно, может быть, сейчас его зарубят!» — и с таким видом, будто и не бежали по его щекам слёзы, проговорил:

— Тогда дайте Масакиё сесть в его экипаж!

— Пожалуйста, — ответили ему и выкатили экипаж из некрашенного дерева.

Внезапно к Масакиё пришло сожаление от предстоящей разлуки, гак что он был даже не в силах выехать. Потом он против собственной воли двинулся в путь, приговаривая: «Скорее, скорее!»

Когда наступила середина ночи, — хоть и не знали, где и что, — в восточном направлении не поехали, а от западной части Ситидзё ⁷ поехали по дороге Красная Птица ⁸. Силач Хадано Дзиро нёс паланкин.

На дороге Красная Птица, где Масакиё собрался пересесть в паланкин из экипажа, его обстрелял Камада, который после этого взял меч и стал ждать. Хада-но Дзиро, ничего как следует не поняв, удержал Камада за рукав и сказал:

— Э, господин! Что Вы задумали? Я как-то не понимаю этого. Неужели мы потеряем его? Это правда, господин Вступивший на Путь не в силах [97] стать врагом династии. Но от кого государю довелось узнать о нынешнем главном военачальнике? Это произошло под влиянием Вступившего на Путь. Говорят, будто много участников прибыло из Восточных провинций. Так это тоже благодаря господину Вступившему на Путь. Конечно, всё делалось из последних сил, по государеву повелению, но как же можно в самом деле позволить отрубить голову собственному отцу?! Ещё и ещё раз — как жаль его! Завтра в Поднебесной состоится состязание по стихотворным экспромтам. Люди укажут имена победителя и тех, кто проиграет состязание.

Так вот, в давние времена, когда господин из провинции Иё ⁹ был владетелем провинции Сагами, его перевели в Камакура. Самураи из Восьми восточных провинций попросили, чтобы господин Хатиман ¹⁰ был их главой. Поскольку Вступивший на Путь является его сыном, он — наш глава, а его сын — начальник ведомства — тоже наш глава. Среди прочих и наш господин тоже находится под опекой господина Вступившего на Путь: он воспитан им и очень к нему близок. Отчего же Вы с такой лёгкостью приготовились всё исполнить? Даже если дело не доводить до прямой помощи ему, нужно, по крайней мере, дать его светлости возможность произнести последнее нэмбуцу.

Камэда не признал такие доводы достаточными.

— Тогда так и скажите, господин мой.

Ёсимиги, ухватившись за оглоблю экипажа и горько плача, вымолвил:

— Разве ему ещё не сказали об этом? Ведь Масакиё должен будет взять меч и зарубить господина в промежутке между экипажем и паланкином тотчас же, как только получит повеление об этом! — говоря это, он захлёбывался от слёз и рукавом вытирал лицо.

Вступивший на Путь был весьма поражён и отвечал:

— Это достойно сожаления. Пусть Ёситомо действует потихоньку. Увы, но Хатиро сказал правду. Если пятеро-шестеро сыновей, зная, чем это может закончиться, встанут впереди и позади отца, израсходуют все стрелы в своих колчанах и сами погибнут от стрел, они тем самым только оставят свои имена грядущим поколениям. Но эта их смерть будет напрасной ¹¹. Помочь Ёситомо даже ценой своей жизни невозможно никак, какими бы своими военными заслугами его защитники ни отговаривались, поскольку в теперешнем сражении их отец выступал на стороне экс-императора. Увы, но дети так не пекутся о своих родителях, как родители пекутся о своих детях. Будды заботятся о живых существах, однако живые существа не заботятся о буддах; отцы и матери обычно думают о детях, но дети не думают об отцах и матерях, — так считал Будда ¹², и разве в какой-то малости с тех пор что-то изменилось?! Но хоть оно и так, дитя у меня плохое. Я хочу, чтобы все, вплоть до Брахмы [98] и Индры ¹³ наверху и богов, управляющих земной твердью, внизу, помогали Ёситомо в совершении им греха! — так говорил он, непрестанно захлёбываясь от слёз.

Потом, подложив под себя половинку меховой подстилки, опустился на неё и снова залился слезами:

— Кто бы только мог подумать?! Он привык заботиться о детях и особой небрежности в этом не допускал. Теперь же некому будет особенно заботиться о его четверых несмышлёнышах из особняка на перекрёстке Рокудзё-Хорикава ¹⁴. Потихоньку скажите об этом Ёситомо. Лучше всего — пусть он позаботится о детях, в худшем — пусть их зарубит. Нет более близких людей, чем те, кто вооружён луками и стрелами. Если вырастишь четверых таких, они могут превратиться в сотню добрых людей. Нужно хорошенько объяснить это Ёситомо.

Все, вплоть до зверей в горах и на равнинах и рыб в реках, дорожат своими жизнями. Больше того, — что есть у людей дороже жизни?

Об одиноком человеке, который обвиняется в нарушении закона, некому даже и пожалеть. Хотя вид его с вывернутыми ногами и руками был страшен, он просил своих врагов дать ему ещё хотя бы один день жизни.

О своей жизни закононаставник Тамэёси не жалел совсем. Если бы у него было много любимых женщин, много было бы и детей от них. О чём Тамэёси издавна мечтал, так это о том, чтобы у него было шестьдесят шесть сыновей, так, чтобы в каждой из шестидесяти шести провинций жило бы по одному сыну. Но по его желанию не вышло: сыновей было всего сорок шесть.

Что касается Ёситомо, его законного наследника, то он стал зятем главного жреца святилища Ацута ¹⁵. В зятья же себе он взял настоятеля святилища Кумано ¹⁶ и жреца из Сумиёси ¹⁷. Каждого из прочих детей он не особенно лелеял, но хотел, чтобы они добились в жизни успеха.

Вельможный потомок императора Сэйва ¹⁸, самый отдалённый отпрыск Шести принцев ¹⁹, внук командующего военным станом Ёриёси ²⁰, сын Ёсииэ ²¹, полководца-покорителя Востока. Вчера он — предводитель мятежников во дворце, сегодня — буддийский монах. Хотя он и думает, что не обнаруживает перед людьми свою слабость, только по его лицу текли слёзы, просачиваясь сквозь прижатый к лицу рукав.

— О, с какими желаниями приходится встречаться на исходе старости! Думаю, что мои дети покроют грязью свои физиономии ²², будучи перетянутыми на их сторону вассалами рода Тайра из Исэ ²³. Когда же меня заберут собственные дети, будет удивительно, если меня не упустят из своих рук наследственные вассалы! Сын, зарубивший отца, отец, зарубивший сына, — и зарубить самому, и быть зарубленным — это [99] результат дурной кармы, дело позорное и позорное, возмутительное и возмутительное. А потому вершите его побыстрее. Если вы собираетесь зарубить Тамэёси на рассвете, тогда соберутся здесь и высшие и низшие. Когда же не удастся вам ваша попытка, жалко будет получить приказ взять его голову и взять его ноги. Если вы мои потомственные вассалы, вы за это, может быть, и не получите дурную репутацию. Но почему же вы теперь должны стать дурными?! — так он сказал и, повернувшись лицом на запад, громким голосом несколько десятков раз возгласил нэмбуцу и сложил руки ладонями вместе.

Масакиё подумал, как это страшно — в самом деле ударить мечём по шее своего наследственного хозяина, и сказал Ёсимити: «Ты руби!» А после того как Ёсимити снова отодвинулся и сказал: «Я не слышу Вас!», — Масакиё внезапно обнажил меч и выдвинулся вперёд. В глазах его потемнело. Он слегка опустил остриё меча и рубанул им мятежника по шейному позвонку. Вступивший на Путь обернулся и произнёс:

— Почему это сделал Масакиё?

Потом, всё громче возглашая нэмбуцу, сбил Тамэёси с ног следующим ударом меча. Суэдзанэ, судья из провинции Суо, удостоверившись в этом, вернул Ёситомо голову и вместе с телом казнённого поместил её в паланкин. Тамэёси стал дымом ²⁴ в храме Энгакудзи в горном поместье Китасиракава. Брало за душу то, как сын оплакивал его; он выполнил свой сыновний долг ²⁵ по отношению к тому, кто совершил самый тяжкий из пяти грехов, — но, может быть, это и не достигло души Тамэёси?

Комментарии

1. «Пять грехов» (будд.) — убийство отца, убийство матери, пускание крови из тела будды, убийство архата и нарушение гармонии среди священнослужителей.

2. «Государь повелел отрубить голову отцу» — другими словами, загнал в тупик своего подданного: если тот поступит согласно государевой воле, он нарушит свой сыновний долг, а если ослушается государя, — нарушит долг подданного.

3. Сутра «Кангё» — одна из 3-х главных сутр японского амидаизма. Полное её название — «Кан мурё дзюкё» (санскр. «Amitayurdhyana-sutra»).

4. «Кондаронгё» — «Сутра-рассуждение об Амитабха» (в тексте описка, должно быть: «Бида ронгё»).

5. «Восточные горы» — горы, окаймляющие Хэйанкё с востока.

6. Нэмбуцу (Паму Амида буцу) — возглашение имени будды Амитабхи (Амида) с целью возродиться в его Чистой земле, западном мире Сукхавати.

7. Ситидзё — Седьмая линия, одна из улиц, пересекавших японскую столицу с востока на запад.

8. «Красная Птица» (Сюсяка, Судзяку) — прямая дорога, пересекающая центр столицы с севера на юг.

9. «Господин из провинции Иё» — Минамото-но Ёриёси (995-1082), служивший сначала владетелем провинций Сагами и Муцу, в течение девяти лет (1055-1063) усмирял мятеж Абэ-но Ёритоки в провинции Муцу, после чего получил назначение на должность губернатора провинции Иё. Вскоре после этого назначения он принял монашеский постриг и стал именоваться «Вступившим на Путь из провинции Иё».

10. «Господин Хатиман» (Хатиман-доно) — Минамото-но Ёсииэ (1041-1108), старший сын Ёриёси. В семилетием возрасте прошёл церемонию инициации в крупном синтоистском комплексе Ивасимидзу Хатимангу, в провинции Ямасиро, после чего получил прозвище Хатиман Таро. Он в короткий срок овладел многими воинскими искусствами и стал сопровождать своего отца в войне против Абэ-но Ёритоки. В 1064 г. был назначен владетелем провинции Дэва.

11. «Напрасная смерть» — буквально «собачья смерть», инудзи.

12. «Так считал Будда» — такого высказывания будды Шакьямуни в канонических буддийских текстах не зафиксировано.

13. Брахма и Индра — здесь: боги-охранители Закона Будды.

14. Рокудзё и Хорикава — название улиц в Хэйанкё.

15. Ацута — комплекс синтоистских святилищ в г. Нагоя.

16. Кумано — синтоистское святилище в префектуре Симанэ.

17. Сумиёси — синтоистское святилище в Осака (городской район Сумиёси).

18. «Император Сэйва» — см. свиток I, гл. 5, примеч. 12.

19. «Шесть принцев» — сыновья императора Сэйва: Садаката, Садаясу, Садамото, Сададзуми, Садакадзу и Саданао, которым была присвоена фамилия Минамото (ветвь Сэйва-Гэндзи).

20. Ёриёси — см. свиток I, гл. 8, примеч. 7.

21. Ёсииэ — Минамото-но Ёсииэ, см. свиток I, гл. 8, примеч. 9. В действительности он был не отцом, а дедом Тамэёси.

22. «Покроют грязью свои физиономии» — то есть покроют себя позором.

23. «Род Тайра из Исэ» (Исэ Хэйси, Исэ Хэйдзи) — ветвь рода Тайра, одна из Камму Хэйси, которая происходит от принца Кацухара, сына императора Камму (737-809; на престоле находился в 781-806 гг.). Киёмори принадлежал к этой ветви рода Тайра.

24. «Стал дымом» — то есть был кремирован.

25. «Выполнил свой сыновний долг» — здесь: совершил похоронные обряды.